Кинжал милосердия

Галина Полынская, 2017

В погребе старого подмосковного дома найден антикварный кинжал со следами засохшей крови, похищенный из музея Петербурга еще пятьдесят лет тому назад. Как он попал в этот дом, что за убийство совершено таким необычным оружием? Для сотрудников «Агентства «ЭФ» не существует срока давности. Дело должно быть раскрыто даже спустя полвека после преступления

Глава 10

Когда все были в сборе, Феликс велел коллективу идти в главный офис и занять свои рабочие места. Предвкушая интересные события, сотрудники поторопились рассесться за столами и как один уставились на своего директора. А тот ушёл в кабинет и вернулся с кинжалом в руках. Пересказав историю обретения этого антикварного предмета армейским товарищем Сабуркина, Феликс перешёл непосредственно к кинжалу, рассказав, что такое мизерикордия и для чего такое оружие предназначалось.

— Стальной клинок, золотая рукоять с изумрудами и рубинами, в навершии — фиолетовая шпинель. Кинжал двенадцатого века, сделан во Франции, в идеальном состоянии, но навершие в районе шпинели подвергалось небольшой реставрации сравнительно недавно, скорее всего в прошлом веке.

В шестидесятых годах данный кинжал был украден из Русского музея в Петербурге, дальнейшая его судьба до недавнего момента была неизвестна. И нам предстоит выяснить, с чьей помощью он пропал, где путешествовал и каким образом оказался в подполье у товарища Сабуркина — Анатолия. Похоже, этим кинжалом было совершено убийство, вероятно — ритуальное, ведь чтобы просто заколоть человека, есть масса орудий попроще, не обязательно выделываться с антикварной мизерикордией. Вот такие вводные. Поздравляю нас с началом третьего дела.

Сотрудники переглянулись и неуверенно, вразнобой захлопали.

— И с чего же начинать? — поинтересовалась Алевтина. — В Питер ехать?

— Скорее всего, придётся, — кивнул Феликс. — Поднимем материалы уголовного дела, побеседуем с людьми, если кто живой остался.

— А отсюда мы это всё не сможем выяснить?

— Аля, ты не хочешь ехать в Питер?

— Там погода небось ужасная.

— У нас тут тоже не Греция, оденетесь потеплее.

— И когда стартуем?

— Пока не знаю. Здесь ещё пара дел имеется. Надо побывать на месте обнаружения кинжала, а после определимся с датой. Теперь пока что все свободны, а Никанора Потаповича попрошу в мой кабинет.

Феликс подошёл к двери с бронзовой табличкой «Нежинский Феликс Эдуардович. Директор» и приглашающим жестом распахнул её. Сокрушенно вздыхая и качая лохматой головой, старик пошаркал в кабинет.

— Что ж, — произнесла Арина, когда за дедушкой закрылась дверь, — кажется, интересное будет дело. И кинжал такой красивый. Мез… миз… как он называется?

— Мизерикордия, — сказал Сабуркин. — Кинжал милосердия. Ритуальное убийство, надо же.

— Ещё не однозначно, — подал голос Гера. Подперев кулаком подбородок, молодой человек сидел за столом у окна, задумчиво глядя на дверь кабинета. — Феликс только предположил.

— А если он прав? — не сдавался Валентин. Ему почему-то пришлась по душе именно версия ритуального убийства. — Это ж что получается, сатанисты поработали?

— Почему чуть что, сразу сатанисты, — поморщилась Алевтина Михайловна. — Можно подумать, никто кроме них больше не практикует ритуальных жертвоприношений. Что за ограниченность, в самом-то деле.

— Ой, ну прощения просим! — развёл руками Сабуркин. — Не сильные мы специалисты в козлорогих извращенцах.

— Извращенцы — это же вроде не сатанисты? — уточнил Гера. — Или одно другому не мешает?

— Этим точно не мешает, — проворчал Валентин. — Распустили народ, творят теперь что хотят.

