Сияющая перламутром. Рассказы

Галина Альбертовна Долгая

Главной идеей во всех работах автора, независимо от жанра, являются общечеловеческие ценности, взаимоотношения людей, их роль в сохранении гармонии жизни. Легкий слог, динамизм, ненавязчивое приглашение читателя к размышлениям делает произведения автора увлекательными и запоминающимися.

Ипостась

И сказал Ахура-Мазда Спитамиду Заратуштре:

«Ты можешь восславить ради меня, о Спитамид Заратуштра, Её, Ардвисуру Анахиту, Широко разлившуюся, целительную, Дэвам враждебную, вере Ахуры преданную, Достойную, чтоб мир телесный почитал её, Достойную, чтоб мир телесный восхвалял её…»

Авеста, Яшт 5, стих 1

«Ардви! Ардви!» — все настойчивей звучало в голове.

Ардви оставила работу и вышла из теплицы. Рядом на скамье сидел огненно-рыжий, бородатый и не по годам веснушчатый мужчина. Несмотря на жару, он кутался в темно-синий плащ, подбитый пурпурным шелком. Митра! Ардви улыбнулась и откинула со лба кокетливый завиток волос.

— Долго идешь! — пробасил Митра и вожделенным взглядом окинул соблазнительную фигуру, крутые изгибы которой не мог скрыть даже мешковатый комбинезон.

Ардви заливисто рассмеялась.

— На что смотришь, повеса?! Храни меня, Всеблагой! Сколько лет… веков… — она дважды осеклась, но все же пожурила, многозначительно подняв палец к небу. — Тысячелетий! А он все туда же!

— А куда мне?! Ты же богиня плодородия! — парировал Митра, на что улыбка Ардви вдруг растаяла, как снежинка в весеннем воздухе. — Ну, ладно, ладно, извини! — Митра понял свою ошибку. — Ты все равно Она, хоть и ипостась!

Ардви присела на бордюр.

— Ипостась… Все с ног на голову! «Соединилось человечество с Божеством или Божество приняло к себе человечество и учинилось несказанное и страшное единение ипостасное», — процитировала она архиепископа Платона, который триста лет тому назад высказался о непорочном зачатии Марии. Все мы — моя ипостась! Многоликая! Но я есть я! Ты прав. — Помолчали. — Зачем пришел?

Ардви изящно повернула голову, смотря снизу вверх. Огненный луч Митры заблудился во влажной синеве ее глаз, остыл в них, но так и не разжег в сердце огонь страсти.

Тем временем небо за спиной Митры потемнело. Похожие на клубы дыма облака поглотили горизонт, съедая его со всем, что попадалось на пути.

Митра не глядя ткнул туда пальцем.

— Видишь?

Ардви уже не сводила глаз с особо вертлявого облака. Оно покрылось фиолетовыми кругами, поглощая свет, и вибрировало, темнея и расширяясь.

— Справишься?

Ардви кивнула. Митра больше не занимал ее внимание. Он махнул плащом и исчез. Ардви встала, расправила плечи, стянула пестрый платок с головы, выдернула заколку. Иссиня-черные волосы волнами легли на спину. Ветер подхватил несколько прядей и, потеребив их, швырнул ей в лицо. Ардви только усмехнулась.

— Оадо, ты здесь! — ее голос прозвучал водопадом.

Оадо свистнул, поддерживая богиню.

Черно-фиолетовое облако удивленно остановилось. Грозная богиня, сверкая доспехами, выросла перед ним. Под напором ветра золотая диадема в ее волосах позвякивала десятками подвесок. Кольца змей, сверкающих позолоченной чешуей, обвили ее руки от запястий до плеч. Мерцающие цветом густой крови амальдины в ожерелье соперничали в красоте с лазуритом и бирюзой, оттеняющими нежность ее кожи. Она — воплощение красоты и силы, защитница всего живого на Земле! Она не пропустит зло, не даст остановить процесс зарождения и развития жизни. Ипостась, говорите?! Ипостась — это маска, за которой в каждом перерождении прячется ее истинная суть, то, что она есть на самом деле. Вот она — Богиня жизни, страж всего живого на Земле, охранять которую в ее самой хрупкой составляющей она поставлена на веки вечные!

Оадо закружил вокруг черноты, закрутил ее в сгусток и кинул в руки Ардви Суры. Прежде чем она поймала его, тысячи тысяч ее слуг пронзили его шипами. Облако сдулось, но еще вибрировало. Ардви подхватила его и, всмотревшись сквозь истончающуюся фиолетовую оболочку, увидела сонм чадящих внутри него огней.

— Не сегодня, Ахриман, не сегодня, — торжествуя, прошептала богиня, и, не дожидаясь ответа, ударила сгустком оземь.

Небо распогодилось. Митра раскинул пурпурный плащ во всю его ширь. Ардви вернулась в человеческую ипостась, собрала волосы в валик, умело скрепила его бронзовой заколкой с навершием в виде головы барса. Оадо подкинул вверх пеструю косынку, улетевшую за грядки с редиской. Ардви поймала ее, кивнула с улыбкой в знак благодарности, повязала на голову и, оправив комбинезон, присела на скамью. Рядом на кусте розы поникли несколько пышных цветов.

— Моя хорошая, — Ардви провела пальчиком по желто-розовым краешкам лепестков, — досталось тебе. — Она забинтовала стебельки, окропила их водой. — Поднимайтесь! Ваше цветение еще в самом разгаре!

Роза качнулась и одарила богиню чудесным ароматом. Ардви грустно вздохнула. Год от года сил в ней остается все меньше. Порой, только благодарность цветов и питает их! Боги живы молитвами! Какую мощь она чувствовала в себе, когда люди посвящали ей храмы, окропляли алтари священной хаомой, когда разжигали у ее ног негасимый огонь — дар Ахурамазды! А потом появились ипостаси, из которых люди все еще молятся разве что Марии. Люди изменили суть вещей! Они изменились сами и изменили весь трехмерный мир: себя вознесли до богов, демонов боготворят, а изначальных богов отправили в анналы истории. Кто сегодня помнит ее имя?! Только тот, кто читает старые книги! А таких все меньше и меньше.

Ардви досидела до появления на небе своей звезды и удалилась в покои. День выдался нелегкий! Засыпая, она почувствовала прилив сил: в соседнем доме молодая женщина читала пятый яшт Авесты и, сознательно ли, или просто читая с выражением, молила Ардвисуру Анахиту о женском счастье:

Молюсь ей ради счастья

Я громкою молитвой,

Благопристойной жертвой

Почту я Ардви-Суру.

Пускай к тебе взывают

И почитают больше,

Благая Ардви-Сура,

И хаомой молочной,

И прутьями барсмана,

Искусными речами,

И мыслью, и делами,

И сказанными верно

Правдивыми словами.

«Молитвы тем приносим;

Кому призвал молиться

Ахура-Мазда благом».

— Аминь! — улыбаясь, благословила богиня и на всю ночь улетела всей своей сущностью в синие просторы былого божественного мира, где у моря Ворукаша, отдыхая от трудов праведных, уже ожидали ее и огненно-рыжий Митра, и ветреный Оадо, и Всеблагой Ахура-Мазда, восседающий на троне на горе Хара.