Где мы. Фэнтези

Гамлет Левонович Азарян

Этот роман о том, о чем многие мечтают, но им ещё просто не представился счастливый случай.Придуманная мною история, чтобы дойти до вас, требует краткого содержания. Но, подобно ответу на вопрос «Что такое любовь», в двух словах не передашь, о чем эта книга.Настоящая, сильная любовь, которая преодолевает все препятствия и то, что у наших героев сердце бьётся иначе, причина одна – счастье!

Глава 3. Марк и Симон

Марк проснулся. Потихоньку приходя в себя, он вспоминает сон, больше похожий на бред… Дома до облаков, машины мчатся по дорогам, и все разные и разноцветные. Девушки почти не одеты, а мужчины чем-то на девушек похожи. Одним словом у Марка был такой яркий сон, что он на время забыл, что с ним случилось. Тело не слушалось. Сделав усилие и склонившись к ближайшей лужице, Марк не узнал себя в отражении: глаза опухшие, губы надутые, всё его тело было в волдырях…

Его тщетные попытки вытащить пчелиные жала, судя по его контрастирующей брани с пением птиц, лишь загоняли их ещё глубже и причиняли боль.

Отряхнувшись, он потихоньку направился к дому. Марк выглядел как после войны и чувствовал себя также. Он не впал в хандру лишь потому, что у него были хорошие по его меркам деньги в кармане. Он даже боялся сказать: «Хуже не бывает», чтобы не затянуть небо грозовыми тучами.

Продолжив путь к дому, он поднялся в квартиру, открыл дверь. Войдя, он тут же закрыл форточку, чтобы ни одна полосатая муха не смогла залететь, и с чувством защищенности от домашнего уюта с облегчением рухнул в своё кресло. Но, ощутив на себе взгляд ворона, он открыл глаза.

— Что, дружище, не узнаешь меня? Я это…, я. На мою долю сегодня выпало немало испытаний. А ты выглядишь гораздо лучше! — сказал Марк, встал, пошёл в ванную и присмотрелся в зеркало. Больно было даже улыбаться, но всё-таки улыбнулся! Не всё так плохо. Присев на край ванны и оглянувшись по сторонам, ему так захотелось вдруг тут навести порядок. Он аккуратно сложил вещи, чтобы отдать в прачечную, повесил чистые полотенца и лишь после душа осознал, что его уборка впервые получилась на отлично! Обернувшись полотенцем, он пошёл на кухню, налил вишнёвый компот в большой стакан и утолил жажду. Пошёл в гостиную, сел в кресло, чтобы спокойно закурить.

— Подойди, дружок! — подозвал он ворона. Слабо верил, что тот подойдёт, но к удивлению Марка он пошёл ему навстречу! Его мрачный страшный вид становился смешным, когда он ходил, переваливаясь с лапы на лапу! Марк тогда хлопнул себе по ноге, показывая тем самым место. Тот распахнул крылья!

— Боже! Какие они большие! — удивился Марк. Ворон взлетел и встал на подлокотник кресла, обнажив свои мощные когти. «О чём я думал! Если бы эти когти в мою ногу вцепились так, как в этот деревянный подлокотник, то наверно пчелиные укусы показались бы мне всего лишь легким зудом!» — подумал Марк. В знак благодарности он встал и принёс Симону остаток бутерброда. Верхняя часть клюва у него была целой, а нижняя — наполовину разбитой. Сев обратно в кресло, Марк начал кормить его, скручивая шарик между указательным и большим пальцами.

— Я обещаю тебе, клюв сделаем. В понедельник я на работе придумаю что-нибудь, это не беда! — приговарил он. — А вот как бы тебя назвать, а? И только закончил фразу, на улице кого-то позвали: «Симон! Симон!»

— Вот! Точно! Симон. Ты как не против? думаю что нет, — сказал Марк. — Слушай, Симон, что со мной сегодня было…. И он рассказал ему всё, ведь в отличии от человека, ворону можно рассказать и не думать о том, что обернутся тебе твои же слова когда-нибудь.

— Так вот, я охотно стал убираться в доме, налил компот в стакан, а не выпил с банки, как обычно после душа… Что-то происходит, дружище, — говорил он, — молния шарахнула, да ты в окошко прилетел как к родному… Из граммофона лилась музыка, благоприятствующая размышлениям.

