Во власти Дубовой короны

Галина Гончарова, 2023

Что может свалиться на тебя, когда идешь с работы домой? Максимум – пакет с мусором или цветочный горшок. Но уж никак не измученная правительница планеты Дараэ! А вот свалилась – и Тане не позавидуешь. Больная бабушка, кошки, собака, а теперь еще и сестра из другого мира объявилась, а вместе с пей целый народ даэрте, которому грозит вымирание. Таня сделала шаг навстречу, протянула руку помощи, и теперь даэрте хотят прийти на Землю. Что они принесут с собой? И чем придется за это заплатить? Ответов нет. Только нелегкие решения, которые надо принять двум девушкам и не ошибиться, не поддаться, не сорваться в безумие, навеянное Дубовой Короной…

Глава 4

Суббота прошла спокойно, к большому счастью Тани. Нет, она не обольщалась, ни Попов, ни Извольская не успокоятся.

Но — суббота.

День практики.

Одна группа, тридцать шесть человек, разбивается на три подгруппы по двенадцать человек, и все отправляются на практику по больницам. По отделениям.

Помогать.

Где именно? А где скажут! Будешь выносить судна, мыть полы, таскать штативы с капельницами, заполнять документацию в обычном или электронном виде, сидеть на посту для мелких поручений…

Список велик. И студенты сами выбирают, чем хотят заниматься. Вот Таня сразу попросилась в процедурную. Получила кивок медсестры и отправилась работать.

Делать внутримышечные, внутривенные… а как еще руку набивать? Да, это не слишком хорошо по отношению к больным, но рука у Тани легкая, а тут еще и под присмотром врача или медсестры. А потом она уколами подработает, на дому.

В поликлинике обычно не допросишься, то у них персонала не хватает, то желания нет, вот и складывается круг клиентуры. Тут ее посоветовали, там телефон шепнули, прибежит девочка, все сделает, быстро и аккуратно… и недорого.

Так и получалось. И набегало кое-какое подспорье к бабушкиной пенсии. Но Барск большой, а дальше начинается самое интересное. Если на такси ездить, считай, только зря прокатаешься. Сколько заработаешь, столько и потратишь. На автобусах — да, единый проездной есть. Так обходится намного дешевле, но ты их еще дождись! Приложение-то скачать можно, но количество автобусов на маршруте от этого не изменится. Увы.

Поэтому начинаем крутить по времени — городу — траекториям… и все равно домой возвращаешься уже к ночи, усталая и измотанная.

Не всегда ж внутримышечные или внутривенные! Таня и капельницы ставит. А это — время.

Это не минута, нужно до часа сидеть рядом с человеком, а то и побольше… это хорошо оплачивается, но время, время… она тратит его с пользой и сидит, учит конспекты, к чему пациенты относятся с пониманием. Но домой-то от этого быстрее не попадешь!

А еще уколы делаются обычно вечером.

Ладно, вот сейчас она удерет с практики и поедет с Салеей в лес. Пусть уж…

Сейчас отпросится, потом отработает. Или вообще потихоньку договорится, чтобы ее отметили, — и без отработки. В следующий раз подольше на практике побудет.

И Таня решительно направилась к врачу. Отпрашиваться.

В простом льняном платьишке и короткой Таниной куртке Салея была похожа на человека. А зеленые волосы?

И что?

И не такое бывает!

Таня специально прикупила в киоске кучу цветных резиночек и перетянула зеленые локоны в нескольких местах. Типа это прическа, так задумано…

Хиппи?

А чего только не встречается в наше-то время. И малиновые волосы, и лиловые, и дреды, и прочее… Салея в этом плане не сильно выбивалась из общего ряда.

Когда еще и побеситься, как не в молодости? Не в девяносто же лет? Волосы покрасить, временных татуировок хной наделать, уши восемь раз проколоть, какие-нибудь экзотические шмотки поносить?

Держалась она тоже молодцом, рядом с Таней шла спокойно, правда, ее руку сжимала крепко-крепко, боясь потеряться. На всякий случай Таня перед выходом сунула ей в карман записку. И показала — мол, сюда. Адрес. Дом.

Назовешься иностранкой, попросишь довезти… вот записка, вот деньги…

Ах, как же тяжело было бы понять друг друга без роликов из интернета. А так Салея уже и самые простые слова могла произносить по-русски.

Да, нет, вода, еда, кот, собака, все названия мебели, пищи, цветов и деревьев… Таня только завистливо вздыхала.

Вот память!

В меде зубрежки как песка на пляже. А у Леи, похоже, эйдетическая память, она один раз увидит — и запоминает накрепко.

