Лабиринт простых сложностей

Галина Романова, 2022

Полковник Хмельнова имела неосторожность назвать новое дело банальным. И как сглазила! Стройная версия рассыпалась, все запуталось, и кого подозревать в совершении убийства, непонятно… А началось все с того, что две подруги не поделили парня. Алла пригласила Ирину в гости, рассказала, что собирается уезжать с любимым Иваном на Сахалин, даже продает квартиру. В разгар ссоры соперниц Алле позвонил Иван, и она побежала к нему. А потом Ирину с окровавленным ножом в руке застали на лестнице над телом зарезанной Аллы… Галина Романова – подлинный знаток человеческих чувств и отношений. В ее детективных мелодрамах из серии «Метод женщины» переплетаются и кровь, и слезы, и любовь. Все, как в реальности, когда один единственный шаг отделяет нас от любви до ненависти, от дружбы до любви, от рождения до смерти. Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь.

Редактор серии А. Антонова

Оформление серии К. Гусарева

© Романова Г. В., 2023

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2023

* * *

Глава 1

В кабинете было прохладно и сумрачно. Кондиционер, выставленный на двадцать два градуса, работал исправно. На окнах были опущены жалюзи.

— Там был кто-то еще! Это не я! — попыталась возмутиться девушка, сидевшая к нему спиной, лицом к подполковнику Хмельновой.

— Кто был? — ровным спокойным голосом поинтересовалась Маргарита Сергеевна.

— Я не знаю! Я не помню! — узкая спина девушки выгнулась дугой, послышался характерный всхлип. — Но это не я!

Он внимательно наблюдал за допросом, который проводился в кабинете, а не в комнате для допросов. Хмельнова настояла. Наблюдал не потому, что его кто-то попросил об этом. Сам захотел. Очень ему было интересно, как Хмельнова станет «крутить» подозреваемую в убийстве своей знакомой.

О ее профессионализме ходили легенды. И раскрываемость будто у нее была выше некуда. И преступников «колола» на щелчок пальцев. Правда, непонятно было, почему ее при таком рейтинге и заслугах сослали с самого верха в их отдел в рядовом районном отделении полиции. Он попытался узнать — тишина.

— Никто не знает, Дима! Полковник, конечно, в теме, но разве он расскажет! — шептала ему по секрету дознаватель Верочка Умова, склоняясь над столом в его сторону, когда они обедали в их ведомственной столовой. — Тетка жуть какая крутая. Но где-то попала. Будь с ней осторожнее.

Он согласно кивал, а про себя думал, что осторожничать ему следовало больше с Верочкой, нежели с Хмельновой. Слишком уж стремительно дознаватель Умова в последнее время сокращала между ними дистанцию…

— А кто?

Хмельнова глянула на подозреваемую исподлобья, замерла с авторучкой, занесенной над девственно чистым протоколом допроса.

— Я не знаю! — в девяносто девятый, наверное, раз повторила девушка.

— А кто знает? — этот вопрос тоже повторялся за последние полчаса неоднократно.

— Я не знаю!

Ладони девушки легли на лицо, плечи задергались. Она заплакала. Хмельнова наблюдала за ее слезами без эмоций. Дима вообще сомневался, что эта женщина способна чувствовать хоть что-то. Она смотрела на окружающий ее мир всегда одинаково: холодно и равнодушно. Никогда не улыбалась. Боже упаси ей засмеяться!

Ему она напоминала его учительницу по биологии. Та была такой же: холодной, надменной, бесчувственной. Они даже внешне были похожи. Узкое лицо, высокий лоб, гладко зачесанные в старомодный пук черные волосы без намека на седину. Рост под метр восемьдесят, худая до измождения. Никакого лака на ногтях. Чистые короткие ногти. Всегда низкие каблуки и темная одежда.

Да, одно лицо с его учительницей по биологии. Он поймал себя на мысли, что ждет, что Хмельнова вот-вот скажет девушке:

— Садись, не готова, два!

