Коррекция

Геннадий Владимирович Ищенко, 2014

Что бы вы делали, непонятно как и для чего очутившись в далёком будущем? Не торопитесь отвечать и строить планы, вам ещё не всё известно. В карманах у вас пусто, пусто и в голове, даже своё имя вспоминается с трудом. И несмотря на отсутствие воспоминаний, вы понимаете, что всё вокруг чужое и вызывающее неприязнь. И это только начало долгой жизни и борьбы за спасение людей и сохранение в них человечности.

Глава 8

Василий думал недолго.

— У вас есть оружие? — спросил он Алексея.

— Есть, но я не воспользуюсь им без крайней необходимости.

— И вы согласны поехать туда, куда я вас повезу?

— Почему бы и нет? — улыбнулся Алексей. — Если только вы не повезёте на Лубянку или в свой штаб. Поймите, вам не стоит нас опасаться. Поговорим, вы узнаете много нового, а если не захотите иметь с нами дело, просто разойдёмся.

— Какого рода услуга вам нужна?

— Ничего особенного, — сказала Лида. — Отдадите отцу те бумаги, которые почитаете сами. Мы могли бы обратиться к вашей сестре, но вам это проще сделать. К тому же вам выгоднее иметь с нами дело, потому что её, в отличие от вас, никто не тронет.

— Едем! — решительно сказал Василий. — Здесь рядом стоянка такси. Если всё ограничится разговором и просмотром бумаг, вам тоже не нужно бояться. Поедем в «Сокольники», там в это время не так много людей.

Через полчаса они шли по одной из аллей, почти не встречая других посетителей.

— Больше, я думаю, нечего искать, — сказал Василий. — Давайте сядем на эту скамейку и поговорим.

— Я буду говорить невероятные вещи, — начал Алексей. — Постарайтесь не уходить, выслушать до конца и не материться, хотя бы из-за присутствия моей жены. Дело в том, что мы с ней пришли сюда из будущего.

–Действительно, хоть вставай и сразу уходи!

— Чтобы вы этого не сделали, мы покажем действие одного прибора, который используется для связи. Вот он. Это не часы, а что-то вроде радиостанции, которая передаёт не только звук, но и изображение, причём в объёме. В будущем с его помощью можно связываться на огромных расстояниях, здесь возможности скромней, но километров на десять хватит. Мы не будем гонять мою жену далеко, посмотрите так.

Гулявших в пределах видимости не было, поэтому Алексей вызвал Лиду, и у обоих над запястьем вспыхнули голографические изображения.

— Как я уже говорил, передаётся и звук, — сказал Алексей, и его голографический двойник повторил ту же фразу. — Не надумали уходить?

— Говорите, я вас слушаю, — сказал Василий, зачарованно смотревший на изображение головы Лидии.

Оно подмигнуло ему и исчезло.

— Сначала поговорим о вас, — продолжил Алексей. — Я хочу показать и попросить отнести отцу фотокопию одной из книг, описывающих жизнь хорошо известного вам человека. Это Никита Хрущёв. В этой книге о вас ничего нет, но мне довелось читать другую, в которой была коротко описана ваша судьба. Мы не знали, что нас занесёт в это время, иначе скопировали бы и её. Но я думаю, что вам и так интересно послушать. Там было написано, что вы в разговоре с сестрой сказали, что живёте до тех пор, пока жив отец. Эта фраза оказалась пророческой. Нет, вас не убили, но лишили всего и на восемь лет посадили в тюрьму, следствием которой стала инвалидность.

— Когда умрёт отец? — севшим голосом спросил Василий.

— Вечером пятого марта пятьдесят третьего года. Первого марта вашего отца разобьёт паралич и до самого конца он так и не придёт в себя.

— И что мне припишут?

— А что приписывают в подобных случаях? В вашем обвинений было много, начиная от аморального поведения и злоупотребления служебным положением и заканчивая клеветой на СССР. С вами в той ситуации всё равно разделались бы, потому что вы слишком много знали и были невоздержанны на язык. Но если бы сидели тихо, это произошло бы позже и могли меньше пострадать.

— Можете сказать, что я такого сделал?

— Конечно, — ответил Алексей и повернулся к жене. — Ты куда собралась?

— Надоело сидеть, — ответила Лида. — Погуляю рядом и разомну ноги, а вы беседуйте.