Завидно, знаете ли…

Просто — завидно!

В автобус Салея тоже села без возражений. И смотрела большими глазами на технику, на деревья, на людей… Девушки выпрыгнули на конечной остановке.

— Лес, — выдохнула Салея.

Теперь уже она тянула Таню вперед, словно рвалась к чему-то, а Таня послушно шла за ней. И не сразу уловила это изменение…

Вот вроде бы окружал их пригородный лесок, который, будем честны, и вытоптан, и изрядно дачниками-туристами-отдыхающими загажен, и прорежен, и…

И буквально на глазах все меняется.

Взметнулись высоченные дубы, кедры, остро запахло разогретой хвоей, зацокала наверху белка…

Шаг, еще один… и поляна.

Вот почему-то на поляну Таня выйти не решилась. Ей показалось, что нельзя… неуместно как-то. Неправильно.

Поляна была… странной.

Ровная, круглая, словно колесо, заросшая мягкой даже на вид, шелковистой травой с какими-то незнакомыми Тане белыми цветочками… откуда такие? Соцветие как у одуванчика, но вместо тычинок цветочки… красиво, конечно. Но как сделать шаг — и нарушить это совершенство?

Нет, нельзя…

А вот Салея сомнений не испытывала. Куртка, стесняющая движения, упала на траву, печально взмахнули шнурками старые кроссовки, девушка сделала шаг вперед… и Таня поежилась.

Под босыми ногами Салеи не гнулись тонкие травяные стебельки. Вообще не гнулись… она словно скользила по верхушкам цветов… люди так не умеют.

Она — не человек. Почему-то здесь это осознавалось без лишних эмоций. Ну, не человек. Но не крокодил же?

А кто тогда?

Впрочем, ответа долго ждать не пришлось.

Салея ликующим жестом вскинула вверх руки — и с неба хлынул поток расплавленного солнечного света. Залил девушку, полянку, кедры вокруг… Это было так красиво: могучие древесные исполины, зелень травы и хвои, белые цветы женьшеня (как осознала Таня) — и девушка посреди поляны.

Сейчас простенькое льняное платье Салеи казалось церемониальным одеянием.

Жаль, длилось это недолго.

— Лея, — едва вымолвила Таня дрожащими губами.

Из-за деревьев медленно выходил гигантский бурый медведь.

Гризли?

Черные медведи? Полярные? Пещерные?

Этот гигант заткнул бы за пояс всех оптом, еще бы и уселся сверху. Даже так, на четвереньках, он достигал двух метров. И… от такого не убежишь. Остается только принять свою судьбу?

Или… это не просто медведь?

Маленькие медвежьи глазки были подозрительно… разумными? Не человеческими, нет, они оставались медвежьими, золотисто-карими, но в них светился разум.

Зверь дошел до Салеи — и улегся перед ней мохнатым ковриком. Девушка потрепала его за ухом.

Животное открыло пасть.

Блеснули клыки, от вида которых в ужасе скончался бы саблезубый тигр. И Салея медленно наколола ладонь об один из клыков, проговаривая что-то на своем певучем языке.

Здесь и сейчас он звучал как до́лжное.

Лес понимал ее…

Салея и сама не ждала, что это будет ТАК!

Легко?

Нет, легко не было. Но Лес, измученный и усталый, принимал ее. И позволил призвать Хранителя.

Здесь не было даэрте. Очень давно не было никого, слышащего и слушающего Лес.

А потом пришла она.

И пришел Хранитель.

И Салея постигала Лес этого мира.

Здесь…

Здесь было не так, как у них. Но было и не так, как у ша-эмо… Здесь даже начинали что-то понимать. Говорили о зеленых легких планеты, о том, что надо беречь природу, да, больше говорили, чем делали, но рано или поздно количество же должно будет перейти в качество. Разве нет?

Сначала что-то модно, потом привычно, а затем люди и не осознают себя без конкретно этого предмета или явления. Так же и с защитой природы.

Просто сейчас природе нужна помощь.

И даэрте ей не помешали бы…

Салея постигала Лес.

А Лес…

Он все знает, он все понимает, он сочувствует, склоняется к ней, ласково гладит по волосам зелеными лапами, ластится к ней, как добрый и верный пес… можно? Ведь правда — можно?

Я больше не один?

Он не так разумен, как леса даэрте, бывшие их леса, но ведь у него и не было таких Хранителей, как они. Как даэрте, духи Леса, тени Леса, душа Леса.

