Коррекция

Геннадий Владимирович Ищенко, 2014

Что бы вы делали, непонятно как и для чего очутившись в далёком будущем? Не торопитесь отвечать и строить планы, вам ещё не всё известно. В карманах у вас пусто, пусто и в голове, даже своё имя вспоминается с трудом. И несмотря на отсутствие воспоминаний, вы понимаете, что всё вокруг чужое и вызывающее неприязнь. И это только начало долгой жизни и борьбы за спасение людей и сохранение в них человечности.

Глава 7

— А что Берия? — спросила Лида. — Он же один из главных организаторов репрессий. Неужели ты хочешь его использовать?

— Пока я хочу использовать его как пример того, что политических деятелей нельзя рассматривать только с точки зрения человеческой морали, а потом, может быть, попробую использовать против Хрущёва. Но это только в том случае, если не выгорит основной план.

— Только прибыли, а у тебя уже готовы планы. Ладно, не буду перебивать. Так что по Берии?

— После смерти Сталина Берия, наряду с Хрущёвым и Маленковым, стал одним из главных претендентов на лидерство в стране. Его первого и вывели из игры. Всё организовали Булганин и Хрущёв. Потом, как водится, на него навешали всех собак.

— Какие собаки? — не поняла Лида. — Можешь выражаться проще?

— Если проще, припомнили его грехи и приписали кучу чужих. Берия после этого стал чуть ли не символом зла.

— Если вспомнить всё, что за ним числится…

— А теперь посмотри на это немного иначе, — перебил Алексей. — Да, он мерзавец, и никто этого не отрицает. Только при Сталине система выстроена так, что не может быть самостоятельных игроков. Есть только воля вождя и его установки, которые становятся линией партии. Всё окружение Сталина выполняло то, что он желал, различия могли быть только в мере энтузиазма. Если кто-то начинал действовать излишне самостоятельно, таких предупреждали, а потом вычищали, невзирая на чины и прошлые заслуги. Не был самостоятельным игроком и Лаврентий Павлович. Его самостоятельность проявилась только после смерти Сталина. Именно по его инициативе были освобождены больше миллиона заключённых и отпущено ещё четыреста тысяч находивщихся под следствием. Он так же выступил с инициативой значительного расширения полномочий государственных органов власти за счёт партийных. Предложение не прошло из-за Хрущёва. И раньше у него не всё было однозначно плохо. С его приходом на пост наркома внутренних дел сократились масштабы репрессий, а по амнистии освободили триста тысяч человек, хотя аресты продолжались. Берия в кратчайший срок прекратил беззаконие и террор, царившие в НКВД и в армии. Под его руководством была создана мощная агентурная сеть внешней разведки. И он немало сделал для создания ядерного оружия.

— Всё равно мерзавец! — упрямо сказала Лида. — Я читала всё, что ты мне цитируешь, но неужели среди руководства нет ни одного порядочного человека?

— Маленков не устраивает?

— Я не могу вспомнить о нём ничего хорошего.

— К смерти Сталина Маленков твёрдо занял позиции второго человека в партии и государстве, а после неё стал председателем Совета министров СССР. На первом же закрытом заседании Президиума ЦК он заявил о необходимости перейти к коллективному руководству страной, а в мае пятьдесят третьего года по его инициативе было принято постановление правительства, вдвое уменьшавшее зарплату партийным чиновникам и ликвидировавшее дополнительные вознаграждения, не подлежащие учёту. Этим и воспользовался Хрущёв, отменивший коллективное руководство ЦК и вернувший прежние зарплаты и «конверты».

— Все хотят хорошо жить, — вздохнула Лида. — Что ещё?

