Курортная фишка

Галина Полынская, 2005

Наконец-то Сена с Таей едут отдыхать на море! Что может случиться плохого под ласковым солнцем Крымского побережья? Да все, что угодно… Например, подруг могут обокрасть в первые же дни, и придется как-то зарабатывать на проживание и обратный билет. А когда одна проблема решена, возникает следующая. Стоило только поехать на экскурсию в пещеру, как Сена наткнулась на труп самого любопытного и неугомонного мужчины из их группы. Какой тут может быть отдых, когда придется разбираться, кто и зачем прикончил назойливого туриста.

Глава первая

Церковь благоухала букетами белоснежных роз. Приподняв расшитый жемчугом подол, я шла к алтарю с замирающим сердцем. У алтаря, рядом со священником, стоял мой ослепительный жених, как две капли воды похожий на Антонио Бандераса. Последние шаги, уже протянута рука, как вдруг… распахнулись двери и в церковь ворвались вооруженные люди в масках. От грохота выстрелов красиво стали разлетаться розовые лепестки, а мой жених с криком: «Я спасу тебя, дорогая!» выхватил откуда-то из-за спины священника сразу два огромных пистолета и открыл огонь по негодяям. Но вдруг в одном из нападавших я узнала Тайку… да-да, этот толстый террорист несомненно являлся Таюхой! «О, нет! — закричала я, пытаясь помешать пальбе отважного жениха. — Не стреляй, там моя подруга! Не стреля-а-а-ай!..» Проснувшись от собственного крика, я не сразу поняла, почему свадьба, а вернее стрельба все еще продолжается прямо у меня в квартире, потом дошло — один на другой наложились два мерзких звука: будильник и телефон, а это, я вам скажу, похуже какой-то там стрельбы! Врезав кулаком по будильнику, потянулась к стоявшему на полу аппарату и, едва не сверзившись с кровати, схватила трубку.

— Да-а-а-а! — обиженно и сонно взревела я. Это ж надо такую свадьбу перепоганить! Ничего в людях святого не осталось, совершенно ничего!

— Сеночка, здравствуй, извини, что так рано звоню, боялась тебя не застать. Это Катя, хозяйка Адочки тебя беспокоит.

— А, да-да, приветствую, — ёжась спросонок, я поднялась, села и поболтала под кроватью ногой, выискивая тапочки. — С щеночками что-то стряслось?

— Нет, что ты, с малышами все в порядке. Хочу сказать, что хозяева есть уже у всех до единого, ждут с нетерпением, когда можно будет разобрать их по домам, приходят, проведывают своих малышей. Я, собственно, вот по какому вопросу звоню, ты еще не передумала ехать на море?

— Как это — передумала? — я мигм проснулась. — Как это я могла такое передумать?!.. То есть, я хотела сказать, все в силе!

— Отлично, в таком случае, могу хоть завтра отправить в Грецию, если есть виза и загранпаспорт.

Ни того, ни другого у меня не имелось.

— Тогда в Крым. Есть горящие билеты на послезавтра. Поезжайте на недельку, понравится — продлите.

— Послезавтра? В воскресенье? — от лихорадочно запрыгавших мыслей даже голова зачесалась. — Ой… мне на работе еще отпроситься надо… А можно перезвонить ближе к обеду и точно сказать? А то я не знаю, как у меня там сложится с начальством.

— Да конечно, только позвони не позже двух, а то я не успею их выкупить.

— Договорились.

Положив трубку, я еще пару минут тупо смотрела на аппарат, затем перевела взгляд на махавшего хвостом Лаврентия. Не так давно, у нашего сладкого пупсика произошел прорыв в личной жизни: он осчастливил сенбернариху Аду десятью щенятами. Хозяева Ады, такие же больные на всю голову собачники, как и я, в приступе эйфории, задумали отблагодарить нас с подругой практически дармовой поездкой на курорт — они оплачивают билеты и еще отсыпают немного средств на карманные расходы. Я уж, грешным делом думала, что это щедрое предложение так и останется предложением, ну подумаешь, взбрыкнули немножко люди на радостях, ляпнули, не подумавши, но нет, гляди-ка, и в самом деле решили отправить нас на моря. Чудеса, да и только.

