Коррекция

Геннадий Владимирович Ищенко, 2014

Что бы вы делали, непонятно как и для чего очутившись в далёком будущем? Не торопитесь отвечать и строить планы, вам ещё не всё известно. В карманах у вас пусто, пусто и в голове, даже своё имя вспоминается с трудом. И несмотря на отсутствие воспоминаний, вы понимаете, что всё вокруг чужое и вызывающее неприязнь. И это только начало долгой жизни и борьбы за спасение людей и сохранение в них человечности.

Глава 4

— Так это вы у нас выходец из прошлого? — на Алексея с любопытством смотрел полноватый мужчина лет за шестьдесят, с небольшой, уже седой бородкой и весёлыми глазами, которые он немного щурил.

— Что, не похож? — спросил Самохин, в свою очередь рассматривая историка. — А вы у нас завкафедрой и знаток истории?

— Это Валентин Серёгин, — представил своего гостя отец Лиды. — О тебе он знает всё, что известно мне. А теперь можете беседовать, а мы с дочерью посидим и послушаем.

— Значит, вы родились в сорок девятом, а пришли к нам из семьдесят восьмого? — спросил Валентин. — Ладно, по этому времени и поговорим. Вы состояли в партии?

— Конечно, — ответил Алексей. — В тех подразделениях, где я служил, даже рядовые были коммунистами.

— Я не буду задавать вопросов по ГРУ, — сказал Серёгин. — Если вы решились на такую аферу, значит, в этом подготовились хорошо. Давайте поговорим о быте.

Он минут двадцать задавал Алексею самые разные вопросы, на которые тут же следовали ответы.

— Вам не надоело? — сказал он историку, когда тот спросил о стоимости водки. — «Московская» стоила два рубля восемьдесят семь копеек, а «Экстра» — чуть больше четырёх. Я сам не покупал её с курсантских времён. У нас не приветствовалось употребление спиртного, поэтому пили чисто символически на праздники. Водка дома была, но в основном для знакомых жены, она её и покупала.

— Что я могу сказать, — повернулся историк к Владимиру. — Он знает о том времени больше меня. Такие знания не получишь из учебников или старых кинофильмов. Хотя, если перечитать много старых книг…

— Но ты ему не веришь, — сказал Владимир. — Кстати, я справлялся в центре, и мне подтвердили, что проблемы с памятью были на самом деле. Те знания, которые ты сейчас проверял, были для него закрыты. Спецназ ГРУ — это что?

— Элита боя и разведки. Эти ребята могли выкрасть и привезти в Россию Государственного секретаря США. Таких бойцов уже давно нет.

— Точно могли бы? — не поверил отец Лиды. — Вот ты мог бы?

— Убить мог без труда, — ответил Алексей. — Выкрасть сложнее, но тоже можно. А вот вывезти в Союз… У одного вряд ли получилось бы, но если с прикрытием, не вижу проблем. Только на такое никогда не пошли бы ни мы, ни американцы. Вы задали мне немало вопросов, можно спросить вас?

— Меня предупреждали, что у вас есть вопросы, — сказал Валентин. — Задавайте, попробую ответить.

— У меня два вопроса, и оба для меня важны. Я непонятно как попал в ваше время и вряд ли когда вернусь обратно. Значит, нужно как-то строить свою жизнь здесь. Я плохо ориентируюсь в том, что у вас происходит, но уже кое-что узнал в Сети, и это сильно не нравится.

— И что же вызвало неприязнь? — посерьёзнел Валентин.

— Мне не понравилось то, во что у вас превращаются люди, в первую очередь молодёжь. Пока все были зажаты военным положением и борьбой за выживание, это не бросалось в глаза. Сейчас у режима хватает сил бороться с крайностями, но это ненадолго.

— Почему вы так думаете?

