Средневековая история. Домашняя работа

Галина Гончарова, 2014

Нет ни минуты покоя ее сиятельству графине Лилиан Иртон, некогда студентке-медику. Не успела домой вернуться – как кошмар начинается. Падчерица приехала и скандалы закатывает. Убийцы страшные бегают. Работорговцы пожаловали в гости. Сосед опять же подозрительный заявился. Королевский доверенный за каждым шагом следит. И со всем этим как-то надо справляться! Ну что ж… такая работа.

Глава 2

Свят-свят-свят…

Лиля так и не уснула. И даже не пыталась.

Болела рука, спина, колени… короче — все. А после истерики еще и горло.

Поэтому лицо в порядок она приводить даже не пыталась. Козе понятно — если его в три слоя штукатуркой не покрыть, ничего не скроешь. Ни красных глаз, ни отеков, ни… эх, не надо было плакать… А что она — не человек?

Не всегда же получается себя контролировать! Хватит и того, что никто не видел. А думать — что хотите, то и думайте. Мне на молитву надо.

Лиля напялила розовый балахон из тех, которые не продала и не перешила. Так лучше. С пастором надо искать общий язык. Так что вид должен быть традиционным. Это пока ей удавалось изворачиваться. Сначала разыграть истерику, а потом уехать. Вот пастор с ней и не пересекался. А ведь должен. Должен, потому как она самая крутая прихожанка в окрестностях. И денег с нее получить, и пример она должна подавать людям… Короче, никак им не разминуться. И это не поверенный мужа. Пастора травануть не выйдет. Да и удалось бы — следующий лучше не будет. Еще и пастор Лейдер… жиголо!

Других выражений у женщины не находилось. Но лучше уж это учесть. И не давать повода для приезда. А то, что священники между собой связаны, это и к гадалке не ходи.

Кстати, какое горе, какая беда — сильно заболел Ширви Линдт. Беднягу рвало, плющило и колбасило по полной. Всю ночь. Ему даже не до графини было — его наизнанку выворачивало. Он страдал.

Так что он на службу не поехал. Зато отправились все остальные.

Лиля окинула взором слуг вперемешку с учителями, поудобнее перехватила мелкую и уселась в карету. Храм был примерно в часе езды. Вот и считайте. Рассвет в шестом часу, выезжать надо в пять, даже раньше, а учитывая, что надо одеться и привести себя в порядок…

Мири посапывала в карете.

Эх, тяжко жить на свете белом…

Няньку Лиля брать не стала, мол, от нее потом воняет, и лук Кальма жрет без ограничений, так что няньке пришлось трястись на телеге, со слугами. Конечно, это ей не понравилось. Ну и пусть.

Переживем.

Слава Гиппократу, сегодня ночью все обошлось. Лиля приложила к лицу капустный лист, поплотнее завернулась в теплый плащ и подумала, что надо проверять всех приезжающих. Но как?

Ладно.

Лейсом сегодня же надо заняться. И так его додавить, чтобы он по струнке ходил. Для его типа людей такое страшнее динамита. В его отряде убийца. Он за него отвечал, поручился, и вдруг…

Но солдат надо бы проверить. И поселить вне дома. В деревне? Или на территории замка есть что-то типа казарм? Должно быть.

А ведь у нее в доме останутся учителя.

А к тем приставить вирман. И чтобы чихнуть втайне не могли.

Нет, так рано вставать она не согласна. Надо как-то поговорить с пастором. Пусть, что ли, службы в Иртоне проводит. Пару раз в неделю.

А почему нет?

А она оплатит ремонт церкви, ну и там что-нибудь еще хорошее. Главное, дать понять, что ее инициативы богоугодны. Потому как служанка Мальдонаи на церковь отстегивать не будет.

Ладно. Договоримся.

С собой Лиля везла подарок. Тот же самый. Перо и чернильницу. Хельке дал ей несколько штук про запас. Мало ли кому, мало ли что.

Пастору она выбрала не особо роскошный. Серебро, без украшений — нечего баловать.

В голове вертелись мысли о бумаге. Пергамент — невыгодно. Береста — несолидно. А вот если сделать бумагу… папирус. Из чего делали папирус?

