Кинжал милосердия

Галина Полынская, 2017

В погребе старого подмосковного дома найден антикварный кинжал со следами засохшей крови, похищенный из музея Петербурга еще пятьдесят лет тому назад. Как он попал в этот дом, что за убийство совершено таким необычным оружием? Для сотрудников «Агентства «ЭФ» не существует срока давности. Дело должно быть раскрыто даже спустя полвека после преступления

Глава 14

Когда Феликс приехал в агентство, все уже были в сборе. Поприветствовав своего директора, сотрудники вопросительно уставились на целлофановый пакет.

— Для расследования надо, — пояснил Феликс. — Значит так, я буду в кабинете — и полчаса меня не беспокоить. Никанор, ты мне потом понадобишься.

— Жду сигналу, — чинно кивнул старик.

Феликс ушёл, а коллектив, проникнувшись важностью надвигающихся следственных событий, продолжил пить кофе с посерьёзневшими лицами.

Зайдя к себе, Феликс закрыл дверь, снял пальто, пиджак, убрал их в шкаф и занялся приготовлением рабочего места. Убрав со стола всё лишнее, он расстелил хирургическую салфетку, надел перчатки, разложил инструменты и поставил в центр чашку Петри с сухой кровью. Сев за стол, он откупорил бутылку с физраствором, набрал в дозатор чуть меньше десяти миллилитров и капля по капле стал вливать в чашку, петлёй распределяя жидкость по всему периметру.

Сначала порошок словно не желал контактировать с жидкостью, капли просто катались по поверхности, но потом вдруг стали быстро впитываться, будто сухая кровь начала жадно поглощать физраствор. Вскоре порошок растворился до нужной кондиции. Феликс ещё раз хорошенько перемешал получившуюся бурую жидкость и другой стороной пластмассовой петли ткнул в кнопку селекторной связи телефонного аппарата на столе.

— Никанор! Зайди ко мне!

— Бегу-бегу! — ответил старик.

За дверью послышалось торопливое шарканье шагов, и Никанор заглянул в кабинет. Феликс жестом поманил его и велел надеть перчатки. Старик натянул на руки медицинский латекс и с любопытством поглядел на стол.

— Прошу. — Феликс протянул ему пластиковую чашку с жидкостью на дне.

Никанор осторожно взял её, поднёс к лицу, покачал из стороны в сторону и вдруг отпрянул, едва не выронив.

— В чём дело?

— Ты уверен, что это кровь? — На лице старика возникло такое выражение, словно он еле сдерживается, чтобы не отбросить чашку.

— Уверен. Что с ней не так?

— Человечья она?

— А чья по-твоему?

— Сходу и не разберу! Цельный букет тута!

— Давай по порядку.

Полуприкрыв блеснувшие жёлтым звериным огнём глаза, Никанор снова поднёс чашку к лицу.

— Вроде благовоний каких-то два вида различаю.

— Каких?

— Не ведаю, не силен я в них.

— Опиши каждый в отдельности.

Старик помедлил, подбирая слова, и перечислил образы с ассоциациями. Феликс, уже научившийся считывать информацию с описаний Никанора, сходу определил:

— Мускус и амбра. Хорошо, дальше что?

— Растения, тоже пара.

— Это ты уж распознаешь?

— Как не распознать — женьшень и олеандр. Ещё будто камень какой-то толчёный… Нет, не камень, жемчуг.

— Речной, морской, океанический?

— Морской. И ящерица.

— Ящерица? — Феликс даже брови поднял. — Что ещё за ящерица?

— Здоровая зверюга, крупная. Толстое тело, лапы сильные, гребень идёт по голове, телу и вот тут, — старик указал пальцем себе на голову повыше лба, — будто третий глаз имеется.

— Гаттерия! — Феликс хлопнул ладонью по краю стола. — Реликтовая ящерица из Новой Зеландии! Неплохой букет. Что там ещё?

— Какая-то примесь ещё металлическая, еле различимая. — Никанор осторожно поставил чашку на стерильную салфетку.

— Самой кровью, человеком почти и не пахнет, очень-очень слабый след.

— Но он есть?

— Есть.

— Спасибо, Никанор, ты снова очень помог.

— Так что это за кровушка такая, чья она?

— Надо подумать.

— Что ж, лиха беда начало — есть дыра, будет и прореха. Пойду обед стряпать, коли не нужон.

Старик ушёл, а Феликс снова набрал Инну.