— Вы почему-то решили, что Сталин был отравлен, — сказал Алексей, — и попытались вывести всех на чистую воду. Наплевали на приказ Булганина…

— А что он приказал? — спросил Василий.

— Он направил вас командовать каким-то военным округом. В книге не написали каким, но, скорее всего, где-нибудь подальше от Москвы. В то время вас плотно опекала госбезопасность. Все телефонные разговоры прослушивались, а вы не стеснялись в выражениях. После того как вас выперли из армии, обратились в китайское посольства с заявлением, что отец был отравлен, и с просьбой уехать к ним. После этого вас арестовали, три года вели следствие, и в конце получили признание по всем пунктам обвинений.

— Это они умеют, — криво усмехнулся Василий. — Но если я так себя вёл и говорил об отравлении, значит, были основания.

— Может, и были, — не стал спорить Алексей, — но даже если так, глупо вести себя вызывающе, не имея за спиной сильной поддержки. Вас выбила из колеи смерть отца, и вы слишком привыкли к тому, что всё сходит с рук.

— Когда я умру?

— В конце марта шестьдесят второго года. Точной даты я не помню.

— Сорок один год! И что делать, молчать? Сами же говорили, что всё равно не оставят в покое!

–Успокойтесь, Василий! — повысил голос Алексей. — Вы были такой не один, просто пострадали одним из первых. Делёжка власти началась при жизни вашего отца, но основные баталии разгорелись после его смерти. В конечном итоге к власти пришла всякая сволочь и кончилось всё очень плохо. Мы ведь здесь не из-за вашей печальной судьбы, хоть я вам и сочувствую.

— Хрущёв?

— Да, но не он один. В результате борьбы за власть уничтожили самых честных, знающих и порядочных, а наверх всплыло всё дерьмо. Будете читать книгу?

— Почитаю, но у себя, — ответил Василий. — Вы же оставляете её для передачи отцу.

— Я хотел сделать пометки на полях, но передумал. В личном разговоре можно сказать больше.

— Вы рискнёте встретиться с отцом? — удивился он.

— Готов рискнуть, — кивнул Алексей. — Я говорил, что всё плохо кончилось, не сказал только насколько плохо. Ради того, чтобы это предотвратить, можно рискнуть жизнью. И потом здесь не вся книга, только две трети. Таких книг у меня несколько, а это история страны до конца века. Кроме того, есть информация по технике будущего, да и я сам очень много знаю. Постарайтесь донести до отца, что он получит от меня намного больше на добровольной основе, чем выбивая зубы в подвалах Лубянки или шантажируя женой. Я мог ограничиться этой книгой, только тогда даже ваша судьба изменится мало. Хрущёв почти наверняка уже конченый человек, но Берия принимал в вашей судьбе не меньшее участие. Его отстранение от власти и арест — это во многом работа Хрущёва. А если уберут Никиту, может не быть и ареста. Понимаете? Хрущёва ваш отец сотрёт в порошок, но Берию не тронет.

— Я постараюсь сделать всё, что в моих силах, но не могу ничего обещать, потому что отец мало считается с моим мнением.

— Ладно, возьмите пакет, — сказал Алексей, поднимаясь со скамейки. — Поговорите с отцом, а потом мы встретимся, и вы скажете о результате. Если он решит воспользоваться моими знаниями, я готов служить. Только все материалы я отдам лично ему, а уж он пусть решает, кому можно доверить с ними работать. Говорю для того, чтобы у меня ничего не изъяли при обыске. Пусть проверяют, что я не несу оружие или взрывчатку, но потом всё вернут обратно. Не стоит такое оставлять в посторонних руках даже ненадолго.

* * *

— И где эта книга? — хмыкнул отец.

— Забрала твоя охрана! — ответил Василий. — Но я их предупредил, чтобы не вздумали читать.

— Позови Алексея.

Сын вышел и через минуту вернулся вместе с Рыбиным.

— Не разворачивали? — спросил Сталин у телохранителя, кивнув на пакет в его руках. — Ну и правильно, давай его сюда. Оба свободны. А тебе, — он посмотрел на Василия, — я позвоню.