— Потому что людям не оставили ничего, кроме работы и потребления, а человеку этого мало! Большинство разочаровано в религиях, а никаких других идей вы им не предложили. Вкалывай, чтобы заработать больше денег, и тебе воздастся! Будешь больше и вкуснее есть и чаще пользоваться пардами или той же наркотой. Ну и чем-нибудь ещё, что придумано для развлечения. И так всю жизнь! Отсюда и секты с их извращениями, и бегство в наркотики, и молодёжный экстремизм! Вы не даёте людям идей, и они пытаются найти их сами.

— Прекрасно обрисовали проблему, — согласился Валентин. — От меня-то чего хотите?

— Вы разбираетесь в этом гораздо лучше меня. Какой у вас прогноз по будущему?

— Плохой у меня прогноз, — вздохнул Валентин. — Года два назад я занимался этим по заданию правительства. Когда проигнорировали мои предложения, в первый раз за много лет напился, хотя не терплю водку.

— Неужели так плохо? — нахмурился Владимир.

— Гораздо хуже, чем ты думаешь. Мы сделали большую ошибку, когда приняли столько мигрантов, да ещё из Штатов и Западной Европы. Если у нас к тому времени в населении была какая-то религиозность, семейные и нравственные ценности, то у них ничего этого давно не было. Они хорошие работники, но идея абсолютной личной свободы действуют на общество разрушительно. На Западе к тому времени лет тридцать с пеной у рта боролись за права человека, совсем забыв, что у него, помимо прав, должно быть и много обязанностей. А идеи равенства и социальной справедливости были похоронены хозяевами мира ещё раньше. Вы видели наши учебники истории, Алексей?

— Видел. Это делается специально?

— А вы как думали? Те, кто на вершине социальной пирамиды, сами не блещут интеллектом и считают, что болванами легче управлять. Это действительно так, только когда болванов слишком много, общество становится неуправляемым. И мы к этому опасно приблизились.

— И ваши рекомендации проигнорировали?

— Легче закрыть глаза на проблему и ничего не делать. Всё как-нибудь утрясётся само, а если не утрясётся, есть ещё армия. Правители на этом не раз обжигались. Ведь что такое армия? Часть того же народа… Не всегда и не всё можно решить силой, но попробуй объяснить это тем, кто уже забыл, что можно править иначе. Я слышал, что в правительстве есть планы отвлечь население экспансией. При желании мы можем захватить всю Европу, и даже немцы ничего не смогут сделать. Беда в том, что подобное может дать только отсрочку, а потом будет ещё хуже. Да и резервов для этого пока недостаточно. И населения у нас мало, а на быстрый рост рассчитывать не приходится, даже если восстановим сельскохозяйственное производство.

— А почему? — спросила Лида.

— А почему у тебя самой до сих пор нет детей? — спросил Валентин. — В твоём возрасте после всех этих уколов трудно зачать даже одного ребёнка. Мы слишком долго сдерживали рост населения, часто негодными средствами. Знаете, сколько у нас однополых семей? Почти четверть! Мало того что они никого не оставят после себя, они плохо действуют на остальных! Семья не для детей, а для собственного удовольствия. А сейчас ещё начали продавать пард. Поменял раз в десять лет изотопную батарею и имеешь красивую безотказную жену, дарящую максимум того, что мужчине может дать женщина. Она обеспечит ему и быт, и общение, и вообще всё, кроме детей. Парды дешевеют и тут же раскупаются! А большинство тех, кто образовал пару с живым партнёром, делает уколы и занимается безопасным сексом. Зачем возиться с детьми, тратя на это своё время, нервы и деньги? Дети — это обязанности и ответственность, большинству молодых это больше не нужно. Если сейчас снять все ограничения по рождаемости, мы даже не восполним убыли населения. А если в правительстве не примут немедленных мер, лет через десять рожать будет некому. Средний возраст населения и без того достаточно велик. Молодёжи мало, а её ещё вовлекают в сатанистские секты и сажают на наркоту. Вас интересовал прогноз? Думаю, что мы лет десять будем увеличивать производство и возрождать сельское хозяйство, а потом начнётся упадок. Когда появятся трудности со снабжением, следует ожидать беспорядков. Дальше додумайте сами. У вас был ещё один вопрос?

