Первый шаг к пропасти

Галина Романова, 2018

Бывший следователь Сергей обнаруживает на автостоянке отеля, где он теперь работает охранником, дорогую иномарку с оставленными в замке зажигания ключами. Машина пустует давно, а ее хозяина никто не видел. Вскоре выясняется, что он вовсе не зарегистрирован в отеле, а автомобиль числится в угоне. Сергей выясняет, что это далеко не первый случай, когда на этой стоянке оказываются угнанные транспортные средства. А одна из владелиц Илона недавно найдена убитой в собственной квартире…

Глава 6

Он не приехал ночевать! Такого за три года еще не случалось ни разу. Никогда, когда он бывал в городе, он не спал где-то еще. Всегда ехал домой. Всегда. А сегодня не приехал. Хорошо, что позвонил и предупредил, избавив ее от необходимости листать телефонный справочник, разыскивая номера больниц и моргов города.

Господи! Какая же она дура! Зачем, ну вот зачем ей понадобилось рыться в его телефоне?! Что она хотела там найти? Фотографии тех женщин, которые ей снились? Хотела отыскать сообщения с их признаниями в любви?

Даже если и были женщины и признания их имелись, Андрей не такой дурак, чтобы хранить подобный компромат в своем телефоне. Даже с учетом того, что влезть в его телефон оказалось делом сложным. Он позаботился о безопасности. Он заблокировал вход. И ей пришлось попотеть, прикладывая поочередно его пальцы к сканеру на экране. Андрей спал неспокойно и без конца выдергивал у нее из руки свои пальцы. А она, вместо того, чтобы опомниться, чтобы остановиться, продолжала.

И вот, пожалуйста, результат — Андрей не приехал ночевать.

— Почему, Андрюша? Что случилось? — спросила она неприятным самой себе писклявым голосом. — Что-то случилось?

— Все в порядке, милая. Все в порядке. Просто сейчас нахожусь далеко за городом. Пробки, навигатор показывает девять баллов. Представляешь, во сколько я доберусь домой?

Вопрос был риторическим. Но она все равно на него среагировала. И спросила:

— Во сколько?

— Во столько, что через полчаса вставать придется, — удивленно отозвался он, не поняв, почему она не понимает. — Благоразумнее мне переночевать здесь. Если что, звони. Спокойной ночи, дорогая.

Позвонить ему захотелось уже через час. Потому что это — если что — произошло. Потому что она извела себя угрызениями совести. И хотела ему во всем признаться. Что послушалась советов подруги и влезла в его телефон.

Гадко! Как же гадко она поступила!

Андрей был славным человеком, честным, добрым. Когда она вышла за него замуж и позволила ему занять пост генерального директора на своей фирме, который прежде занимала сама, то немного побаивалась. Что станет с бизнесом? Как он станет поступать с ее людьми, с многими из которых она была знакома не одно десятилетие? Как проявит себя с деловыми партнерами, с конкурентами?

Много было сомнений.

Андрей оправдал все самые смелые ожидания. Он не развалил ее дело. Бизнес по-прежнему оставался прибыльным. Он не уволил людей, когда кризис диктовал ужаться. Он не грызся с конкурентами, ладил с партнерами. Он был человеком на все сто!

А она…

— Подлюка! — выкрикнула Лариса и мазнула пальцами по собственному отражению в зеркале. — Какая же ты подлюка, Ларка!

В телефоне не нашлось ничего компрометирующего. В телефонной книге не было ни одного «левого» номера. Ни одного сообщения с фривольным текстом. Там не было ничего, что могло бы породить в ней подозрения.

Очень много звонков и сообщений ей. Много звонков Игореше, Верочке и Илоне. И это было нормально. Он часто общался с ее подругами. Они могли даже пообедать без нее. И в этом не было ничего предосудительного. Они все вместе очень тесно дружили. Андрюша даже время от времени пытался выдать ее подруг замуж, знакомил их с какими-то мужиками. Мужики не задерживались и все время завидовали, как ни странно, Андрею.

— Вот если бы твоя жена вдруг стала свободной, Андрей, тогда другой вопрос.

Что они находили в ней — сорокапятилетней кудрявой блондинке с оплывшими формами — она не знала. Считала себя самой обычной.

Теперь вот еще и подлой!

Она бесцельно бродила по пустой квартире, поражаясь ее размерам, будто очутилась тут впервые. И зачем им с Андрюшей такие хоромы? В некоторые комнаты они даже не заходят. Кухня и спальня — самые обитаемые территории. Еще мини-спортзал, переделанный из комнаты Игоря.

