Возвращаться – плохая примета

Галина Романова, 2012

Бывший оперативник Арина Воробьева мечтала насладиться покоем и тишиной в домике в деревне и отдохнуть от тяжелой работы. Но даже здесь ужасающая реальность настигла Воробьеву. В одну из ночей погибла ее соседка Алла. Арина уже участвовала в расследовании подобного преступления с характерными следами и уликами, но тогда маньяк был пойман и отправлен в колонию строгого режима. Арина пыталась доказать всем, что за решетку попал невиновный, но ее просто не стали слушать. И вот теперь Арине приходится убедиться в собственной правоте. Маньяк продолжает убивать и оставлять на телах своих жертв странную метку смерти – кровавый ромб в области сердца… Сложно было представить, что авантюрная идея изложить на бумаге придуманную криминальную историю внезапно перерастет во что-то серьезное и станет смыслом жизни. Именно с этого начался творческий путь российской писательницы Галины Романовой. И сейчас она по праву считается подлинным знатоком чувств и отношений. В детективных мелодрамах Галины Романовой переплетаются пламенная любовь и жестокое преступление. Всё, как в жизни! Нежные чувства проверяются настоящими испытаниями, где награда – сама жизнь. Каждая история по-своему уникальна и не кажется вымыслом! И все они объединены общей темой: настоящая любовь всегда побеждает, а за преступлением непременно следует наказание. Суммарный тираж книг Галины Романовой превысил 3 миллиона экземпляров!

Глава 3

Арина встала под горячий душ и закрыла глаза. Телу сразу сделалось горячо и немного больно, но следовало согреться, ее всю колотило после встречи с Ваней. Она как из вечной мерзлоты выбралась, поговорив с ним.

Каков, а?! Благодетель нашелся! Судьбы он им устраивать взялся, сотворив предательство.

Сволочь!!! Мелкая, ничтожная сволочь! Как она раньше не рассмотрела за его внешним лоском, за его привлекательностью и ненавязчивым обаянием такую отвратительную душонку?

А с чего он взял, что они с Перцевым вместе? Сашка что же, по привычке вышел к нему в трусах? Вот дубина, а! Хоть говори, хоть не говори, все равно ходит по дому спросонья почти в чем мать родила. Пыталась спорить с ним, швыряла в него его шорты, штаны спортивные, которые разбрасывались им где попало, все бесполезно.

— Ладно тебе, Ир, — миролюбиво бубнил в такие минуты Сашка, нехотя влезая в штаны. — Че ты меня, в трусах, что ли, не видала никогда? Мы же с тобой огонь, воду и эти, как их… какие-то трубы прошли вместе.

— Медные, — подсказывала она с раздражением.

— О, точно, медные, — лыбился он и мизинец скрюченный совал ей для примирения. — Так что… Да ты в мою сторону и не смотришь-то почти, Ир, какая тебе разница, в трусах я, без них я.

Перец ей весь уклад мирной одинокой жизни поломал, все с головы на ноги поставил. В кухню войти стало невозможно. Пол в углу выломал до бетона, часть стены обрушил, врезаясь в трубу, которую прежде заложили, натаскал огнеупорных кирпичей, откуда-то приволок старое корыто и каждое утро замешивал в нем раствор. Это, объяснял он ей, основа всех основ для камина. Арина так и не поняла, о чем он: о кирпиче или о корыте. Злилась, наступая в рассыпанный по всему полу цемент, застилала его рабочий угол мокрыми тряпками, так Перец все равно ухитрялся наследить по всему дому.

Теперь вот еще и в трусах бродит. Так ладно бы по дому, он и на улицу пошел. А там вдруг Ванька… А Перцев перед ним в трусах! Что тот мог подумать? Только то, что подумал. И другой бы каждый подумал то же самое: у них с Перцевым роман. А какой роман, господи? Какой роман, если он на нее как на женщину и не смотрит вовсе. Во взглядах старого почтальона дяди Мити больше интереса, чем в Сашкиных.

Она ему не нужна. Он ей не нужен. Так что Ванечка может быть спокоен на этот счет. Хотя ему, кажется, все равно. У него молодая эффектная Инна. Она скоро подарит ему наследника. И жизнь Арины, ее личная жизнь, его совершенно не волнует. А что за локоток ее схватил, так это потому, что задело его ее невнимание.

— Кофе будешь?

Сашка стоял — слава богу, в шортах и футболке — возле плиты с туркой в одной руке, а второй неловко снимал с полки кофейные чашки.

— Буду, — буркнула Арина и села за стол. — Чашки не побей!

Пускай сегодня он похлопочет, она и так каждое утро его завтраком балует. То кашка, то омлетик, то бутерброды горячие, и уж сок свежевыжатый непременно. Для этих целей даже купила у соседки ведро антоновки.

