Свидание на небесах

Галина Романова, 2013

Вера никогда бы не обратилась в брачное агентство, если бы не настойчивые уговоры подруги Евы. Искать спутника жизни в подобных конторах не только глупо, но зачастую и опасно, – так считала девушка. Подчас за фотографиями сексапильных красавчиков, вальяжно взирающих со страниц анкет для знакомств, скрываются озабоченные психи всех мастей, да и просто брачные аферисты. Но Вере, несомненно, повезло. Ее избранник был безумно красив, невероятно богат, исключительно вежлив и обходителен. Но после свидания с ним Веру больше никто не видел. Неужели она, нырнув в любовный омут с головой, уехала на край света со своим сказочным принцем и бросила все? Подобный поступок совершенно не в ее духе. Вера бесследно исчезла, и не только она одна, но и другие претендентки, клюнувшие на перспективного холостяка… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 3

Все, что она о нем теперь думала, ему совершенно не нравилось. Такое понравиться не могло никому. Он — каким бы замечательным он себе и окружающим ни казался — не исключение.

А что она о нем знала? Первое: он врун. Второе: подлый врун. Третье: вор. Ну и потаскун, к тому же.

Конечно, конечно, он мог оправдаться. У него по каждому пункту шел целый список оправдательных материалов, основанных на реальных событиях. Но она ведь слушать не станет? Не станет. Потому что она гордая! Потому что невозможно красивая! Потому что… такая была одна.

Ах, Ева, Ева! Если бы она только ответила хотя бы на один звонок, он бы все объяснил. Глупая нелепая записка, которую он оставил в номере, ничего не объясняла. Она только сильнее все запутывала.

Саша постучал пальцем по оконному стеклу, пытаясь привлечь внимание крохотной пташки, усевшейся на оконный отлив. Но только спугнул. Птица улетела. Ева тоже улетела. Улетела к себе домой. Или укатила поездом. Разница невелика. Их разделяли теперь не сотни, тысячи верст. И он мог бы, конечно, сесть в самолет и улететь к ней. Поезд тоже был вариантом. Но…

Но он мог запросто поцеловать запертую дверь и улететь обратно ни с чем. Запросто мог быть не принят даже при распахнутой двери. И даже обруган и высмеян. Последнего он бы не пережил. Он же мужик! С достоинством, гордостью! С целым пакетом, короче, всякой муры, не позволяющей ему стоять перед женщиной на коленях.

Что делать?!

— Саня, Саня, срочно к начальству! Что-то там по тебе такое…

Секретарша Анна Евгеньевна тяжело дышала, обнимая пластиковый чайник. — Там приказ, кажется, пришел о твоем переводе.

— Да ладно! — он заволновался сразу, затеребил верхнюю пуговицу на воротнике рубашки. — Неужели созрели?

Вопрос о его переводе из Челябинска в Центр назревал давно. Ему все обещали и обещали. Но потом все отодвигали и отодвигали. Он уже несколько раз выставлял свою квартиру на продажу и несколько раз блокировал объявление. Неужели свершилось? За какие же такие подвиги?

— Тобой остались очень довольны в последний раз, Саша! — Анна Евгеньевна многозначительно поиграла густыми бровями. — Все довольны, Саша!

«Не все», — с грустью тут же осадил он свою радость.

Ева его теперь даже ненавидеть не может. Она его теперь просто презирает. А это много хуже.

— Ступай, дорогой. Ступай, и мои поздравления!

Анна Евгеньевна выскочила из кабинета, громко хлопнув дверью. Он пошел за ней минуты через две. Полчаса потом слушал от начальства хвалебные речи в свой адрес, немного разбавленные сожалением. Потом подписывал необходимые бумаги в секретариате, в бухгалтерии. И уже через два дня был практически одной ногой на вокзале.

— С жильем тебе там помогут. Пока тут твою берлогу продадут, времени пройдет о-го-ого сколько, — обещало начальство. — Там уже хлопочут…

Похлопотали как-то не очень. То есть вообще никак. Полдня он устраивался, бегая по конторе с бумагами. К вечеру выдохся, зашел за ключами. Ключи-то ему должны были выдать, без разницы от чего: от квартиры, комнаты, угла. Но увы и ах! Ключей не было. И никаких распоряжений на его счет тоже не было.

— Могу предложить свой диван, — алчно ухмылялась ему в лицо пожилая майорша, помогавшая с трудоустройством. — Живу одна. Детей нет. Муж сбежал еще две пятилетки назад. Так что…

— Ой, спасибо огромное! — он галантно поклонился, тепло улыбнулся, выпрямляясь. — У меня родственников тут много. Где-нибудь остановлюсь.

