Средневековая история. Граф и его графиня

Галина Гончарова, 2020

Это версия истории, в которой граф Иртон остается жив и здоров. Переписано по просьбе издательства. Интриги, расследования и счастливый финал сохраняются в полном объеме. Содержит нецензурную брань.

Глава 1.

Первый узел

— Ваше сиятельство?

— Да, лэйр Ганц?

— Мои ребята кое-что мне донесли.

— И что же?

— Готовится покушение на вашего стеклодува.

— Вот как?

— А как Вы хотели, госпожа? С остальными Вы кое-как урегулировали, но стеклодувы сильно обижены, поэтому…

— Пакостить будут. Это ясно. Кто, где, когда?

— Он у нас мальчик молодой, увлекающийся, а у них есть тут одна вдовушка в пригороде Лавери… отсюда минут сорок ходьбы, если быстро.

— Ганц, Вы что-то придумали?

— Да, Лилиан.

Наедине они уже давно решили обращаться друг к другу по именам. Ради экономии времени. Да и… если уважаешь человека — титул не так важен. Это было верно и для Ганца, и для Лилиан.

— Вот смотрите. Вдовушка живет здесь. А по дороге его очень удобно схватить, похитить, в мешок — и на коня.

— Допросить?

— Предполагаю, что да. Разговорить, а потом уничтожить, выведав секреты.

— Сволочи.

— Лилиан?

— Излагайте Ваш план, Ганц.

Мужчина и женщина обменялись кровожадными улыбочками. Церемониться никто из них не собирался. Кто к нам с мечом… классика? Жизнь!

***

Проводив начальника СБ, Лилиан Иртон посмотрела в окно. В темном стекле отражалось нечто, радующее глаз. Даже весьма радующее. Ну, она и усилий для этого прикладывала более, чем достаточно.

Как пелось в песне: «так уж бывает, так уж выходит…».

Около года назад Алевтина Скороленок и подумать не могла о таком повороте судьбы. Жила, училась, работала, замуж собиралась… все, как у всех. Ан нет. Автокатастрофа и последующее переселение в другое тело учтены не были. Потому и случились.

А дальше — больше.

Тело средневековой графини, со всеми ее обязанностями, средневековый муж, со всеми его правами и окружающие, которые в грош не ставили донора.

Пришлось ставить их на место и довольно жестко, вплоть до летальных исходов у самых неуважительных. Назначать на их места кого-то еще, искать замену, завоевывать уважение у своих людей — ведь мало назначить, надо еще чтобы тебя слушались…

Одно цеплялось за второе, третье, десятое и двадцать шестое.

Лиля и сама не заметила, как начала работать, работать и еще раз работать. Да, хотелось жить в чистом замке, принимать нормальную ванну, смотреть на мир через чистое стекло окон, а не кусочки пергамента…

Аля и не заметила, как вросла в жизнь Лилиан Иртон, обросла правами и обязанностями, а там ее нововведениями и король заинтересовался.

Вызвал женщину в столицу… и вот тут Аля поняла, что ее представления о средневековье совершенно неправильны. Она-то думала — прекрасные дамы, благородные рыцари, замки и турниры… как же!

Дамы были недомыты, рыцари вообще не знали, что обязаны сражаться на турнирах, замки продувались сквозняками напрочь, единственные, кому нужна была графиня Иртон — это наемные убийцы. Вот им — в любое время дня и ночи. Лиля и в столицу-то поехала, чтобы разобраться, кому нужна ее шкурка.

Не разобралась.

Зато его величество, поняв, что с графини можно поиметь свою выгоду, навалил на хрупкие женские плечи кучку дел. Небольшую такую, всего лишь производство наладить… Сопротивляться или протестовать? Королям отказывать не принято. Традиция такая.

Гильдиям это не понравится?

Так это проблемы гильдий, а вы всех посылайте к королю…

Увы…

Гильдиям это не понравилось настолько, что Лиля жила как на вулкане. И вот сейчас ее опасения подтверждались. Ладно еще, когда на нее покушаются. При ней вирмане в качестве охраны. Но к каждому мастеру и подмастерью охрану ведь не приставишь…

Если только отбить первые нападения и жестко установить границы.

Вы не лезете к нам, мы к вам. А если полезете — лучше удавитесь сразу и сами, не так больно будет. Они с Ганцем это уже не раз обсуждали, пришло время претворять планы в жизнь.

Но перемотки нервов это не отменяло… пустырник, что ли, пить начать? Или валерьянку?

Может, и надо. Здоровье, оно как честь, бережется смолоду.

***

Юный любитель вдовушек по имени Темик Рикерт шел по улице, насвистывая. Жизнь казалась ему сплошным счастьем. И только подумать, что еще год назад… да, год назад…

Тогда он был никем. Подмастерьем. Подай-принеси, пошел вон, идиот! И никак иначе. А теперь уважаемый мастер Темик. Местная гильдия хоть и кривилась, но мастера он получил.

А все благодаря графине Иртон.

Темик еще раз благословил тот момент, когда решился оставить родной Альтвер и уехать в неизвестность. Да, в Альтвере оставались его родные. Но он передавал им деньги с вирманами. Графиня не скупилась. И работать у нее — одно наслаждение.

А теперь они с Мирко набрали подмастерьев, сами стали мастерами, можно жить и радоваться. Тараль — неплохое местечко, уютное, Темик уже там и комнатку себе присмотрел. А еще поговорил с госпожой графиней, и та сказала, что со временем Темик себе сможет и дом прикупить в столице, и лошадей, да и вообще, то мастерство, которое у него в руках — оно уникально.

Это юноша понимал. И Мирко тоже.

Вот и надо работать. Пока. А лет через пять может, и жениться можно будет. Графиня возражать не станет, это точно, но надо ж денежек поднакопить! Да и погулять пока охота.

Хорошо все-таки жить.

Особенно когда тебя ждет симпатичная двадцатилетняя вдовушка. Не гулящая, нет. Но… тяжко бабе без мужика. А тут Темик. Крыльцо поправил, зеркальце подарил, корзину поднес… Познакомились-то они случайно. Еще в Лавери. Она в город приходила молоком торговать, а он как раз выезжал подмастерьев смотреть. Молочка захотелось… ну и завязалось. Слово за слово, куда прийти, когда прийти… он и пришел. И раз, и другой… да разве б в Альтвере такое было?

Никогда!

Там бы он и по сей день на посылках бегал…

На этот раз Оллия была какой-то расстроенной. Но встретила парня честь честью. Молочка подала, да и потом, после молочка…

Неприятности начались, когда Темик отправился поутру домой. Ну, не совсем поутру, еще до рассвета. Шел себе. Посвистывал…

Небо обрушилось ему на голову совершенно внезапно. Хотя чего еще ждать от неба? Оно ведь разговаривать не умеет и предупредить о своих намерениях не может…

***

Очнулся Темик в каком-то доме. Лежал на полу, связанный по рукам и ногам, а в комнате сидели еще трое человек самого бандитского вида. Один ковырял ножом в зубах, второй с третьим играли в кости…но пробуждение пленника заметили сразу.

— Свистни хозяину, что он пришел в себя, — скомандовал один из игроков.

Человек с ножом, ни говоря ни слова, поднялся и вышел. Игрок медленно поднялся, подошел к Темику и приподнял его за шиворот. Сверкнуло лезвие ножа.

— А…? — задохнулся Темик, пытаясь отползти от страшного лезвия.

— Ага, подтвердил вошедший в комнату мужчина. — Понимаешь, сопляк, что мы с тобой можем сделать все, что угодно?

Темик это хорошо понимал. Потому что кивнул. Мужчине это понравилось.

— Вот и отлично. Тогда ты мне сейчас расскажешь, как вам удалось получить такое стекло.

— А п-потом?

Судя по усмешке мужчины, «потом» не предвиделось.

— Не расскажу! — Темик сам поразился своей храбрости.

— А если тебе пару пальцев сломать? Или пару лент из шкуры нарезать? — мужчина явно не шутил. — Расскажешь, никуда ты не денешься…

— Это вы никуда не денетесь.

Никого и никогда не был так рад видеть Темик, как лэйра Ганца Тримейна.

Ехидная улыбка на тонких губах, темный скромный плащ, дорогое оружие на перевязи, высокая шляпа с пером…

— Лэйр Ганц!

— Абсолютно точно, — упомянутый лэйр прошел в комнату, огляделся по сторонам с таким выражением, словно досадовал на трату своего бесценного времени.

— Положили все оружие. А то стрелять прикажу.

— Кому? — прошипел мужчина, все еще не теряя самообладания.

— Разумеется, вирманам. Они люди суровые, шуток не понимают…

Мужчина грязно выругался. В комнату влетела короткая стрела, ударила в пол рядом с его ногой.

— Я не шучу. Что, любезнейший, обидно стало? Столько денег мимо вас проходит? Сопляки из глухомани нашли секрет, а вы до сих пор всей гильдией ворон ловите…

Мужчина кривился, но возражать не решался.

— Темик, одевайся. И чтобы все визиты по девкам проходили исключительно с моего согласования. Понял?

Парень отлично понял. Оно как-то хорошо запоминается, когда с ножом у горла.

— Вы тоже собирайтесь. С вами мы будем беседовать в другом месте.

Мужчина то белел, то краснел от злости, но кто б на его окраску внимание обращал…

***

Стеклодуву Лиля разнос устроила. Не сильный, но внятный. Парень осознал и проникся.

Ганц Тримейн накрыл всю преступную компанию и сейчас выслушивал похвалы от короля. Его величество был весьма доволен.

Как оказалось, стеклодувы сильно разозлились. Их крупно прокатили со стеклом, у них забрали больше десятка подмастерьев, и более того — гильдии ничего не собирались с этого отдавать. Перебьются.

А нравы в гильдейской среде царили те еще. Паучье-гадючьи. И деньги, проходящие мимо рук, жгли их, не хуже огня.

В результате, стеклодувы решились на рейдерский захват, хотя таких слов и не знали. Подослали Оллию, пару раз дали ей встретиться с нужным человеком, а потом планировали схватить паренька и все выпытать. Ну а самого Темика… сдался он им. Ножом по горлу — и в море. Рыбы — всегда голодные.

Наняли для этого нескольких человек с городского дна, чтобы те сначала напугали парнишку, а потом притащили в специальный подвал…

Просто расспросить и все передать?

Настолько стеклодувы отребью не доверились. Кто сказал, что они все поймут правильно?

Все правильно запомнят?

Что Темик скажет правду?

Не-ет, сначала попробовать рецепт, а потом уже… И держать — у себя, в подвале. Слишком ценный человек, чтобы его кому-то доверить.

Так что накрыли всю компанию. А поскольку среди стеклодувов знатных господ не было — полетели перья и головы.

Его величество негодовал, Лиля злилась, Темик сидел в замке и нос наружу высунуть боялся. Оно и правильно.

У Лили вообще было желание перейти на осадное положение, затворившись в Тарале. Но… ей надо было еще поймать убийцу. Ловушка была насторожена. Оставалось ждать.

Первыми она дождалась господина Йерби с супругой и детьми.

Хвала богам, дома оказался Ганц, который кивнул Лиле, чтобы та чуть потянула время — и умчался все организовывать. Амир как раз собирался уезжать с Мирандой на прогулку, и тоже был в гостиной.

Йерби-дедушка оказался бодреньким таким живчиком на вид лет шестидесяти. Значит, полтинник. Больше вряд ли. Невысок, лыс, как коленка, с рожей откровенного плута — появись он в театре, и роли продувных слуг были бы его.

— Ваше сиятельство! Я так счастлив лицезреть вас!

Барон (Лиля и мяукнуть не успела) сгреб графиню за ручку и припал к кружевной перчатке, обильно покрывая ее поцелуями. Да так, что тонкое кружево вмиг промокло насквозь.

Лиля кое-как отняла руку (очень помог рыкнувший Нанук) и вскинула брови.

— Если лицезрение меня доставляет вам такую радость — я подарю вам свой портрет. Надеюсь, вы доехали благополучно?

— Да, госпожа графиня. Позвольте представить Вам мою супругу… дорогая… Валианна, баронесса Йерби. Лилиан, графиня Иртон….

— Я рада Вас видеть, госпожа графиня.

Рыжуха с выдающимися достоинствами (Лилин бюст позорно проиграл сравнение, показавшись двумя прыщами) присела в полупоклоне.

— Ваше сиятельство, это большая честь для меня…

Лиля чуть склонила голову.

— Я рада приветствовать вас в моем доме.

— Наши дети. Ренар, Жюли, Алина, Мария и Дениза.

Стая рыжих принялась кланяться и приседать. Лиля невольно вспомнила Гарри Поттера с его рыжими Уизлями. А что? И тут и там — богатая бедная сиротка. И тут и там — паразиты, желающие погреть руки. Осталось подобрать кандидатуру на роль Волана де Морта.

— Приятно познакомиться, — мурлыкнула Лиля.

— Мам, мы поехали?

Мири влетела в гостиную вихрем. Ребенок выглядел очаровательно. Голубой костюмчик для верховой езды оттеняет черные волосы и синие глаза, на щеках румянец, на губах улыбка…

— Разумеется, малышка. Вы с кем?

— Обещаю быть осторожным, — Амир улыбался. В белых одеждах, черноволосый и смуглый, он был воплощением романтической мечты и героем сказок о прекрасном Востоке. Ну да ладно, здесь дети фильмов с Омаром Шарифом¹ не смотрели.

Лиля кивнула. Малышку он точно в обиду не даст. И сам не подставится. Одного раза, с ртутью, было достаточно.

— Миранда! — взвизгнула Валианна Йерби, сгребая малышку в объятия. То есть она попыталась. Но Миранда на тренировках не ворон считала.

Девочка ловким движением ушла за спину Амиру.

— Мам, это кто?

— Это твоя бабушка, — громко ответила Лиля, отметив, как перекосило баронессу. — А еще дедушка, дяди и тети. Не желаешь пообщаться?

Миранда замотала головой.

— Мы с Амиром лучше на прогулку.

— Ах да! — Лиля словно бы спохватилась. — Позвольте представить. Амир Гулим, наследный принц Ханганата.

Йерби оторопели. Этого времени Амиру хватило, чтобы ухватить Миранду за руку и направиться к выходу. Но юноша таки не удержался.

— Был счастлив познакомиться.

Дверь закрылась. И тут же открылась заново.

Ганц был мил и очарователен, как недоенная гюрза. И улыбался так же.

— Ах, Йерби! Рад вас видеть… со всем семейством.

Барон явно занервничал. А может быть, это из-за Эрика, который также вошел вслед за Ганцем — и встал, наглухо загородив немаленькую дверь.

— А еще рад видеть в Вас такую заботу о внучке. Нанять специально для нее учителя… да какого! Очаровательного юношу — и столь разговорчивого!

— Да, — подтвердил Эрик, ухмыляясь, как голодный крокодил.

