Открой меня! Нереальная проза

Галина Долгая

Тонка грань между явью и нереальным миром. Сны открывают портал в иное. Видения предсказывают будущее. Артефакты завораживают тайной. Чужой разум исследует душу. Рассказы-размышления, серьезные или веселые, о прошлом или о будущем. Открой книгу, но будь осторожен: за обложкой поджидает тайна!

Явление Нисабы

Сима спала, уютно свернувшись клубочком. Она витала в чертогах Морфея, но что-то извне мешало наслаждаться ночными фантазиями. Сима пошевелилась. Оставаясь на границе сна и яви, она почувствовала ломоту в боку; перевернулась на спину, но удобней не стало. Тогда она перекатилась на другой бок. В носу защекотало. Пыль?.. Сима не успела додумать, откуда в ее кровати столько пыли — она громко чихнула и села.

Глаза никак не желали открываться. Сима с силой сожмурилась и широко распахнула веки. Серое утро только-только проводило ночь, и уползающие хлопья тьмы волочились за ней, преследуемые нарастающим светом. Сима пошарила вокруг себя. Ладони трогали жесткую землю, покрытую пылью, песком и мелкими камешками. Присмотревшись, обескураженная женщина удостоверилась, что тактильные ощущения не врут: глаза тоже видят землю вместо кровати! Сон? Но все настолько реально, что трудно в это поверить.

— Саша, — имя мужа едва пробралось сквозь сухое горло. Сима покашляла и позвала громче: — Саша!

В тишине все более светлеющего утра послышалось птичье всхлипывание, совершенно не похожее ни на голос мужа, ни на его посапывание. Сима не на шутку встревожилась.

— Что это? Господи, что это такое?.. Саша, Саша, ты где? — она перешла на шепот.

Сон, казалось, окончательно развеялся, но декорации не изменились. Нежная заря окрасила горизонт в размытый пурпур. Зашевелились потревоженные утренним ветром сухие кустики трав. Вся земля вокруг них была потрескавшейся. Такыр! Сима видела такую почву — и не раз! — в экспедициях, которые проходили в пустыне. Кривые разломы, смыкающиеся под разными углами, образовывали на сухой глине геометрические узоры. «Черт с ними, с узорами! Что происходит? Где я?» Разум Симы бунтовал, а сердце сжалось от страха. Она медленно поднялась, озираясь по сторонам.

Между тем из-за далекого горизонта выкатилось солнце. Посветлело. Сима юлой прокрутилась то в одну, то в другую сторону, ошарашено оглядывая окрестности. С другой стороны от солнца поблескивала лента реки, окантованная зеленью прибрежных зарослей. А совсем рядом, словно ниоткуда, выросла высокая стена. От нее донесся скрип раскрывающихся ворот, разноголосье людей и вьючных животных, и в облаке пыли, поднявшейся над темным проемом, Сима увидела толпу. Издали люди походили на привидения: белые мешковатые одежды, легкая поступь. Сима потрогала свою рубашку. Светлая, с мелкими букетиками полевых цветов по всему полю ткани, она едва доходила ей до колен и к тому же была испачкана пылью, в которой Сима только что повалялась. Отчаянно хлопая себя по бокам, она принялась сбивать пыль. И вдруг встала столбом, бессильно опустив руки.

— Что я делаю-то? Кому какое дело до того, чистая я или грязная? Я же в ночнушке! И… куда спрятаться-то? Эти люди идут прямо на меня!..

Сима припустилась к реке. Больше спрятаться негде! Оглядываясь, она увидела, что люди тоже повернули к реке, и едва не упала, припав на одну ногу. Острая боль пронзила ступню! Сима уселась и подцепила свою ногу, разворачивая голеностоп. Колючка торчала в самом нежном месте подошвы.

— Что ж делать-то, что делать?.. — причитала Сима, вытаскивая колючку и отчаянно пытаясь понять, что происходит.