— Надо сделать дополнительные анализы, — сказал он. — Можешь провести меня в лабораторию?

— Без проблем. Когда надо?

— Сегодня.

— К шести подъезжайте к Боткинской и позвоните от шлагбаума.

— Буду ровно в шесть.

Отложив аппарат, Феликс перекачал дозатором кровь из чашки Петри в пробирку, закупорил её, затем достал со дна переносного бокса бутыль с водой и сунул его в морозилку. После убрал со стола все принадлежности в пакет, положил его в мусорную корзину и вышел из кабинета, оставив бокс с пробиркой на столе.

В секретарской пахло жареной курицей, из кухни доносилось шипение масла и невнятная песня, похожая на военный марш, напеваемая Никанором. Старик наотрез отказался соглашаться с готовыми обедами из кафе или ресторана и взял на себя ежедневную готовку, дабы коллектив питался «свеженьким да домашним». Доводы Феликса о том, что в серьёзном офисе не должно благоухать свеженькой и домашней столовой, он также наотрез отказался принимать. Переупрямить старика оказалось не под силу даже директору, поэтому в секретарской пахло жареной курицей, а по четвергам рыбой — Никанор завёл регулярный рыбный день, ведь «фосфор для мозгов особливо полезен, а ежели думалка плохо работает, то ни пса же толкового не нарасследуете».

Феликс присел за секретарский стол. Заметив его задумчивый вид, Гера спросил:

— Что-то интересное появилось?

— Да, но пока не очень ясно — что. Надеюсь, сегодня вечером станет яснее. — Он посмотрел на Алевтину — она убирала засохшие листочки цветов с подоконника. — Аля, помнишь, мы говорили, что агентству нужна ещё как минимум одна машина?

— Помню. Решил взять?

— Пожалуй, да. Какую ты хочешь?

— Я? — обернувшись, она с удивлением посмотрела на директора. — Чтобы я выбрала?

— Да, твой будет транспорт.

— Хочешь сказать, ты купишь мне машину, лично мне?

— Оформлена она будет на агентство, но в твоём пользовании. Хочу, чтобы ты была на колёсах. Водишь ты хорошо, в этом я успел убедиться.

— Ну-у-у… хорошо, — несколько растерянно произнесла Алевтина Михайловна. — Подумаю. Так сразу и не соображу.

— Подумай. Валя, а ты водишь?

— Феликс, лучше не надо, — ответил сидевший на гостевом диване Сабуркин. — Так давно за руль не садился, что впору снова в автошколу идти.

— Ясно, тогда достаточно пока одной машины.

— Я хочу научиться водить, — сказала Арина, — давно мечтаю.

— Не вижу препятствий. Поищу тебе хорошую школу.

— Да и я помогу! — поддержала Алевтина.

— Спасибо! — расцвела улыбкой девушка, а Гера всё смотрел на Феликса. Затем спросил:

— У нас всё в порядке?

— Да.

— Точно?

— Точно.

Тут из кухни послышался голос Никанора:

— Ариша! Ну-ка подмогни мне с тарелками!

— Иду, дедушка!

Арина поспешила на кухню, и они вдвоём с дедом вынесли по подносу, заставленному тарелками с едой.

— Давайте в главный офис! — велел Никанор Потапович. — За столами своими обедать теперича будете! А то наповадились на месте моем рабочем мусорить! Всё, кончилося безобразие!

Коллектив безропотно отправился в главный офис. На каждый стол Никанор с Ариной постелили бумажные полотенца, поставили по тарелке с жареной курицей, рисом, салатом, кусочком хлеба и стаканом яблочного сока. Окинув суровым взглядом рассевшихся по местам сотрудников, Никанор сообщил:

— А на десерт — конфеты!

И ушёл обратно в секретарскую, где за его столом так и сидел Феликс.

— Дальше-то чего думаешь делать, сердешный? — Опершись ладонями о край столешницы, старик заглянул в его бесстрастное лицо. — Просветление-то имеется в мыслях? Может, сам чего расчуял?

— Не расчуял, увы. Не воспринимаю я эту кровь как обычную, человеческую, а на иные виды не реагирую. Вечером в лабораторию поеду, посмотрим на эту кровушку под микроскопом.

— Сам-то разберёшься?

— Со мной Инна будет. Помнишь Инну? Будущий врач-реаниматолог.

— Подружка Герина?

— Да.

— Славная девочка, — закивал старик лохматой шевелюрой. — Видно, что толковая. Стало быть, справитесь.