Королева отшельников

Галина Романова, 2019

Лада собирается замуж за Илью – сына Киры Андреевой, хозяйки крупного завода. Помолвка должна произойти в доме Лады и ее отца, но перед самым торжеством по приехавшим гостям стреляют, и Илья погибает. Впрочем, все понимают, что целились в Киру – ведь она известна тем, что в 90-е годы по ее приказу было убито немало неугодных людей. Но что заставило призраков прошлого вернуться именно теперь?

Глава 5

— Олег, идем обедать.

В дверь его кабинета заглянула жена, призывно махнула рукой, улыбнулась. Она не боялась прервать его, отвлечь, входила и выходила без предупреждения. Не опасалась его недовольства или гнева. Она знала — ей все простится. Ей все позволено в его доме.

Она была молодой, красивой. Она была второй его женой. И вот-вот должна была родить ему ребенка. Девочку. Так сказали на УЗИ, где он присутствовал. Глядя в монитор на крохотное существо, смешно растопырившее пальчики, он не выдержал и расплакался. Это было такое чудо, такое таинство, это было нечто, что понять не в силах был даже самый просвещенный ум.

Да, физиология процесса давно изучена. Все ответы получены. Ответы на все вопросы, кроме некоторых…

Почему Бог кому-то дает дитя, а у кого-то забирает? А кому-то и вовсе не дано вкусить радости — нянчить собственное чадо. И они — эти несчастные — мечутся по врачам, лечатся, платят деньги, разочаровываются, страдают. И ничего не выходит.

Кто там наверху этим всем распоряжается? Кто сделал так, что у него с его первой женой все четыре попытки закончились неудачей, а со второй женой вышло все сразу и быстро?

Может, так и должно было быть? Дочка его должна была родиться именно от этой миловидной русоволосой женщины с простым русским именем Мария?

Ведь он даже и не думал ни о чем таком серьезном, когда начал с ней встречаться. У него после смерти жены были женщины. И не одна, и не две. Он наряжал их, возил за границу на отдых, на показы модной одежды. Но ни одна не затронула в его душе той сокровенной ноты, от которой душа поет. Ни с одной из них он не захотел просыпаться по утрам в одной постели. Все его свидания проходили в отелях или на территории женщин, откуда он торопился уйти.

И вдруг встретилась Маша. Обратилась в его юридическую контору по какому-то пустяковому вопросу. У нее случились какие-то натянутые отношения с банком, в котором она кредитовалась. Банковские работники потом дружно извинялись. И даже пошли на какие-то финансовые уступки ей как клиентке.

Да так, пустяковая история. Выеденного яйца не стоила. Но Маше пришлось повторить ее трижды, прежде чем он вник. Он просто не слышал ее! Смотрел, как шевелятся ее губы, как мечутся ресницы, как она поворачивает голову, теребит кончик русой косички, переплетает пальцы. Смотрел и не слышал. И очень не хотел, чтобы она уходила.

И поэтому, невзирая на недоуменные взгляды коллег, взялся за ее пустяковое дело. Разумеется, выиграл его. И выиграл Машу. Потому что брак с ней он не чем иным, кроме как выигрышем не считал.

Ему повезло! Просто очень крупно повезло. Она не была избалованной, она была девушкой из очень простой семьи. Она не была отполированной косметологами красавицей, она была просто милой. Естественные губы, настоящие брови, ее собственная грудь и ноги. Она очень правильно и разумно рассуждала. И именно она настояла, чтобы он стал работать дома.

— Понимаешь, Олег, мне одной этот огромный дом не нужен. И детям нашим без тебя он не нужен будет тоже.

— А у нас будут дети? — уточнял он с улыбкой.

— Конечно! А как же без них? — совершенно искренне изумлялась она.

Так вот Маша считала, что как ей, так и детям будет очень важно знать, что папа дома. Да, он там, за закрытой дверью, и надо сидеть тихо, и не шуметь, и не надоедать ему. Он сам решит, когда его рабочий день закончится.

Но он дома.

— Я хочу, чтобы ты все тут контролировал. Меня, детей, — поясняла она.