— Много чего. В августе того же пятьдесят третьего года на сессии Верховного Совета Маленков выступил с предложением в два раза снизить сельхозналог, списать недоимки прошлых лет, а также изменить принцип налогообложения жителей села. Он первым выдвинул тезис мирного сосуществования двух систем, выступал за развитие лёгкой и пищевой промышленности, за борьбу с привилегиями и бюрократизмом партийного и государственного аппарата, отмечая «полное пренебрежение нуждами народа», «взяточничество и разложение морального облика коммуниста».

— И чем всё закончилось? Я это пропустила.

— Через два года его сняли с должности председателя Совета Министров, а ещё через два, после неудачной попытки отстранения Хрущёва, совсем убрали из власти, а заодно и из партии.

— И здесь Хрущёв, — Лида поднялась с курток. — Может, договорим пока доберёмся до дороги? Кто у тебя ещё?

— Только Молотов, но он хуже Маленкова. И его тоже выжил Хрущёв.

— Так на кого из них ты хочешь делать ставку? — спросила Лида. — Я пока не поняла.

— А ни на кого, — Алексей тоже встал и взял вещи. — Ладно, пошли. Расскажу, сколько успею, а об остальном можно поговорить потом. Помнишь «Ленинградское дело»?

— Читала, но там только второстепенные лица, поэтому я плохо запомнила.

— А кто вычищал этих второстепенных, не помнишь? Тогда я напомню. Это в первую очередь Маленков с Хрущёвым. И не такими уж они были второстепенными. Из всех фигурантов «Ленинградского дела» меня интересуют двое. Это Вознесенский, который возглавлял Госплан и занимал ключевой пост в руководстве советской экономикой, и Кузнецов — секретарь и начальник Управления кадров ЦК. Он так же ведал работой органов юстиции, МВД, МГБ. Оба относятся к группе руководителей, в которую входили молодые работники, хорошо проявившие себя в годы Отечественной войны и успешно работавшие над решением экономических, хозяйственных и организационных вопросов. Своих наследников Сталин видел именно в них. Так он говорил, что в качестве своего преемника по партийной линии хотел бы видеть Кузнецова, а по государственной — Вознесенского. В эту же группу входил и Косыгин.

— Тогда почему он допустил эту расправу? Это не вяжется с образом Сталина. Он должен был завязать в узел инициаторов «Ленинградского дела».

— Ну вот и дошли! — Алексей подошёл к шоссе и положил на траву свой тюк. — Голосовать будешь ты, а я подскажу, когда нужно поднимать руку. Пока голосуем, можно поговорить. С этими работниками разделались, воспользовавшись смертью Жданова, который не отдал бы их на съедение. А Сталину преподнесли сведения, сфабрикованные Маленковым и Хрущёвым. Это было за три года до его смерти. Скорее всего, он уже плохо себя чувствовал, от всего устал и не стал разбираться. Это дело, кстати, было единственным, которое вели не следователи МГБ, а члены партийной комиссии. Приговор вынесли ночью и уже через час расстреляли. Как тебе такое?

— Видимо, боялись, что вождь может вмешаться, — сказала Лида. — Смотри, машина! Тормознём?

— Пропускаем, — решил Алексей. — Это сто десятый ЗИС, нам он не по чину.

— Ну и ладно, тогда закончим с твоими кандидатурами. Я правильно поняла, что ты хочешь не допустить «Ленинградского дела» и сделать ставку на Кузнецова с Вознесенским?

— Ты у меня умница и всё понимаешь с полуслова, — польстил ей Алексей. — Жданов болен, и с этим ничего не поделаешь, а вот с Хрущёвым поделать можно и нужно. Слишком много вреда от этой сволочи. Когда о нём всё узнал, сразу поменял отношение к Брежневу.

— Если для тебя запасной вариант — натравить на него Берию, что же входит в основной?

— Мы натравим на него самого Сталина. До смерти вождя ещё пять лет, и не такой он сейчас дохлый. Если узнает о будущих художествах Никиты, книгу о нём можно выбрасывать за ненадобностью.