Конечно, она ей так не скажет. Но сидеть девушке придется. Потому что она зарезала свою знакомую в момент бытовой ссоры. И почти ничего из событий того рокового вечера не помнит. Просто был алкоголь, много запретных разговоров и тот самый один-единственный, которого они пытались поделить между собой.

— Банально до отвращения, — прошипела Хмельнова, когда дело легло на ее стол. — О чем думают эти дуры, бросаясь на шею подобному мерзавцу?

Дима удивленно глянул на нее, промолчал. Но Хмельнова, надо отдать должное ее проницательности, тут же все поняла.

— Вы, Дмитрий, считаете, что в данной ситуации девушки сами виноваты?

— Допустим, — пробубнил он невнятно.

Ему страшно не хотелось вступать с Хмельновой в дискуссии. Теткой она казалась ему зловредной и злопамятной. Эти слухи о ней уже вдогонку к его мнению прилетели, без уточнения причин ее понижения в должности.

— Нельзя себя навязывать мужчине, если он этого так откровенно не хочет, — все же решил он уточнить.

— А если этот самый мужчина — отъявленный засранец? И ему нравится играть судьбами таких вот дур, как эти девушки? — прищурила в тот момент холодные темные глаза Хмельнова. — Он провоцирует их, сталкивает лбами, наблюдает со стороны и потешается. А то еще и ставки делает. Да, да, не надо изображать недоверие, юноша. И такое в моей практике встречалось.

— И чем закончилось? Тоже соперницы сошлись в поединке?

— Нет. Поножовщины не случилось… А еще бывает, что кто-то что-то придумал для себя и намертво в это поверил. — Хмельнова повернулась к нему спиной, что-то высматривая за окном. — И в этом случае одна из них оставила записку, в которой обвиняла своего парня. И вышла из окна десятого этажа.

— И что, парню ничего не было? — заинтересовался Дима.

— Следствие не смогло доказать его вины. Девушка сама…

— Была виновата? — хмыкнул он.

— Нет. Она просто расценила его знаки внимания неправильно. Немного не так, как следовало. Решила, что он ею увлекся. А он… — она резко повернулась, так же равнодушно глядя. — А он просто старался быть вежливым. Но это совсем не то, что мы имеем на данный момент. Здесь для меня все очевидно.

Он смотрел вопросительно. И она снизошла до объяснения:

— Мерзавец спал с обеими. Каждую уговаривал держать их отношения в тайне, уверял, что любит только ее, а ту — другую — избегает. И вообще не знает, как от нее отделаться. Банально до отвращения. Получим признательное и будем двигаться дальше…

Но вот с признательным выходила просто беда. Девушка наотрез отказывалась признавать вину. И на каждом допросе твердила одно и то же:

— Это не я… Там был кто-то еще… Я не помню, не видела — кто.

Хмельнова из кожи вон лезла, загоняя девушку в угол такими же односложными вопросами:

— А кто это был?.. А кто знает?.. А кто видел?..

Результата не было.

— Так и до психиатрической экспертизы недалеко, — проворчала Хмельнова, когда подозреваемую увел конвоир. — Может, она под дурочку косит? Что молчишь, капитан? Какое твое мнение?

Она вдруг пару дней назад перешла с ним на «ты».

Неужели! Спросила его мнение! Обалдеть!

— Не думаю, что она пытается выставить себя нездоровой, — осторожно начал Дима. — Она просто была пьяна и ничего не помнит. Так бывает.

— Но анализ ее крови установил, что она выпила не больше двух бокалов вина. Этого недостаточно, чтобы вообще ничего не помнить. И жильцы подъезда, которые вызвали полицию, в один голос утверждают, что, открыв дверь на крики, увидели, как наша подозреваемая держит окровавленный нож в руке и орет. Стоит над лежащей на лестничной площадке мертвой девушкой с ножом в руке и орет не своим голосом. Ну что тут огород-то городить, капитан? Убила, а теперь — не помню.

— Может, и не помнит из-за сильнейшего психологического потрясения.

