Театры Тольятти. Том 1

Вячеслав Смирнов

В книге собраны авторские рецензии, интервью, репортажи, очерки, посвященные тольяттинским театрам в период с 1992 по 2022 годы.В первый том вошли статьи о драматических театрах: «Колесо», Молодежном драматическом театре и Театре юного зрителя «Дилижанс».Книга издана при финансовой поддержке Министерства культуры и технической Союза российских писателей.

«КОЛЕСО»

Пыльные тропинки ближних планет

В «Колесе» — премьера. На этот раз режиссер-постановщик Виктор Курочкин представил на зрительский суд спектакль по пьесе Александра Галина «Рандеву в море дождей». Галин снова «в теме», если вспомнить давнюю постановку того же «Колеса» по его пьесе «Звезды на утреннем небе». В «Рандеву» престарелый бонвиван Василий Богданов (народный артист Евгений Князев) ‚ витиевато рассуждающий о космических просторах, знакомит своего незадачливого друга Андрея Воротникова (заслуженный артист Виктор Дмитриев) с «инопланетянками» — бандершей Риммой (народная артистка Наталья Дроздова) и ее «девочками» (молодые студентки театрального факультета Института искусств). Сделав широкий жест и подарив другу ночь с одной из «инопланетянок», «космонавт» Богданов даже не мог себе представить, что между потерявшимся неудачником Воротниковым и «ночной бабочкой» Инессой (актриса Виктория Фишер) возникнет чувство, большее, чем страсть.

После премьеры режиссер-постановщик Виктор Курочкин, до этого поставивший уже на сцене «Колеса» спектакль «Блин-2», поделился своими впечатлениями от проделанной работы.

— Виктор, и в этом спектакле, и в спектакле «Блин-2» персонаж «в возрасте» увлекается молоденькой девочкой. Какое-то совпадение «по Фрейду».

— Это действительно совпадение. Разные авторы, просто затронута эта тема. Ни ту, ни другую пьесу я не выбирал, мне она была предложена театром. Тут кто-то уже «Блин» ставил, но она отчего-то не получалась. В результате главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов мне позвонил, когда я еще работал в Сызрани, и предложил ее сделать. «Рандеву» — вещь совершенно новая, только что написана Галиным. Морозов привез ее буквально после Нового года, из-под пера. «Вот, хорошо бы ее поставить. Возьмешься?» Я прочитал, говорю: «Мне кажется, смогу поставить». И все, поехали. Дело в том, что мы не солдаты, которые «берут под козырек». Я вижу — есть материал, можно из него что-то вытащить человеческое. И главное, чтобы актеры были, возможности театра. Потом все равно вопрос репертуарной политики всегда согласовывается: есть главный режиссер, директор, художественная программа. Раз я прихожу в театр, то обязан принять его условия, или тогда я не должен работать здесь.

— Что ты вложил в работу над этим спектаклем?

— Я не могу похвастать, что работа шла так легко. Она была достаточно мучительной, и там еще сохранились швы. Еще никак не вывернем на «лицовку», немножко изнанка кое-где просматривается, я отдаю себе отчет. Но я уже надеюсь на то, что спектакль застроен, что заряд есть энергетический. Верю, надеюсь, что вся проработка, вся застройка и наша общая коллективная работа удалась. Замечательно сработали актеры, сценографию осуществил Олег Авдонин, костюмы — Наташи Авдониной, музыка — Алексея Пономарева. Мне кажется, это серьезная бригада, с ней можно работать.

— Как ты себя ощущаешь в новой работе?

— Я же сделал выбор, переехал из Сызрани, принял приглашение театра, и я бы очень хотел, чтобы этот второй, слава богу, спектакль нашел своего зрителя. Я понимаю, что моя режиссерская манера в какой-то степени, может быть, несколько отличается от работы Глеба Борисовича Дроздова, других режиссеров, которые работали в «Колесе» (сейчас — Анатолий Афанасьевич Морозов), но я бы хотел, чтобы эта манера, мой театр, условно говоря, стали приемлемой составной театра «Колесо» и по возможности украсили бы его афишу. А так я себя чувствую пока нормально, потому что некогда оглянуться — сразу вошел в работу, это я только сейчас чуть-чуть дух переведу.

— Я обратил внимание, что и в «Блине», и в «Рандеву» самые яркие — это возрастные роли. А как ты оцениваешь работу молодых?

— Может быть, был момент, когда я больше уделял внимание основным героям, потому что на них держится канва пьесы. Был момент, когда чуть-чуть не очень получалось. Сейчас это пока чувствуется, но я уверен — они все талантливые, они работоспособные, они очень стараются, верю в них совершенно, отношусь очень позитивно к их работе, просто знаю, что спектакль еще вырастет и, кстати говоря, весь резерв находится в них, в молодых. У них такая линия — комедийная, эксцентрическая, если они ее еще усилят, наладят, а это они точно сделают, то спектакль заживет двумя своими полюсами, каким-то лирическим, серьезным, порой драматическим началом и этим сегодняшним шаляй-валяйством, которое составляет этот карнавал жизни. С одной стороны, мы рады ему, а с другой — иной раз устаем, смотрим так отстраненно — господи, какая нелепица, чего же мы так все рядимся, а где же мы — такие, какие мы есть порою?

Допремьерный показ и два премьерных дня были аншлаговыми. Что ж, пожелаем спектаклю зрителя и еще раз зрителя, а режиссеру — новых интересных работ!

ПЦ №17 (230) 17.04.2003

Жизнь не удалась, но попытку засчитали

Спектаклем «Дорогая Памела» открылся очередной театральный сезон театра «Колесо».

Много лет назад известная журналистка популярной городской газеты написала рецензию на премьеру театра «Колесо» по шекспировскому «Отелло». В материале не было рассуждений о сценографии, актерском рисунке роли, режиссерских находках — она просто пересказала сюжет (вдруг кто не знает?).

Сюжет «Дорогой Памелы» Джона Патрика, премьерой которой открылся нынешний театральный сезон в «Колесе», не столько интересен читателю, сколько зрителю. Сходите и посмотрите, а мы лишь выскажем некоторые соображения.

Режиссером спектакля выступил Валерий Логутенко (в сорежиссерстве с Анатолием Морозовым), он же сыграл в нем одну из ролей. Солирующая партия досталась его супруге — Валерии Логутенко. Хорошее сочетание — Валерий и Валерия. Кстати, оба — Константиновичи.

Имя Джона Патрика мало что скажет театральной публике (хотя эта пьеса прокатилась по всем ведущим и не очень театрам страны), но вот один из переводчиков, Григорий Горин, известен, пожалуй, всем. Ирония и печаль этого замечательного мастера слова и определили языковую среду ничем, в общем-то, не выдающейся истории.

На сцене за короткий промежуток времени радикально меняются мотивации поступков героев: от низов человеческой подлости до вдохновенного клерикального экстаза. Подлости, конечно, больше, но главная героиня, Памела Кронки (ее и играет Валерия Логутенко), своим патологическим наивом, граничащим с юродивостью, своей непоколебимой верой в человечество и, в частности, в добрые помыслы людей, которые находятся рядом с ней, вызывает постоянные волны сочувствия, нежности и сострадания.

Сол Бозо — матерый пахан в исполнении Валерия Логутенко — смесь персонажей из мюзиклов о чикагских гангстерах и перестроечных фильмов о сталинских лагерях (эдакий Лузга из «Холодного лета 53-го»). Режиссер не зря выбрал себе эту роль — уж больно хорош персонаж. Правда, по ходу спектакля рисунок роли и пластика героя не всегда выдерживаются в едином стиле (я не имею в виду те моменты, когда под воздействием сценических обстоятельств меняется отношение героя к окружающей его действительности). Но в целом поклонники Логутенко разочарованы не будут.

Интересна трансформация Бреда Виннера (новосибирский актер (Сергей Худобенко): из шестерящего пройдохи он постепенно превращается в эдакого злого гения — вдохновителя предстоящих бесчинств. Своей ролью новый актер «Колеса» театральных свершений не достиг, но в общем ансамбле выглядел ровно.

Еще одна новая актриса — экс-прима Тольяттинского ТЮЗа Елена Осташкова, ей досталась роль Глории Гулок — девушки невысоких моральных принципов, но зато весьма высоких притязаний.

Студент театрального факультета Института искусств Валерий Латрицкий сыграл в этом ироническом детективе Джо Янки — простого американского копа, каковым он нам представляется: бывший сицилиец, расползшийся от биг-маков, готовый собственноручно пристрелить обидчиков его друзей. Впрочем, мотивации поступков и этого персонажа еще не раз трансформируются по ходу действия.

До ужаса скучны и традиционны монологи персонажей о смысле жизни, время от времени прерывающие довольно динамичное повествование. Сами персонажи, их внутренний мир раскрываются в каких-то иных моментах: Бред хороший специалист, но больной человек, и его не берут на работу, он любит Глорию и таскает у нее деньги; Глория хочет от Бреда ребенка, но этот неуравновешенный тип все время отталкивает ее, мучимый своими комплексами; Соломон, Сол Бозо, устал от помоечной беспокойной жизни, но иной он и не знает, и временный покой всколыхнул в нем некие чувства, о которых он давным-давно забыл; коп Джо Янки свой парень, но в компании с таким в бане лучше за мылом не нагибаться. И, наконец, Памела, дорогая Памела — она пишет письма Богу и любит, жалеет и хочет помочь всему этому ужасному миру, который так несправедлив к людям…

Конечно, главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов постоянно ратует за психологический театр. Может, в этом и состоит весь психологизм, когда зритель пассивно потребляет созерцаемую продукцию, не утруждая себя какими-либо мыследвижениями. В чем свойство качественного кича (подчеркиваю — качественного!)? Режиссер отдает себе отчет в том, где и какие акценты ему нужно расставить: на этой реплике зритель засмеется, в этой сцене — разрыдается. Ну и что, что произведение незамысловато? Люди ведь приходят в театр за эмоциями, и им неважно, каким образом эти эмоции будут из них выжимать. У меня, между прочим, у самого разок набежала слеза. А в одном месте я даже потянулся за носовым платком. Окружающие списывали это на мое гриппозное состояние, но я, как человек непритязательный и сентиментальный, прекрасно понимал: вот он, катарсис!

Так что запасайтесь салфетками и носовыми платками и вперед, на спектакль: дорогая Памела вам-таки подскажет адресок Господа нашего, с которым находится в длительной и совсем не безрезультатной переписке.

ТО №187 (951) 09.10.2003

Жизнь и удивительные приключения Валерия Логутенко — рулевого моториста, актера, режиссера и педагога

В театре «Колесо» 18 октября состоится бенефис актера и режиссера Валерия Логутенко: зрители увидят премьеру нынешнего сезона, спектакль «Дорогая Памела», режиссером-постановщиком которой выступил Валерий Константинович, он же сыграл в нем одну из центральных ролей. Главную роль в этом спектакле сыграла его супруга Валерия Логутенко. Помимо этого, бенефис актера связан с его возрастным юбилеем, 55-летием, а также с 35-летием творческой деятельности. Незадолго до торжеств мы встретились с актером, дабы он нам поведал об этапах своего творческого пути.

Первые поражения

С детства я не мечтал о театре, и впервые в театр попал лет в 14, посмотрел оперетту, но тогда это не произвело на меня впечатления. В 16 лет я работал и учился в вечерней школе в Уфе, меня дружок затянул в юношеский драматический коллектив, я пришел, и мне понравилось, остался, и уже через полгода попытался поступать. У нас в Уфе в училище искусств ребят забирали в армию, а преподавала молодая женщина. Она предложила моему другу поступать сразу на второй курс. Мой друг Сережка мне говорит: «Валер, давай вместе, я боюсь один». Я говорю: «Давай, чего бояться?» Сережа был более подготовленный, он уже играл в спектаклях. Но в итоге его не берут, а меня берут. Я уволился с работы, ушел из вечерней школы. Прошел месяц, я уже занимался, ходил на мастерство актера, и мне сразу дали в «Чайке» роль доктора Дорна. Я порепетировал, наша преподавательница через месяц меня вызывает и говорит: «Валерочка, если бы был первый курс, я бы тебя взяла. А на второй курс, извини, ты не тянешь». Мне обидно: школу бросил, работу бросил, а тогда малолетке было сложно устроиться на работу, считай год потерял в школе.

Зять проспорил коньяк

Через полгода я поехал в Свердловское театральное училище, прошел до третьего тура, и меня «срезали». У меня появилась такая творческая злость, до сих пор я на ней держусь: я докажу, что я могу. Надо мной уже подсмеиваться стали. Когда я поехал в Свердловск, с зятем поспорил на бутылку коньяка, он говорит: «Не поступишь». Я приезжаю, привожу ему бутылку коньяка. На следующий год еду поступать в Горький. Говорю: «Спорим на две бутылки коньяка!» «Давай, че, выпьем коньячку!» И поступаю. Вызваниваю ему из Горького: «Ну, готовь коньяк!» Он говорит: «Да я тебе не две, я тебе четыре поставлю за то, что поступил!»

Начало пути

Мой первый театр был в городе Арзамасе-16, сейчас это Саров, российский атомный центр. Приехал режиссер Юрий Щербаков и собрал там очень интересную команду. Как только переформировали театр, он был музыкально-драматическим, его сделали чисто драматическим. И вот он несколько человек оставил, взял почти полный курс ребят из МХАТа, взял горьковчан — такая молодежная мощная, хорошая команда получилась. Еще у меня было приглашение во Владимир и Йошкар-Олу. В Арзамасе-16 я проработал семь лет, довольно успешно. Правда, Юрий Щербаков ушел через год, пришел другой режиссер, и меня на «подсос» посадили — играл там эпизодики. Помню, в театральное училище в гости приезжал, друзья спрашивали: «Валера, ты как в театре?» «Ну, на первых ролях». «Да ну! А что такое?» «Первый рабочий, первый студент, первый прохожий — все первые роли!» Шутка такая была. Первые два года трудно было — в эпизодах, на массовках. Но, наверное, в этом какой-то смысл есть, чтобы актеры не возгордились, потому что когда меня Юрий Борисович привез, он говорил: «Я вам такого парня везу! Он вас всех заткнет за пояс!» Тогда в таком городе, как наш, было по 10—12 премьер в году. То есть один спектакль выпускали — тут же переходили к другому, подолгу спектакль не жил. С одной стороны, это было хорошо, поскольку было много ролей, а с другой стороны, было плохо, потому что только к десятому спектаклю начинаешь понимать по-настоящему, что ты тут делаешь. Оказывается, вот что! А спектакль уже снимают.

Пьяный пароход

Затем волею судеб я разошелся с первой супругой и уехал из Арзамаса. Хотя режиссер меня уговаривал, но я не мог в одном театре работать с женой, я ужасно ревновал ее ко всем, психовал. Ушел в никуда — у меня ни приглашений не было, ничего, ни денег, ни фига — распродал свои наиболее ценные книги, у меня были средства только на дорогу и проживание на первое время. Я приехал в Горький и сунулся сразу в Театр комедии. Меня взяли на две ставки ниже. Бог с ним, мне нужно было просто перетоптаться. Я проработал там совсем недолго, где-то полгода. Самая главная роль, которую я там сыграл — в «Старшем сыне». Театр был, прямо скажем, не очень хорошим в тот момент, главного режиссера не было, всем управлял директор, он хоть и творческий человек был, но не настолько. Мне хотелось уехать куда-нибудь подальше: на дальний Север или на юг, чтобы не быть рядом с женой, поскольку она сама из Горького, и приезжала в Горький с дочкой — все это нервировало. И тут приехала знакомая актриса из Тобольска. Я говорю: «Давай, продавай меня в Тобольск!» — и уехал туда. Это был кошмар. Я отыграл там только гастроли, они проходили на пароходе «Аркадий Гайдар» — еще колесный, старый пароход, настоящий, на пару, на солярке. Проработал я там только лето, но чему я благодарен — я поел настоящей рыбы: осетрина, стерлядь, омуль. Выпивали мы по-черному, потому что актеры ехали на пароходе, скажем, муж с женой — в одной каюте они жили, другая каюта была забита водкой. Это валюта на Севере. Рыбу, икру, меха, оленьи рога они меняли на водку, после гастролей загружали и везли на большую землю, где все это продавали. О каком там творчестве можно было говорить? Переходим от одного населенного пункта к другому, мужики подходят: «Пойди к моей жене, возьми бутылочку взаймы, мы приедем, я куплю тебе, отдам, и ты ей вернешь». Я беру, они ко мне — нырк, а я жил в кубрике, внизу, они все наверху жили, поскольку я позже пришел и молодой еще был. То один, то другой, то третий, а потом — мне ответить надо, и каждый божий день мы выпивали.

Я приезжаю в Уфу, и туда приезжает Красноярский ТЮЗ, а в нем режиссер и несколько актеров были моими приятелями. «Тыгде?» «В Тобольске». «Да ты что, с ума сошел, что ли?! Ты ж там сопьешься!» «Уже спиваюсь». «Срочно давай к нам!» Меня отвели к главному режиссеру, показали, и я был приглашен работать в театр. У меня было полтора очень хороших года, я с большой нежностью вспоминаю и этот город, и этот театр, и ребят, с которыми работал. Как ни странно, в ТЮЗе я ни одной сказки не играл. В театрах драмы я переиграл все сказки.

На горизонте — Тольятти

Через полтора года у меня случилось несчастье, маму разбил паралич, я уволился, приехал в Уфу. Вернулся в театр — меня не берут, там все заполнено. Я преподавал в самодеятельности, потом в кукольный театр устроился, начались метания, я решил вообще бросить театр и пошел плавать, еще до училища я плавал по речке рулевым мотористом. Думаю, пропади он пропадом, этот театр, вернусь я к своей профессии. Мне очень нравилась эта профессия, и периодически, когда в театре было все плохо, я говорил: «Все! Иду плавать! К чертовой матери!» Когда мы приходили в Уфу, я смотрел, какой театр приезжает, ходил на спектакли. Нравится — значит, показываюсь. Мне понравился Краснодарский театр. Я пришел к главному режиссеру, рассказал ему — так, мол, и так, и он меня взял. В Краснодаре я проработал 12 лет. За это время в театре сменилось несколько режиссеров. Последний из них, будучи лишь театральным критиком, стал мне давать не очень хорошие роли, мой статус понизился, и я собрался уходить. А тут как раз приехал из Тольятти Саша Огарев, сейчас он в Москве режиссер. Он когда-то работал у нас, потом уехал сюда, к Глебу Дроздову. Я его встретил, говорю: «Сань, не нужны такие артисты, как мы с Валерией Константиновной?» «Вот Валерия Константиновна — такая актриса нам нужна. Мужиков-то у нас полно вашего возраста, а вот женщин — нет». Говорю: «Ладно, если ее продашь — меня пускай в прицепок возьмут». Поговорили и разъехались. Приходит письмо: «Пришлите фотографии». Через месяц звонок, звонит директор: «Вы можете приехать, показаться?» Без проблем: сели, приехали, показались. Так мы попали в Тольятти, и вот уже 12 лет мы здесь. Поскольку я был как «придаток», работы было мало, а я не умею без работы сидеть, а тут образовался театральный курс, они делали «Маленькие трагедии» (кроме «Моцарта и Сальери»). А это моя любимая трагедия, я в Арзамасе играл Моцарта и вообще мечтал и до сих пор мечтаю поставить и сыграть, но вот никак не получается пробить этот проект. Я говорю: «Можно, я поработаю отрывочек?» «Только платить мне нечем», — сказал Дроздов. «Не надо мне платить, я просто ради удовольствия». Правда, мы так и не выпустили этот отрывок, не показали его. На следующий год Глеб Дроздов предлагает мне педагогическую работу — ставить дипломный спектакль «Старший сын». Я с удовольствием за это взялся, и вот с тех поря еще и на преподавательской деятельности. Как только этот курс выпустился, театру нужен был костюмный спектакль. Я говорю Глебу Борисовичу: «Давайте поработаем вместе. Я начну „Плутни Скапена“, а вы потом подключитесь». Я принес распределение, режиссер его утвердил, и я приступил к работе. Так началась моя режиссерская деятельность. С Глебом Борисовичем мы осуществили порядка 12—15 совместных постановок.

Сейчас с Анатолием Морозовым у нас была первая совместная работа. Я согласился ставить и играть в том случае, если Морозов был готов прийти и помочь мне, поскольку одновременно играть и ставить — очень сложно для меня. Не знаю, продолжим мы это сотрудничество или нет, но примерно так сложилась моя творческая жизнь.

Как всегда, газетные площади не позволяют передать все перипетии беседы с актером Логутенко, но, к счастью, это не последняя наша встреча с Валерием Константиновичем. Мы поздравляем его с юбилеями и желаем новых ролей и благодарных зрителей!

ТО №192 (856) 16.10.2003

Пошляки и лицемеры Аркадия Аверченко

В театре «Колесо» очередная премьера. Питерский режиссер Олег Сологубов по собственной инсценировке произведений Аркадия Аверченко поставил «кабаре жизни в 2-х действиях» — «Зайчики на стене». Еще до премьеры, перед сдачей спектакля, мы не преминули встретиться с гостем из нашей северной столицы.

Единый внутренний ритм

Корр.: Олег Васильевич, как возникла мысль поставить именно этого автора?

Сологубов: Специфика произведений Аверченко в том, что он улыбался, смеялся над людьми, которые, следуя веяньям моды, хотят на кого-то походить. У нас сейчас в обществе происходит то же самое: все озабочены своим имиджем. Мне кажется, это очень современный момент, есть много пересечений с нашим временем. У Аверченко события происходят в начале ХХ века: тогда это была достаточно благополучная страна, появились богатенькие люди, у них возникало желание немножко показать себя.

Корр.: С чем связано то, что вы осуществили эту постановку на сцене тольяттинского театра?

Сологубов: Для меня очень уважительной фигурой является главный режиссер театра «Колесо» Анатолий Морозов, который известен в том числе и в Петербурге, и его приглашение было для меня лестным, в нашем разговоре мы вышли на то, что это должна быть какая-то веселая история. Так произошло совпадение наших интересов.

Корр.: Как вам работалось с тольяттинскими актерами?

Сологубов: У меня была молодежь. Не все, но большая часть из них совсем недавно закончили театральную студию. Когда человек только что сошел со студенческой скамьи, когда у него все в первый раз, еще нет багажа — сами понимаете, возникает какая-то проба пера. В этом есть прелесть, но есть и отсутствие некоторого опыта. Есть некоторые минусы, потому что человек только обвыкается, только начинает что-то примеривать на себя. Так как они все люди примерно моего возраста (помладше, естественно), то это была достаточно интересная для меня команда, потому как мы с ними одного внутреннего ритма. Работать было приятно — со всеми нормальными рабочими сложностями. Ребята были симпатичны мне как люди. Надеюсь, и я им был симпатичен.

Корр.: Предрекаете ли вы своему спектаклю успех на тольяттинской сцене?

Сологубов: Для художника (я беру на себя смелость тоже назвать себя таким громким именем) нет идеала, для художника идеал не достижим. Как воспримет публика? Увидим. Мне думается, что в этом спектакле у нас получилось что-то интересное.

Менял я женщин, там-тарьям-пам, как перчатки

У поэта начала прошлого века Николая Агнивцева были такие строки: «Бедная, жалкая доля твоя — с маленьким счастьем и маленькой мукою…» Так и персонажи веселого, в общем-то, спектакля, словно солнечные блики, зайчики на стене — живут, веселятся, влюбляются, страдают. Но вся жизнь их — мелкая и пошлая, страдания и страсти — никчемные, эдакое бездумное отбывание пожизненного срока на Земле.

Простак Заклятьин (актер Евгений Быков) влюбляется в хорошую девушку Наташу (актриса Ирина Малышева). Вернее, сначала она влюбляется в него, а уж он, студент, изучающий кристаллографию, несколько позже понимает, что есть вещи поинтереснее сталактитов и сталагмитов. Жить бы им поживать, но разнузданный мачо Рукавов (актер Алексей Солодянкин) уводит у неудачника Заклятьина его разлюбезную Наташу. Пошлый адюльтер? Ан нет! Ходячий сперматозоид Рукавов излагает свежеиспеченному рогоносцу свою теорию «двух половинок»: дескать, свою-то половинку я нашел, а где-нибудь в другом городе ждет тебя не дождется такое счастье, что мало не покажется. Тут-то наш герой и пускается во все тяжкие: кутит, бросает женщин, разбивает сердца и семьи. И лишь в конце задается вопросом: какого черта он стал вдруг примерять на себя эти дурацкие маски?

Не вынимая изо рта

Актеры на сцене почему-то постоянно курили, причем курили излишне много. Может, для разнообразия им бы следовало предложить какой-нибудь чупа-чупс или банальный карамельный петушок. Шампанское не пенилось, а из коньячных бутылок лилась прозрачная жидкость. Причем всех разливаемых по ходу спектакля напитков было лишь на самом донышке. Может, уже на премьерных показах актеры таки получат необходимый и желанный реквизит. Но это, в принципе, ерунда.

Демоны и чертяки

Очень понравился тот же Алексей Солодянкин: думаю, в театре ему еще не раз достанутся характерные роли. Герой-любовник Маргаритов в исполнении Игоря Супрунова выглядел весьма притягательным демоном-искусителем. Удачный грим придавал персонажу несомненное демоническое сходство. Еще две-три подобных роли — и фанатичные поклонницы будут обрывать у Супрунова лацканы после каждого спектакля. Самодурствующий бонвиван Букин в исполнении Андрея Амшинского смотрелся заводным чертякой: хитер, щеголеват, циничен и жаден. Порывистая и роковая Айя в исполнении Натальи Ахметовой — просто украшение спектакля (не знаю, задавались ли гримеры такой целью, но в отдельные моменты персонаж Ахметовой один в один был похож на известные портреты Марлен Дитрих). Ну и, конечно, незабываемым переживанием для меня так и осталась бесподобная осанка актрисы Натальи Акимовой — ради такой осанки можно ходить на любой спектакль, даже не вникая особо в актерскую игру.

Канкан forever

Как говаривал Штирлиц: запоминаются только первая и последняя фразы. Спектакль начинался сложным групповым хореографическим этюдом. В принципе, я понимаю, как актер заучивает большие объемы громоздкого или не очень текста. Но как запомнить бесконечную последовательность не самых элементарных движений — это для меня останется загадкой.

И, конечно, финал, состоящий из дикой смеси танго, джаза и кабацкой музыки, заставил зрителей зашевелиться, наблюдая жизнерадостные выплясывания персонажей, только что погрузившихся в пучину страстей, а теперь вновь ставших отнюдь не посторонними на празднике жизни.

ТО №202 (865) 30.10.2003

Непростая, но рабочая обстановка

Вступивший не так давно в должность директора театра «Колесо» Владимир Ястребов, до этого занимавший должность начальника отдела культуры по Центральному району Департамента культуры мэрии г. Тольятти, провел для представителей городских СМИ пресс-конференцию, на которой изложил перспективы развития театра, а также рассказал, как он представляет для себя работу в новой ипостаси.

Владимир Яковлевич поделился своими мечтами о создании музыкального театра, о котором он беседовал и с главным режиссером «Колеса» Анатолием Морозовым. Также совместно с театром, департаментами культуры и образования планируется создание детского театрального абонемента.

Обстановка в театре, отметил Ястребов, на сегодняшний день не очень простая. Как правило, во многих коллективах постоянно присутствуют какие-то «вопросы». В творческие планы театра новый директор вмешиваться не намерен, поскольку это вотчина главного режиссера, но технические и финансовые вопросы, несомненно, будут решаться в том числе и при участии Морозова.

Сложной оказалась тема — состоится ли в следующем году театральный фестиваль? Ястребов заявил, что возможность финансирования фестиваля «Наш Шекспир» прорабатывается, но на сегодняшний день трудно сказать, удастся ли изыскать средства на следующий год, поскольку в нашем городе фестиваль дотируется, не является прибыльным, а по предыдущим фестивалям за театром все еще тянутся долги в размере около 400 тысяч рублей.

За каждым благим намерением скрываются финансовые проблемы. Так, в феврале следующего года театр намерен участвовать в Санкт-Петербургском 1-м театральном фестивале памяти драматурга Володина своим самым масштабным спектаклем — «Уйти, чтобы вернуться» («Ящерица»), в котором занято свыше 35 актеров. Сложность заключается в том, что «Колесо» приглашено за свой счет (а это порядка 300 тысяч рублей), но участвовать надо, поскольку это статусное мероприятие.

Предположительно 26 декабря в автозаводском филиале театра при поддержке Тольяттинской картинной галереи и фонда «Духовное наследие» состоится открытие галереи современного искусства. Первой экспозицией совместного проекта будет выставка московского скульптора Владимира Рукавишникова (помните памятник Татищеву?). Это тоже будет одним из новых направлений «Колеса».