А люди подходили все ближе. Уже четче различались голоса. Мужские падали короткими фразами, женские звучали наброском мелодии. Музыка речи нарастала, в нее вплеталось блеяние овец, приглушенный топот десятков ног и копыт. И вдруг резкий вопль осла раздался прямо над головой. Сима пригнулась, закрыв уши и боясь оглянуться. Вопросительный тон, толчок в спину. «Это ко мне». Она повернула голову. Освещенный сбоку, перед ней стоял босой парень в короткой рубашке. Волосы до плеч, в руке прут. Им он и ткнул скорчившуюся женщину. Ушастая голова осла маячила рядом. За ней виднелась другая — пожилого мужчины. Ореол пышных волос, просвеченных пучками солнечных лучей, придавал ей вид божества. Но черты лица, едва различимые из-за света, бьющего в глаза, показались Симе знакомыми. Она торопливо встала и, не обращая внимания на парня, что-то спрашивающего у нее, подалась к тому мужчине. Осел переступил вбок, освобождая дорогу, свет изменился, и лицо того человека стало ясным, как на картине. Крупные черты, огромные глаза, седоватые волосы волнами прикрывают уши и шею, лоб открыт… «Это же… Это же…» — Сима едва не задохнулась, узнавая в незнакомце профессора археологии, который читал им лекции в университете. Но профессор еще лет десять тому назад был куда старше этого человека. И комплекция… он так похудел за это время?..

— Вы… это вы, Александр Матвеевич?.. — в вопросе прозвучала вся неуверенность и обескураженность, но была в нем и надежда. Ведь кто-то должен объяснить, что происходит!

— На каком языке ты говоришь, женщина? — глубокий голос, спокойный, но заинтересованный. Мужчина подошел к растрепанной незнакомке, беспорядочными движениями, поправляющей грязную рубаху из тонкой ткани. Такой необычной ткани, подобной которой не носят даже женщины-аристократки. — Кто ты? — он изучал Симу, вглядываясь в ее лицо, осматривая фигуру. Никаких украшений, волосы и кожа светлые, глаза небесные. Эта женщина не из простых. Но почему она одна, без слуг и сопровождения, и в пыли? Догадка осенила: — Тебя кто-то обидел?

Сима поняла, что мужчина заинтересовался ею. В его голосе прозвучало участие, от этого появилась надежда, но как объясниться? Что это за язык, на котором он говорит?

— Я вас не понимаю, но прошу: помогите, пожалуйста! Я вообще ничего не понимаю, я спала, дома, проснулась здесь. Что это за место? Кто вы? — Сима тараторила, как сорока, но по выражению лица мужчины догадывалась, что зря! «Ну да, я же его тоже не понимаю», — внутренний монолог с самой собой шел параллельно ее сбивчивой речи, но остановиться Сима не могла.

Мужчина взял ее за руку. Он смотрел прямо в глаза. Ощущения человеческого тепла и взгляд — живой, настоящий! — окончательно развеяли надежду о страшном сне. Это реальность! Странная, непонятная ни уму, ни сердцу, но реальность! Сима расплакалась.

— Отвези ее в дом. Пусть женщины приведут ее в порядок, накормят.

Слуга склонил голову, а хозяин подвел незнакомку к ослу, жестом предлагая сесть на него. Сима поехала в город, который уже проснулся, а добрый мужчина один направился к реке.

Город ошарашил с первых шагов. Сима забыла о своей беде, только оказавшись за его стенами. Огромное озеро играло солнечными бликами. Женщины подходили к берегу и набирали воду в крутобокие и длиношейные кувшины, формой напоминающие фигуры своих хозяек. Черные волосы, скатанные валиком на затылке; металлические полоски поперек лба; браслеты на запястьях; амулеты на длинных шнурах, опоясывающих тонкие талии — ожившие фигурки шумерских жриц, которые Сима видела на иллюстрациях в учебнике истории древнего мира! Мужчины тоже в рубахах, но покороче, почти, как у нее. Сима натянула подол на колени. Осел торопливо переставлял ноги, а слуга сердобольного господина односложно отвечал любопытным соседям, с интересом поглядывающим на странную женщину.

Сима вдруг осознала, что она оказалась в далеком прошлом. Звучит фантастически — в прошлом! Но это было именно так! Она узнала стены дворца за озером, сосуды, стоявшие у домов. Только в одном месте были найдены подобные — без ручек и с длинными носами! — в Маргуше¹¹! Разум отказывался верить в реальность, но глаза не обманешь, хоть сколько раз сожмуривайся и приглядывайся!