Пока этот Лес разумен в той же степени, что и его Хранитель-медведь.

Пока…

Но он позволит им прийти. Позволит жить в нем. Позволит помочь и себе, и им…

Салея закружилась на месте, засмеялась от счастья — и эхом откликнулась тайга. Наконец-то!

Они нашли друг друга!

Они дождались…

Теперь все будет хорошо, правда же?

Правда?

Таня сама не знала, как на ногах стояла, в этой фантасмагории цвета, звука, запаха… казалось, весь мир сейчас вертится вокруг них. И только одно остается неизменным.

Девушка и медведь.

А потом Салея протянула к ней руки. И Таня пошла, шалея от собственной храбрости, словно от вина… или это просто магия?

То, во что мы не верим?

Салея требовательно протянула руку, и Таня вложила в нее свою ладонь.

А в следующий миг Лея потянула ее ближе к медведю. Блеснули острые клыки, рассекли кожу. Боль в запястье была короткой и острой.

Красное — не земляника.

Капельки ее крови на траве, капельки крови Салеи…

И все закончилось.

Словно в единый миг.

Сначала одним движением поднялся на четыре лапы медведь.

Встряхнулся, поклонился сперва Салее, потом почему-то Тане — и вразвалочку затопал куда-то за деревья. Казалось, такая громадина, но шаг, второй — и его уже нет. Будто слился с древесными стволами, растворился.

— Спасибо, — тихо сказала Салея.

— Пожалуйста… — Таня опустилась прямо в траву. — Ты разговариваешь по-русски?

Салея развела руками, даже чуточку беспомощно.

Я знаю, что происходит. Что произошло. Но как объяснить это тебе, и поверишь ли ты? Для меня это обыденность, но вы, люди, устроены иначе. Так печально. Я говорю на твоем языке, но ты меня не слышишь. Как часто это бывает.

— Да. Я знаю все, что знает Лес. А он слышал вашу речь. И запомнил. И я теперь знаю.

Таня тряхнула головой.

Здесь и сейчас это не казалось безумным или неправильным. И…

— Что у тебя на голове?

— Дубовая корона.

— Дубовая корона?

Теперь это не были выступающие бляшки. Это был полноценный венец. Коричневый, не гладкий, но и кора у дуба не гладкая, нет. Причудливо извилистый, словно не вырезанный из дерева, а так и выросший… и ведь это так и было.

Коричневый обод, и на нем небольшие коричневые почки.

Салея кивнула.

— Тания, — она так и произносила Танино имя — чуточку неправильно, — я благодарна тебе и твоей бабушке за помощь. И мне надо многое вам рассказать.

Таня тоже кивнула.

Она бы не отказалась послушать.

— Здесь? Или лучше вернемся к бабушке и там поговорим? Чтобы не повторяться?

Салея подумала немного, пожала плечами.

— Если ты потерпишь?

— Потерплю. Бабуля у меня хорошая. И твою историю заслуживает так же, как и я, — твердо сказала Таня.

Салея улыбнулась.

Иного ответа она и не ждала. Именно здесь и сейчас они понимали друг друга. И то, что казалось сложным в другое время, то, что потребовало бы уймы объяснений, здесь было простым и понятным. Само собой разумеющимся.

— Хорошо. Сейчас идем, только… у тебя сумка есть?

Таня снова кивнула. И потянула из кармана авоську.

Да, можете смеяться. Авоську.

Простенькую, сплетенную из самого обычного джутового шнура. А что? От пакетов этих паразитских один вред. Скоро над городами не птицы, а полиэтиленовые мешки летать будут. А так — сунула в карман и пошла. Тонкая, легкая, прочная, вместительная… чего еще?

Красота?

А ты сплети красиво! Таня в школе на макраме ходила, так что авосек наплела на тридцать лет вперед.

Салея взяла сумочку, кивнула, как-то повела рукой и… позвала?

Да, на своем языке, но позвала.

И земля… вскипела? Вспучилась, взгорбилась буграми — и на поверхность ее выбрались несколько корней. Даже отряхнулись, кажется.

Эти корни Таня узнала сразу.

— Женьшень?

— Да… твоей бабушке нужно. Я попросила, и с нами поделились.

Таня спорить не стала.

Как известно, то, что продается в аптеках, к женьшеню отношения не имеет. Вообще. Название есть, остальное — как хочешь. А найти настоящий корень, купить его… нет, нереально.

Это такие дикие деньги и связи нужны, что… все равно обманут. Если вообще не убьют.

— Мы их так, в открытую повезем?

— Что-то не так?

