История моей семьи

Галина Долгая

Исследование родословной и истории семьи автора, дополненное фотографиями и документами, которые хранятся в семейных архивах.

Михаил Войтковский

Предполагаемая дата рождения — 1875—1885 гг.

Место рождения — Польша, предположительно, Краков

Дата смерти — 1937 г.

Место смерти — скорее всего — Ташкент

Похоронен — неизвестно

Национальность — поляк

Семья — жена (предположительно Анна), трое детей (Александр (1906 г.р.), Евгений (1906 г.р.), Анна (1911 или 1912 г.р.))

Фото нет

Внук Михаила Войтковского, Александр Александрович Войтковский пишет в своих воспоминаниях:

«Дед был очень живой, непосредственный, часто брал меня (внука, это происходило в Ташкенте) на руки, давал гостинцы. Но я его почему-то боялся».

«Дед был грамотным по тем временам, был высококвалифицированным слесарем-сборщиком на заводе — судостроительном (в городе Николаеве)».

Как попал поляк на Украину неизвестно. Судя по датам рождения детей — его старший сын Александр (мой дед) родился в 1906 году, дату рождения Михаила можно отнести к 1875—1885 годам.

«В 1937 переехали в Ташкент (семья сына Михаила — Александра Михайловича). На „Сельмаше“ работал мой дед (Михаил)… За что-то деда выслали из Николаева (никто не мог мне этого сказать, не знали). Вероятно, сначала он жил не в Ташкенте. Затем в Ташкенте.… Из Ташкента он исчез, куда и когда не знаю и спросить не у кого. Вроде бы его опять выслали дальше. И он неизвестно где умер».

Речь идет о 1930-х годах. В истории СССР — это время усиления репрессий, Большого Террора (термин введен в 1968 году английским ученым Р. Конвестом). Органы ГПУ (Государственное Партийное Управление) чистят не только слой интеллигенции, духовенства и крестьянства, но и рабочий класс.

В 1926 году в Уголовном Кодексе РСФСР было расширено понятие контрреволюционного преступления и введено определение «лицо социально опасное». В категорию социально опасной личности проходили все, кто невзначай осуждающе высказался в адрес партии, или в сердцах выразил свое недовольство нищим бытом, голодом, или того хуже — осудил действия партийных органов. Также сюда попадали люди, имеющие контакты, как дружеские, так и случайные, с ранее репрессированными. Судили быстро. Работали так называемые «тройки», которые имели большие полномочия — три представителя власти выносили приговор, основываясь на доносах и показаниях ранее осужденных, взятых с пристрастием.

В Тройку входили: Первый секретарь обкома партии или из ЦК, начальник местного отдела НКВД (Народный Комитет Внутренних Дел, создан в 1933 году на базе ОГПУ), прокурор. Это было в 1934 году.

Еще одно обстоятельство имеет важное значение в установлении причины ареста Михаила — обострение отношений СССР — Польша. История 1920-30-х годов пестрит сообщениями о территориальных разборках Польши с СССР и Германией, которые начались еще в Первую мировую войну. В 30-е годы ОГПУ «выявляли» польских шпионов и арестовывали подозреваемых.

В то же время, в 1933—1936 годы, предшествующие началу Большого Террора, приговоры стали «мягче» — чаще приговаривали к ссылке и меньше расстреливали.

Михаил работал на судостроительном заводе рабочим, был грамотным, по национальности — поляк. Возможно, где-то он неосторожно высказался о действиях органов или уровне жизни народа. Кто-то мог указать на него как на «чуждый элемент в среде рабочего класса».

Исходя из вышесказанного, можно предположить, что Михаила Войтковского арестовали и выслали в Среднюю Азию. Возможно, на исправительные работы на одну из Великих строек.

В те времена в Средней Азии строили ирригационные сооружения в бассейнах Аму-Дарьи, в Ферганской долине. Там, в основном, работали заключенные. Строили также заводы и фабрики. В довоенные годы в Узбекистане было построено 500 промышленных предприятий, в том числе и завод Сельского машиностроения, который был основан в 1927 году как Центр ремонтно-механических мастерских Главхлопкома, а в 1931 году на базе мастерских построен машиностроительный завод «Ташсельмаш» имени К. Е. Ворошилова.

Ближе к 1937 году, когда в результате массовых арестов специалистов по всей стране, работать на заводах и фабриках стало почти некому, производство, как и сельское хозяйство, пришло в упадок, срочно стали возвращать ссыльных, числящихся как «высококвалифицированные».

Возможно, Михаила перевели из лагеря или с одной из строек в Ташкент, где как раз нужны были хорошие специалисты на заводы. Таким образом, он оказался на заводе Сельского Машиностроения, о чем в своих воспоминаниях и говорит мой дядя Александр Александрович.

Скорее всего, жил он на правах поселенца, в бараках, находящихся поблизости от завода. На это наводит факт его женитьбы и свободного перемещения по городу, о чем в своих воспоминаниях пишет его сын Александр.

В1937 году Михаила снова арестовали и, возможно, расстреляли или отправили в лагеря, откуда мало кто возвращался, а учитывая, что он был достаточно пожилым человеком к концу 30-х (50—60 лет), то он мог умереть в лагере. Потому и исчез из поля зрения родных.

В Ташкенте в те годы каждый день расстреливали десятки людей. Среди них те, кто был арестован при проведении «национальных операций» — одному из направлений Большого Террора.

В Книге Памяти Узбекистана (вторая книга из трех) приведены такие цифры:

Среди арестованных было узбеков — 2361 человек, русских — 462, тюрков — 31, немцев — 20, поляков — 12, харбинцев — 19, афганцев — 3, китайцев — 3.

Возможно, среди 12-ти поляков был и мой прадед. К сожалению, саму Книгу Памяти я не смогла отыскать в открытом доступе и потому не видела фамилий репрессированных.

Расстрелы (по устным свидетельствам жителей, чьи дома стоят на другом берегу канала) проводили ранним утром на берегу канала Боз-су в тот момент, когда мимо проходил поезд. В то время это был край города, недалеко от тюрьмы, в которой содержали арестантов (позже на том месте была построена трикотажная фабрика «Юлдуз»).

Сейчас это совсем недалеко от центра, рядом с проспектом Амира Темура. В 2001 году там воздвигнут Мемориал Памяти жертв репрессий.

Остается добавить, что в Ташкенте Михаил женился второй раз, и его сын Александр упоминает жену отца в своих воспоминаниях как мачеху. Нравилась она ему или нет, не понятно. Ясно одно, что отец и сын с семьей (Александр Михайлович с женой Анной Семеновной и детьми — Александром, Валентиной и Владимиром), общались.