Жемчужина фейри. Книга 2

Галина Чередий, 2023

Страшен гнев могущественной Богини, карающей свои зарвавшиеся творения за гордыню и предательство. За то, что стали пешками в чужой жестокой игре. Но когда она решает исправить последствия своей горячности, это также не обходится без неприятностей для смертных. Пусть это даже уже совсем другие смертные. И они совсем не согласны с ее планами. Но кого волнует мнение смертных?

Глава 9

— Ну? — потребовал я ответа с порога.

— А ты на меня хомут не надевал, так что не понукай! — огрызнулся бывший подельник моей жемчужины, зыркнув зло на меня красными и опухшими зенками. — Я тут вообще-то работал, глаз не сомкнув, пока кто-то харей подушку душил. Что со Снежкой?

Первым вопрос задал я, и будь обстоятельства другими, заставил бы этого засранца понять, что если я спросил, то мне отвечать нужно, а не огрызаться. К тому же, делиться хоть чем-то, связанным с моей женщиной, даже если это просто информация, меня категорически душила жадность. Но сейчас мы… хм… сотрудничаем, точнее этот неудачник трудится ради того, чтобы я мог заполучить в свои лапы Снежку физически, а не сновидениях, так что прощу ему дерзость.

— Мне тебя украшением в виде хомута снабдить — ерунда делов. Вопрос будет заключаться исключительно в том, где найти сейчас подобную экзотику, — все же не смог я удержаться от напоминания, что знать некоторым свое место в стойле нужно. — А со Снежкой все относительно нормально.

— Относительно нормально? Это что еще должно значить?

— Она жива. Однако, полностью безопасным я ее положение не могу назвать. Но я предпринял меры, чтобы это самое положение максимально улучшить.

— Какие? — требовательно спросил Кокс.

— Все на данный момент возможные! — огрызнулся, с раздражением вспомнив пристальный взгляд Илвы, пока я объяснял ее дракону смысл своей просьбы.

Проклятая ледяная дева не ухмыльнулась даже ни разу, не позволила себе ни единой колкой фразы или насмешливого зырканья. Ничего подобного! Наоборот, она смотрела на меня с живым любопытством, как если бы я прямо на ее глазах превратился в нечто прежде невиданное, настолько, что это даже разрушило ее извечное состояние безэмоциональной замороженности. А принц и вовсе согласился помочь без малейшего возражения, мигом став сосредоточенным и крайне серьезным, заставив меня вспомнить, что он хоть и слабовольный подкаблучник при своей единственной, но по жизни еще и воин, дважды встававший в поединке против самого нашего архонта Приграничья. Бесят оба! И Раффис, которого совсем уж не уважать теперь не выходит, и Илва эта, что, почудилось, рассмотрела во мне то, чего быть не должно. Ну не может во мне быть ничего такого, чтобы ее взор подергивался эдаким романтическим восхищением, к сексуальному влечению отношения совершенно не имеющему. Не может!

— Значит так, я нашел аж пятерых Алексеев Николаевичей Морозовых, ныне уже покойных, что соответствуют нашим параметрам: возраст, внешность, место проживания пятьдесят лет назад, единственный наследник мужского пола, — посверлив меня злым взглядом и поняв, что на меня он не действует, перешел к делу бывший подельник моей Снежки.

— Не многовато? Сомневаюсь, чтобы внешность таута была настолько распространенной.

— Фамилия не редкая. Сто процентов, не везде даже архивы оцифрованы, и есть вероятность, что кандидатов в разы больше. А в архивных данных не упоминается, уж извините — мужик был хреновым альбиносом, просто видно на весьма поганых фото, что блондины. Ты вообще видел когда-нибудь фото с ксерокопий паспортов, тем более старые? Да там все похожи на сраных зомби! Ты мне и всех данных-то дал, что имя с фамилией, примерный возраст с регионом проживания черте когда, да словесное описание «найди того, не знаю кого». Я, по-твоему, долбаный волшебник что ли? Еще и башка раскалывается, потому что кто-то долбоклюй.