В связи с последней премьерой, «Зайчики на стене», в которой заняты исключительно молодые актеры, Владимир Ястребов с горечью посетовал, что в театре происходит смена поколений: мало осталось актеров среднего возраста. В ближайшем будущем актеров такого плана «Колесо» планирует привлекать из других российских театров.

Напоследок Владимир Яковлевич поделился двумя интересными задумками: созданием в кабинете основателя «Колеса» Глеба Дроздова музея театра, а также разрабатываемой идеей привлечения в тольяттинские постановки известных актеров столичных театров.

ПЦ №45 (258) 08.11.2003

Куда катится «Колесо»

На пресс-конференцию Владимира Ястребова, нового директора театра «Колесо», ранее возглавлявшего отдел культуры Центрального района, собралось такое количество представителей СМИ, какого не доводилось видеть на «прессурах» приезжих звезд театра и эстрады.

Сенсаций и откровений не было. Попав в театр в один из сложных его периодов, Ястребов тем не менее излучал спокойствие и уверенность.

«Колесо» станет оперным театром?

Ястребов: Любовь к театру остается навсегда. Вопрос о создании театра (правда, музыкального) я неоднократно поднимал перед руководителями нашего города. Одно время даже были подвижки, при Сергее Жилкине. К 260-летию города у нас был план по созданию музыкального театра в городе на полупрофессиональной основе. Мы провели консультации, в том числе и с Дроздовым, и с бывшим режиссером Народного театра оперетты, составили смету, план работы по выпуску спектакля к Дню города, но, к сожалению, в определенный момент средств на это не нашлось и этот проект угас. Но в связи с последними событиями в «Колесе» у меня родилась мысль прийти в театр — и она реализовалась. Мы переговорили с Анатолием Морозовым, у него хорошее отношение к музыкальному театру, и, возможно, в перспективе в театре «Колесо» будут музыкальные проекты.

Есть человек — есть вопросы, нет человека…

Ястребов: Меня не пугает обстановка в театре. Действительно, она не очень простая, но рабочая. Есть проблемы, есть вопросы управленческого, административного характера, есть вопросы и в творческом коллективе, но это нормально, во всех коллективах есть «вопросы».

Нужды города

Ястребов: Театр — живой организм, в котором каждый орган хоть и занимается своими делами, но тесно переплетен с другими. То, что касается творческих проектов: естественно, здесь есть главный режиссер, но вопросы о творчестве мы, конечно, с ним взаимоувязываем, то есть возможности театра, финансовые возможности, технические возможности при постановке тех или иных спектаклей обязательно оговариваются. Кроме того, я считаю, что театр городской, муниципальный, учредителем которого является мэрия, должен откликаться на все социальные проблемы и нужды, которые есть в нашем городе.

Быть или не быть?

Ястребов: О фестивале — очень сложный вопрос. На следующий год у нас должен быть очередной фестиваль «Наш Шекспир». Сейчас мы прорабатываем возможности его финансирования. К сожалению, фестивали в нашем городе не могут быть прибыльными, пока они дотационные. Нужны дополнительные средства, различные источники финансирования этого фестиваля. Опыт предыдущих фестивалей, к сожалению, в финансовом отношении отрицательный, то есть долги по предыдущим фестивалям у театра еще есть. По прошедшему фестивалю «Он и она» мы должны различным структурам около 400 тысяч рублей. Поэтому, прежде чем принимать решение о проведении фестиваля, я считаю, нужно решить вопрос о его финансировании.

Прийти и вернуться

Ястребов: У нас есть планы по участию театра в гастрольных и фестивальных поездках. Мы приглашены в феврале следующего года в Петербург на 1-й фестиваль памяти Володина. На фестиваль приглашен один из самых массовых спектаклей театра «Уйти и не вернуться» («Ящерица»), в нем заняты более 35 актеров. Мы приглашены на фестиваль полностью за свой счет, смета достаточно серьезная — около 300 тысяч рублей. Но фестиваль этот знаковый, там в основном принимают участие коллективы Москвы и Петербурга, кроме нашего театра будет приглашен лишь еще один коллектив из провинции. Поэтому мы будем пытаться туда попасть.

Занавес

Ястребов — управленец в сфере культуры со стажем. Быть может, из доставшегося в наследство «теста» ему удастся сделать крутой замес. Очень странно, но на место, пустовавшее некоторое время после внезапной смерти прежнего директора Эдуарда Конина, никто особо не претендовал. То есть нынешнее назначение получилось безальтернативным. Был, правда, еще один претендент, но имя его не оглашают и о его желании упоминают с легкой улыбкой — это некий владелец автозаправки.

В ближайших планах театра — открытие в конце декабря в Автозаводском филиале «Колеса» при поддержке Тольяттинской картинной галереи и фонда «Духовное наследие» галереи современного искусства. Первой экспозицией этого проекта станет выставка работ московского скульптора Владимира Рукавишникова, увековечившего свое имя в Тольятти созданием памятника Татищеву. Есть и чисто театральные планы: привлечение в тольяттинские постановки известных актеров столичных театров. В кабинете основателя театра Глеба Дроздова, где проходила пресс конференция, будет создан театральный музей.

ТО №210 (873) 13.11.2003

Театром здесь и не пахло!

В этом году театр «Колесо» отмечает два своих дня рождения. Пятнадцать лет назад, 2 марта 1988 года, был подписан приказ о создании театра в нашем городе, а 15 декабря (как и положено — через девять месяцев!) состоялась самая первая премьера — спектакль по пьесе Эдуарда Пашнева «Рождает птица птицу».

К моменту открытия «Колеса» в афише театра уже значилось несколько спектаклей: «Женитьба», которая шла на следующий же день после премьерного «Рождает птица птицу», «Звезды на утреннем небе», «Спортивные сцены 81 года», «Любовь до гроба». Кроме того, к новогодним праздникам состоялись премьеры двух сказок: «Красная шапочка» и «Белоснежка и семь гномов». Пока в период с момента подписания приказа о создании театра до дня премьеры едва ли не из руин преобразовывался бывший ДК «50 лет Октября», актеры будущего театра, еще не имевшего своих стен, объездили с гастролями Ярославль, Минск, Витебск, Оренбург, Орск, Томск. Во главе коллектива стоял Глеб Борисович Дроздов.

Тема, затронутая в спектакле «Рождает птица птицу», была основана на документальном материале. В то время в Московском государственном университете работала профессор — по происхождению афганка, которая в тридцатые годы прошлого века вышла замуж за русского офицера, когда тот воевал в Афганистане с бандами басмачей. В спектакль попала предыстория их знакомства: как будущий муж выкупил ее на базаре, где ее хотели продать в рабство в гарем, как женился на ней, учил ее грамоте, как его в Афганистане убили басмачи.

Нам «позарез» нравится этот город

В числе родоначальников «Колеса» была и Ирина Портнова, ныне заведующая литературной частью театра. Мы расспросили ее о том, что происходило в Тольятти пятнадцать лет назад вокруг возникшей в городе «культурной единицы».

Портнова: Это сейчас к театру все привыкли, он стал неотъемлемой частью города, а вначале к нам относились как к приехавшим неизвестно откуда, которые тут побудут и уедут неизвестно куда, как это происходило, наверное, неоднократно. Я как-то пошла за книжками в Центральную библиотеку, которая была тогда на улице Мира, а мне сказали: «Ну да, сейчас мы вам выдадим все книжки, а вы с ними куда-нибудь уедете…» Я помню, мы первый раз поехали в газету «За коммунизм» на Южное шоссе. Только заходим, а по всем отделам: «Дроздов… Дроздов… Дроздов…» Везде что-то обсуждают, а мы идем с Глебом Борисовичем по коридору и его никто не узнает…

Как-то известная в ту пору тольяттинская журналистка в беседе со мной спрашивала: «Почему вы приехали в Тольятти?» Я ей объяснила, что приехала с Глебом Борисовичем, потому что работала с ним много лет. А она все пыталась меня свернуть на то, что мы приехали в Тольятти потому, что нам так нравится этот город — ну, позарез. Я ей говорю, что никогда здесь не была и, кроме того, что здесь делают машины, ничего не знаю. Мне нужен театр, и я знаю, какой это будет театр, поэтому я приехала сюда.

Корр.: Каким вы впервые увидели театр «Колесо»?

Портнова: Я приехала 1 октября 1988 года, здесь еще шли ремонтные работы, актеров не было, я вошла и подумала: «Боже мой, куда я попала! Какие черти меня носят?! Почему мне не сиделось в моем уютном Воронеже в хорошем здании? Тут вообще театром-то не пахнет!» В театрах обычно запах есть театральный, а тут ничего — чужое какое-то здание. Чем старше театр или церковь, тем больше там собирается своя аура, и это не шутки, потому что, например, воронежский ТЮЗ находился в бывшем здании КГБ, и уже достаточно долго, 30 лет, и все равно там была какая-то отталкивающая атмосфера. А репетировали мы во время ремонта в ДК «Юбилейном», потому что у нас похожие здания. Я пришла туда вечером, смотрю — все нормально, репетиции идут, режиссер сидит, все как положено в театре…

Такое не каждому в жизни дано

Корр.: Артисты тогда приехали из старинных городов — Ярославля, Воронежа. Как они ощущали себя в городе, совсем недавно возникшем фактически на пустом месте и имевшем «придуманную» историю?

Портнова: Вначале было тяжело именно потому, что место «голое». Все люди в основном взрослые, хотя приехала и молодежь. Все откуда-то «выдирались», отрывались — кто от семьи, кто от театра, меняли среду обитания. В то же время было такое ощущение, что все это не на год-два, как многие предполагали, а что это будет серьезно. Было ощущение гордости, что мы открываем театр: не каждому человеку в жизни такое дано — присутствовать при рождении нового театра там, где его никогда не было. Мне и самой сначала было тяжело: три района оторваны друг от друга и каждый — как маленький город. Первый день я вышла на улицу Мира, иду мимо горсада и думаю: ба-а, да это как жилзона авиационного завода! В Воронеже у меня брат жил там: точно такой же город, точно такие же пятиэтажки, двухэтажки. Потом приехала в Новый город, говорю: ну вот, тут уже городом пахнет. Сначала не хватало театрального общения, еще не было телевидения, радио. Поедешь в Куйбышев по редакциям, пойдешь в Дом радио, телевидения, походишь — душа отдыхает. Ну, теперь все есть и у нас. А вот Глеб Борисович мыслил по-другому. У него всегда была перспектива. Он же тогда хотел, чтобы Тольятти отделился от Самарской области. Вот Липецк входил в состав Воронежской области, а отделились — и вполне реально существуют и Липецк, и Липецкая область. Потому что областной центр по-другому финансируется, и никто бы отсюда ничего не «выкачивал». Так что это можно было сделать.

Помимо «непарадного» юбилея, жизнь театра»Колесо» в этом месяце насыщена всевозможными событиями: 12 декабря состоится премьера по пьесе Нила Саймона «Хочу сниматься в кино» в постановке Анатолия Морозова; 17 декабря — бенефис актера Юрия Репина, которому исполняется 65 лет и чей праздничный вечер будет представлен спектаклем «Вальс одиноких». В предновогоднюю пору детей ожидают две премьеры: 25 декабря музыкальная сказка «Кот в сапогах» и 26 декабря «Приключения Хомы и Суслика».

И, наконец, из грустных, тихих и совсем уж «семейных» мероприятий: 18—19 декабря пройдут дни памяти основателя театра Глеба Дроздова: зрители увидят поставленные им спектакли «Сирена и Виктория» и «Вальс одиноких». Народный артист России, лауреат государственной премии РСФСР, почетный гражданин Тольятти, почетный гражданин города Форт-Уорт (США), Глеб Борисович Дроздов скончался от тяжелой болезни три года назад, 16 декабря. В «Колесе» им было поставлено 29 спектаклей.

ТО №229 (892) 10.12.2003

Мне повезло в первой же роли

Заслуженный артист Российской Федерации Юрий Репин недавно отметил свое 65-летие. Вчера в «Колесе» состоялся бенефис в честь старейшего актера театра — зрителям был показан спектакль «Вальс одиноких».

В «Колесе» Юрий Александрович сыграл свыше десятка ролей в спектаклях по произведениям Гоголя, Чехова, Островского, Булгакова, Шекспира. В 45 лет, отданных сцене, вместилось несметное количество персонажей и образов, сыгранных в театрах Горького, Харькова, Ташкента, Калининграда, Томска, Липецка. Предполагая волну интереса, связанную с юбилеем, мы пообщались с Юрием Репиным незадолго до бенефиса.

Шут гороховый

Корр.: С чего начиналась ваша актерская карьера?

Репин: К этому делу я прикасался с младых ногтей, даже в детском саду и школе всегда с удовольствием выходил на сцену. После окончания школы хотел учиться в Новосибирском театральном училище, но родители убедили меня, что это не стоящее дело, и я поступил в Новосибирский инженерно-строительный институт. Через два года я понял, что это не мое, и поехал в Москву поступать в театральный институт. Со стороны близких было полное неприятие: «В шуты гороховые решил податься!» — так воспринималась моя мечта окружающими. Несмотря на конфликт с родителями, я поступил в ГИТИС, окончил его, и первый мой театр был в Горьком. Это теперь молодежь много играет, а тогда было другое время и мы должны были в основном заниматься малюсенькими ролями. Но мне удалось в свое время сыграть много стоящих ролей. В пьесе Юрия Петухова «У моря-океана» у меня был прекрасный партнер Владимир Яковлевич Самойлов, потом уехавший в Москву и ставший народным артистом Советского Союза. Я благодарю Бога, что мне повезло в первой же роли выйти на одни подмостки с этим человеком. Он уже тогда был чрезвычайно известен: на всю страну «прозвучал» фильм с его участием «Секретарь обкома». Вот это был мой дебют. Спектакль получился неплохим.

Корр.: За годы творческой работы вы сменили много городов и театров. Как психологически ощущается перемена окружения и местожительства?

Репин: Это издержки актерской жизни. Люди по разным причинам переезжают и меняют работу. Я за свою жизнь сменил семь театров. Кому из актеров рассказать — на смех поднимут: «Я вон за пять лет восемнадцать театров сменил!» Ну чего ищут? Ищут зарплаты. Но я искал ролей. Меня легко можно было сманить на новое место, предложив интересную работу. Из Горького меня сманили через год в Харьков. Хотя в это время меня звали в другой театр, но встретил близкого по духу режиссера, с которым учились у одних и тех же педагогов, и уехал. Вы знаете, я никогда не жалел, что сменил то или иное место, что в оставленном театре мне было бы лучше. Нет, это была бы другая жизнь.

Невосполнимая потеря

Корр.: В каких театрах, какие роли были для вас наиболее интересны? Какие роли вы считаете наиболее удачными для себя:

Репин: С удовольствием вспоминаю Горький: это была моя молодость, мое удачное начало. В Харькове я играл больше ролей, но я там и работал больше — три сезона. Я с удовольствием играл Тузенбаха в «Трех сестрах» Чехова. Мне удалось сыграть Николая Островского в пьесе Юрия Пильцева «Девятый сюжет». С удовольствием играл детские сказки, стал популярен после спектакля «Город без любви». Я играл там такого «перевертыша», клоуна, как в русских сказках: он хоть и был Иванушкой-дураком, но говорил правду. Единственное, о чем я сожалею: когда уехал из харьковского театра, то узнал, что должен был сыграть Арбенина в «Маскараде» Лермонтова. Я всегда хотел сыграть эту роль, правда, в то время, может быть, и не стоило мне ее играть, все-таки Арбенин — зрелый человек. Но когда я узнал, что потерял ее, — сильно переживал, хотя уже работал в Ташкенте и очень много играл: Лаврецкого в «Дворянском гнезде» Тургенева, Леву Аграновича в «Городе на заре» Арбузова, Игоря Шаронова в «Поре любви» Катаева. Но все равно я «затылком чувствовал» эту потерю.

Корр.: Встреча с какими актерами, режиссерами наложила значительный отпечаток на вашу актерскую судьбу?

Репин: Мне действительно повезло в том, что в Горьком я вышел в первой же роли с таким мастером, как Владимир Яковлевич Самойлов. Я и тогда, и сейчас считаю его одним их своих учителей.

В Ташкенте мне повезло работать с режиссером Иосифом Радуном. Это был удивительный человек. Не знаю, что уж он во мне увидел, но он с интересом работал со мной.

В калининградском театре был такой Ельцов — красивый, громадный мужик, мощный артист, хороший режиссер. Это тоже человек, которого я считаю своим учителем. Мы вместе сыграли в «Сказках старого Арбата»: он играл отца, а я сына.

В Липецке таким другом-учителем был Соболев. Он был старше меня лет на двадцать, мы с ним вместе играли в чеховских спектаклях. Я был знаком и общался с моим любимым артистом Олегом Янковским, с Михаилом Казаковым, я играл вместе с Евгением Евстигнеевым, Олегом Табаковым — они приезжали в наши театры и участвовали в наших спектаклях. В «Дяде Ване» Евстигнеев играл Серебрякова, а я дядю Ваню, а Табаков участвовал в нашем спектакле «А поутру они проснулись» по Шукшину.

Всех испортил жилищный вопрос

Корр.: Что привело вас в тольяттинский театр «Колесо»? Как вы ощущали себя первое время, как ощущаете сейчас?

Репин: Честно говоря, я потерял липецкий театр: у меня случился конфликт с художественным руководителем, и я вынужден был уйти. Долго не мог найти работу, даже в Москву звонил. Я ведь человек уже немолодой, поэтому сразу встали бытовые проблемы, связанные с жильем. А зарплату я получал в липецком театре больше всех. Когда приехал сюда, то первое время думал, как можно прожить на такую маленькую зарплату, хотя всюду слышал, что в тольяттинском театре ТАКИЕ зарплаты и что все артисты прекрасно живут. С Глебом Дроздовым мы дружили во время учебы в ГИТИСе: он учился на режиссуре, а я — на актерском. И когда я ему позвонил, он меня позвал. Все решило только то, что здесь все-таки давали жилье, потому что оплачивать квартиру в Москве по нынешним временам невозможно. Ау меня еще сын учился в политехническом институте в Липецке, жена-«декабристка» из-за того, что у меня конфликт, тоже бросила квартиру, швырнула заявление и ушла. Я говорю: «Что ж ты делаешь-то? А кушать что будем?» Так я приехал в «Колесо». Первые впечатления от театра были достаточно сложные. Понимаете, театр всегда такой, каким его хочет видеть город. Когда я увидел спектакли этого театра, я подумал: «Как же так? Почему же так?» Поначалу мне казалось, что это не мой театр, зря я сюда приехал. Но, как видите, уже одиннадцать лет играю здесь, театр стал моим. И город тоже.

Тольяттинскому зрителю не повезло

Корр.: В разных городах разный социум, разные ориентиры. Ощущается ли какая-то специфика зрительской аудитории?

Репин: Конечно. Поэтому и говорят: «театральный город», «нетеатральный город». Все дело, конечно в «толщине» культурной прослойки: ведь основным потребителем нашей «продукции» является интеллигенция. Где интеллигенция мощная, там она диктует театральную моду. Мы же не можем предложить городу то, что, по нашим представлениям, не будет иметь спроса, поэтому, конечно, зритель влияет на театр и диктует, каким ему быть. Здесь многое определяет творческая личность художественного руководителя, но ведь все-таки это производство, это работа, которая кормит артистов и коллектив театра. Нельзя же встать на дыбки и сказать: «Нет! К нам зритель не ходит, а мы все равно будем ставить высококультурные, высококачественные спектакли! Будем стремиться к театральному искусству!» Такие эксперименты печально кончаются. Хочешь — не хочешь, а придется подлаживаться, думать о том, что воспримется публикой, что будет иметь спрос, на что пойдут зрители и за что понесут свои денежки в кассу? Тут можно говорить о том, что в каком-то городе высококачественная драматургия пройдет, будет иметь спрос и даже успех, а вот в этом городе нужно ставить «ломовую» комедию. Тольяттинскому зрителю не повезло: громадный город не областного масштаба, будучи крупнее многих городских, губернских городов, долгие годы существовал без театра. Поэтому, естественно, существует некая зрительская неискушенность — зритель здесь привык к эстраде. Какие же требования можно предъявлять драматическому театру? Перед ним стоит другая задача.

Корр.: Что ощущает актер, поставленный перед дилеммой: либо поднять зрителя до своего уровня, либо, поскольку нужна «касса», опуститься до зрительского уровня самому?

Репин: Это смотря по тому, что актер ставит во главу угла. Если актеру нужен успех, популярность — то, конечно, приходится опускаться. А если актер замахивается на роль «учителя жизни» — тогда не изменяй себе.

Корр.: А совмещать не получается? Или это настолько разные вещи, что они несовместимы?

Репин: В принципе, это разные вещи и теоретически несовместимые, но жизнь — она так устроена, что куда деваться? Ты лишь определяешь для себя планку, ниже которой опускаться уже не стоит.

ТО №233 (896) 18.12.2003

Хочу сниматься — не хочу сниматься…

Нынешний сезон театра «Колесо» богат премьерами. Спектакль «Хочу сниматься в кино» по пьесе Нила Саймона показал, что, быть может, театру не стоит гнаться за количественными показателями в своей репертуарной политике.

Сдачей спектакля зритель был разочарован, а вот на премьерном показе многие благодарили артистов за то, что давно уже не видели столь добротной постановки. На глазах особо чувственных персон поблескивали слезы. Ситуация нормальная: на всех не угодишь, да к тому же нередко спектакль набирает «самый сок» лишь к десятому-одиннадцатому показу.

Актеры играют двумя составами.

В первом актерский ансамбль представляют заслуженный артист России Виктор Дмитриев (Херб Такер), актрисы Ольга Самарцева (Стеффи Блонделл) и Анастасия Каменская (Либби Такер). Второй состав ощутимо моложе, лишь главную героиню играют актрисы одного возраста. Зрители, попавшие на такой вариант постановки, смогут насладиться несколько иным рисунком роли в исполнении Андрея Амшинского, Елены Родионовой и Юлии Горностаевой.

Пьесу, по которой поставлен спектакль, Нил Саймон написал в 1980 году, а два года спустя режиссер Херберт Росс экранизировал ее на студии «ХХ век Фокс». На русский язык пьеса была переведена в 1989 году и с тех пор с большим или меньшим успехом прошла на подмостках многих столичных и периферийных театров. Так что режиссер нынешней постановки Анатолий Морозов шел уже проторенным путем.

История проста, как и вся сюжетная бродвейская продукция: девятнадцатилетняя Либби разыскивает в Голливуде отца, киносценариста Херба Такера, который много лет назад оставил ее с матерью и младшим братом в Нью-Йорке. Новообретенная дочь говорит некогда сбежавшему папаше, что мечтает сделать кинокарьеру. Но неудачник-отец исписался при отсутствии свежих идей, его сценарии отклоняют, и он ничем не может помочь дочери. Даже отношения с нынешней пассией Стеффи Блонделл зашли в тупик. В итоге, когда несостоявшаяся кинозвезда, так и не наладив отношения с отцом, собирается возвращаться домой, в «злостном алиментщике» пробуждаются забытые чувства, он пытается наладить хоть какой-то контакт с бывшей женой и брошенным сыном, приезд дочери воспламеняет в нем творческую энергию и возвращает надежду на то, что ошибки молодости еще можно исправить.

В принципе, неплохой материал для того, чтобы выжать из зрителя массу самых разнообразных эмоций. К тому же оба состава актеров, занятых в спектакле, хорошо знакомы и любимы зрителями по другим постановкам «Колеса». Но, возможно, поклонникам Мельпомены стоит дозированно подходить к потреблению театрального искусства: режиссерские штампы и методы дают о себе знать и проявляются в самых разнообразных спектаклях. Вообще-то режиссерские штампы и узнаваемые приемы — это уже почерк мастера, но когда, например, в разных спектаклях разные актеры время от времени по ходу действия выходят к рампе и произносят в зал прочувствованные монологи, претендующие на размышления о смысле жизни и неких материях, не всегда понятных публике, закрадывается досадная мысль, что все это ты уже где-то видел. И не раз.

Знающие люди посоветовали повторно сходить на этот спектакль: до сих пор не проходит ощущение, что некие нюансы остались за пределами понимания пресыщенного зрителя.

ТО №233 (896) 18.12.2003

Тиран на пенсии

Ажиотаж вокруг очередной премьеры «Колеса» нагнетался давно. Неслыханные аншлаги порождали сомнения: оправдаются ли зрительские ожидания? И они оправдались!

300 долларов за билет? Легко!

После плодотворного репетиционного периода режиссер Анатолий Морозов наконец-то вынес на зрительский суд свой новый спектакль «Жозефина и Наполеон» по пьесе драматурга Иржи Губача. На последней репетиции 5 марта в зале присутствовали свыше 300 зрителей — в основном работники театра и студенты театральных отделений вузов нашего города. На генеральный прогон 6 марта бесплатные пригласительные распространялись через департамент образования и различные социальные отдела города: благотворительная акция предоставила возможность увидеть долгожданный спектакль всем тем, кто по причине низкого материального достатка не в состоянии посещать культурные мероприятия. Наконец, 7 и 8 марта — дни премьеры, куда собрался весь городской бомонд, представители бизнеса и власти. Уже за две недели до начала спектакля в кассах отсутствовали билеты, за неделю до премьеры неофициальная стоимость билетов возросла до 300 долларов, но купить их уже было негде и не у кого. И если на генеральном прогоне была возможность поставить приставные стулья, то на премьерных показах зрители, не позаботившиеся заранее о билетах, были лишены и этой возможности — то есть попросту не попали в зал. Главную роль в спектакле сыграла известная актриса кино Анна Самохина, вторым составом эту же роль играет актриса «Колеса» Ольга Самарцева — ее зритель увидит в постановке 12 марта.

Крах и страсть императора

Личность Наполеона будоражила обывательские и интеллектуальные умы последние два столетия. Не меньший интерес вызывало окружение великого диктатора: кто, когда, с кем. Популярностью пользовались как серьезные исторические исследования на данную тему, так и околоисторические фантазии, порой совершенно не связанные с реалиями минувших лет. Пьеса Губача — из разряда домыслов, не имеющих под собой реальной основы, но от этого не ставших для зрителя менее привлкательными.

Всеми забытый император (заслуженный артист России Виктор Дмитриев), потерпев сокрушительные поражения в последних битвах и лишившись власти, пребывает в ссылке на острове Святой Елены. Его окружение — генералы Бертран (народный артист России Евгений Князев) и Гурго (актер Андрей Амшинский). Настоящее императора ужасно — нескончаемая нищета и унижения со стороны властей острова. Прошлое Наполеона прекрасно — он пишет мемуары, генерал Бертран бегает за ним с записной книжкой, записывая за недавним кумиром каждое слово. В нервной дымке и тревожных раскатах грома покорителю стран и континентов слышатся отголоски былых побед. Это — старость и крах всех надежд.

Но вдруг в унылую, но размеренную и теперь уже привычную жизнь скандально знаменитых обитателей острова врывается новый персонаж: простая крестьянка Жозефина (актриса Анна Самохина, Санкт-Петербург), которая привозит опальному императору шесть бутылок отборного коньяка из подвалов своего дядюшки — якобы подарок французского народа. У разбитной девахи муж погиб за свободу Франции с именем императора на устах. Оставшиеся сиротами четверо детей все как один названы Наполеонами — в честь императора. Но Жозефина не Жозефина: простая крестьянка присвоила себе это имя в честь императрицы (которая, впрочем, покинула императора, как и отвернувшаяся от него фортуна). Сердце лже-Жозефины разрывают противоречивые чувства: она, с одной стороны, обожествляет своего идола, с другой — с нежностью и сочувствием относится к этому пожилому мужчине, поизносившемуся за годы своего холостячества. Но с третьей стороны — Жозефина требует от императора вернуть ей двадцать тысяч франков, которые тот якобы ей задолжал: будь жив ее муж, погибший во славу величия Наполеона, он бы наверняка за все эти годы заработал названную сумму. Такая вот арифметика.

Наполеон был жопастой бабой

Едва ли стоит рассказывать читателю (соответственно — потенциальному зрителю) все хитросплетения сюжета. Коротко остановимся на актерских работах.

Популярной актрисе Анне Самохиной по большому счету не очень-то повезло с киноролями: в основном режиссеры использовали лишь ее привлекательную внешность. Хотя в этом нет ничего плохого — все-таки актер в первую очередь работает лицом, внешними данными. Тем не менее, тольяттинскому зрителю, ни разу не видевшему Самохину на театральных подмостках, актриса открылась в новом и весьма выгодном свете. Можете себе представить: писаная красавица и вдруг играет совершенно дремучую бабищу, мир для которой устроен элементарно и просто. Но в том-то и вся прелесть, что за кажущейся простотой стоят совсем не простые логика, смекалка и житейский опыт.