Родственников у него, в самом деле, было много. Собери всех на торжество, ресторанного зала могло и не хватить. Но, как назло, ни единой души в этом милом, славном городе, куда его перевели как бы на повышение. Ни единой души! Даже четвероюродной.

Но зато здесь жила Ева! Самая прекрасная, самая длинноногая, самая сексуальная гордячка, не принявшая его извинений. И не ответившая ни на один его звонок. А что, если нагло заявиться к ней, объяснить ситуацию и…

Да плевать она хотела на его ситуацию. И плевать ей на то, что ему ночевать негде. Гостиниц в городе много. Снимай номер и живи. Не нищий же, в самом деле. Командировочные на руках, подъемными сегодня снабдили. Она же не примет то, что ему дико хочется ее увидеть, как объективную причину. Нет, не примет.

Как же к ней подобраться? Думай, сыщик! Думай, ты умный, хитрый, изворотливый…

Придумал. Взял и набрал номер Семена Белова. Когда-то он выполнял для их фирмы одно очень деликатное неофициальное задание. Справился с честью. Белов лично после генерального ему руку тряс минут десять и просил звонить, если что. Он бы и не вспомнил о нем никогда, если бы Белов сам о себе не напомнил и не позвонил после той неприятной истории, в которую они с Евой попали по недоразумению.

Он уже был в Челябинске, когда Белов позвонил. Долго трепался о чем-то несносно глупом. Потом плавно перешел к отдыху за границей. Удивленно будто бы вспомнил, что где-то пересекался с ним в Испании, но, правда, узнал не сразу.

— Ты там под прикрытием, что ли, работал, Саш? — понизив голос до шепота, спросил он вдруг.

— Типа того, — нехотя ответил Саша.

Ему очень не хотелось говорить с Беловым. И история была некрасивой. И Белов ему не нравился. Скользкий какой-то, неприятный, хотя и смазливый очень. Женщинам такие нравились.

— Ух ты! Круто! А я смотрю, Ева тебя называет все время как-то странно. И все пытается с тобой на испанском заговорить. Я еще подумал тогда, что обознался, и подходить не стал. Надо же…

Потом Белов снова нес какую-то чушь про клубный отдых, набирающий сейчас обороты в любимом отечестве. Тут же не согласился с Сашей, что это не что иное, как очередная финансовая пирамида. Потом снова что-то болтал. Начал набиваться в друзья, Саша отшутился, на том и простились.

Сейчас вот он вдруг вспомнил, что Белов называл Еву по имени. Знаком с ней, стало быть? Если знаком, может дать какую-нибудь наводку. Как-то же к ней надо было подкатить! Он так не может, черт побери! Быть рядом и не увидеть. Она снилась ему, если что!

Саша вошел в первое попавшееся на пути кафе. Занял столик в углу, заказал горячего супа и чай с лимонным пирогом. Обещали все принести минут через десять. Время для звонка было.

— Саня, ты?

Белов был пьян, догадаться было не сложно. Язык заплетался, слышался звон бокалов, гул голосов. Что-то снова празднует. Веселая жизнь у него. Как бы так научиться жить, а?

— Я. Говорить можешь?

— С тобой? Да запросто! А ты где вообще? Мы сейчас в Хорватии, отдыхаем на всю катушку. Ты не здесь? А то подваливай, брат! Отдохнем!

— Я не устал. И я в России, — Саша сцепил зубы. Белов был ну очень противным. — Дело есть.

— Говори! Весь внимание! — икнул, скотина пьяная.

— Девушку, что была со мной в Испании, помнишь?

— Еву, что ли?

— Да.

— Ее забудешь, змею, как же!

— Почему змею? Почему змею-то сразу? Нормальная девчонка! — На него тут же оглянулись, возмущение было очень громким, и пришлось звук убавить. — У нас, кстати, нормально все было.

— Ага, до тех пор, пока ты ее не кинул. Я немного в курсе, — Белов наслаждался. — Она там деньги, между прочим, занимала. Ты как-то не подумал, что ли?

— Выбора не было, — мрачно пояснил Саша. — Работа под прикрытием, сам понимаешь.

— Понимаю! Тс-сс… Это разглашению не подлежит, — с глумливой торжественностью произнес Белов. — Дело прежде всего! А Ева… Что ей будет-то? Она уже в России, звонила мне недавно, змеища! Начала, как всегда, за здравие. Закончила, ну ты догадываешься.

— Немного.

