Дао за горизонт

Галина Сапфиро, 2015

В романе освещены реальные события, выходящие за грань нашей реальности. Мистические события моей жизни в книге рассматриваются с двух сторон. Одна сторона – это путешествие Души, в котором переплетаются вымысел и фантастическая интерпретация моих трансцендентных «приключений». Вторая сторона – линия автора. Она написана на основании воспоминаний, снов и трансцендентных видений, взятых из моего дневника.

4. Встреча с Близнецом

1. Странствия Души. Часовня в бездне. Бал Полнолуния

На следующий день во время обеда в королевской столовой Корвин предложил Гэлари показать часовню, посвященную своему предку Свирлу, Лорду из Пространств Хаоса. Они обедали вдвоем, сидя за массивным дубовым столом, способным вместить, наверное, всех жителей замка. Несмотря на теплую погоду в зале было прохладно, и слуги зажгли большой камин. Колеблющиеся языки пламени, отражаясь в золотой вязи струящихся по стенам украшений, оживляли фигуры изящных драконов, танцующих птиц и крылатых грифонов. Казалось, они жили своей собственной фантастической жизнью на серо-голубой каменной поверхности высоких стен. Свисающие с темных дубовых балок потолка люстры тихо позванивали хрустальными подвесками, периодически вспыхивающими всеми цветами радуги. Свет, льющийся разноцветными струями сквозь витражи стрельчатых окон в полутемное помещение, дополнял колдовской антураж зала.

Против ожидания, Корвин повел Гэлари не на улицу, а в подвал замка. Они долго спускались по широкой винтовой лестнице, охватывающей спиралью круглую колонну из минерала, похожего на застывающую лаву. На тусклой черной поверхности колонны мерцали редкие красные пятна, делая ее похожей на шкуру какого-то экзотического зверя из преисподней.

— А может быть мы и в самом деле спускаемся в Преисподнею? — Поежилась Гэлари.

— Сейчас мы приближаемся к владениям Хаоса! — Промолвил Корвин, почувствовав тревожное состояние спутницы.

— Свирл, создавший Королевство Светоносного Кристалла, был выходцем из Хаоса. — Пояснил Корвин.

— Однажды ему захотелось создать новый — совершенный и стабильный мир, в противоположность изменчивому Хаосу. Он сфокусировал энергию темной материи в зеркале своего сознания и отразил лучом в ее недра. Получился вихрь, который кружась и расширяясь, создал первый упорядоченный мир Кристалла Света — мое королевство. Это был совершенный Кристалл чистого Света, плавающий в море темного хаоса. Его отражения в пространстве создали бесчисленное множество других миров. Но эти копии не были такими, же совершенными и кристально-прозрачными, они стали видимыми материальными мирами. Близлежащие миры выглядели еле заметными тенями, теряющимися в сиянии истинного королевства. Но чем дальше от него располагались Миры-Отражения, тем меньше света доходило до них, тем темнее и четче они становились. Ваша Земля находится далеко от Светоносного Кристалла, поэтому сознание обитающих на ней людей ограничено и затемнено.

Наконец, они спустились до самого низа подвальных помещений замка, которые представляли собой лабиринт пещер и тоннелей, когда-то прожженных в теле скалы лавовыми потоками. В спекшиеся оплавленные поверхности нерукотворных коридоров были вделаны золотые кронштейны, на которых висели шары плафонов, испускавшие мягкое белое сияние. Их свет отражался в полированном камне стен цвета темного граната с вкраплением золотых крупинок, мерцающих и переливающихся, словно бесчисленные созвездия в пламенеющих небесах.

— Ну, вот и пришли. — Сказал Корвин, останавливаясь около высокой двери, сверкающей начищенной медью, из ее поверхности выступал черный демонический лик рогатого существа, с углублением на лбу в виде равностороннего креста. Корвин поднес к глазам левую руку. На его среднем пальце Гэлари увидела массивную золотую печатку с выступающей рубиновой вставкой в виде креста, такого же размера, как и на лбу демонического барельефа.

— Это ключ, открывающий дверь! — Догадалась Гэлари.

Корвин повернул рубиновую вставку, активируя ключ. В кольце щелкнуло, и рубиновый крест засветился. Поднеся руку к двери, он утопил рубин в выемке на лбу барельефа. Через секунду глаза демона открылись. Они сверкали как раскаленные угли тем же рубиновым светом, что и вставка в печатке Корвина. Голова несколько раз моргнула и уставилась на посетителей.

— Повелитель! — Радостно зарычала она.

— Наконец-то! Давненько ты сюда не заглядывал. А то я совсем заспался. Скучно! — губы демона расплылись в клыкастой улыбке.

— Открой дверь, Номед! — приказал Корвин. Голова подозрительно посмотрела на Гэлари.

— Она со мной! Открывай!

Дверь бесшумно распахнулась. Когда они вошли внутрь, Гэлари обернулась и встретилась с горящим взглядом таращившегося на нее из закрытой двери Номеда. Помещение, в котором они оказались, представляло собой огромный круглый зал, с его потолка свисали светящиеся голубым светом огромные сосульки сталактитов. Они отражались в гладком полу из черного обсидиана, похожем на застывшую поверхность бездонного озера. В центре зала находилась часовня в виде ротонды с колоннами из уже знакомого минерала — гранатового цвета с золотыми искорками вкраплений. Ее окружала спираль синего пламени, похожую издали на змею, свернувшуюся кольцами на полу вокруг открытой часовни.

— Там находится статуя Свирла, моего предка, создателя этого мира. — Сказал Корвин.

— Пойдем! — Корвин взял Гэлари за руку, и они пошли по черному полу.

— Такое впечатление, что мы идем над бездной! — Подумала Гэлари, вглядываясь в кромешную тьму под ногами. Кое-где они пересекали неяркие пятна света от сталактитов, представлявшиеся ей расплывчатыми туманностями, плывущими в черноте космического пространства. Когда они подошли к синей спирали, пламя угрожающе взметнулось навстречу. Корвин небрежно взмахнул рукой, и оно опало. Один синий язык пламени вытянулся и осторожно лизнул сапог Корвина, словно щенок, приветствующий своего хозяина.

— Иди за мной! — Приказал Корвин Гэлари и пошел по дорожке между синими спиралями огня, бьющего прямо из черного пола. Статуя Свирла стоящая на невысоком черном постаменте, произвела на Гэлари странное впечатление. Коренастый великан, получеловек, полудракон, высеченный из сине-зеленого камня, тело которого покрывала кольчуга в виде золотой чешуи, стоял, опершись на прямой двуручный меч. Его четырехпалые руки с драконьими когтями, опирались на рукоятку с крупным изумрудом вместо оголовка. Раскосые янтарные глаза светились над высокими скулами, широкий приплюснутый нос и узкие змеиные губы дополняли портрет этого демонического существа. На полу перед статуей находилась черная каменная чаша, в которой светилась небольшая голубая сфера.

— Это божественный сапфир Шетия. — Благоговейно произнес Корвин.