Лиля тоже оскалилась.

— И мне хотелось бы получить разъяснения. Ваш протеже доставил мне несколько неприятных минут.

Йерби удар держать умел, в отличие от жены. Та аж в лице переменилась.

— Н-наш протеже?

— Дамис Рейс, — улыбнулась Лиля.

— Который полностью во всем признался, раскаялся и ждет отправки на каторгу, — ухмыльнулся Ганц.

— Да, — увесисто подтвердил Эрик, поигрывая невесть откуда взявшимся кинжалом.

— По какому праву Вы…

— По праву королевского представителя. Вам предъявить мой знак — или на слово поверите, Йерби?

Ганц выглядел так, что Лиля точно поверила бы. И барон оказался не крепче. Он как-то сдулся…

— Я никого не нанимал. Меня оболгали.

— А это Вы расскажете не мне, а королю. На допросе.

— Вы собираетесь допрашивать моего супруга на основании показаний какого-то смазливого проходимца? — Валианна выступила вперед всем бюстом.

Лиля ухмыльнулась.

— А откуда Вы знаете о внешности данного проходимца? Я ничего о ней не говорила.

— В-вы сказали, что он очаровательный…

Ганц усмехнулся.

— Барон, баронесса, полагаю, вы проследуете за мной добровольно? Не хотелось бы просить моего друга Эрика помочь вам…

Вирманин оскалился вовсе уж людоедски и шагнул вперед.

Йерби приобрел цвет молока, с которого сняли все сливки — этакий белый с синеватым оттенком — и послушно проследовал по жесту Ганца.

Валианна набрала было в грудь воздуха, но Эрик сделал еще один шаг и потянул из-за спины топор. Этого хватило. Женщина сразу сдулась — и последовала за мужем.

Что будет дальше, Лиля знала. Их отвезут в местную Бастилию — здесь она носит название Стоунбаг. Там допросят, а уже по результатам…

Дети же…

Лиля поглядела на молодого барона.

— Достопочтенный Ренар, полагаю, ваш визит слегка задержался? Не пора ли вам проследовать в свой дом?

Кажется, Ренар хотел сказать что-то нелицеприятное, но Эрик еще никуда не ушел из комнаты и запала у юноши не хватило. Ренар сверкнул глазами (взгляды к делу не пришьешь) — и гордо удалился, сопровождаемый рыжими сестрами.

Лиля перевела дух.

Одной проблемой меньше?

Надеюсь.

***

О признаниях Йерби ей рассказал лэйр Ганц спустя три дня.

Как оказалось, всему виной деньги.

Ну и Джерисон Иртон. Почему-то во всех своих бедах подобные мерзавцы винят других. Не я это! Черт попутал, хоть он в этом мире и не водится!

Бедный черт…

В данном случае…

Первая жена Йерби, Миресса, была богата. Но — увы. Мадалену папаша выдал замуж, а сына — выгнал. По официальной версии — за святотатство и непослушание. Поклонялся Мальдонае, пытался извести отца…

По неофициальной, которая прорезалась, когда палач достал щипцы для расшатывания зубов — за то, что Валианна вечно жаловалась на непочтительность отпрыска. И они ссорились чуть не каждый день.

Да здравствует ночная кукушка — первый программист человеческого мозга.

Когда взялись за Валианну, оказалось, что сын совершил отвратительный поступок.

Мачехе, видите ли, он очень понравился. А мачеха ему — нет, ни как женщина, ни как все остальное… Вот не хотелось парню наставлять рога отцу с перезрелой матроной, он и не стал. Тогда Валианна принялась его изводить, добилась своего, выжила пасынка из дома — и взвыла.

У Йерби-то денег не было, только у родителей Мирессы. Как отец, Йерби мог распоряжаться имуществом своих детей до совершеннолетия или замужества. А вот когда выгнал сына и выдал замуж дочь — тут и пришел крупный облом.

Денежная доля сына вернулась к родителям Мирессы. Кстати, они почему-то очень не одобряли второй брак бывшего зятя, и общение с Йерби прекратили. Что же до Мадалены…

В очередном приступе безденежья, Йерби вдруг вспомнил, что у него есть внучка! Да не простая, а богатая! Если бы ему доверили опеку над ребенком… при живом отце?

Наличие живого Дж. Иртона ничего в планах не поменяло. Йерби навел справки и понял, что надо сначала избавляться от Лилиан Иртон, а потом и от Джерисона. Почему так?

Ну официально-то Лиля считается матерью Мири сразу же после брака с Джерисоном. Случись что с супругом — и опекунство отойдет к ней. Это если еще не учитывать сестру. Но…

Оказывается, о нелюбви Миранды к родственникам только ленивый не знал. Откуда?

Да от Кальмы, которая, как токарь-многостаночник, собирала себе приданое, продавая информацию… с-стерва. Лиля порадовалась, что няньку прибили, и продолжила слушать. Короче, у Йерби были определенные шансы. Небольшие, но утопающий хватается и за гадюку.

Алисия?

Та не занималась бы Мирандой, определенно. А на возмущение Лили только плечами пожала.

— Увольте меня. Я слишком стара, чтобы возиться с детьми…

Лиля удержала активно просящееся на язык «А с моим отцом?» и кивнула.

— Понятно. Вы бы отказались…

— Если бы его величество не попросил — отказалась бы. Но вряд ли…

Лиля кивнула. Вообще-то шансы у Йерби были.

С одной стороны — сестра мужа, которую малявка ненавидит всеми силами души. С другой — дедушка и бабушка, которые (не сейчас, конечно) могли произвести приятное впечатление. Броситься в ноги королю, закормить сладостями малышку… Могло срастись.

Ганц многозначительно хмыкнул, намекая, что при дворе у Йерби был кто-то высокопоставленный, которому пообещали процент от наследства Миранды — ежели что.

Но это еще копать и копать.

Итак, первой уничтожается Лилиан Иртон. А можно и не уничтожать. Это дорого… да и страшно, для начала-то. Значит, делаем проще. Находим первого попавшегося жиголо — и подсовываем графине.

Скучающая барышня, в глуши, обходительный красавчик с манерами… на таком сочетании и покрепче ломались. А Йерби получают кучу плюсов.

Компромат на Лилиан Иртон — раз.

С помощью этого компромата можно даже не убивать — толстуха все сама бы отдала. Любое опекунство. Да и потом… Вот представьте себе, муж умер, жена на что-то претендует, а ей «Да ты, милая, прелюбодейка?» В монастырь! Однозначно.

А там ищите ветра в поле.

Лилю спас созданный Джесом образ тупой коровы. Если бы считали ее умной и хваткой — по-другому бы готовились.

А так… корову — совратить. Миранду — приручить. Джеса — убрать.

Миранду намеревались приручать еще с осени. Но девчушку отправили в Иртон. Йерби едва успели навязать с ней своего протеже. И поставили ему, кстати, задачу: заодно настроить Мири в пользу бабушки-дедушки. Лиля же обломала все планы.

Сначала по настройке.

Ребенок получал кучу разной информации, графиня присутствовала на уроках — ну и где тут кого пиарить? Дела у Дамиса шли плохо. И даже отчитываться он не мог. А как?

Сотовых нет, простых телефонов тоже нет, азбуку Морзе — и ту еще не изобрели. О, кстати!

Лиля тут же черкнула себе в блокноте про азбуку Морзе и флажки — кто в детстве не играл в пиратов и разбойников? А вирмане заценят. Определенно.

Пришлось бедолаге действовать на свой страх и риск. Ну и прокололся, понятное дело.

Как собирались убить Джерисона?

Да примитивно. Он ведь по бабам ходит… вот и пожертвовать какой-нибудь девочкой. Дать ей «возбуждающее» средство. Пусть выпьют на двоих. Шлюх найти легко, берут они недорого. Чаще всего (простите, госпожа графиня) Джерисон заглядывал в бордель на углу Королевской улицы, а Йерби… он тоже заглядывал.

Договориться с девицей — и вперед.

Извернулись бы. Это вылечить человека сложно, а убить — ума не надо, было бы желание.

Лиля покусала кончик золотого пера. М-да.

Супруг определенно должен быть ей признателен. Шкурку она ему спасла уже один раз. А то и не один. Оценит?

Что-то подсказывало Лиле, что нет.

Она поблагодарила Ганца за информацию — и вернулась к расчетам. В теории-то все хорошо. Магазин, кофейня, кухня… а ты попробуй — в территории? Эх, тяжко жить на белом свете.

***

Если бы Лиля видела своего супруга в этот момент — она бы порадовалась, что не ей одной плохо.

У Джерисона нагло пропала бывшая любовница и «Вяленая Щука» склонял его по всем направлениям, подозревая, что граф сохранил к бывшей пассии нежные чувства. Ну и, пылая оными, помог ей скрыться.

Джерисон отбивался, как мог. На кой орган ему сдалась та шлюха? Мало их по Ативерне бегает?

Ах, таких немало, но не каждая пыталась избавить графа от надоевшей супруги? И с чьей же подачи?

Герцог, да Вы…

Да я. Но Вы ответьте.

Одним словом, Джерисон таки отболтался. Но подозрительный взгляд Фалиона говорил, что ой, не до конца.

Рик — и тот не мог ничем помочь, Джес сам подставился. И теперь граф метался по покоям принца, мешая слугам укладывать вещи и сверкая глазами.

— Можно подумать, чтобы я сам стал травить эту корову!

— Можно и подумать, — Рик явно развлекался представлением.

— Ты вообще ополоумел? — окрысился Джес на друга.

Рик ностальгически подумал, что для Джеса он не наследный принц, а тот же мальчишка, с которым они подстраивали пакости Эдмону. И вздохнул.

— Джес, думай. Ты жаловался всем и каждому на жену. Было?

Было. Джес невольно кивнул.

— Ты всем расхваливал Аделаиду Вельс. Было?

Кивок повторился.

— Я же не знал…

— Ну, так ты ее по сиськам оценивал… — Рик проигнорировал гневный взгляд и продолжил. — Идем дальше. В сухом остатке: она покушалась на твою супругу, разругалась с тобой после неудачи — и исчезла.

— И что?

— И можно предположить, что это ты ее — того…

— Того — чего?

— Да чего угодно! Убил. Помог удрать. Спрятал до лучших времен в деревенском домике, чтобы навещать два раза в месяц. Знаешь, ты молись, чтобы на твою супругу больше никто не покушался. А то ты так с этой шлюхой подставился…

Джес рухнул в кресло.

— Знаешь… тут еще вопрос: подставился — или помогли подставиться. По большому счету, если бы мою супругу не понесло в столицу, никто и не узнал бы.

— А если бы она не родилась — то и за тебя бы не вышла? — рыкнул Рик.

Нет, доставал его иногда Джес… и ведь не дурак. Но кому понравится, когда он кругом виноват?

— Да понимаю я все, — отмахнулся оный Джес. — И «корову» сложно обвинять за то, что она себя спасала. Заметь — и Миранду. Так что я ей даже где-то благодарен.

— А где-то и нет…

— А ты бы — да?

— Я бы тоже злился, — честно признал Рик. — Но ты подумай еще вот на какую тему. Ты сейчас едешь домой… с порога скандал устроишь?

— Не знаю…

— Вот. Чего от тебя хочет отец? В смысле король?

— Чтобы мы помирились. Определенно. Иначе не строил бы, как провинившегося мальчишку.

— А ты приедешь весь в раздрае, увидишь супругу — и тебя ка-ак понесет…

— И что ты предлагаешь?

— Воспитывай себя уже сейчас. Ты не виноват в том, что получилось. Но и она ведь не виновата, что ты такую любовницу нашел.

— Тьфу.

— И что самое печальное, побег Аделаиды тебя же ставит под удар.

— То есть?

— Если твоя супруга захочет получить развод — тут и думать не придется. Доказательства неверности у нее есть, покушения — тоже… следующий ход? Догадаешься?

— Обвинить меня в покушениях. Чего тут гадать. И под это дело развестись. Тут даже альдон не рыкнет.

— Как ты думаешь, почему она до сих пор — не…?

— Не знаю. Вариантов — прорва.

— Даже после ее писем?

Джес закатил глаза.

— Рик, ну не верю я, что это — она писала! Это письма человека с опытом, умного и циничного! Жестокого, если хочешь. Но никак не этой соплюшки! Она же меня… а насколько она меня младше?

— Джес, друг мой, а когда у твоей жены вообще день рождения?

Ответом ему стали грустные глаза.

— Не помню….

Тьфу!

Рик подумал еще пару минут. Друга надо было куда-то вытащить. Они здесь последние дни проводят, а значит, вытащить с пользой для дела.

— Пойдем, еще погуляем по городу. Прикупишь что-нибудь для дочери?

— Да я…

— Мало! Джес, мне ли тебя учить? Женская любовь пропорциональна полученным подаркам.

— Не всегда…

— Но часто?

Джес вздохнул и поднялся из кресла. Все лучше, чем сидеть, наливаться тупой злобой. Прогуляться, подумать о хорошем, может, и правда что-то прикупить…

— Ладно. Пойдем, погуляем. Мало ли что интересное найдется?

Рик довольно кивнул. Так-то лучше будет!

***

Аделаида Вельс была не то чтобы спокойна, но довольна. И собой, и окружающим миром.

Мир сейчас состоял из удобной кареты, в которой она направлялась к границе Ивернеи и Уэльстера. Точнее — к Лимайере. Там она и ее сопровождающие сядут на корабль и спустятся вниз по течению. Ее, правда, предупредили, что придется замаскироваться, но куда денешься….

Да и временно это.

В Уэльстере ее приведут в порядок — и выдадут замуж. Присланный к ней человек (Лидия узнала бы его сразу) объяснил все честно.

Так и так, Аделаида прославилась не лучшим образом. Поэтому покамест ей лучше не светиться при дворе. Есть один милый дворянин, барон, правда, ненаследный и небогатый, лет ему немало, детей пока нет… так что все от нее зависит. Будет дружить с графом Лортом (да не в том смысле, дура, а работать!) — и все у нее будет. И денежка, и при дворе она рано или поздно окажется.

Пока же — благодарность ей за Лидию.

Новые документы на имя Лидии Ренар, лэйры из небогатых, тоже вдовы… И — жених. Пусть очарует, обаяет — а работа найдется.

Аделаида не возражала.

Замуж за старика?

Так было уже. И деньги найти можно, и молодых мужиков… только на этот раз она не станет связываться ни с кузенами, ни с племянниками мужа. К Мальдонае!

А граф Лорт… да, он пугает. Ну и что?

Зато платить будет. Это — главное!

Леди Вельс не собиралась складывать руки на пути устройства своего будущего. Попробовала устроиться с графом Иртон. Не получилось.

Впредь умнее буду.

А что будет впереди?

А посмотрим!

***

Граф Лорт готовился к отъезду своего брата и короля. Так что приказ о леди Вельс он отдал мимоходом.