Сорт камыша?

Вроде бы.

Ну тут вся округа в болотах и лесах. Послать, чтобы камыш нарезали? Почему нет. И попробовать поэкспериментировать. А там и на печатный станок можно замахнуться. Даже пусть на наборный. Все равно по местным меркам — это такое будет…

Ага, шашлык из тебя будет. Ты хоть головой думай.

Такие инициативы — и без согласования с церковью? Ай-ай-ай!

Или хотя бы с властями. Но власть-то тут она. А вот насколько? Толпа — животное. Управляемое инстинктами. Религиозность — как раз инстинкт.

С пастором надо искать общий язык.

Так, за размышлениями, Лиля и доехала до места. Надо было верхом ехать, ей-ей… Нет, ну как делались рессоры? Почему она не инженер?

Храм не впечатлил. Откровенная избенка. Только что в два этажа. А так…

Иконы внутри облезлые, свечи даже не употребляются, короче, принцип тот же, что и в России. Если храм находился на территории столицы или областного центра, священник откусывал неплохо. А если где-нибудь в деревеньке… Ну тогда посты соблюдать приходится. И лучше — все. Ибо на пожрать и то денег не хватает.

Нельзя сказать, что Лиля устыдилась. Или что у нее проснулась совесть. Еще чего!

Но как рычаг для давления она это отметила.

Пастор встретил ее на пороге.

Лиля механически совершала все положенные телодвижения, а разум холодно отмечал, что ряса старая, материя кое-где заштопана, да и щеки как-то у товарища не то чтобы сытенькие…

— Я рад видеть вас, ваше сиятельство.

— А я как рада, — соврала Лиля. — Может быть, вы уделите мне время после службы? Сейчас мне не хотелось бы отвлекать вас… Это надолго.

— Разумеется, госпожа графиня.

На том и сошлись.

Лиля послушно отдремала всю службу на скамейке. Да-да, хоть и не хотела, но глаза сами закрывались. Воздуха мало, он спертый, а нехватка кислорода так мозг отключает, что ой-ой-ой… Как это сочеталось с дикими сквозняками, шут его знает. Но одно только подчеркивало другое. Разогнать духоту у сквозняков шансов не было. А вот просквозить…

Лиля куталась в теплый плащ и мечтала об унтах.

И об анальгине с димедролом.

Мири посапывала рядом. Они обе заняли первую скамейку. Остальные толпились сзади, отсеченные бдительными вирманами. Ибо не по рылу крестьянам даже близко к ее сиятельству подходить.

Шут его знает, как бы сложилась беседа Лили и пастора. Но на помощь женщине пришла сама судьба. В виде дешевой местной лампочки. Плошка с жиром, в ней плавает фитиль — и горит. Правда, чадит и воняет, но это же мелочи!

Служба окончилась. Люди стали выходить из храма на воздух. И местный служка принялся тушить фитили. Графиня явно смущала его, он оглядывался, косился, спотыкался. И…

Из-под ног мальчишки метнулась мышь. Тот дернулся. Плошка и так висела выше его головы. Рука неловко взмахнула, и масло выплеснулось на стену.

Та вспыхнула, как олимпийский факел. Словно ее неделю керосином поливали.

— Берегись!!! — завопил пастор, бросаясь к ребенку.

Насовершать глупостей не дали вирмане, которые оперативно выкинули из храма Лилю с Мирандой, а затем и пастора с ребенком.

— Там кто-то еще остался? — мрачно посмотрел Олаф на полыхающую церковь.

— Н-нет… — пастора била запоздалая дрожь.

Лиля вздохнула. Не остался — и ладушки. Сгорела — и дважды ладушки. В такую церковь и свинью-то не поселишь. Надо бы новую строить. А то народ не одобрит.

Интересно, сколько это будет стоить? Лиля посидела еще пару минут, глядя на огонь, который даже и не пытались тушить — только окатывали водой соседние дома. Чтобы они не занялись. А пастор смотрел на огонь совершенно мертвыми глазами.

Еще бы. Вряд ли здесь священники в такой громадной цене. Приходы заняты, а бродить по дорогам или искать новый… Грустно это звучит.