— С его помощью Свирл прожег Путь Фирилла, соединивший не только все миры многомерного пространства, но и оба мировых полюса, представляющих собой Вселенные-антиподы, зеркальные относительно друг друга. — Продолжил Корвин.

— Кристалл Шетия единственный в своем роде. Его сферическая форма — самая совершенная. Чем ближе Мир-Отражение к миру истинному, тем большее количество измерений он в себя вмещает, и тем больше граней имеет кристалл, описывающий данный мир. Все стремится к совершенству. Форма все усложняющихся уровней мироздания стремится слиться с самой совершенной формой, которой является Сфера Божественного Света, в которой Абсолют познает себя. И формы всех уровней, которые она содержит в себе, изменяясь «снизу вверх», растут и расширяются, увеличивая количество измерений и граней, приближаясь к форме сферы также, как гипербола неудержимо тяготеет к оси ординат, чтобы слиться с ней в бесконечности. Трехмерный план Земли — это куб. И до сферы ему еще далеко. — Пояснил Корвин Гэлари.

— Путь Фирилла представляет собой многомерный лабиринт, по каналам которого текут потоки энергии. Они соединяют все планы мироздания в единую структуру, образуя пространственный энергетический каркас, кровеносную систему мира, объемный огненный Лабиринт. По этому Лабиринту можно мгновенно попадать из одного мира в другой, перемещаться между планами и подпланами, так как в нем пространство и время меняют свои свойства. Черные дыры — это открытые порталы в другие параллельные вселенные, а Солнца — порталы, через которые можно попасть в данную Вселенную. — Просвещал Корвин Гэлари.

— По преданию Свирл отправился в путешествие по огненному Пути Фирилла. Это было давно, и с тех пор о нем никто не слышал. — Закончил Корвин.

Он подошел к сапфиру и, активировав свое кольцо, направил узкое лезвие рубинового луча на сферу. Она замерцала, голубое сияние стало распространяться от нее, окутывая Корвина с Гэлари. Окружающее исчезло, Гэлари показалось, что она очутилась внутри гигантской сферы. Когда зрение привыкло к ослепительной синеве, она увидела, что стенки сферы ячеистые. В каждой ячейке находился ограненный кристалл сапфира, похожий на голубой бриллиант. Ее взгляд привлекла ячейка с кристаллом, светящимся изнутри. Она подошла ближе, чтобы рассмотреть его. Из камня забили лучи, и перед ней развернулось цветное голографическое изображение. Замелькали картины жизни из ее далекого прошлого: храм Атлантиды, в котором она была жрицей, танцующей перед статуей странного змееподобного бога; красное солнце, вспыхнувшее в ее ночном небе, ужасные катаклизмы, последовавшие вслед за этим знамением, погубившие, в конце концов, Атлантиду. Затем пронеслись картины ее жизни на планете, в небе которой пылали два солнца. И опять катаклизмы, разрушение и смерть. Гэлари поняла, что в кристалле записана вся ее жизнь в разных воплощениях, на разных планетах, в разные времена.

Там бесчисленных жизней прошел караван.

Сквозь века, по дорогам исчезнувших стран,

Где меняя обличья, фасоны одежд,

Я горела в плену у безумных надежд.

Снова жизни свои просмотреть, как кино,

А потом пожалеть, что — то время прошло.

Но вот все погасло, и Гэлари снова оказалась в полумраке подземелья.

— Сапфиры на Земле — это кристаллизовавшийся свет Сириуса. Сапфир, вобравший в себя духовный огонь Логоса, открывает человеку третий глаз, позволяющий ему проникать оком интуиции в тонкие миры. — Пояснил Корвин.

Налюбовавшись на статую и священный Сапфир, они тронулись в обратный путь. Корвин запечатал своим перстнем грустно вздыхающего Номеда — Стража Двери. Теперь в часовню никто не сможет войти.

Под вечер служанка принесла Гэлари платье и украшения для бала. Платье из струящегося изумрудом щелка Гэлари понравилось. На его фоне великолепно смотрелись диадема и ожерелье из золотистых топазов. Кодовая вибрация Гэлари звучала на ноте фа и имела зеленый цвет излучения. Зеленая энергия ауры была мостом, соединяющим мир ее подопечной Гел, звучащий в красно-оранжевом диапазоне, с миром тонкой духовной материи, излучающим в сине-фиолетовом диапазоне. Только имея ауру зеленого цвета, Гэлари могла одновременно существовать в двух мирах — материальном и духовном, потому что такая аура была промежуточной между ними, и принадлежала как к одному, так и к другому плану. Гэлари надела диадему и посмотрела на себя в зеркало. Отражение в зеркале не удивило ее, хотя оно совсем не походило на лицо Гел, с которым Душа привыкла себя идентифицировать. Мир Гел был искаженным подобием Мира Светоносного Кристалла, поэтому облик ее подопечной был лишь отдаленно похож на настоящий облик Гэлари. Находясь в центре мира, Гэлари видела свое истинное лицо. Из зеркала на нее смотрели глаза с черными зрачками, обрамленные длинными серебристыми ресницами. Разрез глаз больше походил на кошачий, чем на человеческий. Черные прямые волосы, падающие на плечи, выглядели контрастно на фоне молочно-белой кожи лица.

В одиннадцать часов вечера начали съезжаться гости, хотя это слово совершенно не подходило для способа их прибытия. Корвин с Гэлари встречали гостей на крыше замка. Они появлялись группами из янтарной сферы-портала. Когда из сферы шагнула высокая фигура в черных брюках, заправленных в сапоги, и в черном кожаном колете, придерживающая рукой внушительный меч, сердце Гэлари замерло и зачастило в сбивающемся ритме. Гость выпрямился, и его черные, как бездна, глаза встретились с глазами Гэлари. Это был Глебор, ее вторая ипостась. В высших мирах они всегда были неразлучны, так как являлись Близнецами, вышедшими из пламени одной монады. Они представляли собой пару или Близнецовое Пламя. Когда один из членов пары спускается чтобы исследовать нижние сферы Творения, другой остается вознесенным, исполняя роль Ангела-Хранителя для своей половинки. Если сознание Близнеца, находящегося на плане плотной материи, затемняется, и он начинает отождествлять себя с материальным миром, забывая, кем является на самом деле, то второй Близнец мягко, но настойчиво напоминает ему, какова его цель или миссия, и кем он является на более высоком уровне.

Гэлари и Глебор обрадовались встрече, расставаясь, они всегда скучали друг без друга. Поток гостей иссяк, и они вместе с Корвином спустились вниз. Бал проходил на верхнем этаже замка под остекленной частью кровли. Несколько залов тянулись анфиладой, перетекая один в другой. Зал для танцев освещался только огромным диском Луны. Потоки серебряного света, льющиеся сквозь прозрачный купол кровли, сделали обстановку зала волшебной и почти нереальной. Мерцали белые плиты пола. Сквозь вьющиеся растения, оплетающих стены из белого мрамора, сверкала золотая вязь ажурных украшений. Множество кустов, покрытых распустившимися лиловыми и белыми цветами, стояли вдоль стен в изящных каменных вазонах и источали аромат. А под куполом, словно крохотные звезды кружились светлячки. Глебор и Гэлари танцевали под плавную музыку невидимых музыкантов. Затем они перешли в соседнюю залу, освещенную плавающими под потолком белыми, янтарными и бледно-зелеными сферами. Свет от них создавал на полу постоянно меняющийся как в калейдоскопе узор. Зал напоминал летний сад, так как в нем, тут и там стояли вазы с цветущими кустами, а в его центре журчали струи небольшого фонтана. Под кустами были установлены столы, сервированные фруктами, восточными сладостями и воздушными пирожными. Глебор с Гэлари пили золотистое вино из высоких хрустальных фужеров и разговаривали.