Нет, добродушием его сиятельство не заболел. И благодати не преисполнился.

Просто…

Есть у вас одна семейка на примете. Человек неплохой, служил верно, баронство выслужил… почему бы и не порадеть ему мимоходом? А то женщины как-то негативно относятся к шрамам через все лицо, к ожогу, полученному в стычке с пиратами… леди Вельс все сожрет. И благодарить будет. Альтернатива-то…

Альтрес подумал, что лично он бы за такое упрятал в монастырь. Или вообще повесил. В зависимости от выгодности ее сиятельства графини Иртон для короны.

А еще…

Аделаида Вельс — отличный рычаг давления. За лишнюю побрякушку она все подтвердит и напишет. И что Джес ей предлагал оплатить убийство жены, и что…

Одним слово — все, на что у Альтреса хватит фантазии. А граф очень надеялся вбить клин между супругами Иртон, чтобы точно не помирились.

Тогда графиня начнет искать себе новый дом — и почему бы не в Уэльстере? Если она поможет Гардвейгу?

Да Альтрес ее на руках носить будет! Ради брата он что угодно сделает. А уж приютить такую полезную женщину или чуть-чуть ее подтолкнуть к разводу с помощью дешевой шлюхи… почему — нет? Потом леди Вельс можно будет и списать. Но пока она еще свое не отработала. Пусть полежит в запасниках.

Не ради себя, но для Уэльстера стараюсь…

***

— Амир, а ты когда домой собираешься?

Его высочество посмотрел на Миранду.

— Ну, через год поеду.

— Год? Так быстро?

Девочка была искренне огорчена. Амир стал для нее старшим братом. И хорошим другом.

— А ты не хочешь к нам в гости? — прищурился его высочество. — Я буду рад. Познакомлю тебя с отцом, покатаю на своем коне…

Миранда задумалась. В Ханганат хотелось. Интересно же… посмотреть, откуда родом Лидарх и Шаллах. Покататься на аварцах, поглядеть на пустыню, проверить, водится ли там саксаул, про который рассказывала Лиля, как выглядит рассвет среди бескрайних песков, есть ли там кактусы…

— А Лиля меня отпустит?

— А мы и ее пригласим.

— Думаешь, она согласится?

— Не знаю. Но мы очень попросим.

Миранда довольно кивнула.

— Договорились. А если что — я могу и одна приехать. Когда чуть подрасту…

— Договорились.

Амир с улыбкой смотрел на девочку.

Миранда ему искренне нравилась. Пока — как младшая сестренка. О чем-то другом говорить было рано. Но принцу не хотелось, чтобы эта девочка ушла из его жизни. И если для этого надо поговорить с Лилиан Иртон…. Поговорим.

И договоримся.

Все будет хорошо…

***

За какое время можно построить помещение, если над тобой нет никаких проектных институтов и комиссий, власти настроены более чем благосклонно, а деньги и рабочая сила есть в неограниченном количестве?

Лиля поняла так, что очень быстро.

Так и получилось. Почва возле Лавери была каменистая, да и каменоломни были не слишком далеко. Поэтому все дома тут строились из камня. Часть старых строительных материалов можно было использовать при постройке новых домов.

А рабочие… когда до них дошло, что хозяйка, хоть и благородная, но платит каждый день — сдельно, словно вперед рванулись. Стройка развернулась с такой скоростью, что Лиле даже страшно становилось.

Не рухнуло бы…

Не рухнет. Здесь пока еще плохо не строят — а то ведь можно и шкурой поплатиться.

Сложнее всего было сделать стекла. И витражи. Вот тут — да. Проблема. С другой стороны, стекол с пузырьками много, кривоватых тоже, а они есть и цветные — сложить в витраж и не мучиться?

Сама Лиля такие стекла считала браком. Но здесь… когда и того раньше не видели…

Вопрос был, как оградить все это дело от мальчишек, которые могут бросить камнем? Единственное, что могла придумать Лиля — это проволоку на некотором расстоянии от стекол. Кузнецу было дано задание, объяснена идея проволочной сетки — и Лиля выкинула это из головы. Их дело, их заботы. Ее проблемы — где что устроить.

Здесь — кухню.

Тут — туалеты. Да-да, те самые домики.

Тут — один демонстрационный зал. Тут — другой…

И — работа.

Сильно Лиля обиделась на Корону. Так получилось…

Они с Ганцем разговорились за ужином.

— И что теперь с Йерби будет?

— Ничего, Ваше сиятельство. Король своей волей прикажет ему сидеть дома, носа не показывая в столицу, официально назначит наследником его старшего сына — ну и все тут. Разве что земли его еще взять в опеку.

— Как?!

Лиля была искренне возмущена. Эта скотина… да если бы ему все удалось, а ведь могло и выгореть! И что бы тогда? Полагаете, Миранда зажилась бы на свете? Ага, как же, бедные сиротки нужны кому-то, только пока они богатые. А как станут финансово бедными — тут и упс…

— Ваше сиятельство, понимаете, ему ведь ничего не удалось…

— И что?

— У нас на него ничего нет. Только показания простолюдина…

— Ага. А если бы Рейс был дворянином?

— Тогда было бы проще. Но и так… что можно ему предъявить? Злоумышлял?

— Пытался и попался, — огрызнулась Лиля. — А его признание?

— Под пыткой.

— Так ведь было?

— Дворяне уже подняли визг и вой. Как же! Схватили! Заточили! На основании показаний какого-то там… учителишки!

— И король вынужден прислушаться.

— Увы…

Лиля положила вилку. Аппетит пропал к чертям.

— И он сможет мне пакостить…

— Уже нет. Выгода же пропала…

Ганц понимал, что это звучит неубедительно. Лиля тоже.

— Я буду просить короля взять земли Йерби в опеку и послать туда представителя. Это будет лучше, Ваше сиятельство?

Лиля кивнула.

Но настроение было испорчено.

— Ганц…

— Да?

— А кто поддерживал Йерби?

— Они клянутся, что это — герцог Фалион.

— ЧТО?!

— Герцог, Ваше сиятельство. Не маркиз.

— А есть разница? Что отец, что сын…

— Так поговорите с сыном.

Лиля задумалась. Поговорите… а стоит ли?

Это раньше она бы помчалась с выяснениями отношений. А сейчас… а где гарантия, что ей не соврут?

И где гарантия, что ей не соврали сейчас? Йерби, простите, не на детекторе лжи проверяли. Да, им показывали пыточную. И даже угрожали. Но!

Она бы смогла солгать в такой ситуации?

Смотря что стоит на кону. Иногда солгать — единственный способ остаться в живых. А что, если…

— Ганц, Вы в курсе, что любое преступление оставляет финансовый след?

— Госпожа?

— Вот смотрите. Чтобы оплатить моего наемного убийцу, нужны деньги. Их передали через Кариста Трелони. Но, опять-таки, из воздуха они не возникли. Они либо изъяты из какого-либо дела, либо это налог с поместья, либо…

Ганц кивнул.

— Вы хотите посмотреть, есть ли связь между Йерби — и Фалионами?

— Абсолютно точно. По финансовым отчетам можно сказать многое… если уметь их читать.

— Если я этим займусь — спать мне будет некогда.

— Найдем, кому этим заняться. Кому-нибудь из эввиров — они тут, как рыба в воде. А чтобы у нас оставались хорошие отношения…

— Согласен. Они пойдут на многое. Но разумно ли…

— А есть альтернатива?

— Оставить все как есть. Просто не доверять Фалиону…

Лиля прикусила губу. Обидно почему-то было даже подумать, что ее разыгрывали втемную. И ей врали.

Обидно…

Она ведь ему поверила. И говорил он такие слова…

— Герцог пытался помирить меня с мужем.

— Так и говорил — создайте с ним семью?

— Н-нет… не совсем.

— Тогда не стоит обольщаться, Лилиан. Я вас очень люблю и уважаю, и потому услышьте мои слова. Я говорю вам, как старший брат — не верьте никому из нашего высшего света. Никому. Никогда. В мед их слов давно уже налили яд.

— Не знаю. Я не хочу его обидеть недоверием. Но и попасть сама не хочу. Оптимальный вариант — доверяй, но проверяй.

Ганц покачал головой.

— Ваше сиятельство, Вы не имеете права сейчас даже на малейшую тень на репутации…

— А у меня она есть?

— Пока — нет.

— Обещаю быть осторожной. Во всех смыслах. Но, Ганц… я хочу знать! Имею я на это право?

— Как Вы говорите, Ваше сиятельство, уж что-что, а право-то Вы имеете…²

— Тогда я очень прошу Вас.

— Я все сделаю. А Вы поговорите с Хельке. Авось, кого посоветует.

— Поговорю. Обязательно. А того, кто придет следующим, надо ловить на месте преступления.

— Мы все сделаем, чтобы они не отвертелись.

Лиля довольно кивнула, и продолжила расправляться с ужином.

Вареная брокколи — невкусно? Зато полезно! Хочешь выглядеть хорошо — используй ужин для деловых переговоров, и съешь поменьше, и аппетит от них пропасть может…

Ганц ткнул вилкой в кусок мяса, прожевал и решился заговорить на неприятную тему, которую раньше игнорировал, чтобы не портить отношения с графиней.

— Лилиан, вы знаете, что скоро возвращается посольство?

— Знаю, — вздохнула графиня. — Знаю, лэйр…

— И что приезжает ваш супруг — тоже.

Брокколи показалась на вкус, словно вареная тряпка. Аппетит пропал окончательно, Лиля отодвинула от себя тарелку, и вздохнула.

— Знаю.

— Я…

И так в эту минуту лэйр Ганц напоминал майора Скороленка, которому начальство что-то приказало, а как выполнить — неясно, что Лиля сжалилась и махнула рукой.

— Говорите уж, лэйр. Начальство приказало — верно?

Лэйр посмотрел с самой искренней признательностью.

— Да, Лилиан. Приказало.

— И чего же хочет его величество?

— Чтобы вы помирились с мужем.

Лиля вздохнула, отодвинула окончательно опротивевший ужин, и поглядела на Ганца.

— Как вы себе это представляете? Дорогая, вопреки всем моим усилиям ты выжила, и я счастлив. Будем счастливы вместе?

Лэйр только развел руками.

— Я так понимаю, что с графом проведут разъяснительную работу. Лилиан?

Лилиан вспомнила ту самую «разъяснительную работу», и от души фыркнула. Потом махнула рукой.

— Не обращайте внимания, Ганц. Просто у меня один знакомый так называл порку. Розгами по голому заду.

Лэйр представил себе этот процесс в исполнении его величества и графа — и тоже отодвинул бокал. Хохотать, рискуя заляпать собеседницу — некрасиво. Глядя на него, рассмеялась и Лиля. А отсмеявшись, собеседники взглянули друг на друга уже иначе.

— Его величество и правда поручил мне провести этот разговор. Но… Лиля, можно я буду говорить откровенно?

— Да.

— У вас просто нет другого выхода.

— Разве?

— Ваши проекты приносят слишком большой доход казне. Его величество скорее убьет вас, чем отпустит из Ативерны.

В этом Лиля и не сомневалась, история с венецианскими мастерами была ей памятна.

— Я могу не уезжать.

— Тогда что? Развод? Поверьте, после такого вы станете отверженной в высшем свете. От вас просто будут шарахаться, как от прокаженной, это скандал…

Лиля вздохнула.

— Надеяться на то, что граф умрет, я тоже не могу?

— Вдовой вы надолго не останетесь. Его величество позаботится выдать вас за человека, верного короне…

— И вряд ли учтет мои интересы…

— Разве что чуть-чуть… сами понимаете.

Лиля понимала.

Чертов средневековый менталитет, чтоб их тут всех Мальдоная залюбила…

— Надо мириться с мужем и жить долго и счастливо?

Лэйр Ганц развел руками.

— Лилиан, вы уже сделали первый шаг. Разве нет?

— Для спасения своей жизни и жизни Мири.

— А теперь сделайте то же самое для улучшения качества жизни. Вашей и Миранды?

Лиля выразительно скривилась.

— Продайся за деньги?

— Нет. Просто устрой свою жизнь поудобнее. Неужели это так страшно?

— Жить с кем-то по принуждению? Да.

— А вы попробуйте жить с мужем по любви? Вдруг он вам понравится?

— Не сомневаюсь, им много кто доволен, — прошипела Лиля.

— И что? Если он будет вашим?

Лиля зашипела рассерженной кошкой.

Если бы, да кабы… Лэйру она этого, конечно, не скажет, человек ведь по приказу старается… а что ей делать с мужем?

Встретить на пороге и заявить: «Ромео, я вся ваша!»?

Встретить сковородкой, и внятно объяснить, кто в доме хозяин?

Встретить крысиным ядом… нет, это — точно нет, Миранду жалко.

Воспоминания о синих глазах дочки пригасили ярость. Лиля вздохнула…

Нелюбимый муж? Переживем! Договоримся как-нибудь… людям и хуже приходило.

Или…

Женщина я — или уже где?

Женщина! И к моим услугам опыт тысячелетий! Кто нам мешает — тот нас полюбит! И никак иначе!

Ганц наблюдал за сменой выражений на лице женщины.

От откровенно бунтарского: «провались к Мальдонае этот граф», до задумчивого: «А вдруг пристроить удастся?» и неожиданно весело-победного: «Разберемся!» с которым графиня бралась за любые дела.

— Лилиан?

Женщина посмотрела на друга.

— Ганц, доложите начальству, что графиня согласна?

— А она согласна?

— Сопротивляться она точно не будет.

И сказано это было таким тоном… ох, как же Ганцу стало жаль графа. Но ведь сам напросился?

***

Все началось с доклада Ганца.

— Ваше сиятельство, Дуг Феймо и Анвар Рокрест встречались.

— И? Они же тесть и зять…

— Это верно. Только почему-то встречались они не дома, а в конторе.

— Удалось подслушать?

— Нет. Но ребята клянутся, что в контору Дуг пришел с деньгами, а ушел без. И сумма была крупная.

— И что? Может, он деньги в дело вложить решил? Копил, мучился…

— Какое ж это дело, госпожа? — Ганц ухмыльнулся. — Если тем же вечером Анвар в портовом кабаке нанял десяток мерзавцев?

— Зачем нанял?

— А вот тут самое интересное. Они собираются устроить засаду на дороге к Таралю.

— Самоубийцы?

— О, нет. Помните те милые игрушки с жидким огнем? Которыми успешно пользуются вирмане?

Лилю передернуло.

— У них есть такие?

— И в большом количестве.

— Тогда шансы есть. Огонь, стрелы…

— Брать будем на месте преступления.

— Когда?

— Мальчики следят за ними. Полагаю, что завтра-послезавтра.

— Вы меня предупредите, чтобы я ехала не на Лидархе?

— Ваше сиятельство, вы куда рветесь? — Ганц выглядел разозленным. — Вы лично никуда не едете.

— Неужели?