— Мне нужно знать, что явилось причиной упадка и развала Советского Союза. Почему он выстоял в трудные годы и развалился в благополучные? Кто в этом виноват?

— А зачем вам это? — удивился Валентин. — Это ведь уже не переиграешь.

— Я не знаю, — ответил Алексей. — Почему-то кажется, что это очень важно.

— А вот это интересно! Похоже, что вы искренни. Если поверить в то, что вы пришли к нам из прошлого, сразу же возникает вопрос: для чего? Не для того ли, чтобы посмотреть финал и отыскать причину? Но если это так, значит, есть возможность вернуться обратно и попытаться что-то исправить. Иначе в вашем появлении нет абсолютно никакого смысла.

— Как это вернуться? — растерянно сказала Лида. — А как же я?

— Вы, милая Лидия, скорее всего, не предусмотрены сценарием, — улыбнулся Валентин. — Но если вашим избранником играют высшие силы, они могут снизойти к его потребностям и отправить вас туда же. Только для этого вам мало любить самой, нужно чтобы любили вас. Так любили, чтобы с вашей потерей послали все эти игры к чёрту!

— И что случится, если он вернётся и сможет что-то исправить? — спросил Владимир.

— Ничего этого больше не будет, — Валентин показал рукой на гостиную Валери. — Мы с тобой, скорее всего, родимся, но проживём совсем другую жизнь, в которой не будет твоей империи. Никому не под силу остановить извержение, но к нему можно подготовиться. Десятки лет скупать на мировых рынках излишки продовольствия и хранить их хотя бы в вечной мерзлоте, заранее понастроить реакторов и подземных производств и собрать животных и растения, которые погибнут в катаклизме. Не всех, конечно, но хоть часть. Своё население можно спасти всё, даже на Дальнем Востоке. Просто вывезти всех вглубь страны. Можно даже принять мигрантов. Если будут нормальными жители Союза, принятые не навредят, только их не должно быть слишком много. А потом можно без проблем захватить всю Европу, и не только её. Мечты…

— Так что по причинам? — напомнил Алексей.

— Ваш коммунизм ближе к религии, чем к науке, — вздохнул Валентин. — Это вера, но не в бога, а в мечту о всеобщем равенстве и братстве. Многих она притягивала, у других вызывала неприятие. Причина в природе человека. В нём есть два начала: индивидуальное и коллективистское, причём первое, как правило, доминирует. А для построения коммунизма нужно добиться обратного. Не обязательно давить индивидуальное, как у вас одно время делали, достаточно того, чтобы каждый человек понял и принял, что его личное благо напрямую связано с благом всех остальных. В теории очень просто, попробуйте добиться этого на практике. В истории человечества ни одна такая попытка не увенчалась успехом. Сделать подобное можно только длительным целенаправленным воспитанием народа, других способов не придумано. Только воспитатели сами должны верить в идею и удержаться от соблазна воспользоваться властью в своих интересах. Пока ваше руководство верило или очень убедительно показывало это остальным и вело скромный образ жизни, большинство народа готово было терпеть лишения и даже при необходимости отдать жизнь за светлое будущее! А когда партийные и государственные чиновники отделились от народа, подгребая под себя материальные блага, а ему оставили идеологию… Началось это давно, но огромные масштабы приняло в конце правления Брежнева. У него самого была большая коллекция престижных иномарок, а дача смахивала на дворец. Там много чего было, если хотите, могу дать почитать книги.

— Разделение — это понятно, — сказал Алексей. — Книги возьму с благодарностью. Но ведь наверняка не только в этом дело! Не верю, что обошлось без Запада и своих иуд!

