Озеро затерянных миров

Галина Полынская, 2010

Обыкновенная школьница попадает в волшебную страну Зарабию, где, как оказалось, живут её родственники. Ссора с ними нарушает гармонию таинственного мира, происходит страшный катаклизм – содержимое Чаши Зла выплёскивается наружу. Зарабия обречена, и спасти её может только тот, кто добудет пять солнечных камней в других волшебных мирах, путь к которым лежит через магическое озеро.

Глава пятая. Фабрика ветулового пана

Неожиданно деревья расступились, и Мира вылетела к большой постройке под навесом.

Кот остановился. Он воинственно топорщил хвост и выгибал спину, готовый в случае необходимости отразить любую атаку.

Мира подхватила его на руки и перевела дух. Постройка представляла собой кое-как оструганные брёвна, на которых держалась крыша из толстых жёлтых стеблей, похожих на бамбук. Заинтересовавшись, Мира устроила Аксельбанта, словно пушистый воротник, на плечах и направилась к навесу.

— Мира, ты куда? — догнал девочку обременённый багажом Ром.

— Туда.

— Зачем?

— Затем!

— Вредина, — вздохнул флоин.

Заглянув под навес, Мира увидела плетёные корзины, доверху наполненные спелыми ветуловыми ягодами.

— Есть кто живой? — крикнула Мира, придерживая кота, чтобы тот не свалился.

— Не нравится мне здесь, — забеспокоился Ром. — Пойдём лучше отсюда!

— Куда? Кругом эта роща бесконечная. Надо у кого-нибудь спросить дорогу, не до осени же тут плутать. Эй! Люди!

Переступив чёткую границу тени, путешественники зашли под навес и направились прямо, наугад. Впереди виднелась стена с длинными щелями меж брёвен, в углу которой на ржавых петлях болталась грубо сколоченная дверь.

— Как здесь прохладно, — остановилась Мира. — Давай немного посидим, отдохнём.

— Пойдём лучше отсюда, — повторил Ром. Флоин явно нервничал.

Мира отмахнулась от него и присела на низенькую деревянную скамеечку у одной из корзин.

Скрипнула дверь, под навес вошёл высокий бородатый мужчина с корзиной ягод.

Увидев Рома, он удивленно присвистнул и что-то сказал на незнакомом языке. Ром ответил на том же певучем наречии.

— О чём вы говорите? — недовольно произнесла Мира. — Когда двое разговаривают между собой на языке, которого не понимает третий, то это оскорбительно для него!

— Извини, — Ром бросил вещи на земляной пол, — это зарабийский язык. Бородач удивился, увидав здесь флоина.

— Кажется, ещё больше он удивился моему присутствию, — вздохнула Мира, кивнув на дядю с корзиной. Тот с нескрываемым любопытством разглядывал девочку. — Сажи ему, кто мы такие и что нам надо.

— А ты сейчас сама сможешь сказать.

— Как? Я же не знаю языка.

— Знаешь, мы с Моди с тобой с самого младенчества разговаривали на зарабийском, а потом внушили, что ты якобы его забыла, чтобы не мешал тебе. А сейчас ты его без труда вспомнишь.

— Да ладно, — Мира недоверчиво смотрела на парящего в тенёчке Рома, — прямо-таки и вспомню…

— Да. Попробуй. Закрой глаза и загляни внутрь себя. Увидишь, как из сознания начнут всплывать зарабийские слова.

— Хорошо, — Мира устроилась поудобнее, поправляя пушистый хвост Аксельбанта, то и дело щекочущий её нос. — Только скажи этому дядьке, пусть поставит корзину, а то пуп развяжется.

Закрыв глаза, Мира постаралась отгородиться от всего и всех. Заглядывать внутрь себя она не особо любила. А чего там смотреть? Темным-темно, только изредка возникают мутные разноцветные не то пятна, не то кляксы. Сосредоточившись на голубовато-зеленоватых кругах, Мира ни на что не надеялась, опасаясь уснуть. Как вдруг перед её мысленным взором откуда-то из глубины сознания стали возникать песочно-жёлтые спирали причудливых букв. Спирали раскручивались, буквы складывались в слова, и бабушкин голос проговаривал их вслух. Как зачарованная, девочка разглядывала необычные начертания и слушала мягкий певучий голос.

— Какой красивый язык, — прошептала она уже на зарабийском и даже не заметила этого.

— Вот видишь, — Ром тоже перешёл на зарабийский, — как всё просто.

— Да… — Мира открыла глаза, голова слегка кружилась. — Вот бы так все языки изучать, и никакой мороки с учебниками.

Она перевела взгляд на дядю, сидевшего на корточках рядом с корзиной.

— Здравствуйте. Как вас зовут, и где мы находимся?

— Зовут меня Гамаш. Я и мой сын работаем на ветуловой фабрике, на ней вы и находитесь, — гостеприимно улыбнулся незнакомец.

— А кому принадлежит фабрика и вся эта роща?

— Господину Велору и его матушке Нинге, пошли ей небеса лёгкой смерти, — ответил мужчина и со вздохом добавил: — И желательно поскорее.

— А почему вы так о моей бабусе отзываетесь? — усмехнулась девочка, поднимаясь со скамеечки и опуская кота с плеч на землю.

— В каком это смысле? — насторожился Гамаш.

— В прямом. Велор — мой отец, а матушка Нинга, соответственно, доводится мне бабкой.

Лицо бородача застыло в изумлении.