Виктор Дмитриев своей ролью, конечно же, польстил образу Наполеона, который на склоне лет на фоне гормонального дисбаланса буквально превратился в толстопузую жопастую бабу. Но речь-то идет не об исторической правде, а о романтическом образе. Поэтому Наполеон Дмитриева даже в представленных зрителю унизительных условиях не перестает быть подтянутым мужчиной и величественным полководцем.

Тупой солдафон Гурго в исполнении Амшинского и дипломатичный добряк Бертран в исполнении Князева — вынужденное, но верноподданное окружение поверженного тирана. Тем не менее и у них время от времени зарождаются сомнения в справедливости и целесообразности поступков окружающих их людей.

Запомнилась роль молодого актера Алексея Солодянкина: его капитан Попплтон с тупостью военной машины время от времени доводит до пленников параграфы инструкций губернатора острова, что придает его поступкам комический эффект. Было немного досадно за заслуженного артиста России Юрия Репина, сыгравшего губернатора Хадсона Лоу: все-таки объем роли не позволил ему по-настоящему проявить себя. Хотя и в отведенных актеру мизансценах он весьма забавно смотрелся в виде этакого противного губернатора-старикашки, зацикленного на параграфах, уставах и условностях.

Прекрасное поле фантазии

Сразу же после спектакля режиссер Анатолий Морозов, разрываемый буквально на части и актерами, и гостями, и работниками театра, «на бегу» успел пообщаться с нашим корреспондентом.

Корр.: Почему для постановки вы выбрали именно эту пьесу Иржи Губача?

Морозов: Потому что, мне кажется, эта пьеса не претендует на историческую драму, она не претендует на драму из истории «Жизнь замечательных людей». Поэтому в ней есть своя романтика, своя сюрреалистичность. Отсюда — богатое поле для театральной фантазии на историческую тему. Как только мы возьмем какую-то другую пьесу про Наполеона — сразу будем думать: настоящий ли это Наполеон? А здесь, мне кажется, эта история даже не про Наполеона, не про Жозефину. Это история про каждого из нас, потому что каждый из нас в этой жизни должен почувствовать себя когда-то и императором Наполеоном, и императрицей Жозефиной — в той жизни, в которой мы живем, — и радоваться каждому солнечному дню. Для меня эта пьеса дала подобные основания, а не погружение в историческую документалистику. Это шикарное, прекрасное поле для фантазии, для актерского выражения и для меня лично.

Корр.: И Ольгой Самарцевой, и Анной Самохиной в спектакле проделана большая работа. Не запутаете ли вы зрителя столь разными образами, потому что у вас получилось фактически два разных спектакля?

Морозов: А чего запутывать-то? Мне кажется, сколько людей, столько и мнений. Актрисы они очень разные, это будет порой очень разный спектакль по своему жанру, по своей глубине, по своей стилистике. Мне кажется, если у зрителя появится желание пойти посмотреть на другую актрису и сравнить — это прекрасно, потому что каждый человек индивидуален. Очень важно не вогнать двух разных актрис в один и тот же эмоционально-психологический рисунок, а выявить достоинства каждой из них — в этом-то и есть богатство театра в отличие от кино, где все запечатлено один раз и навсегда.

Корр.: Тот ажиотаж, который происходит вокруг спектакля — это обычный премьерный синдром, или это связано с участием в постановке Анны Самохиной?

Морозов: Это связано как раз с Самохиной, с ее приездом. К сожалению, тольяттинский зритель порой не очень ценит наших местных актеров. Мне кажется, что Ольга Самарцева, Виктор Дмитриев заслуживают такого же внимания, какое было проявлено к Анне Самохиной. Она очень профессиональная актриса, очень спонтанная, очень живая, но не менее живы и спонтанны и наши актеры. Поэтому я буду рад и счастлив, если на следующую нашу премьеру придут не просто на имя, а на спектакль, имея в виду то новое, что сейчас творится в театре «Колесо».

Корр.: Не навредит ли спектаклю участие в нем Анны Самохиной? Виктор Дмитриев действительно выглядит на сцене Наполеоном, а зритель воспринимает Самохину не как Жозефину, а как Самохину.

Морозов: Понимаете, к сожалению, это беда, или не беда, или реалии сегодняшнего дня, когда приезжает сюда любая антреприза — Ахеджакова или еще кто-то — Машков, Певцов. Их же воспринимают тоже не как персонажей — идут смотреть личность. И хорошо. Если есть на сцене личность — это прекрасно, потому что личностей сейчас не так много в нашем, я бы сказал, «сериале», который крутится каждый день по телевизору. Если что-то такое возникает и есть внимание — замечательно. Важно, чтобы зрители уходили со спектакля не разочарованными. Вот если они уйдут разочарованными с этой или другой постановки — это хуже. Вот вы говорите, «разрушится — не разрушится спектакль»… Да не разрушится! Он будет просто существовать — разный, единый, на радость зрителю, который является единственным определяющим мерилом в нашем деле.

ТО №43 (948) 11.03.2004

Зритель на распутье

Самый кассовый спектакль театра «Колесо» в этом сезоне побивает все рекорды сборов.

Редакция уже неоднократно писала об этом проекте. Неудивительно: в премьерных показах спектакля «Жозефина и Наполеон» принимает участие звезда постперестроечного кинематографа Анна Самохина. 12 марта прошла премьера уже для отдельных исполнителей: вторым составом главную роль в спектакле играет прима «Колеса» Ольга Самарцева.

Главный режиссер Анатолий Морозов, конечно, поставил актеров в непростую ситуацию: учитывая то, что в спектакле заняты два состава артистов, зритель вольно или невольно сравнивает их игру, тем более что некоторые завзятые театралы отсматривали обе версии спектакля — как с Анной Самохиной, так и с Ольгой Самарцевой.

Об исполнительском мастерстве Самарцевой в данном спектакле писать сложно, поскольку актриса из-за болезни находится не в лучшей физической и творческой форме. Даже поговаривают, что ее ожидает серьезная операция. Может быть, из-за этого по сравнению с брутальной, естественной и пластичной Жозефиной Анны Самохиной главная героиня Ольги Самарцевой выглядела как-то ходульно, зажато, была искусственно весела, некоторые мизансцены с ее участием смотрелись довольно статично. Несмотря на это, в зрительном зале ставили приставные стулья, а пространство перед сценой выстроили таким образом, чтобы зритель мог втиснуться в первые ряды, прижатые вплотную к подиуму. На ближайшие показы распроданы все билеты, не ожидается никаких пригласительных. Сотрудникам театра перед спектаклем приходится постоянно дежурить в зале, чтобы в случае нештатных ситуаций попытаться подыскать «потерявшимся» зрителям свободное место. С участием Анны Самохиной спектакль пройдет в апреле пять раз (правда, один из показов — в Самаре). Любопытно, что некоторым зрителям Жозефина в исполнении Ольги Самарцевой показалась интереснее версии Самохиной — даже звездность имени не оказала на зрителя никакого впечатления. Поклонники есть поклонники.

Поскольку о новом театральном проекте «Колеса» мы писали много и подробно, на этот раз остановимся лишь на одной маленькой роли, которая тоже играется двумя составами. Буквально на пять минут за все время спектакля на сцене появляется губернатор острова, на котором находится в ссылке Наполеон. В исполнении заслуженного артиста России Юрия Репина персонаж выглядит этаким брезгливым геморроидальным снобом, испытывающим отвращение ко всем и вся. Губернатор в исполнении Валерия Логутенко — совсем другой человек: он буквально физически наслаждается возможностью повседневного унижения окружающих. Даже из маленькой роли ветераны сцены могут сотворить свою, совершенно оригинальную, «изюминку».

Наверное, за последние пару лет «Жозефина и Наполеон» — наиболее удачный проект «Колеса». То, что зритель активно проголосовал рублем, — говорит о многом. Во всяком случае, голосование на мэрских выборах было менее впечатляющим.

ТО №49 (954) 19.03.2004

Театр в наше взорванное время

Творческая жизнь театра «Колесо» всегда приковывала пристальное внимание зрителей. Накануне Международного дня театра мы встретились с главным режиссером Анатолием Морозовым — авторитетным и заслуженным человеком в мире искусства.

Все это вторично

Корр.: Специфика работы актеров, режиссеров такова, что за годы своей творческой карьеры люди неоднократно меняют города, коллективы. Как психологически ощущает себя человек в подобных ситуациях?

Морозов: В принципе, сейчас не существует какого-то замкнутого пространства внутри одного театра: время как бы продувает нас, мы находимся как на сквозняке. И в Москве, и в Питера актеры давно уже играют в разных театрах, режиссеры ставят в разных театрах. Поэтому, когда приезжаешь в любой город работать с труппой, самый главный вопрос — это вопрос профессионального отношения к делу. Есть профессиональный язык, есть профессиональные обязанности режиссера, актера. На этом и должна строиться вся наша работа, когда берется и разбирается пьеса, выясняется, что в ней непонятно, затем все переносится на сцену и играется спектакль. А получается из этого что-то цельное или не получается — это всегда непредсказуемо. Есть профессиональные музыканты, есть профессиональные дирижеры. Дирижер приезжает в другой город, играет с профессиональным оркестром. Так и в театре: я вижу функцию режиссера прежде всего в его профессионализме, а какие-то человеческие и прочие контакты — они могут быть, а могут и не быть, это уже все вторично. Если происходит на каком-то ином уровне контакт режиссера с актером — тогда это хорошо, нет — ничего страшного.

В гармонии со временем

Корр.: Некоторые спектакли, которые вы ставили в других театрах, были продублированы вами и на тольяттинской сцене. Из чего складывается выбор материала для постановки?

Морозов: Во-первых, я не очень понимаю, что такое «дублированный спектакль». Сейчас, например, в «Современнике» Анджей Вайда поставил «Бесы», которые он ставил на разных площадках восемь раз. Это не дубляж, это каждый раз поиск нового. Вообще, есть целый ряд, набор из 10—12 пьес («Гамлет», «Чайка», «Бесприданница», «Три сестры», «Наш городок» и так далее), которые каждый режиссер за свою жизнь должен поставить четыре-пять раз, причем ставить их каждых 3—4 года: меняется время, меняются акценты и возникают совершенно другие спектакли — в поиске той гармонии со временем, которую несет данная пьеса для данного режиссера. Сегодня мне неинтересна пьеса, которая несет только конкретность, мне интересна пьеса, в которой заложена определенная образная система, метафоричность или притчевость. Та же «Дорогая Памела» — я ее не видел ни в одном театре и просто открыл эту пьесу для самого себя, когда вместе с Валерием Логутенко пробовал ее ставить. То, что действие происходит в Америке, к которой мы не имеет никакого отношения, — для меня это дает большую свободу притчевости, метафоричности, образности, чем пьесы, написанные про наших бездомных, про наших бомжей. Сейчас об этом у нас пишет Николай Коляда, еще целый ряд авторов: а вы заглянули вот в эти закоулки нашей жизни? А мне не хочется туда заглядывать! Мне хочется, чтобы человек поднял глаза от земли к небесам и понял, что в нем сегодня сохранилось все равно нечто высокое и прекрасное, ради чего он и живет на Земле. Поэтому «Памела» для меня дорога тем, что она несет какую-то щемящую незащищенность человека, который должен почувствовать опору для того, чтобы прожить даже не послезавтрашний, а хотя бы завтрашний день. По этому же признаку мною был сделан выбор пьесы «Хочу сниматься в кино» — она несет очень большую долю человеческого соучастия, сопричастности к чему-то духовному, это для меня важно. Я ставлю то, что мне кажется необходимым в наши дни. Время сейчас очень беспокойное, нервное, и функции театра заключаются в том, чтобы определенным образом хотя бы на этот вечер успокоить душу человека.

Я не хочу хэппи-эндов

Корр.: В Тольятти существует некая общность людей, которые пишут современные тексты, современную драматургию, их постановки идут в Тольятти, Москве, Луганске, Воронеже, других городах. Нет ли потребности, желания поинтересоваться такого рода литературным материалом?

Морозов: Почему, есть очень большая потребность. Я интересуюсь и читаю то, что сейчас публикуется, примеряюсь к целому ряду авторов и пьес. Театру без молодежной, современной тематики не обойтись. Я не за изолированность, я, наоборот, мучительно стараюсь сейчас войти в этот очень странный, очень сложный мир. Мне нравятся последние пьесы Лены Исаевой, ее «Абрикосовый рай», я сейчас смотрю ее пьесу «Про меня и про мою маму». Современность пьесы определяется не параллельностью, в которой современные герои говорят современным языком и попадают в современные ситуации. Когда атмосфера кругом приглаженная, когда время кругом убаюканное — его нужно взорвать. Допустим, появились «Современник», Театр на Таганке. На чем они прошли? Они взрывали якобы убаюканное время. Сегодня любой человек любой профессии живет в таком яром напряжении и неуверенности в завтрашнем дне, что возникает большое количество нервных болезней у людей, запоев, суицидов и так далее. Убаюканное время нужно взрывать, но во взорванное время нужно определенным образом вселить в человека надежду, что его не убьют завтра и он не потеряет семью. Когда я читаю пьесы, я всегда ищу: есть ли в них положительное начало. Я ни в коем случае не хочу только хэппи-эндов, только сусальности и сентиментальности. Обратите внимание, что американские фильмы никогда не заканчиваются гибелью героя, потому что это никто смотреть не будет, даже в убаюканной Америке такой фильм или спектакль провалятся. Ведь это примитивно, когда говорят: «Мы победим! Наше дело правое!» Положительный герой может оказаться в трудных обстоятельствах, но должен победить. Когда я читаю пьесу, в которой есть это начало — я сразу мысленно хватаюсь за нее, думаю: надо ее ставить! Последние пьесы Мухиной, Гурьянова, Сигарева — у них это прослеживается. Но когда я читаю пьесу, а она написана по принципу «вот видите, какая у нас жизнь… вот так ее надо!.. вот так!..» — этого я принять не могу. Поэтому в данном случае сейчас Вронский у нас должен быть дегенератом, или другой персонаж должен быть импотентом, кем-то еще. Я не отрицаю этого, но для меня лично это неинтересно — не только как режиссеру, но и как зрителю. Сегодня зрителю нужен добрый посыл, хороший роман. Сегодня интересна пьеса «Сирано де Бержерак» — прекрасная, современная пьеса, хоть она написана давно. Я считаю, что современная пьеса — «Наш городок», она несет свое противопоставление взорванному времени, жестокости, насилию. Да, мы героя должны поставить в трудные условия, как в американской драматургии, американских пьесах: они ставят героя в сложные условия, но в этих условиях он должен выиграть и остаться человеком и обязательно с юмором отнестись к тому, что недавно он был на грани смерти. Вот это должно быть в наше время, когда каждый день по телевизору передают: «там взорвано, тут взорвано…» Человек сатанеет от этой информации, которую на него сваливают. Я понимаю, нельзя на это закрыть глаза, но зритель приходит в театр, а не на телевидение, чтобы почувствовать, что в театре есть люди, которые дышат едино. Для меня достоинства спектакля отнюдь не в том, кто как сыграл, хуже или лучше, а только в одном — с чем человек уходит из зала. Когда он уходит пусть с немножко навязываемой идеей, но с идеей — «Надо радоваться солнцу!» Несмотря ни на что, надо радоваться, потому что жизнь человеческая так хрупка. Вот это я хочу от современной драматургии. Но я ее ищу и собираюсь ставить.

ТО №53(958) 25.03.2004

Пост сдал? Пост принял?

Вчера состоялось собрание трудового коллектива театра «Колесо», на котором был поставлен вопрос о снятии директора театра Владимира Ястребова с занимаемой должности.

Мы уже писали о событиях, предшествовавших этой непростой ситуации. Чуть больше двух недель назад на почве внезапно возникшей неприязни произошла стычка между директором «Колеса» Владимиром Ястребовым и заведующим постановочной частью Олегом Дядюченко, в результате которой последний получил тяжелые травмы, Ястребов же отделался для начала лишь нервным потрясением. Свидетелей происшедшего не оказалось, все видели только начальную стадию конфликта и ее итог.

Бытовая ссора, которая могла бы локально завершиться, не выходя за пределы театра, неожиданно получила развитие и продолжение, подняв ряд вопросов, которые при более мирном стечении обстоятельств еще долгое время не покидали бы стен «Колеса».

В собрании коллектива принимала участие комиссия, расследовавшая случившийся инцидент. Помимо прочих, в ее состав вошли директор департамента культуры Владимир Колосов и заместитель мэра Надежда Хитун, которая на собрании, в частности, сказала: «В Трудовом кодексе нет таких статей, по которым мы могли бы снять Ястребова, но, на наш взгляд, он не оправдал нашего доверия и не может оставаться на занимаемой должности».

Сам Владимир Ястребов для себя еще не решил, оставаться ли ему в театре или покинуть директорский пост.

Подробности этой запутанной истории читайте в завтрашнем номере газеты.

ТО №72 (977) 21.04.2004

Он долго здесь не проработает

Эта фраза, оброненная в первый же день прихода в театр «Колесо» нового директора Владимира Ястребова, стала пророческой.

Спонтанный всплеск эмоций

Две с половиной недели назад, 3 апреля, в театре проходил фуршет по поводу приезда актрисы Анны Самохиной, занятой в спектакле «Колеса» «Жозефина и Наполеон». В тот день, по свидетельству секретаря директора, Ястребов не притронулся к спиртному, из-за аллергии он принимал супрастин. В ходе общения один из сотрудников театра, заведующий постановочной частью Олег Дядюченко, бурно отреагировал на случайно брошенную фразу Владимира Ястребова. Завязалась словесная перепалка, которую тут же «погасили» главный режиссер Анатолий Морозов и находившиеся поблизости сотрудники театра. Казалось, инцидент был исчерпан, Ястребов покинул фуршет. Дядюченко бросился вслед за ним. Свидетелей произошедших через мгновение событий не было. Со слов Ястребова, он поднимался по лестнице, и тут сверху на него, сжимая кулаки, ринулся Дядюченко со словами: «Да я Коннина спускал с этой лестницы, а ты…» Дядюченко — рослый мужчина, силы были неравны и исход стычки непредсказуем. Не желая ввязываться в драку, Ястребов уклонился от нападающего, тот по инерции пролетел мимо него и рухнул пластом на лестничную площадку. «Все, я убил человека», — подумалось Ястребову. Как было на самом деле — сказать сложно, очевидцы видели только финал — сломанную руку и оторванное ухо Дядюченко. Пострадавший заявления в милицию не подавал, есть только запись вызова в компьютерной базе «скорой помощи». К тому же после травмы заведующий постановочной частью не проронил ни слова, никак не желая комментировать журналистам случившееся. Ястребова обвинили в жестоком избиении сотрудника: Внезапный личный конфликт вылился в противостояние всего театра.

За и против

Олега Дядюченко сотрудники «Колеса» характеризуют с разных сторон. Специалисты на такую должность, как заведующий постановочной частью театра, были в дефиците еще тридцать лет назад. Сейчас профессионала подобного уровня найти просто невозможно. Последние десять лет Дядюченко был незаменим для «Колеса». Человек из образованной семьи, чуткий и ранимый, болезненно относящийся к творящейся несправедливости,

С другой стороны, по слухам, в состоянии алкогольного опьянения Дядюченко бывал вспыльчив и несдержан. В свое время на его кулаки нарывались некоторые актеры театра (среди них Владимир Коренной, Сергей Мезенцев и другие) и даже бывший директор Эдуард Коннин. Поговаривают, что и нынешнюю драку спровоцировал именно Дядюченко. Правда, еще неизвестно, какой из сторон повезло больше: если бы битым оказался Ястребов, а не Дядюченко, то на последнего вполне могли бы завести уголовное дело.

Директора Владимира Ястребова характеризуют как человека въедливого: с его техническим образованием он прекрасно разбирался в сметах и необходимых для ремонта материалах. Всей душой болея за театр, переживая застой «Колеса», он строил планы его развития, надеялся на трансформацию репертуарной политики, думал о том, как привлечь в театр спонсоров и зрителей. В спорах с главным режиссером поддерживал актеров — особенно тех, кто в последнее время как-то не вписывался в репертуарную политику театра.

Но опять же, с другой стороны, о нем говорят как о человеке злом и злопамятном, который занимается не своим делом и вмешивается в творческий процесс. Вместо того чтобы бросить все силы на благоустройство театра и привлечение финансов в «Колесо», он обустроил свое рабочее место, вживаясь в роль не просто директора, а руководителя с большой буквы. Ему нравилось присутствовать на банкетах, дарить и получать цветы, произносить торжественные речи. Возможно, в нем умер неплохой актер. Ему пеняли на то, что театр он рассматривал как стартовую площадку для упрочения своего личного материального состояния. Когда зашел разговор именно о материальной составляющей, неожиданно всплыли вещи, выходящие далеко за пределы спонтанного конфликта, который, по утверждению Ястребова, был не случаен.

Морозов — злой гений?

После смерти основателя тетра Глеба Дроздова «паства» недолго оставалась без «пастыря». Нового главрежа, который явился в чужой монастырь со своим уставом, коллектив принял в штыки. Отдельные актеры оказались не готовы к стилю работы Анатолия Морозова. Всем памятны творческие споры, еще недавно бурлившие в театре. Наконец наступил относительно стабильный период, страсти улеглись, недовольные покинули труппу, в коллектив влились новые силы. Но минувшим летом скоропостижно скончался директор. Эдуард Коннин. Осенью театр возглавил Владимир Ястребов, бывший до этого начальником отдела культуры Центрального района.

Приступив к возложенным обязанностям, Владимир Ястребов вскоре испытал неприятное потрясение. Коннин, приглашая на работу в качестве главного режиссера Анатолия Морозова, очевидно, оговаривал с ним размеры оклада и гонораров. Вникая в финансовые дела, Ястребов обнаружил, что одни работники театра получают от 30 до 50 тысяч рублей в год, тогда как другие за тот же период — от 450 до 500 тысяч рублей. Все это абсолютно законно, но для провинциального театра подобный разброс оплаты труда мог вызвать легкий шок. Анатолий Морозов при окладе в 17,5 тысячи рублей за каждую постановку получал гонорар в 3 тысячи долларов. Если покопаться в интернете, то можно обнаружить, что все постановки, осуществленные Морозовым на сцене «Колеса», в разное время ставились им в других российских театрах. Театралы могут обратить внимание, что некоторые спектакли исчезают из репертуара театра, не протянув даже одного театрального сезона. Но тем не менее появляются все новые и новые постановки с обязательным гонорарным фондом, Сейчас Морозов привлекает к работе своего брата Бориса — главного режиссера Театра Советской армии, а также сына Сергея, который тоже является режиссером. Злые языки поговаривают, что семейный подряд позволит активнее осваивать финансовые средства театра. Некоторые зрители и критики оценивают литературный материал, по которому ставятся спектакли как морально устаревший изначально. Если Дроздов занимался воспитанием молодых актеров, то Морозов отказался от этой практики, решив привлечь в театр артистов из других российских коллективов. Но и с имеющейся труппой возникают сложности: Морозов сколачивает костяк из 4—5 артистов, с которыми он работает постоянно, остальных пускает в вольное плавание, тем самым раскалывая коллектив. По свидетельству очевидцев, подобным же образом он поступал и в других театрах.

Быть может, это еще не конец истории

Пару дней назад в «Колесе» состоялось собрание трудового коллектива, на котором присутствовала комиссия, расследовавшая случившийся конфликт. Заместите мэра Надежда Хитун посетовала, что Ястребов не оправдал возложенных на него надежд, что после драки он не имеет права возглавлять коллектив, но по статье уволить его невозможно, поскольку пострадавший Дядюченко заявления в милицию не подавал. Стало быть, мотивации для его увольнения по статье нет. В приватной беседе Владимир Яковлевич заметил, что это был демарш не столько против него, сколько против «Колеса» в целом. Сообщив вчера о том, что он все-таки подал заявление об уходе по собственному желанию, Ястребов напоследок сказал: «Я думал о планах театра, а не готовил себе какие-то запасные аэродромы. Я люблю театр, это было мое желание прийти сюда работать». Актеры проявляют не меньше эмоций: «Грязь не должна литься на театр! Это наша профессия, наш город, наш театр, наша любовь!»

Сложно принять чью-то сторону, так как в любом конфликте правых не бывает, виноваты все, поскольку не смогли избежать самого факта конфликта. Вляпавшись в какую-либо историю, люди пытаются обелить себя и задеть оппонента. С Анатолием Морозовым не удалось поговорить по горячим следам — вчера он уехал в Питер по приглашению Анны Самохиной, где пару раз будет показан премьерный спектакль «Жозефина и Наполеон». По возвращении Анатолий Афанасьевич пообещал поделиться своими впечатлениями от поездки, различными новостями, а также дать комментарий вышеизложенной некрасивой истории. Быть может, к ней уже и не стоит возвращаться, но пока Морозов не делал для прессы ни единого заявления.

ТО №73 (978) 22.04.2004

Такой успех дорогого стоит

Второй раз за последнее полугодие театр «Колесо» побывал на гастролях в Санкт-Петербурге. Избалованный зритель Северной Пальмиры с восторгом принял хит нынешнего театрального сезона — постановку Анатолия Морозова «Жозефина и Наполеон».

Два показа на сцене одного из крупнейших Дворцов культуры Петербурга «Выборгский», который считается престижной театральной площадкой города, были аншлаговыми, что принято считать необычным для провинциальных гастролеров. Инициатива же самих гастролей исходила от исполнительницы главной роли Анны Самохиной: все-таки актриса десять лет не выходила на театральную сцену, не появлялась перед питерской публикой. Конечно же, всем было интересно, что сейчас представляет собой кинозвезда, как она чувствует себя в рамках театрального проекта.

Впечатлениями о поездке с нами поделились главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов и исполнитель главной роли Виктор Дмитриев.

Морозов: Петербургская публика отличается от любой другой публики — она холодная, чопорная, немножко присматривающаяся, такая может и уйти со спектакля. Естественно, начало и того, и другого спектакля было немножко настораживающим, но потом — чем дальше, тем больше — пошла реакция публики, затем эта реакция вообще стала ко второму действию удивительной, непонятной, актерам просто не давали говорить текст, реплики прерывались хохотом, аплодисментами. Спектакль закончился совершенным триумфом. Такой яркой реакции я не припомню, даже когда мы смотрели другие спектакли в Петербурге. Актеров не отпускали минут пятнадцать после того, как уже закончилась музыка, а зрительный зал все стоял, аплодировал, вызывал и просто бисировал, кричал и орал — успех был просто феноменальный. Можно было подумать, что это успех звезды, Самохина очень достойно существует в нашем театре, в нашем спектакле, но в Питере большой интерес, уважение, восхищение имели и наши актеры — в частности, Виктор Дмитриев, исполнитель роли Наполеона, просто произвел фурор. Там было много публики из разных театров, и все говорили о неожиданном, интересном, человечном, каком-то больном, очень глубоком и добром решении образа Наполеона. Очень понравилась работа Евгения Князева, Андрея Амшинского, и небольшие роли, сыгранные в спектакле — и Алексея Солодянкина, и яркие эпизоды с Валерием Логутенко.

Дмитриев: После спектакля я задал Самохиной вопрос: «Аня, ну что?» Она: «Ой, Виктор Васильевич, вы знаете, решалось это трудно, но, честно говоря, я так себя хвалю за то, что я все-таки решилась на такой поступок. Я надеюсь, что мы осенью встретимся и снова будем вместе, будем играть!»

Морозов: Вот видите, она вам сказала то, что мне не сказала. Напрямую я ее не спрашивал, но то, что у нее осталось ощущение какого-то праздника и, что мне очень приятно, не было ощущения: вот она «звезда», а тут вроде как бы кордебалет. Нет, они были все на равных, в каких-то сценах брала на себя инициативу она, какие-то сцены брал на себя Дмитриев, какие-то сцены Князев. Ансамбль состоял из того, что каждый имел свою тему, свою четко прописанную, пропетую мелодию в этом оркестре. Обычно такого успеха в жизни актеров или режиссеров не так много. Если выезжаешь в Москву или в Питер, когда смотрят очень придирчиво, иметь такой успех — это дорогого стоит, и я хотел бы, чтобы это впечатление осталось в душе.

Корр.: По воле режиссера у Наполеона получилось две Жозефины. Какие были сложности и нюансы, тонкости работы с разными актрисами?