У него, как у матерого юриста, закрадывались мыслишки, что Маша, как всякая мудрая женщина, пытается таким образом контролировать и его. Но мысли те не нашли подтверждения. Все его деловые встречи, совещания, заканчивавшиеся далеко за полночь, никогда не вызывали в ней истеричного интереса.

Она с пониманием кивала и просила не нервничать. А утром, если он заспался, ходила на цыпочках.

Ему с ней очень повезло.

— Что у нас на обед? — спросил он, заходя в столовую. — Чем порадуешь?

Маша готовила сама. Справлялась великолепно. Каждый раз осваивала что-то новое. Обязательно полезное.

— Суп-пюре овощной с гренками, — начала перечислять она, размахивая половником. — Паровые котлетки, рис. Кисель.

— Клюквенный? — зажмурился он от предвкушения.

— Клюквенный. К столу?

Он уже уселся. Развернул салфетку и с улыбкой наблюдал, как она передвигается по кухне, осторожно обнося живот мимо острых углов.

Все тарелки встали в ряд перед ним. Маша села напротив. И неожиданно опустила глаза.

— Что? — насторожился он сразу. — У нас на обед есть что-то еще?

Они уже научились понимать друг друга без лишних слов и объяснений.

— Да, — произнесла она виновато. — У нас на обед есть твой двоюродный брат. Вот-вот подъедет.

Он не произнес ни слова и попытался как можно быстрее покончить с едой. Потому что знал: после визита родственника аппетита не будет.

— Подай нам кофе в кабинет, пожалуйста, — попросил он, успев расцеловать жену и поблагодарить за вкусную еду. — Проводи сама. Не хочу встречать его у порога.

— Почему?

— Тошнит, — признался он нехотя. И добавил: — Тошнит от воспоминаний.

Она не стала задавать ему лишних вопросов. А он и не стал бы ей рассказывать, что его брат, всякий раз приезжая, привозил в его дом дурные вести.

Олег встречает его на пороге с доброй улыбкой, руку ему протягивает, а он с порога:

— Пока ты был на отдыхе, у тебя забрали завод, Олег! Но я тут ни при чем! Я не знал! Эта сука и меня выгнала и сказала, что пацана не от меня родила…

Или:

— Олег, прости, но твою жену нашли мертвой. Тебе надо подъехать в морг на опознание. Я за тобой…

Или:

— Олег, помнишь свое последнее дело в суде? Так вот у серьезных ребят есть к тебе вопросы. Поехали. Они жаждут говорить с тобой…

Он просто стал для него вестником беды.

И, закрывшись в кабинете после обеда, Олег мысленно перелопатил все свои дела, чтобы быть готовым к очередным гадким новостям. Хотя ничего такого и не нашлось, он все равно сидел настороже.

— Что ты мне привез на этот раз? — ответил Олег вопросом на скупое приветствие кузена. — Что опять у меня стряслось? О чем я не знаю, а?

— У тебя все в порядке. В полном порядке, Олег. — Николаша топтался у порога, не решаясь войти без приглашения. — У меня неприятности.

— Да ну! — насмешливо произнес Олег.

И смерил оценивающим взглядом своего двоюродного брата. Какие еще могут случиться неприятности у опустившегося вдрызг человека? Что еще он может добавить к пустому кошельку, язве желудка от постоянного злоупотребления алкоголем, захлюстанной комнате, в которой даже мышей не водились — им было противно. Что еще?

— Не надо так, Олег, — попросил жалобно Николаша. — Можно войти?

— Ты уже вошел, — жестко отрезал Олег.

— Ну… Сесть-то можно?

— Удивляюсь, как ты еще не сел до сих пор, — произнес он с тяжелым вздохом.

— Ну, это только благодаря тебе, брат, — с фальшивой благодарственной улыбкой проговорил Николаша.

И осторожно, на цыпочках пошел по его ковру к уютному кожаному креслу возле книжного шкафа. Уселся. Сложил руки на коленях. Глянул на Олега затравленным взглядом.

