Битва экстрасенсов. Алька и её друзья

Галина Дмитриевна Вильченко

Маленького Димку не забрали из детского сада, и Аля взяла мальчика к себе. Оказалось, что на мать напали, и она в тяжёлом состоянии в больнице, а отец не вернулся из командировки. А потом и сам Димка пропал. И Аля отправляется на его поиски. Она не только находит мальчика, но узнает тайну своего отца.

Глава 7

Сон не шёл к Але. Стоило ей закрыть глаза, и она видела Димку, он плакал и протягивал к ней ручонки. Алька встала, пошла в прихожую, взяла свою сумку, в которой лежал альбом семьи Кудриных, и снова зашла в комнату, выделенную Володей ей для ночлега. Вообще-то, это была комната его сына Юрки, но парень уехал на экскурсию в Новгород, вот Владимир Юрьевич и предложил Але переночевать в ней. Аля включила настольную лампу, вытащила альбом и принялась рассматривать фотографии. На первой странице большая свадебная фотография. Павел в темном костюме, белой рубашке, без галстука, ворот рубашки расстегнут. Лицо обрамляли длинные, слегка вьющиеся темные волосы, весёлые и даже слегка хулиганистые глаза смотрели прямо в объектив камеры. Павел обнимал Веру. Девушка была в белом платье, распущенные длинные волосы украшал венок из белых цветов. Паша и Вера были такие молодые, счастливые и довольные жизнью, что Аля невольно улыбнулась. На фотографиях у Павла и Веры менялись прически, одежда, Павел заметно взрослел и из хулиганистого парня превращался в зрелого мужчину. Изменилась и Вера: из юной девушки она превратилась в женщину, миловидную и привлекательную. Но остался прежним их взгляд: весёлый, уверенный и довольный. Вот общая фотография — Павел, Вера и Димка. Судя по всему, снимок сделан совсем недавно. Аля перевернула его и прочитала: апрель, 1978 год. Сама не зная почему, положила эту фотографию в сумку, и стала дальше рассматривать альбом. Незаметно, она уснула.

Утром разразился гром, несмотря на яркое солнце за окном. Владимир Юрьевич, зайдя к Але предупредить, что уходит на работу, обнаружил альбом.

— Что это? — спросил он голосом, интонация которого не предвещали ничего хорошего.

— Фотоальбом, — ответила Аля и натянула одеяло на пол-лица, оставив только глаза.

— Значит, ты прихватила его из квартиры Кудриных? Это за ним ты лезла? Что молчишь? Отвечай, когда тебя спрашивают!

— Володя, чего ты так нервничаешь? Да, я взяла альбом, случайно. Чтобы искать Димку, нужна его фотография…

— Что ты собираешься делать? — тихо, но зловеще спросил Гришаков.

— В настоящий момент я хочу встать с кровати, пойти в ванную, принять душ, почистить зубы, — рассердилась Аля. — А ты стоишь тут, как столб фонарный! Потом я хочу выпить чашечку кофе и съездить домой. Мне можно домой? Или я теперь должна быть под твоим зорким оком всё время?

— Да, должна! Домой поедешь с Ермаковым, возьмёшь необходимые вещи и вернёшься назад.

— Час от часу не легче! — возмутилась Аля. — Буду делать, что хочу, а если будете меня преследовать, напишу на вас анонимку Тихонову. Скажу, что ко мне пристаете, — Аля замолчала и боязливо посмотрела на Владимира Юрьевича. Его глаза метали молнии, с губ готов был сорваться гром. Аля вздохнула и тихо закончила:

— Как к женщине пристаете…

— Что?! — взревел Гришаков. — Ты меня шантажировать решила?! А ну, собирайся!

— Куда? Ещё рано, сегодня же воскресенье.

— В тюрьму, голубушка! Надо было тебя ещё вчера посадить в КПЗ, да пожалел, думал, поймёшь, одумаешься.

— Володя…

— Я тебе сейчас не Володя, а майор Гришаков, а ты для меня — гражданка Голубева, подозреваемая номер один в убийстве женщины. Не забудь и кражу личного имущества Кудриных…

— Неправда, я у них ничего не брала, — тихо возразила Аля.

— А альбом? Они тебе его сами подарили? Молчишь?!

Аля испуганно посмотрела на Владимира Юрьевича, потом накрылась одеялом с головой и зарыдала. Гришаков смотрел на подрагивающее одеяло, и чувствовал, что опять не сможет остудить её сыщицкий порыв, а значит, придется её контролировать. Конечно, засунув Альку в КПЗ, он избавит себя от головной боли, но вот посадить её у него рука не поднимется. Он подошёл к кровати и уже было совсем собрался похлопать её по плечу и успокоить, как вспомнил бледное лицо и окровавленную грудь. Как же они тогда испугались за неё! Вспомнил брата Егора, потерянного во время войны и найденного благодаря Альке. Вспомнил, как уезжая, Кирилл ночью заехал к нему и попросил присмотреть за ней. Она стала для него такой же родной, как Лариса, Юрка, Галка. И он не мог допустить, чтобы ей угрожала хоть маленькая толика опасности.

— Перестань рыдать, — жестко сказал он. — Даю тебе тридцать минут на водные процедуры и завтрак.

Владимир Юрьевич ещё раз бросил взгляд на одеяло, под которым рыдала Аля, и вышел из комнаты. На кухне сидела Галка, подперев голову руками, и хмурилась.