— Предоставьте воевать мужчинам. Подберём кого-нибудь из мужчин, парик нацепим, платье…

— А если разбегутся…

— А если вы пострадаете? С меня король шкуру спустит.

Лиля кивнула. Спустит. Однозначно.

— Ладно, посижу дома. Но при одном условии.

— Каком?

— Все снаряды с жидким огнем — мне. На опыты.

Ганц согласился без размышлений. Лишь бы под руку не лезла.

Спору нет, графиню он ценил и уважал. И даже любил — не в смысле руки, сердца и возвышенных страданий, нет. А просто — как любят друзей. Она, в сущности, неплохая женщина. Хоть и с чудинкой. Но кто без этого?

Но вот когда Лиля таки лезла в его дела — тут Ганцу иногда хотелось зашипеть. Нет, идеи-то у нее бывали хорошие. Умные, интересные… но иногда — увы. Чего-то ее сиятельство в окружающей действительности просто не видела. И это — навсегда.

***

Все случилось так, как и предполагал Ганц.

Засада.

Волк охотился на зайца, охотник — на волка. Удобных мест для засады было не так уж и много. И Ганц устроил там свои секреты. В итоге наемники оказались под прицелом двух десятков луков — и сдались, не играя в героев. Особенно, когда им объяснили, что графиню они будут ждать долго и безуспешно.

И Ганц докладывал графине.

Так и так, были, взяли… только толку — ноль. Почему ноль?

Так возьмут они Рокреста. Может, даже и Феймо.

Промолчать оба способны. Хотя бы какое-то время. А потом примчится Лоран Ивельен, начнет вонять, что оклеветали, оболгали, деньги подбросили, приплели… короче — не виноваты они. Кто-то сомневается в слове герцога?

Лиля задумалась.

— Герцог от всего отопрется. А нам надо сделать так, чтобы его поймали с поличным.

— Вопрос: как это возможно?

— Да есть у меня одна идея. — Лиля не была профессионалом сыска. Но, простите, даже просто глядя новости в двадцать первом веке, невольно нахватаешься. Это уже не говоря о детективах и триллерах. Профессионалом она не была и даже на любителя не тянула, но ее обогащал опыт столетий, которого не было у Ганца. Не доросли тут пока до мемуаров знаменитых сыщиков. — Официально брать их нельзя.

— Да, госпожа.

— А неофициально?

Ганц вскинул брови. Но потом до него дошло.

Вы полагаете, если Ивельены все время действуют через Феймо…

— То своих выходов на эту шваль у них нету.

— Ой ли?

— Но если убрать Феймо и Рокреста — им придется уже договариваться самостоятельно. Разве нет? Или вообще действовать самим. Кинжал там, яд…

Ганц пожал плечами.

— Попробовать можно. Убить?

— Кровожадный вы, Ганц, — Лиля даже чуть улыбнулась. — А свидетельствовать кто будет? Нет уж. Что у нас — ни единого укромного местечка, где их можно подержать?

Ганц усмехнулся.

— Есть такое. И не одно.

— Вот и ладненько. Изъять их после очередной встречи. Им ведь будет известно, что засада провалилась…

— Откуда?

— Алисия сообщит.

— Тогда я пойду готовиться.

Лиля напутствовала Ганца дружеским кивком и попросила Лонса, как явится Алисия, сразу сообщить ей. Старая гадюка явилась только к вечеру следующего дня, и Лиля практически сразу атаковала ее за ужином…

— Алисия, дорогая, мне бы хотелось попросить Вас об огромной милости…

— Какой же? — гадюка так виртуозно действовала столовыми приборами, словно ее лет пять учили.

— Ивельены… мне бы хотелось помириться с ними.

— Да уж, неловко получилось.

— Надеюсь, Амалия уже меня простила…

— Даже не надейся. Над своим дитятком Амалия трясется, как над бриллиантом того же размера.

— Но попытаться-то надо… я вообще заметила, что дети у нее жутко избалованы.

Алисия тут же подхватила благодатную тему.

— Ты даже не представляешь — насколько. Что Сэсси, что Джесу-младшему только что луну не доставали с неба, а все остальное — пожалуйста. Они бы и Алине…

— Алине?

Лиля навострила ушки, и оказалось, что детей у Ивельенов — трое. Только младшая родилась (тсссс!) с явными отклонениями. Не разговаривает, ничего не умеет, только ест, мычит и гадит.

Лиля пожала плечами. Лечить отклонения — не ее работа, ее работа — резать.

— Может быть, показать девочку Тахиру?

Тахир, также присутствовавший за столом, чуть склонил голову.

— Я могу ей это предложить, — кивнула Алисия. — Возможно…

— И конечно, мои самые глубокие извинения… но нос-то мы ребенку вылечили… как он, такой избалованный, в гвардию пойдет?

— Амалия мечтает для него о карьере при дворе.

— Но защищать себя все равно надо уметь! Вот у нас опять тут случай!

И Лиля, делая кошмарные глаза, поведала, как на нее опять устроили засаду. И могло бы все получиться, да разъезд, из организованных Лейсом, наткнулся на тех раньше. Завязалась схватка, подали сигнал — и всех «засадников» перебили к лешьей матери, чем Лиля была весьма недовольна. Нет бы сначала выяснить, кто послал, а потом уже перебить!

Негодяи какие!

Алисия тоже поохала и поахала. И пообещала завтра же съездить к Ивельенам.

Кстати, дорогая Лили, не могла бы ты… Анжелина и Джолиэтт приглашали в гости Миранду. И если можно — его высочество принца Амира… может быть… потихоньку, без лишней помпезности…

Лиля великодушно дала согласие.

***

Ивельены встретили Алисию неласково. Поначалу.

Но «гадюка» умела манипулировать людьми. Рассыпалась в извинениях, разахалась, разохалась, закатила глаза… одним словом, после часа стонов и страданий, Амалия таки приняла извинения от Лилиан. И, подумав, согласилась показать ей свою дочь. То есть, разумеется, Тахиру дин Дашшару.

А визит… да хоть и завтра.

Алисия вздохнула и сообщила, что да, приедем. Только — простите — с большим отрядом сопровождения.

— Почему? — удивился Лоран Ивельен.

И услышал в ответ душераздирающую историю о засаде на пути в Тараль. Бедная Лилиан, она так переживала, так страдала,… что никого допросить не удалось. И кто это организовал — совершенно неизвестно! Ужас!

Ивельены вежливо согласились, что да, конечно, ужас! И как только таких негодяев земля носит? Покушаться на милейшую графиню, которая столько всего делает для короны и вообще воплощение всех достоинств на земле…

Алисия договорилась о визите — и уехала.

А в поместье Ивельенов состоялся такой разговор.

— Где ты нашел этих недоумков?

— Го… господин…

Человек, стоящий навытяжку и боящийся моргнуть, несомненно, мог выглядеть представительно. Но не сейчас. Полное тело словно бы оплыло, пот катился ручьями… собеседник не испытывал к нему никакой жалости.

— Завтра графиня Иртон собирается к нам. Я хочу, чтобы на обратной дороге… ты понял?

— Д-да, господ-дин…

— Если и в этот раз получится промах — пеняй на себя. Свободен!

Отпустив слугу, мужчина налил себе вина и задумался, глядя на луг за окном.

М-да. Чем дальше, тем больше. Но выбора нет и развязаться со всем этим он не может. Пути назад нет. Его и десять лет назад не было, но тогда был хотя бы крохотный шанс. И даже потом он еще был. Хотя немедленная попытка переворота была обречена на неудачу. А сейчас?

Что в активе сейчас?

Король стар и устал.

Ричард — мальчишка, по уши в своих книжках.

Армия более-менее надежна, но именно, что более-менее. Всегда можно найти своих людей. И не обязательно маршала. Хватит и толкового полковника. Особенно в нужное время и в нужном месте. Такие на многое готовы, чтобы стать генералами.

И такие уже есть.

Всего — человек десять. Но этого достаточно. Не нужно перекупать всех.

Переворот должен быть молниеносным. Если лишить свободы Эдоарда и Рика, остаются принцессы. Их можно выгодно выдать замуж за нужных людей. А можно и не выдавать. Но один-то кандидат есть, даже и больше есть… альдон пошипит — и разрешит. Куда он денется, и на него кое-что есть…

А вот Эдоард и Рик… увы. Они должны умереть. И Джерисон — тоже.

Просто сейчас нет смысла подсылать убийц. Умирать принц должен здесь, при всем народе, иначе плюнуть не успеешь — окажешься по уши в самозванцах. И лучше все это повернуть до женитьбы.

Удачно получилось, что он так долго ходил в холостяках, сама судьба помогает.

А что до графини… он колебался. И довольно долго, после того, как лично познакомился с ней.

Яркая женщина. Умная.

Непредсказуемая и опасная.

Именно поэтому она должна умереть еще до встречи с супругом. Кстати, Миранда тоже неплохой козырь. Сиротка с большим приданым… кое с кем еще предстоит расплачиваться, почему бы и не брачным договором?

А Лилиан…

Жалко. Но иного выхода нет. Слишком легко она уходит из-под удара, словно ей Мальдоная ворожит… может, обвинить ее в этом?

Хотя — нет.

Шильдой она быть не может.

Слишком добродетельна. Полное поместье людей — кто-то что-то да углядел бы, а глядеть некуда — она со всеми одинаково ровна и добра. Прямо как верность хранит мужу… может, действительно в него влюблена?

Иртон — гуляка известный.

Но тогда ее обязательно надо убрать. На что способна женщина, которую лишили любимого человека?

О, очень на многое… ему это известно, как никому другому.

Убрать. Обязательно. У Иртона тоже не должно остаться наследников.

Ничего, справимся. Просто потрудиться придется.

***

Крысюк, прозванный так за пронырливость и незаметность, дежурил на воротах Лавери. Другие ворота также оккупировали мальчишки из Тримейн-отряда.

Да, вот так вот. Больше никому из них не приходилось просить милостыню, копаться в мусорных кучах, побираться, думать, что принести в дом, или прятаться от старших.

Теперь они были вполне довольны и счастливы. У них было… многое.

Работа, за которую по медяку в день-то перепадало. И можно было принести его домой, а не бояться, что кто-то отнимет. А все, что найдешь сверху — тоже твое. Главное, чтобы дело не страдало.

А еще…

Еще его сестренку, Марту, пристроили ученицей к кружевницам. Ходил слух, что скоро король учредит гильдию кружевниц — и Марта там тоже будет. Видел ее Крысюк. Довольная, вся чистенькая, аж дотронуться страшно, платье чистенькое… говорит, ценят ее. Пальчики ловкие и девочка сметливая. Да он и сам проверил. Живут они пока в старом замке, который Тер… Тараль.

И у малявки там своя комната, которую она делит еще с тремя ученицами. Своя кровать, шкаф и даже обувь есть. Две пары. На каждый день — и парадная. С ума сойти…

А от него требуется другое. Пока он маленький и ловкий — побегать по улицам и последить за теми, на кого лэйр укажет.

Ну так это ему не в тягость. Тем более что уже обещано: станет постарше — его к другому делу приставят. Или подмастерьем, или к воинам… пропасть не дадут. А чтобы и этот заработок не терять, Крысюк уже начал своего младшего братишку натаскивать. Тот пока еще поглупее, да и не такой проворный, ну да дело поправимое…

Мать теперь довольна и счастлива, как же… с тех пор, как батяня утонул, она на стирке надрывалась… сейчас может поменьше брать. И берет у… графини Иртон! Во! И всем отвечает, что графиня щедро платит. И никто ни о чем не знает.

Посплетничать и похвастаться?

Знал бы кто, как могут молчать голодные и нищие люди, если им дать надежду и протянуть руку помощи.

Да Крысюк скорее дал бы себя на части порезать, чем хоть слово сказал бы о графине или лэйре Ганце.

Мальчишка прищурился.

К воротам подъезжал всадник. И это был явно тот…

Мальчишка звонко свистнул в два пальца, вызывая подкрепление.

Один побежит к лэйру Ганцу. Второй будет следить вместе с Крысюком, чтобы потом донести, куда отправится толстяк на каурой лошади.

Начиналась работа.

***

Дуг Феймо чувствовал себя омерзительно.

Колотилось сердце, тек ручьями пот, подкатывала к горлу тошнота…

У него есть последний шанс. Иначе… никто с ним церемониться не будет. И с дочкой. И с зятем тоже.

Сейчас они довольны и счастливы, дело зятя процветает… как ему в этот момент хотелось развернуть лошадь в сторону дома — и уехать. И забыть навсегда об этом деле…

Когда все только начиналось — поручения были мелкие.

Отвезти, привезти, переговорить, найти людей, а вот потом…

Дуг ужасно испугался, когда понял, к чему идет все дело. Но хозяин не дал ему выбора.

— Или ты служишь мне, или ты вообще не существуешь, — просто сказал он. И Дуг поверил.

Он знал, на что способен этот страшный человек, поэтому сейчас ехал к зятю.

По счастью, Анвар оказался у себя в конторе. Там Дуг и решил поговорить, даже не подозревая, что на крыше, как раз над открытым окном, удобно устроился мальчишка.

— Твои наемники захвачены.

— И?

— Их перебили. Где ты нашел таких идиотов?

— Знал бы ты, сколько они с меня содрали! — огрызнулся Анвар.

На самом деле — не так уж и много, но часть денег Анвар утаивал. Еще с тех пор, как он понял, куда его втянул дурак-тесть, он принялся откладывать себе на побег: если так случится, что все провалится, он спокойно начнет новую жизнь где-нибудь в Эльване. Или Авестере…

Неважно где, важно, что далеко отсюда. Можно даже без жены — новую найдет, с деньгами это несложно.

Тихий стук в дверь заставил мужчин насторожиться.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет. Всех отпустил. А ты?

Дверь открылась, чуть слышно скрипнув.

— Доброго вечера, господа.

Ганц Тримейн улыбался.

— Вы будете сопротивляться — или изволите пройти со мной?

— Вы кто? — Анвар схватился за кинжал.

Ганц погрозил ему пальцем.

— Не надо. Как королевский представитель…

Анвар мертвенно побледнел. Дуг вообще стек по креслу, оказавшись менее крепким.

— Я вижу, вы все поняли? Орать и возмущаться не собираетесь, оно и к лучшему. Я и так все знаю. Эрик!

Вирманин полностью загородил дверной проем.

— Друг мой, вам не составит труда проводить эту парочку в наш скромный домик?

Вирманин ухмыльнулся так, что Анвар тоже оставил всякую мысль о сопротивлении. Куда уж там…

Спустя два часа, помещенные в уютные подвалы, Анвар и Дуг каялись так, что только перья трещали. Успевай записывать!

Они почти ничего не знали. И были на правах исполнителей. Но хватило уже и того, что они проплачивали убийство графини Иртон. Сначала ее травили по приказу Анвара, потом — просто пытались убить. А зачем?

Неизвестно.