Вспомнив о сыне, Лариса загрустила. С того времени, как Игорек съехал, они почти не виделись. Он все время был занят. Объяснял это студенческими насыщенными буднями. Он учился на втором курсе престижного университета. Вечерами не мог приехать, потому что встречался с девушками. Знакомить ее с ними отказывался.

— Как только найду ту самую, одну-единственную, так приведу ее в дом, мам, — обещал сынок в недавнем телефонном разговоре. — Зачем тебе мои случайные связи?

Ей они были ни к чему. Ни его случайные связи, ни…

А может, у Андрея и были случайные связи. Может, не просто так ее мучили странные сновидения. Может, он и имел секс на стороне: случайный, ничего не значивший. Хотела бы она об этом знать?

Ответа у нее не было.

Лариса зашла в гостевую спальню, остановилась на пороге. Пару месяцев назад в этой спальне останавливалась Илона. Они вдвоем засиделись допоздна за бутылкой ликера. Потом приехал Андрюша. Присоединился к ним. Они пили, смеялись, даже танцевали под тихую музыку с телефона Илоны. Ночевать ее оставили в этой вот самой спальне, потому что Илона опьянела настолько, что не могла сидеть за рулем. А ехать на такси она отказывалась, наутро ей нужна была машина. Лариса, помнится, ей постелила и ушла в ванную. И что-то разморило ее там, она задремала. Пролежала в горячей воде минут тридцать, а то и больше. А когда вышла, то…

Андрей выходил из спальни Илоны.

Точно! Как она могла забыть! Он выходил из этой вот самой комнаты. Странно взъерошенный, потный, какой-то неловкий.

— Подруга у тебя ненормальная, Лара, — попытался он объясниться с вялой улыбкой в ответ на ее вопросительный взгляд. — Еле уложил. Все порывалась уехать на своей машине.

Она поверила и даже не переспросила: как именно он ее укладывал? И даже потом не вспомнила об этом ни разу. Почему вспомнила теперь?

— Потому что, Витя, разговоров с ней в его телефоне очень много, — прошипела она гневно в телефон, набрав Витебсона.

— И что с того? — Витебсон шумно зевнул, проскрипел что-то нечленораздельное. — Он и с другой твоей подругой общается, если ты не соврала.

— Общается, но не так часто.

— А как часто он общается с Илоной, Лариса? Как часто? — в голосе друга детства послышалось раздражение.

— Ты знаешь… — она принялась вспоминать и подсчитывать. — В некоторые дни чаще, чем со мной.

Витебсон странно хрюкнул и замолчал.

— А сегодня он не приехал ночевать.

— Звонил? Предупредил? — обеспокоенно отозвался Витебсон.

— Да. Звонил, предупредил.

— Ну, это не страшно. Ты прощена. Или он вообще не думает, что тебе удалось влезть в его телефон.

— Считаешь?

— Уверен. Мне вообще кажется, что ты ищешь проблему там, где ее нет. — Витебсон шумно вздохнул. — Лариса, давай уже поспим, а? У меня завтра первый сеанс аж в семь утра. Глаза слипаются.

— Спокойной ночи, — буркнула она недовольным голосом. — Спасибо за бесплатную консультацию.

— Ну чего ты обижаешься? Я правда устал. И я правда считаю твои страхи надуманными. Извини, но тебе не шестнадцать. Сорок пять, если я не ошибаюсь. Твой организм начинает стареть, сигнализировать.

— Спасибо, блин! Спасибо, что напомнил, сколько мне лет! — перебила она зевающего друга. — Это я и без тебя знаю — сколько мне лет. И без тебя знаю, что старею. Что набрала вес. Но…

— Но?

— Но все же так хорошо было у нас с Андрюшей! Все так хорошо было. — Она почувствовала, что сейчас заплачет, и с силой зажмурила глаза.

— Вот! Все хорошо. И пусть так все и продолжается, Лариска. Не надо искать черную кошку в черной комнате, особенно если ее там нет. Согласна?

— Ага…

Она опустилась на край кровати в гостевой спальне, попрыгала. Пружины не скрипели.

— Ты чего затихла? — подозрительно окликнул ее Витебсон. — Не иначе снова о какой-то гадости размышляешь?