— Салея, это дикие деньги. У нас их просто отнимут.

— Деньги, да, — вспомнила девушка. Еще раз повела рукой — и через минуту корней просто не стало видно в авоське. На нее налипли трава, листья… получился такой экодизайн.

— Красиво, — кивнула Таня. А главное — ничего не видно. — Не осыплется?

— Нет. Идем?

— Идем…

До самого дома девушки молчали. Переваривали полученную информацию. У Тани еще и рука побаливала.

Надо будет перевязать, мало ли что там у медведя в пасти. Может, он зубы с рождения не чистил? Еще подхватишь какую заразу… а от бешенства проколоться не надо?

Хотя вот это — точно нет.

Этот медведь бешеным быть не мог. Как не мог быть бешеным лес, кедр, река… интересно, это вообще — медведь?

Однако запах от него был, медведи не розами пахнут. Но, наверное, не травой, хвоей и медом? Таня не знала… И у него из пасти тоже пахло медом, и шкура кое-где свалялась, и один коготь на лапе надломлен… сколько же всего можно увидеть за пару секунд! Медведь явно настоящий.

Только медведь ли это? Или что-то большее под его видом? В его шкуре?

Вот и дом.

И зверье, которое активизировалось в прихожей и повело себя странно. Чтобы Гном катался вот так? Как щенок, выставляя кверху брюхо от безудержного восторга? Хорошо хоть не описался от счастья!

Чтобы Муська и Люська, две независимые котодамы, с размаху прилетели Тане чуть не на голову? И принялись тереться о щеки и мурчать, словно два трактора?

Невероятно!

Бабушка только головой покачала.

— Живность счастлива. Что у вас такого случилось, девушки?

— Ой, бусь, много. Но это Салея должна рассказывать.

— Да. Я вам многое должна и рассказать, и объяснить, — согласилась Салея. — Не удивляйтесь, бабушка Ми-ла, я теперь понимаю ваш язык. Лес дал мне это знание, как и все остальное. Давайте сядем, и я все объясню?

За были все.

Особенно кошки и ротвейлер, который плюхнулся всей тушкой Тане на ноги и так лежал, едва не мурлыкая от счастья. И чихать, что собаки не мурлыкают!

Ради такого дела — научатся!

Салея уселась на диван и, подождав, пока устроится Людмила Владимировна, начала свой рассказ:

— Вы знаете, что миров много. Подозреваете. Так вот, я не человек и не из вашего мира. Я даэрте. И моя планета, на которой мы живем, называется Дараэ. Мы жили достаточно спокойно, пока не прилетели ша-эмо. Если пользоваться вашими терминами, у нас путь развития цивилизации — биологический, у них — технократический. Мы не можем жить вне леса, без леса, не в природе. Они выжигают планеты и превращают их в грандиозные мегаполисы. Зелень им просто не нужна. Они давно оторвались от природы. И решили, что мы — дикари. Что нас надо колонизировать.

Женщины переглянулись.

А, ну это давно было известно. Испанцы и Мексика, англичане и Индия, а уж про Америку вообще молчим! Сколько уникальных культур уничтожили недалекие сволочи и дураки в поисках наживы?

И вот не надо о прогрессе.

Просто — не надо.

Обычно чем красивее слова, тем подлее поступки.

Здесь тоже было примерно так. Только с небольшой разницей. Если тех же индейцев испанцы сначала-таки убедили в своей белизне и пушистости, если американцы сначала выморили кучу индейцев с помощью одеял, зараженных оспой, то даэрте оказались умнее и в сказки не поверили. И торговать с врагами не стали, и к себе их не пустили. Почему?

Да кто ж их знает… сопротивление началось сразу. Салея тогда еще даже не родилась, знала ситуацию лишь по рассказам.

Резкий отказ в строительстве баз, атака с орбиты… как поняла Таня, у даэрте нашлось чем ответить и на это. Причем достаточно жестко.

Началась война.

На уничтожение. Даэрте выискивали дронами, чем-то еще летучим, потом заливали напалмом, методично выжигали леса, травили реки…

Они сопротивлялись, но итог был предсказуем.

Резервация.

Таня понимающе кивнула.

А что? Наверняка еще и красивыми словами присыпали эту тему: мол, угнетение, порабощение, движение к прогрессу, как это у цивилизованных людей водится. Вот как в Америке.

Ее вообще забавляло все, что там происходит, особенно борьба за права негров. Это ж красота! Одни эмигранты борются за свои права с другими эмигрантами! При этом дружно наплевав на коренное население.