— Правильно делаете, — кивнул Валентин. — И Запад активно помог, и иуды нашлись в большом числе. Несмотря на все свои недостатки, Советский Союз имел и немало достоинств и был очень устойчивым образованием. Недовольство и выступления имели место, но они очень быстро подавлялись милицией и в отдельных случаях армией. Государство можно было разрушить только сверху, что и сделали. А перед этим запустили политические преобразования и экономические реформы, которые довели экономику до ручки, а терпение народов — до предела. Над людьми так долго издевались, что у них даже не было сил протестовать, когда страну растягивали на куски, а многие ещё и радовались. Я и по этому периоду дам книги, почитаете. И по виновникам всё распишу персонально. Но главное — это не то, что делалось тогда, а политика партийного руководства в предшествующий период. Слабое место Советского Союза в системе отбора руководящих кадров, в нём за всю историю не было ни одного сильного и порядочного главы. Сталин и Брежнев сделали много хорошего, но за ними числится и немало дурного. Об остальных вообще не хочется говорить. Способных людей было много, но их не пускали на самый верх. Не буду я разливаться соловьём, почитаете сами. Только имейте в виду, что не всем источникам можно безоглядно верить. Я сделаю свои пометки на полях. У меня неплохой почерк, разберёте.

— Так ты ему поверил? — спросил Владимир.

— Как тебе сказать… — задумался Валентин. — Скажем так, я больше не отметаю с ходу его версию и почти уверен в том, что он не пудрит нам мозги и сам верит в то, что говорит. Не вижу я для него смысла так врать. При такой тщательной подготовке можно было придумать что-нибудь более правдоподобное.

— Ладно, поговорили, теперь пойдёмте обедать, — сказал Владимир. — Всё уже должно стоять на столе.

Когда шли в зал, Лида схватила Алексея за руку.

— Не бойся, не исчезну, — пошутил он. — Неужели ты всерьёз восприняла слова насчёт высших сил?

— Не знаю, — ответила она, оглянувшись на историка, — но мне стало страшно! Как представила, что ты исчезнешь, а я останусь одна! И что это окончательно и навсегда, хоть голову разбей об стенку! Как же я в тебя влюбилась! Если уйдёшь, зачем жить? Когда я о таком читала, никогда не принимала всерьёз, разве что в детстве. А теперь хоть пристёгивай тебя к себе наручниками! Ты больше обо мне думай, ладно? Может, тогда меня действительно возьмут с тобой!

— А как же здешнее богатство? Не жалко лишиться?

— Жалко, — согласилась она. — И дома жалко, и всего остального, но главное моё богатство — это ты. И мир у вас настоящий, а не наш гнойник, который, по словам Валентина, скоро прорвётся. Садись за стол рядом со мной.

Некоторое время все молча отдавали дань очень вкусному обеду. Перед десертом сделали небольшой перерыв.

— Мы уже слышали о том, что вам у нас не понравилось, — сказал историк Алексею, — а есть что-то вызвавшее восхищение?

— А как же! — засмеялся тот. — Лидия, например! И ещё электромобили. На дорогах от них не протолкнуться, а воздух чистый. Что используете для накопления электричества?

— Это тебе нужно поговорить с инженерами или физиками, — сказал Владимир. — В электромобилях используются накопители, причём не на химии.

— А у вас можно микрофильмировать книгу? — спросил Алексей. — Тогда я перенёс бы ваши книги на плёнку. И хорошо бы достать книгу по этому накопителю, а заодно и по термоядерным реакторам. Там тоже всё очень сложно?

— Вот в нём нет ничего сложного, — ответил Валентин. — Изобрёл вообще студент. Только это не тот реактор, над которым все бились, тот так и не построили. А этот низкотемпературный. Конструкция очень простая, но размеры мощного реактора не просто большие, огромные! Зато он почти ничего не требует для своей работы. А микрофильмы… Раньше микрофильмировали архивы, но есть ли это оборудование сейчас, я не знаю. Давайте, я кое с кем созвонюсь и выясню. Если есть, сразу же сделаю копии.

— А я дам задание своим, чтобы подобрали для тебя техническую литературу, — пообещал Владимир. — Хотя, скорее всего, это лишнее. Если ты действительно как-то попал к нам из прошлого века, это не значит, что сможешь вернуться. Я справлялся у учёных, так они в один голос утверждают, что двигаться в прошлое невозможно. Так что отпусти его, дочь, никуда он не исчезнет. И ешь пирожные, это твои любимые.