— А он поверит? — с сомнением спросила Лида. — Судя по тому, что я читала, личность очень недоверчивая. И как ты к нему попадёшь? У него вроде была какая-то дача?

— Какая-то — это для неё слишком слабое определение, — засмеялся Алексей. — Есть дача в Кунцево, где он постоянно живёт. Но соваться туда — это верное самоубийство. Сотня бойцов, офицеры МГБ, патрули с собаками и защищённый периметр. И у моего самомнения есть границы. Есть вариант получше. Я хочу сделать фотографии книги с биографией Хрущёва и передать их Сталину с помощью его младшего сына. Всю книгу печатать не буду, достаточно половины. И снабжу эти фотографии своими комментариями.

— А станет он тебе помогать?

— Потом договорим, голосуй скорее! — поторопил жену Алексей. — «Эмка» едет.

Лида подняла руку, и возле них, скрипнув тормозами, остановилась неказистая легковушка.

— Садитесь на задние сидения, — сказал Самохиным приоткрывший дверцу лейтенант. — Быстрее, товарищи, не копайтесь!

Алексей открыл заднюю дверцу, помог сесть жене, передал ей тюк и сел сам.

— Спасибо, товарищ майор, — поблагодарил он офицера, сидевшего на месте водителя.

— Благодарите свою даму за красоту и нашего Олега, который её оценил, — хмыкнул тот. — Ради вас я не остановился бы.

— Спасибо, солнышко! — демонстративно обратился к жене Алексей.

— И как это солнышко зовут? — повернулся к ним улыбающийся лейтенант. — Не обращайте внимание на сказанное нашим майором. В душе он очень добрый, только редко это показывает.

— Болтун, — сказал ему майор и спросил у пассажиров: — Отдыхаете или как?

— Я капитан милиции, — сказал Алексей. — Сейчас в отпуске. Мы не москвичи, а едем от моих стариков. Специально отвёз жену попробовать деревенской жизни. Её зовут Лидия, а я Алексей.

— Зотов, — представился фамилией майор. — Вам куда надо?

— Подбросьте в любое место, где поблизости есть станция метро, — попросил Алексей. — Хотя можем добраться любым видом транспорта, лишь бы довезли до города.

— Меня, как и вашего мужа, зовут Алексеем, — обратился к Лиде лейтенант. — Как вам деревенская жизнь?

— Если приехать на несколько дней, как я, то просто здорово, — ответила она. — А жить… Слишком много работы, и всё делается вручную. Все с утра до вечера трудятся, как заведённые, без скидки на возраст. Из-за своего хозяйства работают без выходных и отпусков. Кто живёт с детьми, тем немного легче.

— Да, работать приходится, — сказал майор. — Здесь ещё повезло, что в войну уцелели дома. До метро мы вас не довезём, но высадим так, что сами доберётесь трамваем.

После того как их высадили военные, Алексей повёз жену обживать снятую жилплощадь. Хозяева были на работе, поэтому дверь открыл сам.

— Выдали только один, — сказал он о ключе. — Пока не будем разделяться, а потом закажем второй для тебя.

— Я думала, что будем жить отдельно, — растеряно сказала Лида, — а придётся ходить через комнату хозяев. Они же здесь спят?

— Не бери в голову, — успокоил муж. — Нам здесь долго не жить, да и хозяева вполне нормальные люди. Им нужны деньги, поэтому готовы мириться с временными неудобствами. Запомни, если будут интересоваться соседи, мы не квартиранты, а приехавшие погостить родственники. Сейчас оставляем куртки, приводишь себя в порядок, и едем делать документы. Потом пообедаем и займёмся покупками, поэтому думай, что нам нужно.

— Сейчас я могу думать только о тебе! — сказала жена, глядя ему в глаза. — Ты что обещал? А обещания надо выполнять! А то уйдём и освободимся только к вечеру, когда появятся хозяева. Или тебе это не нужно?