— От долбоклюя слышу. Кончай стенать, примадонна! Куда ехать говори, — нисколько не проникся я его возмущением тяжелыми условиями труда.

— В деревню, к тетке, в глушь, в Саратов, — отрывисто поплевал мой собеседник словами.

— Что?

— Тормоз ты и невежа иномирский! — закатил придурок глаза, искушая освежить в его сознании впечатления от ринопластики, которой его недавно обеспечил. — В Саратов мы едем, говорю. Чую седалищем, что этот вариант самое то. Вот, смотри, — Кокс пощелкал по клавиатуре и повернул ко мне ноутбук. — Золотарев Владлен Яковлевич, тридцать якобы лет, получил по договору дарения уютный хутор-поместье от некоего Федора Чекалина, тот унаследовал на тот момент городскую большую квартиру и дачу в элитном поселке от некоего Романа Фурцева, который в свою очередь и был наследником типа почившего с миром еще в восьмидесятые Морозова. Соцсетей этот Владлен не ведет, с криминалом не связан, так что в базах я нашел только фото из прав и паспорта. А от Морозова и и Фурцева и такого нигде не осталось.

Фото действительно сложно было назвать качественным портретом, несмотря на современные технологии, но самое главное — очень-очень светлые волосы и крайне утонченные черты лица предполагаемого туата рассмотреть было можно. А то, что по мне от макушки до пяток промчалась колкая волна-реакция на смутную схожесть с моей жемчужиной, подтвердило вывод Кокса.

— Седалищем, говоришь? — пробормотал я, всматриваясь в принца-мерзавца внимательнее. — Хоть что-то в тебе есть способное приносить пользу и работать на результат.

— Слышь, ты, господин Хожу-Всегда-Налево, ты базар-то фильтруй! Ты, конечно, весь из себя стремительный, но сомневаюсь, что быстрее пули будешь. А я запомню и…

— Страшно отомстишь, ага, — насмешливо оборвал его я. — Хорош трепаться, если ты со мной, то выезжаем прямо сейчас.

Конечно, человек в разборках фейри — обуза. Но если этого Кокса убьет туат в процессе его захвата, то я тут вообще ни при чем. Трагически сложившиеся обстоятельства, да-да, белоснежность моя. Твой бывший друг нарвался на клинок, хотя я его предупреждал неоднократно держаться в стороне. Дебил, прости, Дану, что тут еще скажешь. Хотя нет. Так все равно выходит легкий налет героизма для ее спасения на нем, а оно мне надо? Ладно, польза от него быть все же может, будет нашей техподдержкой.

— С тобой. Но ровно до того момента, пока это в интересах Снежки, ясно? Дальше мы уйдем, а ты, дядя, топай своей дорогой.

Ну до чего же ты тупой! До сих пор обманываешься, что у тебя и моей ка-хог есть хоть какая-то свобода воли и существует вероятность, что я ее хоть когда-то отпущу.

— Сотрясать воздух и спорить не вижу смысла, — не собираясь никого дожидаться, я пошел из отведенной Коксу комнаты в особняке. — Скажу просто — этому не бывать. Смирись.

— Да только попробуй нам помешать, — подхватив уже оказывается собранную спортивную сумку и прихватив захлопнутый ноутбук, парень рванул за мной. — Я с тобой насмерть драться стану.

— А, ну это без проблем. Смертью я тебя обеспечу, раз тебе так жить обрыдло.

— Ты же не можешь не понимать, что добровольно Снежка с тобой остаться не согласится.

Добровольно-недобровольно, какие это, к дварфовой матери, несущественные мелочи. Особенно, когда это касается женщин, которые и сами-то не всегда точно знают, чего хотят, и заставить их хотеть совершенно иного — ерунда делов и капля усилий. Плюс-минус.

— Это ты себя успокоить так пытаешься? — фыркнул я, не оглядываясь.