Дмитриев: Честно могу признаться, было тяжеловато. Материал объемный, роль свыше 60 страниц текста. И у Самохиной, и у Ольги Самарцевой — разный подход к роли, разные мизансцены, на первых репетициях приходилось непросто. Но обе актрисы — прекраснейшие Жозефины, мне с ними было очень легко. И тяжело было. В конце концов мы нашли общий язык. Одна Жозефина на первых порах на репетициях была более мощной и подготовленной — я имею в виду Самарцеву, которая на лету схватывала все, что говорил Анатолий Афанасьевич и что просил я. А Аню на первых репетициях я отводил в сторонку, какое-то у меня неудобство было с ней как с партнером, и я ей подсказывал по той или иной мизансцене некие детали. Поэтому, конечно, с Олей вначале мне было гораздо уютней на репетициях. Ау Ани — у нее был какой-то протест, она все видела по-другому, потому что она не слышала еще первое время Анатолия Афанасьевича. Может, она слышала, но не понимала, не принимала его так точно.

Морозов: Они не являются тенью одна другой, они не являются дублерами, потому что каждая из них очень индивидуально решает свой образ: зритель видит, казалось бы, два разных спектакля, но с одной эмоциональной направленностью. Для меня реализовалось мое ощущение того театра, каким я его чувствую. Я рад, что здесь те актеры, которые веруют в это. В каждом оркестре должны быть те инструменты, по которым ориентируются. В принципе, такими «первыми скрипками» являются несколько человек. Среди них, конечно, и Виктор Дмитриев, и Ольга Самарцева — то есть те люди, которые определяют уровень театра. Еще совсем недавно многие думали, что театр умрет. Но театр не умирает, театр живет. И то, что мы утвердили «Колесо» и город Тольятти на питерской сцене дважды в этом полугодии — лично я, как режиссер, этим горжусь.

ТО №82 (987) 08.05.2004

Послевкусие конфликта

Не так давно на страницах газеты рассказывалось о неприятном конфликте, случившемся в театре «Колесо»: директор театра Владимир Ястребов причинил физический ущерб заведующему постановочной частью «Колеса» ОлегуДядюченко. Вслед за публикацией материала в адрес редакции поступило письмо за подписью завлита театра Ирины Портновой, которое мы приводим с некоторыми сокращениями.

«Я присутствовала и на встрече творческого совета с директором департамента культуры Владимиром Колосовым (по поводу этого конфликта), на заседании комиссии по этому делу, которую посетила добрая половина коллектива, и на собрании трудового коллектива театра. То есть знаю эту историю изначально и имею достаточно объективную картину происшедшего.

3 апреля шел спектакль «Жозефина и Наполеон» с участием Анны Самохиной. Все присутствовавшие на спектакле занимались своим делом: зрители смотрели спектакль, актеры играли, цеха работали. Однако за кулисами успели заметить, что изредка появляющийся здесь директор изрядно навеселе. Отметим, что все это было задолго до фуршета, который состоялся после спектакля и на который все остальные работники театра, в том числе и Олег Дядюченко, в отличие от Ястребова, пришли трезвыми. С чего начался непосредственно конфликт — никто точно сказать не может. Вроде бы Ястребов высказал сквозь зубы свое недовольство «театральной шушерой» (чему лично я, зная чванство и хамство В. Ястребова, охотно верю), а Дядюченко, услышав это, соответственно ответил. Конфликт сразу пресек Анатолий Морозов, главный режиссер театра, и все вроде бы успокоилось.

Однако когда через какое-то время Дядюченко, окруженный дамами, вышел покурить на площадку лестницы, вслед за ним выскочил Ястребов, и «прения сторон» возобновились. Увидев, что дело плохо и что мужчины начинают махать руками, зам. директора Л. Н. Никонова побежала звать на помощь. Прибежала второй зам. директора А. А. Алкеева, и общими усилиями мужчин удалось развести. Но в момент, когда все вроде бы успокоилось и Дядюченко стал уходить вверх по лестнице, Ястребов бросился на него со стены и, схватив за пояс и за шиворот, бросил с верху лестницы головой в стену. Сейчас Ястребов все это преподносит как случайность: мол, Дядюченко оступился и свидетелей этому не было. А я, бедняга, защищался. Только на «защищающемся» Ястребове наутро не было ни царапиНЫ, а О. Б. Дядюченко по сию пору находится на больничном, и чем все это кончится — неизвестно.

На собрании трудового коллектива, на котором присутствовало более ста человек, людьми было высказано все, что они думают о «руководстве» Ястребова. Заместитель мэра Надежда Хитун была в ужасе от того, что услышала, и просила коллектив простить ее за то, что подобный человек вошел в театр. Добиваясь этой должности, В. Я. Ястребов обещал и руководству, и коллективу театра, что он будет рьяно исполнять свои обязанности: искать спонсоров, заниматься ремонтом здания и техническими вопросами (что и входит в сферу его компетенции).

За пять месяцев руководства В. Я. Ястребов не сделал для театра ничего, кроме того что уменьшил на треть зарплаты всех работников театра (кроме своей, естественно) и создал себе среду обитания: поменял мебель в кабинете, установил видеомонитор, свозил жену в Петербург (на гастроли театра) и себя, любимого, во Францию (на деньги, выданные под театр).

О таких мелочах, как шины для личной машины, кофе, минералка и бесплатный обед в театральной столовой (за который все остальные платят наличными), и говорить не стоит. Ястребов считал, что все это почему-то должно быть оплачено театром. Видимо, за радость встречи с ним.

Чванство, хамство, ложь, патологическая жадность, лень — вот и все «достоинства» нового руководителя, о которых говорилось на собрании коллектива. Дикий, неслыханной формы конфликт лишь вынес на поверхность то, что, может быть, при другом стечении обстоятельств долго тлело бы внутри, но рано или поздно кончилось бы драматически.

Городу Тольятти и театру «Колесо» крупно повезло дважды. Первый раз — когда волею судьбы здесь появился Г. Б. Дроздов, имя которого теперь носит театр. И второй раз, когда в пору разброда и шатания (после смерти Дроздова), в пору, когда казалось, что уже ничего хорошего быть не может, удалось убедить А. А. Морозова возглавить театр. Если бы не он, может быть, и театра сейчас уже не было бы. А театр есть! Есть спектакли, на которые люди пытаются достать билеты, есть гастроли в Петербурге, есть победы на конкурсе в СТД, есть участие в фестивалях. Есть работа! Настоящая, полнокровная театральная жизнь! Только упаси нас Бог от еще одного Ястребова, а заодно и от людей, которые берутся «с налету» рассуждать о том, что требует долгого и терпеливого разбора. Газета «Тольяттинское обозрение» всю жизнь боролась со всякой подлостью, и призывы наподобие «и тот виноват, и другой виноват» выглядят по меньшей мере странно. Искалечили тебя, оболгали, обокрали — сам виноват! Очень удобная позиция, особенно для заказного материала.

Но у меня и у подавляющего большинства коллектива театра «Колесо» позиция другая. Настоятельно прошу довести ее до сведения ваших читателей (и наших зрителей тоже) — они имеют право знать правду.

Зав. лит. частью театра «Колесо» И. М. Портнова».

Как нам стало известно, в ближайшее время Владимир Ястребов приступит к своим новым обязанностям: специально для него в Тольяттинской филармонии создали должность заместителя директора по перспективному развитию. Во всяком случае, по утверждению директора филармонии Урала Шарипова, Ястребов сам изъявил желание работать именно на этом месте. В недавней беседе Владимир Яковлевич сетовал, что многие после происшедшего отвернулись от него, но настоящие друзья протянули руку помощи. Урал Шарипов прокомментировал ситуацию следующим образом: «Человек должен где-то работать. Это естественно. На страницах СМИ уже и так достаточно расписали эту историю. Зачем к ней возвращаться? Для того чтобы написать: „Вот, теперь он устроился туда-то“? Ладно, пишите и поставьте на этом жирную точку».

Естественно, и театру «Колесо», и самому Ястребову хочется скорее забыть обо всем происшедшем, но, как говаривал совсем по другому поводу Анатолий Морозов: «Послевкусие осталось».

ТО №84 (989) 13.05.2004

Новые обороты «Колеса»

Собрание, посвященное перспективам развития театра «Колесо», на котором присутствовали наиболее значимые представители власти и бизнес-структур города, приняло решение о создании попечительского совета при театре.

На собрании обсуждалось, как разнообразить и сделать более интенсивной деятельность «Колеса»: чтобы театр стал духовным и эстетическим центром города, он для начала должен иметь более презентабельный эстетический вид. Помимо этого, попечительский совет создается для того, чтобы была возможность приглашать для участия в различных проектах известных режиссеров и актеров, укрепить и доукомплектовать труппу а также не утратить задуманные еще Глебом Дроздовым фестивали.

Без каких бы то ни было возражений председателем попечительского совета был избран председатель совета директоров ВАЗа Владимир Каданников, его заместителем — председатель правления НТБ Виталий Вавилин. Уже вчера главный дизайнер ВАЗа Михаил Демидовцев совершил обход здания театра, чтобы наметить предстоящий фронт работ. Как сказал главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов: «Начинается новый этап и новая жизнь театра».

ТО №97 (1002) 01.06.2004

Мой герой — порядочная сволочь

Недавние студенты одного из курсов театрального факультета решили отметить пятилетие своего выпуска: 27 июня в 18.00 на малой сцене театра «Колесо» зрители смогут увидеть спектакль «Мурлин Мурло», который еще совсем недавно стоял в репертуаре театра.

В 1999 году состоялся второй выпуск в истории «Колеса» — всего шесть человек. Сейчас из выпуска в театре работают Андрей Амшинский и Елена Родионова. Александр Иванов трудится в Москве, а Светлана Саягова — в Санкт-Петербурге. Евгений и Константин Ежковы в данный момент отошли от актерской профессии. О спектакле и своих однокурсниках рассказывает актер театра «Колесо» Андрей Амшинский.

С чистого листа

Амшинский: Я девять лет проработал в театре «Секрет», откуда по не зависящим от меня обстоятельствам пришлось уйти. Целый год я занимался всякой работой, в конце концов в 1996 году в октябре я просто стал работать монтировщиком в театре «Колесо». Я посмотрел спектакль, не помню точно — то ли «Плутни Скапена», то ли «Ночь ошибок» — знаю, что комедия с Касиловым в главной роли, и я просто спросил: не нужны монтировщики? Еще будучи в «Секрете», я всегда старался попадать на спектакли театра «Колесо», и как бы ни говорили, что… актеры плохие, хорошие ли там, я всегда говорил: там играют актеры, которые получили образование, они профессионалы и не нам их судить. Плохо ли они играют или хорошо — все равно надо у них учиться. Если плохо — надо учиться тому, как не надо играть, если хорошо — значит, надо учиться тому, как надо играть, как лучше работать, вот и все. И я первый месяц стоял за кулисами, смотрел на репетиции, на спектакли, смотрел, как играет Наталья Дроздова, как играет Князев, как играет Дмитриев, как репетирует Дроздов. Для меня это было просто недостижимо, я даже не думал, что поступлю учиться, потому что мне было почти тридцать лет, я уже был, в принципе, старик, и возрастной ценз для поступления уже закончился как для актера. Но впоследствии так получилось, что я работал монтировщиком, учился и даже подрабатывал на сцене, участвовал в спектаклях, выходил в массовках. Я понял одно: когда начинаешь учиться профессии, нужно просто забыть то, что было раньше, начинать с нуля, с чистого листа. Я был самым старшим на курсе, Ломоносов такой. Были какие-то этюды по мастерству актера, какие-то отрывки — мне почему-то всегда доставалось играть возрастные роли, ребята просили кого-нибудь сыграть — папу, дедушку, дядечку какого-нибудь. Не удалось мне выйти в герои-любовники, да я, собственно, и не переживаю.

Реквизитный коньяк

Корр.: Какие моменты больше всего запомнились со времен учебы?

Амшинский: Когда я начал учиться, я еще выпивал. Сейчас я не пью долгое время, более шести лет — наверное, благодаря Глебу Борисовичу Дроздову. И у меня был первый мой отрывок по мастерству актера, мы играли рассказ «Дипломат» по Чехову, по мизансцене мой герой должен был наливать герою Саши Иванова коньячок из фляжечки. Ну, естественно, там обычно делали чай — все, как положено. А Саша, он малопьющий молодой человек был, некурящий. Ну и я налил настоящего коньяка во фляжку и предупредил перед отрывком: «Саша, у меня будет настоящий коньяк». — «Да ладно! Че ты, шутишь?!» Когда налил, подносит, выпивает — точно, коньяк! Ну, я его как бы расколол, решил пошутить, он взял себя в руки, пришлось выпить. Из педагогов, в принципе, никто и не знал об этом. Это потом уже сказали, когда закончили учиться: «Вот, у нас такое было». Мы, во всяком случае, тогда немножко успокоились, потому что коньяк пошел на пользу, а то был мандраж какой-то, отрывок пошел, и вроде так развеселились и сделали все как положено. Саша Иванов и Елена Родионова закончили курс с красным дипломом. Хотели и меня вытянуть на красный диплом, но у меня было немного троечек. Ну, это так, не по основным предметам. Братья Ежковы, Женька с Костей — близнецы. Все четыре года путал их постоянно. Наталья Степановна Дроздова, все время перед тем как подойти спросить что-нибудь, интересовалась: «Ты Костик или Женя?» — «Женя». — «Так вот, послушай, Женя…» Были разные моменты. Например, когда играли «Снежную королеву», сделали так, что в сказке два министра — эффект появления с разных сторон. Женька вроде как исчезает в одной стороне и вдруг появляется с другой — моментально, тут же. Ну, интересно было. Спектакль «Мурлин Мурло» вышел из студенческого отрывка, который мы делали по мастерству актера. Света Саягова и Елена Родионова сделали маленький отрывочек, потом из этого отрывка мы сделали курсовую работу. Там уже участвовал я, участвовал Женя Ежков, и уже из этого Глеб Борисович решил делать спектакль. Когда мы сдавали курсовой, случился небольшой казус: мы играем, Лена Родионова складывает диван, который стоял на сцене, и он оказывается спинкой к зрителю, то есть стоит совсем наоборот. А я не вижу, что это произошло, и слышу, что в зале начинается какой-то истерический смех. Поворачиваю голову и понимаю, что все — можно отрывок заканчивать. Мне пришлось во время своего монолога этот диван ставить как надо: я вспомнил, что был монтировщиком, и начал прямо по ходу действия все это переставлять. Ничего, все было нормально, многим в зале даже было смешно. Саша Иванов ввелся уже после того, как Женя Ежков ушел из театра. Вообще, инициатива сыграть «Мурлин Мурло» 27-го числа — это Сашина идея: вспомнить студенческие годы, показать спектакль, пусть один раз, но просто покайфовать. Это был один из наших любимейших спектаклей — самый первый, дипломный…

Любимые роли и спектакли

Корр.: Некоторые поклонники ходили на спектакль по восемь-десять раз. Чем же он был примечателен, что пользовался таким успехом?

Амшинский: Это была визитная карточка нашего курса, так же как спектакль «Плутни Скапена» был визитной карточкой курса Касилова. Пьесу написал Николай Коляда, все считают его «чернушным» драматургом: там и мат-перемат, и все у нас кажется плохим, если читаешь пьесу первый раз. Если вчитываться, если вдумываться во все это, то возникает другая картина. И когда мы ставили этот спектакль, решили не углубляться в эту чернуху. Глеб Дроздов сразу определил: нужно все равно говорить о светлом, о жизненно важном, о добре, о любви. Пусть даже мой герой — он, по идее, сволочь хорошая: пьяница, мордует свою беременную жену почем зря, бьет любовницу Мурлин Мурло, мордует ее квартиранта. И в противовес ему — интеллигентный молодой человек, герой Саши Иванова, который говорит о светлом будущем, о добре, о надежде, о любви, что все будет хорошо, все будет замечательно. Но когда жизнь его ломает, то он оказывается большим подлецом, чем мой герой, который, каким бы ни был плохим, любит по-своему, и он остается, он рядом, и все равно он признается в любви Мурлин Мурло. И вроде бы безнадежная у него жизнь, а все равно какая-то светлая, щемящая нота надежды присутствует. Когда мы играли — мы всегда любили этот спектакль. Есть любимые спектакли, есть нелюбимые спектакли. Есть любимые роли, есть нелюбимые роли. От этого никуда не денешься: «Мурлин Мурло» — один из моих любимейших спектаклей. Конечно, мы играем спектакли, которые нам не нравятся, но это моя работа, это моя обязанность, и зритель в этом не виноват. В случае с «Мурлинкой» — я не знаю почему — зритель шел, зритель хотел смотреть. Вроде бы и слез много, вроде бы и ругани много, и драк много. На гастролях в Америке мы сделали этот спектакль совместно с американскими актерами. Нам говорили, что американцы не поймут этого спектакля, что наша жизнь им неинтересна. Но они подходили и говорили действительно со слезами на глазах: «Ребята, все это у нас есть, мы точно так же живем». Человеческие чувства и отношения — они везде одинаковы: есть предательство, есть любовь, есть безнадега, есть желание, есть страсть, только подходит к этому каждый по-разному.

Однажды после спектакля к Амшинскому подошла какая-то женщина. Наверное, поклонница за автографом, подумал Андрей. «Скажите, а вас за эту роль никогда не били? Вы такой подлец в „Мурлин Мурло“, что хочется набить вам морду!» Амшинский был счастлив: правда жизни и условность сцены причудливо смешались воедино — а значит, роль удалась!

ТО №112 (1017) 24.06.2004

Жизнь с человеческим мурлом

Спектакль по пьесе Николая Коляды Мурлин Мурло» актеры приурочили кпятилетию выпуска студии театра «Колесо» и посвятили памяти своего педагога и режиссера Глеба Дроздова.

Отрывок из этого спектакля на 2-м курсе поставил с ребятами Игорь Касилов, потом Глеб и Наталья Дроздовы в качестве педагогической работы сделали первый акт, наконец, 7 декабря 1997 года состоялась премьера спектакля. Несмотря на то что «Мурлин Мурло» был показан более 50 раз, полтора года назад он прекратил свое существование: часть актеров разъехались по другим городам и театрам, и с другим составом показалось нецелесообразным восстанавливать эту постановку.

Педагоги курса, Наталья Дроздова и Валерий Логутенко, перед началом спектакля сказали несколько теплых слов в адрес своих бывших учеников, а затем попросили помянуть их главного учителя, основателя театра Глеба Дроздова — но не минутой молчания, а как принято у артистов, аплодисментами.

Зрители на спектакль съехались из Самары, Москвы, Жигулевска и даже Югославии — актеры или друзья актеров, околотеатральная публика. Определенную самоотверженность проявили как те, кто был в тот вечер на сцене, так и те, кто находился в зрительном зале: июньская жара выжимала из людей все соки, программки спектакля мелькали по всему залу, заменяя страждущим веера. О чем же была эта давняя история, рассказанная пристрастному зрителю в душный вечер?

В ожидании землетрясения

Толстый боженька с огромной бородой сидит где-то в уголочке квартиры и разговаривает о том, о сем с Ольгой по прозвищу Мурлин Мурло. Ольга видела в детстве летающую тарелку и с тех пор она с завидной регулярностью наблюдает «мультики» и разговаривает с боженькой.

А еще у Ольги есть любовник Михаил, который живет с семьей в соседней квартире. Он время от времени «похаживает» к непритязательной соседке, бьет ее от избытка чувств, но ведь и любит по-своему. Именно он и придумал своей блаженненькой подруге жизни это непритязательное прозвище — Мурлин Мурло: уж больно деваху боженька обидел, хоть она с ним и «вась-вась».

А еще у Ольги есть разбитная сеструха Инна. Ее муж лет десять назад то ли сбежал куда-то, то ли утонул в местной речке. Трудно бабе без мужика, хочется надежного плеча и ласкового слова. Да где они, мужики приличные?

И живет эта компания в городе, где розу ветров определяют по тому, дует ли ветер с птицефабрики или с коксового завода. Где пьяная резня под окнами и истошные крики в подъезде — в порядке вещей. Где жизнь не имеет смысла и хочется не просто сдохнуть, а с размахом — апокалипсически: все ждут не дождутся землетрясения, которое прекратит всю эту тошниловку в единый миг.

Но тут в городе появляется молодой специалист, и маманя Мурлин Мурло сдает ему угол в своей квартире. Алексей — так зовут молодого специалиста — полон светлых идей, благих намерений и радужных надежд. Он преисполнен любви к великой русской литературе, пишет книгу о Достоевском и мечтает с помощью этой книги сделать мир лучше и светлей. Причем весь мир.

Мурлинка влюбляется в приезжего, тот считает ее святой по причине радикальной юродивости, сестра Инна просит Алексея увезти ее в Ленинград, посмотреть Красную площадь, сосед Михаил лупцует юного умника — и из ревности, и так, для порядка. Словом, перед зрителем предстает обычная «чирнуха» и «парнуха».

Но нет, все переворачивается с ног на голову: спаситель человечества — трус, ничтожество и подлец, домашний деспот — любящий отец и преданный любовник; вдовушка-давалка — сторонница семейного уюта, а дура-Мурлинка — и вправду святая, на такую и сердиться-то грех, и грех осуждать какие бы ни было ее поступки…

Так смешно, что хочется плакать

Андрей Амшинский (Михаил) изображает обычную люмпенскую скотину, но в этих пьяных «ы-ыы, а-аа» актер доносит зрителю каждую свою мысль, каждое слово. Елена Родионова играет дурочку Ольгу (которая Мурлинка) с какой-то завораживающей пластикой — вся такая неуклюжая, непосредственная, с сумасбродными мечтами и наиглупейшими представлениями о жизни. Жалко ее до слез. Кстати, о слезах. Ее сестра Инна, которую играет актриса Светлана Саягова — бой-баба, душа компании, приметливая и острая на язык. И так в ее поведении и ее словах все выглядит смешно, что хочется плакать навзрыд. Наконец, Алексей, рафинированный герой Александра Иванова, один из тех мальчиков, которые рвутся переделывать мир и которых этот мир низводит ниже плинтуса — самый невыдающийся персонаж данного повествования. Все эти положительные (или псевдоположительные) герои — они традиционно выглядят бледнее «хозяев» никчемной жизни, а потому, быть может, несимпатичны зрителю изначально, еще до того, как раскроют свое гнилое интеллигентское нутро.

Как пишут в таких случаях, «зритель аплодировал стоя». Вначале букетами завалили Александра Иванова, но через несколько мгновений по равной толике внимания досталось каждому актеру. Больше тольяттинцы не увидят этот спектакль никогда. Всё.

ТО №117 (1022) 01.07.2004

Ненавижу пустую трату времени

Актрису Наталью Акимову знают в лицо, пожалуй, все жители Тольятти: ежедневно мы видим ее фотографии на рекламных щитах, на обложках изданий для домашнего чтения, ее необычную внешность используют многие коммерческие структуры города в рекламных целях. После окончания театральной студии актриса первый сезон работает в театре «Колесо».

Конечно, главные роли еще впереди, а пока персонажи Натальи Акимовой в программках спектаклей выглядят следующим образом: «музыканты», «люди в трактире», «девушки Ивановой деревни» и так далее. Но поклонников это не смущает: тайные воздыхатели непременно посмотрят спектакль, если в нем даже во второстепенной роли играет Наташа.

Сцена стала «полем боя»

Корр.: Вы раньше занимались танцами, карате. А каким образом попали в театр?

Акимова: Лет, наверное, с тринадцати я посещала и латиноамериканские танцы, и рок-н-ролл, и занималась в модельной студии Татьяны Опаркиной при ДК «СК», который тогда вообще был моим вторым домом. И так получилось, что на данном этапе вторым домом для меня является театр «Колесо». Я работала с фотографом Александром Шохиным — в силу того, что в модельном бизнесе необходимы реклама, портфолио и так далее, и он мне передал такую информацию, что в театре производится набор в школу-студию, и спросил, не хочу ли я попробовать. А я к тому времени была уже награждена титулом «Мисс Тольятти» и очень любила сцену: я участвовала во всяких конкурсах — была дипломанткой «Волжской жемчужины», сочиняла свои песни и выступала с ними, в танцевальных конкурсах сама осуществляла постановку танцев. И в общем-то сцена стала таким… моим «полем боя». И я подумала: а почему бы не попробовать? И вот я уже пришла подавать документы в ПТИС на специальность дизайнера, потому что, помимо всего прочего, я еще очень люблю конструировать одежду и не покупаю что-то на рынке, все, что я ношу, в чем хожу — это плод моей фантазии, только он делается чужими руками, но по моим эскизам. И почему-то я стою и думаю, что, наверное, неинтересен мне этот дизайн, пока это хобби — это мое, а когда это будет моей работой — боюсь, что я утрачу этот интерес. И я пришла в «Колесо»: помню, мы сдавали там басню, был экзамен по пластике — ну, как всегда в любом театральном вузе. Глеб Борисович Дроздов как-то меня отметил, сразу же я прошла на третий тур и вот волею судеб доучилась, сейчас работаю в театре «Колесо» — правда, при другом режиссере.

Интеллектом не впечатлил

Корр.: Каковы ваши отношения с поклонниками?

Акимова: Были такие безумно интересные случаи, когда у меня появился на «Зайчиках на стене» поклонник. Мальчишка несколько раз ходил на этот спектакль, и вот в очередной раз он сидит на первом ряду, я вижу его с букетом цветов. Я тогда не знала, что он — мой поклонник. Но мне все девчонки говорят: это, мол, твой. Я думаю: да ладно. И вот в конце спектакля он ко мне подходит и дает открыточку и букет цветов. А на открытке были такие интересные стишки, мне запомнились последние слова: «Карета с кучером влюбленным Вас ждет из выхода театра». Я думаю: вообще, так романтично, так интересно. Ну, мы с этим человеком единожды встречались, и как-то он меня не впечатлил глубиной своего интеллекта — не в обиду, конечно, ему сказано. Просто я такой творческо-экстремальный человек, спортивный, и я ненавижу пустую трату времени, это вообще самый мой большой враг, когда ты что-то делаешь и пролетаешь. А как я к этому отношусь? Глеб Борисович Дроздов постоянно говорил, что модельный бизнес и актерство — это вещи несовместимые. Потому что в модельном бизнесе ты правильно себя преподносишь, надо всегда быть красивой, а в актерской среде бывают роли, когда ты играешь старух. Ну, у меня тоже такой был случай, когда мне довелось играть старушку. Я нацепила, помню, скобки такие интересные, грим был удачный, все в черных тонах. Помню, тогда я удивила очень своих педагогов неодносторонностью своей внешности, но мне тоже эта роль очень нравилась. Те роли, в которых я как можно дальше отхожу от самой себя, мне очень дороги.

Береза не покачнулась

Корр.: Чем вы занимаетесь помимо театра? Слышал, в этом году «благодаря» одному из увлечений вы сломали ногу на горнолыжной трассе.

Акимова: У нас предстояли гастроли в Санкт-Петербург с «Ящерицей». Я к этому тщательно готовилась: не вылезала из тренажерных залов, плавала и вообще была просто в замечательном настроении. И наша экстремальная команда предложила мне поехать в город Магнитогорск, покататься на горных лыжах. Я с лыжами дружу, в силу того что в школе у нас постоянно были какие-то спартакиады, я занимала даже какие-то места, но горные лыжи — этим я не совсем владею. И решила попробовать. Ну и вот, в городе Магнитогорске случилась трагедия (смеется). Акимова Наташа «влепилась» в березу. Береза не покачнулась. Я думаю, она покачнулась от двух других людей, которые тоже где-то там затерялись. В общем-то, нас не предупредили о том, что эта трасса является трассой красной маркировки — это так называемая трасса для профессионалов. Искусственный снег плюс солнце, которое пекло в этот день, оно дало образование такой корочки. Причем бортиков там никаких не было, то есть если ты куда-то выезжаешь за пределы горы, то просто вылетаешь в березняк. То же самое произошло и со мной. Я доехала почти до конца горки, оставалось буквально два-три метра — не смогла справиться с управлением, уже ехала на корточках, на карачках, пыталась всячески развернуться, но не смогла. В связи с этим — перелом таза в двух местах, до сих пор прохожу курс реабилитации, в силу того что коленка до конца не сгибается и немножко я потеряла все те функции, которые есть у нормального человека. То есть не могу пяткой достать до ягодицы. Хотя кто-то спрашивает: «А че, надо?!» Я нахожусь в психологическом оптимизме, поэтому, наверное, все сейчас идет своим чередом, все нормально.

«Playboy» он и есть «Playboy»

Корр.: Несколько лет назад в журнале «Playboy» видел пару ваших фотографий. Нет ли желания на страницах нашей газеты такую фотографию разместить? Каково ваше отношение к подобным съемкам?