* * *

— Продал двадцать монет, — отчитался Алексей. — Больше у них не было денег. Теперь нужно сохранить наши запасы. Не будем делать тайники в лесу под ёлкой, а спрячем драгоценности, золото и часть денег на чердаке какого-нибудь дома. И легче взять, и ничего не промокнет. А оружие прятать не буду, всё равно им никто не сможет воспользоваться.

— А если отберут? — спросила Лида.

— Если со мной будут считаться, то вернут, а если нет, мне оно не понадобится.

— Когда ты так говоришь, мне хочется плакать! — всхлипнула жена. — Когда пойдём к Василию?

— Я пойду, — поправил он, вытирая ей слёзы платком. — Уже прошло три дня, поэтому Сталин наверняка успел оценить нашу книгу. Пообедаем и пойдём искать место для тайника. Если успеем всё сделать до возвращения Василия, то сегодня и пойду. Тянуть время — это только трепать себе нервы. А ты постоишь в сторонке и посмотришь. При любом исходе дела вернёшься домой. От нас до дачи Сталина меньше пятнадцати километров, так что на изображение коммуникаторов хватит. Лучше продемонстрировать вождю твоё изображение, чем тебя саму, а дальше посмотрим.

С тайником управились быстро. В первом же осмотренном пятиэтажном доме люк на чердак был открыт, отсутствовали даже петли для замка. Разгрести насыпку и уложить в углубление купленную деревянную шкатулку было делом нескольких минут.

— Хорошо запомнила место? — спросил жену Алексей. — Тогда я зарываю.

На лестничной площадке никого не было, поэтому они поспешно спустились с чердака и потом по лестнице к выходу из подъезда.

— Вроде не запачкались, — сказала Лида, осмотрев мужа. — Я как?

— Грязи не наблюдается, — ответил он. — Ключ не забыла? Если договорюсь и тебя будут забирать, собери все вещи и выйди с ними в сквер. Ни к чему подставлять хозяев квартиры. И давай уже направимся к Василию, он через час должен подъехать.

— Меня всю прямо колотит! — призналась жена полчаса спустя, когда Алексей оставил её за местом парковки автомашин, а сам собрался встречать сына Сталина.

— Обещай, что если со мной случится несчастье, ты не станешь делать глупостей, — попросил он, прижав её к себе. — Постарайся прожить жизнь счастливо!

— Иди, дурак! — ответила она. — Я тебе наобещаю! Только попробуй умереть! И позвони сразу, как только сможешь.

Алексей отстранился и пошёл к подъезду дома. На душе было паршиво, как никогда. Вот надо было ему влюбиться? Насколько легче рисковать только собой!

Василия пришлось ждать больше двадцати минут. Он, как и в прошлый раз, приехал на машине и сразу же направился к дому. Пройдя половину дорожки, увидел Алексея и ускорил шаг.

— Хорошо, что вы пришли! — сказал он, протягивая руку для пожатия. — Отец звонил вчера и сегодня. Сказал, что никто не собирается вас гнобить, если сами не дадите к тому поводов. Пойдёмте в дом, мне нужно позвонить.

Василий воспользовался служебным телефоном на первом этаже.

— Выходим и ждём машину, — сказал он после звонка.

Через полчаса подъехал сто первый ЗИС, в котором находились два офицера ГБ.

— Михаил Старостин, — представился открывший дверцу подполковник. — Садитесь в машину. Оружие есть?

— Есть, — ответил Алексей. — Сдать?

— А вы как думали? — удивился он вопросу. — Сдают все, исключений не предусмотрено. Товарищ генерал-лейтенант тоже сдаёт, несмотря на родственные связи.

— Возьмите, — протянул Василий свой ТТ.

— А это моя пушка, — сказал Алексей, передавая метатель рукояткой вперёд. — Можете не осторожничать: в ваших руках не выстрелит.

— Вы не шутите? — подполковник с изумлением осмотрел оружие. — У него даже нет отверстия в стволе!

— Вас как по отчеству? — спросил Алексей и, получив ответ, добавил: — Я не склонен к шуткам, особенно сейчас. Если хотите, Михаил Гаврилович, я позже покажу, как он работает, а сейчас, может, лучше поедем?

— Ладно, давай, Николай, — сказал Старостин сидевшему за водителя капитану. — Всё равно ещё будет досмотр.