Он взял Лиду на руки и унёс в свою комнату на выделенную им полуторную кровать. Часом позже они закрыли квартиру и пешком отправились к ближайшей станции метро.

— Идти минут двадцать, — предупредил Алексей, — даже больше, но транспортом добираться неудобно, а по пути есть хорошая столовая, поэтому сразу и пообедаем. Не знаю, как ты, а я сильно проголодался.

После не слишком вкусного, но сытного обеда минут сорок добирались до квартиры, где Лиду сфотографировали и сказали, что паспорт нужно будет забрать во второй половине завтрашнего дня. Потом часа три ходили по магазинам, покупая необходимое.

— Я совсем не узнаю Москву, — призналась жена. — У нас сохранилась часть старых зданий, но рядом столько всего понастроено, что совсем другой вид.

— Я тоже не знаю эту часть города, — сказал Алексей. — Мы жили в другом районе, да и служил далеко отсюда. И в моё время тоже было много новостроек. Всё купили? Тогда давай возвращаться на такси. Надоели мне эти хождения. Денег осталось немного, поэтому скоро нужно будет продавать что-нибудь из украшений. Ты много их взяла?

— Порядочно. И мелких камней нет. Где будем искать такси? Я уже устала.

— Нужно пройти ещё квартал. Заодно купим в гастрономе чего-нибудь на ужин. Смотри, какие собрались тучи, а у нас с тобой нет ни зонтов, ни плащей.

Они немного не успели: когда такси въехало во двор, дождь уже лил вовсю.

— Вы все промокли! — увидев их, воскликнула хозяйка — Разве можно в такую погоду без зонта?

— Да, взяли бы у нас, — поддержал её муж. — Быстро переодевайтесь. Есть во что?

— Ничего страшного, Виктор, — сказал Алексей. — Есть у нас во что переодеться и дождь тёплый, так что не простудимся. Забыли мы о зонтах, да и гроза началась очень быстро. Слышите гром? Нет, чай пока не надо, мы позже сами поставим.

Они переоделись, положили половину купленного в шкаф, а всё, что было сверху и промокло, развесили по комнате сушиться.

— Отстань от меня с этим полотенцем! — отмахнулась от мужа Лида. — Не стану я ничего накручивать на голову. Волосы сами высохнут, и с ними будет меньше мороки. Давай лучше ляжем на кровать и закончим утренний разговор. Хозяева не мешают, а делать всё равно нечего.

— Я уже почти всё рассказал. Ладно, ложись к стене, а я буду с краю. Тебе неясно, с какой стати мне будет помогать сын Сталина?

— Я на его месте указала бы тебе на дверь.

— Тебе просто непонятна ценность той информации, которая у нас есть. В моих книгах нет ни слова о детях Сталина, но я читал о них в других и многое запомнил. В двадцать шесть лет Василий уже генерал-лейтенант авиации, а в этом году его назначат командующим ВВС Московского военного округа. Вскоре умирает отец, и его отправляют на понижение. Фактически это конец карьеры, поэтому Василий наплевал на этот приказ. В том же году его уволят в запас без права ношения военной формы. Обращение в китайское посольство с заявлением, что его отца отравили, и просьбой о выезде в Пекин привело к аресту. Василия обвинили во всех смертных грехах, и через два с половиной года он признал самые нелепые обвинения. В тюрьме просидел восемь лет и вышел на свободу инвалидом. Как ты думаешь, будет он благодарен тем, кто попытается предотвратить такое будущее?

— Во всё это ещё нужно поверить, — скептически заметила Лида.

— Поверит. Во-первых, он прекрасно знает систему. Во-вторых, дадим почитать часть книги. И не надо улыбаться. Это для нас с тобой в ней нет ничего особенного, а для его современников это сплошь конфиденциальная, а то и секретная информация. Текст по тому, что уже произошло, могло бы составить ведомство Берии, но у них не хватит фантазии, чтобы описать будущее. А в книге на каждой странице по две-три фотографии. А для пущей убедительности свяжемся по коммуникатору. Я думаю, что объёмное изображение твоей головы над моей рукой будет убедительным аргументом. У них нет пока даже обычного телевидения.