Одной рукой пастор прижимал к себе служку, и Лиля отметила их сходство. Отец и сын?

Ладно. Она еще узнает.

Лиля поднялась с земли, почти сама.

— Пастор, я понимаю ваше горе. Но и вы поймите меня…

— Да-да… — Опустил голову пастор. — Моя церковь сгорела, а графство бедно. Эдор говорил мне об этом каждый раз.

— Эдор воровал все, что движется. А что не движется — продавал и тоже воровал, — огрызнулась Лиля. — Графство бедно, но на храм у меня деньги найдутся.

В карих глазах пастора загорелись удивленные огоньки:

— Ваше сиятельство?

— Да, я. Пастор, где вы живете?

— У нас была комнатка над храмом.

— Нас?

— Я и мой сын.

Лиля едва успела подхватить челюсть. Сын?!

Хотя… А чего она удивляется?

Жениться здесь запрещено только с ранга альдона. А если до того — плодись и размножайся, сколько влезет.

— Пастор, это ваш единственный сын?

— Да, ваше сиятельство.

— Угу. А жена?

— Мария умерла от родильной горячки два года назад. Ребенок тоже не выжил… девочка…

Лиля положила мужчине руку на плечо.

— Пастор Воплер, вы же понимаете, что нам надо ехать в замок?

— Ваше сиятельство?

— У нас есть два варианта. Я могу написать мужу. Спросить разрешения. Потом, пока письмо дойдет, пока он ответит… Или я могу просто выделить деньги на постройку нового храма. Ну и нормального дома для вас. Вы присмотрите за строительством, а пока поживете в замке.

— Ваше сиятельство…

Вздох был определенно благодарным.

— Как зовут вашего сына, пастор?

— Марк.

— А Марк, пока вы будете заниматься постройкой нового храма и нового дома, будет учиться вместе с Мири.

— Ваше сиятельство?

Его что — заклинило?

— Ну да. Супруг прислал с девочкой аж трех учителей. Какая им разница — одного ребенка учить или двух?

— Э-э-э…

— Мири не будет возражать.

Лиля посмотрела на Миранду, которая громадными глазами уставилась на горящую церковь.

Конечно не будет. Особенно если мачеха поделится кое-чем из своей бурной молодости. Вы никогда не пробовали подсунуть учителю в стол штук пять медведок? Они так забавно визжат. Учителя в смысле. Медведка — насекомое молчаливое.

А подбросить на батарею смесь анальгина с перекисью водорода? Как, вы не знаете, что получится? А зря. Там получается очень красивый белый дым. Часто не попользуешься — рассекретят, но несколько четвертных контрольных они так отменили…

Лиля усилием воли отогнала воспоминания и улыбнулась пастору:

— Я полагаю, что у нас должен быть храм. Большой и красивый. Лес я выделю. Людей тоже. И пусть стараются. Вы приглядите за работниками. А службы… Я считаю, что в замке должна быть своя часовенка.

— Ваше сиятельство!

— Да-да. Вы подберете место, скажете слугам, и они постараются. А предметы культа закажем через моих знакомых в Альтвере. Вы не будете против?

— Что вы, госпожа графиня! Что вы!!!

— Тогда предлагаю не ждать, пока догорит, а грузиться в карету.

— Э-э-э…

— У вас есть что-то, что вы хотели бы взять с собой?

— Все, что у меня было, осталось там, — кивнул пастор на горящий храм.

— Ага. Тогда по приезде я познакомлю вас с моей домоправительницей. Эммой. Скажете, что вам нужно. И у меня живут несколько девушек-швей. Они вам сошьют облачение. Да и ребенку одежда не помешает, в том числе теплая. Зима на носу.

— Ваше сиятельство, как я смогу отблагодарить вас за вашу доброту?

Лиля могла бы с ходу припечатать — не лезь в мои дела, и будем квиты. Но…

Она уже поняла, что это за тип священника.

И поняла, почему у него могли не сложиться отношения с прежней Лилиан.

Редкий зверь, называется «священник верующий умный». Надо сказать, омерзительное существо, искренне любимое своими коллегами только в ранге мученика. А во всех остальных случаях…

Они не выжимают деньги из верующих.