Саша кивнул благодарно официантке. Принесли суп, от которого шел такой божественный запах, что хоть телефон отключай. Он взял ложку, помешал в тарелке. Мясо, огромные просто куски мяса, крохотные крупинки картошки, зелень, маслинки. Влажный шлепок сметаны в центре тарелки.

— Ева… Я советовал бы тебе держаться от нее подальше, Саня, — вдруг до невозможного твердым и трезвым голосом произнес Семен. — Она — это ходячие неприятности. Даже вот возьми историю в Испании. Из всех парней и мужчин она выбрала тебя! Тебя — мента, работающего там под прикрытием! Это суперпопадание! Просто супер! Я всегда своей курице говорил: держись от нее подальше.

— Кому-кому? — он не выдержал и хлебнул из тарелочки и плохо расслышал.

— А, жене моей бывшей, Верке. Они же подруги с Евой. Что могло их связывать, ума не приложу до сих пор. Моя — полумертвая тень. Ева — вулкан! — Белов снова перешел на вальяжный пьяный тон. — Ей спокойно не сидится. Она просто не может. У нее шило в одном месте точно. Мы не очень-то с ней ладили всегда.

— А чего же она тогда звонила именно тебе из России? — удивленно вскинулся Александр, зачерпнув еще одну ложку супа.

— Так выдумала тоже! Вера, говорит, пропала куда-то!

— Вера — это у нас бывшая жена и подруга Евы, я правильно все запомнил? — мясо из супа просто таяло во рту, бульон был превосходным, горячим, наваристым, пряным.

— Это моя бывшая, правильно, — Белов задушенно зашептал. — Если честно, то мне плевать! Пропала она или что там с ней! Она чудная, каких поискать. Я с ней даже не контактирую почти. А Ева как разошлась! Говорит, Верки нет пару недель. Каша какая-то там, что ли, пропала в кастрюле.

— Что за бред?

Суп закончился очень быстро, и Саша подвинул к себе блюдце с куском пирога размером с ладонь.

— Вот я и говорю, бред! А Ева прицепилась: с Веркой беда! А я говорю: чего пристала? Она, может, мужика себе нашла и слиняла куда-нибудь. Она зря, что ли, собиралась в брачное агентство идти?

— Какое агентство?

— Где меня с Владой свели.

— Влада — это?

— Моя теперешняя жена, Саш. Разве это важно? Чего ты, как коп, в самом деле! Хотя ты ведь и в самом деле коп, чего это я? — пьяно захихикал Белов.

— А солидная хоть контора-то, чего Ева так разволновалась?

— О, что значит профи! — похвалил его Белов. — Одним предложением сразу два вопроса задать! Солидная, солидная контора. Голытьба с улицы туда не ходит. Там денежки нужно платить за счастье. Причем долго платить, прежде чем познакомят с тем, кого выбрал. А Ева волнуется всегда! Ей без разницы, есть повод или нет, она просто станет бузить, и все. Последний бесплатный совет: держись, Сашок, от нее подальше! Горя с ней хватишь, Саня! Ураган баба!..

Совету он не внял, потому что не боялся урагана. Он его возбуждал, будоражил, заставлял бурлить кровь в венах и заходиться сердце в нервном стуке. Это он про ураган, а заодно и про Еву тоже. Она действовала на него почти так же. И уже через час с небольшим он ошивался в окрестностях ее усадьбы. Это была именно усадьба, а не просто двухэтажный дом. Старый полузавалившийся забор, на который со всех сторон наступали старые липы и ели в два обхвата толщиной. Старинный дом под черепичной крышей, по которой обильно полз мох. Огромные деревянные рамы окон были закрыты массивными ставнями. Правда, не все. Одно окно на первом и два на втором этаже были открыты и приветливо светились. Рассмотреть, что внутри, возможности не было. Окна были плотно занавешены.

Саша перехватил сумку покрепче, вдохнул, выдохнул и шагнул к крыльцу, выглядевшему солидно и массивно. Кнопки звонка не было. Было огромное кольцо с молоточком, торчавшее из ноздрей чьей-то медной головы, пришпиленной прямо под дверным глазком.

Он схватился за кольцо и несколько раз с силой ударил молоточком в дверь. Потом еще раз и еще. Какое-то время ничего не происходило. Затем в дверном глазке потемнело. Замок щелкнул один раз, тишина, и через пару минут — еще один щелчок. Дверь распахнулась, и у него мгновенно перехватило дыхание.

Господи, он и не представлял даже, что она так много стала для него значить! Несся через всю страну, как будто бы на повышение. Но ведь к ней, прежде всего, точно к ней!