Может, надо бы борцунам собраться в кучку да и разъехаться по Англиям-Африкам? А Америку оставить индейцам, которые, как ни крути, прав на нее имеют побольше, чем все остальные?

Нет?

Вот и тут хорошую идею пойти всем на фиг и оставить даэрте в покое не оценили.

Салея была принцессой. Дочь королевы… матриархат? Да, что-то в этом роде. Не абсолютный, потому что в природе все уравновешено, но все же больше труда и усилий продолжение жизни требует от женщины. Поэтому мужчина искони воин, женщина — собирательница. Мужчина защищает, женщина продолжает жизнь, мужчина рушит, женщина хранит. Так и правили.

Увы, центра сопротивления ша-эмо не потерпели.

Родителей Салеи таки поймали….

Не ловили, конечно, а сразу убили. Постарались.

Королева даэрте на своей планете почти всесильна. Не бессмертна, потому как в природе нет ничего вечного, но на родной земле ее будет защищать каждая травинка.

Увы.

Бомба — такая штука… от нее и травой не отмашешься.

— У вас такое было… Хирхо… хорхо…

— Хиросима, — кивнула Таня. И подумала, что неплохо фуганули. По мирному населению.

А что такого? Все во имя прогресса! Без него-то отсталым народам никак…

Саму Салею поймали достаточно быстро. Благо во время взрыва она была в другом месте, в святилище. Она уцелела. И иногда ей казалось, что напрасно.

— Пока я не инициировалась, я, увы, не сильно отличалась от обычного даэрте. И Дубовая корона не давала мне никаких привилегий.

— А что она вообще дает?

— Мое право и сила. Как… канал связи с Лесом, — не слишком понятно разъяснила Салея. — Я — это он. Он — это я.

— Садоводам остается только завидовать, — пробормотала Таня. — А для чего это вообще нужно?

Салея только улыбнулась.

— Дай мне сюда сумку…

Таня послушно протянула авоську.

— Вот…

Салея вытащила из нее корень женьшеня, внимательно осмотрела.

— Сойдет… Людмила Владимировна, вы себя не слишком хорошо чувствуете. Я ваши болезни вижу, вот здесь, здесь, здесь, — палец шел снизу вверх, касаясь суставов, почек, печени…

Бабушка Мила только плечами пожала.

— Есть такое.

— Держите корень двумя руками. Вот так…

— Кусать не надо?

— Обойдемся, — позволила себе улыбку Салея. И сосредоточилась.

Таня заметила, что по Дубовой короне побежали огоньки. Небольшие, светло-зеленые, слились в кольцо, отразились в глазах Леи — и погасли…

Корень осыпался зеленоватым пеплом на ковер.

А бабушка Мила впервые за много лет вдруг потянулась всем телом.

— Танечка… суставы… не болят?!

— Бусь?

Салея снова улыбнулась.

— Это сила Леса. Корень женьшеня действительно целебный, вы просто получили всю его силу, сразу.

— Просто так? Сразу?

— Да. Ваши болезни ушли и не вернутся. Никогда. И возраст уйдет… не весь. Но лет двадцать вы сегодня вернули. И еще помолодеете, даже внешне.

— Ой, ля-ля-ля… — тихо высказалась Таня.

Как-то она сразу в это поверила, потому что видела медведя. И вопреки своей привычке бабушка Мила не отчитала ее за эмоциональное восклицание. Она попыталась осознать произошедшее, а потом схватилась за голову.

— Лея, детка, тебе нельзя это показывать. Ни в коем случае.

— Почему?

— Потому что тебя запрут в клетке. И ты будешь исцелять правителей, пока не умрешь. Или пока не выжжешь себя. Или… украдут, убьют… что может быть ценнее здоровья?

Салея кивнула:

— Я понимаю. Ша-эмо и этого хотели. Лекарств, которые позволяют делать больное здоровым. И ядов, которые действуют наоборот. Наши способности, возможности, наши права. А мы… мы не могли им объяснить, что они живут в искусственной среде, и значит, будут болеть. Они нас просто не слышали.

— Наши правители тоже не услышат.

— В любом случае я не смогу исцелять их долго, — пожала плечами Салея. — Я скоро умру… наверное, к осени. Может, и раньше, не знаю. Зависит от того, как я буду тратить силы.

— Умрешь?! Лея! — Таня едва со стула не свалилась.

Но как же так… это… это несправедливо, подло, гадко!

За что?!

— Тебя эти… ша-эмо отравили?

— Нет, — качнула головой Салея. — Они просто хотели сделать из меня овощ… растение. Нечто, подчиненное им, и только им, воздействовать на разум.