Не привлекают в церковь паству.

Не говорят людям то, что они хотят услышать.

И — о ужас! — отказываются от пожертвований на церковь в пользу школ и детских домов, которым больше надо.

И за что такого любить? Нет бы, как все приличные люди, доить паству и ездить на джипе. А он! Старается помочь людям. Идиот!

Обычно таких засылают куда подальше. Что, видимо, и случилось с пастором Воплером. Изыди, противный, и не мешай братьям по вере интриговать и стричь капусту.

Такую глушь, как Иртон, еще поискать.

А вот найти такого священника — громадная удача. Они действительно целители душ. Но с Лилиан Иртон он явно не ужился бы. А вот с ней…

— Позаботьтесь о душах людей, которые живут на моей земле. Это будет главной наградой.

Карие глаза блеснули восторгом.

И Лиля внутренне расплылась в улыбке. Так его!

Ты у меня еще с рук кушать будешь.

— Пастор, в моем замке есть много книг, в которых рассказано о деяниях святых. Возможно, вы выберете себе что-нибудь в подарок?

— Ваше сиятельство!!!

Фанатик. Честный, верующий… Надо вот только выяснить, чего больше, ума или фанатизма. Если ума — они с ним сработаются. Если фанатизма — тоже. Но надо быть очень осторожной.

— Пойдемте, пастор. Здесь нам пока делать нечего.

В толпе крестьян Лиля заметила Арта Видраса. И взмахнула рукой, подзывая мужика. Тот подбежал и согнулся в поклоне:

— Ваше сиятельство?

— Когда догорит — расчистить место. Будем строить новую церковь.

— Как прикажете, ваше сиятельство.

— Завтра пастор приедет посмотреть. А будете отлынивать, пришлю вирман с плетями.

Лиля почувствовала себя матерой феодалкой. Но нельзя иначе. И по-хорошему тоже нельзя.

Просто не поймут.

— Ваше сиятельство! — Арт рассыпался в уверениях, что все будет сделано, всенепременнейше, сразу же, как только, так и…

Лиля кивнула и в сопровождении вирман пошла к карете, ведя за ручку Мири. За ними с сыном шествовал пастор. Толпа послушно расступалась, и люди сгибались в поклонах.

Феодализм, чтоб его!

В замке Лиля поручила пастора с сыном заботам Эммы. А сама взялась за Мири:

— Малыш, ты как относишься к компании?

— Какой?

— Если будешь посещать уроки в компании Марка?

— Зачем?

— Как — зачем? Вдвоем же интереснее!

Взгляд Мири выражал сомнение. Лиля ухмыльнулась:

— Вот смотри. Если ты одна — учитель занимается только тобой. А если вас двое, то вам легче. Например, хорошие манеры, танцы… Вам будет с кем это отработать, разве нет?

Мири неуверенно кивнула. И Лиля усилила нажим:

— К тому же ты — будущая графиня. И ты обязана заботиться о тех, кто живет на твоей земле. А я вас буду еще учить драться. Вдвоем это интереснее, вот спорим, ты его победишь?

— Я?!

— А то кто же! Тебе надо с кем-то тренироваться. А побьешь его, и всех остальных тоже побьешь.

— Правда?

— Обещаю. Я тебя научу, как побить любого. Только видишь, я крупнее тебя. А отрабатывать удары надо с кем-то равным по весу.

Взгляд малявки выражал сомнение.

— Давай так. Мы попробуем. А не понравится, выгнать мальчика всегда успеем. Хорошо?

Мири кивнула.

Лиля довольно улыбнулась.

Пусть.

Во-первых, дети всегда лучше учатся в небольшой компании. Дух соперничества, если его правильно поддерживать, — это сила.

Во-вторых, она не врала насчет тренировок. Приемы надо отрабатывать на равном тебе сопернике. Мири девочка крупная, а мальчишка мелкий. Так что нормально.

И самое главное. Третье. Пусть Мири привыкает общаться с разными людьми. Будь она трижды графиня — не важно! Здесь люди делятся на господ и холопов, и это страшная инерция мышления. А если у Мири ее не будет, она сможет многого добиться.