— Как спалось? — Перцев покосился на нее из-за правого плеча. — Что снилось?

— Тебе-то что?

Арина покраснела, уткнувшись в трехдневную газету. Признаться ему, что во сне он тащил ее куда-то на руках и ей это было приятно? Ага, непременно!

— Стонала ты и кричала что-то. — Он неуверенно пожал плечами.

— Ты под дверью подслушивал? — Она подняла на него глаза, чуть опустив газету.

— Нет, просто… Услыхал что-то ночью, вскочил, обошел все, а это оказывается, ты… орешь, — закончил он со своей неподражаемой медвежьей романтичностью. — Я постоял под дверью, послушал. А потом спать ушел. Так что снилось-то, Ир?

— Неважно, — буркнула она.

Глянула через окно в палисадник, день занимался хмурый и холодный. В такие дни она не очень любила из дома выбираться. Предпочитала с книжкой посидеть. А то и со спицами. Она ведь не соврала тогда Сашке, купила самоучитель по вязанию. И даже уже несколько замысловатых узоров освоила. Провяжет рядов десять и распускает, удовлетворившись, что у нее вышло замечательно. Но при Сашке сидеть со спицами она стеснялась. Да и с книжкой обниматься тоже стыдно, когда он с утра до ночи в старом корыте раствор месит. Приходилось что-то готовить, убирать, мыть пол после трудов его праведных.

— Ладно, — миролюбиво ответил друг, поставил перед ней крохотное блюдце, на него чашку с кофе, пододвинул плетеную тарелку с пышной булкой, восхитительно пахнущей корицей и яблоками. — Поешь немного.

— Булка откуда?

— Так соседка печет каждое утро для продажи, в город возит в офисы. Я с ней договорился, она обязалась и нам печь по утрам. Здорово же, Ир. Каждое утро свежая сдоба… Ваньку видела? — Он громко хлебнул из своей чашки.

— Видела. — Она отломила кусочек булки, положила в рот, вяло пожевала. Вкуса, хоть убей, не почувствовала.

— И чего?

— А ничего. — Арина глотнула кофе, поморщилась. — Перец, это не кофе!

— А что? — не понял он, глянул на дно своей опустевшей чашки.

— Это кофейная каша, Перец! — Она, сморщившись, сделала еще один глоток. — Заставь вот тебя богу молиться!

— Он сказал, что Сячинов просил тебя приехать?

— Не успел. Про Сячинова что-то брякнул.

— А чего не успел-то?

Сашкины губы дрогнули в улыбке. Конечно, он подглядывал. Может, даже и подслушивал. Арина качнула головой, решив не отвечать.

— Ладно… — проглотил он с пониманием ее молчание. — Так поедешь, нет?

— К Сячинову?

— Угу.

— Не-а, не поеду. Чего я там забыла? Я уволилась, если ты помнишь. Чего мне там?

— Это он тебя из-за убийства Митиной зовет, не иначе.

— Конечно! — зло фыркнула Арина. — Сначала посадили невиновного человека. Ни за что посадили, оставив убийцу на свободе! Меня слушать не захотели. А теперь? Совет от меня понадобился? Нет, не поеду! Пусть сами…

— Понятно, — изрек Сашка, привычно дернул плечом и замолчал надолго.

Завтрак, который Арина решительно дополнила вчерашними макаронами и обжаренными копчеными колбасками, у них закончился в гробовом молчании. По строго установившемуся порядку Сашка убрал все со стола, вымыл посуду в раковине, игнорируя посудомоечную машину. Арина вытерла стол сначала мокрой, потом сухой тряпкой. Он задвинул под стол ее изящный стул и свое прочное деревянное кресло и тут же двинулся в угол, намереваясь продолжить свой разрушительно-созидательный процесс.

Арина со злостью оглядела его широченную спину и вдруг топнула ногой:

— Перец! Ну чего ты снова за мастерок-то?!

— А чего? — Он уже присел на корточки и внимательно рассматривал швы своей кладки, тыкал в них отверткой.

— Я не поеду, но ты-то съезди!

— Меня не звали, — пробубнил он, коротко глянул на нее и тут же отвернулся. — И вообще я в краткосрочном отпуске.

— Вот противный. — Арина решительно прошла в его угол, заваленный строительным инвентарем и засыпанный цементом вперемешку с огнеупорной глиной. Схватила Перцева за плечо: — А как же новости, Перец?! Нам же важно быть в курсе, так?

— Нет, не так. — Он медленно поднялся, повернулся к ней, ухмыльнулся догадливо. — Неймется, да, Ир? Чес идет по всему телу? И хочется, и колется, так?

— Допустим. — Она зажала ладони под мышками, глянула на него с вызовом. — И что?

— А ничего. Хочется. Поезжай. Я не поеду.

И он снова принялся ковырять швы, что-то бормоча себе под нос неразборчивое.

Арина пошла собираться.