Почти забыл, какая она красивая. Даже такая вот — в стареньком растянувшемся костюмчике мышиного цвета, в странной обуви. Не поймешь, то ли ботинки короткие войлочные, то ли тапки высокие. Вокруг стройной шеи, охотно принимавшей прежде его поцелуи, в три петли толстый вязаный шарф. Голова не покрыта. На голове все тот же жесткий ежик иссиня-черных волос, до которых тут же захотелось дотронуться.

— Деньги привез? — с легкой хрипотцой спросила Ева.

Волнуется? Или горло болит? Если волнуется, это хорошо. Это у него, значит, есть шанс. Крохотный, но есть. Если горло болит — шарф ведь на шее, — то это хуже. Шансов может не быть.

— Привез, — кивнул он. Нервно улыбнулся, переступил с ноги на ногу. — Здравствуй, Ева. Хочу познакомиться… заново, так сказать. Я — Саша. Александр Воинов, тридцати двух лет от роду. Холост, детей нет. Судимости тоже. Прибыл в ваш славный город для дальнейшего прохождения службы и… чтобы повидать тебя.

— Повидал?

Ее опасный маневр — легкое движение назад, в три крохотных шажочка — он разгадал сразу и поэтому тут же, швырнув сумку себе под ноги, перехватил дверь.

— Ева! Ева, не спеши, пожалуйста! Я приехал извиниться!

— Да пошел ты!!! — заорала она вдруг не своим голосом и, вцепившись в дверную ручку двумя руками, принялась тянуть ее на себя. — Отпусти, сволочь!!! Ты сволочь, тебе известно?!

— Да… Не злись, прошу тебя. Я все объясню!

— Я все про тебя знаю, Воинов! Все!!! Ты использовал меня, паскуда! — пыхтела она, лицо покраснело, вспотело от натуги, шарф сбился. — Мне не надо ничего объяснять!!! Это известно, причем всем! Мне тут Белов хвастался, что нашу ситуацию живенько обсуждают! Ты похвалился?

— Белову ничего не известно. Он просто не дурак и додумал, увидав нас вместе и поняв, что я кошу под иностранца. Все просто!

Ее силы стали слабеть. И, пихнув сумку с крыльца в дверной проем, он без труда вошел в дом. Ева отцепилась от дверной ручки и отпрыгнула подальше. Воинов захлопнул дверь, огляделся.

В доме, насколько хватало обзора с той точки, где он стоял, ему показалось красиво, но как-то не обжито. Угол массивного дивана и часть кресла пестрели красивым ярким гобеленом, но на них валялись горы тряпья. Высокий торшер на медной ножке с красивыми канделябрами накрывала старая газета. Ковер был свернут рулоном и лежал посреди комнаты, наверное, гостиной. Кухня поражала размерами — у Воинова вся квартира в Челябинске была чуть больше. На окнах плотные шторы, сквозь которые не заглянуть с улицы. На полу паркет. Вдоль стен красивые шкафы натурального дерева, газовая колонка, резная деревянная скамья с подушками в ситцевых нарядных наволочках, в другом углу такой же резной сундук, накрытый чьей-то лохматой шкурой. В центре большой овальный стол на ножках-тумбах, вокруг дюжина стульев. И ни крошки съестного, ни в одном из блюд.

— На диете? — вдруг спросил он.

— Не твое дело! — огрызнулась Ева, потерла натруженные ладони и пошла в кухню.

— Нет, просто едой не пахнет. Вот я и сделал вывод.

— Сыщик! — прошипела она, забралась с ногами на подушки на скамье, уставилась на него исподлобья. — Ну! Что стоишь?! Деньги давай!

— Извини…

Он полез в карман. Достал конверт, где еще с родины приготовил одолженную у Евы сумму. Он ведь именно одолжил, а не украл. Он и в записке так написал. Положил конверт в центр стола.

— Считать будешь?

Саша скользнул по ней взглядом и вдруг обнаружил, что воинственности в Еве ноль. Что она вот-вот готова зареветь. С чего бы? Прежняя обида на него покоя не дает? Или что-то еще? Может быть, из-за подруги расстроена? Белов что-то такое говорил.

— Слушай, Ева, — он принялся ковырять мозоль на правой руке, внимательно наблюдая за своими действиями, хотя очень хотелось понаблюдать за хозяйкой. — Я хочу, чтобы ты знала… Там, в Испании, все было по-честному.

— Да что ты? — ядовито отозвалась она после паузы. — Только звался ты несколько иначе. И акцент присутствовал. И…

— Это все было работой. Мне нужно было наблюдать за одним нашим сотрудником.