Пусть учится относиться к людям по-человечески. И судить по их личным качествам, а не по происхождению. Да и вирмане скоро приедут. А Лиле хотелось бы, чтобы они остались. Лучший способ привязать к себе родителей — это дети. Пусть дети вирман учатся вместе с Мири, дерутся, играют. Когда-нибудь малышке понадобятся свои люди. И их не придется далеко искать.

Одним словом, ребенка Лиля убедила. А еще через час-полтора в дверь библиотеки, где она упорно записывала все, что помнит из фармакологии, постучался пастор.

— Ваше сиятельство?

— Да, пастор. Заходите.

Лиля быстро перевернула свиток, и теперь на нем красовалась история какой-то святой.

— Я пришел поблагодарить вас за прием.

— Эмма вас устроила?

— Да, ваше сиятельство. Хотя должен заметить — это необычно. Управляющий…

— Вы же знаете, пастор. Эдора загрызли волки. А замены ему до сих пор нет. Эмма же прекрасно справляется.

— Но она — женщина.

— И я тоже, пастор. Но, может быть, именно женщины, с их искренним желанием помочь всем страждущим и нуждающимся и нужны в этом мире? Альдонай создал мужчин и женщин так, что мужчины должны оберегать дом, воевать, защищать. А женщины обязаны сделать так, чтобы мужчина возвращался домой с радостью. Вот мы с Эммой и стараемся. Я понимаю, что это непривычно, но у нас просто нет выбора. Никто за нас ничего не сделает.

— Ваше сиятельство, а вирмане? Пираты, безбожники?

Лиля возвела глаза к небу:

— Да, пастор. Я знаю это. Но я полагала, что вы сможете привести их души к свету. Подумайте сами, если бы я их не наняла, они бы так и закоснели в грехе. А сейчас у вас есть шанс спасительно подействовать на их души.

Тоска вдруг грызанула с такой силой, что на глаза аж слезы навернулись. Пастор встревоженно вскинулся.

— Ваше сиятельство?

— Нет-нет…. Все в порядке… Ах, пастор, какое несчастье — этот пожар. Как хорошо, что вы у нас есть. Раньше я вас не ценила по достоинству, а вот когда случается несчастье, когда лишаешься ребенка…

Вместо ответа пастор осенил себя знаком Альдоная.

Лиля повторила за ним и принялась читать одну из молитв, которые хранились еще в памяти Лилиан. Молитва, кстати, так и называлась «Об облегчении страданий человеческих».

Пастор наблюдал за тем, как она молилась, и лицо его разглаживалось с каждым словом. Лиля заметила это и закрепила положительный эффект еще двумя молитвами.

Так держать.

Наконец пастор сотворил знак Альдоная, и Лиля поднялась с колен. Не молиться ведь на ногах! Хотя ушибленные во время драки с убийцей колени ныли нещадно. Ну да ладно. Перетерпим.

Во взгляде мужчины оставались еще сомнения. Ну да. Решительность, домоправительница, вирмане по дому бегают… И Лиля решила добавить:

— Прошу вас разделить мою скромную трапезу.

Судя по удивленной гримасе на лице пастора, он не ожидал от графини такой скромности. Овсянка, в которую она не положила ни меда, ни варенья, кусок сыра и стакан воды. Холодной, колодезной.

Есть не хотелось. Температура все-таки поднялась. Немного, но неприятно.

Самому пастору подали и мясо, и грибы, и яйца.

Несколько минут он смотрел на Лилю, а потом разродился:

— Дочь моя, вы проявляете похвальную умеренность.

Лиля опустила глазки еще раз. Может, проще и не поднимать? Точно, не споткнешься.

— Пастор, я не могу объедаться, когда на моих землях от голода умирают дети. Это страшно.

— Это…

— Это тоже после потери ребенка. Я должна вести благочестивый образ жизни, тогда меня простят за мои прежние грехи.

Глаза стали уже теплее. Так держать.

— Пастор, вы ведь не будете возражать, если Марк будет учиться вместе с Мири?

— Да, разумеется.

Еще бы ты возражал. Такая халява! Образование тут по цене брюликов.

— И в том числе учиться защищать себя.

— Ваше сиятельство?