— Погоди минутку, Лаврусенька, — я погладила расписную пёсью морду, — сейчас мамочка звякнет одному террористу и пойдем гулятеньки.

Накрутив Тайкин номер, пригладила растрепанные волосы и занялась поисками второго без вести пропавшего тапка.

— Алё? — зевнул голос дорогой подруги. — Кто это?

— Это Сена! — бодро, радостно ответила я. — Вставай, просыпайся, петушок пропел давно!

— Сейчас ты, Сена, такого петушка у меня получишь! Боже, сколько времени?..

— Семь часов, самое время вершить великие дела! Только что звонила Катя…

— Какая еще на фиг Катя в семь утра?! Я еще целый час могла бы поспать!

— Хозяйка Ады, жены Лаврентия! Просыпайся уже давай! Ты помнишь, она обещала отправить нас на курорт?

— Конечно, помню, — заметно оживился Тайкин голос. — Есть добрые вести?

— В том-то и дело! Вести наидобрейшие! Мало того, мы летим послезавтра! Прикинь?

Тайка прикидывала минуты три, я уж думала связь прервалась.

— Как это — послезавтра? — раздалось, наконец, в трубке изумленно-растерянное лепетание. — То есть, прямо в воскресенье? В то самое воскресенье, которое наступит после завтрашней субботы?

— То есть прямо — да.

— А… как же собраться, морально подготовиться?

— Собираться и морально готовиться это дорого, это за нормальные деньги, которых у нас нет и не будет. Мы же хотели, чтобы задешево, желательно задаром, поэтому — послезавтра. Горящие путевки, горящие билеты это так: когда есть, тогда и летишь. Так ты летишь или не летишь?

— Конечно, лечу! А куда? Хотя, какая разница, если море есть. Только я это… мне же надо… Божечки, сколько ж всего надо! Ладно, Сена, всё, пока, некогда болтать, мне собираться пора!

— А мне еще у начальства отпрашиваться, — запоздало произнесла я в оглохшую трубку. — Страшно представить, как обрадуется начальство, услыхав, что я уезжаю в самый разгар страды — сдачу номера газеты.

Всю дорогу от дома до издательского дома «Комета» я репетировала речь. Речь должна была получиться проникновенной, убедительной, способной затронуть сердце и душу нашего великого Командора. К сожалению, терпение начальства я испытывала уже давно, дважды даже в отпуск умудрилась сходить — единственная из всего коллектива, а теперь вот опять собиралась слинять с трудовой вахты, поэтому реакцию Станислава Станиславовича вполне можно было спрогнозировать… Но в Крым хотелось даже под угрозой увольнения и всяческих ужасных порицаний, когда еще такой шанс представится?

До самых дверей редакции не могла решить, какую ноту взять: молебную или вдохновенную, мол, такой репортаж забабахаю, все конкуренты от зависти обрыдаются? Толкнув дверь с пафосной табличкой «Редакция газеты «Непознанный мир». Офис», заглянула внутрь и с радостью увидала, что прибыла практически без опоздания, в числе первых — кроме секретаря-кроссвордиста Петюни и непосредственного начальства никого не было. Поздоровавшись с Петюней, решительным шагом направилась к приоткрытой двери Конякинского кабинета, решив сразу покончить с неприятным делом. Постучав, заглянула внутрь. Великий и Ужасный восседал за письменным столом и нервно щелкал мышкой, глядя в монитор компьютера, гудевшего кулером так, что вертолет отдыхает.

— Доброе утро, Станислав Станисл… — начала я, подобострастно сложив ручонки на груди.

— Доброе! — рявкнуло начальство недобрым голосом. — Что надо, Сена?

— Станислав Станисл…

— Короче излагай, я страшно занят!

Мысленно перекрестившись, я собралась с духом и затараторила со скоростью триста слов в минуту:

— Станислав Станиславович, тут вот какое дело, предложили съездить в Крым, буквально послезавтра! Вы представляете, какие репортажи можно сделать о приморских аномальных явлениях? Это ж просто невероятной красоты материал получится!