Акимова: Важную роль сыграло доверие к фотографу, потому что мы с ним знакомы лет пять-шесть, стали хорошими друзьями, я даже хочу, чтобы Александр Шохин стал моим крестным. Ну, отношение к таким съемкам немного поменялось. Да, лет в шестнадцать-семнадцать я хотела запечатлеть себя, а сейчас мне кажется, что надо отходить на более интеллектуальный план и не этим брать, не только этим. В общем-то, в газете я бы не хотела опубликовать такую фотографию, потому что это другой уровень. «Playboy» он и есть «Playboy», туда и отправляют фотографии понятно с чем, а «ТО» — это «ТО». Какое-то, наверное, стеснение уже появилось, в силу того что все-таки взрослеет человек. Раньше как-то относилась: да подумаешь! Люди увидят — хорошо. А сейчас уже нет: люди увидят — это плохо.

Поворот на 180 градусов

Корр.: Поделитесь планами на ближайшее будущее.

Акимова: В силу того что у меня было мало ролей, все какая-то массовка, танцевальные номера — даже сам режиссер мне сказал, что он хочет раскрыть во мне какие-то внутренние стороны. Если будут какие-то интересные, хорошие роли, то с театром будем на ты. А вообще-то я планирую получить второе высшее образование по специальности «Финансы и кредит», то есть абсолютно на 180 градусов поворачиваю. Я очень любопытная, так хочется всесторонне развиться, то есть и эта сфера деятельности меня тоже привлекает, и у меня есть такие качества, которые в театре, к сожалению, не пригождаются, это не сосем ценится — это и дисциплина, и ответственность, и исполнительность, и аккуратность, и старательность. Думаю, в сфере банковского дела, может быть, что-то получится. И я, конечно, хочу продолжать работу в рекламном бизнесе — это интересно всегда, пока молодая.

ТО №123 (1028) 08.07.2004

В маленьком мире театра

Период отпусков в самом разгаре, но для некоторых представителей творческих профессий с завершением концертного сезона заботы не отошли на задний план. У Алексея Пономарева, заведующего музыкальной частью театра «Колесо», сейчас самый пик работы над музыкой к двум новым спектаклям, которыми театр открывает ближайший театральный сезон.

Музыку для Зеленого Горошка написал инженер-машиностроитель

Корр.: С чего начался ваш интерес к музыке, каким образом вы оказались в театре, какая у вас была самая первая работа для театра?

Пономарев: Началось все достаточно давно в нашей альма-матер — Тольяттинском политехническом институте, куда я поступил в молодости, но потом понял, что это не мое.

Корр.: Какая у вас была специальность?

Пономарев: Машинные аппараты химических производств, инженер-машиностроитель. Обычно в институтах, университетах физики у нас становятся лириками. В политехе я занялся музыкой, встретился с ребятами, которых знают уже все — Касилов, Чванов, бабки наши, а также масса достаточно известных людей. Тот же Касилов попал учиться к Глебу Дроздову, основателю театра «Колесо», в первый студенческий набор на актерском факультете. И когда я пришел из армии (в армии я служил в ансамбле песни и пляски, то есть тоже занимался музыкой), у меня был альбом песен — по-моему, не один, я даже не помню точно. Я их поиграл, а в театре как раз делали детский спектакль «Чиполлино», это был 1991 год. Игорь Касилов попросил меня написать ему одну песенку. Я ему показал песню адвоката Зеленого Горошка, всем ребятам, которые учились, понравилось, и я написал 12 песен для этого спектакля — с текстами и с музыкой. Это была первая театральная работа. Глебу Борисовичу понравилось все это. Потом был легкий перерыв на учебу (я учился в Тольяттинском музыкальном училище), и появился в театре в должности завмуза уже в 1995 году. Мы с Глебом Борисовичем поговорили, договорились — все, я уже начал плотно здесь работать.

Мое кредо — новый взгляд

Корр.: В скольких спектаклях вы успели поработать, есть ли какие-то наиболее яркие работы, которыми вы дорожите?

Пономарев: Я занимался музыкальным оформлением не менее тридцати спектаклей, примерно для десяти из них я писал музыку. Так получилось, что много времени мы работали с Глебом Дроздовым. Есть замечательные сказки, которые я делал: мой первый спектакль «Чиполлино», потом был «Мауги». Очень мне дорог спектакль «Ночь ошибок», в «Сильве» хорошая музыка. Из того, что мы делали с Анатолием Морозовым, нынешним главным режиссером театра — это «Русская рулетка», там идет хорошая, сильная музыкальная тема.

Корр.: У вас бывает так, что в каком-то спектакле работа просто не идет — и все. Или у вас уже настолько хорошо все эти ремесленнические штуки схвачены — садишься, и раз, к утру замок из хрусталя.

Пономарев: Я такой же вопрос могу задать писателю, я же знаю немножко вашу кухню, там такой был лозунг: «Ни дня без строчки». Так же невозможно, ничего из этого не выйдет, так что я стараюсь не ремесленничать в данном случае, чтобы не было какого-то «ремесла» в этом деле, чтобы было творчество. В основном те, с кем я работал по музыке, по режиссуре, знают мое кредо — желательно писать музыку в спектакль, чтобы был новый взгляд, а не делать музыкальный подбор из того, что уже было кем-то написано, семьдесят раз прослушано и вставлено в спектакль.

Нет времени на работу «для души»

Корр.: После армии вами был написан первый музыкальный альбом. А сейчас, работая в театре, вы занимаетесь какими-то внетеатральными вещами? То есть проектами для души, под заказ, ради какого-то интереса?

Пономарев: Для себя я сейчас пишу музыку без текстов вообще, то есть чисто музыкальный материал без слов. Это для меня пока интересно. И другими проектами я занимаюсь — аранжировками, оркестровками для людей, если кто-то обращается за помощью. Сергею Дарвину, исполнителю русских романсов, делал несколько песен. А так в основном театр все время занимает, некогда. До окончания отпуска мне нужно переаранжировать материал романсов на «Лес» Островского. То есть приезжает режиссер — у меня уже должен быть готов материал. На работу «для души» времени мало.

Корр.: «Лес» — это ваша ближайшая работа, которую зрители увидят, услышат, или параллельно что-то происходит еще?

Пономарев: Анатолий Морозов репетирует сейчас «Наш городок» — спектакль, в котором занята практически вся труппа. Этот спектакль он уже прикидывал, ставил — там есть музыка, музыкальное оформление, это как бы другая работа. А вот «Лес» — он планируется, по-моему, ну если не на открытие сезона, то в ближайшее время после открытия.

Один специалист важнее сорока неспециалистов

Корр.: У вас нет каких-то переживаний по поводу того, что вот, например, прошла премьера, актеры выходят на сцену, им дарят цветы, режиссеру дарят цветы, а какие-то авторы спектакля, которые создавали его по кирпичикам — они немножко остаются в тени. Или только специалисты подходят, говорят: «Молодец, старик, все было классно!» А простые зрители поздравляют только тех, кого видят на сцене.

Пономарев: Это не совсем так. Во-первых, если мы создаем спектакль, то сценограф, художник по костюмам, композитор — вместе с режиссером мы все выходим на первые две премьеры. То есть мы тоже получаем свою часть аплодисментов. А то, что специалисты подходят — так это самая главная похвала. Главное, чтобы подошел один специалист, нежели сорок человек, которые в этом деле ничего не понимают. Это приятно, конечно, если народу понравилась музыка. Но если тебе режиссер спектакля скажет: «Спасибо, с тобой было приятно работать, ты действительно еще одно действующее лицо», — тогда мне больше ничего не надо. У нас есть такая традиция: режиссер спектакля подписывает всем программки с добрыми словами. Всем — актерам, композиторам, художникам — каждому находит какое-то доброе слово. Это очень хорошая театральная традиция. Это делал не только Глеб Дроздов, но и все режиссеры, с которыми я работал. То есть программок спектаклей у меня накопилось достаточно. Получаем, получаем мы свою долю радости, иначе бы не работали, наверное (смеется).

Корр.: Обратил внимание, в творческих коллективах зачастую происходят какие-то «подковерные» процессы, интриги, один специалист подсиживает другого и так далее. Например, приходит человек и говорит: «Я более крутой специалист, чем Пономарев. Давайте-ка меня на его место»…

Пономарев: Нет, я не сталкивался с такими вещами, потому что как специалист я устраиваю всех, я нахожусь на своем месте. Пришел бы более крутой специалист, меня бы попросили, сказали: «Извини, друг, давай, иди в кабак играй». Идет работа, идет творческий процесс — то есть помимо того, что надо знать музыкальную кухню, надо еще и театральную кухню знать, надо быть театральным человеком. Театральных людей в Тольятти, к сожалению, очень мало. Я горжусь тем, что я из Тольятти, а не из какого-то другого города, потому что у нас костяк труппы в свое время приехал из Ярославля с Глебом Борисовичем, местного народа практически не было. То есть начиная с Касилова, а я пришел практически с ним — мы были первые тольяттинцы здесь, по-моему. Потихонечку-полегонечку театр ассимилируется с городом, происходят какие-то процессы. Здорово, что есть театр, что сейчас обратили на него внимание. Те люди, которые вкладывают в него деньги, они правы уже в одном: театр из ДК нужно превратить наконец в театр настоящий, чтобы людям было просто приятно сюда прийти, чтобы площадь перед ним с этим корытом вместо фонтана как-то переделать, перестроить, чтобы народу здесь можно было погулять, чтобы машины не ездили. То есть сделать какой-то центр культуры. Помимо всего прочего, нам, соответственно, поставлены условия: чтобы были хорошие постановки с яркими звездами, может быть, как с Самохиной, например, получилось. Сейчас вернулся замечательный актер Николай Козак. Его знают по спектаклям, он был-то у нас всего полгода, но уже стал достаточно популярным. Говорят, есть такая формула: театр существует десять сезонов, потом начинаются какие-то перестройки — труппа меняется, меняются люди. Так что я тоже не говорю, что я тут сел как Кощей Бессмертный навечно: жизнь — это жизнь. Такая же жизнь, только более плотная. Театр — это маленький мир, и процессы, которые здесь происходят, точная копия того, что происходит везде.

ТО №133 (1038) 22.07.2004

Плоть, кровь и чувства

В новом театральном сезоне у актрисы театра «Колесо» Елены Осташковой грядут яркие, интересные роли. Наш разговор, как водится, зашел не только о работе.

В «Колесе» Елена не так давно, но уже успела сыграть заметные роли в знаковых для театра спектаклях: «Кин IV», «Дорогая Памела», «Ящерица» («Уйти, чтобы вернуться»), «Зайчики на стене» и других. Невидимая зрителю жизнь вне сцены и стала предметом нашего разговора.

Основы ремесла

Корр.: Елена, в каких театрах вам довелось работать и какие роли вам обычно доставались?

Осташкова: Я окончила Оренбургское музыкальное училище, факультет «артист театра драмы», и осталась работать в Оренбургском драматическом театре. Моя самая большая роль была в спектакле «Король Матиуш Первый» — я играла короля Матиуша, мальчика-короля. Потом — «Сверчок за очагом», там у меня были три роли, я менялась по ходу спектакля. Были и маленькие роли, которые я сейчас, если честно, плохо помню. Мне кажется, это было так давно. Потом я приехала в Тольятти, работала в ТЮЗе, были хорошие роли — девочек опять же. Про ТЮЗ ты знаешь: сейчас врать начну, а ты меня потом подловишь, что я вру. Но самая моя глобальная роль в ТЮЗе, через которую я перешагнула — это в спектакле «Разбивая стекло», моя самая сильная роль. И вот теперь я тут. Мой дом — театр «Колесо». Началась новая, интересная работа. Много приходится думать. К новому театральному сезону репетирую в спектакле «Лес» роль Аксюши. Мне всегда было интересно работать с разными режиссерами, когда есть не просто как бы один подход, который надоедает и приедается, даже угадываешь, что может режиссер в данный момент сделать, уже есть какие-то одинаковые ходы.

Корр.: Вы уже второй сезон в «Колесе»??

Осташкова: Да, я пришла в феврале в прошлом сезоне. Я посмотрела список ролей, там были какие-то вводные роли, но потом уже пошли более-менее центральные роли в спектаклях, где есть что поиграть, например в спектакле «Дорогая Памела».

Корр.: Как вам режиссер Анатолий Афанасьевич Морозов? Что вы о нем можете сказать?

Осташкова: Для меня Анатолий Афанасьевич — это режиссер-педагог. Педагог не в том смысле, что он учит, как освоить основы ремесла, а в том смысле, что я очень много от него беру, он очень много для меня открывает. Мне с этим режиссером очень интересно. Когда хорошо — много не скажешь, да? Я благодарю судьбу, что у меня есть возможность поработать с таким режиссером. Когда я пришла в «Колесо», то была очень сильно зажата, закрепощена, не давала воли своим чувствам. А он как-то умеет раскрепостить, как-то у него получается. Может быть, он сам об этом не думает, но это вот получается так. Мне очень интересно с ним работать. И для меня наш новый спектакль «Городок» — это тоже новая подъемная ступень.

Корр.: А что за роль будет у вас в этом спектакле?

Осташкова: Роль Ребекки. По всему спектаклю роль небольшая, но очень сильная. Весь финал первого акта практически отдан ей. Она показывает те человеческие чувства, которые мы скрываем, потому что время не то, времени всегда на что-то не хватает — на то, что чувствуешь, на то, что тебя заботит. «А, да, подожди, мне же еще надо вот это, это и это сделать!» Это подождет, чувства всегда где-то на втором, на третьем плане, а тут именно что человек чувствует, это выносится на первый план. Наверное, о том и весь «Городок» — о наших чувствах, о том, что это первостепенно.

Папа был не прав

Корр.: Какие мотивы заставляют человека идти в артисты?

Осташкова: Все начинается с детской мечты. У нас половина девочек в классе мечтали стать актрисами. Я единственная, кто довела эту мечту даже до поступления в училище. То есть в десятом-одиннадцатом классе это уже как-то смешно, глупо. У меня папа, например, до четвертого курса не считал это за профессию, он мечтал, что я стану экономистом: «Ну иди на экономиста, я тебе все оплачу, только уйди из театра!»

Корр.: А может, папа был прав? Быть может, жизнь бы по-другому повернулась?

Осташкова: Вот когдая из ТЮЗа ушла, я подумала, что папа прав. Сейчас я в театре, и я опять думаю, что он не прав. Но он смирился с этим и простил меня, мое «предательство». Для него это на самом деле было как предательство: как это, доченька ослушалась?!

Корр.: И все-таки мотивация. Вы говорите — «мечтали». Почему мечтали? Что там такого медом намазано? Или просто мечтали — и все? Мальчики хотели стать космонавтами, а девочки — актрисами. Так, что ли?

Осташкова: Когда смотришь спектакль, это красиво, это костюмы, это грим, это парики. Все это кажется очень здорово и легко. А когда уже окунаешься в работу, все оказывается по-другому. У нас на первом курсе было двадцать семь человек, а к последнему осталось семеро. Все остальные просто ушли, потому что это невыносимый режим: с десяти утра до десяти вечера. Если ты в институте, в училище этого не пройдешь, то тебе в театре будет тяжело. Закалка такая. Я смотрела на наших нынешних студентов: устают, но они все равно это делают, потому что это здорово, это интересно. Какая-то искра, что ли, должна быть. Непросто выучиться на экономиста или на медика и работать… а тут постоянно надо желать. На медика выучился — и работаешь медиком. Уже все опостылело, а никуда не денешься, потому что ты медик. А актером быть — это надо постоянно жить этим.

Мужчинам сложнее

Корр.: Как соотнести, с одной стороны, моральное удовлетворение от проделанной работы, а с другой стороны — не самое лучшее финансовое положение в этой профессии? Что ощущает человек в моральном плане, колеблясь между этими двумя вещами?

Осташкова: Ну, это, наверное, для мужчин сложнее, да? Потому что мужчина — это добытчик денег. И мужчина-актер с низким бюджетом — это что-то печальное. Нам как бы проще, потому что у нас друзья, мужья, мамы, папы — кто-то поддерживает. А мужчинам я не знаю как быть. Где-то работают, где-то подрабатывают, не знаю. Для меня никогда не стояло такой проблемы. Я в ТЮЗе работала и получала мизерную зарплату, и никогда не стоял вопрос: я мало получаю, значит, мне надо уходить из театра. Нет такого колебания, что меня задевает финансовый вопрос. Ну, задевает, естественно, денег не хватает. Нужно растягивать что-то, где-то подрабатывать. У меня был интересный опыт, причем опыт режиссера. Я работала в английской школе «Интер-лингва», ставила спектакль с детьми. Причем они разговаривали на английском, а я с ними — на русском. Я думаю: «Как же их понимать-то, что они говорят?» И я им говорю: «Ты сказал фразу, теперь эту же фразу скажи не на английском, а на русском». И я научилась с ними репетировать таким способом. Я говорю: «С такой же интонацией, так же произнеси эту фразу на английском». Это был хороший опыт. Я поверила в свои силы.

Арзамас-16

Корр.: Пока еще в вашей жизни было не так много театров…

Осташкова: Да, всего три (смеется).

Корр.: Некоторые уже по десятку сменили.

Осташкова: Ну, у меня еще все впереди…

Корр.: Так вот, вы сейчас уже определились с пониманием своего театра — что такое «Колесо»? Можно ли сейчас рассуждать о том, что какие-то роли удались, какие-то не удались, что режиссер мог бы дать роли и получше, или пока еще присутствует эйфория от новой работы, от нового коллектива?

Осташкова: Для меня понимание театра состоит в том, кто стоит во главе театра. Если во главе такой режиссер, как Морозов Анатолий Афанасьевич, то театр хороший. И у меня нет ни грамма разочарования. Он тебе дает направление деятельности, а там — двигайся, как хочешь, делай, что хочешь. Вот это мне нравится. И если я что-то там в «Памеле» недоработала — это моя беда, это я недорабатываю, а не режиссер недоделал. Есть такие режиссеры — я тоже столкнулась, — которые как тираны. «Я сказал — вот так вот». И все, никак, не вылезешь за рамки нисколько. А здесь — огромное непочатое поле: он тебя направляет, а ты иди, только смелей шагай.

Корр.: Повторю начало вопроса: ваше восприятие «Колеса? — когда вы были вне этого театра, и потом, когда вы уже стали частью коллектива.

Осташкова: Мне казалось, это такой закрытый театр, как Арзамас-16, который никого к себе не пускает. Делает, выдает спектакли — и все, и достаточно, и больше нам сюда никого и никак не надо. Мне первое время было тяжеловато, но я сошлась со студентами, потому что с ними было легче общаться. Ну и Анатолий Афанасьевич поддерживал. Это хорошо. Коллектив тут сильно изменился, потому что, когда идет новое вливание, обязательно что-то меняется, возникают какие-то новые течения. Когда ты со старым понятием, то либо ты меняешь понятия, либо ты начинаешь сопротивляться, и из тебя лезет все нехорошее. Мне очень неприятны скандалы, потому что это тоже уже часть моего дома.

Корр.: Мне интересен один аспект с психологической, может быть, даже с психиатрической точки зрения. Актер проигрывает массу ролей, типажей, характеров. А где он сам? Где его личность? Когда человек весь в работе, играет совершенно других людей, куда он сам при этом девается?

Осташкова: Он там же. Все изначально кроется в самом человеке. Люди в жизни тоже наигрывают: где-то он с начальником такой смирный, где-то он сам начальник, приходит домой и начинает колотить жену, детей. Человек разный, и все это в одном человеке, все, абсолютно. В «Памеле» я такая, и в то же время я могу мальчиком быть. Играешь Офелию — это же Офелия в тебе живет, находишь какие-то интонации, какие-то слова, которые именно тебе присущи, а не другому человеку. Я сейчас на репетиции выхожу — я Аксюша. Что я, придумываю, какая она — вот такая?! Да это я. Она же моим голосом разговаривает и чувства затрагиваются мои, а не какой-то там ирреальной Аксюши. Это все мое, чисто мое — моя плоть, моя кровь, моя интонация, мой голос, мои чувства, все мое.

ТО №153 (1058) 19.08.2004

По секрету всему свету

Необычная конференция состоялась вчера в «Колесе». Член попечительского совета театра, председатель правления НТБ Виталий Вавилин в экстренном порядке пригласил на встречу цвет тольяттинской прессы и представителей самарских СМИ.

В самом начале беседы Виталий Вавилин вдруг попросил всех газетчиков убрать диктофоны и спрятать подальше свои блокноты с ручками, поскольку пригласил их вовсе не на пресс-конференцию, а всего лишь для того, чтобы… попить чаю. Кто-то начал бурчать, что, дескать, находится на работе и ему не до чая, но здоровое любопытство все же пересилило: «А вдруг это ж-ж-ж неспроста?»

Речь зашла о том, что представители попечительского совета и администрации театра хотели посоветоваться с прессой по животрепещущему вопросу: как сделать так, чтобы вернуть зрителя в театр? На что им резонно возразили, что журналисты — не лучшие советчики в этом деле, поскольку живут по принципам, выработанным еще адвентистами седьмого дня: «Мы пришли в этот мир созерцать и свидетельствовать».

Но действительно, сейчас благодаря созданному в этом году при театре «Колесо» попечительскому совету вовсю идет реконструкция театра, и зритель встретит новый сезон в совершенно обновленном помещении. Последний раз капитальный ремонт проводился здесь семнадцать лет назад, когда ДК «50 лет Октября» преобразовали в муниципальный театр. При Глебе Борисовиче Дроздове лет шесть назад перестроили зрительный зал и актерские гримерки. Здание, имеющее почти сорокалетнюю историю, в последнее время держалось на честном слове и было уже совершенно не пригодно к эксплуатации. Этим летом строители сняли с крыши 154 тонны рубероида и различного хлама, накопившегося здесь за последние десятилетия.

Благодаря нежданно вспыхнувшему интересу городского сообщества к плачевному состоянию светоча культуры «Колесо» преобразится необычайно. Но ведь прекрасный театр может существовать и в ветхом строении, и наоборот, посредственный театр — в новом помещении. Культурный центр города — это не только новые стены, должно быть и какое-то творческое наполнение…

«Старики» «Колеса» в свое время сетовали, что в наше время появилась вынужденная необходимость разрываться между искусством и постоянными мыслями о кассовых сборах. По этой причине еще при Дроздове стал постепенно происходить некий зрительский отток из театра. Эта тенденция, увы, удерживается и до сих пор: по итогам минувшего сезона посещаемость «Колеса» составляла лишь 42 процента, и то во многих случаях благодаря «технологии загона», когда зрители (например, те же школьники или представители муниципальных учреждений, предприятий) в массовом порядке посещали какие-либо спектакли.

Специфика бытования культуры в Тольятти крайне любопытна. Хотя мы, не мудрствуя лукаво, по каким-то причинам из года в год отмечаем едва ли не трехсотлетнюю историю города, тем не менее, в Тольятти многие вещи даже на нашей памяти происходят впервые. Именно по этой причине Тольятти все еще не стал городом с театральными традициями, со стабильной публикой и поклонниками. Именно по этой причине в Тольятти не существует театральной критики. Да и можно ли назвать критикой газетную информацию, пересказывающую фабулу спектакля и перечисляющую фамилии актеров и режиссеров? Куда тут до воспитания зрителя. Кстати, тоже непростой вопрос: зритель должен быть культурным человеком изначально или он ходит в театр лишь для того, чтобы считать себя таковым?

Примерно такую проблематику и муссировала честная компания, собравшаяся в кабинете директора «Колеса». Кстати, Татьяна Лакеева, директор театра, впервые с момента своего назначения была представлена широкой публике. Мало того, в неожиданном амплуа предстал бывший актер «Колеса» Владимир Коренной. «Бывший» он потому, что ныне является заместителем директора театра по маркетингу и развитию.

Что же нового могут преподнести «думы о будущем»? Для начала одна из завлекаловок: открытие театрального сезона в «Колесе» ознаменуется тем, что 22 сентября в спектакле «Кин IV» одну из главных ролей сыграет известный актер Игорь Костолевский. В Тольятти он приедет уже 20 сентября, так что встреча с ним предстоит не только зрителям, но и читателям нашей газеты. Буквально на днях главный режиссер театра Анатолий Морозов грозится провести пресс-конференцию, на которой поведает о творческих новинках нынешнего сезона. А Владимир Коренной, например, с радостью подхватил идею создания телевизионных спектаклей по мотивам известных постановок «Колеса», уже сходящих со сцены. В планах — освоить сквер рядом с театром, который ныне совсем запущен и, как выяснилось, является ничьей территорией. Печально знаменитый фонтан перед зданием «Колеса» тоже должен преобразиться в скором времени. Но, как известно, в следующем году у главрежа Анатолия Морозова заканчивается контракт с театром, и если те, от кого зависит продление этого контракта, пересмотрят свою точку зрения на сотрудничество с Морозовым, то куда в таком случае девать планов громадье и радужные надежды?

Словом, организаторы «чаепития» договорились с журналистами о том, что нужно чаще встречаться и внимательнее относиться не только к творческим взлетам, но и к проблемам театра.

На прощание Виталий Вавилин, председатель правления НТБ, обратился с личной просьбой к вашему покорному слуге не писать о том разговоре, который произошел в процессе чайной церемонии. Конечно, скромность украшает человека, тем более готового внести заметный вклад в развитие театра. Тогда к чему был весь этот разговор? Ведь зрителю так важно знать, что происходит в том числе и за кулисами…

ТО №163 (1068) 02.09.2004

Между Сциллой и Харибдой

Долгожданное начало театрального сезона в «Колесе» пришлось тольяттинской публике не по зубам: билеты на спектакль с участием Игоря Костолевского «Комедианты, или Кин IV» стоили 500—600 рублей, к тому же первый день открытия сезона (22 сентября) ангажировал НТБ, на второй же день билеты раскупили за несколько недель до показа.

Относительно недавно Игорь Костолевский посещал наш город с антрепризой (дай Бог памяти, что же это был за спектакль…), билет на столичную постановку стоил лишь 300 рубликов. Что ж, воды утекло много. Предположительно, в «Кине IV» Костолевский будет задействован в этом сезоне около десяти раз (во всяком случае, такие переговоры ведутся). Фактически спектакль является премьерным, хотя в прошлом году зрители уже видели его три или четыре раза. Но… театр по разным причинам покинули несколько актеров, и проект был заморожен. В этом сезоне и в театр, и в «Кин IV» вернулся заслуженный артист Татарстана Николай Козак, около года пытавший счастья в Красноярском драмтеатре имени Пушкина. Слезы закоренелых театралок наконец-то будут утешены.

Уже в ближайшие пару месяцев «Колесо» преподнесет тольяттинцам новые интересные работы. Так, примерно на 25—26 ноября намечена премьера спектакля по пьесе Александра Островского «Лес» (режиссер — Сергей Морозов). Предполагается, что премьера этого спектакля станет бенефисом заслуженной артистки России Натальи Дроздовой, день рождения которой вся прогрессивная общественность отмечала 2 августа. Сама же Наталья Степановна хочет, чтобы ее бенефис был отмечен давним спектаклем по пьесе Александра Галина «Звезды на утреннем небе». Но пока это тоже писано вилами по воде: актеры, которые много лет назад играли в этом спектакле, разъехались по разным театрам страны, но с ними, в принципе, уже достигнута договоренность сыграть уже вышедшую из репертуарного плана постановку, быть может, в последний раз. Спектакль запланирован на 27 ноября — день рождения основателя «Колеса» Глеба Борисовича Дроздова.

До декабря отложена премьера спектакля «Наш городок» по пьесе Торнтона Уайдлера, в котором занята вся труппа театра. Главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов предварительно планирует премьеру на 7—9 декабря. Пока все упоминаемые сроки премьер предположительны, поскольку на конкретную дату могут оказать влияние различные субъективные факторы.

Также на первую половину декабря запланирован спектакль по пьесе Андрея Кутерницкого «Между чашей и губами» (режиссер-постановщик Анатолий Морозов), но существуют некоторые сложности финансового порядка. Есть смысл поторопиться с разрешением этой проблемы, поскольку в Самарском академическом театре драмы имени Горького режиссер Вячеслав Гвоздков также планирует премьеру этого спектакля в своей постановке на декабрь. У них, правда, с финансированием проекта дела обстоят еще хуже.

Вообще, театральный сезон в «Колесе» начинается немного нервно. Непривычно обновленное здание здесь не причем. На самую первую пресс-конференцию, которую дирекция театра совместно с представителями попечительского совета проводили перед началом сезона, почему-то не был приглашен главный режиссер Анатолий Морозов. В марте следующего года у него заканчивается контракт с театром, и уже сейчас от некоторых представителей тольяттинского истеблишмента приходится слышать фразы: «А зачем нам заезжие варяги? Давайте сделаем главрежем нашего человека!» — при этом недвусмысленно намекают на нынешнего замдиректора театра по маркетингу и развитию Владимира Коренного, который тоже, по сути, является человеком приезжим. Словно нарочно сталкивают всех лбами. Не все так просто и с попечительским советом. Уже сейчас начинают зарождаться сомнения: а не возжелают ли отдельные представители совета поактивнее вмешиваться в репертуарную политику «Колеса»? За здорово живешь деньги на реконструкцию не отваливают. Придворный театр — неплохая игрушка для местных воротил бизнеса.