В первый раз их проверили, когда машина съехала с Можайского шоссе на дорогу, ведущую к даче Сталина. Увидев знакомых офицеров, машину сразу же пропустили, не спрашивая об остальных.

— Какой-то поверхностный осмотр, — высказался Алексей.

— Я старший сотрудник для поручений при Сталине, — сказал ему Старостин. — Если кого-то везу, значит, имею право. Это не последняя проверка.

Вторая проверка была у ворот на саму дачу, и здесь их тормознули, пока не вышел помощник коменданта Лозгачов.

— Пётр, это тот человек, о котором шла речь, — сказал ему Старостин.

— Оружие имеете? — спросил он Алексея.

— Сдал товарищу подполковнику, — ответил тот.

— Машину на территорию, — приказал Лозгачев. — А вас попрошу на досмотр.

Досмотр происходил не на самой даче, а в примыкающем к ней двухэтажном помещении охраны.

— Что имеется с собой? — спросил Алексея майор ГБ. — Выкладывайте всё, что есть в карманах.

— Это что-то вроде микроплёнки, но разделённой на кадры, — пояснил Алексей, выкладывая пакет с микрофишами. — А это устройство для их просмотра. Вот так его можно разобрать на две части и осмотреть. Это оптика, аккумулятор с лампой и устройство управления. Собираю и показываю в работе. Только хочу предупредить, товарищ майор, что просматривать кадры вам или кому-либо ещё категорически не рекомендуется, если не хотите продолжить службу за полярным кругом. Это привезено лично для товарища Сталина. И постарайтесь не повредить устройство для чтения, оно такое одно.

— Учтём, — ответил майор. — Всё выложили? Тогда разведите руки, вас осмотрят.

— Что под мышкой? — спросил один из офицеров, быстро прощупавший одежду.

— Кобура, — ответил Алексей. — Пистолет у Старостина.

Все запасные магазины он оставил жене.

— Снимите!

Пришлось снимать пиджак и освобождаться от ремней.

— Всё чисто, — сделал заключение проверяющий, ещё раз обшарив Алексея.

— Долго вы там? — заглянул в помещение Старостин. — О нём уже справлялись.

— Можно вести, — ответил майор.

— Товарищ подполковник, — обратился к нему Алексей. — Изъятые плёнки и устройство для их просмотра предназначены для Иосифа Виссарионовича, и мой визит к нему без них не имеет смысла. Кроме того, никому другому плёнки смотреть нельзя. Я уже предупредил товарища майора, но считаю нелишним сказать и вам. Поверьте, что это очень серьёзно. Принадлежность к ГБ не даёт право на знание всех секретов государства.

— Да, мне говорили, — сказал Старостин. — Я их заберу сам. А вы идите за майором и строго следуйте всем его указаниям. Я сейчас подойду.

Одним майором не ограничились, и на выходе из здания к ним пристроились два офицера. Все прошли через ворота на территорию дачи и дальше, к отдельно стоявшему большому двухэтажному зданию с верандами. Возле входа стоял ещё один офицер, который отступил в сторону, пропуская их через тамбур в просторную прихожую.

— Ждём здесь, — сказал майор Алексею. — Подойдёт подполковник, он вами и займётся.

Старостин не заставил себя ждать и вошёл следом за ними.

— Сейчас я о вас доложу, — сказал он и после стука вошёл в левую дверь.

Отсутствовал минуты три, после чего приоткрыл дверь и приказал Алексею зайти. Он вошёл в просторную светлую комнату, в которой не было другой мебели, кроме большого полированного стола, трёх стульев и кожаного дивана. В одном из углов комнаты находился камин. Сам Сталин сидел за столом, на котором лежали отобранные у Алексея вещи, и с любопытством на него смотрел. Алексей в свою очередь рассматривал вождя, отметив его усталый и нездоровый вид. Уже не новый серый китель хорошо вписывался в спартанскую обстановку комнаты. Он знал, что у Сталина на даче был кабинет, но от этой комнаты он отличался только отсутствием камина и чехлом на диване.

— Ты приехал сюда играть в молчанку? — с едва уловимым акцентом спросил Сталин.

— Жду, когда хозяин разрешит говорить, — ответил Алексей.

— Хозяин разрешает. Всё, что говорил сыну, правда?

— Если он точно пересказал мои слова… Он ведь сильно волновался. Если хотите, я могу и повторить. Только не помешает ли нам товарищ подполковник?