— Почему ты, являясь Гел во сне в виде Ангела-Хранителя, меняешь облик? — Спросила Гэлари.

— Твои черные волосы становятся светлыми и кудрявыми, а глаза синими.

— Я показываюсь людям в том виде, в котором они представляют себе ангелов. Приходится еще и крылья надевать — обязательно белые и в перьях. — Усмехнулся Глебор. Тут Гэлари вспомнила о своих крыльях и оглянулась. В сиянии Кристаллического мира крылья истончились, стали совсем прозрачными и невесомыми.

— Здесь они не нужны. — Сказал Глебор.

— Они необходимы, чтобы спускаться в нижние миры и подниматься оттуда на свой уровень. Здесь же мы сами становимся легкими как перышки. Пойдем, полетаем!

Они поднялись на крышу и взлетели, держась за руки. Покружившись над городом, направились к морю, простиравшемуся огромным серебряным зеркалом до самого горизонта. Ночь прошла незаметно. Нужно было возвращаться. Около портала, казавшегося теперь обычной стеклянной сферой, их ожидал Корвин.

— Гэлари, тебе пора возвращаться! Мы с Глебором проводим тебя. — Сказал он.

Корвин повернул по часовой стрелки рубиновый крест на своей печатке, и он засветился. Затем вытянул руку с кольцом по направлению к сфере. Из рубина вырвался красный лазерный луч. Портал начал активироваться. Вскоре вместо стеклянного шара над кровлей висела сияющая янтарная сфера, похожая на раздувшуюся шаровую молнию.

— Удобно иметь свой личный портал! — завистливо вздохнула Гэлари. Корвин сделал рукой приглашающий жест, они вместе шагнули внутрь сияния и провалились в темный колодец. Они неслись вниз, будто в скоростном лифте, в непроницаемо черных стенках которого, мелькали красные пятна, создавая иллюзию проносившихся мимо окон освещенных темно-багровым светом.

— Красное смещение! — Хмыкнул на лету Корвин.

— Тонкие миры разбегаются от нас.

Вдали показалась белая звезда, быстро превратившаяся в портал выхода. И вот они уже на Земле. Они оказались на вершине гигантской пирамиды, у подножия которой дремал Сфинкс. Край ночного неба у горизонта начал светлеть. Скоро рассвет.

— Восход солнца в пустыне незабываемое зрелище. — Промолвил Корвин.

— Пожалуй, я здесь ненадолго задержусь. Они попрощались. Глебор шагнул в черную сферу портала, и она бесшумно схлопнулась. Корвин сел на отвалившийся камень лицом к восходящему солнцу, а Гэлари отправилась домой. Ее подопечная Гел уже просыпалась. На земле прошла всего одна ночь.

2. Мистика моей жизни. Лунный Шива

Кроме обретения способности к творчеству мне чаще стали сниться необычные сны, фантастически красивые. Просыпаясь, я помнила все подробности своих ночных путешествий.

В очередной раз я сидела утром на кухне, пила кофе и вспоминала свое путешествие во сне в мир кристальной чистоты и белизны. Но, пожалуй, началось все вчера вечером. День на работе выдался напряженный. Вечером нужно было готовить ужин, но усталость взяла свое, и я решила полчасика отдохнуть. Пошла в спальню, легла на диван, закрыла глаза и расслабилась. Прошло нескольких секунд, вдруг я стала куда-то проваливаться, так бывает в самолете, когда он резко падает в воздушную яму. Закружилась голова. Я находилась в полном сознании, но в тоже время — в каком-то оцепенении. Не было сил даже открыть глаза. Казалось, будто я скольжу вниз на скоростном лифте. По бокам проносились проемы, освещенные красным светом, в котором мелькали черные силуэты людей. Но они исчезали так быстро, что как следует рассмотреть что-либо, не было возможности. Мелькание еще больше усиливало чувство нахождения в несущемся вниз лифте. Потом справа на черном фоне появились две строки знаков, написанных тонкими белыми штрихами. Я стала их читать, не произнося слова, но в тоже время, слыша свой голос каким-то внутренним слухом. Моя гортанная речь громко звучала в голове. Это «звучание» и вырвало меня из оцепенения. А осознание того, что я читаю символы, которых никогда не видела в реальности, и при этом понимаю язык, на котором написано послание, окончательно встряхнуло меня. Выныривая из странного лифта, я успела запомнить только два последних слова: «…невель иц!». Но смысл прочитанного текста ускользнул. Он улетучился из сознания, вытесненный испытанным потрясением. Знаки одновременно напоминали и иероглифы, и руны. Но китайские иероглифы сложны в написании. А эти знаки из прямых штрихов были проще, хотя сложнее чем руны. Я запомнила только один, похожий на нашу заглавную букву «Ж». Потому, наверное, и запомнила, что сознание выхватило что-то узнаваемое.

Во мраке сомкнутых ресниц

Чужие проступили письмена.

Я в четкости очерченных границ

Свободно знаки те читала.

И звуков странных череда

Таинственною музыкой

Из уст слетала.

А пораженное сознанье

Мое пыталось все понять:

Откуда взялось это знанье?

И почему могу я их читать?

Наверное, странный лифт завез меня куда-то далеко, потому, что ночью мне приснился совершенно фантастический сон, поражающий своей последовательностью и яркостью красок. Говоря — Сон, я мысленно ставлю это слово в большие кавычки, потому что воспринимаю его как мистическую реальность, реальность параллельного мира, являющимся истинным домом для души. Удивительным было еще и то, что сон был продолжением другого, который приснился мне неделю тому назад. Сон начинается с того, что я обнаруживаю себя стоящей в широком коридоре, стены и пол которого выложены ослепительно белым и сияющим внутренним светом материалом, отдаленно похожим на мрамор. Как я сюда попала — не помню.

Сначала я иду по пустому коридору, потом мне начинают встречаться люди. Высокие и стройные женщины в длинных ярких одеяниях, струившихся мягким поблескивающим щелком до самого пола, и мужчины, одетые в черные костюмы и белые блузоны шли по коридору или стояли группами по несколько человек, о чем-то оживленно разговаривая и совершенно не обращая на меня внимания. Вскоре я подошла к ряду высоких деревянных дверей, покрытых резьбой, в которой завитки и листья растений переплетались с непонятными знаками. Настоящие врата, ведущие в неизвестность! Я стала по очереди их открывать. За ними располагались большие помещения, как и коридор отделанные белым материалом. В первой комнате я увидела множество вещей и предметов, назначение которых мне было не понятно. В зале за следующей дверью я обнаружила нарядно одетых людей. Они стояли группами и общались между собой. Я ходила между ними, пытаясь уяснить, о чем они говорят. Но как я не вслушивалась, не могла этого понять, смысл разговоров ускользал от меня. Побродив между ними, я снова вышла в коридор. У меня возникло ощущение провинциальной золушки впервые попавшей на королевский бал, ослепленной сиянием драгоценностей, нарядов, и совершенно потерявшейся среди толпы незнакомых людей и непривычной обстановки. Я никого здесь не знала, не понимала, чем заняты все эти люди, которые по-прежнему не обращали на меня внимания, и чувствовала себя растерянной.