— Я в Маргуше! — вскрикнула Сима и, опомнившись, прикрыла рот ладонью.

Слуга обернулся. Сима глупо улыбнулась, а мысли поскакали, обгоняя друг друга: «Мама родная… я не на раскопках, а в самом городе-храме! — восторг ученого потеснил страх. — О! Надо узнать, как этот город называется. Как называется храм с кельями, что еще?.. — Сима вспоминала лекции профессора Колесниченко и фотографии в его книге. — Слепые окна, расколотые черепки у алтарей, киоск в царском святилище… — Сима невольно обернулась в сторону дворца. Головы стражников торчали над башнями цитадели, а концы копий поблескивали начищенным металлом. — Кто ж меня туда пустит… — И тут пришло озарение: — А зачем я здесь? Да, зачем? Не знаю, какая сила сыграла со мной эту шутку, но ведь неспроста! Ведь я здесь для чего-то! Осталось понять, для чего и тогда… тогда я вернусь домой!» Сима вспотела от напряжения. Утерла лоб.

Осел, тем временем, остановился перед глухой стеной дома. Глиняная, беленая. Судя по размерам — дом не маленький. Значит, живет здесь не простой человек. Кто он, тот седовласый мужчина, похожий на Александра Матвеевича?

Слуга что-то крикнул. Сима превратилась в слух, пытаясь понять чужую речь, разобрать хоть какие-то слоги, звучание слов. Это важно — услышать музыку языка, как говорил Саша. Но пока ей это не удавалось. Отрывочные фразы не складывались в мелодию.

В открытом дверном проеме появилась молодая женщина. Лет двадцати, она напомнила Симе ту, профиль которой был изображен на сохранившейся детали мозаики из царского погребения: крупный нос с горбинкой, огромные подведенные глаза, пухлые губки. Красавица! Кто она? Жена того господина или служанка? Сима решила, что жена. На женщине позвякивали браслеты, бусы из сердолика украшали тонкую шею, в волосах виднелась головка заколки. Сима пригляделась: скорее всего — серебряная, какое-то животное… джейран?

Слуга что-то сказал. Женщина изменилась в лице. Подошла вплотную. Что-то спросила.

— Я не понимаю, — Сима доброжелательно улыбнулась, но ответной улыбки не дождалась. — Меня зовут Сима, — помолчав, она подождала от хозяйки дома какого-то ответа, но та тоже молчала и в упор разглядывала ее. — Си-ма, — повторила Сима по слогам.

«Мозаичная красавица» кивнула и, гордо приподняв подбородок, промолвила пару слогов. Сима уловила первый: «ше». А дальше то ли «ру», то ли «роу». И вдруг ее осенило:

— Шеру! Шеру… в аккадском было похожее слово… это… это… заря, кажется.

Шеру не поняла радости странной гостьи, невесть откуда оказавшейся на пути ее господина ранним утром, но, выполняя его волю, она провела незнакомку в дом и помогла ей привести себя в должный вид.

В медном тазу маняще покачивалась вода. Шеру жестом пригласила умыться. Две служанки попытались стащить с гостьи грязную рубашку. Настойчиво отбиваясь от них, Сима убедила, что сделает это сама. Но все ее попытки выдворить любопытных за пределы комнаты не увенчались успехом. Как она ни настаивала, женщины не пожелали выйти во время ее омовения, а с неподдельным любопытством разглядывали ее и тихо переговаривались между собой. «Хорошо, что я перед сном нацепила рубашку, а не пижаму! Вот тогда у них глаза точно повылазили бы!» — Сима чувствовала себя неловко и злилась. Но женщины, казалось, не замечали этого. Как только она умылась, Шеру подала ей длинную салфетку. От ткани исходил запах свежести и тонкий аромат трав. А плотная полотняная рубаха так приятно скользнула по телу, что Сима улыбнулась от удовольствия. Жгут, скрученный из разноцветных ниток, опоясал талию, костяной гребень пригладил мокрые волосы. Длина волос удивила женщин не меньше, чем полосатое тело гостьи: бронзовое и белое на местах, сокрытых от солнца во время загара. Волосы же вызвали неодобрение.