— Ага, — не стала она врать. — Сижу в гостевой комнате на кровати, на которой спала Илона, и думаю, что она совсем-совсем не скрипит. И если бы Андрюша…

— Остановись! Остановись, Лариса! — перебил ее Витебсон и застонал. — Ты хочешь предположить, что твоя подруга с твоим мужем прямо в твоем доме? Гадили тебе в твоем доме? А ты ничего не слышала? Не верю. Это не про тебя. У тебя абсолютный слух и…

— А когда я была в ванной? А они оба были пьяными? И когда я вышла из ванной, он вышел из ее спальни помятый, потный, взъерошенный.

— И что? — не совсем уверенно отозвался вопросом друг детства. — Он просто был пьян и не очень опрятно выглядел. Хватит уже, Лариса.

— Ладно, хватит. — Она снова попрыгала на кровати, ну совершенно бесшумно сжимался и разжимался дорогой матрас. — Спи. Спокойной ночи тебе, друг.

— Спокойной ночи, — он все медлил и не клал трубку и вдруг спросил: — Слушай, а кто тебе посоветовал влезть в телефон мужа?

— Почему я должна слушать чьего-то совета? — возмутилась она, но без особого напора, вяло как-то. — По-твоему, я без советчиков жить не могу?

— Можешь. Только вот обыскивать своего супруга… нет. Это не в твоих правилах, Лариса. Я вот лично считаю это пакостным. Ты, уверен, тоже. Кто-то тебя направил. Кто?

— Илона, — вспомнила она. — Она в разговоре со мной как-то вскользь произнесла, что если мне не дает покоя мысль о том, что у Андрея кто-то есть, надо заглянуть в его телефон. То есть поначалу она так не сказала. Когда мы сидели в кафе и завтракали. А потом уже в телефонном разговоре вскользь это посоветовала.

— Илона? — уточнил Витебсон.

Почему-то он показался Ларисе рассеянным. Может, спит уже одним глазом? Устал и засыпает. А она пристает со своими глупыми бабьими страхами.

— Илона.

— И ее звонков больше всего в телефоне твоего мужа?

— Да. Это ты сейчас к чему, Витя?

— Ох, Лариска, Лариска. Ни к чему я. Просто присмотрись к подруге. Не делай, умоляю, никаких далеко идущих выводов. А просто присмотрись. Все, я уснул…

Витька друг отключился. А она завалилась, обняв подушку, на гостевую кровать и пролежала без сна почти до самого утра. Все что-то вспоминала и вспоминала, анализировала, сопоставляла.

Под утро родился неутешительный вывод: ее обманывают. Может, и не так серьезно, как это случалось в ее снах, но обман в ее жизни присутствует. А почему? А потому, наверное, что в какой-то момент она оказалась задвинутой на второй план. Превратилась в домашнюю клушу.

С ней неинтересно стало делиться новостями бизнеса, потому что ее куда больше интересовала категория телятины, купленной на рынке к ужину. С ней невозможно стало обсуждать биржевые новости, ее голова забита предстоящими визитами к массажисту, визажисту и маникюрше. Она пропустила целых три, три важных мероприятия, где ей надлежало быть вместе с Андреем. По причине? По причине того, что на это время попадало время примерки у портного, к которому городские модницы записывались за полгода вперед. Разве могла она пропустить эти примерки?!

— Курица, — прошипела на себя Лариса, снова очутившись перед громадным во всю стену зеркалом в большой прихожей. — Запущенная глупая курица!

Она растопырила пальцы и вонзила их в спутавшиеся белокурые пряди. Приподняла, потом задвинула за уши, затем снова растрепала. С прической надо что-то срочно делать. Эта одуванчиковая поросль никуда не годилась. И цвет надо оттенить. И займется она этим прямо сейчас. Прямо вот сейчас — в половине пятого утра. Опыт имелся. Не всегда была богата. Бывало время, когда сама себя обслуживала. И волосы красила, и ногти в порядке содержала. Помнит еще, как это делается.

В половине шестого утра, когда уже почти со всем справилась, и даже ухитрилась самой себе понравиться, неожиданно начали слипаться глаза. И вместо того, чтобы порыться в шкафу и подобрать подходящее платье для визита на свою фирму, Лариса рухнула на супружескую кровать лицом вниз и через минуту отключилась. И проспала до десяти.