— Хочешь остаться со мной наедине? — усмехнулся Сталин. — Ты ещё не заслужил такого доверия.

— Иосиф Виссарионович, — упрямо сказал Алексей, — я ничего не имею против товарища Старостина, хотелось бы только знать, что из сказанного здесь станет известным его руководству.

— Ты так плохо относишься органам или испытываешь моё терпение? — спросил Сталин.

— Ну как хотите! — не скрывая досады, сказал Алексей. — Я понимаю, что со многим из того, что я скажу и вам передам, будут ознакомлены отдельные руководящие работники. Со многим, но не со всем же! А если вы опасаетесь меня, то товарищ подполковник вам от меня не защитник. Я пришёл помогать и делать дело, которое считаю для себя важнейшим в жизни, а не устраивать покушение.

— Поясни, — спокойно сказал Сталин.

— Я офицер Главного разведывательного управления Генерального штаба Вооружённых сил СССР. Боевиков с такой подготовкой было немного и в России, у вас их нет совсем.

— А почему в России? — удивился Сталин.

— Потому что через сорок лет после моего рождения СССР развалили. Стал бы я идти сюда, рискуя жизнью, и что-то вам доказывать, если бы это не было так важно!

— Говори что хотел, — сказал Сталин. — Михаил, спрячь пистолет! А ты не бойся: всем, что ты скажешь, буду распоряжаться я. Что там Василий говорил о ваших часах?

— Это не часы, а устройство связи. Здесь они работают не в полную силу, но с женой связаться могу. Я только хотел сделать это позже.

— Показывай сейчас. Будет больше веры твоим словам.

Алексей пожал плечами и включил коммуникатор.

— Тебя можно поздравить с генеральским чином? — пошутила жена, но по голосу было заметно, как она волнуется.

— Лида, перестань, — сказал он. — Я сейчас на даче и только начал беседу. Это Иосиф Виссарионович.

Он развернул коммуникатор так, чтобы жена могла видеть Сталина. Её голограмма повернулась от него в сторону стола.

–Здравствуйте! — поздоровалась она. — Вы уже дали мужу своё согласие на то, чтобы я нарисовала ваш портрет?

— Мы ещё не говорили на эту, несомненно, важную тему, — усмехнулся Сталин, с удивлением рассматривая парящую голову очаровательной женщины.

— С вашего позволения, я прерву эту демонстрацию, — сказал Алексей, выключая свой коммуникатор. — Не знаю, на сколько хватит заряда батарей, а связь может понадобиться.

— Ты принёс только это, или есть что-то ещё? — спросил Сталин.

— Есть оружие, которое я отдал подполковнику.

— Непонятная штуковина, — сказал Старостин, вытаскивая из кармана метатель. — Похожа на пистолет, но нет отверстия в стволе и не реагирует на спуск.

Сталин с интересом осмотрел оружие, держа его стволом от себя, и вопросительно посмотрел на Алексея.

— Это оружие будущего, — объяснил тот. — Действует только в моих руках. Импульс магнитного поля со скоростью пули выбрасывает небольшие стальные иглы. Весь секрет в накопителе электрической энергии, который имеет чудовищную ёмкость. Заряда хватает на две тысячи выстрелов, а в магазине сто иголок. Может стрелять непрерывно. Часть игл смазывают парализующим или смертельным ядом.

— Сильное оружие! — уважительно сказал Сталин. — Мы можем сделать?

— Не прямо сейчас, но сможем. У меня есть много научных данных, которые позволят со временем делать электростанции, получающие энергию из воды и накопители электричества. Я брал их для электрических автомашин, но можно делать и оружие.

— А теперь рассказывай сам, а я буду задавать вопросы.

— Разрешите? — Алексей подошёл к столу и взял в руки устройство чтения.

Он объяснил его назначение и показал, как использовать микрофиши.

— Удобнее, конечно, всё распечатать, но не с моими возможностями. В этом конверте книги о четырёх Генеральных секретарях партии. Фактически это история развития СССР до конца века. В последней книге описано то, как он развалился. Пятая книга посвящена извержению супервулкана, который положил конец прежней человеческой цивилизации. Ещё есть несколько книг с описанием термоядерных реакторов, накопителей электричества и всего того, что необходимо знать для их создания. Кроме того, я сам знаю много такого, чего здесь нет, и по развитию России и всего мира, и в науке и военной технике. Конечно, не всё можно сделать прямо сейчас и многое в мире изменится, если воспользоваться этими книгами, но я постараюсь изложить все свои знания для их использования в будущем.