— На вот, возьми последний кусочек бутерброда и ступай. И я тоже пойду отдохну. Симон не шевельнулся, а Марк, сняв иглу с пластинки, встал и пошёл к себе в комнату, лёг и мысленно закрыл все проблемы, идеи и прочее большим плотным занавесом, таким как в театре бывает, оставляя всё позади. И несколько минут спустя, удерживая мысленно эти тяжёлые шторы, он погрузился в сон. Вместе с воскресным утром прорывались и лучи, и звуки с улицы. Кричали продавцы, покупатели, на некоторых лошадиных упряжках гремели бубенцы. Эти звуки для него стали родными и поэтому не мешали, а только убаюкивали его снова, подобно тому как, если живешь в домике возле ручья и каждое утро слушаешь как пробивает тишину пенье птиц, ставших тебе родными, журчание воды и их ни с чем не спутаешь. Единственное что заставляло встать с постели — упрямые лучи яркого солнца, бьющие в окно его комнаты. Они, поднимаясь по стене, прогоняли тень и к обеду светили прямо в глаза спящему Марку. Он встал, поискал глазами Симона, убедился, что это не сон, а вчерашняя правда и как всегда пошёл в ванну, умылся, но в этот раз почистил зубы. Ещё не вытащив щетку изо рта, промямлил:

— Симон, ты не знаешь что со мной, какая пчела меня укусила? Мне не надо ни на свидание, ни на важную встречу, а почистить зубы так захотелось! И он продолжил чистить зубы, сплёвывая пену точно под струю воды, чтобы не испачкать со вчерашнего вечера отмытую раковину. Потом он вытащил щетку изо рта и внятно проговорил: «Не молчи Симон, хоть каркни. В последние дни всё так странно, так что, если я пойму тебя, то это уже меня не удивит.» И с какой-то долей наивной надежды он прислушался к звукам в пустом доме.

Завтракал он возле окошка, в некотором роде, как мы с вами теперь в нашем времени перед телевизором. Для него утренняя программа практически ничем не отличается от предыдущей. Но в этот раз он не смотрел за окно, его взор остановился на подоконнике, где была кружка с карандашами. Взял из карандашей самый заточенный и острым грифелем как игла, по пустой пачке сигарет, начал писать план дня. Хотя его одолевало желание пойти на то место, где ударила молния, он все же, одной рукой приподнимая чашку с чаем, вопреки самому себе, писал по пунктам. Допив чай, увидел то, что Симон не тронул свою еду, подумал: «Не заболел ли…»

— Симон, наверно ты не любишь завтракать, как мой дедушка Эндрю?

Оторвав клочок бумаги с планом, Марк положил его к себе в карман, и после, когда ставил карандаш на место, увидел местных ребятишек, распахнул окно и свистнул им. Двое обернулись, и ещё один подбежал из-за угла на его голос. Так как воскресный базар шумел вовсю, ребята и во второй раз не услышали просьбу Марка. Тогда он, махнув рукой, позвал их к себе в дом. Мальчишки сразу подхватились, толкая друг друга, придерживая кепки одной рукой, чтобы их не снесло от скорости. Марк встретил их с мешком не стиранных вещей и деньгами, и первые два пункта плана тут же разрешились. Те ушли, а Марк заглянул в шкаф в поиске чистого костюма. Нашёлся второй единственный, который выглядел год назад хуже первого, но сейчас ровно наоборот! Ни пятнышка! Надел, и тут же нашёл деньги в кармане и платок, который требовал стирки. Он недолго поразмышлял откуда найденные деньги, потом, не вспомнив, бросил эти попытки, вернулся к открытому окну и закурил сигарету. Ворон подлетел и сел рядом на подоконник. — Симон, ты хоть и мой друг, но не забудь, что я привык жить один. Такими внезапными полетами по дому не пугай меня! Тот, будто обидевшись, хотел уж было слететь, как Марк остановил его.

— Ты что и вправду обиделся?

Симон опустил голову.

— Похоже ты все понимаешь. Может ты уже жил с людьми? В любом случае, дружище, — сказал Марк, — хотя ты здесь всего сутки, я успел тебя полюбить как друга и твои черные перья украшают моё одиночество всеми цветами радуги. Симон оживился, гордо вытянул шею и сделал два шага вбок, в сторону Марка, не отрывая взгляд от вида за окном, а Марк довольно ухмыльнулся, что смог придумать такие красивые слова.

Два силуэта из окна наблюдали за происходящим на улице.