— Ты — блудливый козлище и ей совершенно не подходишь!

— Юноша, я очевидно приложил тебя к стене сильнее, чем казалось, и ты слушал меня крайне невнимательно. Главное, что ей очень даже подходит та энергия, которой с ней я могу и готов делиться. Более того, без нее она просто не выживет.

Быстро сбежав по лестнице в гараж, я кивнул уже ожидающим там Хоугу и Фьяралу, веля следовать за мной на второй машине. Испытал мгновенное искушение велеть туда же отправиться и Коксу, но передумал. Его трепотня не настолько меня раздражает, чтобы упустить некие сведения о моей ка-хог, которые он может выболтать, злясь на меня. Все же, как ни противно это признавать, но этот выпендрежник — единственный человек, что реально знает мою Снежку.

— Я думаю, ты гонишь, — вернулся к теме обсуждения Кокс, как только я вырулил со двора. — Должно быть лекарство или какое-нибудь средство. Вон, этот же ее папаша живет и здравствует. Ты просто хочешь убедить нас с ней, что, пипец, какой необходимый и эксклюзивный, чтобы удержать Снежку рядом с собой.

— Я абсолютно не заинтересован в том, чтобы в чем-либо убеждать конкретно тебя, а уж удерживать — тем более. А «гнать», выражаясь понятным тебе языком, то бишь лгать в своих интересах, я действительно всегда готов и не считаю чем-то зазорным, даже наоборот. Но сейчас в этом нет необходимости. Я и так являюсь крайне необходимым и эксклюзивным для моей ка-хог, что бы ты там на этот счет ни думал и как бы ни бесился, — ткнул идиота в очевидность и, не сдержавшись, продолжил, потому что скромность — чушь, как и жалость, можешь потоптаться по противнику — делай это. — А кроме этого лучшим любовником, которого она могла бы встретить в своей жизни, а также самым сильным и богатейшим мужчиной, что на нее сможет претендовать и купать в роскоши, которой она безусловно достойна. Плюс еще в высшей степени вероломным и коварным, чтобы уничтожить без малейшей жалости и сомнений всех соперников и препятствия. Всех. Без исключения. Делай выводы на будущее.

— Ты хоть слышишь, как говоришь о себе? — пренебрежительно скривился Кокс. — Да Снежку должно тошнить от такого самомнения и заносчивости. Я-то ее знаю.

Знаешь. Потому-то еще и в сознании и сидишь тут, а не валяешься как мусор на обочине.

— Ну что же, мы с ней как-нибудь справимся с этой ее тошнотой, случись она.

— Да хрен там когда-нибудь случитесь эти «мы» с таким твоим отношением. Говорю тебе — я знаю Снежку с детства. Может, ты и чертово лекарство, без которого ей не выжить прямо сейчас, но с таким тобой она ни за что не уживется, а значит, станет искать выход. А я буду рядом и помогу, а ты, мистер Я-охеренный, останешься ни с чем однажды. Моя подруга — не тот человек, что согласится с зависимостью от кого-либо, тем более от такого межвагинного странника, который может в нее наиграться в любой момент.

— Расскажи-ка лучше, как случились вы, — забив на все мрачные прогнозы, решил я направить разговор в выгодное мне русло. — На чем сошлись?

— На дружбе. Вряд ли ты о таком имеешь представление, — огрызнулся Кокс.

— Даже для дружбы нужна какая-то почва и исток. Что было у вас? — давай, поведай мне, уже бывший друг моей ка-хог, какова она. Что любит, чего не терпит, как жила, о чем мечтает.

— За лоха меня держишь? Думаешь, я тебе тут наболтаю всего о Снежке, а ты запомнишь и потом будешь использовать? Обломайся, дядя, — он поерзал и откинул голову, закрывая воспаленные глаза и собираясь меня демонстративно игнорировать.

Да куда же ты денешься, дорога длинная, разговоришься.