Достаточно было другого.

Приказ отдавал герцог Ивельен. Не маркиз. Именно герцог.

***

Когда Ганц доложил это, Лилиан не проявила никакого интереса.

Герцог — и черт с ним, это и так известно. Интереснее было бы знать о мотивах. А вот этого…

— Ваше сиятельство, — Ганц колебался. — Пару раз Дуг подслушал что-то странное.

— И?

— Точно фразу он не привел. Примерно так, что «все равно королевская кровь» и «по праву первородства Ричард младше…».

— И с кем так беседовал наш герцог?

— С сыном.

Лиля вздохнула.

— Ганц, поправьте меня, если я ошибаюсь. У Эдоарда было двое сыновей. Эдмон и Ричард. От Имоджин Авестерской. И две дочери от Джессимин.

— Абсолютно точно.

— Старший сын умер.

— Если быть точным, там очень темная история. Ваш свекор, кстати…

— И что же Джайс Иртон?

— Примерно четыре года назад, незадолго до вашей свадьбы, Джайса Иртона и принца Эдмона нашли мертвыми.

— Они убили друг друга?

Ганц замялся.

— Следствие не проводилось.

— Ганц?

Судя по тону — женщина отступать не собиралась. И Тримейн тяжело вздохнул.

— Лилиан, если позволите…

— Что?

— Это должно остаться между нами.

— Обещаю.

— Я был там.

— Ганц?! Расскажите! Прошу! Это очень важно…

Лиля смотрела так, что Ганц понял — не проболтается. И принялся рассказывать.

— Я к тому времени уже лет десять как состоял на королевской службе, даже больше….

Ганц говорил, а перед глазами стояло прошлое.

Тогда он приехал во дворец, чтобы отдать королю ценные бумаги. И как раз выходил из кабинета, когда примчался встрепанный лакей.

— Ваше величество! Они умерли!!!

Это было настолько неслыханно, что Ганц невольно скользнул за штору, секретарь шарахнулся, а король соизволил выглянуть.

— Кто?

— Принц Эдмон! И… граф Иртон!

Эдоард побелел, как полотно, изменился в лице — и вылетел из кабинета. И Ганц последовал за ним. Не из пустого любопытства. А хотя…

Да, и из любопытства — тоже! Интересно же! Иртона Ганц знал. Знал и старшего принца. И готовился прятаться куда подальше, как только тот станет королем. Жить хотелось…

В красной гостиной горел камин. Было тепло и уютно. Эта комната вообще была одной из самых спокойных и уединенных во дворце. В башне, на третьем этаже… поставь у лестницы стражника — и не побеспокоят.

Как там оказался лакей?

Да элементарно. Принц приказал принести туда хороший ужин на двоих. То есть, что бы ни случилось — умирать он не собирался. А сейчас…

Горел огонь. На столе стояла бутыль с вином и два бокала. И в них еще оставалось немного вина. Кстати, когда его влили собаке — та сдохла.

— Яд был в обоих бокалах?

— Да.

— Одинаковый?

Ганц посмотрел на Лилю с удивлением. Как-то этот вопрос никому в голову не пришел. Яд — и яд.

— Мне интересно: они отравили друг друга, один отравил обоих, или был кто-то еще?

— Кто-то третий? Это вряд ли.

— Почему?

— Потому что в таком случае король не замял бы расследование. Это первое. И второе. Вино принц приказал принести заранее. И отослал слугу. Тот клялся, что бутылка была запечатана. Да и… яд был в бокалах. Это точно.

— Эдмон готовился. Мог он спрятать убийцу?

— Нет. Башня устроена так, что там нет потайных ниш и ходов.

— Точно?

— Сам обследовал потом. Из любопытства.

Лиля кивнула. Ганцу она доверяла. Сказал — нету, значит, точно нету.

— Спрятать там никого нельзя. Пройти мимо стражи?

— Там стояли двое охранников. Никто из них не отлучались. И никто мимо них не проходил.

— Они не покрывали….

— Нет. Там был допрос… одним словом — нет.

Лиля кивнула еще раз. Под пытками все признаешь. Но видимо…

— Только слуга.

— Зашел — и сразу вылетел, как увидел.

— Значит, третьего исключаем.

— Тогда это кто-то из них.

Лиля пожала плечами.

— Такое тоже возможно. Но людям не слишком свойственно убивать себя. Хотя… смотря что и как.

— Выглядели они примерно одинаково. Оба сидели в креслах, оба были спокойны, значит, яд был безболезненный. Их не рвало, даже пены на губах почти не было.

— Если почти — значит, все-таки была? И была у обоих?

— Да. — Ганцу нравилось слушать, как графиня рассуждает. Было в этом что-то уютное, домашнее…

— Одинакового цвета?

— Вроде бы…

— Ничем не пахло?

— Было приоткрыто окно. Ветер… запахи почти не чувствовались.

— Ясненько.

— Король тогда едва не упал…

Эдоард надолго застыл на пороге, не в силах поверить, но потом-таки решился войти. Подошел к другу, затем к сыну, закрыл обоим глаза… Ганц видел слезы на его щеках.

— Припомни. Сначала — к другу?

— Да. Оно и неудивительно.

— Почему?

Как оказалось, весь двор знал, что Эдмон конфликтовал с отцом уже лет десять подряд. А то и больше. Вот так получилось. Мальчишка помнил родную мать и совершенно не радовался ее замене на какую-то королевскую шлюху. А мог Джессимин и похлеще назвать.

Не помогали ни пощечины, ни розги, ни воспитание — ничего.

Джессимин плакала, Эдоард злился… счастливой семьи не получалось. Ричард — тот был спокойнее и принял мачеху пусть не как мать, но как старшую сестру. По принципу «Отец, ты ее любишь? Вот и чудесно. Я приму ее, если ты будешь счастлив…»

Принцип Лиля одобрила. А вот потом…

Одним словом — Эдоард был счастлив. Но сын его счастья не разделял. И боролся с ним всеми силами. А еще настраивал Ричарда, обижал мачеху и кстати — конфликтовал с детьми Иртона.

— Джес и Амалия воспитывались при дворе?

— Сначала их воспитывал отец, ну и его сестра немного. А потом, когда она вышла замуж за короля, видимо, настояла, чтобы Джайс приводил с собой племянников.

Ганц сдвинул брови.

Ему вовсе не нравилось, как Лиля кусала ноготь. Она явно о чем-то думала. И вряд ли результаты размышлений его обрадуют.

— Ладно. Его величество закрыл глаза другу, потом сыну, далее?

— Обернулся. Увидел меня и приказал оставить его одного. Ненадолго. Вскоре меня позвали обратно.

— Если там и был яд…

— То теперь не установить, у кого он был. Это так.

Лиля стукнула кулачком по столу.

— Расследование не проводилось?

— Нет, Лилиан. Король приказал все замять.

Женщина кивнула.

— Дело дрянь.

— Это и так понятно.

— Нет, Ганц. Я не о том. Вот давайте мыслить логически. Мы берем обычного… дворянина. Приходит он домой, а там его сын и друг — мертвые. Разве он не начнет расследование?

— Еще как начнет. Но… шум, скандал…

— Неужели вы бы не справились без скандала?

— Я бы справился.

— А я бы сделала все, чтобы отомстить за моих близких. Черт с ним, со скандалом. Можно и просто падение с лошади устроить. Никто, кстати, из высокопоставленных после этого случая скоропостижно не умер?

На этот раз Ганц задумался надолго. Потом тряхнул головой.

— Одного герцога удар хватил, так ему уже и за семьдесят было.

— Угу. Возраст.

— Да и графа одного жена прирезала во сне. Но он ее смертным боем бил…

— Баронов и лэйров не считаем. Не те фигуры. Нужно искать кого-то покрупнее. Убыли в послах не было?

— Да нет. Если бы не это… на редкость спокойный год.

— Значит — либо Джайс, либо Эдмон.

— То есть?

— Если исключить посторонних, а мы вынуждены это сделать — остаются эти двое. И я бы поставила на Джайса, — просто заметила Лиля.

— Почему? — Ганц и сам думал примерно так же. Но послушать мысли графини ему было попросту интересно.

— Потому что граф знал, что принц его терпеть не может. Вот представьте. Человек, который вас ненавидит, приглашает вас… поговорить. Ваши действия?

— Кольчугу надену.

— А яд возьмете?

— Не знаю. Только если он у меня всегда будет с собой.

— Вместо соли?

— Кинжал бы взял.

— А я бы взяла яд. И возможно, Джайс тоже. Эдмон моложе и сильнее, справиться с ним честным путем — шансов нет. Остается отравление…

— Это мерзко и недостойно дворянина.

Лиля сморщила нос.

— Торговля тоже. Иртон ей занимался.

— Тоже верно. И все же… одно дело — торговать редкостями, а другое — травить принца.

— Редкостями?

— Думаете, — поймал Ганц мысль. — Какой-нибудь экзотический яд, оставленный себе… поиграть?

— Если бы мне в руки попалось, например, кольцо с ядом — я знаю, такие есть, я бы сразу с ним не рассталась. Ганц, Вы помните этот вечер, тут нам невероятно повезло. Словно Альдонай ворожит. Скажите, когда Вы вернулись второй раз — позы мертвецов не изменились?

Ганц задумался. Потом пожал плечами.

— Кажется, да. Хотя и не могу сказать, что точно изменилось.

— Они оставались так же, в креслах…

— Да.

Лиля кивнула.

— Скорее всего, а их одежда была в порядке?

— Вроде бы да. Я не обратил внимания. Или заметного беспорядка в ней не было, потому и в глаза не бросилось.

— Король их обыскивал. Полагаю, что-то подозревал, или думал…

— Что именно?

— Вот тут мы подходим к самому интересному. Если допустить, что Джайс Иртон отравил принца — а следом и себя. Такое может быть?

— С чего бы вдруг? То есть может, конечно. Но ведь у каждого действия есть обоснование, разве нет?

— Разве да. Абсолютно точное замечание. Итак, почему такое могло случиться?

— Почему граф травил себя — понятно. Слишком многие знали об их встрече.

— Чтобы уйти от процесса, казни и прочего…

— Это возможно. Но почему он отравил Эдмона?

Лиля прикусила ноготь. Тот наконец сдался и сломался. Но женщине было не до мелочей.

— Есть у меня одна идея, Ганц. Но лучше вы мне скажите, насколько я дура. А для начала…

Женщина встала и достала небольшую шкатулку. В ней были сложены все письма Джессимин Иртон к матери.

— Читайте.

Ганц пробегал их глазами. Откладывал в сторону, брал следующее… и когда он отложил последнее и поднял голову — Лиля увидела в его глазах тот же вопрос, что задавала и себе.

— Это — возможно?

— Вполне. Эдмон мог шантажировать графа — и тот…

— Насколько я поняла, Джайс готов был на все ради сестры и… детей. Чему тут удивляться. Мог ли у Эдмона быть компромат?

— Признания повитухи? Что-то такое… если и было — этого все равно не нашли. Ваше сиятельство…

— Ганц, это все должно остаться между нами. Сами понимаете — с таким знанием не живут.

Ганц отлично это понимал. И то, что Лиля — тоже понимает и будет молчать, заставило его чуть спокойнее вздохнуть. Не самоубийца же.

Он задумался. Нахмурился.

— Нет, что-то тут тогда с Ивельенами не складывается…

— Но Амалия…

— И что? У нас незаконные ничего не наследуют. Наоборот, никогда бы…

— А если Эдоард женился на Джессимин раньше, чем на Имоджин?

— Нет. Это уж вовсе невероятно. Но даже и тогда — Джес имеет право наследования, а Амалия нет. и бунт бы вспыхнул… нет.

— Ну так Джеса и пытались оставить без наследника. А меня — убить. И его бы — того, да вот в стране нету…

Ганц покачал головой.

— Нет, госпожа. Тут что-то не так…

Лиля вздохнула.

— Что!? Знать бы!

— Боюсь, единственный, кто знает — это король.

— Ну и Алисия, надо полагать…

— Вряд ли они нам что-то расскажут. И если что…

— Скорее нас закопают. Я понимаю. И буду молчать.

— Я тоже.

Ганц встретился взглядом с Лилиан. Они отлично поняли друг друга. Доказательств нет. А лезть в такие секреты короны… простите — уничтожат. Быстро и наповал, чтобы уж точно не выбрались. А этого никому из них не хотелось.

— И все равно, что-то не вяжется.

— Подумайте, Ганц. А я завтра съезжу к Ивельенам. Посмотрю на их ребенка…

Ганц усмехнулся.

Графиня и правда доверяла ему. Иначе бы…

Он-то давно понял, кто из двоих в паре Лилиан — Тахир дин Дашшар является чудо-лекарем. Но молчал. Незачем о таком говорить. Он на эту женщину работает и это выгодно, и хорошо… одним словом — незачем. Когда речь идет о личной выгоде, люди и не на такие чудеса способны.

***

Визит к Ивельенам Лиле радости не доставил.

Все были любезны, улыбались, раскланивались — и думали о своем. О чем думали оные Ивельены, Лиля не знала. А сама редкостно злилась. Твари неблагодарные. Уроды.

Спасай тут некоторых… принимай роды, вспоминай акушерство, которое она сто лет назад терпеть не могла! Пусть бы тебя, козу, та повитуха кинжалом прокесарила, посмотрела б я, как ты выживешь. И клизма в качестве лечения…

Питер вызвал не больше добрых эмоций. Жену-то он любит. Только вот… слизняк! И растекался там… ей-ей, на фоне Питера Лиле даже Джерисон Иртон заочно понравился. Подкаблучников она не любила и не уважала. Увы…

Лоран Ивельен мысленно был обозван скользким гадом. И Лиле казалось, что под его дружелюбной улыбочкой прячутся клыки.

Поразительно, как меняется отношение к людям, когда ты подозреваешь, что они проплатили твое убийство!

Тахира тоже приняли вполне радушно и предложили сразу провести к больной. Но мужчина отказался и потребовал, чтобы Лилиан Иртон шла с ним.

Ученица. И точка.

А не хотите — я удалюсь!

Вел Тахир себя настолько высокомерно, что Ивельены прониклись и таки пригласили обоих пройти в башню. Лиля фыркнула, подумав, что это обычай такой. Держать тех, кого не хочешь видеть, в башне.

Смешно.

Смеяться она перестала, когда перед ней открылась небольшая комнатка.

Девочка, сидящая на кровати, была мила и очаровательна. Этакая пышечка. Светловолосая, сероглазая, неуловимо кого-то напоминающая, а еще — с абсолютно отсутствующим выражением лица. Красивого, тонкого… приоткрытый рот, стекающая слюна…

— Она ходит? — просто спросила Лиля.

Амалия покачала головой.

— Едва ходит, плохо говорит….

Лиля долго расспрашивала о ребенке. И подумала, что скорее всего — девочка просто умственно неполноценна. Олигофрения… в какой степени? Да уж не в легкой. Скорее или тяжелая, или глубокая. Ближе всего это к идиотии.