Открыв очередную дверь, я увидела длинную комнату, в которой мужчины занимались игрой, напоминающей кегельбан. Они катали по очереди крупные светлые шары и были поглощены этим «серьезным» занятием. Я пошла вдоль желоба для шаров и вдруг поймала устремленный на меня насмешливый взгляд молодого мужчины с черными волосами. Я поняла, что он меня видит, но смотрит на меня иронически, как и положено смотреть на золушку, заблудившуюся на балу. Его присутствие и легкую насмешку я восприняла спокойно. В конце комнаты была еще одна дверь, которая вывела в знакомый коридор. В следующей комнате несколько мужчин и женщин занималась с музыкальными инструментами. Но я не смогла понять, то ли они слушают музыку, то ли сами ее исполняют. Смысл происходящего снова ускользал, а музыка слышалась как будто издалека. Было такое ощущение, что, несмотря на то, что я стою в зале, на самом деле он находится далеко от меня.

За очередной дверью оказался зал с толпой нарядных женщин и мужчин. Похоже, здесь происходил бал. Одни танцевали под негромкую музыку. Другие пили золотистое вино из фужеров с длинными изящными ножками, наблюдая за танцующими. Некоторые, собравшись в группы, вели оживленные дискуссии. Я шла между присутствующими, но их голоса звучали отдаленно. Я находилась в этом мире и вне его. Я была лишь созерцателем. Остановившись, и растерянно оглядываясь, соображая, куда идти дальше, я снова увидела черноволосого незнакомца, державшегося в отдалении, но следовавшего за мной по пятам. Теперь я постоянно натыкалась на его насмешливо-иронический взгляд. Интуитивно я понимала, что он мой сопровождающий, присматривающий за «золушкой», чтобы она, не зная законов этого мира, чего-нибудь не натворила. Дворец походил на огромный лабиринт с множеством комнат и залов. Всюду царил белый цвет. Материал стен и полов был белый, сияющий своим собственным внутренним светом, отдающим иногда голубизной. Было много растений, целые деревья стояли в залах и вдоль коридора. Между ними располагались цветущие кусты, казалось растущие прямо из пола, и изящные диванчики. Иногда попадались небольшие фонтаны. На стенах сверкали необычные то ли украшения, то ли иероглифы из золотистого металла. В залах и даже в коридоре обстановка была праздничная, нарядная и, одновременно, уютная, располагающая к отдыху.

Выйдя из зала, я вновь пошла по коридору в обрамлении невиданных растений, сквозь которые поблескивали золотом настенные украшения, заглядывая по дороге в двери. За ними царило оживление, люди или веселились, или были заняты непонятной мне деятельностью. Наверное, так чувствует себя человек, попавший в будущее — что-то знакомое и в то же время, непонятное. Наконец, коридор закончился лестницей, ведущей на нижний этаж. Каждая ступень состояла из ряда полукругов, выполненных из того же белого материала. Осторожно спустившись вниз, удивляясь необычной лестнице, я вновь увидела перед собой коридор с резными дверьми по бокам.

— Где же выход их этого лабиринта? — Только стоило мне подумать об этом, как откуда-то материализовалась экзотическая личность. Ей оказался мужчина в черном фраке и белой манишке. У него было очень смуглое лицо, маленькие — буравчиком, черные глазки и черные волосы. Его лицо выглядело необычно из-за своих пропорций. Оно было, «сжато» по вертикали и походило на «лицо» обезьяны. Он, молча, взмахом руки в белой перчатке пригласил меня следовать за собой. Вскоре мы подошли к стеклянным дверям, ведущим наружу.

Выйдя на улицу, я оказалась на высоком крыльце все из того же белого камня. Спустившись вниз, оглянулась. Дворец был похож на готический средневековый замок. Только те готические постройки, которые мне приходилось видеть, были темные и мрачные. Этот же — устремлял к небесам белоснежные острия крыш и шпилей. Казалось, выточенный из одной гигантской глыбы белого, святящегося изнутри мрамора, огромный замок-дворец словно парил над высоким постаментом, с которого со всех сторон стекали вниз ступени. Полюбовавшись на фантастическое зрелище, я отправилась дальше по дорожке, выложенной белыми плитами. По сторонам зеленели газоны с разбросанными по ним кустами, обсыпанными крупными пурпурными цветами. Вскоре дорожка привела меня на набережную. Наверное, в этом мире существовал камень только белого цвета! Потому что и сама набережная, по которой гуляли редкие прохожие, и стенка, тянувшаяся вдоль нее, были тоже белые. Справа за ограждающей стенкой расстилалось до самого горизонта безбрежное море. Я увидела, что недалеко от берега проплывают две раскрашенные лодки с загнутыми носами, похожие на древнеегипетские ладьи, изображенные на фресках пирамид. В каждой лодке сидело по двое ослепительно красивых женщин. Так могли выглядеть только богини — совершенные и прекрасные. Их черные волосы были уложенные в высокие замысловатые прически. Они играли на незнакомых мне музыкальных инструментах. Около самого берега плавало множество «плит», диаметром метра полтора, похожих на листы пенопласта. Для чего они были нужны, я не поняла.

Наступили сумерки, зажглись желтым светом фонари, выглядевшие старинными и инородными в мире абсолютной чистоты. Я спустилась с набережной на обычный песчаный пляж и пошла по белой каменной дорожке, уходящей далеко в воду. Дойдя по ней до конца, полюбовалась на черно-фиолетовое море. Быстро темнело. Рядом остановились две беседующие женщины. Я подняла глаза, и первый раз взглянула на небо. То, что я там увидела, превратило меня в безмолвную статую, в небесах в золотом сиянии парил танцующий Шива.