Лиля сделала постное лицо. И рассказала про убийцу.

Пастор охал. Ахал. Ужасался. И под конец спросил:

— Ваше сиятельство, как же вы спаслись?!

— Божьим чудом, не иначе. Но ведь могли покушаться и на Мири. А девочка беззащитна. Мальчик тем более должен уметь защитить себя. Пусть занимаются вместе. Вирмане их поучат.

Сейчас это прокатило без возражений. Еще бы, на фоне таких новостей.

Лиля подумала, не закинуть ли удочку на тему своих целительских способностей, и… Мало ли, вернется муж, а она под крылышко церкви, но потом решила обождать.

Так она — графиня. Какая-никакая, но не быдло. А вот если она попадет под патронаж церкви…

Титулов там нет. Зато есть большие проблемы. На тему подчинения. И все, что она сделает, отойдет церкви. А в монастырь ей не хочется. Да и монастыри теми еще гадючниками были в Средние века. Проверять, так это здесь или нет, Лиле определенно не хотелось.

Так что мы постоим в сторонке. Главное — напоминать, что все ее идеи — это откровения свыше.

Лиля хлопала глазками. Она вновь уверяла пастора, что детям должно быть интересно вместе и учителя будут только рады учить двоих. Что хорошо бы устроить молельню в Иртоне — тут уже лед окончательно растаял, и пастор разулыбался ей. Конечно, он должен приглядывать за постройкой нового храма, но Лиля заверила его, что до конца стройки они поживут в замке. А еще она выделит карету, чтобы уважаемый пастор ездил каждый день туда и обратно. Ей-то здесь все равно ездить некуда, к чему карета? Вовсе даже она не нужна.

Так что пастора умаслили по полной программе. К концу завтрака он, кажется, уже был готов признать Лилю любимой женой Альдоная.

А ведь вирмане тоже приедут с детьми. Тем, конечно, «изячные» манеры не потребуются. Но танцами лучше заниматься в компании. Естественные науки, история, литература — это все пойдет на пользу.

Миранде нужны товарищи по играм. А сословные различия…

Пусть научится оценивать людей по мозгам. А там, глядишь, будет у виконтессы Иртон своя дружина… Пусть учится.

Ей полезно.

Не успела Лиля разобраться с пастором, как наткнулась на Марту.

Нянюшка смотрела с ужасом:

— Лилюшка! Да как же это!!!

Лиля сдвинула брови, припоминая, что не так.

— Что, нянюшка? Что-то случилось?

— Ласточка моя! — Марта всплеснула руками, по морщинистому лицу текли слезы. — Убийца этот… Да что ж это деется-то?! А я и не слышала!

— И хорошо. А ты и так переволновалась. — Лиля ласково обняла старушку за плечи, не обращая внимания на тяжелый запах. Она всех заставляла мыться, но Марту было не переделать.

— Да как же мне не волноваться?!

— Нянюшка, так ведь все в порядке. Я жива, здорова, ну и слава Альдонаю…

— Лилюшка, разреши, я в твоей комнате спать буду?

Лиля чуть не завопила: «Нет!!!»

Вот только няньки в спальне ей не хватало! Мало Кальмы за стенкой. А дальше что? Повесить табличку «Детский сад»?

А как скрывать свои упражнения? И свою писанину?

Лиля вообще решила стереть с пергамента старое и накорябать свое.

Постепенно, по ночам, пока никто не видит. А потом — а что? Вот все, что я делаю, все написано. Шла я по базару, тут меня Альдонай под руку толкнул, и приобрела я кучку свитков со старинной мудростью.

А вам что-то непонятно?

Ну так вас Альдонай и не посещал. Хотите — попробуйте. Залетите, а потом — с лестницы. И в горячку. На какое-то время вас это точно займет.

Но такой свидетель, как Марта, ей точно без надобности. Только отказывать надо деликатно.

— Нянюшка, тебе ведь тяжело будет. Давай мы так сделаем? Я тебя прикажу переселить поближе ко мне, в господское крыло. И будешь ты рядом со мной, но не в одной комнате.

— Лилюшка…

Лиля подняла руку, останавливая спор:

— Няня, там негде спать.