— Сволочи, — коротко высказалась бабушка Мила.

— Тем не менее. Чтобы уцелеть, я убила человека. Это не страшно, но я преждевременно активировала Дубовую корону. Я запустила инициацию, а проходить ее раньше тридцати лет нельзя. Я просто сожгу себя…

— А это никак нельзя остановить?

— А можно остановить рост дерева?

Таня поняла и понурилась. Ну вот как так-то? Чтобы спокойно рассуждать о своей смерти… да тех ша-эмо надо было вообще под землю загнать! На удобрения! А Лея… ну, убила она! Ну, активировала! Но ведь иначе бы умерла!

— Не надо, — Лея погладила Танину ладонь. — За это время я уже свыклась с мыслью о смерти. Рано или поздно, так или иначе… мне не дали бы вырасти. Я и так взяла от жизни все возможное. Я перешла в другой мир. И нашла подходящее для даэрте место.

Вот тут Людмила Владимировна поняла быстрее Тани.

— Наш мир?

— Да. Если вы согласитесь.

— МЫ?! — искренне удивилась женщина.

Салея улыбнулась.

— А у кого мне еще спрашивать?

— У правительства. У президента… у… м-да. Представляю эту картину.

— На сайт президенту напиши, — фыркнула Таня. — Уважаемый президент… он господин, кстати, или товарищ?

— Гусь свинье не товарищ.

— Понятно. Хрю. Так вот, я из другого мира, можно ли нашему народу расселиться в тайге?

Вот сейчас засмеялись уже все втроем.

— Дурдом. Сразу же, без обследования, — согласилась бабушка Мила.

— Мы бы тоже усомнились, — кивнула Салея. — Поэтому… вы знаете этот мир. Если даэрте поселятся в тайге? Скоро ли нас заметят?

Женщины задумались.

Тайга…

Если так прикинуть — пятнадцать миллионов квадратных километров.

Пятнадцать. Миллионов.

Урал, Алтай, Сибирь, Дальний Восток…

— А какова сейчас численность даэрте?

— Нас всегда было немного. Может, миллион. Но, скорее всего, сейчас уже меньше.

Таня от души рассмеялась.

— Салея, нас на земле почти восемь миллиардов. Миллион? Да вы тут растворитесь, как сахар в кипятке! Вас и не заметят! А найдут в тайге, так решат, что это какое-то новое племя открылось. Мало ли их тут — ненайденных?

— Почему ненайденных?

— Умные. Прячутся от цивилизации.

Салея понимающе кивнула.

— Мы бы тоже не связывались с цивилизацией… нам не дали.

— Так, — Таня решила отвлечь подругу от неприятных мыслей. — Что надо для вашего переселения? Это ж не десять человек, а миллион! Это круто!

Салея задумалась.

— Не так много. Местный Лес принял меня. Он согласен, чтобы даэрте тоже стали его Хранителями. Он понимает: животные не справляются, а люди… люди его просто не слышат.

— Лес согласен. Даэрте?

— Тоже согласятся. Еще и Дараэ с собой возьмут.

— Дараэ?

— Наш Лес. Саженцы, семена…

— Э-э-э, минутку, — вмешалась бабушка Мила. — А экосистема? Знаешь, как в Китае воробьев выводили? А в Англии овец разводили? В результате в Китае до тридцати миллионов человек от голода умерло, потому как насекомые весь урожай сожрали! А в Англии леса только на картинках остались. Считай, тоже экосистеме конец. Вы так не влетите?

Салея покачала головой:

— Нет. Мы… другое. Мы не для выгоды, мы просто чувствуем, что нужно природе, чего не нужно. Вот это растение — не знаю, как у вас оно называется, — надо полить. А вот у этого один из корней гибнет. Я это потом поправлю. А у Муси… иди сюда, лапка?

Метровая «лапка» послушно перемахнула на руки к Салее.

— Вот. У нее вот тут — болезнь. Могла быть. Как камешки… — На секунду ладонь Салеи опять окуталась зеленым, и свечение впиталось в Мусин животик. — Больше не будет.

— Невероятно! — покачала головой Людмила Владимировна. — Салея, я действительно считаю, что ты можешь переместить сюда своих даэрте. Но надо быть осторожнее, не сразу показываться в городах, ассимилироваться постепенно, годами. Это не однодневный процесс, это на десятилетия.

— Они справятся, — кивнула Салея. — Даже если меня не будет, есть старейшины, есть Дараэ. Мы никогда не причиним вреда живому.

Бабушка Мила тоже кивнула.