Ребенок хуже развивается, почти не ест сам, только жидкую пищу, не говорит, ничему не учится…

И это — ее не залечили. Это от рождения… что ж, и такое бывает. Просто обычно такие дети здесь не выживают. Но тут… все-таки дочка маркиза, вот и выхаживают.

— Девочка умственно неполноценна, — многозначительно произнес Тахир. — Графиня?

Амалия не знала, что Лиля уже подала Тахиру условный знак «неизлечимо». Лиля кивнула и с видом примерной ученицы затараторила:

— Данное заболевание неизлечимо. Девочка всегда будет такой, как сейчас. При затраченных громадных усилиях, вы можете ее научить хотя бы на горшок ходить куда надо. Но не более того.

Строго говоря, Лиля ничего не имела против детей-олигофренов. И преклонялась перед людьми, которые их воспитывали. Но… средние века!

Кому нужно умственно неполноценное дитя?

Здесь критерии отбора, как в волчьей стае. Жестокие и рациональные. Девочка может стать матерью здоровых детей — а может и не стать.

И выбор, простите, сделают в пользу Сэсси и Джеса. Но кого же ей напоминает эта малышка?

Лиля посмотрела на Амалию. На Питера.

И едва не чертыхнулась.

Синие глаза и черные волосы Амалии.

Карие глаза и темные волосы Питера.

И по какому рецессивному гену у них родилась сероглазая блондинка? Да еще с отклонением?

Лиля, в отличие от многих, была уверена, что некоторые болезни в генах и заложены. Кто-то считал, что олигофрения — это из-за возраста матери, а она — что это из-за каких-то генов. Может, она и неправа, она не Грегор Мендель. Но…

Подумаю об этом дома!

Лиля внимательно осмотрела девочку. Нет, тут ничего не сделаешь. Малышка добрая, ласковая, контактная, но… это навсегда ребенок. Хотя герцогу с этим вопросом легче, чем инженеру. Что Лиля и высказала.

Можно содержать ребенка, растить, кормить, пытаться учить — может, что-нибудь и получится. А может, и не получится. Так тоже бывает.

Амалия слушала так, словно с нее шкуру сдирали.

Питер явно переживал за жену, а Лоран даже и не пошел сюда.

За жену. Не за дочь. И деду нет дела до внучки?

Лиля мысленно положила еще один кусочек в мозаику. Но пока сложить ее не получалось. Чего-то не хватало. Что-то выпадало из общей картины.

Амалия раз двадцать переспросила Тахира — правда ли, что все бесполезно. Мужчина подтвердил — и лицо у женщины стало вовсе уж убитым.

Кажется, она считала себя виноватой в чем-то… Тахир счел нужным ее утешить.

— Ваше сиятельство, вы в этом не виноваты. Звездная Кобылица сама прокладывает дороги…

Амалия внезапно разрыдалась в голос.

— Нет! Если кто и виноват — это я! Я!!!

И вылетела из комнаты, сильно напугав девочку.

Лиля принялась успокаивать малышку и попутно инструктировать служанку, которая за той ухаживала.

Питер извинился — и вышел вслед за женой. А Лиля напряженно перебирала варианты.

Светлые волосы, серые глаза… на кого похожа малышка?

Фалион?

Возможно. Но это не пример. Простите, сероглазых блондинов — пруд пруди. Вон, и его величество… Лиля прикусила палец.

Его величество?

Бред! Невозможно!

Но что еще остается думать?

Что-то она еще не учла. Надо бы поговорить с Ганцем. И срочно вспомнить генетику.

Или не генетику? Было, было у женщины полное ощущение, что где-то она видела это лицо, эти глаза… только там оно было с совсем другим выражением. Не бессмысленным, нет. Но капризным, надменным…

Где?

Иртон?

Нет, нет… хотя это определенно была галерея портретов. Капризная, надменная… не Иртон. Там все черноволосы и синеглазы.

Фалион?

Александр не показывал ей портреты предков.

Может быть — здесь?

Лиля твердо знала, что не успокоится, пока не вспомнит. Что, где, когда… нет, не успокоится. Значит — надо вспоминать решительнее. Задержаться здесь и опять посмотреть на портреты. Иначе…

Это как камешек в туфле, как кусок песни, застрявшей в голове, как иголка в шве… спокойно жить с этим — не получится!

Надо вспомнить, и как можно скорее…

Ивельены пришли обратно минут через пять. Амалия была заплакана, но держалась уверено.

Питер гладил ее по голове.

Тахир раскланивался, говорил, что обязательно подумает, что надо просто воспитывать девочку — и готовиться, что всю жизнь это будет вот такое бессмысленное существо, которое даже мать родную узнавать не будет.

Ребенок — на всю жизнь пустой чистый лист…

Слава богам, Лиля успела дать понять Тахиру, что им надо заночевать.

Тахир, готовый на все ради своей обожаемой ученицы-учительницы, тут же придумал, что осматривать таких больных нужно еще раз на рассвете, чтобы ее коснулась благодать Звездной Кобылицы…

Ивельены сомнений не выразили. Так вот… когда твой ребенок болеет — ты в кого угодно поверишь. Хоть в Звездную Кобылицу, хоть в лунную крокодилицу. Лишь бы помогли…

А за ужином Лиля навела разговор на древность рода Ивельенов. Мол, Иртоны тоже древние, но Ивельены, наверное, еще древнее…

Лоран Ивельен тему охотно подхватил и развил, добавив, что с Ивельенами часто роднились короли…

Лиля разахалась — и разговор постепенно дошел до фамильных портретов. После чего Лиле и было предложено еще раз прогуляться по галерее. Вместо сказочки на ночь.

Лиля тут же согласилась и провела в обществе старшего герцога весьма увлекательные три часа.

Общаться с ним было откровенно неприятно, ну да ладно. Главное она получила.

Средневековые портреты, при всей их своеобразности, обладали одним достоинством.

Они были реалистичны на сто процентов. Это вам не кубизм и не импрессионизм, до которых в этом мире еще долго не дорастут.

Если на портрете нарисованы голубые глаза — они и в реальности будут голубые. А не красные или зеленые.

***

До дома доехали без происшествий. Ганца Тримейна в поместье не оказалось, и Лиля попросила проводить его в кабинет, как только придет. А сама засела с десятком листов бумаги за стол и попросила ее не беспокоить.

Ганц постучался в дверь пару часов спустя — и тут же был атакован Лилей.

— Проходите, садитесь…

Ганц прошел, снял со стула листок со странными формулами типа АаВв х СсДд и надписями «доминантный», «рецессивный», 75% и 25% и осторожно уселся.³

— Лилиан?

— Ганц, я ничего не могу понять…

— На тему?

— Я видела третью дочь Ивельенов.

— С ней что-то не так, Ваше сиятельство? — Лиля сдвинула брови, давая понять, что без титулов.

— Она умственно неполноценна.

— Такое бывает, госпожа. И…

— Не проходит. Но она — сероглазая блондинка.

— И что?

— Ганц, Вы не понимаете? Хотя откуда бы… Значит, так. Ребенок наследует цвет глаз одного из родителей. Так — ясно?

— А если…

— Нет, если у одного из родителей голубые глаза — у ребенка могут быть серые, возможны частные случаи. Но Питер и Амалия не могли произвести на свет — такое чудо.⁴

— Почему нет?

— Чтобы получилась сероглазая блондинка… короче: светловолосых людей меньше, чем темноволосых.

— Допустим. И?

— Если вкратце, ребенок наследует цвет глаз и волос от кого-то из родителей. Максимум — от бабушек-дедушек. Но даже тогда будет выбрано то, что встречается чаще.

— То есть темные волосы…

— Ну да. А тут такое красивое сочетание: светлые волосы, светлые глаза, белая кожа. Это своеобразный признак… я тут посмотрела… Иртоны — все темноволосы и синеглазы. И в замке я видела фамильные портреты. Там они — все такие. Очень ярко выраженный признак. Близняшки у Амалии тоже синеглазые. Насчет волос — не знаю.

— И старшие.

— Очень сильная генетика. То есть, перебить ее можно только при наличии… даже не знаю чего!

— Вы намекаете, что Амалия Ивельен родила не от мужа?

— Один раз — точно. Я специально осталась там на ночь.

— Рисковали…

— Не будут же они меня травить в своем доме?

— Как знать.

— Для этого именно что надо знать. А я молчала. Ганц, среди Ивельенов пару раз встречались блондины. Лет этак… сто-сто пятьдесят назад. Этот ген столько не сохранится. Раньше размешается. Кроме того — они все темноволосы и кожа смуглая…

— Ивельены — южане. В их роду пару раз…

— Встречались ханганы. Это я слышала. Короче — блондинов от них ждать не приходится. Все пришлые, а те, кто рождались Ивельенами — как один и темноволосы, и темноглазы.

— А от кого тогда могла родиться девочка?

— Если не допросить герцогиню — шиш мы узнаем.

— И если допросить — тоже.

— Что вы предлагаете сделать?

— Идти к королю, госпожа.

— ЧТО?!

— А что нам еще остается? Только это…

— Но Ганц!

— Ваше сиятельство, вы хоть понимаете, что речь идет о заговоре против короны?

Лиля кивнула.

— Что если мы не доложим — мы станем соучастниками? И Феймо и Рокрест, кстати говоря, знают достаточно…

— Для чего?

— А вот так вот. Дело в том, Лилиан, что дворецкий — фигура сложная. Что-то он слышит, что-то додумывает… а наши друзья вирмане отлично умеют таких колоть…

— И?

— Это серьезный заговор. Все подробности он не знает, что у Ивельенов есть кто-то, имеющий права на престол. Есть документы, есть люди… и они готовы.

— Почему не начали?

— Рик уехал. А если свергать династию…

— То здесь. Это даже я понимаю. Какими силами они обладают?

— Человек двадцать. Но на ключевых постах. Есть пара отрядов наемников. Хороших отрядов…

— А почему я до сих пор не…

— Потому что эти отряды не у Ивельена. У его сообщников. Ваше сиятельство, давайте я расскажу…

Лиля кивнула.

И услышала неприятные вещи.

Как известно, мятеж в стране больше всего нужен заграничным друзьям. В данном случае — Авестеру.

Авестер поддержал Ивельенов и людьми, и деньгами. Ивельены вовлекли в заговор еще десятка два аристократов — не из самых блестящих, второй сорт. Но это-то и опасно. Ибо он всегда хочет стать первым. С деньгами у них, кстати, стало плоховато, вот и потребовалось устранить Лилиан, чтобы Мири досталась сестре Джеса. А уж ее деньгами найдут, как распорядиться.

Лиля кусала ноготь, но слушала молча.

Ее планировалось убрать до появления наследника. Джес должен был погибнуть при перевороте, ибо гвардия ему подчинялась. Да, его кое-кто не любил, но и недооценивать его власть было опасно. Что-что, но строить людей он умел.

Было несколько отрядов наемников. А скоро в гавань должны войти авестерские корабли. Когда Рик вернется… он ведь тоже поплывет морем. Если удастся, его перехватят там и спишут все на вирманских пиратов.

Если не удастся… достанут в Лавери.

Король скоро переберется за город, как и каждое лето. Загородная резиденция расположена достаточно удобно для заговорщиков. Там и земли Ивельенов неподалеку, да и сам замок — скорее роскошный дом, чем укрепленное строение…

Лиля взглянула на Ганца.

— Что делать?

— Во-первых, обо всем доложить королю. Во-вторых, Эрик уже в море.

— Эрик?

— Да. Наш друг пользуется авторитетом в своих кругах. У вирман он не меньше графа, а то и герцога. Я попросил его взять еще пяток кораблей — и встретить посольство.

— А…

— А еще я отдал им все зажигательные снаряды из вашей лаборатории.

Лиля кивнула.

— Умница. А…

— Джейми отправился с ними.

— А если его… Ганц! Он же мальчишка еще!

— Он уже взрослый. А если они окажутся кстати — заодно и свой титул подтвердит.

Лиля покачала головой. Вечное женское стремление прибрать всех под свое крыло в средние века обрубается безжалостно. Здесь взрослеют быстро…

— Вы настаиваете на разговоре с королем?

— Да.

— Когда?

— Сегодня вечером.

— Мне не хочется во дворец, — Лиля сморщила нос. — Я там и так слишком часто бываю… не хочу.

Дворец!

Вот почему-то это лицо ассоциировалось у Лили с дворцом. Придворная дама, красивая, яркая, молодая…

Лиля сжала руками виски, застонала…

— Где же! Ну где!?

— Ваше сиятельство?

— Ганц, дочь Амалии — копия кого-то… но я не помню, где видела этот портрет! Не помню!

— Во дворце?

— Да, да! Но где?! Кто был на нем?!

Ганц вздохнул. Вот что она опять придумала?

— Ваше сиятельство, не мучайте себя. Это…

— Это не пустяки! Это важно! Но — где!?

— Ваше сиятельство, вдохните, выдохните… — Ганц почти силой взял ее за руку. Если не получается отвлечь — надо помочь. Пусть успокоится, потом и о деле поговорить можно будет. — Теперь подумайте. Женщина на портрете — в чем?

Лиля сосредоточилась. Зрительная память у нее была — великолепная. Да и развивала она ее постоянно, как и многие медики.

— Блондинка. В пурпурном платье. Алое с золотом. Красивая, надменная, сидит на кресле, руки лежат свободно, она с вызовом смотрит вперед…

— Отлично. Как у нее уложены волосы?

— Высокая прическа. Несколько локонов спускаются на плечи, — Лиля закрыла глаза, и портрет встал перед ней, как живой. Надменная блондинка, на белом с золотом фоне, в роскошном платье, серые глаза смотрят решительно, глубокий вырез приоткрывает красивую грудь…

— На ней есть какие-то драгоценности?

— Да. Бриллианты. Маленькая диадема с бриллиантами, колье, браслет, кольца…

— Браслет с бриллиантами?

— Да.

— На какой руке?

— Как у меня, — прикинула Лиля, вспоминая портрет.

Руки Ганца разжались.

— Ваше сиятельство, во дворец вы со мной поедете. Скажите — вы ведь видели этот портрет не в галерее?

— Да я там и не была. Во дворце.

— Вы просто шли по коридорам?

— Да. И наткнулась взглядом, — Лиля тряхнула головой. Коса метнулась по спине, больно стегнула пониже талии. — Я там чуть не заблудилась, шла по коридорам, а этот портрет — он как бы выступил из полусумрака. Словно его специально повесили подальше от людей…

Ганц прикусил губу. В отличие от Лили, он знал, чей портрет мог не понравиться королю.

— Кажется, я знаю, что это за портрет. Но если все так — к королю вы не пойдете.

— А объясниться?

— Ваше сиятельство, вы мне верите?

— Да.

— Тогда верьте до конца.