Пока я тарахтела, Конякин смотрел на меня драконьим, ничего хорошего не предвещающим взглядом. И ни разу не моргнул. Под таким взглядом кто угодно бы съежился, скорчился и ползком отправился на выход, позабыв обо всех своих чаяниях, но мне очень сильно хотелось на море, аж в носу свербело, как хотелось. Поэтому я продолжала тараторить, на одном дыхании расписывая несусветную выгоду, которую, несомненно, получит наша блистательная газета от моей поездки. Долго ли коротко сказка сказывалась, но словарный запас все-таки исчерпался и, тяжело дыша, я уставилась на любимое начальство, ожидая приговора. Переваривал полученную информацию С.С. довольно долго, наконец, процедил со змеиной вежливостью:

— Сдача номера, Сена. Какой может быть Крым? О чем ты?

— Станислав Станиславович! — патетически всплеснула я крылами, готовясь упасть на колени. — Такого шанса больше не представится! Никогда и ни за что! А ведь наша газета еще ни разу не публиковала морских историй! С фотографиями! Я там могу подкупить пару крымчан, чтобы они расхвалили нас, сказали, что читают только «Непознанный мир» и ничего больше! Интервью возьму, сфоткаюсь вместе! Ведь как будет здорово, а?

— Сдача номера…

— Я этому номеру уже все отдала, что могла! — в отчаянии заголосила я. — Гораздо больше ведь пользы принесу, если поеду! Это же бомба будет, а не материал!

Я даже очертила в воздухе размеры прекрасной бомбы. Пока Конякин обдумывал, взвешивая все «за и против», в моей голове дурным голосом орала Маша Распутина: «Отпустите меня в Гималаи! Отпустите меня насовсе-е-е-ем!…»

— И надолго ты собралась? — наконец, проскрежетал Конякин.

— На недельку! На неделечку всего! На неделюшечку! На маленькую, жалкенькую такую неделявочку!

Конякин задумался минуты на три, затем неожиданно рявкнул:

— Денег не дам!

— И не надо! — непонятно, как только от моего радостного вопля не вылетели оконные стекла. — Я за свой счет еду! Я скопила кое-какие средства… всё, что нажито непосильным трудом…

— Скопила? — подозрительно прищурился С.С. — Еще где-то работаешь? Отрываешь полезное время от газеты? Не все силы отдаешь общему делу?

— Да ну что вы?! — я прямо ужаснулась таким кошмарным подозрениям. — Нет-нет! У меня ж собака породистая, собака щенков производит, вот я щенками и приторговываю.

— Да? — Конякин снова о чем-то глубоко задумался. — И что за порода?

— Сенбернар, — я опять растопырила руки, показывая размеры собаки. — Очень сильно породистый, Лаврентием зовут.

— В честь Берии?

— Что?

— Назвала, спрашиваю, в честь Лаврентия Палыча Берии?

— Да нет… — я малость растерялась. — В честь лаврового листа… Понимаете, по родословной собаку надо было назвать на букву «л», я трое суток мучилась, не зная, что придумать, а потом варила суп, взяла пачку лаврового листа, увидела надпись и решила назвать щенка Лаврухой. И вот… в общем, так…

— Лавруха, это хорошо, — медленно произнес С.С., глядя в окно внезапно затуманившимся взором. — У моих родителей овчарка была, очень умное животное, прямо Эйнштейн, не чета многим двуногим… Так когда ты, говоришь, едешь?

У меня от радость прям в зобу дыханье сперло.

— Послезавтра. То бишь — в воскресенье. Можно, да?

— Езжай, — лениво, даже как-то обреченно отмахнулся Конякин. — Не привезешь десятка забойнейших репортажей — лишу месячной зарплаты.

— Спасибо! — я в пояс поклонилась самому доброму, щедрому и великодушному начальству. — Я не один, я два десятка репортажей привезу! Я не подведу, Станислав Станиславыч, клянусь и присягаюсь! Гадом буду, Станислав Станисла…