— Пускай начнётся расследование, — вмешалась Арина, — там и разберёмся. Чего попусту гадать. Хотите кофе? Я сливок сегодня купила и отличного свежего сыра.

— Хорошая идея, — кивнул Сабуркин, поднимаясь.

— Я бы чаю выпил. — Гера тоже встал из-за стола.

Все вместе они вышли из главного офиса.

А в кабинете тем временем Никанор препирался с директором:

— Как эту пыль разнюхивать прикажешь? — Старик тыкал пальцем в чашку с сухой землёй. — Враз же нос забьётся, чихну — и нет твоих улик!

— Можно её намочить.

Никанор не ответил, продолжая рассматривать содержимое чашки с недовольным видом.

— Хочу тебе напомнить, — в голосе Феликса зазвучали металлические нотки, — что ты у нас единственный оборотень в коллективе. И в агентство я тебя взял не только полы намывать да пыль протирать. Поэтому, видишь ли…

— Ты за горло-то меня не бери! — огрызнулся Никанор. — Сами хваткие! Ты смотри, взял моду чуть что наседать на дедушку, давление оказывать! Думаю я, как её намочить, чтоб не перелить да не расквасить в жижу!

— В офисе на подоконнике стоит распылитель воды для цветов.

— Прыскалка, что ли?

— Именно. Сейчас принесу, и набрызгай сколько тебе надо, с аптекарской точностью.

Феликс вышел, а Никанор так и остался стоять у стола, поглядывая то на чашки Петри, то на лежащий рядом кинжал.

Вернувшись, Феликс протянул распылитель Никанору, предоставив ему возможность самостоятельно увлажнять землю. Пару раз побрызгав в воздух и проверив, как работает поршень, старик придвинул чашку на край стола, чтобы больше вода никуда не попала. Смочив землю до нужной, по его мнению, кондиции, Никанор дал воде впитаться, после взял чашку и поднёс к подбородку. Пару раз вдохнув-выдохнув, старик поводил носом над чашкой, словно улавливал поднимающиеся вверх невидимые струи. На миг сквозь морщины проступило нечто звериное, волчье; глаза цвета лесного ореха пожелтели до янтарной прозрачности, а зрачки стали вертикальными.

Наблюдая за ним, Феликс отметил, что даже в краткие моменты частичной трансформации Никанор словно становится моложе и сильнее, а когда возвращался в исходное состояние, то снова прятался в морщины, очки и стариковское брюзжание.

Поставив чашку обратно на стол, Никанор развернулся к Феликсу и пожал плечами:

— Земля как земля. Песок, глина, чернозём. Будто ковшом её снизу доверху взбаламутили и сюда насыпали.

— И всё? Больше ничего?

— Ничего. А там чего такое? — указал старик на вторую чашку Петри. — Давай уж заодно разнюхаю.

— Позже. Там надо восстанавливать до жидкости. И не водой восстанавливать. Разнюхай-ка сам кинжал, может, на нём что-то любопытное сохранилось. Только не порежься.

— Поучи меня ещё!

Никанор положил мизерикордию на бумагу, взялся за лист с двух сторон, поднёс к лицу и слегка поводил из стороны в сторону, «раскачивая» запах. Полуприкрыв глаза, он пару раз глубоко вдохнул и произнёс:

— Мёдом пахнет… хотя нет… воском. И аспидом ещё.

— Что за аспид?

— Гадюка.

— А воск какой, можешь распознать?

Никанор снова покачал листом с кинжалом и ответил:

— От северных пчёл. Очень слабый след, еле слышный.

— Больше ничего?

— Ничего. И это-то, знаешь ли, мил человек, не всякой собаке по носу! Волк и тот вряд ли разберётся! Только я посильнее в этом деле буду!

— Понимаю, ценю и уважаю. Ты ценную информацию добыл.

В этот момент дверь приоткрылась, в кабинет заглянул Сабуркин и доложил, что на проводе Анатолий.