Вот так наряду с перспективами всплывают и какие-то тревожные нотки. Один из городских чиновников изумленно посетовал: «А что ты хочешь? Это же творческие личности! Скандалы и противоречия будут сопутствовать им всегда!»

ТО №178 (1083) 23.09.2004

Хрупкая мимолетная жизнь

Премьера спектакля Анатолия Морозова по пьесе питерского драматурга Андрея Кутерницкого «Между чашей и губами» оказалась довольно примечательной: в новой постановке в основном были заняты актеры, для которых работа в «Колесе» началась лишь в нынешнем сезоне.

«Ноздря в ноздрю»

Сама задумка разворачивалась в некой подспудной соревновательности: наш ближайший сосед, Самарский академический театр драмы им. Горького под руководством Вячеслава Гвоздкова, параллельно с Морозовым (но независимо от него) задумал осуществить постановку по той же самой пьесе. Правда, на этом соревновательность заканчивалась: и «Колесу», и Самарской «драме» денег на данные проекты катастрофически не хватало. В итоге версию Гвоздкова театралы увидят в лучшем случае в декабре этого года, премьера же тольяттинской постановки состоялась буквально на днях. Делали ее без традиционной допремьерной сдачи (генерального прогона), поскольку репертуарный график нынешнего сезона, если внимательно почитать афишу, довольно плотный.

Версии и трактовки

Драматург Андрей Кутерницкий — наш современник, впрочем, еще не перешедший в разряд классиков, а оттого, к счастью, живой и действующий автор. Как правило, нет смысла пересказывать сюжеты «Гамлета» или «Вишневого сада». В случае же со спектаклем «Между чашей и губами» можно обратить внимание и на сюжетную коллизию. Здесь едва ли получится, как в известном анекдоте: «Сенсация сезона! Захватывающий триллер! Зритель до последнего момента пребывает в напряжении и неизвестности, гадая, кто же истинный преступник! Итак, перед вами блокбастер „Почтальон-убийца“!» Зритель, ждущий от постановки исключительно сюжетности, в итоге останавливает свои культурные запросы на комиксах (интеллектуальный потребитель — на «мыльных операх»). Истинный же ценитель не то чтобы неразборчив, но готов, как правило, смотреть любой спектакль, лишь бы на афише были имена любимых актеров, режиссера, автора пьесы, в конце концов, композитора, художника-постановщика. Та же мировая классика в целом хороша уже не знакомыми-перезнакомыми сюжетами, а версиями, интерпретациями, трактовками, то есть индивидуальным видением тех мастеров, которым есть что сказать «по поводу».

Вся пьеса в двух абзацах

Итак, в Санкт-Петербурге, где разворачивается действо, живет себе поживает некий художник Ильин, непризнанный гений (заслуженный артист России Валерий Скорокосов). Он давно уже не любит свою жену, Тамару Николаевну (актриса Ольга Самарцева-старшая), хотя и прожил с ней ровно двадцать лет. Супруга, соответственно, какие-то чувства к нему все еще питает, не может мириться с нынешним положением, но от осознания неких непоправимых процессов ходит вся какая-то подавленная, «блаженненькая». Единственное, что их связывает — их сын Александр (Антон Комлев), подорвавшийся во время службы на Северном Кавказе на противопехотной мине и прикованный к инвалидной коляске. Художник Ильин безумно увлечен девушкой Татьяной (Анастасия Каменская), да и она отвечает ему не менее пылкой взаимностью. Но у художника основная головная боль, чуть ли не цель жизни, идефикс — помощь сыну: необходимы деньги на покупку Александру каких-то сложных протезов. Татьяна уезжает в командировку, надрывно расстается с Ильиным на пару недель, обещая достать деньги для его сына. Но Ильин не жиголо какой-нибудь, у него все-таки профессия в руках: хоть и неудачливый, но — художник! Дело в том, что владелец казино по фамилии Драгунский, баллотирующийся в городскую Думу (заслуженный артист Татарстана Николай Козак), заказал у Ильина портрет своей дочери Алены (Елена Пантюшина) аж за четыреста долларов! На портрете красавица Алена в старинном бальном платье. Но картина — не стилизация, а некое зеркало души прекрасной девушки. Тут-то все и начинается. Сын Саша влюбляется сначала в портрет, а затем, естественно, и в его прототип. Страдает, психует, никак не хочет понимать, что взаимность невозможна изначально. Алена в истерике отвергает его, просит папу-нувориша избавить девочку-одуванчика от назойливого поклонника. Телохранители Драгунского (их играют Андрей Чураев и Данила Колемасов) задают приличную трепку инвалиду. Несколько позже Драгунский приходит расплатиться за готовый портрет и, не из чувства вины и сострадания, а чтобы Александр оставил Алену в покое, вдвое увеличивает его отцу гонорар за работу. Александру же предлагает непыльное денежное занятие: в инвалидной коляске, в камуфляже, при орденах сидеть под его выборным портретом и агитировать за будущего кандидата. Драгунский умудряется даже всучить небольшой аванс Александру, чтобы тот не грезил о недоступных девушках, а, спустившись с небес на землю, отдавал предпочтение девушкам доступным, которым за деньги-то все равно, калека ты или нет. В тот же вечер и приходит недорогая девушка с нетривиальным именем Натали (актриса Екатерина Ливанова). Но для Александра она не рядовая шлюха. Мало того что, как выяснилось, они учились в соседних школах и в детстве ходили на один каток, Александр открыл для ночной гостьи вино, бутилированное в день его появления на свет, и осыпал глупую барышню такими восторженными комплиментами, которых она сроду не слышала. Финал плачевен: после ухода Натали Александр выбрасывается из окна, его мама, Тамара Николаевна, и так нетвердая рассудком, окончательно сходит с ума, старлетка Татьяна, любовница художника Ильина, наконец-то приезжает из командировки и привозит своему любимому обещанные деньги, Ильину уже не надо ни денег, ни Татьяны — все, пустота. Драгунский с его лапочкой Аленой жили долго и счастливо. Слишком долго и слишком счастливо. В общем, не стоит тут изыскивать какую-то мораль и изначально настраиваться на хеппи-энд.

Актеры и роли

Валерий Скорокосов, исполнивший роль художника, в недавнем прошлом — известный актер и драматург Омского драмтеатра. Персонаж Скорокосова — человек импульсивный, увлекающийся, но в то же время чуть придавленный и самой жизнью, и целой гаммой проблем, так и не разрешенных за долгие годы его жизни.

Его супруга Тамара Николаевна в исполнении Ольги Самарцевой-старшей — просто потерявший себя человек: несчастье с сыном, стена непонимания между ней и некогда любимым мужем ослабляют любые жизненные импульсы. Но иногда из-под этого бремени прорываются накипевшие страсти, и тогда разлетаются вдрызг столовые приборы и жизнь и без того несчастного мужа-художника превращается в кромешный кошмар. Финальная сцена сумасшествия Тамары Николаевны настолько жалкая и страшная, что хочется расплакаться от безысходности.

Для Антона Комлева, выпускника Казанской театральной академии, исполнившего роль Александра, нынешний театральный сезон — первый в его жизни и сразу первая роль в театре — одна из главных. Дебют приличный: для молодого актера большая удача поработать в столь эмоциональном материале, к тому же связанном с непривычной физической нагрузкой (попробуйте-ка сыграть калеку, неразлучного с инвалидной коляской). Лишь бы дальше не стали интенсивно эксплуатировать созданный образ впечатлительного импульсивного юноши, обиженного жизнью.

Наконец, Николай Козак, вновь вернувшийся в наш театр и возродивший жизнь прекрасного спектакля «Комедианты, или Кин IV», вновь сыграл роль жесткого, властного, не терпящего возражений и инакомыслия человека — владельца казино Драгунского. Быть может, глядя на этого персонажа, многие молодые люди хотели бы быть такими же ни в чем не сомневающимися хозяевами жизни, которым подвластно практически все. Словом, притягательный магнетизм актера выводит в лидеры зрительских симпатий отнюдь не тех, «делать жизнь с кого».

Его супруга, Елена Пантюшина, сыграла в спектакле дочь Драгунского, Алену. Фрейд отдыхает в конструкции «дочь-жена», поэтому мы не будем упоминать родоначальника психоанализа. Автора этих строк настолько потрясла восхитительная внешность актрисы, что он даже был не в силах отвлекаться на тонкости актерской работы. Хотя сыгранный образ весьма органичен: Елена просто создана для таких «воздушных» персонажей. Только не говорите Николаю Козаку, что у его жены появился тайный воздыхатель.

Кстати, другим составом эту же роль играет Ольга Самарцева-младшая — тоже очень интересная особа (конечно, столь же интересная и как актриса!). Можно бы упомянуть и о второстепенных ролях, но, пожалуй, такая возможность представится в следующий раз: объем газетной полосы невелик, даже крупную роль, увы, посильно рассмотреть лишь скороговоркой. Под финальные овации вместе с актерами на сцену вышли создатели постановки — композитор Алексей Пономарев, художник Роберт Акопов и, конечно же, сам Анатолий Морозов, который на пару с завсегдатаем премьер Николаем Уткиным общались чуть ли не афоризмами: «В наше тревожное время мы должны не только убаюкиваться, но и говорить о тех проблемах, с которыми мы живем». Уткин же добавил: «Спектакль не только понравился — его нужно пережить». Некоторые озадаченные зрители сетовали после спектакля: «Зачем же он (Морозов) поставил такую мрачную пьесу? Ведь жизнь и без того тяжелая». Глупые! На самом деле все гораздо страшнее…

ТО №212 (1117) 11.11.2004

Счастье — быть на сцене

В день рождения основателя театра «Колесо» Глеба Борисовича Дроздова состоится бенефис народной артистки России Натальи Дроздовой.

Такого, пожалуй, еще не было на подмостках нашего города: бенефис продлится целых три дня! 25 ноября состоится премьера спектакля «Лес» по Александру Островскому (режиссер-постановщик Сергей Морозов; Наталья Степановна исполнит роль Гурмыжской), 26 ноября — комедия «Сирена и Виктория», поставленная еще Глебом Дроздовым, и 27 ноября — специально восстановленный к бенефису спектакль «Звезды на утреннем небе», премьера которого состоялась в 1988 году. В нем будут заняты актеры, которые в разное время в разных составах участвовали в этой постановке. Почти все они живут сейчас в разных городах, играют в разных театрах. Роль Анны, которую исполняет Наталья Дроздова, игралась только одним составом — вплоть до того момента, когда спектакль завершил свою репертуарную жизнь. И если кто-то увидит эту давнюю постановку впервые, то зритель, который посещал «Колесо» с самых первых премьер, возможно, увидит «Звезды» в последний раз.

Как ни странно, ажиотажа вокруг бенефиса не наблюдается. Да ему уже и неоткуда взяться: все билеты, даже стоимостью в 700 рублей, раскуплены давным-давно. Пожалуй, для простого зрителя мероприятие будет недоступно. С другой стороны — не устраивать же гастроли из бенефисной программы? Кстати, насчет гастролей: свой график подкорректировали «новые русские бабки» Матрена и Цветочек (Игорь Касилов и Сергей Чванов). Свой концерт в Тольятти они подгадали таким образом, чтобы попасть на бенефис своего Учителя — Натальи Степановны. Ну, Матрена с Цветочком сейчас люди известные, публичные, но на бенефис съедутся и те, кого тольяттинская публика уже немного подзабыла, но кого, тем не менее, будет рада видеть, может быть, ничуть не меньше, чем сама виновница торжества.

Мы не станем описывать жизненный и творческий путь Натальи Дроздовой — не некролог же пишем, прости Господи. Наталья Степановна — человек настолько известный и популярный, что ее биография не нуждается в каких-то дополнительных напоминаниях. В перерыве между интенсивными предпремьерными репетициями мы просто задали ей несколько вопросов. Буквально в каждом ответе Натальи Степановны звучало имя ее супруга, Глеба Борисовича Дроздова.

Актриса, артисточка, актрисулька

Корр.: Почему на свой бенефис вы выбрали именно спектакль «Звезды на утреннем небе»?

Дроздова: Когда я только-только поступила в Воронежский театр после окончания института, Глеб Борисович говорил: «Ты еще не актриса, ты даже не артисточка. Ты — актрисулька». А вот после «Звезд» он сказал: «Ты уже большая актриса, которая многое может на сцене». Эти его слова у меня на всю жизнь, до смерти будут в голове, и в чувствах, и в мыслях. За этот спектакль, за эту роль Анны в 1989 году я получила приз как лучшая актриса — премьеру отсматривало московское жюри. И потом, это моя самая любимая роль, мне захотелось, чтобы в бенефисе стояло имя Глеба Дроздова. «Звезды» были одним из самых первых спектаклей театра «Колесо». И еще одна причина: я хочу собрать всех-всех его учеников, своих учеников, которые уже не работают в театре, но они все приедут.

Корр.: Вы помните свою самую первую театральную роль, после которой вы поняли, что теперь вы действительно актриса — не по образованию, а именно по призванию?

Дроздова: Я была очень зажата в институте, я покрывалась пятнами, краснела, бледнела, а Глеб Борисович у нас ставил спектакль «Трехгрошовая опера» по Брехту, и там была роль Люси, всего лишь два эпизода — но ярких, интересных. И я очень плохо репетировала, я стеснялась, у меня была вторая исполнительница этой роли. И вдруг Глеб Борисович, он умел это делать, мне что-то такое приоткрыл, что объяснить невозможно. Он меня разжал, освободил, и у меня все пошло. У меня от природы хороший сильный голос — а тут я даже говорить не могла нормально. Вообще главное для актера — это свобода на сцене, тогда ты можешь все что угодно делать. И вот это произошло со мной, и я это почувствовала. И когда пришли мои педагоги (у меня были старенькие педагоги), они сказали: «Глеб Борисыч, что вы с этой паршивой студенткой сделали?» Это был мой дипломный спектакль.

Я хотела быть охотоведом

Корр.: Вы никогда не разочаровывались в актерской профессии, не было желания заняться чем-то другим?

Дроздова: Такие моменты, конечно, были. Я, например, очень плохо сыграла в Воронежском театре, где в «Женитьбе Фигаро» я играла Сюзанну. И поначалу мне казалось, что это провал, что я неправильно выбрала профессию. Я всегда очень трудно начинаю репетировать, и мне кажется, что я ничего не умею, ничего не могу. Мне даже Глеб Борисович говорил: «Ну почему ты всегда начинаешь как студентка первого курса?». Я всегда очень волнуюсь, и у меня постоянно такие мысли были: «Зачем я выбрала эту профессию, которая все время трогает душу, сердце. Чего я не пошла в охотоведы?» — я хотела быть охотоведом.

Корр.: Есть какие-то роли, которые вы по разным причинам не сыграли, но которые бы хотелось сыграть?

Дроздова: На мой бенефис Глеб Борисович хотел сделать спектакль по Горькому «Васса Железнова», но не случилось. Я очень хотела сыграть эту роль.

Главное — удовольствие

Корр.: Молодые актрисы болезненно относятся к такой вещи, когда в рецензии на спектакль или в интервью с ними больше внимания обращается на какие-то внешние данные, на привлекательность. «А как же мастерство, профессионализм?» Как вы думаете, куда они спешат? Только ли в заслугах дело?

Дроздова: Нет. Вы знаете, это такая удивительная профессия, что даже о заслугах с годами перестаешь думать, о званиях. Я не кокетничаю, но не было бы у меня звания — может быть, я не так бы говорила, наверное. С годами понимаешь, какое это счастье — быть на сцене. Это особая энергия на сцене, когда ощущаешь себя каким-то другим человеком и получаешь такое удовольствие! И вот Глеб Борисович тоже говорил: «Как только ты начнешь получать удовольствие — не работать, не выполнять задачи — а получать удовольствие от того, что ты делаешь, — тогда это будет нравиться зрителям, когда они не будут видеть твою работу». Я считаю, что самое главное в нашей профессии — это удовольствие, которое ты испытываешь, и оно моментально переносится в зрительный зал, и тогда зритель тоже испытывает то, что испытываешь ты.

Живите надеждой

Корр.: Еще совсем недавно была идея сделать в кабинете Глеба Борисовича его музей. Что происходит с этим проектом сейчас?

Дроздова: Музей будет, идеи есть, просто сейчас руки до всего не доходят, слишком много навалилось: ремонт, премьеры… Нужно немножко успокоиться, чтобы все «устаканилось», и тогда, я думаю, эта идея найдет свое воплощение. Она все равно живет, и она будет, и об этом все время говорят.

Корр.: Когда задумывался бенефис, вы хоть представляли себе, какое количество народу соберется на спектакль: ваши ученики, коллеги по работе… Что бы вы хотели пожелать тем вашим поклонникам, которые не попадут на бенефис?

Дроздова: Если человеку трудно, а нам часто бывает трудно, не оставляйте надежду, что завтра у вас все образуется и будет лучше, чем сегодня. Не впадайте в депрессию, в грусть, живите надеждой, что все будет хорошо.

Корр.: Сегодня я не задавал каких-то интересных, сложных вопросов — я устроен элементарно. Думаю, за эти дни вам будут задавать, может быть, те же самые вопросы. А есть ли какой-то вопрос, на который бы вам хотелось ответить, но что-то этот вопрос не задают?

Дроздова: Я раньше очень много играла, много-много, у меня было аж по 27 спектаклей в месяц. Уставал голос, я хрипела. И вот если бы меня сейчас спросили: «А вы бы хотели столько же играть?» — я бы сказала: «Нет». Я сейчас не так много играю. Есть о чем подумать, у меня стал голос свободный, спокойный, связки хорошие. Я хочу играть немного. Хочу, наверно, больше думать, что я буду играть.

ТО №217 (1122) 18.11.2004

От королевы до бомжа

Поскольку театр «Колесо» является лидером в городской театральной среде, то бенефис одного из основателей театра, его ведущей актрисы Натальи Дроздовой стал, пожалуй, важнейшим культурным событием уходящего года.

Три дня, три спектакля, плюс капустник собственно в день бенефиса — изматывающая, напряженная, но радостная работа. Поскольку спектакль «Сирена и Виктория» все еще идет (и давно) на сцене театра, мы подробнее остановимся лишь на премьере «Колеса» — спектакле «Лес», поставленном режиссером Сергеем Морозовым по пьесе классика русской литературы Александра Островского, а также расскажем о специально восстановленном к бенефису спектакле «Звезды на утреннем небе», с которого шестнадцать лет назад и начинался первый в городе профессиональный театр. Зритель, не попавший на бенефис, больше никогда не увидит этот спектакль в том актерском составе, в котором он игрался в последний раз. Разумеется, стоит рассказать и о капустнике после спектакля — такие вещи тоже не повторяются.

Парад интеллектуалов

«Лес» играется двумя составами актеров, поэтому с сожалением приходится констатировать, что удалось попасть лишь на сдачу спектакля, а не на саму премьеру, которая состоялась на следующий день. Для рецензента сложность анализа игры в двух составах заключается в том, что представление о спектакле не получается полным, если не удалось отследить работу всех актеров, занятых в постановке, поэтому игрой Виктора Дмитриева, Валерия Логутенко, Елены Осташковой и других, занятых в проекте, придется насладиться в следующий раз. К тому же и атмосфера на сдаче несколько иная, чем на премьере.

Билеты на предпремьерный показ закупило налоговое управление нашего города — оттого и утомительные речи, и поздравления друг друга перед спектаклем. Зрители перешептывались в зале:

— Как называется спектакль?

— «Лес».

— «Лес»?!

Шуршание фольги, лимонадное шипение, болтовня зрителей между собой и по мобильным телефонам, беспрестанные трели сотовых — все это сильно отвлекало от происходящего на сцене. Но настоящему гурману ничто не испортит аппетит.

Романсов громадье

Спектакль вызвал радостные ощущения, все здесь сложилось воедино: игра актеров, режиссерская работа, тревожная музыка Алексея Пономарева, интересные по своей конструкции костюмы персонажей (Елена Сафонова — художник по костюмам)… Но самым необычным было оформление сцены (художник-постановщик Роберт Акопов): опускался прозрачный занавес, за которым кипела придуманная жизнь, задник, состоящий из нескольких фрагментов, расписанный стилизованными рисунками «а ля Пушкин», перемещался вверх-вниз-вперед-назад, кружился диск сцены и актеры на ней. Казалось, помещение для пространства спектакля — не просто место, где актеры «ломают комедь», а одно из главных действующих лиц. Лишь немного смущало обилие песен и романсов, интенсивно насытивших все действо. Режиссер Серей Морозов — достаточно молодой человек, поэтому, быть может, вся эта музыкальная и литературная атрибутика кажется ему равно ветхозаветной стариной, но все же саму пьесу и романсы Петра Лещенко, Николая Агнивцева и других разделяют почти шестьдесят лет!

Дуэль — нон-стопом

Роль Натальи Дроздовой — вдова, богатая помещица Раиса Гурмыжская. По ходу спектакля ее персонаж неоднократно преображается самым кардинальным образом: то она наивная, воздушная, благодетельная фифа, которой восхищаются окрестные помещики, то вдруг она становится похотливой старухой, сгорающей от страсти к юному и глупому нахлебнику Буланову (актер Алексей Солодянкин), а то вдруг зритель видит ее в роли расчетливой, жесткой, циничной сквалыги, у которой нет добрых чувств ни к единому человеку, находящемуся в поле ее зрения.

Крайне любопытно выстроены в спектакле взаимоотношения персонажей — словно череда дуэлей пронзают они всю пьесу. Герои пикируются между собой, силясь перебороть друг друга в неравной схватке. Неразлучный дуэт и друзей, и соперников — бродячие актеры Счастливцев и Несчастливцев (Андрей Амшинский и Николай Козак). Строят они планы на будущее, мирятся, ссорятся, но никуда им не деться друг от друга. Что примечательно, как рассказывал Андрей Амшинский, много лет назад его отец играл в любительском театре именно роль Счастливцева, и именно об этой роли мечтал Андрей, и именно ее он сыграл в этот раз! С этих двух персонажей начинается спектакль, и далее дуэли чередуются одна за другой: Счастливцев — лакей Гурмыжской Карп (Сергей Худобенко), Гурмыжская — ключница Улита (Елена Родионова), Несчастливцев — Буланов, Несчастливцев — купец Восмибратов (Евгений Князев), Несчастливцев — бедная родственница барыни Аксюша (Ольга Самарцева-младшая), Несчастливцев — Гурмыжская. Да что это, в конце концов! Словно бенефис Николая Козака! (Шутка.)

Плакали все

В день бенефиса Натальи Степановны Дроздовой перед зданием театра образовалась вполне приличная автостоянка на пару сотен машин. В зале, заполненном до отказа, присутствовали почетные гости, ученики Натальи Степановны и основателя театра Глеба Дроздова, коллеги и друзья из Ярославля, Воронежа, Санкт-Петербурга, Москвы, Чебоксар, Болгарии. Именно в этот день публика не была случайной, что чувствовалось по особой атмосфере в зале. Спектакль «Звезды на утреннем небе» восстановили специально к бенефису в кратчайшие сроки. Актриса Лариса Окишева после спектакля, не в силах сдержать слез, сказала, что когда летом ей сообщили об этой безумной идее, она не поверила, что можно «дважды войти в одну реку». Из разных мест для участия в «прощальной гастроли» съехались актеры, некогда игравшие на подмостках «Колеса»: Евгений Кожевников, Светлана Саягова, Сергей Максимов, Елена Назаренко. Ныне из участников спектакля в театре работают лишь Наталья Дроздова и Вета Репина.

Еще день назад Наталья Степановна играла богатую сумасбродку, которой рукоплескал зал, когда она выходила на сцену в роскошном свадебном платье под ручку с совсем юным женишком. Сегодня персонаж Дроздовой был просто отвратителен: испитая проститутка Анна, в нестиранной тельняшке и драных трениках, с вечно нечесаными космами привечала в убогой коммуналке разнокалиберных жриц любви, высланных в год московской Олимпиады за 101-й километр — подальше от столицы. Диаметрально противоположная роль. Зритель аплодировал Дроздовой буквально в каждой мизансцене — на ее выход и уход. Щемящая игра актеров, трагическая история несчастных женщин вызывали приступы слез: плакал весь зал, не стесняясь друг друга…

Между Пушкиным и Касиловым

Едва закончился спектакль, еще не успели смолкнуть овации и высохнуть слезинки, как на сцену выскочил Сергей Мезенцев, тоже в прошлом актер «Колеса», и уморительным конферансом начал театральный капустник, посвященный всеми любимой актрисе. Пока Наталья Степановна стремительно приводила себя в гримерке в «бенефисный» вид, Сергей рассказал залу ее шуточную жизненную и творческую биографию, ведущую свое начало чуть ли не от Рюриковичей. Так, поведал Мезенцев, в свое время Наталья Дроздова, на короткой ноге общавшаяся с Пушкиным, посвятила ему такие строки:

Я помню чудное мгновенье:

Перед тобой явилась я

Как мимолетное виденье,

А ты не понял…

Максим Важов, Светлана Саягова, Александр Иванов и другие актеры (теперь уже из Москвы, Ярославля, Питера) разыгрывали уморительные сценки перед публикой, непрестанно осыпая виновницу торжества признаниями в любви, вспоминая гениального Глеба Дроздова. Прозвучали поздравления и от «Новых русских бабок» — Матрены и Цветочка. Правда, Игорь Касилов и Сергей Чванов появились перед зрителями в необычном для себя амплуа — в повседневной одежде, и исполнили для Натальи Степановны трогательную театральную песню в духе Макаревича. Зал взорвался от хохота и аплодисментов, когда Александр Иванов с молодыми коллегами мужского пола, буквально выдернув на сцену Дроздову и директора театра Татьяну Лакееву, исполнили перед ними зажигательный мужской стриптиз со всем его составляющими — «приватом» и вызовом объектов такого «подарка» на ответные действия.

Искренний небывалый подъем, радость, оживление не прекращались ни на минуту. Такие праздники бывают не часто. К счастью, для Натальи Дроздовой этот день — не подведение итогов, а повод встретиться с близкими и дорогими людьми. Бенефис состоялся в день рождения Глеба Борисовича Дроздова.

ТО №227 (1132) 02.12.2004

Красота против зла

Питерский драматург Андрей Кутерницкий, автор пьесы «Между чашей и губами», по которой не так давно состоялась премьера спектакля на сцене театра «Колесо», встретился в Тольятти со зрителями, а также с актерами, занятыми в постановке.

Двадцать лет назад Кутерницкий, чьи пьесы шли в 100 российских и 12 зарубежных театрах, неожиданно забросил драматургию и перешел на прозу. Первым драматургическим произведением, написанным им после длительного перерыва, стала именно пьеса «Между чашей и губами», которую тут же взяли к постановке несколько российских театров: помимо Тольятти, пьеса идет в Челябинске и Туле. На днях состоялась премьера в Самарском драмтеатре (режиссер Вячеслав Гвоздков, название самарской версии — «Ребята, я к вам!»), еще на одну премьеру Кутерницкий отправился из Тольятти прямиком в Оренбург.

Произведения Андрея Кутерницкого насыщены внутренним трагизмом, перед глазами зрителей и читателей проходят сложные характеры, человеческие судьбы. Немудрено, ведь за плечами автора очень даже приличный жизненный багаж: окончил мореходку, совершил два кругосветных плавания, четыре раза пересек экватор, объездил весь Северный Ледовитый океан… В «Чаше», как и в жизни, нет жесткого разграничения на «хорошо» и «плохо»: едва ли кто-то из участников истории подходит под определение «отрицательный персонаж», но и однозначно положительных персонажей в пьесе попросту не сыщешь. Молодой парень возвращается калекой после службы в Чечне. Его родители заняты сами собой, не в силах справиться с собственными проблемами, а не то что помочь сыну. Девушку, в которую он безответно влюблен, искренне страшит внимание молодого инвалида. Мир отмахивается от героя, да и юный максималист не хочет принимать условия, навязываемые ему сложившимися обстоятельствами.

В этот раз на спектакле в зале присутствовали зрители, некоторые из которых прошли Афганскую, Чеченскую войны, были приглашены солдатские матери. После спектакля состоялось чаепитие — творческая встреча с автором пьесы, режиссером спектакля, актерами, занятыми в постановке, и приглашенными зрителями.

