Темная сторона

Галина Чередий, 2020

Ей осталось меньше месяца. Жизнь закончилась, не успев по-настоящему начаться. Полторы сотни лет для вампира не такой уж великий срок. Но ему осточертело существование без права на любовь. Ей страшно умирать, а ему неинтересно жить. Но что, если по какой-то немыслимой, безумной, невероятной причине эти двое станут друг для друга спасением? Вторым шансом на жизнь? Последней попыткой любви? Единственным светлым пятном на Темной Стороне?.. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Вот уже сколько часов подряд я, не отрываясь и едва дыша, пялился на обнаженную женщину на моей кровати, не в силах справиться с потрясением. Боясь хоть на секунду отвести глаза из страха, что это всего лишь галлюцинация и моя Лори исчезнет, если хоть моргну.

Это не Лори!

Держи все время в голове, мужик! Голос разума, который то и дело посылала на хер картинка, что я видел. Каждая черта лица, мягкие изгибы тела, форма ладоней, пальцев, узкие лодыжки, роскошные бедра — все это было ее. Никакая копия, двойник не может быть похожим настолько. До мелочей, до этого неповторимого, еле уловимого оттенка серебра в русых прядях, маленькой родинки под подбородком, которую можно заметить, только когда ее голова запрокинута, как сейчас, во сне или в экстазе. Сколько раз ее вид становился и моей последней каплей, отправляя в собственную эйфорию, вместе с тягучими сжатиями ее лона и финальными стонами. Ведь даже это было точно таким же, как я помнил. Войти в нее было как вернуться домой после долгого-долгого изнурившего чуть не до смерти пути. Вогнать себя в нее разом, поддаваясь извечному страстному нетерпению моей возлюбленной и своему бесконечно бушующему по ней плотскому голоду.

Это не Лоралин!!!

Но выглядит, как она, пахнет, как она, ощущается, как она, целовала меня беспощадно и яростно, как она! Кусаясь, поглощая жадно, требуя все, что могу ей дать, предъявляя права цепкими объятиями как на своего. Вбирая в себя с полной готовностью, не приноравливаясь, как если бы я лишь на краткое мгновение покинул сладкий плен ее тела и тут же вернулся, осознав, насколько был глуп, сделав это.

Может, я рехнулся? Выдаю желаемое за действительное? Тоска по возлюбленной все же доконала меня, а память услужливо ей подыгрывает, подстраивая в своих глубинах образ из прошлого под то, что предстало передо мной ныне?

Черта с два! Я не забыл ни единой черточки — это же просто невозможно! Нельзя забыть хоть что-то о той, кого любил так долго и неистово. О той, что струится по твоим венам вместе с…

Кровь. Да, точно. Это не моя Лори. Не моя.

У покусавших меня перевертышей, может, зубы были в каком-нибудь ядовитом дерьме и поэтому мне все это мерещится?

Сдав Алису Касьяну, я перенесся домой и первым делом отыскал в ящике тумбы у входа визитку Макса, которую он демонстративно оставил, уходя, полыхая от ярости. Моя гордая несчастная кошка сто раз грозилась ее выкинуть, но так и не сделала этого.

Набрал номер мрачного оборотня и долго слушал гудки.

— Кто? — рявкнул наконец знакомый грубый голос нисколько не дружелюбно.

— Я.

— Глеб? — Я скривился. Макс будто нарочно называл меня всегда по имени, забивая на то, что для своих я исключительно «Рубль», а для посторонних — господин Рублев.

— Он самый. Слушай, Алиса меня, конечно, прибьет, если… когда… когда очнется, но я бы на твоем месте смотался к лекарю Касьяну. Жизнь — такая сука… ну чтобы не жалеть потом.

— Спасибо, — сухо ответил мой собеседник и сразу отключился.

— Ну вот я и обеспечил себе пару часов твоих упреков и воплей, Алиса, — сказал намеренно громко, посмотрев в направлении ее спальни на втором этаже квартиры. — Поэтому ты просто обязана выжить, чтобы устроить мне чих-пых.

За стеной опять шла гулянка полным ходом, и это внезапно достало меня. Тупые, близорукие, эгоистичные людишки, которым глубоко по хрен на все, кроме собственных сиюминутных удовольствий. Им дела нет, что, пока они тут глаза заливают и сношаются, кто-то рядом чуть не погиб, сводя приносимый им ущерб к минимуму.