Пошарила по кровати рядом с собой, телефона не нашла. Ох, она его в гостевой спальне оставила, кажется. Или в ванной, когда краску с волос смывала. В гостевой спальне нашелся телефон. И там десять пропущенных звонков от Андрея. И четыре его тревожных сообщения. Он очень, очень волновался, что она не отвечает.

— Лариса! Ну что с тобой такое? — закричал он на нее, стоило ей ему позвонить. — Я чуть с ума не сошел! Где ты? Что с тобой?

— Со мной все в порядке, — улыбнулась она.

Поймала свою улыбку в пузатом блестящем чайнике, улыбнулась шире.

— Со мной все в порядке. Я спала.

— Спала так, что не слышала, как я звонил тебе десять раз? — не поверил Андрей.

— Телефон остался в ванной.

— В ванной? Почему в ванной?

— Я волосы красила и…

— Что?! Что ты делала? Волосы красила? — Он ужаснулся, словно она призналась ему, что побрилась налысо. — Твой парикмахер умер?

— Нет. Просто захотелось чуть оттенить пряди. Вышло здорово.

— А краска откуда?

— Ой, завалялась. Давно. Думала, просрочена. Нет, все нормально. Вот от безделья и…

— Ерунда какая-то, — перебил он, попыхтел в трубку. Упрекнул: — Я с ума схожу от беспокойства. А она…

— Все хорошо.

Она беспечно шевельнула пальцами оттененные кудряшки. Подошла к окну. Солнце ныряло за облака, которые гонял по небу сильный ветер.

— Все хорошо, Андрюша? — спросила она почему-то.

Может, потому что сердце неожиданно съежилось, и в груди сделалось больно-больно. Так было уже однажды. Много лет назад, когда она ждала мужа, а пришла полиция и сообщила, что его больше нет. Так же вот тогда сжималось и болело сердце. Витебсон назвал это предчувствием. А она обозвала его шарлатаном. Он обиделся и не звонил ей пару месяцев. Но хоронить ее мужа приходил.

— Все хорошо, Андрюша? — переспросила она, дождавшись, когда солнечный луч пробьется сквозь самое плотное облако. — Эй! Ты чего умолк? Все хорошо?

— Не совсем, Лариса. Совсем, в общем-то, нехорошо.

Он так странно вздохнул, что ее бедное сердце, кажется, вовсе перестало стучать.

Вот оно! Вот сейчас он ей скажет, что ее сон — это не лажа. Ей все верно снилось, и он от нее уходит к другой — молодой, красивой, наглой.

— Илону убили сегодня ночью, Лариса, — пробормотал Андрюша не очень уверенно, будто сам все еще сомневался в этом.

— Илону что сделали? Убили?

Она поймала себя на том, что улыбается. Что чувствует странное облегчение оттого, что он не сказал ей самых страшных слов, что они по-прежнему вместе, они семья, и…

— Илону что?! — выдохнула она спустя мгновение после того, как мысленно перекрестила все углы. — Уби-или-и?!

— Да. Убили. Раскроили череп чем-то тяжелым. Случилось это, видимо, ночью. Но эксперты ничего толком не говорят.

— А откуда ты знаешь? Про экспертов?

Наверное, это был лишний вопрос, ненужный, но выскочил он сам собой.

— Мне позвонили, потому что я был последним, кому она звонила вчера вечером.

— Она тебе звонила? Зачем?

— Консультировалась. У нее появились какие-то свободные деньги. Она хотела их выгодно вложить. И… — он едва слышно выругался, без раздражения, скорее, обреченно как-то. — Господи, Лариса, какое это сейчас имеет значение? Она убита! Ее больше нет, понимаешь?!

— С трудом, — честно ответила она.

И вспомнила холодные глаза подруги за недавним завтраком. Ее странную удовлетворенную улыбку. Будто та боль, о которой рассказывала Лариса, доставляла ей удовольствие. Странной она была все же — их подруга Илона. Странной и неизведанной, как самая глубокая океаническая впадина.

— Кто ее обнаружил? Не ты? — с истеричным хохотком спросила Лариса, продолжая торчать у окна и наблюдать за сгущающейся облачностью.

— Ее утром нашла домработница. Нашла в кухне с проломленной головой.

— У нее была домработница? — удивилась Лариса. — Странно. Она никогда не рассказывала.

— Она никому ничего о себе не рассказывала. Разве нет?

Тут она поняла, что их разговор кто-то слушает. И Андрей с таким выражением говорить может только для сторонних слушателей. И она сказала:

— Да. Никому, никогда, ничего о себе не рассказывала.