Перекрёсток

Галина Полынская (2024)

Получить в наследство дом в небольшом приморском городке — для Полины, молодой столичной актрисы, это не столько приятная неожиданность, сколько возможность сбежать из Москвы, чтобы наконец-то выдохнуть и залечить раны, вызванные скоропостижным разводом. Лето, море, бесподобные южные красоты — казалось бы, что может быть лучше? Но то ли туман, каждое утро наползающий с реки, дурманит голову, то ли причудливые ритуалы, которым ежедневно следует город, будоражат воображение — так или иначе, Полина начинает видеть то, что видеть ей не следует: в облике вроде бы обычных людей внезапно проскальзывает нечто странное, чуждое; тут и там появляются предметы, которые никак не могут принадлежать нашему миру… И почему ее постоянно тянет на остров, где в старинной крепости проживает некий падре Гаэтано? Возможно, именно у него найдутся ответы на вопросы, которых у девушки с каждым днем становится все больше.

Глава 14

Не успев вскрикнуть, девушка полетела вниз и скрылась в холодных волнах с головой. Оглушенная ударом о воду, она пошла ко дну. Парализованная ужасом, Полина ожидала, что вот-вот захлебнется, но этого почему-то не происходило. Грудную клетку не сдавливало, легкие не требовали кислорода, ей просто-напросто не нужно было дышать. Пораженная этим открытием, Полина распахнула глаза и обнаружила, что видит под водой так же хорошо, четко, как и на суше. Тело двигалось легко и свободно, вода совершенно не мешала, получилось даже встать на дно и пройтись среди зарослей водорослей. Над головой покачивались солнечные лучи, пробившиеся сквозь водяную толщу, и пролетали стаи мелких серебряных рыбешек. Девушка не ощущала холода непрогретого майского моря, она вообще перестала чувствовать воду вокруг себя, словно находилась в невидимом воздушном пузыре. Шок отпустил, Полина взмахнула руками, оттолкнулась от дна и поплыла к размытому свету, легко, безо всяких усилий.

Обогнув остров, девушка выплыла к пляжу с причалом. На мостике ее уже ждал Гаэтано. Полина вышла на песок и стала отжимать воду с волос и платья, не глядя в его сторону. Он подошел и встал поблизости, ожидая, пока она заговорит первой.

— Никогда так больше не делайте, — хмуро произнесла Полина, не поднимая глаз.

— Больше и не требуется, — ответил он.

— Вы меня чуть не убили.

— Исключено. Такой погрешности я бы не допустил.

— Погрешности, — горько усмехнулась девушка. — Слово-то какое подходящее.

— Ты что-нибудь поняла про себя?

— Есть у меня одно предположение. — Она наконец нашла в себе силы посмотреть ему в лицо. — Возможно, ваш лимонад настоян на какой-нибудь белладонне, меня одурманило, и теперь я вижу сны наяву. Натуральные, яркие галлюцинации.

И тут Полина впервые увидела, как Гаэтано улыбается.

— Конечно нет, — сказал он. — С гостями так не поступают. Идем, вернемся в дом.

Пока они поднимались по лестнице на вершину холма, Полина немного пообсохла, но платье оставалось влажным, вынуждая дрожать от холода.

Дома Гаэтано принес ей полотенце и длинный темно-синий халат.

— Повешу твое платье на солнце, быстро высохнет, — проговорил он и вышел за порог, давая девушке возможность переодеться.

Стуча зубами, Полина стянула с себя мокрую тряпку и с облегчением нырнула в теплый халат. Гаэтано унес платье, а когда вернулся, девушка уже намотала на голову полотенце и сидела в углу дивана, накрыв подолом халата поджатые ноги. Он принес ей тарелку с большим ломтем хлеба и толстым куском запеченого мяса поверх, бокал вина и сел у потухшего камина. Рассеянно глядя куда-то в пространство, Полина медленно прожевала кусок бутерброда и сказала:

— Значит, мой папа русалка, что ж… Как его звали? Надеюсь, не Ариэль в каком-то мужском варианте?

— Коста, Константин.

Полина поперхнулась, откашлялась, глотнула вина и произнесла:

— Русалка Константин. Понятно, почему бы и нет. А маму как?

— Анастасия.