Несмотря на актерскую игру, режиссерские наработки, достойный литературный материал, всегда присутствует некая настороженность по отношению к остросоциальной проблематике, загнанной в рамки искусства. Все-таки есть определенная опасность, оперируя подобным материалом, скатиться либо в плакатность, либо в бестактность. Поэтому непросто избежать предвзятого отношения к спектаклю, если в психотерапевтических целях ты сам гонишь от себя некоторые неудобные вопросы окружающей тебя реальности. Не знаю, хорошо ли, пусть даже языком искусства, напоминать матерям погибших солдат о пережитой ими трагедии?..

И главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов, и Андрей Кутерницкий — оба из Питера, но познакомились совсем недавно, договорившись о постановке новой пьесы. Правда, играть ее какое-то время было некому, пока в труппу не пришли такие актеры, как Николай Козак и Валерий Скорокосов. По признанию Морозова, во время работы над постановкой все очень волновались, потому что затрагивали больную тему. Ольга Самарцева-старшая, сыгравшая мать главного героя, заметила: «Пьеса жестокая, я даже не хотела в ней играть, потому что нелегко сыграть мать, потерявшую сына. Но любимому режиссеру я не могла отказать».

Анатолий Морозов даже во время чаепития не изменил себе, режиссируя формат встречи, вызывая на разговор то одних, то других персонажей, приоткрывая занавес творческой кухни театра. Возможно, такое общение, особенно для тех, кого коснулись последние локальные войны в нашей стране, являлось своеобразной терапией.

Морозов: Если мы не будем держаться друг друга, то все рухнет. Мы вас пригласили не только для того, чтобы напомнить тяжелые моменты вашей жизни. Была потребность не сыграть это, а прожить, вложить нечто свое. Хороший актер должен найти внутри себя то, что его волнует. Мне хотелось этим спектаклем, несмотря на его трагизм, сделать так, чтобы у зрителей в зале было ощущение, что мы выживем, несмотря ни на что.

Актриса Анастасия Каменская добавила: «Как бы тяжело ни было актерам, все равно мы уходим в гримерку, снимаем грим, костюм, для нас это игра. А люди, которые это пережили, которые не могут это снять, как вещь, как одежду — перед их мужеством я преклоняюсь».

Кто-то из взволнованных зрителей эмоционально попросил режиссера, чтобы в финале спектакля главный герой не исчезал в глубине сцены, когда всем понятно, что он бросается из окна. «Разверните его к зрителю!» — прозвучала просьба. Актер Николай Козак парировал: «Финал менять не будем, иначе это будет бразильская мелодрама. Нужно до конца дожать зрителя, чтобы сказать ему: ребята, все это очень серьезно!»

Наконец, и сам Андрей Кутерницкий немного рассказал о написанном им произведении:

— Мне хотелось написать трагедию, поскольку она всегда свежа, она не копирует жизнь. Если произведение копирует жизнь — оно плохое. Пьеса должна воспроизводить правду пьесы, а не жизни. Даже не вопросы нашего времени подтолкнули меня к этой пьесе. Однажды я увидел рядом сегодняшний камуфляж и платье ХIХ века с кринолином — я их совместил, и возникла красота. А если бы я написал пьесу, в которой погибли пятеро двадцатилетних молодых людей, и все восхищались бы красотой этой пьесы? Между тем такое произведение есть — это Шекспир, «Ромео и Джульетта». Искусство не подсказывает выход, ничему не учит, но дает возможность колоссального сопереживания. Конфликт не может быть решен на сцене, и мы растем, не разрешая конфликты: есть вечные вопросы, и они неразрешимы. Сильно переживаемая трагедия очищает человека. Я хотел, чтобы это была красивая история, чтобы в ней не было никакого натурализма. Человека меняет красота, ему бессмысленно говорить: это хорошо, а это плохо. Мы находимся в мире, несправедливом изначально, и вопрос, почему он несправедлив, бессмыслен. Нельзя победить зло наружное, можно победить зло внутреннее, оно-то как раз красотой и лечится…

ТО №8 (1160) 20.01.2005

Помни о смерти!

Один из крупнейших проектов театра «Колесо» завершился премьерой спектакля «Наш городок», поставленного режиссером Анатолием Морозовым по пьесе американского писателя Торнтона Уайлдера.

Год репетиций

В «Колесе» первая читка пьесы состоялась 29 января прошлого года, в апреле начался репетиционный период, который затем дважды прерывался на некоторое время. В последний раз — ради постановки недавнего спектакля «Между чашей и губами». Конечно, рекорд по продолжительности репетиций побит, ничего в этом хорошего нет, на начальной стадии репетиционного процесса некоторые актеры даже опасались к премьере подзабыть и собственную роль, и некоторые мизансцены, но все же результат не разочаровал. Мало того — превзошел все ожидания. В столь масштабной постановке занята абсолютно вся труппа театра, правда, по уважительным причинам не задействованы актеры Валерий Скорокосов и Андрей Чураев, поскольку влились в театральную труппу лишь в начале нынешнего сезона, а также актрисы Наталья Акимова, получившая в прошлом году травму на горнолыжном курорте, и Наталья Ахметова, находящаяся в декретном отпуске.

Автор пьесы, Торнтон Уайлдер, скончался тридцать лет назад. Он является классиком американской литературы: даже у не вспомнившего его имени читателя все же шевельнутся некоторые ассоциации при упоминании романов «Мартовские иды», «День восьмой», «Мост Короля Людовика Святого» и других. Пьеса «Наш городок» уже идет в некоторых российских театрах, но, как ни странно, текстуально и сюжетно широкому зрителю она совершенно не знакома: явившись на спектакль в «Колесо», зритель впервые столкнется с хитросплетениями сюжета, до последнего момента не догадываясь, каков же будет финал истории. Написанная в 30-е годы прошлого века, когда еще не было больших войн, но в воздухе уже витали тревожные флюиды, пьеса сразу же обратила на себя внимание, причем настолько, что автор был удостоен высшей литературной награды США — Пулитцеровской премии.

Повседневная жизнь

О чем же эта история? В небольшом городе под названием Верона проживали два семейства — Монтекки и Капулетти, издавна враждовавшие между собой. И вот юноша из одного семейства и девушка из другого полюбили друг друга… Гм, вообще-то история не об этом, просто в мировой литературе существует лишь двенадцать сюжетных линий, которые в различных произведениях компонуются тем или иным образом, расцвеченные индивидуальным авторским стилем.

Итак, перед нами ничем не примечательный маленький американский городок ровно на 2642 жителя, в котором не родился никто из выдающихся персонажей, молодые люди которого по окончании средней школы на девяносто процентов остаются здесь навсегда. По соседству проживают две семьи — доктор Гиббс с супругой (народные артисты России Евгений Князев и Наталья Дроздова) и редактор Уэбб со своей женой (заслуженные артисты России Виктор Дмитриев и Ольга Самарцева-старшая). Джордж, сын доктора Гиббса (Данила Колемасов), мечтает стать фермером, чтобы трудиться от рассвета до заката, хотя сейчас все его мысли заняты гандболом. Эмили, дочь редактора Уэбба (Анастасия Каменская), натура настолько возвышенная, что ее даже избрали казначеем класса. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы предположить возникшее между ними чувство. Обстоятельства жизни юных героев складываются намного счастливее, чем у жителей Вероны Ромео и Джульетты: родители Эмили и Джорджа давным-давно дружат между собой, умиленно созерцая трогательные взаимоотношения своих подрастающих детей. Весь первый акт пьесы — самый обычный день 7 мая 1901 года.

Демиурги и пьяницы

Сквозным персонажем через все действие проходит Помощник режиссера (Сергей Худобенко), который является свидетелем всех жизненных событий жителей городка, комментирует все происходящее с ними, рассказывает их прошлое и будущее, являясь этаким демиургом «над битвой». Немой тенью где-то на заднем плане время от времени возникает могильщик Стоддард (заслуженный артист Татарстана Николай Козак), ненавязчиво напоминая всем: мол, memento mori. Стоддард персонаж хоть и загадочный, но для Козака роль статиста совершенно не сопоставима с масштабами дарования актера. Как выяснилось; Николай Козак достаточно поздно был введен в работу над спектаклем, но зрители увидят его, скорее всего, в показе 20 февраля — параллельно с Худобенко он играет Помощника режиссера в двух составах.

Весьма заметная фигура — органист Саймон Стимсон (Андрей Амшинский), совершенно брутальный тип, но гениальный музыкант. Вечно пьяный, он руководит церковным хором, который, словно престижный клуб, с завидной регулярностью посещают жители городка. А куда ж еще идти? В церковь или к молочнику Хови Ньюсому (Алексей Солодянкин), где после заката солнца можно как следует поддать накануне трудового дня. Стало быть, в городе уже целых два клуба по интересам! Вот только Стимсон надирается все больше и чаще, невзирая на корректные замечания коллег. Собственно, зачем человек пьет? Чтобы подавить какие-то собственные внутренние и внешние проблемы? Его принципиально не устраивает несовершенство мира? Да нет, люди пьют лишь потому, что им чертовски хочется выпить.

Мама Роза

Работа некоторых актеров достойна целой главы в рецензии или даже отдельной статьи. Ну как не вспомнить с удовольствием игру Дмитриева, Князева? Как не восхититься замечательным дуэтом Самарцевой и Дроздовой? Та же Каменская, изображая своего персонажа в виде характерного героя, выглядит намного интереснее и органичнее романтического образа своей же героини — но образ-то удачный! На особицу стоит небольшая роль Елены Осташковой, она играет Ребекку, дочь доктора Гиббса. В принципе, роль второго плана, но финал первого отделения зрители запомнят именно из-за Лениной игры: какой-то знакомый прислал Ребекке письмо, в котором не было ничего особенного, но адрес был написан таким образом, что потряс адресата «от фундамента до основания». На конверте были указаны город, округ, штат, наименование страны, далее — планета Земля, Солнечная система и далее — вплоть до Господа. И еще: необычайно мила миссис Сомс (Валерия Логутенко) — этакая «мама Роза», добрая старушка, вечно переживающая за всех, но постоянно вставляющая реплики не ко времени и не к месту.

Вторым составом в некоторых спектаклях выступят заслуженный артист России Юрий Репин (доктор Гиббс) и Валерий Логутенко (редактор Уэбб). Кстати, Логутенко в данной постановке был ассистентом режиссера.

Американский образ жизни

В первых сценах спектакля от кордебалета молодых актеров по коже пошли мурашки, но далее в ключевых моментах хореография воспринималась спокойнее. Подобные мюзикловые вставки зачастую выглядят весьма выгодно и украшают постановку. Движения персонажей по ходу пьесы утрированы, буффонадны. Неудивительно: и сам спектакль — сплошная условность. Повсюду царит торжество: американского образа жизни — сытого, счастливого, беспроблемного и умеренно идиотского. Кто-то из зрителей в сердцах покинул театр после первого акта: «Не могу смотреть на американскую пропаганду!» Для полного счастья и вящей политкорректности не хватало лишь афроамериканцев. Зато вагинальных американцев было в избытке (так «поехавшие» на феминизме жители США требуют из той же политкорректности называть женщин).

Memento mori

Веселому шоу, лубочной картинке и закончиться бы счастливо. К тому же Джордж и Эмили все-таки поженились и зажили в законном браке. Прошло три года. А затем еще девять лет. Умерла миссис Гиббс, скончалась добрая старушка Сомс, повесился органист Стимсон, умер молочник Ньюсом — и другие, другие, другие жители города. Умерла при родах и Эмили. Муж, родные, близкие — весь город собрался на ее похороны…

Это еще не конец истории, дальше идет довольно пространная и весьма важная часть спектакля. Но — стоп. Читателей оставим в неведении и предложим им стать зрителями, то есть самим увидеть дальнейшие события. Все-таки смерть — тайна за семью печатями. Встретив сегодня кого-то из близких или просто знакомого, ты не можешь предполагать, что с завтрашнего дня вы расстанетесь навечно. Быть может, внезапное отсутствие знакомого не обременит твою память и не отложится навсегда. А может случиться так, что известие о смерти дорогого человека с такой болью сожмет твое сердце, что не отпустит уже до конца дней.

Поверьте, финал спектакля очень страшный. И так хочется жить! Такое бессилие испытываешь перед неотвратимостью! В чем же тут мораль? Ведь после нашей кончины ничего не остановится, мир останется прежним, будут и другие люди — наши дети, внуки. Как хорошо, живя сегодня, знать, что будет и завтрашний день, и послезавтра день тоже будет. А дальше — как знать. Так почему бы отпущенное время (какое — не знает никто) не посвятить своим друзьям, близким? Как говорит один из персонажей: «О, как ужасна жизнь. И как прекрасна».

ТО №20 (1172) 05.02.2005

«Семейка Адамсов»

Нынешний сезон в театре «Колесо» богат на премьеры. Правда, некоторые из них вызывают не обычное зрительское удовлетворение, а целый ряд вопросов.

Сиквелы теперь уже традиционны не только для кино, но и практикуются в современном театре. Так, несколько лет назад, в 1997 году, актер Игорь Касилов, ныне участник популярного комик-дуэта «Матрена и Цветочек», совместно с руководителем постановки Глебом Дроздовым выпустил спектакль по пьесе Сергея Лобозерова «Шизики-френики». Честно говоря, тот давний спектакль посмотреть так и не удалось, но, судя по рецензиям, это была какая-то перестроечная пьяная деревенская экзотика. Ну… народные характеры… шукшинские «чудики» и все такое.

Поверили? АО МММ!

Режиссер спектакля «Семейный портрет с дензнаками» («Шизики-френики-2») Валерий Логутенко решил вернуть к жизни давешних персонажей, посмотреть, каково же им приходится в нынешних условиях.

Живут себе поживают среднестатистические деревенские жители, современная голытьба: профессиональный алкаш Тимофей (актер Сергей Худобенко) и его горемычная недалекая супруга Катерина (Елена Родионова). В гости из города приехал Сват (Андрей Чураев), торговец автозапчастями, состоятельный по деревенским меркам человек. И вот они по-родственному пьют, ругаются, пьют, выясняют отношения, пьют, мирятся и пьют, пьют, пьют. Словом, обычная глубокомысленная жизнь штатных пейзан со своей народной философией.

С какого-то перепугу позабытый-позаброшенный племянник Тимофея посылает дяде своему родному денежный переводик, да не простой, а аж на двести пятьдесят тыщ рублев! Тут-то все, понятное дело, и завертелось!

Актер и режиссер Валерий Логутенко рассказывал, чем, собственно, заинтересовал его литературный материал: каким же это образом людям срывает крышу, когда на них нежданно сваливаются огромные денежные суммы. Был подобран неплохой актерский ансамбль: тот же Худобенко очень органично смотрится в роли импульсивного домашнего деспота, нервно истощенного алкоголем (в репертуаре актера это одна из удачнейших работ), его престарелая повредившаяся рассудком матушка в исполнении Валерии Логутенко — просто песня, до чего чудный образ, Елене Родионовой весьма удаются девушки не от мира сего, Сват (Андрей Чураев) — эдакий упертый бычок, малость «завернутый» на бесконечном зарабатывании денег. Честно говоря, вся гоп-компания совершенно откровенно напомнила давнишних персонажей рекламных роликов АО МММ — те же типажи, близкие и понятные народу.

Тимофей и все-все-все

Обычная практика — создание спектакля с двумя актерскими составами. В этот раз даже участвуют актеры двух возрастных категорий — старшей и младшей. Помнится, подобная метода была примерена в прошлогоднем спектакле главного режиссера «Колеса» Анатолия Морозова «Хочу сниматься в кино». Итак, в другой версии Тимофея играет сам Валерий Логутенко, его супружницу Катерину — народная артистка России Наталья Дроздова, Сват — в исполнении народного артиста России Евгения Князева. На премьере, правда, часть актеров отсутствовала — по причине гастролей в Болгарии: «Империя наносит ответный удар», как говорят в таких случаях. Город-побратим Казанлык с традиционным интересом давно уже ждал тольяттинских актеров. Собственно, и дождался.

Следует упомянуть еще двух персонажей спектакля — Таню, дочь Катерины и Тимофея (Елена Пантюшина), и ее оболтуса-супруга Михаила (Михаил Федосеев). Хотя роль Тани для Елены Пантюшиной не совсем характерна по сравнению с ее предыдущими романтическими героинями, но оттого не менее трогательна: бедную девочку, вынужденную постоянно контролировать своего разгильдяя-мужа, становится очень жалко. Из своей небольшой роли Михаилу Федосееву тоже удалось хоть что-то выжать: герой в его исполнении — динамичный современный молодой человек вне каких-либо социальных контекстов, не по-детски свернувшийся на необходимости хоть как-то раздобыть денег, пусть даже путем ограбления собственной родни.

Теперь — о грустном

Всегда с уважением и интересом относился к работе Валерия Логутенко — что к режиссерской, что к актерской. Но, честно говоря, последний спектакль при всей его симпатичности вызвал недоумение. Во-первых, не очень была понятна мотивация выбора литературного материала. Пьеса показалась довольно слабой, словно нанизанной на череду пустот. Персонажи бесконечно толкутся на одном месте, не в силах выбраться за рамки нескончаемых словес: казалось бы, все, тема обмусолена и закрыта… Так нет, герои возвращаются к ней вновь и вновь, неустанно подбирая все новые слова для не один раз обговоренной проблемы. Главный сюжетный элемент, без которого не состоялась бы и пьеса, выглядит словно «бог из машины»: с чего бы это вдруг дальний племянник расщедрился и прислал своей родне столь баснословную сумму, в лучах которой и поблескивают характеры героев. Нет ответа. Может, он и не нужен, но отсутствие некоторых мотивировок попросту раздражает. Но, возможно, как раз и не надо ничего объяснять — мол, такова экзистенция, метафизика этой удивительной деревенской жизни.

Сам материал кажется откровенно морально устаревшим изначально. Да, конечно, нештатная ситуация раскрывает и обостряет характеры героев, выводит персонажей в новом свете. Но, честно говоря. так уже достали эти «шукшинские чудики», с давних пор заполонившие кинокартины, книги, спектакли, юмористические репризы из деревенской жизни. Сил уже нет отслеживать задумчивое бытие всех этих «дедов щукарей», словно однояйцевые близнецы присутствующих повсеместно в произведениях совершенно разных авторов. Сговорились все, что ли?!

Жаль, и актеры, и режиссер обидятся, наверное, на то, что их работа оценена совсем не так, как они предполагали. Но ведь я высказал мнение одного-единственного зрителя, до объективности ли тут? Наверное, каждый продукт предназначен для индивидуального потребителя. Я видел, публика в зале смеется в нужных местах, многим откровенно нравилось все происходящее на сцене. Что уж тут строго подходить к заявленной теме. Вам хотелось зрелища? Получите.

ТО №53 (1205) 29.03.2005

Место в ряду принадлежит Дроздову

Международный День театра труппа «Колеса» отметила в Болгарии на сцене казанлыкского театра имени Любомира Кабакчиева премьерным спектаклем нынешнего сезона «Лес» по пьесе Александра Островского.

Гастроли театра «Колесо» проходили в рамках IV театрального фестиваля «Комедийный хит сезона». Кроме этого, артисты выступали в качестве почетных гостей организаторов фестиваля — театра имени Любомира Кабакчиева. Ровно 16 лет назад на этой же сцене тольяттинцы показывали популярные в то время спектакли основателя «Колеса» Глеба Дроздова: «Я, бедный Сосо Джугашвили» и «Звезды на утреннем небе». Тогда, в 1989 году, в одном из спектаклей принимала участие Ольга Самарцева. Сегодня на сцене блистала ее дочь — тоже Самарцева и тоже Ольга.

Специально для фестиваля спектакль «Лес» был несколько подсокращен: режиссер Анатолий Морозов исключил второстепенных персонажей и убрал некоторые сюжетные линии. На фоне процветающего сейчас в Болгарии русофильства русскую классику в исполнении русских актеров воспринимали «на ура».

Следует напомнить, что «Лес» является бенефисным спектаклем народной артистки России Натальи Дроздовой. Режиссер театра имени Любомира Кабакчиева Васил Самарски преподнес и Наталье Степановне, и «Колесу», и болгарским зрителям потрясающий по своей пронзительности подарок. Дело в том, что в театре 1-е место в 1-м ряду не продается, на нем лежат голубая лента и цветы — таким образом создается эффект присутствия в зале классика болгарской драматургии Кабакчиева. После показа на болгарской сцене «Леса» Васил Самарски сказал, что отныне еще одно место рядом с Кабакчиевым принадлежит Глебу Дроздову. Вышла вся болгарская труппа и возложила на это место такую же голубую ленту и цветы. Зал встал. Все плакали.

В дни фестиваля тольяттинцев окружили непрестанным вниманием: экскурсии, спектакли, концерты и — непрерывное общение. Вчера актеры, только-только вернувшись в Тольятти, делились своими впечатлениями с прессой. Более эмоционального и взволнованного общения не доводилось видеть давно.

ТО №57 (1209) 02.04.2005

Борьба хорошего с лучшим

Театр «Колесо» разродился очередной премьерой. Но возможно, что к следующему театральному сезону новая постановка уже не будет значиться в репертуарном плане театра.

Разбирая достоинства и недостатки спектакля «Соловьиная ночь» в постановке народного артиста России Евгения Князева, невольно встаешь перед нелегким выбором: хочется как следует поругать неловкое действо, а с другой стороны, тема-то в нем затронута святая для всех россиян, спектакль посвящается 60-летию Победы. К тому же молодые актеры «Колеса» совместно с задействованными студентами IV курса театрального факультета института искусств старались как могли — зачем же язвить по поводу первых шагов на театральной сцене?

Как рассказал главный режиссер театра Анатолий Морозов, кое-какие планы у него имелись по поводу достойной встречи юбилея Великой Победы. Но поскольку с финансированием задуманного ничего не получилось, пришлось обойтись собственными силами и восстановить малобюджетную студенческую дипломную работу трехлетней давности.

«Соловьиная ночь» была написана драматургом Валентином Ежовым более сорока лет назад. Нынешнее поколение, наверное, уже и не помнит, но по сценариям Ежова было снято более 50 фильмов, в том числе классика советского кинематографа — «Баллада о солдате», «Белое солнце пустыни», «Тридцать три» и другие. Картины получили более 120 наград на всевозможных международных кинофестивалях.

Нынче все как-то спешно и неловко стремятся отдать последнюю дань ветеранам: самым молодым участникам давних событий сейчас уже за восемьдесят, а уж к следующему юбилею, увы, участников Великой Отечественной останутся единицы. «Соловьиная ночь» с начала шестидесятых годов прошлого века ставилась во множестве театров Советского Союза. Нынешняя торжественная дата повлекла по всей стране целый шквал разномастных постановок подзабытой пьесы: Псковский академический театр драмы, Рязанский государственный ордена «Знак Почета» областной театр драмы, Нижегородский ТЮЗ, Ставропольский академический театр драмы, Хакасский национальный театр, Калининградский драматический театр… В России много городов и театров, список можно продолжать бесконечно. В этом ряду, естественно, отметилось и «Колесо».

Сюжет спектакля довольно наивный, но оттого и романтический. Политически корректная и идейно выдержанная пьеса всегда кстати к «праздничному столу».

Итак, действие происходит в Германии, в небольшом городке, в мае 1945 года. Юный сержант влюбился в немецкую девушку, та, естественно, полюбила его. Офицер комендатуры, опереточный негодяй, тут же по велению сердца и из чувства личной неприязни пишет на боевого товарища донос. Хороший подполковник как может защищает несчастного сержанта от неминуемого трибунала. А один отличный полковник просто спасает ему жизнь, сказочным образом вытащив из однозначно безнадежной ситуации. И всем им помогают прекрасные старшины, замечательные сержанты и милые ефрейторы.

Нет, конечно, сжималось сердце — но не от происходящего на сцене, не от игры актеров, а просто от внешнего вида молодых людей, облаченных в военную форму. Почему-то особенно хорошо форма сидела на коренастых парнях — на внешне убедительном полковнике Лукьянове (Валерий Латрицкий) и брутальном старшине Кузовкове (Алексей Солодянкин). Трогательно смотрелся дуэт а-ля Егоров-Кантария — сержанты Кобылко и Зубов (Евгений Быков и Игорь Супрунов). Да обо всех можно было бы сказать хоть по паре добрых слов.

Но что-то уж сильно напоминала абракадабру изредка звучавшая со сцены немецкая речь. Хотя отчего-то немецкую девушку Ингу русскоязычный зал начал понимать с первого ее появления — наверное, она и говорила по-русски? Ремни на автоматах ППШ у бойцов не были подтянуты на необходимую длину, мелкие нарушения имелись в ношении формы, расположении боевых наград (почему у всех поголовно на груди — ордена Красного Знамени?), строевой подготовкой с актерами как следует никто не занимался (при повороте локти можно было бы прижать к корпусу, а не размахивать инерционно руками) и т. п.

Но в зале сидели пожилые люди. Им-то уж точно ни к чему интеллектуальные изыски и жесткая правда жизни, многолетние тяготы и невзгоды не способствуют широкому развитию культурного уровня. Им было просто приятно посмотреть легкую незамысловатую историю, может быть, вспомнить свою молодость, глядя на загримированных актеров. Как знать?

ТО №70 (1222) 21.04.2005

Война, весна, любовь и соловьи

В дни великих торжеств театр «Колесо» преподнес ветеранам войны и просто горожанам трогательный подарок — спектакль «Соловьиная ночь», посвященный событиям 60-летней давности.

Дорогой читатель, это не дежавю: действительно, совсем недавно мы уже писали об этой премьере, прошедшей в филиале театра «Колесо» (Ст. Разина, 93). На этот раз состоялась «премьера премьеры», или «премьера в премьере» — как правильнее сказать?

Оркестр в фойе, первые лица города в зале, ветераны при орденах, торжественные речи — обстановка чего-то особенного витала в воздухе. Во-первых, спектакль впервые демонстрировался на основной сцене театра. Во-вторых, лишь один-единственный раз, именно в этот день, помимо молодых исполнителей, в постановке были заняты представители звездного состава театра.

Как режиссер Анатолий Морозов салютовал Победе

Главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов, не скрывая своих чувств, напомнил о трагедии середины прошлого века, о приближающемся празднике, о спектакле и о его особенностях именно сегодняшнего дня:

— Чем дальше мы отходим от тех лет, тем пронзительнее возникают те или иные воспоминания и тем ближе становится это время. Мне кажется, оно для нас звучит не только четырьмя годами, которые называются войной, не только одним днем, который называется Победой, оно прежде всего звучит для каждого из нас — тем временем, когда наша страна ощутила, что мы единая семья, когда мы все ощутили себя великим народом, который с достоинством прошел это время. И кто бы сейчас что ни говорил, кто бы ни старался умалить заслуги нашего народа, наши с вами заслуги — не получится. Все равно мы знаем, что это мы, что это наша страна, наш народ, и что мы — великие.

Слово «Победа» для каждого из нас, наверное, очень индивидуально. Я говорю «мы» не просто так. Кто-то может возразить: «А вы-то какое отношение имеете к Победе?» Естественно, я не ветеран войны, но так получилось, что я салютовал Победе. Я был еще такой маленький карапет, мой отец был главным штурманом авиации дальнего действия — той авиации, которая бомбила Германию еще в 1941 году. В 1945 году мы жили в Прикарпатье: каждый день стреляли, каждый день кто-то пропадал. Но я помню, в то время, когда вокруг было очень много выстрелов, мы все испугались, отец сказал: «Не бойся, это Победа!» — и вложил в мою руку ракетницу. «А теперь давай стреляй!» Вот так я и встретил День Победы в 1945 году.

Я понимаю, не все дошли до Победы, в каждой семье многие не дожили до светлого дня. У народного артиста России Евгения Ивановича Князева в войну погиб отец. У заслуженного артиста России Виктора Васильевича Дмитриева в войну погиб отец. И сегодня вы присутствуете при знаменательном событии: театр «Колесо» отмечает День Победы и дарит вам спектакль под названием «Соловьиная ночь». Его написал драматург Валентин Ежов. Это о тех днях, о тех молодых, которые тогда встречали День Победы. И спектакль сделан — с молодыми. Режиссер спектакля, Евгений Иванович Князев, осуществил постановку с мальчишками и девчонками — молодыми актерами нашего театра и теми, кто только что закончил театральную студию, буквально сейчас они сдают дипломный спектакль, идут в свое будущее. В этом есть своего рода эстафета той памяти, которую старшее поколение передает младшему.

Сегодня вы увидите удивительный, уникальный спектакль — в том отношении, что один раз, сегодня, на нашей сцене две роли в этом спектакле со своими молодыми коллегами исполняют народный артист России Евгений Иванович Князев и заслуженный артист России Виктор Васильевич Дмитриев. Мы сегодня играем спектакль для вас, ветераны, для вас, победители!