— Мне не ясно, как можно попасть в прошлое? — сказал Сталин. — Объяснишь?

— Мне самому это неясно, — ответил Алексей. — Я должен родиться в сорок девятом году, а в семьдесят восьмом непонятно как перенестись на восемьдесят лет вперёд. Там узнаю, что девяносто процентов населения Земли погибло, а Россия — одна из немногих стран, сохранивших большинство жителей и промышленную мощь. После катастрофы её правительство приняло много беженцев из США и Западной Европы. По причинам, о которых долго рассказывать, будущего у той цивилизации не было. Когда я всё это собрал, — он показал рукой на микрофиши, — меня с женой перебросили к вам.

— Так она не из твоего времени? — спросил Сталин.

— Нет, она из будущего. Влюбилась сама и влюбила меня, всё бросила и ни о чём не жалеет.

— И что же она там бросила?

— Отца и очень крупное состояние. Один учёный в шутку сказал, что меня использует бог, который хочет изменить будущее, но почему-то не делает этого сам, а прибегает к помощи людей. Я не верю в бога, но кто-то, несомненно, очень могучий в этом замешан.

— Мы ещё поговорим об этом и о многом другом, — сказал Сталин. — А теперь скажи, чего бы ты хотел?

— Нужно убрать Хрущёва. Вы прочитали не всю книгу, и не всё там для вас понятно…

— Ты считаешь меня недостаточно умным для своих книг? — прищурился Сталин.

— Я имел в виду другое. Жизнь меняется, и чем дальше, тем больше. Появилось много новых понятий, о которых вы ничего не можете знать, а книги пишутся для современников, и в них нет таких объяснений. Зачем они, если об этом и так все должны знать? Приведу пример. Вы прочитали о том, что по инициативе Хрущёва на Кубу завезли ядерные ракеты, чем вызвали Карибский кризис. И что вы из этого поняли? Почему именно на Кубу? Кто такой Фидель Кастро? Что такое ядерные ракеты и почему их туда повезли? И почему на это так отреагировали американцы? Для моих современников всё ясно и понятно, а вы не поймёте, пока я не внесу свои пояснения.

— Я понял, что ты имел в виду, — кивнул Сталин. — Да, в конце того, что я прочёл, были непонятные места.

— Я хотел сделать пометки на полях, но не успел, точнее, поторопился из-за жены, — объяснил Алексей. — Она вся на нервах из-за моего визита к вам, поэтому не стал больше тянуть.

— Когда я спрашивал о твоих желаниях, имел в виду не то, кого ты хотел бы убрать в ЦК, — усмехнулся Сталин. — Об этом я подумаю сам. Что ты хочешь для себя? Твоя жена что-то говорила о генеральских погонах.

— Не нужны они мне, — ответил Алексей. — У меня звание капитана, и должны были дать майора, вот вы и дайте майора. Генералов мало, и они на виду, а майоров — как собак нерезаных. Могу поработать в ведомстве Абакумова, если выведут из прямого подчинения. Не откажусь от квартиры.

— А где сейчас живёшь?

— А где я могу жить? Сняли комнату. Не могу же я заявиться к родителям, если ещё не родился!

— А жена?

— Она окончила Промышленный университет и по настоянию отца два года проработала директором на одном из его предприятий. Получалось у неё прекрасно, только ей самой это не нужно. Она художник от бога, а отец запретил рисовать.

— Почему?

— Потому что в будущем этот вид искусства никому не нужен. Картины из музеев растянут чиновники, а новых художников перестанут обучать. Зачем они нужны, если есть фотография?

— Где сейчас твоя жена?

— Ждёт, когда я сообщу результаты своей поездки.

— И что сделает, если вызова не будет? Почему молчишь?