— Здесь совпадает. В общем-то, это все, что я о ней знаю. Наверное, я еще не готова услышать историю их любви. Зато теперь примерно понимаю, почему бабулю до белых глаз доводили мои расспросы о родителях. Не в большом восторге была от зятя.

— Что еще хочешь узнать?

— Пока достаточно, — вздохнула она. — Мне нужно хотя бы это переварить, с бо`льшим боюсь не справиться.

— Разумно, — кивнул падре.

Без аппетита дожевав бутерброд, лишь бы заглушить голод, Полина вяло покрутила в бокале остатки вина и сказала:

— Домой хочу. Мне надо побыть одной, ничего не соображаю. Поеду, ладно?

— Платье высохнет, и я тебя отвезу.

Девушка в ответ покорно кивнула.

Тонкая ткань высохла быстро, Полина переоделась, взяла сумку и собралась на выход. У порога падре протянул ей листок с цифрами.

— Мой номер. Как будешь готова узнавать больше, позвони.

— Хорошо. — Она сунула бумажку в сумку. — Не уверена, что это быстро произойдет.

— Некуда торопиться.

Они спустились на берег. Гаэтано усадил Полину в свой катер, привязал лодку тросом к корме и завел мотор. Катер плавно отошел от причала и направился в порт. Полина отстраненно смотрела, как приближается бухта Тумангана, и ей казалось, что уехала она в свое сомнительное островное приключение как минимум неделю назад.

В порту падре сошел на берег вместе с Полиной и повел ее дальше, вглубь — неподалеку от причалов находился его гараж с автомобилем. Двигаясь механически, как сомнамбула, без единой мысли в голове, девушка села в черный внедорожник. Всю дорогу они молчали, и лишь подъехав к ее дому, Гаэтано сказал:

— Могу побыть с тобой какое-то время.

— Спасибо, не нужно. До свидания.

Полина хлопнула дверцей и пошла к калитке.

Дома она поднялась в спальню, переоделась в ночную рубашку, легла в кровать и пролежала сутки. Находясь где-то между сном и явью, девушка то погружалась в бесконечную сумеречную глубину, то медленно выплывала на поверхность, так и не нащупав дна.

Лишь на следующий вечер острый голод заставил ее очнуться и подняться с постели. В холодильнике оставалось немного сыра, хлеб, банка паштета и шампанское.

— Пожалуй, мне есть что отпраздновать, — угрюмо произнесла Полина и достала бутылку.

Почти не жуя, проглотила девушка сыр с хлебом и запила колючим ледяным вином. Только выпив целый бокал, она спохватилась, что холодное шампанское может застудить связки. Горло как вокальный инструмент требовало к себе бережного отношения, и постоянно следить за этим давным-давно вошло в привычку. Привычкой также стали и небольшие распевки в качестве гимнастики для связок. Полина откашлялась, потянула «м-м-м-м», затем первые пять звуков мажорной гаммы — «до-ре-ми-фа-соль-ми-до». На «фа» девушка почувствовала, как под ней зашатался стул, будто внезапно на кухне началось землетрясение. Голоса не было. Нет, говорить она могла — пропал вокальный голос. И не холодное шампанское повлияло на связки. Полину будто покинул звонкий дух, магия ушла.

Девушка выскочила из-за стола и бросилась в прихожую. Схватив брошенную у порога сумку, она достала бумажку с цифрами, телефон и набрала номер Гаэтано. Ноги не держали, Полина села на пол, прислонилась к двери и стала слушать длинные гудки. Когда он ответил, девушка сбивчиво произнесла дрожащими губами:

— Голос пропал, я не могу больше петь. А я поющая актриса, это моя работа и… и… моя жизнь.

— Он не пропал, — ответил мужчина, — просто взял паузу, чтобы зазвучать иначе. Зазвучать по-настоящему.

— И какой же у меня настоящий голос? Рев белуги? — Слезы сдавили горло колючим ошейником, девушка изо всех сил сдерживалась, чтобы не закатить теперь уже телефонную истерику.

— Не думаю. В любом случае на днях мы его услышим.

Звучание в трубке красивого глубокого баритона успокаивало, слезы отпустили, легче задышалось.

— Я готова послушать все остальное, — на выдохе произнесла Полина. — Сможете приехать сюда?

— Приеду утром. Оденься для прогулки.