— Да не пугайтесь вы, — не выдержал Ром. — Она ещё ни разу своей родни не видала, мы как раз ищем их.

Гамаш перевёл дух и повнимательнее посмотрел на Миру.

— Ах, да! — хлопнул он себя ладонью по лбу. — То-то я смотрю, знакомый очень облик: на лицо вылитая Моди, а если бы ещё волосы подлиннее — точь-в-точь косы Амабель!

— Вы знали мою маму и бабушку? — обрадовалась Мира.

— Конечно, их красота на всю Зарабию славилась. Хотите посмотреть фабрику?

— А разве это ещё не всё?

— Нет, что вы! Здесь мы только храним собранные ягоды, а сама фабрика там, — он кивнул на дверь.

— Я хотела бы взглянуть.

Мира поискала в корзине с вещами шлейку с поводком и надела её на Аксельбанта. Кот не стал сопротивляться, девочке он позволял всё.

— Мы готовы.

— Зверь какой интересный, — заметил Гамаш, протягивая руку, чтобы погладить кота.

— Он не любит, когда к нему лезут незнакомые, — предупредила Мира.

— Понял. Прошу сюда, — Гамаш отворил дверь и пропустил всю компанию вперёд.

Сначала Мире показалось, что всё вокруг сделано из сахара, такой ослепительно белой была квадратная площадка и полукруглые каменные трибуны в семь рядов. Посреди площадки стоял небольшой белоснежный домик.

— Туда даже наступать страшно, — сказала Мира, — вдруг испачкаем.

— Ничего, идёмте, я всё вам покажу.

В домике старательно трудился хитроумный агрегат, разделывающий плоды ветула.

Косточки отправлялись в один металлический чан, мякоть — в другой. За длинным столом у единственного окошка сидел молодой светловолосый парень в белом комбинезоне и осторожно протыкал косточку иглой. Из прокола в широкую чашу текла белая, как молоко, жидкость.

— Это мой сын Дим, — представил Гамаш молодого человека. — Дим, посмотри, кто к нам заглянул.

— Минуточку…

Дим сосредоточенно наблюдал за струйкой. Как только она стала иссякать, он аккуратно сцедил последние капли и отложил косточку на поднос. После поднял голову и улыбнулся гостям. Его лицо было отрытым и приятным.

— Дим занимается самой кропотливой работой, — Гамаш подошел к подносу и взял пустую косточку. — Там, внутри, кроме сладкого белого пана, есть ещё маленькое жёлтое семечко ужасающе горького вкуса. Если оно выскочит через прокол, весь пан пропал.

— И вы вот так, из каждой косточки… — изумилась Мира.

— Конечно, — с гордостью за своё дело ответил Дим, — поэтому пан — самое ценное и дорогое лакомство в Зарабии.

— Да, — кивнул Гамаш, — мы выпускаем всевозможные виды сладостей: пан рассветный, дневной, закатный и с ветуловой прослойкой. Сейчас как раз подошло время ставить пан вечерний. Хотите посмотреть?

Никто не отказался. Одному Аксельбанту было всё равно. Он нашёл себе укромный уголок, свернулся калачиком и крепко уснул.

Готовое «молоко» Гамаш и Дим разлили в длинные плоские лохани с небольшими бортиками и понесли на улицу. Абрикосовое солнце сменило свой цвет на румяный оранжевый. Лохани установили на трибуны так, чтобы солнечные лучи равномерно освещали будущее лакомство.

— И всё? — удивилась Мира. — Так просто?

— А что ещё? Солнце придаёт пану особый вкус и выпекает его так, как ни одна печь не сможет. Он получается лёгким, воздушным и тает во рту.

— Здорово! А попробовать дадите?

— А как же! — улыбнулся Гамаш. — Но сейчас нам надо поторопиться, чтобы успеть поставить утреннюю порцию.

— Так у вас же ещё вся ночь впереди.

— Ночь слишком коротка. Вы погуляйте пока, если хотите, только далеко не уходите.

— Хорошо, а вы за нашим котом присматривайте.

Гамаш и Дим вернулись в белый дом, а Мира с Ромом отправились исследовать окрестности.

— Интересно, — девочка заглянула на трибуну с лоханями, — посуда ничем не прикрыта, а вдруг какие-нибудь мошки-блошки нападут? Насекомые любят сладкое.

— Для них пан смертельно ядовит, — объяснил Ром. — Они его как огня боятся.

— М-да, как тут всё непросто, — покачала головой Мира. — Слушай, давай не будем нигде ходить, я и без того устала. Лучше посидим на свободной трибуне.

— Возражений не имею, — согласился флоин.

Мира присела на нижнюю трибуну и подставила лицо солнечным лучам. Вскоре в воздухе начал разливаться чудесный тонкий аромат.

— Как вкусно пахнет, — полной грудью вдохнула Мира. — Что это?

— Пан поджаривается на солнышке, — улыбнулся Ром. — Иди, посмотри.

Мира встала и подошла к лохани. «Молоко» поднялось вровень с бортиками, загустело и стало походить на тягучую пену. Прямо на глазах пан приобретал едва заметный светло-жёлтый оттенок.

— Ну не чудеса ли! — воскликнула девочка.

— Обычное дело, — пожал плечами флоин. — Кстати, сейчас вечер наступит.

— Вечер? — забеспокоилась Мира. — Как же так? Я думала мы сегодня успеем к родне попасть.

— Нет, теперь только завтра.

— А где мы будем ночевать?!

— Не беспокойся, ночь пролетит очень быстро.