— Да помнит она все! — резко возразила Хмельнова, заходив по кабинету со сложенными на груди руками. — Она не была пьяна настолько, чтобы не помнить. Не дура, по глазам вижу. Выгораживать некого. На подъездных камерах никто не засветился на момент убийства. Никто, кто был заинтересован в смерти ее знакомой. Ты всех проверил?

— Да, — не совсем уверенно произнес он. — Всех, кто входил и выходил из всех четырех подъездов этого дома на момент, предшествующий убийству, и после него.

— Никого, заслуживающего нашего внимания? — встала Хмельнова перед его столом.

— Никого, — уже увереннее проговорил Дима.

— А убитая девушка? Ты проверил ее контакты, друзей, знакомых, родственников?

— Не все, — вот тут он не стал врать, потому что почти никого еще не проверил. — Времени не хватило. Я один. Все в отпусках.

— Нашли тоже время в отпуска уходить, — проворчала Хмельнова, отходя от его стола. — Я, конечно, понимаю, почему ты не усердствуешь, капитан. Готовая подозреваемая в камере, чего лишние телодвижения совершать, так? Так… А вдруг? Вдруг она говорит правду? Вдруг это не она убила соперницу?

— А кто? — с усталым вздохом спросил Дима. — Мы же с вами знаем, как было дело, товарищ подполковник.

Да, они совершенно точно знали, что четыре дня назад, вечером, ближе к девяти, девушки встретились на квартире жертвы. Она, собственно, и настояла на встрече. И даже накрыла стол, выставив бутылку вина и торт. У двери, встретившись, девушки даже обнялись. Уселись за стол и…

И тут началось!

Они принялись выдавать друг другу ту самую страшную тайну, которую их общий любовник слезно просил обеих скрывать.

— А почему? Почему именно тем вечером? Почему точки понадобилось расставить именно тогда? Ни днем раньше. Ни днем позже. — Она дождалась его недоуменно поднятых плеч и удовлетворенно ответила самой себе: — Потому что их любовник тайно сообщил каждой, что уезжает в длительную командировку на Сахалин. На год! И хочет взять…

— Каждой из них он сказал, что именно ее, — продолжил Дима.

— Именно. И сетовал, гаденыш, что не может сделать одной из них больно, рассказав правду о другой. По сути, он столкнул их лбами. Устроил поединок.

— И избавился сразу от обеих. Его тоже надо бы привлечь к ответственности, товарищ подполковник.

— Погоди, не перебивай мою мысль, капитан. — Тонкий палец с коротким ногтем прилип к ее подбородку, взгляд поплыл. — Девушки принялись выяснять отношения, сидя за столом и выпивая. Ссора набирала обороты. Каждая мнила себя единственно любимой, а соперницу считала помехой. В какой-то момент их ссора выкатилась за пределы квартиры и…

Она растерянно глянула, нахмурилась.

— Как они оказались на лестничной клетке двумя этажами ниже, капитан? Почему именно там одна убила другую? Не в квартире, где никто не увидел бы подозреваемую с ножом в руке. Почему там?

— Может, та, что убила, в какой-то момент захотела уйти? А хозяйка квартиры, решив, что ничего еще не ясно и не решено, бросилась за ней следом…

— С ножом в руке! — перебила его Хмельнова с хищным прищуром. — Набросилась на нашу подозреваемую, а та, начав обороняться, убила соперницу по неосторожности. А что? Чем не версия?

— Ей бы именно так и говорить, а она молотит про кого-то третьего, и все тут! Да! — неожиданно вспомнил он. — Откуда у нее синяк?

— Синяк? — подняла тонкие брови Хмельнова. — Какой синяк?

— Когда она сидела ко мне спиной, я обратил внимание на синяк за ее левым ухом. Довольно большой. Под воротником ее рубашки не очень удалось рассмотреть. Но синяк точно имеется. Откуда?

— Наверняка получила его в момент драки с соперницей, — как-то даже беспечно отозвалась Хмельнова.

И вдруг задумалась. И произнесла после непродолжительной паузы:

— Но уточнить все же необходимо. А вообще, капитан, не следует нам так глубоко рыть. А то, не дай бог, шахтеры полезут. Банальное же дело. Просто до тошноты банальное.