— Больше никого не нашлось? — фыркнула она недоверчиво. — Выцепили парня из Челябинска!

— Именно. Он же не мог меня знать. И даже о моем существовании не догадывался. По нашей базе искали сотрудника, немного владеющего испанским. Вот и нашли меня. А я… нашел тебя.

Мозоль не поддавалась. Саша со вздохом сжал кулаки и спрятал их в карманы теплой куртки. Взглянул исподлобья на девушку. Она была такой недоступной, такой красивой, ершистой и в то же время незащищенной, что внутри заныло. Так некстати вспомнилась их последняя ночь. Они тогда вовсе не спали. Он знал, что утром уйдет. Так надо было. И язык чесался признаться ей хотя бы в чем-то. Но было нельзя — он мог провалить задание. А на него надеялась куча народа.

— Ева, — он сделал робкий шаг в ее сторону, она инстинктивно подобрала колени, сжала губы. — Ева, милая… Все, все было по-честному между нами, понимаешь?

— Нет! — воскликнула она с обидой. — Не понимаю! Та последняя ночь… Черт, у меня никогда и ни с кем так не было! Это была ночь чудесных откровений! Я так думала!!! А ты… Ты подло меня использовал, сволочь! И хотя бы намекнул, если рассказать нельзя было. Хотя бы намекнул!

Она зажмурилась, замотала головой, потом вцепилась в шарф, принявшись сдирать его с шеи. И через мгновение расплакалась, уткнув голову в коленки.

Ну что ты станешь с ней делать?! Плачет, как ребенок. Попытаться утешить, а вдруг будет только хуже? Он вот лично не знал, как поведет себя сильная женщина, которую довели до слез. Очень хотелось схватить ее, прижать к себе, расцеловать, он так скучал по ней!

— Ева, милая! Ну не надо, — тихо попросил он, присаживаясь к ней на скамейку. — Я прошу тебя, не плачь. Пожалуйста…

Вытянув правую руку, он слегка коснулся ее плеча. Она не шевельнулась, продолжая плакать. Воинов осмелел, сдвинулся сантиметров на десять ближе к ней, протянул вторую руку, положил ей на затылок, замер. Никакой реакции. Уже замечательно.

— Иди ко мне, — просипел он, резво просунул одну руку под нее, второй ухватил за талию и посадил себе на коленки. — Иди ко мне, моя милая. Господи… Господи, Ева, как же я скучал…

— Ты сволочь, — слабым плаксивым голосом возразила она, утыкаясь губами в его щеку. — Ты кинул меня!

— Нет. Господи, нет же! Я просто выполнял приказ, девочка моя. Просто выполнял приказ.

Он нес совершенную чушь, уже плохо понимая, что говорит. Ее губы на его лице! Пальцы под свитером жадно хватают его кожу, оставляя на ней горящие следы! Ее запах, господи, он просто сводил его с ума. Она пахла перегретой на солнце травой, первой грозой, подмороженной проталиной, сверкающим инеем. Она была…

Она была всем, чем он дышал и наслаждался.

— Ты вспоминала обо мне? — Он целовал ее шею, растягивая вырез старенького костюмчика мышиного цвета до изящных ключиц. — Ты думала обо мне, Ева?

Зачем понадобилось это спрашивать? Идиот! Ты же украл у нее деньги! Ты бросил ее одну после шикарной ночи в гостиничном номере в чужой стране! Такое не забывается. И она именно так сейчас и скажет. И снова добавит, что он сволочь. Осторожной поступью, чтобы не спугнуть, чтобы снова не потерять. Чтобы снова не мучиться без нее. Надо так!

— Прости, — добавил он, услыхав ее судорожный тяжелый вздох. — Прости меня, милая, прости!

— Прекрати все время извиняться, Серхио! — шутливо прикрикнула на него Ева придушенным голосом. — И прекрати уже тянуть этот чертов костюм.

— А что мне делать? — Он отодвинулся, глянул на нее — растрепанную, с потемневшими жадными глазами, со следами недавних слез, снова полез к ней целоваться, без конца повторяя: — А что делать? Что?

— Да сними его уже, наверное! — прикрикнула на него Ева. — И куртку свою сними, у меня и со мной не замерзнешь…

Они потом по всему первому этажу собирали свою одежду. Она — свою, он — все, что попадалось под руку. Сложили в кучу на том же заваленном тряпками диване в гостиной.

— Ты недавно переехала? — поинтересовался Саша, кивком указывая на вещи, сваленные в кресле и на диване в беспорядке.