— А что прикажешь мне делать? — виновато спросил Гришаков племянницу. — Я же переживаю за неё!

— Дядя Володя, ты должен её пожалеть, — тихо сказала Галя. — Мы же одна семья и должны друг другу помогать.

— Знаю, Галочка. Вот посидит твоя тётя Аля в КПЗ, остудит свой пыл, и не будет лезть, куда её не просят.

Галя ничего ему не ответила, а вышла из кухни и прикрыла за собой дверь. Гришаков поставил чайник на огонь и подошёл к окну. Он лихорадочно соображал, как ему поступить с Алькой. Время шло, а она всё не появилась ни на кухне, ни в ванной. Владимир Юрьевич посмотрел на часы, подождал ещё полчаса и пошел в комнату к Альке. Однако кровать была аккуратно заправлена, самой девушки в комнате не было. Не было её ни в ванной, ни на кухне, ни вообще в квартире. Владимир Юрьевич без стука влетел в комнату к племяннице.

— Где она? — спросил он.

— Ушла домой, — спокойно ответила девочка.

— Как ушла? Я же дверь закрыл на ключ, да и не слышал я, чтобы дверь открывали или закрывали.

— Дядя Володя, ты сам виноват! Зачем тётю Алю тюрьмой пугал? Вот она обиделась и ушла.

Гришаков подозрительно посмотрел на девчонку, махнул рукой и подошёл к телефону, чтобы звонить Ермакову. Однако снова потерпел неудачу — телефон не работал. Выругавшись про себя, он заглянул к Гале, приказал ей сидеть дома и направился к двери. Но открыть замок не смог.

— Галина, а ну, иди сюда! — крикнул он.

Галя робко выглянула из своей комнаты.

— Чтобы через минуту дверь была открыта, иначе это воскресенье ты запомнишь надолго, — тихо сказал Владимир Юрьевич.

Галя посмотрела на часы, потом перевела взгляд на дядю Володю.

— Сегодня же воскресенье, зачем тебе куда-то уходить? Давай проведём день вдвоём. Дядя Володя, ты так редко дома бываешь, мы скоро забудем, как ты выглядишь, — бросив опасливый взгляд на своего любимого дядю Володю, девочка осеклась и вжала голову в плечи. Лицо его побагровело, прищуренные тёмные глаза метали молнии, а руки медленно расстегивали ремень. Галя метнулась в зал, затем на балкон, но грозный оклик остановил её.

— Стоять!

Девочка застыла на месте, не добежав до спасительного балкона всего метра полтора. Он подошёл к ней, положил руку на плечо и подтолкнул ее к столу. Полные ужаса синие Галины глаза, понурые плечи и покорность, с которой девочка подставила спину пол его ремень, остудили пыл Гришакова. Вместо того, чтобы как следует выпороть своенравную девчонку, он откинул ремень, за плечи притянул её к себе и прижал к груди.

— Дядя Володя, она только хочет найти мальчика, — прошептала Галя в его грудь.

— Галочка, миленькая, ты пойми, тётя Аля может погибнуть, если будет одна искать Диму. Это работа милиции — разбираться с преступниками, а не тёти Али, и уж тем более не твоя. Я волнуюсь за неё!

— И ты не будешь сажать её в тюрьму? В тюрьме плохо, там темно, сыро и даже есть тараканы! А ещё там все время сидишь под замком и гулять, когда хочется, нельзя. А тюремщики издеваются над арестованными, бьют их, а женщин насилуют.

Владимир Юрьевич отстранил её от себя и удивленно посмотрел ей в глаза.

— Это ещё ты откуда взяла?

— Я в книге читала…

— Ох, Галина, сдается мне, не те книги ты читаешь. Поверь мне, никто тётю Алю обижать не будет, даже если мне, для её же благ, придется подержать некоторое время в КПЗ. Знаешь, что такое КПЗ?

— Знаю, не маленькая! Но тётя Аля не преступница, она просто хочет найти мальчика, а фотоальбом взяла, потому что хочет узнать их родственников и знакомых, а больше она ничего не брала, я сама проверяла, в сумке у неё больше ничего чужого не было.

Владимиру Юрьевичу снова захотелось взять в руки ремень и выполнить свое первоначальное желание выпороть девчонку, но раздался стук в стенку. Галя встрепенулась, освободилась из объятий дяди Володи и подбежала к телефону. Она переставила кое-какие проводки, и сразу же раздался телефонный звонок. Галя сняла трубку, послушала и протянула ее дяде Володе.

— Володя, не сердись, — услышал он голос Али. — И не волнуйся за меня. Всё, что я знала, я тебе рассказала. И что ещё узнаю, возможно, тоже расскажу, но только как Володе, а не как майору Гришакову, и как Алька, а не гражданка Голубева. Володя, я дома, хочешь меня арестовать, присылай за мной наряд милиции или группу захвата, добровольно я к вам не поеду, так что посадить меня ты сможешь только применив грубую физическую силу. Да и ещё, я сразу не поняла, а теперь, кое-что проверив, хочу тебе сказать, чтобы ты обратил внимание на одну из фотографий в конце альбома, это на ту фотографию, где группа мужчин сфотографирована возле костра. Версию, что Павел преступник, я исключаю. Когда ты внимательно посмотришь на фотографию, поймешь меня, — и Аля положила трубку.