— Илюша женится.

— Илюша? Кто такой Илюша?

Олег наморщил лоб, будто пытался вспомнить. Хотя прекрасно понял, о ком речь. Николаша, окончательно пропивший все мозги, тут же принялся ему объяснять.

— Илюша — это мой сын, которого жирная сука родила со мной в браке двадцать восемь лет назад. И которого назвала не моим сыном. То есть сказала мне, что это не мой ребенок. Но он рос и все больше становился похожим на меня. А сейчас стал вообще моей копией.

— Упаси, Господи! — не хотел, да воскликнул Олег, выразительно рассматривая залоснившиеся штаны на коленках брата.

— Да я не об этом, — тот вдруг застыдился и закрыл грязные пятна на штанах ладонями. — Я о внешности. Он точь-в-точь как я в молодости. Такой же белокурый, кудрявый, высокий.

— И слышал я, умницей вырос. В отличие от его папаши, — заметил Олег и полез в стол за сигарой.

Он давно уже не позволял себе курить здесь. В доме находилась беременная Маша. Она запах табачного дыма не выносила. Но не сдержался. Присутствие Николаши действовало на него удручающе. Не выпить и не закурить, глядя на него, было невозможно. Для алкоголя было еще слишком рано, а вот для сигары в самый раз.

— Умница, да. Илюша — моя гордость. — Николаша вдруг приосанился, улыбнулся забытой улыбкой, намекающей на его достоинство. — Я хоть и не вижусь с ним, но все его ходы отслеживаю. Все!

— Ух ты! Каким же образом? Ты же из комнаты не выходишь, с постели не слезаешь. То напиваешься, то отсыпаешься.

— Это ты так думаешь, — вдруг с легкой обидой произнес брат. — А всё не так.

— Всё? — насмешливо поднял бровь Олег, постепенно занавешиваясь от брата дымовым облаком.

— Ну, или почти всё, — не стал тот спорить.

— Ладно, проехали. Так какие ходы своего Илюши ты отследил, Николаша?

— Он женится! — вытаращил глаза брат.

И явно перестарался. Глаза тут же сделались красными, заслезились. Он принялся их тереть. Чертыхаться.

— Пусть женится. Дело хорошее.

— Да, хорошее. Только вопрос в том: на ком он женится?

Николаша вдруг вскочил с любимого им кресла и принялся, не стесняясь своего неряшливого облика, метаться по его кабинету. Ловил раскрытым ртом табачный дым, надсадно кашлял, но его это, кажется, вовсе не волновало. Он был чрезвычайно встревожен.

И Олегу передалось.

— Так, сядь на место уже. И давай по порядку. Что ты как курица! — Он затушил сигару. Помахал руками в воздухе, разгоняя дым. — Ну! Что не так в его женитьбе?

— Всё! — воскликнул брат, снова опускаясь в кресло.

— Конкретнее. Девушка уродина? Наркоманка? Алкоголичка? Или больная неизлечимо?

— Нет, девчонка ладненькая. Даже имя у нее подходящее — Лада. И не больная. И вредных привычек не имеет. Наоборот, спортивная такая. Учится в университете на «отлично».

— Ну! И что тебе не нравится?

— Родители, — произнес, понижая голос до трагических нот, Николаша.

— А с родителями что не так? Чем они тебе не нравятся? Не соответствуют?

И он снова не хотел, да смерил насмешливым взглядом брата, опустившегося за минувшие годы ниже некуда.

— Из родителей один отец, — проговорил Николаша тихо и опустил голову. — Но какой!

— И какой же? Крутой?

— Я не знаю, кто он! Вообще не знаю, кто это!

— То есть? Ты чего мне тут голову морочишь?

Олег моргнул. И вдруг подумал, что Николаше просто нужны деньги на выпивку. Он с тем и пришел. И сейчас играет в какую-то нелепую игру. Пытается давить на жалость.

— Так, всё. Хватит! Ступай отсюда. Денег не дам. — И он указал ему подбородком на дверь.