— Ну хорошо, — согласилась Лида. — Он тебе поверил, схватил твою книгу и помчался к отцу. И Сталин это съест?

— Ещё как! Он умнее сына и гораздо больше знает, а когда поймёт, что у него только часть книги, захочет узнать больше.

— Только не говори, что к ним пойдёшь! — Лида схватила его за руку. — Там палач на палаче, и никто не будет придерживаться никаких договоров! И ты для них ценен только до тех пор, пока не отдал всё! Затянул меня в чужой мир и хочешь бросить?

— Ты расцарапала мне руку. Успокойся и выслушай внимательно. Моя ценность не ограничивается микрофишами, я знаю о будущем намного больше. Конечно, история страны пойдёт по-другому, а это скажется и за её границами, но многое сохранит свою ценность. Сталин ценил полезных людей, а я могу стать очень полезным.

— Он, может, и оценит, да и то не факт! Не забыл, сколько ему осталось жить? Всего пять лет! А потом начнутся разборки, в которых тебя уберут!

— Для того и нужно идти, чтобы разборки начались не через пять лет, а сейчас, и с теми, с кем нужно разбираться! Тогда через пять лет не будет никаких разборок. А за это время я постараюсь стать своим. Если я просто отдам книги и исчезну, Хрущёва уберут, и не его одного. А если сейчас расчистить политбюро и часть ЦК, Берия усидит и долго сохранит влияние, а может быть, заберётся на самый верх. И не факт, что при этом уцелеют те же Кузнецов с Вознесенским! Но тебя я с собой не возьму. Устрою в безопасном месте и снабжу деньгами лет на двадцать. Если не будет Хрущёва, не будет и его денежной реформы. А ты станешь одной из лучших художниц Союза. Я тебя люблю, но это нужно сделать, иначе вообще всё лишается смысла. Ну сделают раньше эти реакторы и электромобили — толку-то!

— Какой же ты дурак! Да плевать мне на мир и на деньги! Я ушла с тобой, бросив миллиарды! Вечно вы, мужчины, рвётесь переделывать мир, а о нас не думаете! Зачем всё, если не будет тебя? Если пойдёшь к этому живодёру, требуй больше! Пусть дают квартиру в центре, генеральский чин и машину с охраной! И квартира должна быть просторной, чтобы её хватило, когда у нас появятся дети! И скажи, что я хочу нарисовать его портрет.

— Лида!

— Что Лида? Высшие силы привели нас сюда вдвоём, значит, и делать всё будем вместе! Получится — прекрасно, а если нет, то всё в конечном итоге накроется медным тазом! И о чём тогда жалеть? Где живёт сыночек Иосифа?

— Понятие не имею, — пожал плечами муж. — Будем решать задачи по очереди. Сначала займусь фотографиями, а уже потом начну искать подходы к Василию. Среди московских чинуш о нём должны знать многие, так что как-нибудь найдём.

— А какие сложности с фотографиями?

— Сложности есть. Желательно делать их на профессиональном оборудовании и нужно распечатать хотя бы первые двести страниц, а лучше, если их будет больше. И работу я должен делать сам. Фотографу нельзя это читать. Придётся с кем-то договариваться, а перед этим продать что-нибудь из твоих драгоценностей.

С этой продажей ничего не вышло.

— Квартира закрыта, а на звонки никто не отвечает, — хмуро сказал Алексей. — Я расспросил соседей и узнал, что её хозяин уехал куда-то на такси с несколькими чемоданами. Наверное, его напугало моё оружие. Надо было врезать его парню по голове, а с ядом получился перебор. Ваш мир подействовал на меня не лучшим образом, раньше я не допустил бы такой промашки. Ладно, завтра возьму несколько монет и съезжу на Тишинский рынок. Плохо, что они у нас только золотые.