Что надеть, что надеть? Она долго стояла у распахнутого шкафа, потом решительно потянулась к новенькому костюму из коричневого твида и небесно-голубой блузке. Она должна выглядеть, черт побери! Все, включая Ваньку и Сашку Перцева, привыкли видеть ее либо в форме, либо в джинсах и свитере. Только после увольнения она начала тщательно следить за своей одеждой, жалея упущенное время.

Арина оделась, зачесала волосы назад и стянула их красивой заколкой с бирюзой. Добавила сумочку, туфли на высоком каблуке и пошла вниз.

— Я уезжаю, — обронила она, глядя в Сашкину согбенную спину.

— Доедешь, позвони, — пробубнил он, не оборачиваясь. — И обратно выедешь, позвони. Не задерживайся, буду волноваться.

— С чего вдруг? — удивилась Арина.

Окинула взглядом кухню и вздохнула. Все снова в песке и цементе. Когда уже наступит конец этому строительству! Надо было просто купить электрический камин и поставить его в угол. Нет, треска поленьев ей зимой не хватало! Пожинай вот теперь.

— Не знаю. Чего-то как-то так…

Он пожал плечами, разогнулся, сходил к раковине и сполоснул руки. Потом подошел к ней, оглядел ее.

— Красиво, — похвалил он, тронув ее заколку в волосах. То ли заколку хвалил, то ли ее всю, разберись в этом Перцеве. — Не нравится мне здесь, Ирка.

— Где? — Она беспомощно оглянулась. — У меня? Так я тебе лучшую гостевую спальню выделила и…

— Не части. — Его ладонь легла ей на плечо, он чуть наклонил голову влево. — Не у тебя, а в деревне… Что-то не нравится мне тут. Как-то тут неспокойно. Что-то бродит. Объяснить сложно, но что-то чую я, Ир.

— Да ладно! — Она неуверенно улыбнулась, удивляясь тому, что по телу разливается приятное тепло от его руки на ее плече. — Что ты чуешь-то?

— Не знаю… Вечером окурков не было, а утром два я нашел, — рассеянно пробормотал Перцев, кивнув в сторону окна.

— Где, где нашел?

— Возле твоего забора, прямо у самой калитки. Вчера я выходил вечером, уже темнеть начало. Все было чисто. А сегодня вышел к Ваньке, а там два бычка в траве. Чуть прошелся вдоль забора позже, когда ты под душем стояла, еще нашел три штуки. Все в разных местах. И знаешь, в каких местах?

— В каких?

Ответ она почти угадывала. Курили там, откуда хорошо просматривались освещенные окна ее дома.

— Откуда хорошо видны окна твоей спальни, моей спальни и этого дурацкого балкона. Говорил же, избавься от него. С улицы попасть в дом, как бы отлично заперт он ни был, через этот балкон пара пустяков!

С балкона по винтовой лестничке можно было спуститься прямо в сад. Балконная дверь вела в узкий коридорчик между кладовкой и крохотной комнаткой, в которой у нее была оборудована прачечная. Там стояла гладильная доска, корзины для грязного и чистого белья и стиральная машинка. Потом этот коридорчик вел прямиком в основной коридор, откуда легко можно было попасть в ее спальню. Все вроде бы ничего, если бы не дефект балконной двери. Сколько Арина с ней ни билась, сколько ни вызывала мастеров, запереть изнутри так, чтобы не открыть снаружи, у нее не получилось. И не у нее одной. Сашка тоже потел над задвижкой, ничего у него не вышло. Тогда он просто посоветовал дверь эту заложить. Арина фыркнула, сказала ему: здрасте, пожалуйста, может, и остальные окна-двери заложить кирпичами? И менять что-то в интерьере отказалась. Достаточно уже строящегося камина.

— Да мало ли, кто курил? — произнесла она, стараясь, чтобы голос звучал достаточно беспечно. — Может, пацаны какие? Может, так кто бродил? У нас с тобой, Сашка, просто мозги не на месте в силу нашей с тобой профессиональной натасканности, вот и мнится всякое.

О том, насколько сегодня ей неуютно бегалось утром, Арина смолчала. И о том, что все время казалось, будто за ней кто-то наблюдает из всех кустов разом, тоже решила не говорить. Он тогда ее на пробежку не выпустит точно. Сам не бегает, предпочитая в саду гантели ворочать, и ее не пустит. Нечего наполнять душу параноидальными страхами.

— Хорошо, если так, — кивнул он согласно, руку уронил с ее плеча, отчего ей тут же сделалось неуютно, отступил на пару шагов. — Только звони, Ир. Как приедешь, позвони. И как выедешь из города, тоже. Пока…

— Пока. — Она прижала сумку локтем к боку, повернулась, чтобы уйти.

— Эй! — вдруг позвал он.

Конец ознакомительного фрагмента.