— Недавно приехала. Разобраться еще не успела.

Она плотнее запахнула свой халат, уселась на подлокотник. Задумчиво глянула на него — босоногого, в одних трусах.

— Знаешь, это хорошо, что ты меня нашел, Сашка, — кивнув, проговорила Ева.

— Еще бы! — фыркнул он довольно и снова полез к ней под подол.

— Отстань, — шлепнула она его по рукам. — Я не об этом вовсе.

— А о каком? — Он шутливо оглянулся себе за спину. Ткнул в себя пальцем. — Кроме этого, тут больше никого.

— Вообще-то у меня проблемы, Воинов, — хмуро констатировала она, отогнав его на безопасное расстояние. И вздохнула: — У меня пропала подруга. Поможешь?

— Заменить подругу? Вообще-то я искренне надеялся на куда более серьезную роль. — Он присел на корточки перед ней, положил подбородок на кулак, пристроенный на ее коленке, заулыбался, потянувшись свободной рукой к ее пяткам.

Он не мог сейчас быть серьезным. Не мог спокойно смотреть на ее коленки, торчащие из-под разъезжающегося халата. Не мог сосредоточиться на чем-то еще, кроме Евы, и по-пацански радовался, что, кажется, прощен. Что обиды, кажется, забыты. И стоило ему это одной-единственной царапины под правой лопаткой. Но можно было смело надеяться, что причина тут крылась в другом. Они мало что соображали, едва не разворотив дубовую кровать, надежно прослужившую и простоявшую в этом доме полвека.

— Ты сумасшедший! — первое, что выдохнула она, когда они смогли наконец оторваться друг от друга.

— Ведьма! — прошептал он, закрывая глаза. — Ненормальная… Я тебя обожаю…

И вот теперь эта самая ненормальная девица сидела напротив него в одном халатике — мысль, что он надет на голое тело, не давала ему покоя — и дулась на него.

— Я серьезно говорю, Саша! — повысила голос Ева, перегнулась через него, нашла свои странные тапки, напоминающие короткие валенки, обулась и со вздохом пошла прочь, на ходу ворча: — Время игрищ закончилось, Воинов! Начинается серьезная жизнь, и, возможно, опасная.

— Мне не привыкать, — бубнил он, ступая за ней след в след.

— С Верой что-то стряслось. Я это всеми местами чувствую! — Она шлепнула его по рукам, которые принялись ощупывать всякие разные ее места. — Прекрати! И вообще, оденься. В доме прохладно. А ты ходишь голый.

— Я в трусах, — возразил он, но сев на деревянную скамейку, не подложив себе под зад подушку, тут же пожалел. — Да, не жарко.

— Я обычно его неделю топлю, прежде чем заселиться. Сама у Веры отсиживаюсь, а дом протапливаю. А тут приехала, а ее нет.

— Давай подробнее, хорошо? Только я в самом деле накину на себя что-нибудь.

Воинов достал из сумки спортивный костюм и тапки. Быстро оделся. Вернулся в кухню и тут же поставил чайник. Вкусный супчик и лимонный пирог были у него будто в прошлой жизни, и он съел бы уже чего-нибудь.

— Я плохая хозяйка! — поспешила она его предупредить, когда он полез в ее холодильник.

— Уже вижу, — констатировал он с шутливым вздохом. — Одни творожки, йогурты, мюсли… Н-да, Ева. Не ждала ты меня, не ждала.

— Ждала, — она неслышно подошла к нему сзади, обняла, уткнувшись носом в расцарапанную лопатку. — Еще как ждала! Правда, не к ужину. Потому что не верила, что увижу!

— Я-то знал, — кивнул Саша, и тут же получил кулаком по царапине. — Я просто не мог отказаться от такой сумасшедшей. Просто не мог забыть. Слушай… А правда говорят, что ты притягиваешь неприятности?

— Кто говорит?

Ева выхватила у него из рук пачку крекеров, которые он достал из своей сумки. Варварски разорвала упаковку, едва не просыпав все на пол. Еле успела удержать в растопыренных ладонях. Принялась хрустеть.

— Белов, — ответил Саша, добавляя к крекеру банку шпрот и палочку одеревеневшей от холода сырокопченой колбасы.

— Ты звонил ему или он тебе? — она возмущенно приоткрыла рот с повисшей на нижней губе крошкой от крекера.

— Я звонил, — Саша смахнул с ее губ крошку, поцеловал.

— Зачем? — она подозрительно прищурилась. — Адрес узнавал?