— А если всё же исчезну? — спросил Алексей. — Я тоже слабо в это верю, интересно, ради чего будете помогать вы. Ведь, если у меня получится, вы лишитесь всего.

— Это сложный вопрос, — сказал Владимир. — Дочь, ты слишком налегла на пирожные, оставь что-нибудь остальным. Понимаешь, Алексей, если я скажу, что не ценю своего положения и не держусь за богатство, это будет ложью. К богатству и власти привыкаешь и уже трудно жить по-другому. И потом это моё дело, которому отдана вся жизнь. Но это вовсе не значит, что я мечтал им заниматься. И этот мир очень отличается от того, в каком я хотел бы жить. Я не верю в какие-то высшие силы. Или их нет совсем, или мы их не интересуем. В прошлом были те, кто кричал, что Йеллоустоун — это наказание за людские прегрешения. Если есть бог и он такое допустил, он мне не нужен, а если он это сделал специально, то не нужен и подавно!

— А если он почему-то не хочет или не может вмешаться сам и прибегает к помощи человека? — предположила Лидия.

— Как ты себя чувствуешь в роли посланца бога? — спросил Владимир Алексея. — Не страшно? Так я не договорил. Если всё это исчезнет, я ничего не потеряю. Родители жили в одном дворе и любили друг друга со школьной скамьи, поэтому я всё равно появлюсь на свет в две тысячи четвёртом или чуть позже, что бы ты ни поменял в прошлом. Я не был глупцом или бездарем, так что и в другой реальности стану не последним человеком. Я ответил на твой вопрос? Теперь вы ответьте на мой: чем думаете заняться?

— Думали поехать домой, — сказала Лида. — Хочешь что-то предложить?

— Хотел просить Алексея, раз он такой крутой специалист, немного подтянуть ребят из моей службы безопасности. Пусть, так сказать, отработает обед, заодно это неплохая проверка его слов.

— Без проблем, — согласился Алексей. — До них долго добираться?

— Примерно час.

— Нормально, за это время еда немного уляжется. Давайте тогда мы простимся и поедем. Рад был с вами познакомиться, Валентин, и жду обещанные книги. А если сделаете микрофильмы, будет совсем хорошо.

Владимир включил свой коммуникатор, и над его рукой возникло изображение одного из порученцев.

— Виктор, — сказал Валери. — Сейчас отвезёшь мою дочь и её друга в наш центр к Жеглову. Друга зовут Алексей. Так вот, он проверит вашу подготовку, а вам не возбраняется проверить его. Всё понял? Тогда готовь сопровождение, они сейчас выйдут.

— Я тоже поеду, — сказал Валентин, когда ушли Лидия с Алексеем. — Позвони вечером о результатах проверки. Сам понимаешь, что меня не интересует квалификация твоих охранников, а вот этот молодой человек интересует и очень. Если он сказал правду, результаты должны быть интересными.

— Конечно, сообщу, — пообещал Владимир. — Он меня самого интересует и чем дальше, тем больше, а дочь влюбилась так, что оторвать можно только с кровью. Не ожидал от неё такого. Предупредила, что если не помогу, то сделает это сама и я могу после этого не беспокоить. Представляешь?

Вечером Валери выполнил обещание. Выслушал отчёт начальника центра безопасности и набрал на коммуникаторе номер Серёгина.

— Валентин, — сказал он другу. — Похоже, что Алексей нам не врал. Он повозил носом по матам весь персонал центра, нашёл несколько дыр в системе защиты и выдал кучу ценных рекомендаций по подготовке охраны. Жеглов взял с него слово, что этот визит не последний. Похоже, что они понравились друг другу, а понравиться Жеглову трудно. Когда закончишь с книгами, можешь позвонить, я пришлю ребят, чтобы тебе самому не мотаться.

— Я съезжу сам, — ответил Валентин. — Хочется с ним пообщаться. Заодно дам пояснения к своим записям, тогда он легче в них разберётся.