Ганц молчал, потому что обручальные браслеты с бриллиантами имели право носить только коронованные особы.

***

Эдоард вскрыл записку — и нахмурился. Своим слугам он доверял.

Королевский доверенный — это не просто так. И людей туда отбирают весьма и весьма тщательно.

Ганц Тримейн был одним из лучших. Он докапывался до такого, что Эдоард только руками разводил. Был верен и упрям. Еще с юности, с тех пор, как Эдоард, тогда еще принц, помог ему…

Но что случилось, если он просит принять его вечером?

Сегодня, чем скорее, тем лучше.

Это не слишком серьезно, но касается графини Иртон и ее дочери.

Что ж…

Если дело касается Миранды — в нем надо разобраться. Внучка все-таки…

Эдоард не знал, что Ганц врал в записке специально. Чтобы только получить аудиенцию — и как можно скорее. Тянуть он не собирался, не то дело, с которым можно ждать и жить. Если все так, как говорит Лилиан Иртон — это страшно. И это надо доложить королю как можно скорее.

А про Миранду?

А кому это интересно…

Авось и подслушивать меньше будут…

***

Алисия Иртон же получила записку от Лили.

Невестка просила уделить ей вечером внимание. Она приедет во дворец, Алисия встретит ее, проведет к себе — и они посидят, поговорят. О Миранде.

Графиня ненадолго задумалась. Но потом решила, что все не так страшно.

Лилиан Иртон — умная молодая женщина. Почему бы не поговорить с ней?

И встречу, и проведу, и у меня посидит — ничего страшного.

А почему вечером?

Ничего удивительного. Днем у нее столько дел…

***

— Скоро домой.

— Да, уже совсем скоро, — Рик усмехнулся. — Корабли готовы, вещи погружены, осталось дня три — и мы поднимаем паруса.

— Надоела эта Ивернея…

— Сам виноват. Между прочим, и здесь можно неплохо провести время. Мы накупили уйму свитков, которые здесь все равно уничтожат. Поговорили с купцами, теперь некоторые из них… более лояльны к Ативерне. Погуляли по лавкам… правда, такое ощущение, что все диковинки сюда идут как раз от нас… торговый дом Мариэль… красивое название.

Джес повертел в руках золотое перо.

— Да уж… интересно, кто это у нас такой ловкий?

— Самому интересно. Ничего, приедем — узнаем.

— Ну и сами отчитаемся…

— А там — приезжают принцессы, пара приемов, я женюсь на Анелии — и все свободны.

— Кроме тебя.

— Увы…

Будущее не приводило Рика в восторг.

***

Лиля и Ганц ехали в карете, мрачно переглядываясь. Говорить не хотелось. Они уже обговорили все, что могли, уже поругались и уже помирились.

Лиля пыталась вытянуть из Ганца, кто была эта дама.

Ганц отмалчивался как рыба и говорил, что если он угадал правильно, то Лиля все обязательно узнает. А вот если нет — то лучше и не морочить себе голову.

Но она обязательно должна посмотреть, опознать — и вообще, информация наше все.

Лиля предложила, раз такое дело, сходить с ним к Эдоарду, но Ганц разнес эту идею в пух и прах. Нет уж, увольте. Вам лучше быть от этого всего змеиного болота подальше. Гадюки целее будут.

Лиля расшипелась не хуже иной змеи.

Мол, ты — мой человек. И точка…

И вообще — государственные тайны жизненно опасны. Она все-таки графиня, а Ганц — просто королевский представитель, его могут убрать, а ее, может быть — и нет…

Тут взъерошился Ганц. И Лиля получила отповедь в том ключе, что если за каждый секрет по королевскому представителю убивать — кто работать-то будет? Его, может, и пожалеют, поскольку хранить тайны — это его работа. А вот графиню…

Поругались.

Поспорили.

И помирились. Времени все равно ни на что другое не оставалось. И сейчас Лиля ехала в карете и размышляла, что око тайфуна — это не метафора. Просто… судьба такая, видимо — притягивать все ураганы.

Надо ли вообще с этим лезть к королю, подвергая и себя, и Ганца опасности? Может, проще договориться было с Ивельенами? В обмен на избавление от Джеса… она могла бы быть полезна любой династии…

Такая мысль у Лили была, чего уж там.

И была нещадно раздавлена.

Хорошо, когда на престоле — монарх. Действительно сильный и страшный. Эдоард, по крайней мере, правит справедливо. Да и спокойно тут.

Допустим, Ивельены воссядут.

А удержатся ли?

Уж простите, уместить попу на трон — одно, а высидеть на нем потомков — другое. У нас и Лже-Дмитрии отметились.

Но… они не усидели. А ведь если бы тогда поддержали Годунова… не было бы смуты, не было бы Романовых… эххх… какого геморроя избежали бы!

Нет, Лиля была за законную власть.

Ладно бы Эдоард был типа Николая Второго, который при своей жажде лучшего и стремлении к счастью для всех про… гадил сначала несколько войн, а затем и страну.

Так нет же. Нормальный мужик, серьезный, не боящийся жестких решений, но и не утопающий в крови. Все вполне спокойно и даже уютно.

А если Ивельены не усидят?

Смута, кровь, война, революции… да кому это надо? Уж точно не Лиле, которая воочию видела это в своей стране и жила с этими последствиями. Как Перестройку ни назови… так что идите, товарищи, сторонники перемен, идите, не доводите до греха, тут ведь за убийство далеко не всегда сажают…

Алисия встретила их на входе во дворец. Серьезно посмотрела…

— Лилиан, что это за секреты?

Ганц поднял руку, отметая все вопросы.

— Ваше сиятельство, прошу простить меня. Это я попросил графиню Иртон на всякий случай побыть во дворце. И — в вашем обществе. Мало ли что понадобится его величеству.

Алисия пожала плечами.

— Если это так необходимо…?

Лилиан кивнула.

— Я верю лэйру Ганцу. Идем?

— Идем. Только…

Ганц уверенно шагнул куда-то в темноту коридоров. Женщины следовали за ним. Лиля почти не приглядывалась. Да и что толком разглядишь впотьмах? Старинные портреты, старинные доспехи…

Пляшущий огонек свечи выхватил из темноты красивое женское лицо.

— Ваше сиятельство?

Ганц спрашивал — и видел, все так и есть.

— Это она. Кто это? — Ганц молчал, зато не удержалась Алисия.

— Первая жена короля. Имоджин Авестерская.

Лиля огляделась пристальнее. Ну да. Сюда она забредала тогда, после аудиенции… кажется? Неважно. Во дворце она тогда не ориентировалась. И сейчас не намного лучше.

— Почему она здесь?

— Король приказал. Вроде, как и на виду, но и… сюда почти никто не ходит.

Лиля кивнула.

Сложно уловить сходство между больным ребенком — и портретом, но оно ведь было, черт возьми!

Будь девочка нормальной, вот так и было бы… копия!

Да и глаза…. Форма, цвет, разрез… ладно — это списываем на Амалию. Все-таки Эдоард… Но внешность Имоджин?

Тот же нос, те же губы…

Черт побери…

И мозаика начала складываться с такой скоростью, что Лиля даже пошатнулась.

— Графиня?

Ганц искренне встревожился. Но вот в сумраке блеснули зеленые глаза.

— Все в порядке, лэйр. Просто теперь… теперь я все поняла.

— Тогда идемте?

И увидела по глазам Ганца, что поняла — не она одна.

— Лэйр?

— Да, графиня. Это, похоже, так…

— Это… бред!

— Нет. Боюсь, что это действительно так.

— Ганц, вы не должны идти к королю — один. Это…

— Лилиан, не спорьте сейчас со мной, — столько металла было в голосе королевского представителя, что женщина вздрогнула. — Поверьте мне — сейчас.

Лиля вздохнула — и кивнула.

— Ладно.

— А мне никто ничего не объяснит? — Алисия была чуть недовольна и не считала нужным скрывать неудовольствие.

Ганц и Лиля, не сговариваясь, помотали головами.

— Нет.

— Неужели?

Лиля подняла руку.

— Алисия, милая — все потом. Сейчас не до таких мелочей.

Вскоре компания разошлась. Ганц отправился на доклад к королю, Лилиан — к Алисии.

***

Эдоард ждал гостя в кабинете.

— Лэйр Ганц?

Мужчина поклонился.

— Ваше величество, я благодарен, что вы согласились…

— Не надо велеречивостей, лэйр. Что не так с Лилиан и Мирандой?

— С ними все в порядке, Ваше величество. И я заранее прошу прощения, что ввел вас в заблуждение. Но это не из корыстных соображений.

— Да?

— Ваше величество, мне просто не хотелось писать о действительной причине визита.

Эдоард кивнул ему на кресло.

— Что ж. Садитесь и рассказывайте, лэйр.

Ганц поклонился, опустился в кресло и тихо заговорил.

— Ваше величество, я должен сообщить, что герцог Ивельен готовит заговор против короны.

— Вот как?

— Да, Ваше величество.

— И как же Вы это обнаружили?

— Когда покушались на графиню Иртон…

— И тут она?

— С нее все и началось, Ваше величество. Я прошу прощения за дурные вести, которые я принес, Ваше величество…

— Рассказывайте, лэйр.

Ганц рассказывал. Эдоард мрачнел.

Заговор был не слишком обширным и разветвленным. Всего-то десятка два человек. Хотя достаточно высокопоставленных. Но ведь и у таких бывают проблемы. У одного — долги, у второго — дети, у третьего потомственная обида на корону, четвертому рога на голову давят — и он увидел подходящий случай сквитаться с врагами…

Граф, барон… ни одного герцога, кроме самих Ивельенов. Оно и правильно. Зато какие-то капитаны, какие-то планы… нет, составлено-то было неплохо.

И началось все это дело около трех лет назад. Именно тогда Ивельены начали списываться с Авестером, именно тогда им помог Леонард, который был сильно обижен на Эдоарда еще со времен Имоджин, а потом и Ричард добавил, отказавшись от его доченьки…

А с помощью Леонарда… нашлись и наемники, и другие недовольные (их же всегда много)….

Но денег мало не бывает. И Ивельены, поиздержавшись, решили прикончить Лилиан — когда узнали о ее беременности. А потом и Миранду.

Зачем?

Ну, Миранда наследница.

Джерисон?

Так и понятно. Его все равно планировали убирать. Как и Эдоарда, как и Ричарда…

В результате все наследовала бы Амалия.

Нет, можно выдать Мири замуж за кого-то, но зачем рисковать? Убить — проще.

— Значит, Ивельены. Восхитительно. Графиня об этом знает?

— Нет, Ваше величество. Точнее — знает, но не обо всем.

— А о чем же?

— Что заговор есть. Что это Ивельены. Остальное ей без надобности.

— Это хорошо… Амалия, Амалия…

— Они были вне подозрений. Их никто и никогда не проверял. И они могли плести свою паутину, вербовать союзников… их не так много, но… ведь и у нас в столице не так много войск?

— Стрелки и гвардия.

— На стрелков можно не рассчитывать, Ваше величество, — развел руками Ганц, — там каждый второй капитан куплен Ивельенами.

— Вот как? Откуда Вы это знаете, лэйр?

— Каждое преступление оставляет финансовый след, — Ганц усмехнулся. Упоминать, что так сказала графиня, не стоило. — Даже наличные не получаются из воздуха. Всегда можно поговорить с портными, мастеровыми, можно узнать у крестьян, сколько с них дерут налогов, у служанок — много ли у госпожи новых платьев, у оружейников — сколько им должны…

— И Вы смогли все это так быстро выяснить?

— Я привлек еще нескольких представителей, — честно признался Ганц. — Как только я понял, что дело глубже, чем просто покушения на графиню — я уже не решался работать в одиночестве. И мы взялись вместе. Плюс наша разведка, плюс вирмане — силовая поддержка… хотите — рубите голову. Но иначе я и половины не накопал бы. И как только стала складываться картина, я поспешил к Вам.

— Один?

— Ребята решили, что можно мне доверить доклад.

— Что Ваши люди знают о… Ивельенах?

— Ничего, Ваше величество. Моя воля — я бы и графиню не впутывал в это дело, — не удержался Ганц. — Не для женщины это…

— Ладно, — взмахнул рукой король. — Давай так. Шум поднимать я не позволю. Ганц, я дам тебе отряд гвардии. Сможешь с ее помощью взять всех и посадить в Стоунбаг?

— Всех?

Эдоард поморщился.

— Ивельенов — в том числе. Лорана, Питера… Амалию…

— А детей?

— Детей… старших — туда же.

— Ваше величество…

— Делай! — рявкнул Эдоард. — И лучше — прямо сейчас. Напиши приказ, я подпишу…

— Слушаюсь, Ваше величество.

Ганц послушно набросал несколько строк, еще раз вспомнив добрым словом Лилиан Иртон. Удобное все-таки перо…

Король едва дождался, пока чернила просохнут, быстро подписал, поставил печать…

— Иди…

— Ваше величество, простите, но я должен рассказать и другое.

— Я чего-то еще не знаю?

— Да, Ваше величество. Я умоляю простить меня…

— Лэйр!

— Ваше величество, Вы помните тот день, когда Ваш друг и Ваш сын…

— Да. К чему ты сейчас заговорил об этом?

Эдоард догадывался, что радости ему этот рассказ не принесет. Но… надо было. Он — король. Он — должен.

— Ваше величество, я заранее прошу простить меня за все необдуманные слова, которые могут причинить вам боль. И за те вопросы, которые вынужден буду задать. Я не хочу этого. Но выбора у меня тоже нет.

— Интересно… Спрашивай. Я отвечу… наверное.

— Когда нашли мертвых Джайса и Эдмона — с Вашего позволения, я назову их именно так, для быстроты. Это ведь Джайс отравил и принца, и себя, так?

Ганц смотрел прямо в глаза королю. И Эдоард нехотя кивнул.

— Так. Откуда ты узнал?

— Догадался. Если бы было наоборот — Вы бы… не то, что стали бы скрывать. Но расследование проводилось бы на тему, где принц взял яд и зачем ему травить графа. А вот Джайс… Вы берегли детей. Вы все сделали, чтобы не разразилось скандала. Нашли убийцу, которым якобы оказался лакей, казнили его…

— Тайно выпустили с деньгами и приказом молчать до конца жизни. Я не хотел убивать невиновного мальчишку. Он ведь младше Эдмона был…

Эдоард чуть ссутулился. Но потом до него дошло. Выпрямился, сверкнул глазами… Ганц не обманывал себя. Сейчас его жизнь висела на волоске.

— Детей?

— Я не оговорился, Ваше величество. Джерисона и Амалию. Ваших детей с Джессимин.

— Откуда ты…

— Я был в Иртоне. У графини сохранились письма.

— Какие?