Не то чтобы она сильно прониклась проблемами даэрте, но… неправильно это. Выжигать планету с орбиты, ломать под себя народ, уничтожать — за что? За то, что они не хотят быть таким, как ты. Русские это хорошо понимают. Гитлер так и собирался поступить в 1941 году. Уничтожить почти всех, остальных загнать в резервации… за что?

А не европейцы, понимаешь! Значит — и не люди!

На него нашлась управа — и на ша-эмо найдется!

— Итак. Есть согласие Леса. Есть наше согласие. Что нужно еще?

Салея развела руками.

— Самое сложное. Мне придется открывать ворота между нашим миром и этим. И хорошо бы иметь… менгир… дольмен… но если нет, я справлюсь. А еще мне придется возвращаться в свой мир. И… у меня будет серьезная просьба к Тане.

— Какая?

— Чтобы вернуться сюда, я должна иметь якорь. Родную кровь. Ты согласишься стать моей сестрой?

Таня даже не задумалась.

За бабушкино выздоровление?

Сорок тысяч раз — ДА!

Тем более Салея ведь ничего не просила, не требовала, не торговалась. Она бабушку вылечила просто так, в благодарность за гостеприимство. И если бы ей отказали, не настаивала бы. И не пакостничала.

Как и Муську, кстати… кошку тоже полечили, потому что могли.

Просто помогли…

И сама Таня тоже просто помогла Салее, когда та вывалилась ей под ноги.

Ищущий выгоду никогда не получает ничего хорошего. Увы, это закон. Но если ты делаешь шаг вперед просто так, потому что хочешь помочь, то можешь обрести очень многое.

Тут главное не желать ничего для себя. Тогда все и будет хорошо. Но многие ли способны на бескорыстную помощь? Просто так, по велению души? Не ради выгоды?

— Конечно, я тебе помогу. Только объясни, как это должно выглядеть. И что от меня потребуется?

Салея задумалась.

— Ритуал побратимства… сейчас весна, это хорошо. Но надо дождаться полнолуния… скоро?

— Примерно через неделю, — посмотрела на лунный календарь бабушка Мила.

— Вот. Полнолуние, время суток значения не имеет, просто должно быть равновесие. И нам придется поехать в Лес.

— Хорошо. Это надолго?

Салея виновато развела руками.

— Таня, я не знаю. Ты человек, а я даэрте, поэтому возможно что угодно.

— Что именно? Я позеленею? Не хотелось бы, мне еще учиться…

— Нет. Не позеленеешь. Но я не знаю, как на тебе могут отразиться моя кровь и моя сила. Придется вливать медленно, по капле…

— Ага, это как капельница, там тоже время нужно, — сообразила Таня. — Ладно… Бусь, полнолуние на какой день приходится?

— На пятницу.

— Угумс… то есть в субботу на практику я не попаду. Договорюсь, буду в воскресенье отрабатывать. Поняла.

— Спасибо, — Салея посмотрела на Таню с улыбкой. — Я не сказала тебе о преимуществах нашего побратимства, а они тоже будут.

Таня пожала плечами.

— Разве это важно?

— Для тебя — безусловно. Даэрте видят мир чуточку по-другому, не так, как вы. Вы видите человека, а мы еще и… энергоканалы. Линии. Леи… тебе как будущему лекарю это будет интересно. Где нарушение — там болезнь…

— Оппа! — порадовалась Таня. — Здорово! Спасибо!

— Это тебе спасибо. Через неделю мы проводим ритуал, я жду несколько дней, чтобы кровь прижилась, — и пытаюсь пройти в свой мир. Потом возвращаюсь и пробую провести сюда даэрте.

— Всех сразу? — уточнила бабушка Мила.

— Нет. Сначала не больше десятка. Чтобы знать расход сил, чтобы они начали готовить убежище для остальных…

— Ага. Они придут сразу в Лес?

— Да, наверное…

— Просто им что-то потребуется? Деньги, документы…

Салея задумалась.

— Не знаю. Вряд ли… и потом — это ведь сложно?

Бабушка Мила пожала плечами.

— Лея, ты знаешь, сколько стоит такой корень, который рассыпался у меня в руках?

— Нет. А сколько?

— Самый дорогой корень женьшеня был продан в две тысячи двенадцатом году за пятьдесят миллионов рублей.

— Епрст! — ахнула Таня.

— Правда, ему было триста с хвостиком лет, и весил он почти семьдесят грамм^[15].

Салея небрежно вытряхнула корни из авоськи.