— Потому что не знаю сам. Я обеспечил её на первое время деньгами, но ей ничего не нужно…

— Кроме тебя, — закончил за него Сталин. — Успокойся сам и успокой жену. Ты мне нужен, и ты пришёл сам. Никто не режет курицу, несущую золотые яйца. Генеральских погон у тебя не будет, но всё остальное получишь. Сейчас вам найдут квартиру, и Михаил поможет перевезти туда твою жену. С ним же решите все бытовые вопросы. А с завтрашнего дня, пока тебя будут проводить по службе и оформлять вам документы, поживёте у меня. Здесь пустует много комнат, а мне будут нужны твои консультации. Михаил, займись его вопросами. Позвони в исполком Георгию Михайловичу, у них есть резерв по квартирам. Идите оба и занимайтесь делом.

— Ты меня ошарашил, капитан! — сказал Старостин, когда они вышли в прихожую.

— А почему не майор?

— Потому что, по твоим же словам, у тебя капитанское звание. Пойдём, позвоню Попову насчёт твоей квартиры, а заодно в наши кадры. Имей в виду, что руководство заинтересуется. На моей памяти Сталин делает такое в первый раз, обычно всё идёт через министра. Абакумов точно начнёт копать.

Они вместе с ожидавшей в прихожей охраной вернулись за территорию, в то здание, где обыскивали Алексея, и Старостин позвонил председателю исполкома.

— Георгий Михайлович, это не мне нужно, у меня есть квартира. Да, и чтобы непременно с телефоном и хоть какой-то мебелью. Хорошо, я передам, что всё сделано. Ордер оформим задним числом, мне главное — вселить людей! Записываю. А у кого будут ключи? Хорошо, спасибо! — закончив телефонный разговор, он повернулся к Алексею и недовольно сказал: — Морока с тобой, капитан! Попробуй для тебя что-то сделать, если у вас нет документов! Не нужно показывать свою липу, её расколет первая же проверка. Потом объяснишь, откуда взял. Диктуй ваши данные… Так, сейчас вызову машину и дам офицера, поедешь за женой, а потом заселяться. А я поеду в министерство. Такие вопросы, как твой, не решаются по телефону. Сегодня в лучшем случае пробью нормальные паспорта, да и то завтра потребуется ваше присутствие. Успеешь сделать фотографии?

— А чёрт его знает, — ответил Алексей. — Если быстро переедем, должен успеть. Я же не знаю, куда нас поселят, а там придётся искать фотографию.

— Ладно, постарайся успеть. Паспорт — это только первоочерёдное. Вот когда я начну лепить из тебя майора, будет весело. Надеюсь, что министру он позвонит сам.

Перед поездкой в город Алексей, как и договаривались, сделал звонок Лиде. Вышел в коридор и быстро сказал, чтобы выходила с вещами. Когда они через час подъехали к скверу, жена уже сидела на лавочке, обложенная сумками. Увидев выпрыгнувшего из ЗИСа мужа, она вскочила с лавки и, растеряв сумки, бросилась к нему.

— Ну, солнышко! — успокаивал Алексей плачущую навзрыд Лиду. — Всё закончилось хорошо, зачем плакать? Подожди, я покидаю сумки в автобус, а поговорим, когда поедем заселяться.

Он быстро всё собрал и уложил в салон автобуса, а сам вместе с Лидой сел на задних сидениях, чтобы их разговор не слышал сопровождавший майор.

— Как всё прошло? — спросила она. — Или ещё ничего не закончилось?

— Всё заканчивается только со смертью. Дали квартиру и присвоят майорское звание. Завтра у нас должны быть нормальные паспорта. А теперь слушай, что отмочил отец народов. Пока будут всё готовить, он поселит нас у себя. Я объяснил, что уже через двадцать лет будет много такого, в чём сложно разобраться без моих консультаций, вот он и решил, что лучше, если я буду под рукой. Ну а ты идешь ко мне довеском. Вот тебе, кстати, возможность, его нарисовать. Очаруй и сделай наброски, а по ним уже нарисуешь картину.

— А как сегодня спать без мебели? У нас ничего даже постелить на пол…

— Сказали, что будет какая-то мебель.

Когда приехали и им открыли квартиру, оказалось, что она обставлена красивой, хоть и излишне громоздкой мебелью. Отсутствовала только одежда прежних жильцов, и в спальне кто-то снял со стены ковёр.

— Хозяев этой квартиры уже нет, — сказала домоуправ, отведя глаза, — а вещи остались. Теперь это всё ваше.