Сначала мне показалось, что небо затянуто облаками, сквозь которые просвечивает лунный свет, создавая равномерную пятнистую структуру. Меня удивила именно эта «равномерность». Приглядевшись внимательней, я поняла, что на небо накинута темно-синяя, даже скорее — какая-то сине-сизая, немного расплывчатая, ячеистая «сеть». Сквозь ячейки лился бледный золотистый свет. Сами ячейки имели форму горизонтально вытянутых многоугольников. Возможно, это «искажении» было вызвано тем, что я смотрела на сферическую поверхность «сетки» с земли. На фоне ячеистой «сетки» висел большой золотистый круг, так мне вначале показалось. Он занимал где-то треть расстояния от зенита до горизонта. Но через мгновение я поняла, что это огромный лунный диск! Луна в полнолуние! И в этот золотой диск была «вписана» фигура танцующего Шивы, Шивы в аспекте Натараджи. Она была статична, как голографическое изображение или объемная облачная «статуя», сотканная из лунного света и тени. Зрелище было поразительное и захватывающее. Я застыла в восхищении. Лунный Шива замер в классической позе, знакомой по его старинным статуям и изображениям. У меня есть картина с изображением танцующего Шивы, на ней он изображен стройным и изящным. Кстати, точно в такой же позе, как и на небе в этом сне. Этот же Шива был мощным, коренастым, его изображение дышало силой и энергией. Его голову венчал большой головной убор, а на теле было что-то вроде сверкающей кольчуги, поверх которой было накинуто развевающее одеяние. Фигура Шивы словно проявлялась из диска Луны, слепленная божественным ваятелем из ее света и синих сумерек. Я зачарованно смотрела на потрясающее зрелище в обрамлении странного «ячеистого» небосвода. Священный танец, исполняемый Шивой, олицетворяет движение космической энергии и непрерывно возжигает в мире жизнь. Шива — Космический Танцор. При снисхождении Духа в материю есть периоды восхождения, а при подъеме Духа — периоды регресса. Два шага вперед, один назад по спирали эволюции, жизнь — это танец. Космический вальс танцуют все! Цивилизации и планеты, галактики и отдельные личности.

— «Регресс Кали Юга нужен, чтобы отсеять зерна от плевел, а мусор отправить вновь на космическую переработку. Для людей это — величайшая трагедия». — Пишет Елена Блаватская в своем дневнике. Наша цивилизация находится в одном из самых темных периодов регресса.

Видя, что стоящие рядом женщины не смотрят на небо, я попыталась привлечь их внимание к фигуре небесного Шивы. Но они игнорировали меня, продолжая разговаривать. Я снова потрясенно уставилась на небо, затем опять обратилась к увлеченным разговором женщинам. Никакого эффекта! И тут я поняла, что они меня не слышат, и не видят. Я была всего лишь призраком, фантомом, созерцателем, разгуливающим по миру, к которому не принадлежала. По крайней мере, в настоящее время. Удивленная этим открытием, я отошла от женщин и стала рассматривать Шиву на огромном лунном диске, от него невозможно было отвести глаза. Наконец, с трудом оторвавшись от созерцания необычного феномена, я повернулась, чтобы идти к берегу и наткнулась на взгляд, стоящего за мной черноволосого незнакомца. Я не заметила, как он подошел. Сейчас в светящемся сумраке вечера я, наконец, рассмотрела его. На удлиненном лице с молочно-белой кожей выделялись крупные черные зрачки без радужки. Сами глаза были не удлиненные, как у людей, а почти треугольной формы, поэтому белки практически не были видны. Облик дополняли тонкие черные брови и прямые, довольно длинные, черные волосы. Я поняла, что мое путешествие пришло к концу. Так оно и оказалось. На этом мой «сон» закончился.

Утром, готовя на кухне завтрак, я размышляла о своем удивительном сне. И вдруг вспомнила предыдущий, где я смотрелась в зеркало и видела свое отражение в виде молодой женщины с черными зрачками без радужки.

Неделю назад во сне я увидела свое отражение в зеркале. Лицо было не мое, но меня это не удивило. Увидев его в зеркале, я не испытала ни капли сомнения в том, что это я. Наоборот, была твердая уверенность, что это и есть мой истинный облик. Только удивилась, какая я молодая и красивая. Из зеркала на меня смотрели черные как агат глаза. Большие зрачки не имели радужки. Разрез глаз был не привычный — удлиненный, а скорее треугольный, «острием» вверх, поэтому зрачок занимал практически все его пространство, и белка почти не было видно. Такие глаза я видела у львов, только у них они были янтарно-желтые. Густые и очень длинные ресницы — в длину сантиметра четыре, не меньше, пушистым опахалом загибались кверху. Меня поразил их необычный цвет: они были серо-голубые, даже слегка серебристые, и странно контрастировали с непроницаемо черным большим зрачком. Я долго их разглядывала, удивляясь. Черные прямые волосы также контрастно сочетались с молочно-белой кожей, без всякого намека на загар.

Но ведь подобный облик был и у моего «хранителя» в белом мире под знаком танцующего Шивы! Наши лица были похожи, как у брата с сестрой, или как у людей, принадлежащих к одному племени. Это открытие поразило меня. Удивила и странная связь между собой двух разных снов, виденных с интервалом в неделю. Уже который раз реальность «плывет», причудливо вплетая в себя события, сны, картины, символы и видения. При повышении вибраций психической энергии, астральный и материальный миры сближаются и, соприкасаясь и переплетаясь, являют причудливые картины иллюзорной реальности. После завтрака позвонила своей знакомой, интересующейся эзотерикой и хорошо в ней разбирающейся, и рассказала свой сон. Она ответила, что возможно я видела своего двойника «близнецового пламени». Есть такое понятие в эзотерике — «Близнецовое пламя». Это единое пламя, разделяющееся на две половинки, мужскую и женскую, каждая из которых проходит свой цикл воплощений. Причем один из Близнецов «страхует» другого, когда тот спускается в низшие миры. В конце минвантары они опять сливаются в единое духовное существо, обладающее как женскими, так и мужскими чертами. Может и так. Кто знает? А может быть, я видела соплеменника из своего прошлого. «Львиный» разрез глаз, несомненно, указывает на нашу с ним принадлежность к цивилизации из звездной системы Сириуса.

Интересно еще и то, что накануне было полнолуние. В Индии празднуют каждое полнолуние как день явления Шивы. В этот день его называют Шива с Луной на гребне. В полнолуние его энергии изливаются на Землю в полную силу.

Путешествия во сне не менее реальны, чем путешествия в физическом мире. Наше тело пронизывает энергетический каркас из светящихся нитей, вплетенных в общую матрицу мироздания. Сознание может свободно перетекать по этим энергетическим каналам, путешествуя во времени и пространстве. В мире чистого сознания нет деления на прошлое, настоящее и будущее. Они все существуют одновременно. Жизнь человека похожа на фрактальный лабиринт. Человек, принимая решения и действуя в соответствии с ними, создает узловые точки бифуркации и рисует свой лабиринт жизни в пространстве и времени. Поэтому каждое сознание не только содержит в себе всю информацию мирового разума, но, обладая индивидуальностью и свободой воли, творит свой неповторимый мир. То есть, когда происходит изменение в индивидуальном сознании, мгновенно меняется и вся картина мира, так как часть голограммы должна соответствовать самой голограмме. Существует бесконечное количество живых объектов, постоянно изменяющих этот мир. Мы подстраиваемся под него, но и мир подстраивается под нас. Человек двойственен по своей природе, он одновременно существует в мире физическом — мире материи, и в мире тонком — мире энергии. Он обладает как свойствами человеческими, проявляющимися в его деятельности в материальном мире. Так и свойствами, которые считаются, пока еще, паранормальными для большинства людей, но для меньшинства они столь, же нормальны, как и первые. Для этого меньшинства тонкий мир существует, они его видят и могут в нем осознанно действовать. Пусть пока еще не постоянно, но по мере эволюции человечества тонкие миры станут для людей такими же конкретными планами, как и физический мир. Наше сознание, выходя из тела во сне или наяву в виде энергетического потока, путешествует по лабиринту миров своего Высшего Эго. Жизнь развивается через способность изменения сознания. Астрофизик Николай Козырев в книге «Причинная механика» пишет, что «переходы между уровнями сознания происходят при использовании оккультистами вибраций с частотой до 30 герц, характерных для биоритмов мозга. Дискретность уровней проявляется при переходе в изменении веса в десятки миллиграммов. Эти состояния имеют связь с электромагнитной силой или электромагнитным потенциалом».