— Нет. Адрес я узнал и без него. Прямо как вернулся в Челябинск, так тут же все о тебе узнал. — Он легонько щелкнул ее по носу и уточнил: — Все, что мне надо было узнать, узнал.

— Что конкретно?

— Где живешь? Сколько лет? Что не замужем узнал, детей нет. Родителей нет. Бабушка с дедом, которые тебя воспитывали, умерли, оставив тебе в наследство этот дом.

— И это все?

— Остальное неважно. Меня не интересуют твои бывшие, Ева, если ты об этом, — догадался он по ее сведенным к переносице бровям, что ее тревожит. — До меня — хоть потоп. Со мной — все по-честному. Или…

— Или убьешь?! — Она схватила себя руками за горло и начала хрипеть, изображая удушенье.

— Нет, просто уйду, — он не принял ее шутки. И кивнул вдогонку своим словам: — Навсегда уйду.

— Ладно, проехали.

Она криво усмехнулась, тут же поняв, что Воинов Александр — это совсем не современный, не отягощенный принципами Серхио, от которого она потеряла голову в Испании. Это стабильный, надежный, как скала, мужик. Где-то чрезвычайно правильный, где-то излишне суровый, не подлый, не гадкий, не скользкий и… не прощающий. Сам не согрешит и никому не спустит.

Он такой ей нужен? Вернее, не так. Правильнее, не о таком ли она всегда мечтала, слоняясь по жизни и миру в поисках вечного счастья?

— Ты, Ева, как тот ослик, что вечно счастья искал, — сетовала не раз Верочка. — А нашел его в своем собственном доме.

Сашка вон тоже ее в собственном доме нашел. Станет ли он для нее счастьем, а? Или так, друг на час? Он, конечно, супер в постели, и еще у него может быть масса достоинств. Испанский вот, к примеру, неплохо знает, сволочь.

— Так что там сплетничал обо мне Белов? — встряхнулась она от досадных думок.

— Ничего, — соврал Саша. — Я сам позвонил ему. Спросил про тебя. Он ответил, что ты ему недавно звонила. Беспокоилась о подруге. Так что там с ней, Ева?

— Верочка… Она… Кажется, она попала в беду, Саш!

Глаза ее тут же снова наполнились слезами, и она расплакалась.

— Ну, ну, чего ты? Чего раньше времени? Еще же ничего не известно.

Он обнял ее, погладил по голове, наслаждаясь ее запахом и близостью. Эгоистично, конечно, но никакие тревожные мысли сейчас его не беспокоили. Никакие! Кроме одной, быть может: он поставил на плиту варить кофе и мог запросто упустить.

— Известно! — Ева выкарабкалась из его рук, кивнула ему за спину. — Следи, а то убежит!

Он успел подхватить турку до того, как пенная кофейная шапка выползла через край. Кивком указал Еве на стол, где уже стояла тарелочка с нарезанной сырокопченой колбасой и распахнутая баночка шпрот.

— Ты давай, присаживайся, перекуси и попутно рассказывай, идет?

Он вдел ее пальчик в ручку чашки, которая первой попалась под руку. Всыпал в ладонь колбасных кружочков, глянул строго.

— Ешь!

— Хорошо. — Ева послушно хлебнула, откусила. Забубнила с полным ртом: — Что мне известно, гражданин начальник?

— Что?

Он тоже пил кофе из первой попавшейся чашки, больше напоминавшей пиалу с ручкой. Жевал колбасу, таскал из консервной банки шпроты. Слушал Еву и поражался.

А говорят еще, что красивых и умных не бывает! Логике в суждениях любой из его бывшего отдела позавидовал бы.

— В общем, как я понял, досмотр личных вещей ты провела.

— Дважды! — подняла Ева вверх указательный пальчик, перепачканный жиром от сырокопченой колбасы.

— Вывод сделала. Вывод? Вера куда-то подевалась в том, в чем ушла из дома?

— Да.

— Две недели до твоего приезда она отсутствовала?

— Приблизительно. Это я на основании маркировки на продуктах сделала вывод и по протухшей каше на плите.

— Молодец, — похвалил Саша.

Он задумчиво рассматривал дно кружки со шлепком кофейной гущи, хоть переворачивай и гадать принимайся, куда ее подруга подевалась. Дело могло не стоить выеденного яйца. Это если Вера укатила куда-нибудь с новым ухажером, завербованным в брачном агентстве.

А могло быть и дрянью. Это если Вера влипла в историю.

А на последнее, надейся не надейся, указывает множество фактов. И Ева — умница такая — их безошибочно обнаружила.