— Ее величество писала матери. Перед рождением детей она начинала умолять мать простить ее во имя великой радости… дети — это всегда счастье, и неважно, в браке они родились или нет. Но я сопоставил даты — и у меня возникло предположение. Потом я навел справки. Алисия Уикская… все говорили, что она бесплодна. Докторусы, ее родные — но вдруг предложение, двое детей… Амалия родилась недоношенной, мать ею никогда не занималась, да и Джерисоном тоже. Зато дети попали во дворец как товарищи по играм их высочеств…

— Отдаю должное твоей догадливости. Графиня знает?

Ганц покачал головой.

— Она не настолько разбирается в этом, чтобы найти зацепку. Да и ей это неважно.

— А тебе?

— А я старался понять. Разобраться. И — ужаснулся.

— И что ты собираешься делать с этим пониманием?

— Молчать. До конца дней своих. Неважно, когда он будет. Молчать.

Взгляд короля чуть потеплел.

— Молчи. Иначе…

Ганц коснулся Знака, висящего под рубашкой.

— Альдонаем клянусь, ваше величество. Чтоб мне дороги в его царство не найти… Но это, к сожалению, только присказка.

Эдоард вздохнул, и решил видимо, пояснить. Или просто выговориться?

— Беременности получились случайно. Мы старались быть осторожны, она брала зелье у одной ведьмы, но такие травы опасны, если принимать их постоянно. Меня тогда не было в столице, и довольно долго. Джесси решила сделать перерыв. А отец неожиданно вызвал меня.

Мы были неосторожны. Но мы любили. И потеряли головы.

— Идея выдать детей сестры за детей брата принадлежала Джайсу. — Ганц не спрашивал. Он — утверждал.

— Угадал. Джайс любил сестру до безумия. Он был всем сердцем предан Джессимин, готов был целовать землю, по которой ходила сестра. А когда она полюбила меня — он стал моим самым преданным другом. Лишь бы быть рядом с ней. Если бы они были хотя бы кузенами…. Джайс готов был на все ради сестры. Убить, умереть, предать, обмануть… И она отлично это знала.

Ганц кивнул.

— Амалия и Джерисон ничего не знают, так?

— Абсолютно верно.

— Вот! Это и не давало мне покоя. И такой вопрос… яд находился у Джайса?

Эдоард кивнул, снял с пальца кольцо с большим синим камнем и осторожно что-то повернул. Камень откинулся — и под ним обнаружился сероватый порошок.

— Это было на руке у Джайса. Потом яд дали собаке. Она умерла.

— Пока все сходится. А теперь такая сказочка. Росли вместе пятеро детей. Питер Ивельен рос вместе с Эдмоном, часто бывал при дворе.

— Да…

— Товарищ по играм его высочества. Простая такая должность, но иные на ней высоко взлетали, а иные больно падали… не сомневаюсь, что они крепко дружили.

— Да. Питер — неплохой юноша. Но…

— Ведомый. Всегда второй, вечно второй… неплохой, но вот так вот. А Эдмон был Вашим первенцем. Нервный, чувствительный мальчик, любящий свою мать. И — ненавидящий Иртонов. Эдмон любил мать. Джесси отнимала у них отца, Джайс помогал этому… я не знаю, Имоджин ли рассказала ребенку, сам ли он дошел… он — ненавидел. Но о детях не знала и Имоджин. Верно?

— У нас были страшные скандалы, — его величество вздохнул. — Дикие, отвратительные… но детьми она меня не попрекнула ни разу. А если бы знала — обязательно. Мы сделали все очень быстро, когда узнали, что Джесси забеременела…

— Джайс наверняка готовился заранее. Я ведь его помню — он был умен. Очень умен.

— Да.

— Итак, дети растут вместе. Взрослеют, Эдмон понимает, что станет следующим королем, вот тогда-то он и отыграется на ненавистных Иртонах. А пока — пока можно притвориться. Амалия младше его всего на год. И на тот же год младше Питера Ивельена.

Я не знаю, как это получилось. Но твердо уверен, что Амалия и Эдмон полюбили друг друга.

— Что?! — Эдоард аж задохнулся.

Ганц пожал плечами.

— Они не знали о своем родстве. Поэтому ощущали себя свободными. И в то же время… Эдмон ненавидел всех Иртонов. А Амалия, как ни крути…

Теперь о грустном. Ваши внуки, Сэсси и Джес-младший. Я более чем уверен, что они — от Эдмона. И третья дочь Амалии — тоже. Вы ее видели?

Эдоард покачал головой.

— Нет. Разве что в младенчестве.

— Оно и неудивительно. Честно говоря, малышка — копия бабушки. Только глаза — Ваши.

— Джесси?

— О, нет. Имоджин. Они понимали это. И хорошо прятали девочку. Но потом сделали ошибку. Они допустили к ней Тахира, а тот отказался ехать без любимой ученицы. Графиня увидела девочку — и рассказала мне.

— Она знает?

— Нет. Она просто пошутила, что малышка — копия королевы Имоджин.

— Но она…

— Она видела портрет. Одного раза оказалось достаточно. И вот тут я понял. Если бы дети были от Питера — уж простите, Ваше величество, девочка была бы Вашей копией — возможно. Но ее величество Имоджин? Невероятно…

Эдоард ссутулился.

— Но почему…

— Я удивился, когда они решились допустить к девочке докторусов, — вздохнул Ганц. — Но, видимо, тут сработало нечто другое. Тахир — ханган. Ему все наши интриги до лошадиного копыта, уедет — и забудет. Лилиан же… Ее супруг создал ей соответствующую репутацию. Она — дура и корова, так, Ваше величество?

Эдоард сдвинул брови, но Ганца этим было уже не запугать.

Карты на стол. Пан — или пропал. Второе вероятнее, но карте — место!

— В кои-то веки это сыграло нам на руку. От Лилиан не ждали ни подвоха, ни понимания, а Имоджин и девочка — они просто идентичны. И вот тут мне пришла в голову мысль. Я подозревал, что Ивельены решили претендовать на престол… если Амалия Ваша дочь, плюс их кровное родство с королевской династией… но когда Лилиан рассказала про малышку… Это могло случиться при браке с кем-то светловолосым.

Эдоард выпрямился в кресле.

— Браке?

— Да. Подозреваю, что Амалия и Эдмон, хотя и не были женаты официально, но… когда ее сговорили за Ивельена?

— Он сам посватался. И настаивал на свадьбе. Амалия тоже была не против…

— А Эдмон был в отъезде. Верно?

Эдоард задумался, что-то подсчитывая.

— Примерно за месяц до свадьбы я отослал его на границу. Он нахамил Джесси…

— Надо полагать, события развивались так. После отъезда любимого Амалия понимает, что беременна. Начинает в ужасе метаться — и на дороге у нее встает третий. Питер Ивельен, который с детства любил и нежно обожал Амалию. Парень обрадовался возможности получить ее хотя бы так.

— Это как?

— Она стала его женой. Формально, не фактически. Потому что они уже были обвенчаны с Эдмоном. Не знаю, в курсе ли был Лоран Ивельен — тогда. Может быть, молодежь просто устроила скандал…

— Он был не слишком доволен на свадьбе…

— А после свадьбы молодые уехали в поместье?

— Да…

— Там проще скрыть срок родов. Полагаю, поэтому Джес-младший и родился, в отличие от самой Амалии, доношенным.

— Полагаете…

Эдоард выглядел так, словно ему не пятьдесят недавно исполнилось, а все двести, смотреть было страшно. Только вот и молчать Ганц не мог. Клялся ведь в верности…

— Уверен. Возвращается Эдмон, но скандал не разражается. Вы хотели тогда его женить, так что ему пришлось молчать.

— Я хотел заключить его помолвку, но он старался отказаться, выскочить из пальцев…

— Еще бы. У него уже были жена и ребенок, а там и второй на подходе, и третий — куда уж ему невесты?

— Страшно поверить.

— Более чем. А теперь подумайте. Могло известие о том, что у него вообще-то другой зять — Эдмон, что у Амалии трое детей от него, они любят друг друга и это будет обнародовано — ошеломить Джайса?

Эдоард медленно наклонил голову.

— Могло. И тогда яд… я могу его понять…

— Я тоже. Увы… Джайс принимает страшное решение второпях. Эдмон старается наладить отношения с тестем, он знает, что это важно для Амалии, он предлагает мир. А Джайс в ужасе. Кровосмешение. Хотя и невольное, но… и они собираются это продолжать. Как их остановить? Поговорить? Рассказать? А если не поверят? Я бы вот точно не поверил. Какие тут предъявишь доказательства?

— Я бы сказал…

— А Эдмон поверил бы? Или посчитал бы, что Вы просто хотите разлучить его с любимой?

Эдоард задумался.

— Возможно и так.

— У Джайса считанные секунды на принятие решения. И он выбирает самое простое. Нет человека — нет проблемы. Эдмон не ждет подвоха — и спокойно выпивает яд из рук тестя. Но и сам Джайс… то ли он травил оба бокала из верности. То ли… решил, что смерть смоет его позор. Не знаю…

— Второе.

— Вам виднее. Я-то чуть голову не сломал, когда размышлял об этом. Все не складывалось. Все было не так, не тогда… Люди просто так со скалы не прыгают. А тут прыгали все. И со скалы, и на скалу… я никак не мог понять — про королевскую кровь. Казалось бы, ну есть она в Ивельенах. Там по какой-то пратетке.

— По двум линиям.

— Хоть и по трем. Этого мало, чтобы претендовать на престол. Амалия — бастард. В случае обнародования ей же будет хуже, но королевой ее не примут.

— И не приняли бы.

— Вот! Но Ивельены развернули такую сеть… надо полагать, что у них-то есть все доказательства…

Эдоард вздохнул.

— Зачем ты мне все это рассказал сейчас?

— Не из стремления раскрывать чужие тайны, клянусь жизнью. Да ей и придется клясться. Честно — если бы не было заговора — я бы промолчал и никогда даже знака не подал, что знаю. Но… убьют сначала меня, а потом Вас. А я хочу жить.

— Кто ж не хочет…

Эдоард знал.

Питер Ивельен был товарищем Эдмона.

Амалию и Джеса часто приглашали во дворец, когда они подросли, но Алисия действительно детей не воспитывала. Этим занимался Джайс, ну и Джесси когда-то. До того, как стать королевой.

Ругаться было бессмысленно. Оставалось только ругать себя. Просмотрел. Проворонил.

— Иди, Ганц.

— Ваше величество… позвать кого-нибудь?

— Моего камердинера.

— Слушаюсь…

Ганц опрометью помчался за слугой.

Камердинер у Эдоарда был один, зато старый и доверенный, прислуживавший ему еще с детства. И к королю он относился… своеобразно. Как старый дядюшка к молодому и бестолковому племяннику. А что?

Когда каждый день власть без штанов видишь — как-то всерьез ее воспринимать не получается.

Эдоард тем временем уселся за стол. Потер лоб.

М-да.

Вести…

И что теперь делать?

Казнить своего представителя?

В принципе — можно. Чтобы все наружу не выплыло. Но ведь оно и так… даже если он казнит Ганца…

Интересно, Лилиан Иртон в курсе — или нет?

Скорее всего — да, но вряд ли она знает все. Так, часть…

— Ваше величество?

Камердинер. И лэйр Ганц.

— Лэйр, я отдал приказ. Приступайте.

Ганц поклонился — и исчез за дверью. Эдоард потер болевшую последнее время грудь — и кивнул камердинеру.

— Помоги раздеться, Джон…

— Слушаюсь, Ваше величество.

Эдоард собирался лечь, полежать. Уснуть точно не удастся, хотя…

— И вина мне согрей. С медом и пряностями.

— Сейчас, Ваше величество… Никого не позвать?

Вот уж видеть свою официальную фаворитку Эдоарду не хотелось.

— Нет.

— Оно и правильно. Говорят, баронесса-то перья распустила, перед графьями да герцогами клюв дерет…

— Клюв — у курицы, — Эдоард усмехнулся. Старику он позволял многое.

— Так ить курица она и есть, — камердинер расшнуровал завязки и помог королю снять тунику. — И преглупая. Вот так, Ваше величество, давайте я сапоги сниму…

Эдоард подчинялся ласковым рукам слуги. Слушал уютное ворчание и потихоньку успокаивался. А стоило прилечь — и боль стала чуть полегче.

Да, уснуть не удастся. Но хотя бы полежать, чтобы не так болело…

***

Как ни спешил лэйр Ганц, но заглянуть к Алисии Иртон он время нашел.

Лиля была там. Сидела, разговаривала…

–…поехать на верфи. Почему нет? Папа будет рад.

— Ваше сиятельство?

— Лэйр Ганц!

Лиля почти взлетела с дивана, схватила друга за руки.

— Все в порядке?

— Я сейчас еду к Ивельенам. Ваше сиятельство, пообещайте мне дождаться меня здесь?

— Хорошо.

Серьезный взгляд, глаза в глаза.

– Обошлось?

– Пока не знаю. Но лучше промолчать…

– Я промолчу. Алисия?

– Расскажите часть правды.

Они молчат. Но иногда слова не требуются. Между ними словно протягивается тоненькая ниточка понимания. Кому-то потребуются годы, чтобы достичь подобного, но не им. Они думают об одном и том же, чувствуют одинаково, сейчас они — почти одно целое.

Лэйр Ганц уходит. И Алисия вопрошающе смотрит на Лилиан.

— Что случилось?

Лиля кратко пересказала историю с Ивельенами. Она промолчала про королевские родственные связи, да и про многое другое. Про догадки, письма…

Амалии она сказала, что Ивельены строили заговор против короны, а Лиля попала в эти жернова побочным продуктом. Если ее убить — заговорщики получили бы деньги, а со времени и верфи…

Алисия покачала головой.

— Заговор? Альдонай, король будет просто убит…

— Главное, чтобы он потом не избавился от лэйра Ганца.

— Лилиан!

— Те, кто посвящается в государственные тайны — долго не живут.

— Лилиан, Эдоард — умный и милосердный государь…

— Мне хотелось бы так думать, — Лиля вздохнула. — Но пока я буду волноваться.

По своему опыту она не верила в справедливость власть имущих.

Примечания

1

Ома́р аш-Шари́ф (10 апреля 1932), Александрия, Египет) — египетский актёр. Известен, главным образом, по работам в американском и европейском кино. Двукратный обладатель премии «Золотой глобус» (1963 и 1966 годы) и номинант на премию «Оскар» (1963 год).

2

«Золотой мой, что-что, а право-то вы имеете». «Гараж» — советский комедийный фильм Эльдара Рязанова 1979 года.

3

Законы Менделя — это принципы передачи наследственных признаков от родительских организмов к их потомкам, вытекающие из экспериментов Грегора Менделя. Эти принципы послужили основой для классической генетики и впоследствии были объяснены как следствие молекулярных механизмов наследственности

4

Вообще-то могли, но генетику в мединститутах изучают не слишком углубленно, поэтому простим Лиле небольшой ляп, на уровне задачек ее логика вполне удовлетворительна, прим. авт.