— Да я и на половичке у кровати прикорну…

— А потом будешь мучиться болями в спине. Няня, давай мы Джейми попросим, чтобы он тобой занялся?

С нянькой все было ясно. Сколиоз, простуда, искривление позвоночника… Массаж бы ей хороший… Может быть, она Джейми научит?

Надо подумать.

— Не доверяю я этому мальчишке.

— Няня, целитель он хороший. Разве ж я тебя дурному доверю?

— Молод он больно…

— А ты сходи, посоветуйся с ним. Не понравится, что он присоветует, так и делать не будем. А понравится — глядишь, и спине твоей полегчает. Да и ногам тоже.

Марта смотрела с благодарностью. А Лиля думала о грустном.

Марта знает ее очень давно. И наверняка видит происходящие в ней перемены. Это плохо. Она может что-то заподозрить.

Одно дело отмывать Иртон и избавляться от розовых платьев. Другое — развернуться во всю ширь, как она это сейчас делает. Но…

Марту любой ценой надо удерживать в союзниках. Пока она уверена, что Лиля — ее девочка и малышка, ей ничего не угрожает. Марта ее будет защищать от любого.

А вот если она уйдет. Или начнет распускать слухи…

Тут уж лучше сразу бритвой по горлу и в колодец. Марту, понятно, не себя. Ага, Лилиан Иртон в роли Доцента, спешите видеть. И вес у нее с Леоновым одинаковый. Полысеть осталось.

Но не хотелось бы. Все-таки старушка ее любит.

«Одно уточнение, — вмешался мерзкий внутренний голос. — Старушка любит не тебя. Она любит изначальную Лилиан Иртон. Дуру и истеричку. Она ее воспитала и во многом такой сделала. А вот тебя… тебя бабуся с удовольствием сдаст на костер».

Голос был абсолютно прав.

Лиля крепко обняла нянюшку, погладила по голове… И вдруг ей пришла в голову отличная мысль:

— Нянюшка, родненькая, ты не сделаешь для меня одну вещь?

— Какую, Лилюшка?

Такие мы, женщины, за ласковый взгляд да слово доброе…

— Не поможешь мне с Мирандой? Из меня ты настоящую графиню сделала. А ею и заниматься некому. Ты ж ее няньку видела?

Судя по поджатым губам, Лиля попала в цель. Видела.

Может, даже уже и сцеплялись. А если нет — так сцепитесь, я помогу.

— Нянюшка, я хочу, чтобы ты воспитывала Мири, как меня. Это ведь твое воспитание, если бы не ты, я бы в жизни такой умной не стала.

— Лилюшка, да силы у меня уже не те.

— А ты можешь и ее няньке приказать. Главное проследи, чтобы она все в точности выполнила, — Лиля коварно улыбнулась. — Я распоряжусь, Кальма твои приказания как мои выполнять будет. Да и у пастора нашего сын…

— А с ним что, Лилюшка?

— Они тут поживут какое-то время. Пока мальчик не поправится. Ты, наверное, уже слышала?

Марта закивала.

— А под твоим руководством и он обтешется, хоть сопли подолом вытирать не будет.

Марта довольно закивала. Лиля улыбалась про себя. Так вас, гадов!

Теперь Марта будет воспитывать Кальму. Кальма — интриговать против Марты. И на Лилю с Мири у них сил и времени просто не останется. А если что, подсунем им пасторского сынка. Пусть издеваются. Авось до смерти не заласкают?

Лиля довольно улыбалась, расписывая Марте все прелести командования новой нянькой. И старшей-то она будет, и самой главной, и без нее никуда.

Кальме она все попозже скажет, как увидит.

Это классика воспитания.

Если в доме живет кот, он будет гадить в тапки, драть диваны и шкодить. Как ни лупи. И лучший выход из положения — не выкидывать первого, а завести второго кота. Тогда они будут заняты друг другом. А вы понадобитесь только для того, чтобы кормить. Ну и чесать иногда. А так зверям интереснее будет друг с другом, а не с вами.

Иногда они будут пакостить. Но очень редко.

Вот это Лиля и провернула сейчас с Мартой и Кальмой.