А там сновали люди среди аккуратных рядов прилавков, где полицейские выполняли очередной обход по сбору денег с продавцов. Для покупателей полицейские — просто люди в форме. А вот для продавцов встреча с ними не сулила ничего приятного и отнимала вместе с поборами их хорошее настроение. Смышленые продавцы объединяли прилавки так, чтобы казалось, что это единый прилавок одного хозяина и платили в два раза меньше. Одним словом, жизнь кипела. Тут Марку приглянулась женщина, которую он не раз уже видел.

— А вот как раз та пышная дама вышла с веником и тряпкой на плече, — сказал Марк, — Смотри, Симон, сейчас она подметёт, потом вытрет тряпкой вывеску, оглянется по сторонам, немного постоит и этой же тряпкой вытрет лицо, если на улице жарко. А сегодня жара.

Женщина и вправду поднесла тряпку к лицу, но её отвлекли посыльные Марка, бегущие наперегонки с сумками в руках.

— Вот видишь, Симон, люди подвластны привычкам, — Ворон как обычно промолчал, а Марк добавил, — Если конечно никто не отвлечет их внимание.

Вернулись дети и вовсю стучали в дверь, двое с продуктами, один с талоном от прачки. И их предвкушение оправдалось. Марк и в этот раз не взял у них сдачу, а наоборот ещё добавил по монетке с просьбой помочь спустить ящики. Он взял последний ящик и, прежде чем спуститься, обратился к ворону:

— Симон, попробуй все же что-нибудь покушать. Оказавшись на улице, Марк увидел своего друга Колина, который коротал время, ожидая чего-то. Он стоял возле своей повозки, облокотившись на двухметровый столб, который был чуть выше его, где была привязана лошадь. Время от времени, теребя свою рыжую щетину, он шептал ей что-то на ухо, будто делился наблюдениями и впечатлениями. И последняя фраза, которую услышала лошадь, была: «А вот и наш Марк.»

— Привет, Марк, выглядишь как многодетный отец-одиночка, да ещё с ящиками, — воскликнул Колин.

— Да, времена прошли, когда я скучал и с лошадью разговаривал! — ответил Марк.

Они оба засмеялись, обрадовавшись встрече. Марку не пришлось даже просить, Колин сам предложил довезти ящики. Когда они их грузили в повозку, Марку не раз бросился в глаза золотой протез на левой руке у друга, но он не стал расспрашивать. Только по пути без предисторий Марк напрямую спросил:

— Неужели ты не пощадил бабушкины золотые часы, сделав протез, да ещё на среднем пальце! Что случилось, рассказывай!

— Всё произошло два месяца назад, когда я был в отъезде, — стал рассказывать Колин. — Я научился в картах паре трюков и решил их применить. Но один тип раскусил меня. И, слово за слово, я ему показал этот палец. У них в заведении так принято. Шулерам отрезают палец, а я, получилось, подсказал им какой. А с бабушкиными часами ты попал в точку! — Он улыбнулся, и показалось ещё два новеньких золотых зуба.

— Эх, Колин, ты неисправим… Кстати, я тут недавно сон видел. Как будто дома до небес и девочки почти раздетые ходят.

— А что за город, ты не запомнил? — сказал Колин, — нам там самое место!

Так они и доехали с разговорами ни о чём и обо всём.

По приезду они выгрузили всё. Пока отсчитывали деньги, Колин уже развернул морду лошади в обратный путь.

— Что за спешка, друг? — спросил его Марк.

— Хочу вернуться поскорей на прежнее место. Я на днях увидел там девушку, не мог оторвать от неё взгляд. Она, похоже, не заметила меня. Может повезёт — увижу снова. Но в этот раз уже подойду! — ответил Колин.

— Твои синие пронзительные глаза трудно было бы не заметить.

— Это что, комплимент?

— В пабе «Рози» только об этом и говорят, а я просто напоминаю, — засмеялся Марк, — Ладно, езжай тогда, а я ещё побуду тут, — сказал Марк, а сам подумал: « Надо бы разузнать о той вспышке, которую я принял за молнию.» С этими мыслями Марк с каким-то воодушевлением быстрым шагом направился на место происшествия. По приходу он не обнаружил ни высоковольтных вышек, и ничего, что связано с электричеством. Тут была только куча сена, водопой для лошадей и вдали домик. Но Марку приглянулась дыра среди дороги размером, наверное, с дно бутылки, оттуда даже как-то поддувало странно. Он и рассмотреть не успел, как из-за сена кто-то позвал на помощь. Марк уверенно шагнул в эту сторону с целью помочь и проговорил вслух: — Ну, кто там ещё? Что стряслось?