3. Странствия Души. Страж Зеркальной Стены

Вечером Гел долго сидела за компьютером. Она решила написать книгу. Идею ей подкинул Глебор, но она об этом не догадывалась. Близнец в последнее время стал иногда навещать Гэлари — душу Гел, чтобы пообщаться. Уже прошло много лет, как Близнецы разлучились, и он начал скучать без половинки в своем сияющем мире. Гэлари, конечно, не могла выйти из тела, но так как у ее подопечной была открыта чакра сердца, то Глебор мог войти через нее — Гел уже могла выдерживать высокочастотные энергии. Гел, как всегда была занята своими делами, поэтому их не видела и не слышала. Люди такие невнимательные! Постоянно погруженные в свои мысли, они ничего не замечают вокруг. Гел уже целый час играла в шарики на компьютере. По мнению Глебора, это было непростительной тратой времени. В конце концов, он не выдержал, пройдя через портал чакры, подошел к Гел и, встав за спиной, положил руку ей на голову. Гел замерла, впав в легкий транс. Глебор сконцентрировался и послал мощный импульс с идеей написать книгу. Гэлари вылетела из тела и зависла рядом с Глебором. Она с интересом наблюдала, как верхняя чакра начала наливаться сине-фиолетовым светом, словно там включили электрическую лампочку. Глебор стал развивать идею книги, а Гел начала быстро стучать по клавиатуре.

— Наверное, считает, что это ей самой пришла в голову такая блестящая идея! — Насмешливо подумала Гэлари. Через час Гэлари заскучала. Покачиваясь под потолком, она ждала, когда Глебор освободится. Но он, видимо, и сам увлекся, потому что картина не менялась — Глебор стоял, держа руку на голове Гел, которая строчила на компьютере уже бог знает какую страницу, забыв о времени. Вокруг ее головы колыхались фиолетовые волны. Наконец Близнец спохватился:

— Мне пора! Что-то я сегодня задержался в гостях! — сказал он, отойдя от Гел.

— Половину книги мы написали, а вторую половину напишет сама. Теперь у нее есть цель. Попрощавшись, он удалился к порталу, который недавно обнаружил недалеко отсюда. Его энергетическое тело, вибрирующее на частоте тонкого плана, могло нарушить стабильность на материальном плане, поэтому долго задерживаться здесь ему было нельзя. Гэлари нырнула в тело, так как Гел вышла из транса. Она с удивлением смотрела на экран дисплея, где высвечивалась последняя напечатанная ею страница книги.

На этот раз Близнец прилетал по делу. Он пригласил Гэлари совершить через две ночи путешествие к Зеркальной Стене, отделяющей Вселенную от Хаоса. Вообще-то это была не стена, а огромная зеркально-кристаллическая сфера, внутри которой и находилась наша Вселенная, состоящая из упорядоченного — структурированного хаоса. Но сфера была такая огромная, что вблизи она смотрелась как плоскость. В темном море хаоса плавало неисчислимое количество подобных сфер.

— Когда Бог бросает своё имя в моря Аннона, от этого события исходят все проявления, которые принимают физическую форму, основанную на зеркальных отражениях Божественного Инициатора. — Написано в древней книге друидов.

И вот наступила ночь очередного полнолуния, когда все порталы на Земле были открыты. Гэлари решила воспользоваться порталом в сердце Гел. Войдя в сияющий изумрудным огнем чакрам, она активировала пространственный ключ, сведя вместе ладони и пропев три ноты своего имени. Такую позу принимают люди, когда молятся богу. Но они не знают, почему делают именно так, для них это просто ритуал, не более того. Но Гэлари-то знала, поэтому в мгновение ока оказалась далеко от Земли. Оглядевшись, она увидела парящих на фоне звезд двух черных Единорогов. На одном из них сидел Глебор, а второй Единорог был ее знакомый Трифид. Она радостно поздоровалась с ними и вспорхнула на Трифида — до края вселенной было далеко и без помощи единорогов им с Близнецом было не обойтись.

Полет занял немного времени. Сначала они неслись в кромешной темноте, утыканной колючками звезд. Затем стало светлеть. Звезды поблекли, а впереди встала стена белого пламени. Вскоре они очутились у зеркальной грани, преграждающей путь. Единороги зависли рядом с поверхностью, и Гэлари рассмотрела ее как следует. Плоскость стены, как будто высеченной из прозрачного гигантского кристалла, покрывала текучая зеркальная пленка, сквозь которую просматривалась темная глубина бесконечного внутреннего пространства. Поверхность то вспенивалась пузырями, то закручивалась в спирали, превращающиеся в воронки на ее поверхности. Стена жила какой-то своей загадочной и непонятной жизнью. Внезапно, на ней вздулись четыре больших пузыря, превратившиеся в капли. Капли оторвались от стены и трансформировались в четверых крылатых Сфинксов. Их фигуры, отливающие зеркальным блеском, имели изящные и, в то же время, хищные очертания. Четверка молча окружила непрошеных гостей, но агрессии не проявляла.

— Сейчас появится Страж! Это Призраки Стены! Ее глаза и уши! — сказал Трифид.

Одна воронка резко увеличилась в размерах, и из нее выскользнуло огромное веретено, внутри которого вращалась фигура из двух конусов, слепленных основаниями. Нижний конус полыхал золотисто-оранжевым пламенем, в то время как верхний пульсировал серебристо-фиолетовым огнем. Гэлари с восхищением разглядывала это чудо. Веретено, уменьшаясь в размерах и трансформируясь, вскоре превратилось в человекообразную фигуру. Через несколько секунд перед ними оказался Страж Зеркальной Стены — Эл Жартс. Единороги и Глебор были с ним знакомы, а вот Гэлари встречалась впервые. Страж превратился в высокого мужчину в воинском одеянии. На белом лице синим огнем полыхали пронзительные глаза. Серебряный конусообразный шлем плавно переходил в короткую кольчугу. Она была такой тонкой, что обтягивала тело, словно серебристая кожа.

— А может это и в самом деле кожа? — Подумала Гэл, разглядывая странное одеяние. Оно было без швов и казалось единым целым. Сапоги, мерцающие темным золотом сливались с обтягивающими брюками из того же материала.

— Да, похоже, он состоит из чистой энергии, а образ воина и одежда всего лишь маскарад! — Пришла Гэл к выводу.

— Он принял такой же вид, как у нас с Глебором из вежливости!