— Сам же говорил, что они наиболее ценные.

— Я рассчитывал на своё время, — возразил Алексей, — а здесь бегать с золотом по рынку… Ладно, завтра будет видно. А фотоателье я нашёл и даже договорился с мастером. Оговорил своё присутствие при работе, но не сказал, что его к ней не допущу, а то примет за шпиона и побежит докладывать. Заломил цену и наверняка после моего ухода крутил пальцем у виска.

— Так ты его…

— Уколю иголкой и свяжу, чтобы не мешал, а когда сделаю работу, расплачусь и исчезну. Если не дурак, не станет шуметь. Но сначала займусь деньгами, а то после фотографий их хватит максимум на месяц.

Утром сходили в столовую, а после завтрака Алексей проводил жену до дома, поцеловал и ушёл за деньгами. Вернулся к четырём часам, когда Лида уже вся извелась.

— Не ругайся! — сказал он, увидев её лицо. — Всё оказалось намного сложнее. Поначалу эти коллекционеры вообще от меня шарахались, как от чумного, а один даже побежал куда-то докладывать. Пришлось делать ноги и ждать, пока они не начнут расходиться. У всех на виду была одна медь, а чем-нибудь ценным обмениваются только между собой. Повезло с одним, который решил рискнуть, да и то покупателем был не он. Наверняка на мне здорово нажились. Продать три редкие монеты за пять тысяч — это почти даром, но главное, что теперь есть канал для восполнения денег. Проголодалась?

— А ты как думаешь? Сам же запретил уходить из квартиры!

— Давай руку, пойдём в столовую шиковать! Пообедаем, а заодно и поужинаем, так что начинай развязывать пояс.

— Пошли быстрее, а то я сейчас захлебнусь слюной. Как связалась с тобой, вечно хожу голодная!

— Зато будешь стройная, пока я не испорчу фигуру!

— Быстрей бы уж! — прижалась она к нему. — Мы уже столько времени вместе, и ничего.

— У меня по этому поводу есть гипотеза, — сказал Алексей. — Быстрее шевели ногами, а то не буду рассказывать. Валентин пошутил насчёт высшей силы, да и ты совсем недавно ляпнула что-то такое.

— Почему ляпнула? — обиделась Лида.

— Потому что я не верю в бога, — объяснил он. — Кому-то нужно было изменить историю, и его возможности не назовёшь человеческими, но это не значит, что я должен крестить лоб. Так вот, я думаю, что у тебя не будет беременности, пока не выполним необходимого.

— Хочешь сказать, что она помешает работать, поэтому…

— Если кто-то легко перебрасывает людей во времени, ему ничего не стоит устроить им безопасную любовь. Мне недавно помогли офицеры, причём сам я на их месте так не поступил бы. То ли действительно повезло нарваться на очень порядочных людей, то ли их к этому мягко подтолкнули.

— А почему тогда он сам не подтолкнет кого нужно без твоей помощи? А лучше не подтолкнуть, а дать пинка под зад, чтобы шея отвалилась!

— Потому что есть разница в том, подтолкнуть к добру хорошего человека или мерзавца. И одним пинком не ограничишься, да и слишком многих придётся пинать. Наверное, человеческим обществом должны заниматься сами люди. Вот представь, что твой бог начнёт вмешиваться в наши дела на каждом шагу. И что из этого получится? Я не хотел бы жить в таком мире.

— Ладно, посмотрим, что получится у тебя. Уже пришли. Обещал кормить, так корми!

Сегодня качество готовки было хуже обычного, поэтому в столовой долго не засиделись.

— Во сколько завтра пойдёшь в ателье? — спросила Лида на обратном пути. — Не хочешь, чтобы я помогла?