Зубная щетка на месте, вещи все на месте, холодильник забит продуктами. С газовой плиты не убрана пища. На Веру — если верить Еве — это вовсе не похоже.

Опять же он мог сделать скидку на романтизм ситуации. На то, что у Верочки случилась забывчивость, сказалось головокружение от успехов. И она могла наплевать на кашу и сосиски, оставленные пропадать дома.

Но деньги! Деньги-то почему все целы на счетах? Она же не могла броситься в объятия вновь обретенного любовника с голым, пардон, задом?! Пару комплектов белья, предметы личной гигиены, в конце концов, она просто обязана была купить. К тому же, ей надо было платить за услуги брачной конторы. А там, по словам Белова, расценки о-го-го какие. И опять же, с его слов, деньги там качали достаточно продолжительное время, прежде чем свести избранников лицом к лицу.

А деньги целы…

— Вот-вот! — подхватила Ева, он, кажется, выпалил последнюю фразу вслух. — Как такое возможно, Саш?

— Поквартирный обход? — напомнил он ей, на чем она остановилась.

— Была у дамы, которая под Верочкой живет. Она тоже подтвердила, что не слышала шагов над головой пару недель.

— Две недели, — он положил две их чайные ложки рядом и посчитал: раз, два. — Это с которого дня отсчет?

— С позавчера. Я тогда вернулась.

— И ее до сих пор нет?

— Нет, — удрученно мотнула она головой. Сунула подбородок в воротник теплого халата, снова всхлипнула. — С ней беда, я это чувствую!

— Телефоны молчат?

— Да, Саша, да! Я же говорила.

— А что соседи по лестничной клетке?

— Там я была, но мне не открыли, — огрызнулась Ева. — Там такая сволота живет! Она меня терпеть не может, и вряд ли бы мне что ответила.

— А мне? Мне, как думаешь, ответит?

— Тебе?

Ева уставилась на него. Тут же вспомнила, каким обманным маневром была вовлечена в его грязную игру в Испании. Свирепо стиснула зубы и не ответила.

Он все тут же понял и повторять вопроса не стал. Не надо будить лихо, пока оно нежно, печально и податливо. Он сходит по адресу ее подруги, с ней или без нее, но сходит. И поговорит с соседями. Ему сегодня как-то вскользь по месту новой службы намекнули, что он может рассчитывать на двухнедельный отпуск для обустройства и решения всяких бытовых вопросов. Он ничего не ответил, решив про себя, что обстоятельства все решат за него. Конечно, главным и самым прекрасным обстоятельством была Ева. Если бы она его не пустила, не простила и погнала прочь, он бы уже завтра с утра маршировал по ступенькам новой конторы. А теперь…

А теперь к самым прекрасным для него обстоятельствам добавились еще и тревожные. Их надо разрулить и не ударить в грязь лицом. Иначе как? Иначе никак нельзя! Эту женщину просто так — красивыми глазами и ласковыми руками — удержать невозможно. Ее завоевывать придется каждый день. И, возможно, сражаться за нее. При наведении справок о Еве Воинов обнаружил частые упоминания о каком-то Гарике, с которым она периодически выезжала за границу. Гарик этот, по паспорту — Игорь Владимирович Семин, сорока лет от роду, был без определенного рода занятий и постоянного места жительства.

Таких бичей Воинов просто ненавидел. И терпеть их даже не старался. Что ты за мужик, если к сорока годам не определился с занятиями и местом проживания? Чем и на что живешь? За чей счет?

Он таких много повидал за время службы. Отвратительных нарядных плейбоев с ленивой грацией бездельников. С постоянной дозой в пластиковых коробочках, кучей банковских карт, непонятно откуда и как пополняющихся. На дорогих тачках. С непременным дежурным набором достоинств, способных сразить женщину наповал.

Приблизительно такого он пас в тот самый момент, когда на него наткнулась Ева. Он бы, может, ей и намекнул как-то, если бы тот чмо не был его коллегой. Теперь, к счастью, бывшим коллегой.

Так вот этот самый Гарик, по паспорту Игорек, очень часто попадал в поле зрения не только Евы, но и правоохранительных органов. Отпускали его, конечно, все чаще за недоказанностью. Но Воинов подозревал, что не только. По всей видимости, Семин этот стучал полиции, пользуясь ответной благосклонностью. И нужен он такой Еве?!

Честно? Когда он ехал сегодня к ней, очень боялся обнаружить тут этого длинноволосого блондина с бледно-голубыми глазами. Не его присутствия боялся, а своей реакции. Мог бы ведь ему и нос точеный сломать запросто.

Конец ознакомительного фрагмента.