Цвет мести – алый

Галина Романова, 2011

Маша Белова и ее подруга Марина привыкли ни в чем себе не отказывать! Вот и в этот раз они, утомившись после шопинга, устроились за столиком своего любимого кафе. Но приятное времяпрепровождение неожиданно закончилось кошмаром – кто-то застрелил вышедшую на крыльцо Марину! Маша уверена: на самом деле убить хотели ее… Следователь Горелов сразу почувствовал особый интерес к этому делу: его жена Рита, так же как и Маша Белова, ушла от мужа к более успешному и богатому мужчине. А тут выяснилось, что за спиной погибшей девушки стояла… Рита! Неужели истинной целью преступника была именно она? Или этих женщин, променявших любовь на деньги, объединяет что-то другое? Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Она курила в открытую форточку, забыв зашторить окно. Она никогда его не зашторивала, никогда не стеснялась, разгуливая по квартире голышом.

— А если тебя кто-нибудь увидит? — возмущенно шипел он всякий раз, нервно задвигая тяжелую ткань портьер.

— Кто? — смеялась она в ответ. — Днем из-за тюлевой занавески ничего не видно. — Ночью… Ночью за мной наблюдать некому, разве что тебе. Ты же любишь смотреть на меня? Скажи, любишь?

Он слабел, падал духом и уже не помнил, с чего вдруг начался этот неприятный разговор, каждый раз оставляющий в душе чувство саднящей досады. Суть проблемы он не помнил, это так. А осадок всегда оставался. И он потом ходил с ним, как с тяжелым камнем за пазухой, боясь признаться в том, что немного сердит на нее. За что — не помнит, но сердит.

— Эй, детка, — тихонько позвал он ее с дивана, перевернулся на живот, подпер подбородок скомканной подушкой. — Тебе не холодно? Иди ко мне, согрею.

— Грелись уже! — ответила она вдруг непривычно злым голосом и глубоко затянулась, тут же выпустив клубок дыма в форточку. — Ты — идиот, ты об этом знаешь?

— Нет. — Он напряженно затих, потом хмыкнул, не дождавшись объяснений. — С чего это вдруг я стал идиотом? И прекрати курить, наконец! Это… Это вредно!

— Вредно быть засранцем. Таким, как ты, например.

Она швырнула вниз окурок, захлопнула форточку, аккуратно расправила складки на занавеске, но зашторить окно и не подумала. Прошлась по комнате, мягко, красиво, как большая породистая кошка. Остановилась возле дивана, где он лежал, не шелохнувшись, в ожидании объяснений. Внимательно осмотрела его всего, начиная от лохматой макушки и заканчивая пятками.

— И зачем я с тобой связалась, ума не приложу! — со стоном опустилась она на край дивана, положила ладонь ему на спину, между лопаток, погладила. — Мало мне в жизни проблем?

— Я не проблема, — шепнул он, переворачиваясь. — Я — твой любимый мужчина!

Она наклонилась, скользнув губами по его щеке, шее, груди, застонала едва слышно, шепнула что-то неразборчивое.

— Я не слышу, — тоже шепотом отозвался он, думать становилось все сложнее, его разум и тело в такие минуты переставали жить в ладу между собой. — О чем ты, детка?

— Отшлепать бы тебя, идиота! — чуть громче отозвалась она, он пододвинулся, она улеглась рядом. Совсем не больно укусила его за мочку уха. — Да больно уж ты хорошенький, и тут, и тут, и вот тут тоже… Ты хотя бы понимаешь, что натворил?

— Что?

Он чуть приоткрыл глаза, взглянул на нее. И снова, как всегда, судорожно глотнул воздуха.

Боже, какая же она красавица! Других таких просто нет и быть не может! Какое же это счастье, что она — его! Он может смотреть на нее часами, может целовать, любить ее, гладить ее тело. Он обожал ее расчесывать, блажь, конечно, но — обожал. Рассыпáл по плечам, спине ее волосы, путал их, а потом разбирал на прядочки, осторожно проводя по ним гребнем с редко расположенными зубцами.

— Ты красавица. И я тебя очень люблю! — Он обнял ее, потащил на себя.

— Любит он! — фыркнула она, но уже не зло, скорее с печалью какой-то или даже с усталостью. — Мне из-за твоих фокусов оторвут башку когда-нибудь. Не смейся, так и есть! Это проблема, да! И мне из-за тебя когда-нибудь точно…

— Тс-сс… — он накрыл ее губы своими, целовал ее долго, жадно. Когда оторвался от ее рта, еле выговорил: — Если кто-то и оторвет тебе твою милую головку, то только я!

— Почему? — Ее ускользающий взгляд немного оживило изумление. — Почему ты?

— Потому что я устал тебя делить, милая. Просто устал!!!