— Не стоит, — отказался Алексей. — Я с трудом договорился насчёт себя. Пойду к закрытию, а домой вернусь очень поздно. Не самое безопасное занятие — мотаться по Москве ночью, тем более с красивой женщиной. Так что меня не жди, и ложись спать. А хозяев сегодня предупредим.

— Ну хорошо, завтра ты всё напечатаешь, а дальше что? Как думаешь искать Василия?

— Есть одна мысль. Его сестре дали квартиру в правительственном «Доме на набережной». Может, и Василий там же живёт? Плохо, что у нас совсем нет нужных знакомств. Ладно, не морочь себе голову, что-нибудь придумаю.

Утром он проснулся первым и долго лежал, глядя на умиротворённое лицо жены. Впервые пришла мысль отдать все материалы и уехать с ней подальше от Москвы, от всей этой паучьей суеты. Он был готов рисковать собой, ставить на кон жизнь любимой женщины готовности не хватало. Устраниться мешала возникшая откуда-то уверенность в том, что его вчерашние слова о зачатии не плод воображения, а доподлинная реальность. Он не хотел прожить жизнь пустоцветом, да и Лида будет несчастной.

— Что ты на меня так смотришь? — спросила проснувшаяся жена. — Я не святая Богородица, меня нужно не рассматривать, а любить. Сейчас уйдут хозяева, и я тебя долго не отпущу. А пока расскажи, чем думаешь заниматься весь день.

— Сходим позавтракать, потом отведу тебя домой, а сам пойду в ресторан.

— А почему не со мной?

— Вдвоём не получится. Мне нужно познакомиться с жаждущим общения клиентом, довести его до кондиции и разговорить. Можно было бы послать тебя. Это более выигрышный вариант, но он должен закончиться койкой, а я пока не готов к таким жертвам.

— А выпитое не повредит в ателье?

— Солнышко, я буду не столько пить, сколько спаивать. Не беспокойся, всё будет нормально. Слышишь, заперли входную дверь. Я тебе точно был для чего-то нужен или только дразнилась?

Весь день Лида не находила себе места от беспокойства. Это просто свинство — вот так её изводить! Сам занят делом, а она за него волнуется! Все купленные книги и те немногие, которые стояли на хозяйской книжной полке, были прочитаны, а слушать радио муж отсоветовал.

— Мы не знаем, на сколько хватит заряда батарей, а коммуникаторы ещё понадобятся. Включи лучше приёмник хозяев, они не возражают.

А что можно слушать по этому убожеству? Одни хрипы, треск и завывания! Хорошо хоть обещал позвонить перед походом в ателье, а то она до ночи сошла бы с ума от беспокойства! Тихая трель вызова пришла в четыре часа дня.

— Можешь говорить? — услышала Лида тихий голос мужа. — У меня всё хорошо закончилось, поэтому иду делать фотографии. Там вообще не ожидаю сложностей, поэтому ложись и отдыхай.

Легко сказать, но попробуй заснуть, когда муж шляется по уголовно наказуемым делам! И то, что муж элитный боец, успокаивает мало. Она всё же попробовала заснуть, но только три часа проворочалась в кровати до его прихода.

— Ну и зачем себя так изводить? — спросил Алексей, держа на руках бросившуюся к нему жену. — Я же говорил, что всё будет в порядке. Фотографии сделал и о Василии узнал. О нём здесь многие знают, популярная личность. Так что осталось изучить его распорядок дня, и можно наносить визит. Правда, есть одна тонкость: я вспомнил, что за ним присматривали органы безопасности. Вряд ли это делалось постоянно, но влипнуть можем. Наверное, сделаем так. Понаблюдаем за домом, чтобы определить, когда он приходит и с кем. Утром Василий едет на службу, поэтому для разговоров мало времени, а ему ещё нужно часа два на знакомство с текстом. Так что остаётся только вечер. Если он приезжает поздно, придётся идти к нему в квартиру, а в дом просто так не пройдёшь. А если пишут его разговоры… Лучший вариант — перехватить одного возле дома, и делать это нужно тебе.