Эл Жартс поздоровался, тоже в свою очередь, разглядывая Гэлари.

— Похожи! Одно слово — близнецы! — Наконец промолвил он.

— Хотите увидеть силы, формирующие материальный мир и отвечающие за сохранение равновесия? Для этого нужно будет войти в Стену. Но Единорогам придется остаться снаружи! Они содержат в себе элемент Хаоса, поэтому могут вызвать нежелательную активность противоборствующих сил на границе их разделения, это опасно. Единороги не протестовали, сказав, что подождут здесь. Они представляли собой Хаос, закапсулированный в непроницаемой оболочке. Это позволяло им проходить сквозь стену и путешествовать между «зеркальными пузырями», перенося Звездных Странников, своих создателей, от одной Вселенной к другой. Страж отогнал носившихся вокруг них Сфинксов и, сделав пару пассов, заставил одну из воронок углубиться внутрь стены и принять форму прозрачного цилиндра. Сфинксы прилипли к стене, растеклись кляксами и вскоре растворились в ней полностью. Эл Жартс пригласил Близнецов следовать за собой. Влетев в цилиндрический коридор, он опустился на прозрачный пол. Гэлари посмотрела на пропасть под ногами, ей стало неуютно. Эл Жартс почувствовав ее состояние, махнул рукой, и основание под ними затуманилось, превратившись в тропинку из мерцающих лунным светом каменных плит. Они двинулись вглубь стены. Оглянувшись назад, Гэлари увидела сзади только пространство, заполненное фиолетовым сумраком, в глубину которого тянулась белая нить тропы. Они шли по белым плитам, висящим посреди бесконечного сумеречного пространства.

— С тропы не сходите! — Предупредил их Страж.

— Это опасно.

Наконец Эл Жартс сделал знак остановиться.

— Они здесь!

— Кто? — Удивилась Гэлари.

— Две Силы мироздания, находящиеся в постоянном противостоянии, в постоянной борьбе, но сохраняющие равновесие. Если победит любой из них, вселенная погибнет — она или превратится в огненное кипение хаоса, или застынет, как муха в янтаре, так как время остановится. Вот они — Дракон Хаоса и Единорог Порядка. Переведите свое зрение в иную плоскость видения, так как Силы — суть энергии, невидимы на данном трансфизическом плане.

Гэлари сосредоточилась, и вдруг сумрак пропал. Они стояли на верху узкой стены, казалось выточенной из огромного совершенно прозрачного кристалла. Стена рассекала видимый мир надвое. С одной ее стороны клубился абсолютный мрак, в котором мелькали багровые сполохи. Мрак то растекался в бесформенную массу, то принимал форму многоголового дракона, похожего на жуткую каракатицу. Его глаза горели адским пламенем. Он свирепо бился о хрустальную стену, пытаясь ее сокрушить. Гэлари поежилась, ей показалось, что стена вибрирует и изгибается под его натиском. Слишком уж хрупкой и тонкой она выглядела. С другой стороны разливалось пульсирующее сияние, испускающее ослепительные тончайшие лучи света. Сияние испускал белый гигантский Единорог, пристально следивший за действиями Дракона. Он был прекрасен! От него исходило излучение силы и вибрации божественной всепоглощающей любви, которые окутали Гэлари своим невидимым коконом. Гэлари вспомнила встречу с Кришной, когда впервые испытала это чувство слияния со Светом, излучаемым Богом. Погрузившись в волны вселенской эйфории, она забыла обо всем на свете и растворилась в непередаваемом ощущении счастья, покоя и радости возвращения домой.

— Так это и есть Нирвана? — мелькнула ускользающая мысль, так как и мысли тоже растворились в умиротворяющем свете любви. Они здесь были совсем не нужны, осталось одно только ощущение блаженства и благодарности. Кто-то грубо тряс ее за плечо, возвращая к действительности.

— Пора уходить! Хаос активизировался! — кричал Глебор. Пространство вокруг изменилось. От былой идиллии не осталось и следа. Стена со стороны Единорога вздувалась пузырями. Затем они стали лопаться. Из образовавшихся проемов с оплавленными краями потянулись черные щупальца. Рог Единорога вспыхнул пронзительным белым светом. Из него вырвался ослепительный луч, который словно лазер отсекал щупальца и плавил стену. Кристальная субстанция текла как прозрачная смола, затягивая проемы.

— Я вызвал Сфинксов, они вынесут вас за грань Сферы. А мне придется сражаться, сейчас начнется атака Демонов. — Произнес Страж.

Из стены выдавились две капли, быстро трансформировавшиеся в крылатых Сфинксов. Близнецы уселись в углубления на их зеркальных спинах. Из основания черепов Сфинксов «выросли» рога для удобства ездоков. Вцепившись в рога, Гэлари оглянулась. Белые плиты тропинки исчезли. Над гранью стены возникли корчащиеся черные смерчи. Эл Жартс наклонился и, погрузив ладонь в стену, вытянул из нее прозрачную сосульку, превратившуюся в узкий длинный меч, искрящийся всеми цветами радуги. Его рост увеличился в несколько раз. Сфинксы взлетели. Тончайшие зеркальные крылья мелькали с такой скоростью, что казалось, будто по сторонам их туловищ мечутся стайки обезумевших солнечных зайчиков. Последнее, что увидела Гэлари, была гигантская, словно отлитая из полированного золотого металла, фигура Стража, которая орудовала своим радужным мечом. Его окутывала мятущаяся огненная аура. Отсеченные смерчи рассеивались в пространстве легким дымком.

Прорвав невидимую пленку, они очутились в темном пространстве Космоса среди знакомых созвездий. Их радостно встретили заждавшиеся Трифид и Лекаф — черные Единороги. Немедля, они отправились в обратный путь. Временами пространство корежило, звезды начинали мигать и бледнеть. Сказывались последствия атаки Хаоса. Подлетев к своей, такой уютной, Земле, Гэлари распрощалась с Глебором и Единорогами. Ночь заканчивалась. Гэлари, впорхнув в тело Гел, уснула. Она никогда не видела снов, но тут ей приснился Архангел с огненным мечом, сражающийся с драконом, чешуя которого сверкала начищенной медью.

4. Мистика моей жизни. Терминаторы Раздела

Идея пришла неожиданно, когда я, распечатав новое стихотворение, задумчиво сидела перед компьютером. Я писала стихи и небольшие рассказы, а вот замахнуться на такое! Мысль написать повесть понравилась, и я, не откладывая в долгий ящик, энергично взялась за дело. Меня привлекла неординарность идеи — совместить реальность с вымыслом, вести параллельно две линии повествования, одна из которых будет основана на фактах, взятых из моей беспокойной жизни, а вторая — интерпретация этих же фактов в сочетании с вымыслом и перенос действия в астральный мир. Писалось на удивление быстро и легко. Я увлеклась, забыв о времени. Когда остановилась, то с удивлением обнаружила, что написала довольно много для первого раза. Писала я сразу набело, практически без исправлений. Окрыленная успехом, решила, что повесть закончу быстро. Выключив компьютер, пошла на кухню. Вымыла сковородку и пару кастрюль, накормила кошку и решила лечь спать, так как было уже поздно. На календаре двадцать первое января. Кажется, совсем недавно ждали новогодние праздники и вот они уже позади. Завтра воскресенье, никому никуда спешить не нужно. Можно подольше поспать.