Вышел на свою половину крыши, перенесся на соседскую, подставившись под холодный ливень, позволяя ему, словно душу, смыть с себя кровь и запах поверженных противников. Встал у разделительной стены, глядя на ярко освещенную квартиру с пьяными бездельниками внизу и спрашивая себя, чего сюда приперся. Что собирался делать? Ворваться, страшно оскалившись, сверкая красными глазами и выставив когти, чтобы они там все обосрались и сбежали куда глаза глядят? Идиотизм. Еще поубиваются. Можно, конечно, внушить им всем желание срочно разойтись, но там было человек двадцать, и потом мне срочно нужно будет из кого-то пить — сил ментальное воздействие отнимает ого-го сколько. По всякому выходило, что мне проще плюнуть, как обычно, и пойти нормально помыться и спать.

Едва собрался вернуться, на крышу вышла женщина, окруженная аурой смертельной болезни, как коконом. И судя по тому, что этот самый кокон лип вплотную к ее коже и даже вроде просачивался сквозь нее, времени ей осталось всего-ничего.

Обреченная девица, вся расфуфыренная, неуклюже цокающая на высоченных каблуках незаметно покидает вечеринку и выбирается на крышу высотки. Сейчас точно соберется сигануть.

Пока я еще размышлял, уйти или остаться, она приперла от бассейна тяжеленное кресло. Хм, вот и зачем эти сложности? Чисто женская ерунда. Хочешь реально убиться — вались через парапет, и дело с концом. Может, ждет, что ее кто останавливать придет?

Взобравшись на бетонную преграду, незнакомка села и вдруг разревелась. Хорошо хоть ветер дул от меня — терпеть вообще не могу запаха женских слез.

Зачем заговорил с ней, а не ушел просто, дав довести задуманное до конца? Теперь уже никакой демон в этом не разберется. Куда как важнее, к чему это привело. К поступку, с последствиями которого я понятия не имел что делать.

Проклятье, это был импульс, удар молнии, нечто почти рефлекторное, как потребность бороться всеми силами за следующий вдох в момент удушья. Я обратил ее раньше, чем позволил хоть одной разумной мысли высказаться против подобного.

Я хотел мою Лори назад. И насколько сильно, осознал, только увидев ее лицо снова перед собой. Дальше все было с моим участием, но все же мимо мозга. Вернуть себе возлюбленную хоть так… Чудовищный самообман. Это я понимал яснее некуда на рассудочном уровне, но глаза говорили об обратном, все тело ныло и пело в приветствии давно утерянного, такого неистово желанного. Опять ощущать, как это: брать мою Лоралин и принадлежать ей. Это было мощнее всякой правды.

— Это не моя Лори, — прохрипел я вслух, будто так мог убедить себя хотя бы отвернуться.

Черта с два. Вид ее обнаженного и вымытого трясущимися от трепета ежесекундного узнавания руками тела и лица опрокидывал, разбивал в пыль мои жалкие попытки оторваться от созерцания и на миг. На самом деле, все мои силы сейчас уходили лишь на то, чтобы не перебраться на постель и не исцеловать ее даже вот такую, еще недвижимую после обращения, от пальцев ног до макушки, упиваясь этим лживым счастьем узнавания, возвращения в пространство прежней радости. Меня аж потряхивало от необходимости истрогать ее всю.

— Не Лори, — пробормотал, продолжая малодушно упиваться кайфом от одной только возможности смотреть. Слова мне не помогали. Они ничто, когда я вижу перед собой эту грудь с темно-розовыми сосками, изгиб шеи, развилку бедер, в которую зарывался лицом сотни раз. И сделаю это снова, умирая от наслаждения вкусом.

Да, я знаю, что кара последует. Она очнется, и не будет женщиной, которую я храню в памяти, которую вижу в ней. Не тот голос, не та кровь. Но сейчас, когда она молчит… И я так безумно давно пробовал кровь Лоралин, еще когда сам проходил через обращение, я ведь мог забыть…

— Идиот! Мертвые не возвращаются! — озлился на себя, но толку-то.

Я хочу, чтобы это была она, хочу просто отчаянно! И я ведь смогу простить ей отличия? Смогу продолжить обманывать себя?

— О чем ты думаешь, придурок, — зашипел себе под нос. — Будто эта женщина действительно нуждается в твоем прощении за то, что она не твоя возлюбленная. Что ты, гад, натворил вообще? Нельзя этого было делать! Нельзя ни по какой причине.

Или все же можно? Внутри все так похолодело, что я себе показался куском льда. Если я вижу в ней Лори, то и он… Неужели эта бедняжка — шанс остановить его? Закончить все это дерьмо?

— Я такая бездушная тварь, но ведь это никакая не новость.