— Ты дослушай до конца, Олег, — произнес брат с обидой. — И деньги мне не нужны. Я вчера пособие от жирной суки получил. Она же, помнишь, платит мне?

Он забыл. Он и про брата не помнил, пока тот в его дверь не постучался. Слишком все хорошо у него было в последнее время. Слишком. И он не хотел, чтобы было иначе. А Николаша сейчас пытается ему навязать что-то извне. Что-то противное, чуждое ему.

— У тебя пять минут. Время пошло. — Он глянул на настенные часы. — Мне надо работать. Говори, что тебе конкретно нужно, и уходи.

— Мне нужно, чтобы ты пробил ее отца. По своим каналам. У меня, сам знаешь, нет такой возможности.

— Зачем?

— Затем, что ее отец Пантелеев Иван Митрофанович.

— И? Что с ним не так? Пантелеев и что?

— А то, что его не должно быть в принципе!

— В смысле? Мешает он тебе, что ли?

— Да нет, Олег, как ты не поймешь?!

И он так глянул на него… С таким недоумением. Будто сомневался в его компетенции, а заодно и в здравом смысле. Даже устыдил, честное слово.

— Его не может быть в принципе, потому что Пантелеев Иван Митрофанович давно исчез. Я был с ним знаком. Он работал на заводе. На твоем заводе. Неужели ты его не помнишь, Олег?! Ты же с ним за руку здоровался. Он профсоюз пару лет возглавлял. Инициативный такой мужик.

— Пантелеев… Помню.

И он правда его вспомнил. Потому что уважал его за принципиальность. Считал умным, порядочным.

— Такой невысокий, щуплый мужик.

— Ага. Точно. Такой. А теперь взгляни на это.

Николаша сунул руку в задний карман штанов и вытащил оттуда фотографию. Олег удивился качеству снимка. Хорошая печать, качественная съемка.

— Кто это? — спросил он, рассматривая высокого худощавого мужика, чье лицо было изрыто морщинами.

— Это отец моей будущей невестки — Пантелеев Иван Митрофанович. — Николаша беззвучно шевельнул губами и добавил: — Якобы.

— Погоди, погоди… — Олег с недоумением трепал фотографию в руках. — Но это же совершенно другой человек.

— Я о том же, — поджал брат скорбно губы.

— Но это нам о чем говорит?

— И о чем же?

— О том, что это полный тезка того человека, которого мы с тобой знали. Только и всего. — Олег положил фотографию на стол и кончиками пальцев пододвинул ее к краю. — И не надо ничего придумывать и воздух сотрясать.

— Это не тезка, Олег! — непозволительно повысил голос Николаша. — Это он! Это не тезка никакой. Мои знакомые уверяют, что и дата рождения совпадает. Разве такое возможно?

— Возможно все, — с некоторой неуверенностью возразил Олег. И снова взглянул на снимок. — Да… Подрасти так за минувшие годы он не мог.

— Не мог.

— И внешность настолько поменять тоже.

— Тоже.

— А что ты там мне рассказал про нашего Пантелеева? Про того, которого мы знали? Он что — давно исчез? Как это?

— Ты себя не помнишь в те дни, когда эта сволочь у тебя завод отжала. Я это прекрасно понимаю. Шутка ли — лишиться дела своей жизни. Бизнеса, который сам строил!

Олег недовольно поморщился. Завод ему, если к слову, тоже не совсем честно достался. Да, сил и средств было вбухано туда немало, но что уж греха таить, тоже рейдерским путем он его захватил со своей командой. Сначала он, потом у него.

Но он промолчал. Позволил Николаше дальше развивать свою мысль.

— Когда она стала хозяйкой, Пантелеев ее сразу принял в штыки. Профсоюз она разогнала. Его требования оставляла без внимания. Все жалобы Пантелеева в прокуратуру выкупала. А стачки, которые он организовывал, разгоняла с помощью силовиков. Ты этого не знал. Ты уже занялся другим делом.