Этим же вечером о подвигах Алексея высказалась Лида.

— Ты меня сегодня просто поразил! — сказала она любимому. — Перевернись на спину, мне удобней лежать у тебя на груди. Я хотела сказать насчёт центра. Я мало поняла из вашей беседы, но вот то, как ты разбрасывал охранников… Их бросалось трое, и ничего не могли поделать, а ведь Жеглов собрал у себя лучших. Он сам в прошлом работал в ГБ, я его немного знаю. Ты сильно ему понравился. И даже не тем, как дрался, а после вашего разговора.

–Госбезопасность — это плохо, — нахмурился Алексей. — Не знаю, как у вас, а у нас в ней не бывает бывших работников.

— Он предан отцу, — неуверенно сказала Лида.

— Он может защищать интересы семьи Валери и при этом не забывать о государственных. Если эта контора начнёт копать, она быстро выведет меня на чистую воду, тем более что пока нет ни документов, ни достоверной легенды, да и знаю я у вас всё с пятого на десятое. Начнут допрашивать — сразу засыплюсь.

— Отец не последний человек в России, по богатству и влиянию он пятый среди олигархов, так что они с ним тоже вынуждены считаться. Давай не будем об этом думать, всё равно без толку.

— Я тебе говорил, что ты умница?

— Нет, пока только то, что красавица, но и умницу приятно слышать.

— Ты заканчивала что-нибудь, кроме школы?

— По настоянию отца отучилась в Промышленном университете. Училась хорошо, хотя и без желания. После окончания он загнал меня на одно из своих предприятий директором, так что пришлось отработать два года. Говорили, что работала хорошо, но опять же без интереса. Не моё это.

— А что твоё? Есть что-то, чем ты хотела бы заниматься?

— В школе очень любила рисовать, даже освоила технику работы красками. Но кому у нас нужна живопись! Работы знаменитостей растащили по частным коллекциям, а молодых художников после взрыва вообще не обучают. У меня сохранилось несколько рисунков, потом посмотришь. И не нужно упрекать за безделье, оно мне самой в тягость, но не хочу заниматься тем, к чему не лежит душа.

— А я и не упрекаю, — Алексей нежно поцеловал её в губы. — Мне просто хочется лучше знать женщину, которую я полюбил!

— Повтори ещё раз то, что только что сказал!

— Лида, я тебя люблю! Хочешь стать моей женой? Ну а плакать-то зачем?

— Это я от счастья. Я ведь уже и не надеялась найти любовь. Мужчинам проще, а мы, женщины, слабые существа и не можем существовать без опоры. А по-настоящему можно опереться только на любимого и любящего тебя мужчину. Ты знаешь, что пард-мужчин почти не выпускают? Это для вас в первую очередь важны красота и удовольствие, женщинам этого мало. Конечно, и я хочу получать радость, но для меня красота в мужчине не главное. Главное, чтобы он меня любил и мог показать эту любовь. А пард в этом ничем не отличается от вибратора. Ты заметил, что я меньше к тебе пристаю? Это потому, что ты доставляешь радость своим присутствием, даже вот так лежать на тебе — это уже наслаждение!

— Пока не заметил, ты жадная на любовь.

— Ах ты! Сейчас покусаю!

— Хорошо, заметил. Лежи, мне это тоже приятно. И надолго у тебе хватит терпения только лежать?

— Главное не то, насколько хватит меня, — заявила Лида, пуская в ход руки, — а насколько хватит тебя. Это мы сейчас и проверим!

Утром приехал Владимир.

— Зачастил я к тебе, — сказал он дочери. — Ещё не завтракали? Тогда скажи Ольге, пусть ставит и на меня, позавтракаем вместе.

— Пап, Лёша сделал мне предложение! — похвасталась Лидия. — Нужно подумать, где будем играть свадьбу.

— Дозрел, значит, — одобрительно посмотрел на Алексея отец. — Я уже третий день жду, когда он это сделает. Только со свадьбой придётся подождать. Вначале нужно обеспечить его документами.