Теперь вы есть друг у друга. А я буду заниматься делами.

Лиля пообещала нянюшке распорядиться насчет переезда и Кальмы и удрала. Якобы к пастору.

Да хоть куда бы!

Только отвяжись со своей заботой. Любить ты меня любишь, но ведь рассекретишь ни за медный грош. Я тебя тоже люблю. Но доверять тебе не смогу.

Мне больно и грустно, но я ведь не Лилиан Элизабетта.

Я другая.

Прости, няня…

Сплавив няньку, Лиля перевела дух и отправилась к Ширви. Предварительно накапав в кувшин с вином еще наперстянки и слабительного. Рвотное пока подождем, все ж таки ядовитое растение, а ей надо допечь мужика, а не угробить.

Ширви был бледен, печален и на графиню смотрел затравленным взглядом. Кстати, интересно, почему его устроили в господском крыле? Что, гостевых мало? Здесь ее территория, в крайнем случае Миранды, Лейфа с Ингрид сюда можно пустить, хотя они откажутся. А учителей и всю эту присланную шушеру надо бы куда подальше… Но почему-то его поселили тут. Хотя Тариса — в гостевом крыле.

Почему? Надо узнать у Эммы.

— Как вы себя чувствуете?

Ширви принялся жаловаться слабым голосом. Сердце бьется, понос открылся, рвота опять же… Короче, мужик собирался помирать. Лиля вздыхала, поддакивала ему, сочувствовала и ощущала себя натуральным крокодилом. Сама травлю, сама сочувствую, сама лечу?

Ну в первом она не признается, а последнее можно исключить.

Лечить Ширви Лиля пока не собиралась. Наоборот — довести его до состояния нестояния, запугать так, что он без нее и Джейми чихнуть бояться будет, прочитать-таки письмо от супруга, а там и использовать товарища на свое благо, чем черт не шутит?

— Я думаю, вам надо лечиться, — взяла быка за рога женщина, когда ей надоело закатывать глазки. — У меня есть хороший травник. Джейми Мейтл. Он хоть и молод, но весьма опытен.

Ширви энтузиазма не проявил:

— А докторус Крейби?

— Я его выгнала из Иртона. Есть деревенская знахарка, но лучше Джейми не найти. Я его переманивала из Альтвера не просто так, он умница несмотря на свой возраст. Потомственный травник.

В таком состоянии Ширви был весьма неустойчив. Так что согласие Лиля имела уже минут через двадцать уговоров. Джейми зайдет сегодня вечером. Ширви должен лечиться. Обязательно. А хозяйство…

Да все будет в порядке! Обходились же как-то до сих пор?

— Неизвестно, что скажет господин граф, — вздыхал Ширви.

Но Лиле было чем крыть.

Разве он сможет обойтись без своего верного слуги? Лиля бы не смогла. Точно.

Ширви ведь такой умный, такой преданный господину, ему доверено и проверить, и отчитаться сразу по возвращении, граф ценит его доклад, несомненно.

На лесть Ширви повелся. И сообщил, что граф Иртон отправился с посольством. Зиму они проведут в Уэльстере. А потом, как станет возможно путешествовать, отправятся в Ивернею.

Так что доклад слегка подождет. Ширви отправит его в Уэльстер с нарочным. И дождется распоряжений от графа.

Лиля довольно улыбнулась.

Что ж. Кажется, супруга раньше следующей осени не будет? Потому что пока туда, пока сюда, пока еще там…

Я буду так страдать без своего мужа! Подушки слезами залью. А слез не хватит — соленой воды добавлю. Каждый вечер по ведру проливать буду. Мне его так не хватает…

Кстати.

Лиля минуты две поборолась с собой, а потом не удержалась и поинтересовалась, знает ли Ширви всех, кто входит в состав посольства?

Ширви знал. Не всех, но многих. Очень многих.

И постепенно выяснилось, что туда входит некая Аделаида Вельс. В числе «придворных дам ее высочества».

Кулачки сжались сами собой. Вот как?

Дражайший супруг таскает за собой свою шлюху, а родная жена — загибайся в глуши? Прислал писульку ей, указания управляющему — и свободен?

Конец ознакомительного фрагмента.