— Да, да, короткие, жидкие, ну, это если с вашими сравнивать, а так у меня очень даже неплохие волосы, — оправдывалась Сима на осуждающие покачивания своих нянек, у которых густые волнистые волосы непонятно каким чудом держались на затылке или свисали до самых ног, скрученные в жгут.

Заколка, которую Шеру приготовила для чужестранки, не понадобилась. Бронзовой полоски на лоб оказалось достаточно, чтобы присмирить прямое «каре» до плеч.

Круглое зеркальце из бронзы было извлечено Шеру из каменной шкатулки с разными женскими штучками и подано гостье.

— Спасибо! — приноравливаясь то так, то эдак, Сима пыталась разглядеть себя внимательней, но только смутные очертания лица и части фигуры отражались в начищенном до блеска металле. — Эх, фотоаппарат бы! Где еще так принарядишься в духе жительницы бронзового века!

Абсурдность ситуации снова взволновала. Все хорошо, сейчас все кажется безопасным, относительно — ведь она не знает, кто тот человек, почему отправил ее в свой дом и что у него на уме! Но ей надо как можно быстрее понять, почему она оказалась во втором тысячелетии до рождения Христа именно в этом месте — в священном городе страны Маргуш!

Сима отдала зеркало и к недоумению женщин выбежала во двор. Несколько слуг сновали по нему, выполняя какую-то домашнюю работу. Сима не стала сосредотачиваться на быте. Ей надлежало узнать более важные вещи, как она считала, но для этого надо было выйти в город или хотя бы поговорить с хозяином дома. Поговорить… Как это сделать?!

Сима подошла к выходу из дома и выглянула наружу. Прямо перед ней возвышалась стена цитадели. Посмотрев влево, Сима увидела угловую башню. «Так, это один из углов стены, большое озеро было там, мы проходили его, значит, — рассуждала Сима, вспоминая схему городища, представленную на одной из лекций профессором Колесниченко, — это юго-восточный угол! — шальная мысль подогрела нарастающий азарт: «А не пойти ли посмотреть хотя бы Храм Огня?.. Он должен быть где-то там». Сима вышла из дверного проема и всмотрелась вдаль.

Неожиданно теплая ладонь прикоснулась к обнаженному плечу. Сима вскрикнула и обернулась. Перед ней стоял хозяин дома. Он был серьезен. В глазах — вопрос.

— Я только посмотреть, — проговорила Сима и попятилась назад, за надежные стены.

Навстречу господину вышла Шеру. Хозяин отчитал ее. Сима поняла это по его тону и обжигающему взгляду, которым Шеру одарила непоседливую гостью. Оправдываться не было нужды. Всем не угодишь! Главное, чтобы ее не заперли где-нибудь. А потому надо вести себя тихо.

Сима присела на завалинке в тени. Дом оказался большим, насколько Сима могла судить по длине его стен и просторному внутреннему двору. Поверхность двора была гладкой и тщательно выметенной и политой. «Как утоптали! — подумала Сима. — Интересно, специально или так получилось?» Глупые мысли… Просто сидеть было невмоготу. Сима ощущала потребность в действии, но что делать? Ни посмотреть город, ни поговорить с жителями не получается. Приметив сухую веточку, Сима подняла ее, повертела и начертила на глине палочку. Так, размышляя о том, как быть дальше, она написала свое имя, нарисовала рядом цветочек.

От очага в другом конце двора повеяло готовым мясом. Сима только сглотнула, как во двор вышли хозяин дома и Шеру. Женщина отводила взгляд, а мужчина улыбнулся и жестом предложил последовать за ними. Сима встала, но тут взгляд хозяина упал на ее автограф.

— Это сделала ты? — удивление стерло доброжелательную улыбку на лице господина. — Поистине необычная женщина! Ты владеешь писцовым искусством? Кто же ты?

Сима растеряно пожала плечами. И тут ее осенило! Она присела на корточки и начертила квадрат, потом вокруг него еще один, потом обвела их окружностью. С одной стороны обозначила ворота, а внутри большего квадрата изобразила сложную фигуру.

— Это ваш город, — показала она, — это ваш дом. Понятно?

Мужчина кивнул. Сима начертила небольшой квадрат внутри самого первого.

— Что это?

Пока хозяин собирался с мыслями, она на память расчертила изображенный храм с кельями множеством полосок.