— Так… этому двести двенадцать лет, этому сто семьдесят, этому всего сорок пять, этому двести шестьдесят три года.

— Нас за это просто пристрелят, — вздохнула бабушка Мила. — Мы в жизни такое не продадим…

— Не наш уровень, — кивнула Таня. — Разве что этот… пятидесятилетний.

Бабушка Мила подумала и после паузы сказала:

— Я поговорю со знакомыми. Намекну, что на меня вышли таежники, предложили продать корень женьшеня… дальше пусть сами договариваются, а мне процент от сделки. Но продавать будем, когда даэрте перейдут в наш мир, не раньше.

Девушки согласно кивнули.

— Тогда, если мы все предварительно обсудили, давайте кушать и спать? Хоть завтра и выходной, Тане все равно работать.

— Это да, — вздохнула Таня. — Ладно. Что у нас на ужин?

— Гречка. И молоко есть.

— Бусь, вообще отлично!

Людмила Владимировна улыбнулась девочкам.

— Тогда кушать — и спать!

Команда была тут же исполнена.

Командор поднял бокал, посмотрел сквозь него на свет.

Отличное вино.

И виноградники здесь отличные, надо наслаждаться.

Когда планету превращали в мегаполис… нет, пытались оставлять лозы, и не раз, и в теплицах их культивировали, но это все равно не то. Помои получаются вместо прекрасного вина.

Саботаж, конечно.

Условия в теплицах намного лучше, чем на планете, а вкус у вина не тот. Значит — недосмотр работников.

— Сидите, Дарс?

Командор перевел взгляд с бокала на Лакса Рея. Тот стоял рядом, смотрел… странно.

— Что вас не устраивает, Лакс?

— Сложно даже сказать. То, что вы за пару дней развалили всю мою работу? То, что упустили девчонку? Что облажались? Вы облажались, Командор.

Бокал с вином полетел в ненавистное лицо. Увы, Лакс успел уклониться. И ухмыльнулся, вытирая с лица капли вина.

— Можешь сколько угодно беситься. Но ты все проиграл, неудачник. Это тебе не бластером махать, верно ведь?

— Я найду девчонку. Точнее, ее найдут для меня даэрте.

— Ты идиот, Командор. Ты даже не удосужился хоть что-то узнать о даэрте. Думаешь, никто не знает о том, что ты рассказал?

— Думаю, знают.

— Знают. Все. Они как муравьи, знает один — знает весь муравейник.

— Тем лучше. Остается только ждать. Я бросил специй в твое варево, Лакс, и посмотрим, что теперь сварится.

— Даже и смотреть не стоит. Доклад я сегодня отправил. И о твоей наглости, и о твоем хамстве… посмотрим, что скажут ТАМ.

— Посмотрим.

Командор был почти спокоен.

Месяц.

Ему дали месяц на улучшение ситуации с Дараэ. И сейчас он сумеет отбиться от любых обвинений. Но если за месяц не будет подвижек к лучшему, у него могут начаться проблемы.

За месяц девчонка должна проявиться — или тут, или там… все правильно. Муравьи. Почти неразумные. Они не могут жить без королевы, а королева не выживет без них. Вот и все.

Она появится.

И тут уж Командор своего не упустит.

Эта планета будет ему служить. Она еще встанет перед ним на колени, еще откроет свои секреты…

Военные…

Что ты готов выложить за схему такой связи? Видеть, слышать каждого солдата, мгновенно отдавать приказы? За порталы, с помощью которых можно пройти куда угодно? И это не выглядит технологией — обычные камни…

За лекарства, останавливающие старение? За яды, которые нельзя обнаружить? И это далеко не полный список!

Представьте: просто милая кисонька, которая ночью может перегрызть своему хозяину горло. Ей приказали, и она выполнит приказ.

Любой несчастный случай…

Невероятные возможности — и это у дикарей, которые бормочут чушь про какой-то там путь развития!

Да тьфу на них!

Командор обязательно справится, и Дараэ станет служить ему. Нужно время, совсем немного времени. И он получит свое поместье. А там и эскадра, и еще одна, а потом — кто знает? Место в Совете?

А пока…

Еще вина? И плевать на Рея! Пусть хоть кому пишет — время у Командора еще есть! После победы эти письма можно будет отправить в архив… хотя нет! Командор оставит их себе. И станет перечитывать под настроение.

И Дарс Кет потянулся за бутылкой. Эх, бокал разбил, зря. Ладно, мы и так, по-простому. Все равно вино — великолепное.

Примечания

15

325 лет, 68,8 грамм, 49 млн рублей.