— Бабник? — спросила Лида. — Конечно, сделаю, лишь бы никто не помешал.

— Ладно, — Алексей поцеловал жену в губы и опустил на пол. — Уже поздно, давай спать.

— Ну да! — тихо засмеялась она. — Довёл меня до истерики, а теперь укладываешь спать.Сначала нужно успокоить. Ты хорошо закрыл дверь? Вот и начинай успокаивать, а о хозяевах можешь не думать: я буду кричать тихо. Если ненароком разбужу, они поймут, сами не так давно были молодыми.

Утром проснулись поздно, когда хозяева уже ушли на работу, и первой на этот раз встала Лида.

— Хорошо я тебя вчера заездила! — сказала она мужу. — Как ни проснусь, ты уже не спишь и смотришь на меня так, что в голове не остаётся ничего, кроме желания. А сегодня продрых, и даже не разбудила утренняя возня хозяев. Ну и я смогла вволю полюбоваться на тебя спящего. Встаём или…

— Встаём, а «или» будет как-нибудь потом. А проспал я не из-за тебя. Хоть немного, но вчера пил, ты должна была унюхать. Вот водка и нагнала сонливость, да ещё поздно легли. Сейчас поедим, и нужно в темпе пробежаться по магазинам кое-что купить, в том числе зонты, а потом пойдём знакомиться с домом и его обитателями.

— Дай хоть посмотреть на то, что у тебя получилось, — попросила Лида. — Где фото?

— Вот смотри. Распечатал три сотни страниц. Качество очень приличное.

— А что сделал с бедным фотографом?

— Уколол и связал. Когда он стал приходить в сознание, объяснил, чтобы сидел тихо и не орал, если не хочет получить по кумполу. Товарищ оказался понятливым, и мне не пришлось прибегать к крайним мерам. Когда закончил работу, даже не стал колоть его второй раз, развязал, оставил деньги и ушёл. Понятное дело, что на всякий случай вытер везде пальчики и обрезал провод телефона. Очень сомневаюсь, что фотограф куда-нибудь побежит. Он сам пошёл на нарушение, оставшись в лаборатории после работы с посторонним. Потрясётся от страха и постарается забыть.

Они привели себя в порядок, сходили в столовую и пошли пешком к станции метро. Покупки сделали за какой-то час, сложили в сумку и, не возвращаясь домой, отправились на разведку. По территории определились быстро. Все, кого привозили автомобили, покидали их в сотне шагов от дома и оставшееся расстояние шли пешком. Поэтому, если Василий приедет один, перехватить будет нетрудно.

— Я передумал, — сказал жене Алексей. — Сейчас возвращаемся домой, оставляем вещи и берём фотографии. Обедаем и едем сюда. Если Василий приедет не один, мы его пропускаем, в противном случае ты его перехватываешь и передаёшь мне. А дальше будем действовать в зависимости от его готовности с нами общаться. Если он нас пошлёт, займёмся Светланой.

Василий приехал один, махнул на прощание рукой водителю и целеустремлённо зашагал к подъезду.

— Извините, Василий Иосифович, вас можно на несколько минут? — перегородила дорогу Лидия.

— Только на несколько минут? — улыбнулся молодой парень в генеральской форме. — Может быть, я могу уделить вам больше времени?

— Это было бы неплохо, — сказал ему Алексей, который подошёл и встал рядом с женой. — Вы можете сейчас уйти, можете попытаться нас задержать, но я не советую, потому что речь идёт о вашей жизни. Мы поможем её сохранить, а вы взамен окажете нам только одну услугу. Если посчитаете это для себя неприемлемым, скажете, и мы уйдём. Но сначала вам нужно ознакомиться с документами, а на это потребуется время. И нам не хотелось бы делать это в ваших комнатах. Не из страха перед вами, а из-за того, что они могут прослушиваться. Что вы нам скажете?