— Долго, что ли, сделать чип? — возмутилась Лида.

— Да, правильно говорят, что любовь оглупляет.

— Ты не обзывай, а говори по делу! Никогда не поверю, что для тебя проблема — сделать кому-нибудь чип!

— Кому-нибудь — не проблема, а твоему жениху — проблема, да ещё какая. Подумай сама своей красивой головой! Много пройдёт времени, прежде чем имя твоего мужа замелькает на всех новостных сайтах? И сколько его потребуется, чтобы журналисты раскололи созданную на скорую руку фальшивку? И мимо ГБ он не пройдёт! Вам нужны неприятности?

— А что же делать?

— Всё, что нужно делать, делается. Ты для него и так жена, а свадьба подождёт. Сейчас опытные люди подбирают для Алексея такую биографию, чтобы не смог подкопаться никто. Слава богу, на просторах нашей родины достаточно медвежьих углов, в которых стоят небольшие гарнизоны. Иной раз они гибнут в полном составе, особенно на Востоке. А в армии два миллиона человек, и их учёт ведут живые люди. Занести в базы данных можно всё, главное, чтобы потом ничего не всплыло при проверке. Так что и с чипом, и с коммуникатором подождёте. Пока всё готовят, пусть Алексей читает книги. Надёжной легенды мало, нужно ещё знать нашу жизнь. А тебе надо показать ему фильмы.

— Что там смотреть! — махнула рукой дочь. — Боевики и мелодрамы. Одна халтура.

— Она права, — ответил Владимир на вопросительный взгляд Алексея, — искусства у нас больше нет. Фильмы — дерьмо, я их сам не смотрю, но тебе они помогут лучше узнать жизнь.

— Неужели и музыку не сочиняют? — спросил Алексей. — О картинах Лида уже говорила.

— Сочиняют, но мало. Вы столько сочинили, что хватит на сто лет. Хорошие книги ещё пишут, но очень редко, а больше ничего нет. Я ведь запретил ей рисовать, хотя сердце кровью обливалось. Ты ему не показывала?

— Вчера говорили, — ответила Лида, — но он ничего не видел.

— Покажи портрет, — попросил отец. — Заодно и я посмотрю. Сходи, пока Ольга не позвала к столу.

Лида вышла и через несколько минут вернулась, неся в руках небольшую картину.

— Это моя мама, — сказала она, поворачивая портрет к мужчинам.

С полотна на Алексея с ласковой улыбкой смотрела красивая женщина лет сорока.

— Как живая, — грустно сказал Владимир. — И ведь выполнила масляными красками, а там сложная техника. И никто не учил, сама что-то читала и пробовала. Анна умерла рано, я такой её и запомнил из-за этого портрета, фотографии всё-таки совсем не то. А то, во что её превратила болезнь, лучше было не запоминать. Я поначалу вообще не мог видеть этот портрет, всё внутри переворачивалось. Так ни на ком и не женился, хотя в желающих не было недостатка.

— Паскудный мир, в котором никому не нужен такой талант! — сказал Алексей. — Сколько времени ты потратила на работу?

— Три месяца, — ответила Лида. — Это была вторая картина, которую я рисовала маслом. Если хочешь, я потом покажу все работы, но там в основном рисунки карандашом.

— Господа, к завтраку всё готово! — сказала вошедшая в гостиную Ольга.

— Пойдёмте, — поторопил Владимир. — Не знаю, как вы, а я сегодня рано встал и успел проголодаться. Да, Алексей, я вчера озадачил твоим вопросом одного молодого гения из своих головастиков. Вызвал к себе и дал задание подобрать всю информацию по накопителям и реакторам, чтобы их можно было сделать сто лет назад.

— Так и сказали? — удивился Алексей. — Он не обалдел? Наверное, потом крутил пальцем у виска?