Николаша поджал губы будто бы с обидой. Он ведь знал, что Олег в те дни пил безбожно. Он не упрекал, конечно, нет. Не имел права. Он просто относился к этому с пониманием. А вот его никто понять не желает. Он, может, тоже с беды пьет. С большой беды. Пусть давно, ну и что! Она же не растворилась в воздухе, не прошла — его беда.

— Что стало с Пантелеевым, Николаша? Хватит тут мне воду лить. Время идет. Мне надо работать, — недовольно проговорил Олег.

А про себя подумал, что вряд ли теперь станет работать. Мысли пойдут в другом направлении. Мысли вернутся в прошлое, которое нет-нет, да уколет.

— Пантелеев после одного такого скандального случая просто исчез.

— Как это?

— А вот так! Исчез, и всё. Будто его и не было. По документам на заводе числится уволенным. Из квартиры выписался. Семьи у него не было, если помнишь.

Не помнил. И головой мотнул.

— Он был один. И он исчез.

— Ну, может, просто уехал? На самом деле взял расчет, выписался из квартиры и уехал. Что тебе не нравится?

— А то, Олег, мне не нравится, что спустя столько лет он вдруг объявляется преобразившимся. Сильно преобразившимся! С какой-то дочерью, о которой никто никогда не слышал. И которая вдруг собралась замуж за моего сына!

— Так бывает, — неуверенно перебил его Олег.

— Ага… Бывает… И именно по этой причине моя бывшая жена отправляется сегодня к ним знакомиться в сопровождении своего верного пса — Гарика.

— Не вижу в этом ничего странного, — пожал Олег плечами.

— Не меня — отца — позвала, а ищейку свою, которая уже давно ничем серьезным не занимается. Пьет беспробудно.

— Погоди, погоди! — Олег развеселился и погрозил ему пальцем. — Так тебя закусило, что тебя не позвали? Что твое место занял Игорь Степаненко?

— Он никогда не был на моем месте, понял?! — подскочил Николаша. — Он никогда не занимал моего места. Он не спал с ней.

— Почему?

— Потому что… Может, брезговал! Может, не смел! У него спроси. Но то, что он сегодня едет туда, это… Это говорит о многом, Олег. — Николаша застыл посреди его кабинета, уставился на него широко распахнутыми, несчастными глазами. — Это говорит о том, что они тоже что-то такое подозревают. Что-то связанное с Пантелеевым.

— Намекаешь на причастность Степаненко к исчезновению Пантелеева?

— Я не намекаю, брат…

Николаша осторожными шагами приблизился к его столу. Оперся ладоням о край. Наклонился к нему ближе. И Олег удивился, что от него достаточно приятно пахнет. Мылом, туалетной водой, дезодорантом. Даже ветхая одежда не воняет.

— Я не намекаю, я совершенно точно знаю, что Гарик убил его! Убил и тело спрятал. Поэтому его никто и не нашел.

— Его не искали, — возразил Олег.

— Не искали, — согласно кивнул Николаша. — Но Гарик его убил. И теперь он вдруг воскрес. Возраст тот же. Имя, фамилия, отчество те же. Но внешность другая. И дочь. Откуда дочь? Я хочу на него взглянуть, Олег. Очень хочу!

— А я тебе разве запрещаю?

Он забеспокоился. Николаша смотрел ему в глаза. Он протыкал насквозь его зрачки своей невыговоренной просьбой. Но он, кажется, уже догадался, о чем тот его станет просить.

— Нет, Николаша!

— Олег! Пожалуйста! Я разве часто о чем-то просил тебя?! Вспомни! За последние годы ни разу!

Это было правдой. Дурные вести — да, приносил. Просил крайне редко.

— Сопроводи меня сегодня туда, пожалуйста! Хочешь, на колени встану?!

— Прекрати, — прикрикнул Олег. — Почему я?

— Меня туда не пустят одного. А с тобой…

— Представляешь, что с ней станет, если я туда войду? — скривил лицо Олег. — Мы же враги с ней!

— И на это я хотел бы взглянуть тоже. На ее рожу! Очень хочу взглянуть, что с ней станет, когда в квартиру, где она обсуждает будущее моего сына, войдут сразу два ее врага…