— Леф, — позвала Шеру, — мясо стынет…

Сима перебила ее:

— Леф! Вас зовут Леф! Я — Сима! Очень приятно! Мне нужно побывать здесь, — она несколько раз ткнула в храм.

— Дом Спящих Богов? Ты бывала во дворце? — Леф озадачился не на шутку.

А Сима тем временем нарисовала Храм Огня, Песчаную башню. Леф присел рядом. Он пытался жестами объяснить свой вопрос, а Сима утвердительно кивала, давая понять, что ей надо попасть в эти места. Шеру внесла ясность в этот разговор: она проявила настойчивость и подняла своего господина, напомнив о готовом обеде.

День стремительно шел на убыль, а Сима так и не вышла в город. Но мысли о нем отошли на второй план, как только она попала в комнату, которую в ее мире назвали бы кабинетом. После обеда Леф пригласил свою гостью в святая святых — туда, куда даже Шеру заходила только, чтобы прибраться. В этой комнате Леф хранил свои чертежи и записи. На глиняных табличках разной величины были нанесены почти все здания и сооружения, которые он создал. Сима так и поняла: Леф и есть архитектор столицы Маргуша — города, который будущие археологи назовут Гонур-депе¹², а его жители именуют Святилищем Всех Богов. Сима скользнула пальчиками по сокровищам, которые так упорно искали археологи. Ведь наличие письменности придало бы Маргушу твердый статус мировой цивилизации. Но за сорок лет раскопок не было найдено ничего, хоть отдаленно напоминающее записи или чертежи. И вот, они перед ней!

С душевным трепетом Сима взяла одну табличку. Размером с две ладони, она оказалась довольно-таки увесистой. На застывшем куске глины ровными столбиками были процарапаны значки из палочек, так напоминающие шумерскую клинопись. Сима старалась запомнить хоть строчку, чтобы потом воспроизвести и расшифровать — она не сомневалась, что именно для этой цели она оказалась здесь!

Леф с интересом наблюдал за гостьей. Еще утром, когда он увидел растерянную женщину на дороге, он понял, что она не из простых. Когда же она начертала неизвестные ему письмена во дворе его дома, а за обедом отказалась от мяса, но с аппетитом вкушала фрукты и ячменный суп, он окончательно уверовал в свои предположения. Удивляло лишь то, почему она не говорит на их языке. Но ее сообразительности хватило, чтобы они поняли друг друга, и Леф выполнил ее желание — показал свои труды, бережно хранимые в его библиотеке. Но что дальше? Зачем она явилась к нему? Что она хочет от него? Леф не торопил события. Она даст понять, чего желает!

Сима рассматривала таблички одну за другой. Голова шла кругом от лавины информации, но ученый до мозга костей, Сима упорно перебирала таблички, подолгу изучая каждую — что-нибудь да запомнится!

Когда слуги принесли светильники, Сима с ужасом осознала, что день закончился, а она все еще здесь. И тогда в голову пришла отчаянная мысль! «Стащу хоть одну табличку и убегу!» Нет, нельзя! Кто поверит, что она с Маргуша, если просто так взять и принести ее в институт археологии?! Никто! Что тогда? Остается одно: закопать таблички в таком месте, где они пролежат в целости и сохранности почти пять тысяч лет, а потом она, Сима, покажет это место. Да! Это именно то, что надо сделать! Но как? Надо чем-то копать. Да и вынести таблички не дадут. Вон, сам хозяин на минуточку не оставляет. Сидит на своем стуле и буравит взглядом. Остается одно: убедить его самого сделать это!

— Леф, я бы вам столько рассказала, если бы мы понимали друг друга, — издалека начала Сима, но осеклась. — Если бы… мда.

Она взяла две таблички — одну с чертежом, другую с колонками клинописи. Потрясла ими перед архитектором.

— Это — очень ценные артефакты! Их надо спрятать, понимаете?

Леф не понимал. Он ждал действий. И Сима не обманула его ожиданий. Она присела и, как собака, принялась шаркать по полу пальцами, не спуская с архитектора вопросительного взгляда. Потом положила таблички и изобразила закапывание.

— Понимаете?