Проснувшись на следующее утро, я прислушалась к тишине квартиры. Воскресенье, самый лучший день недели! Все еще спят. Даже кошка и та не требует своей рыбы. На улице мороз под тридцать и дома прохладно. Поэтому вставать никто не спешит. Но привычка, выработавшаяся за годы жизни, поднимает меня с постели. Ум еще дремлет, уютно свернувшись мохнатым клубочком в уголке сознания, а я автоматически начинаю утренний ритуал.

— «Убрать постель, затем в душ и на кухню». — Лениво ползут в голове мысли, намечая и так до отвращения знакомый план действия. Руки делают свое дело, не напрягая сознание. Вдруг мысли резко меняются, словно переключившись на другой диапазон. На экране сознания появляется образ картины «Лик на Марсе», затем наплывают цифры «2012», следом в голове прокручивается стихотворение к картине. Удивляться лень и я не удивляюсь, позволяя строчкам стихотворения протечь сквозь мой мозг невидимой водой.

На древнем Марсе странный лик

Из глубины небытия возник!

***

Когда взорвутся недра чёрных пирамид

И хлынет лава, на своем пути песок сжигая,

Тогда исчезнет кварцевый колпак

И хлынет свет в лицо, слепя и пробуждая!

И дрогнут веки, обнажив глаза,

В загадочном, нечеловеческом прищуре.

Взметнутся молнии в проснувшихся зрачках,

Сжигая в памяти столетий горький прах.

То времени разверзнутся врата

И, прошлое, соединив с грядущим,

В усмешке исказится рот,

Чтобы возвестить идущим

Среди иллюзий смертного пути:

Свершилось всё! Что и должно было свершиться!

Вселенной новый импульс дан.

И колесо судьбы пошло кружиться,

На новом круге ускоренье набирая,

Всех довезёт до ада и до рая.

Иду в душ. В голове снова высвечиваются цифры 2012, и затем наплывает стихотворение. Равнодушно прокручиваю его до конца еще раз. Мою ванну. Мысли текут по кругу — картина, цифра, стихотворение, но я все еще в каком-то сонно-медитативном состоянии и отношусь к ним как сторонний зритель, наблюдающий за призрачными струями, протекающими сквозь мое сознание. Я фиксирую их, но не реагирую на их течение. Включая горячий душ, лениво констатирую факт, что в голове в очередной раз прокручивается стихотворение — от начала до конца. Но горячая вода видимо разбудила мой дремлющий ум. Что-то странное и неестественное в ситуации, наконец, привлекло его внимание. Он встрепенулся, как кот почуявший мышь, и проснулся. Редкие барашки мыслей, плывущие на ясном небосводе сознания, трансформируются в табун бешено несущихся мустангов. Мой беспокойный человеческий ум включился в работу, с неимоверной быстротой сравнивая, анализируя, сопоставляя, выделяя, отсекая все ненужное. Я еле успеваю следить за стремительным потоком мыслей, несущихся на уровне скорее подсознания, чем сознания. Наконец, через пару секунд высвечивается кодовая строка стихотворения: «вселенной новый импульс дан». Теперь смысл стихотворения совместился со значением 2012 года. Информация упорядочивается. Ее отдельные куски начинают соединяться в единое целое, так разрозненные осколки в калейдоскопе образуют осмысленный и целостный узор. Я уже не сомневаюсь, что идет очередное сведение различной информации в единый кристалл. Вихрь мыслей осознания расширяется, вовлекая в себя данные полученные ранее. Теперь мое внимание переместилось к двум марсианским ликам: первый, так называемое «Лицо Марса», расположенное в районе гор Кидания, и второе — «Принц Марса — в районе гор Ливия вблизи марсианского экватора. Но их должно быть три! Перед глазами встает изображение Египетского Сфинкса. Неужели это третья опорная точка треугольника? Похоже на то. Сфинкс! Но вчера это создание долго не давало мне уснуть.

Память сместилась во вчерашний день, точнее вечер. Засидевшись в Интернете, я поздно легла спать. Уютно устроилась под теплым одеялом, надеясь быстро уснуть. Сон не шел. На экране внутреннего зрения появился Сфинкс, но какой-то необычный, космический. Его призрачный силуэт красиво переливался всеми цветами радуги на фоне черного неба. Я долго его разглядывала, но он и не думал исчезать. Наконец, я встала, пошла на кухню и выпила полстакана воды, надеясь, что теперь-то уж я засну. Но не тут-то было! Как только я легла, снова проявился Сфинкс. Так как делать все равно было нечего, я начала лениво за ним наблюдать. Картинка изменилась. Сфинкс сражался! Перед ним клубилась тьма. Точнее, что-то драконообразное с огромными крыльями летучей мыши и с выступающими из этого клубка мрака отростками, похожими на лапы. Сфинкс вцепился зубами в шею одной из голов, выдыхающей тусклое красное пламя, а его могучая лапа сжимала шею второй головы, высовывающейся из черной кляксы. Крылья Сфинкса, похожие на острые треугольные лезвия ослепительного белого света полосовали крылья темного существа. Я решила, что использую этот сюжет в следующей своей картине маслом. Затем пришло чувство удивления. Я видела множество картин со сражающимися драконами, да и сама нарисовала одного. Но полупрозрачный, переливающийся разноцветными сполохами северного сияния Сфинкс, с мерцающим над его головой шаром синей энергии, с просвечивающими сквозь него звездами на чернильном небе… Такого я еще не видела. С кем он сражается? Когда задаешь вопрос, приходит ответ. Я его получила:

— Этот Демон Мрака — есть тьма человеческого сознания.

— А кто же тогда Сфинкс? — Спросила я.

— Сириус! — Пришел ответ из пустоты. Я знала, что Сфинкс — один из символов Сириуса, но осознанное совмещение обоих понятий произошло только после ответа, пришедшего из загадочной глубины мироздания. Высокоразвитая цивилизация со звездной системы Сириуса выступала учителем зарождающегося человечества с незапамятных времен. А энергия тройной звезды, трансформированная системой Ориона, изливалась на Солнечную систему, пробуждая мыслительные способности землян. Сириус — есть местопребывания высшего космического ума. Каменный Сфинкс, поставленный древними Атлантами на материке, был памятником, несущим сквозь века данное знание. После осмысления полученной информации, Сфинкс с демоном Мрака исчезли из моего поля зрения. Урок был закончен. Я провалилась в сон.

Сейчас это воспоминание всплыло в моем сознании. Конус времени расширился, включая в себя кроме наступившего утра и вчерашний вечер. Значит, информация поступает уже давно, подумала я, только сейчас ее отдельные части начали сливаться в одно целое. Но это оказалось еще не все. Определение Демона Мрака, как тьмы в человеческом сознании, заставило меня вспомнить об еще более раннем событии, связанном с картиной «Северное сияние».

Конец ознакомительного фрагмента.