— Принял к исполнению и даже не выказал удивления. Я плачу им за работу и не интересуюсь, как меня обсуждают между собой. Сказал, что потребуется время. Мало расписать конструкцию, нужно дать знания технологий, с помощью которых можно её создать. И таких технологий там с полсотни. Насчёт микрофильмирования тоже узнал. У меня на двух предприятиях осталось нужное оборудование, только с ним давно никто не работал. Но меня заверили, что в такой работе нет ничего сложного, поэтому все нужные материалы перенесут на плёнку.

— Кажется, кто-то хотел есть, — сказала Лида. — Садитесь и начинайте, поговорить можно потом.

Едва успели поесть, как Владимира по коммуникатору вызвал Валентин.

— Я не слишком рано? — спросил он. — Ну и хорошо. Понимаешь, в чём дело… Звоню по вчерашнему разговору. Я подготовил книги и выписки, а с микрофильмированием возникли сложности. Сделать можно, но быстро не получится. Сохранилось оборудование в Центральном архиве, но последний человек, который с ним работал, умер лет десять назад.

— Не морочь себе голову, — перебил его Владимир. — Всё переснимут мои люди, так что можешь приезжать. Или лучше кого-нибудь прислать?

— Нет, я приеду сам, — сказал историк и отключился.

— Зацепил ты его, — сказал Владимир Алексею. — Я знаю Валентина ещё со студенческой поры. Учились в разных институтах и познакомились на вечеринке у одной подруги, а потом и подружились. Ладно, общайтесь, а я поеду. Дочь, не забудь насчёт фильмов. Халтура, но познавательная. Пока есть время, пусть Алексей смотрит. И книги ему подбери из тех, что получше.

Он уехал, а минут через сорок охрана пропустила во двор машину Серёгина.

— Я вам много чего привёз, — сказал Валентин, выкладывая из сумки книги и распечатки. — Вот это по Хрущёву, а это по Брежневу.Эта книга по перестройке Горбачёва. Отдельно есть материалы по Андропову, но их очень мало. Эти распечатки я приготовил вчера. Здесь то, что не относится непосредственно к распаду Союза, но ему способствовало. Там ведь было много аспектов, и не в последнюю очередь экономический. К некоторым данным нужно подходить с осторожностью. Вот, например, список работников Первого главного управления КГБ и вашего ГРУ, завербованных ЦРУ и выданных в восемьдесят пятом году начальником контрразведывательного подразделения в отделе стран Восточной Европы ЦРУ Олдричем Эйме. У вас были закрытые процессы, а эти фамилии опубликовали в США через тридцать лет. Так что всех нужно проверять. То же и по списку Эдварда Говарда. Вот ещё один тип, нанёсший огромный ущерб. Работал в Управлении Т КГБ и проводил оценку всей полученной научно-технической информации. Завербовали французы в году так восьмидесятом и поделились с американцами, а раскрыли и расстреляли уже гораздо позже. Сколько через него прошло дезинформации и к каким материальным потерям это привело! Это материалы по катастрофе в Чернобыле. Не кривитесь, Алексей! Пяток таких катастроф — и СССР мог пойти по миру с протянутой рукой. А это перечень неурожайных лет с указанием объёма собранного зерна. Я не делал отдельно выписок по политикам времен перестройки и развала, все замечания на полях книг.

— Неужели действительно украли и перегнали на Запад восемьсот тонн золота? — не поверил Алексей, прочитавший пометки на открытой наугад странице.

— Это в Татарстане? — спросил историк, заглянув в книгу. — Там много всего было украдено. Если у вас получится, лучше бы до такого не доводить.

— Значит, вы мне поверили? — сказал Алексей. — Поэтому и взялись помогать? Это ведь немалый труд.

— Сделать распечатки давно готовых файлов проще простого, а книги вы мне потом вернёте, так что не очень я на вас потратился. А насчёт веры лучше не спрашивайте. Весь опыт советует послать вас подальше, но я не могу этого сделать. Если вы вдруг опять исчезните, а я не помогу, я себе этого потом не прощу. Вот эта небольшая книга о Йеллоустонском супервулкане и его извержении. Я подумал, что она тоже не помешает.