Закопать чертеж Башни Связи Небес и Земли вместе с записями наблюдений за разливом Мургаба? Этого она хочет? Леф кивнул в ответ, хотя не понял, зачем это все.

Сима обрадовалась.

— Идемте!

Она взяла еще несколько табличек и нырнула в дверной проем. Леф последовал за ней.

— Возьмите какую-нибудь ткань и… тот ларец, который у Шеру! Не понял. Ладно. Сима подошла к Шеру, как верный пес, ожидающей своего господина во дворе.

— Дай ткань, — прижав таблички к животу, свободной рукой Сима потеребила свою рубаху. Шеру поняла ее по-своему. Она принесла уже выстиранную и высушенную рубашку Симы. — Ладно, и это сойдет. Вот удивятся наши, когда откопают мою ночнушку! — Сима хихикнула. Шеру выпучила глаза. — Не обращай внимания, это нервное. А, все равно ничего не понимаешь.

Сима завернула таблички в свою рубашку и пошла в угол двора. Слуга осветил его факелом.

— Здесь ройте!

Леф выполнил все, что потребовала женщина. Таблички положили в каменную шкатулку Шеру, хоть она и не хотела отдавать ее. Шкатулку бережно опустили в яму и закопали. Сима сама утрамбовала землю.

— Все. Получилось почти напротив юго-восточной башни цитадели. Думаю, найду. На плане городища этот дом обозначен. Стены сохранились! Леф, вы даже не представляете, ваш дом и все, что вы создали в этом городе, сохранилось! И это несмотря на то, что и дома, и храмы, и даже Песчаные башни построены из глины! Это ли не фантастика?!

Архитектор видел, что гостья довольна, и это радовало его. Значит, он сделал то, зачем она пришла в его дом. Значит, он может надеяться на благо, которым она может одарить его. Любуясь горящими глазами Симы, он сдержанно поклонился. Сима прослезилась.

Гостью уложили спать в отдельной комнате, которую украсили букетами спелых колосьев пшеницы. В больших чашах поставили груши и яблоки, рядом с ними — изящные сосуды с хаомой. Ложе устелили самыми мягкими циновками и шерстяными одеялами, сверху покрытыми новыми льняными тканями. Леф приказал слуге охранять госпожу всю ночь. И тот лег у порога, свернувшись калачиком.

Как ни тревожилась Сима, но мягкая постель, мерный стрекот цикад успокоили ее, и сон окутал все мысли тягучим туманом. Но как только первая птаха подала голос, мысли снова заворочались в голове и Сима проснулась. Она лежала, не открывая глаз, и прислушивалась: где-то стукнула дверь, собаки потявкали, машина прошаркала по мостовой, Саша всхрапнул… Саша?..

— Саша! — Сима вскочила на четвереньки и развернула мужа на спину, нависнув над ним, как горгулья.

— Что такое? Что случилось? — Саша хлопал ресницами, усиленно пытаясь преодолеть преграду, разделяющую сон и явь.

— Саша! Саша! — Сима упала ему на грудь и, всхлипывая, зашептала на ухо: — Где я была, Саша, как мне было страшно, я так боялась, что больше никогда не увижу не тебя…

Гостья исчезла так же, как и появилась — тихо и без предупреждения. Леф не удивился. А Шеру побледнела, когда услышала, кому она так неохотно прислуживала.

— Почему ты мне не сказал? — огромные глаза Шеру наполнились слезами, как озера Маргуша в половодье. — Теперь мне не вымолить прощение…

Шеру убежала. Сидя рядом с завалинкой, на которой еще вчера отдыхала богиня, Леф с благоговением рассматривал письмена, оставленные ею. Слуга подал еще сырую табличку. Острой палочкой Леф перенес на нее каждый значок записи и рисунок раскрывшегося тюльпана — одного из символов богини Нисабы¹³

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

11

Маргуш, Маргиана — древняя страна, в 2300—1500 гг до н.э. процветающая в дельте реки Мургаб в пустыне Кара-Кум

12

Гонур-депе — городище «Серый холм» (с туркменского) найдено археологом Сарианиди В. И. в 1972 году

13

Нисаба — в шумерской мифологии богиня урожая, позднее — богиня писцового искусства, чисел, науки, архитектуры, астрономии.