В бой идут одни старики

Напомним сюжет: май 1945-го, неболыной городок в Германии, вот-вот закончится война. Ожесточенные людские сердца постепенно, не сразу, перестраиваются на мирный лад. И вот на фоне войны и весны русский сержант и немецкая девушка полюбили друг друга.

В зале кто-то рядом прошептал: «О, да это же как в сериале „Эшелон“!» (новинка Российского телевидения ко Дню Победы). Ну, сходство ограничивается лишь наличием бойца Советской Армии и немецкой фройляйн. Олег Смирнов, автор повести, по которой сняли «Эшелон», написал свое произведение 30 лет назад. Пьесе Валентина Ежова «Соловьиная ночь» уже более сорока лет. Творческие пути двух этих авторов был слишком различны, так что о каком-то заимствовании или даже плагиате не может быть и речи. Во все века женщины и мужчины любили друг друга. Только в этот раз они оказались не в нужное время не в нужном месте.

О спектакле можно говорить и пространно, и коротко. Можно, например, посетовать, что пуговицы на нательном белье были только у солдат немецкой армии, в русской армии использовались тряпичные завязки. Можно обратить внимание, что при ношении сапог носки являются неуставной формой одежды, а портянки и по сию пору никто не отменял. А как боец стремительно засовывает ногу все в тот же сапог, предварительно не подогнув нижний край штанины! А если тут же в бой? Через два километра ноги сотрутся до колена!

Можно сравнить играющих в двух составах главного героя сержанта Бородина актеров Дмитрия Колемасова и Андрея Редькина. Колемасов — уже штатный актер театра, Редькин — студент театрального факультета Тольяттинского института искусств. Но у персонажа Колемасова, как тогда говорили, на лице семь классов написано. У Редькина лицо попроще, а оттого для той ситуации органичнее. Правда, по сюжету сержант Бородин свободно изъясняется на немецком языке, так что кто его знает…

Жаль, сама пьеса — наивная и морально подустаревшая. Но едва ли молодым актерам, занятым в спектакле, выпадет еще шанс поработать с подобным материалом. А ведь это тоже своего рода школа. К следующему юбилею, может статься, уже и некому будет показывать все эти ретроспективы. Тинейджеры, изучая Великую Отечественную по учебникам истории, воспринимают события тех лет одинаково с Куликовской битвой. Через десять лет все будет выглядеть и восприниматься сосем по-другому.

Впрочем, зрителей, присутствовавших в зале, война затронула всех без исключения: кто-то знаком с ней по личному опыту, кому-то о ней рассказывали родные и близкие, кто-то видел ее лишь в кино и вычитал о ней в книгах. В любом случае зрительские эмоции присутствовали: многие и смеялись в нужном месте, в нужном месте грустили, кто-то обронил слезу, вспоминая о чем-то своем. Но для актеров, играющих в этот день на сцене, одной из важных составляющих действа был тот потрясающий мастер-класс, который им преподали их коллеги, «колесовские старики» Евгений Князев (он же режиссер спектакля) и Виктор Дмитриев. Некорректно сравнивать, но по эмоциональному накалу, по патриотической патетике они просто заткнули своих младших товарищей за пояс. Начальник караула полковник Лукьянов (Евгений Князев) — и грозный военачальник, и в то же время «отец солдатам». Эмоции в мимике, в жестах при общении с каждым персонажем, немая артикуляция».. твою мать!» и громовой командирский голос, тучная фигура, которую тем не менее украшает мундир, и вместе с тем столь достоверная военная выправка — из всего из этого складывается очень симпатичный персонаж Князева. Трагик Дмитриев в образе подполковника Гуры, заместителя полковника Лукьянова, с пугающей стремительностью преображается прямо на глазах. Вот он, отец родной, с добродушным «ленинским» прищуром делится радостью со своим командиром, подавая ему наградные листы на славных бойцов. Через секунду он узнал о трагедии, случившейся с главным героем сержантом Бородиным, и его лицо словно усыхает внутрь, приобретая безумное выражение, глаза по-совиному таращатся в никуда. Не знаю, в советское время Дмитриев с Князевым в дни торжеств могли бы запросто выступать в сборных концертах со своим коронным диалогом, срывая заслуженные зрительские овации. Впрочем, и в этот день зрителей переполняли небывалые эмоции.

Анатолий Морозов, предваряя спектакль, взволнованно произнес:

— Я с благодарностью отношусь к памяти тех, кого с нами нет, и к тем, кто дошли до этого дня. Низкий вам поклон, ветераны, которые сегодня сидят у нас в зале. С Победой вас!

ТО №80 (1232) 06.05.2005

Театр в шоколаде

Деньги, вложенные в театр «Колесо» в последний год, приносят свои плоды: высшее руководство города и области считает своим долгом в обязательном порядке посетить все значительные постановки театра.

Блок-дайджест

В 17-м театральном сезоне состоялось семь премьер (в их числе детский спектакль «Кто царевну поцелует…» по пьесе Юлия Кима и постановка «Соловьиная ночь» Василия Ежова, приуроченная к 60-летию Победы). В последнюю неделю перед закрытием сезона зрители смогли увидеть все премьерные спектакли, а на само закрытие коллектив театра подготовил спектакль-концерт, состоящий из ключевых отрывков пяти премьерных постановок. Согласно режиссерскому замыслу отрывки были подобраны таким образом, что выстраивались даже в единую тематическую, сюжетную линию. Конечно, была незначительная компиляция текстового материла, подогнанная под происходящее на сцене, в Тольятти, в «Колесе». Было очень приятно, что в показанных отрывках выступили все составы актеров, занятых в спектаклях, то есть разные артисты играли в этот день на сцене порой одну и ту же роль. Основной темой спектакля-концерта была, конечно же, любовь. Причем в разных ее проявлениях. Любовь мужчины к женщине, любовь матери к сыну, любовь человека, например, к деньгам. И наконец — всепоглощающая любовь к театру.

VIPы в зале

Заключительное мероприятие сезона превратилось в помпезный светский раут: «отцы города» и просто известные люди не преминули почтить своим присутствием красочное зрелище. Но если сравнивать со всеми VIPами, скромно не привлекающими к себе внимания, то появление в зале вице-губернатора Сергея Сычева вызвало некий ажиотаж. Тем не менее Сычев от имени губернатора и правительства области поздравил главного режиссера Анатолия Морозова и труппу театра с завершением сезона:

— Театр «Колесо» является очень важной культурной составляющей города, потому что техногенные процессы, которые происходят в Тольятти, оставляют свой отпечаток на его общественной жизни. И тот храм культуры, который сегодня мы чествуем — это одно из достижений и общественности, и мэрии города, и того попечительского совета, который возглавляет Владимир Каданников. Посмотрите, как преобразился театр — преобразился и внешне, и, конечно, преобразилась художественная часть театра. Я думаю, что на этом останавливаться не будем, впереди очень много планов — и у художественного руководителя, и у всего коллектива театра, и у попечительского совета. Мне кажется, важно, что мы не только сохранили театр, но и придали ему новое художественное звучание.

Концерт-концентрат

Концерт-спектакль начали с фрагмента главного, пожалуй, события нынешнего сезона — спектакля «Наш городок» по Торнтону Уайдлеру. Массовый зажигательный хореографический этюд мгновенно перешел в сцену признания в любви главных героев — Джорджа и Эмили (актеры Данила Колемасов и Ирина Малышева). И тут же вслед за выяснением отношений — приготовления к свадьбе. Получилась эдакая концентрация, дайджест. В «Лесе» по Александру Островскому Несчастливцева одновременно играют и заслуженный артист Татарстана Николай Козак, и заслуженный артист России Виктор Дмитриев. Вновь несколько ярких сцен с участием народных артистов Натальи Дроздовой и Евгения Князева. Елена Родионова и Алексей Солодянкин составили им приличный ансамбль.

Современную пьесу «Между чашей и губами» Андрея Кутерницкого показали лишь двумя фрагментами: номинативно обозначили отношения двух главных героев — дочки нового русского Алены (Елена Пантюшина) и раненного в Чечне Александра (Данила Колемасов). Второй фрагмент более знаковый и даже ожесточенный: родители Александра расстаются, художник Ильин (заслуженный артист России Валерий Скорокосов) уходит от своей опостылевшей жены Тамары (заслуженная артистка России Ольга Самарцева) к юной барышне. Слушать и смотреть все это довольно тяжело.

«Семейный портрет с дензнаками» Семена Лобозерова тоже застал героев в самый напряженный момент выяснения отношений. Немотивированное богатство свалилось на деревенскую семью, и не счастье охватило их, а страх сковал потомственных бедняков. Выдержанные в жанре комедийного фолка, сцены из спектакля неоднократно вызывали смех в зале.

Одна из завораживающих премьер сезона (вернее — восстановленный спектакль) — «Комедианты, или Кин IV» Григория Горина. Анна (Ольга Самарцева-младшая), влюбленная в великого актера Кина (Николай Козак), умоляет его принять ее в свой театр и демонстрирует актерские пробы: любовь, ненависть, равнодушие — в отношении своего кумира.

Финал спектакля-концерта — вновь сцена из «Городка» (свадьба и венчание главных героев), гениальный монолог Николая Козака из «Кина» — и вся труппа под песню из «Комедиантов» появляется на сцене.

Цветы, поздравления, овации — в порядке вещей. Растроганный мэр Тольятти Николай Уткин вручил заслуженным и народным артистам дипломы за выдающийся вклад и все такое, сердечно целуясь со всеми по-русски. Отметили также и молодых актеров — Елену Пантюшину и Данилу Колемасова. Финальные поклоны… Вот-вот закроется занавес…

Скромный Каданников

Ан нет! Забыли о приветственном слове председателя попечительского совета театра Владимира Каданникова. Ничуть не смущаясь сложившейся пикантной ситуацией, Владимир Васильевич не менее тепло, чем предыдущие ораторы, поздравил коллектив театра:

— Уместно вспомнить на минутку май прошлого года, когда нам казалось, что в этом сезоне театр мы не откроем. Я вспоминаю, как мне было ужасно горько и обидно даже подумать о том, что наш театр, в который было вложено столько души, не откроет 17-й сезон в нашем городе, который уже стал театральным городом, и отнять у него театральный сезон — это все равно что вынуть часть души у многих людей, которые любят театр. Мне показалось, что это сделать невозможно, и мы приложили все силы для того, чтобы этого не случилось. У нас получилось, по-моему, но мы еще продолжим нашу работу. Вся труппа, весь коллектив театра откликнулся на такую заботу, и все, что мы от него ожидали, по-моему, в этом сезоне он выдал, и видно, что и запас еще такой, что мы можем радоваться нашему театру еще долгое время. Я хочу поблагодарить весь театр за этот сезон, пожелать хорошего отдыха, поблагодарить всех зрителей нашего театра, потому что это ваша воля к высокому театральному искусству, которое вбирает в себя все виды искусства — ваша воля подвигла нас на все эти действия. Спасибо вам, дорогие друзья. Я вместе с вами жду нового сезона. Надеюсь, что он будет еще лучше этого, хотя сейчас кажется, что такого быть не может.

Взволнованные одухотворенные зрители рассаживались в дорогие машины и разъезжались в разные стороны. Лишь одинокая дама в шикарном атласном платье молча брела в сторону остановки, грустно улыбаясь каким-то своим мыслям. Как по-театральному причудливо смотрелся на городской улице ее роскошный наряд! Не грустите, дамочка! Следующий, 18-й театральный сезон подарит нам новые премьеры. Во всяком случае, уже известно о двух ближайших: это будут «Пижама на шестерых» Марка Камолетти и «Билокси-блюз» Нила Саймона.

ТО №93 (1245) 27.05.2005

Все розы в гости к нам

Такое ощущение, что День города Казанлыка, плавно перетекающий в Праздник Роз, скоро станет для тольяттинцев таким же обыденным и привычным, как и наши внутригородские праздники. Во всяком случае, такое впечатление сложилось от общения с директором театра «Колесо» Татьяной Лакеевой и всеми любимой актрисой Натальей Дроздовой, которые на днях вернулись из города-побратима.

Можно тронуться неокрепшим умом, если представить, что Праздник Роз Казанлык отмечает с 1903 года! Нынешний год был, конечно, не юбилейным, но когда над городом летают двадцать дельтапланов, разбрызгивая розовую воду и разбрасывая лепестки роз, ощущение реальности пропадает напрочь: весь воздух пропитан розами, земля звенит, наполненная танцами и песнями. Праздник в таких масштабах проходит каждый год, и на него съезжаются участники и зрители со всего мира.

Сразу же вслед за праздником проходил XIII Международный театральный фестиваль «Варна-2005», который проводит Союз Европейских театров. Наталья Дроздова рассказывала, что ей с Татьяной Лакеевой удалось посмотреть четыре болгарских спектакля (антрепризы из Софии), которые привели их в восторг: «Точная режиссура, построенная на движении — выверенной, динамичной, эмоциональной пластике». О красивых молодых артистах Наталья Степановна заметила: «Я подумала: вот ведь какие актеры идут в болгарский театр!»

Поездка в солнечную Болгарию имела под собой и деловую почву. Так, заключен пятилетний договор с театром имени Любомира Кабакчиева: кто-то из болгарских актеров будет задействован в постановках «Колеса», а российский актер Игорь Касилов в начале января следующего года осуществит на болгарской сцене свою инсценировку по «Мертвым душам» Гоголя. Одну из ролей в этом спектакле сыграет Наталья Дроздова. Какую именно — пока держится в секрете. Помимо этого, достигнута договоренность по взаимодействию Софийской академии искусств и Волжского университета имени Татищева.

Осенью состоится посадка розовой аллеи возле театра «Колесо» — кусты роз, разумеется, будут привезены из Казанлыка. Словом, возникла еще одна добрая традиция наравне с давешней посадкой вишневого сада. Кстати, намечается неплохой повод подновить этот самый сад: на следующую весну запланирован долгожданный Шекспировский фестиваль с участием театров из Болгарии, Греции, Турции. Так что частичка болгарского солнца вскоре сможет озарить и наши края.

ТО №109 (1261) 21.06.2005

Мы пойдем дальше, а вы безнадежно отстанете

Главный режиссер театра «Колесо» Анатолий Морозов подвел итоги минувшего, 17-го театрального сезона с тревожно-оптимистическими чувствами.

У нас живой театр…

Оптимизм вселило то, что, помимо сохраненных семнадцати прежних спектаклей, в репертуар театра добавилось семь премьер нынешнего года. Следующий сезон откроется комедией положений Марка Камолетти «Пижама на шестерых, или Играем в дружную семью». С режиссерским дебютом выступит заслуженный артист Татарстана Николай Козак: им будет поставлен спектакль «Белокси блюз» по пьесе Нила Саймона, одного из любимых драматургов Анатолия Морозова. На ноябрь намечен бенефис заслуженной артистки России Ольги Самарцевой: она будет блистать в спектакле по пьесе Бернарда Шоу «Миллионерша». Возможно (Морозов именно так и подчеркнул: «возможно»), для участия в 18-м театральном сезоне будет привлечен народный артист Советского Союза Юрий Кочергов из Воронежского театра драмы. Наметились интересные контакты с московским Театром Российской армии, питерским театром им. Ленсовета и Уфимским драматическим театром. Планируется проведение на базе «Колеса» творческих вечеров Александра Филиппенко, Михаила Филиппова, Ларисы Голубкиной и других театральных звезд: В целом же о положительных процессах, происходящих в театре, Морозов заметил:

— Этот сезон, как никакой другой, соединил наши поиски, ощущение иного лица, иной структуры, иного театра. Сейчас уже никто не может сказать: «…Да нет, ребята, у вас полная разнополосица в театре». Разнополосицы нет, есть какая-то тенденция, мы не то чтобы все едины, но все спектакли построились как в струну. Они бывают более удачные, менее удачные, но зрители говорят: «У вас живой театр». Живой даже в том, что с чем-то можно не согласиться, если это не очень нравится. И что мне еще особенно дорого в этом сезоне — на сегодня очень редкий театр в России может похвастаться тем, что вдруг звучат актерские имена.

…но скорее мертв, чем жив

Вместе с тем, помимо победных реляций, прозвучали и тревожные нотки. Так, покинула театр Анастасия Каменская, занятая во многих спектаклях. Молодая актриса Ирина Малышева официально заявила руководству: «Я не понимаю и не принимаю режиссуру Анатолия Морозова. Я не хочу здесь работать». Супруги Логутенко, Валерий и Валерия, четырнадцать лет посвятившие «Колесу», уехали в Краснодар якобы для воссоединения с детьми. Тем не менее, накопившиеся обиды тоже выплеснулись наружу. Эта потеря — самая ощутимая для театра. Подобный исход главный режиссер прокомментировал по-философски:

— Новое лицо театра вскрывает то, что является проблематичным изнутри. Я впервые встречаю в Тольятти такое сильное желание уцепиться за старое, каким оно было. Каждый раз, когда я приезжаю в новый театр, от меня как от режиссера все актеры прежде всего ждут — чем он нас удивит и что нового привнесет, каким образом перевернет нас и наш театр. Где бы я ни работал, все основные желания были: поверните нас другим качеством, сделайте не так, как у нас. Я впервые встретился с театром, который говорит: нет, вы знаете, давайте будем жить и делать как раньше. Да это что ж такое? Есть какое-то сопротивление новому. То ли это боязнь своего профессионализма, когда человек не соответствует поставленным задачам, то ли человек боится чего-то нового. Но я не скажу, что все актеры вот так реагируют на новое. Сейчас театр уже набрал свою форму и хочется сказать: есть творческое ядро, когда я впервые свободен от размышлений — кто уйдет, кто придет. Ребята, мы будем работать. Хотите — присоединяйтесь. Не хотите — мы пойдем дальше, а вы безнадежно отстанете. Несмотря на то что у меня были непростые взаимоотношения с целым рядом актеров, я ни перед кем, ни для кого не ставил условия: мы с вами расторгаем договор. Я решил, что все должно быть само собой. В данном случае, если человек почувствовал, что в дальнейшем он не собирается здесь работать, я не буду его удерживать. Что стоит за этим? Я не хочу в это вдаваться, просто констатирую факт.

«Спартак» или «Динамо»?

Корр.: Изменятся ли для актеров условия контракта?

Морозов: Единственное условие, которое я обнародую: я хочу, чтобы люди, работающие в театре, ценили тот театр, который сейчас существует. «Колесо» на сегодня требует постоянной творческой формы и отдачи себя театру целиком и полностью. Пункта о том, что актеры не могут играть в других театрах, в контракте нет, но я это оговариваю. Я считаю, что в данном случае театр имеет настолько свое специфическое лицо, что играть в «Спартаке» и в «Динамо», все равно куда пригласят, не получится. Когда стиля нет — тогда пожалуйста. Но сейчас есть свой стиль, есть свое лицо, и в этом мое условие в отношении тех актеров, которые думают, где бы им быть, здесь или там, или и там и здесь, я сказал: ребята, выбирайте. Хотите работать где-то там — работайте, но тогда — не здесь. Если хотите работать здесь — прилагайте усилия, потому что целый ряд актеров потеряли просто физическую форму, целый ряд актеров не растет, потому что я не вижу прогресса, когда проходит сезон, а у человека появилось какое-то другое отношение к своей пластике, к своему телу, к своему весу, к своей речи. Нет этого, потому что он вообще ничего не хочет. Должен актер где-то подрабатывать? Должен. Я этого не исключаю, поэтому я отношусь терпимо к их подработкам: кто работает в детском саду, кто работает в ночном клубе. Но я знаю, что тут никаких не должно быть разных там стриптизов или еще чего-нибудь. Да, кто-то подрабатывает где-то. Театр не в состоянии обеспечить ту зарплату, на которую может прожить актер. Но работу в другом коллективе, в другом театре и с другим режиссером я в данном случае исключаю.

Корр.: А какая зарплата у актеров?

Морозов: Зарплата в театре уникальная — в том отношении, что при помощи мэрии наши актеры получают больше, чем в других российских городах. Но что поделать, профессия сегодня не настолько оплачиваема, как нам хотелось бы. Не говоря о том, что если пройдет закон о переводе всех на самоокупаемость — это конец. Это конец дворцам, это конец всем кружкам, которые там есть. Это конец всему. Это конец муниципальным театрам. Я надеюсь, что в городе Тольятти другое положение, опять тот же попечительский совет, та же мэрия, которая является нашим учредителем, ВАЗ… А в других городах, которые не областные — это страшное дело, поэтому загадывать сейчас, что будет у нас после Нового года, я ничего не могу, потому что никто из нас не знает, что будет с нами после Нового года.

Невыездной театр

Напоследок Морозов посетовал еще об одной «головной боли»:

— Главная проблема этого сезона — проблема администрации. При интенсивной работе мы не выполнили план, который ставился перед нами, заполняемость зала всего 70 процентов. Но я это отношу не к актерской части, не к творческой, потому что более интенсивно работать уже нельзя, это мой предел интенсивной работы. Я это отношу к административной части, которую нужно укреплять, потому что я пока не вижу активных попыток наших администраторов завязать гастрольные и прочие связи с той же Уфой или Пензой, Воронежем — они пока разбиваются на простые расчеты. Эти расчеты можно по-разному сложить, но они показывают, что театр сейчас никуда не может ехать, потому что все убыточно, и поэтому театр обречен на то, чтобы оставаться невыездным. Все это мне очень больно и горько. А если говорить о моем общем настрое — он оптимистически-тревожный, или тревожно-оптимистический. Но я все-таки верю и хочу верить, что город сохранит театр, а сохранять его надо… Нужны вложения в материальную базу, выделение постановочных средств, потому что нельзя просто так сказать: «Ребята, давайте сделайте-ка что-нибудь». Да мы уже этот сезон дали и доказали, что творчески мы сейчас достаточно дееспособны.

ТО №112 (1264) 24.06.2005

Впереди — премьеры

Закончилось бесконечное лето, и творческие коллективы, подкопив силы, строят планы на ближайшее будущее. На днях состоялось первое общее собрание коллектива театра «Колесо». Для труппы нынешний театральный сезон станет 18-м по счету.

«Винни Пух» — это вам не «Белокси-блюз»

В постановке главного режиссера Анатолия Морозова сезон откроется 28 сентября премьерой спектакля «Пижама на шестерых, или Играем в дружную семью» по пьесе Марка Камолетти. Морозов решил доказать, что ему по силам не только философские притчи и серьезная драматургия, но и легкие жанры: премьерный спектакль — это комедия положений, в которой все всё перепутали.

Также будут продолжены репетиции спектакля «Белокси-блюз» любимого Морозовым автора Нила Саймона. На сцене театра «Колесо» это будет режиссерский дебют заслуженного артиста Татарстана Николая Козака, столь приглянувшегося зрителям своей заглавной ролью в спектакле «Комедианты, или Кин IV».

Приглашенный московский режиссер Евгения Труш на базе новогородского филиала театра (Ст. Разина, 93) поставит сказку «Винни Пух». Между прочим, оформлять ее будет художник Олег Авдонин, долгие годы проработавший в «Колесе», а сейчас являющийся главным художником Пензенского драматического театра.

По-прежнему в планах театра «Женитьба Фигаро» Бомарше. В нынешнем сезоне зрители увидят постановку по одной из пьес Александра Островского, название пока определяется. И, как всегда, будет поставлена какая-нибудь современная российская пьеса.

Грядет бенефис Ольги Самарцевой

Бывший главный художник театра Роберт Акопов, покинувший «Колесо» в конце минувшего сезона, перебрался в Москву, где у него есть квартира. В «Колесе» им было поставлено в качестве художника-постановщика тридцать спектаклей. Сейчас он в «свободном полете» и ставит в Алматы пьесу Рустама Ибрагимбекова (автора «Белого солнца пустыни»), которую также хочет предложить к постановке и тольяттинскому театру. Пока известно, что пьеса рассчитана на четырех актеров. Помимо этого, вчера для переговоров в Тольятти приехал известный театральный режиссер Вадим Данцигер: возможно (подчеркиваю — возможно!), он будет ставить спектакль по пьесе Жозиана Баласко «Пьяная ночь», в котором будут заняты народная артистка России Наталья Дроздова и народный артист России Юрий Кочергов, пополнивший труппу театра в нынешнем сезоне. Несомненно, главное событие 18-го театрального сезона — бенефис заслуженной артистки России Ольги Самарцевой (звезда премьеры минувшего сезона «Жозефина и Наполеон»). Бенефис состоится в ноябре, и представлен он будет спектаклем по пьесе Бернарда Шоу «Миллионерша». Пьесу сейчас редко ставят в российских театрах, поэтому зрителю она будет в новинку.

Фестиваль под угрозой

На октябрь намечена поездка в Белгород на театральный фестиваль, посвященный корифею русского театра Михаилу Щепкину. «Колесо» представит белгородской публике комедийный спектакль «Русская рулетка», в котором заняты заслуженная артистка России Ольга Самарцева и заслуженный артист Татарстана Николай Козак. Многострадальный фестиваль «Наш Шекспир», который по объективным причинам в который раз переносится на неопределенное время, намечен на базе «Колеса» на следующий год. Предполагается, что тольяттинцы представят на нем спектакль по пьесе драматурга Недялко Йорданова «Королевские игры в Эльсиноре». Если нынешней осенью не будет решен финансовый вопрос, фестиваль вновь зависнет в воздухе. Финансовые проблемы ставят под сомнение не только постановку ряда намеченных спектаклей, но и продолжающуюся реконструкцию театра. К открытию сезона не удалось сделать запланированный пристрой, но зато, к радости зрителей, в фойе установили кондиционеры. Город перестал финансировать театр, разу него теперь существует попечительский совет, который решает все финансовые вопросы. Попечительский совет расслабился и тоже перестал финансировать театр, полагая, что теперь все должно происходить само собой. Это, пожалуй, тема для отдельного исследования. Но зато теперь, помимо попечительского совета, внутри театра будут функционировать оперативный совет, решающий текущие вопросы, традиционные технический совет, объединяющий технические цеха, и худсовет, который, как правило, назначается главным режиссером.

Прибыли и убытки

Коллектив театра пополнился «новобранцами»: в этом году на сцене «Колеса» зрители увидят уже упомянутого нами народного артиста России Юрия Кочергова, который прибыл к нам из Воронежского академического театра драмы имени Кольцова (горожане уже видели его в работе, когда воронежцы приезжали к нам на гастроли), а также молодых актеров, закончивших Тольяттинский институт искусств — Марину Ковригину, Алексея Реденика, Вадима Мурнева и Николая Антропова. У выпускников уже был дебют на сцене «Колеса» — нынешней весной они сыграли в спектакле «Соловьиная ночь», приуроченном к 60-летию Победы в Великой Отечественной войне. Всего в театре сейчас на радость публике будут трудиться 28 актеров. К началу сезона театр понес некоторые кадровые потери, думается, довольно болезненные (хотя бы для зрителей): шесть актеров перешли в Тольяттинский театр юного зрителя. Кстати, за те четыре года, которые Морозов руководит «Колесом», труппу покинули 26 актеров. Можно ужасаться указанной цифре, но, с другой стороны, абсолютно в любом коллективе кадровые трансформации происходят регулярно. Итак, заслуженный артист России Юрий Репин, актрисы Ветта Репина, Ирина Малышева, Валерия Логутенко и актеры Валерий Логутенко и Алексей Солодянкин отныне служат в ТЮЗе. Правда, на новом месте работы их служебные функции претерпели качественные трансформации: Ветта Репина назначена заместителем директора по зрителю, Ирина Малышева — заместителем директора по маркетингу и развитию, Алексей Солодянкин — заместителем директора по общим вопросам. Правда, в штатном расписании подобные должности пока не предусмотрены, но все должно решиться с 1 января. Помимо этого, Валерий Логутенко получил ставку режиссера-постановщика и сразу же принялся за работу: к началу школьного года им уже подготовлен детский спектакль. Впрочем, ТЮЗ в данном случае — тема отдельного разговора, к которому мы вернемся в ближайшее время. Конечно, отрадно, что после всех отпусков и каникул в культурной жизни города начались некоторые шевеления. За зрителей остается только порадоваться: очередной сезон, насыщенный событиями и премьерами, позволит и отдохнуть, и поразмышлять, и просветиться.

ТО №152 (1304) 19.08.2005

Ужин с Франкенштейном

Начало 18-го творческого сезона в театре «Колесо» ознаменовалось уморительной комедией французского драматурга Марка Камолетти «Пижама на шестерых». На время главный режиссер театра Анатолий Морозов отошел от катарсиса и потрясений, решив по-доброму развлечь тольяттинскую публику.

Камолетти ни в чем не виноват

Марк Камолетти скончался лишь два года назад, в восьмидесятилетнем возрасте, за всю свою жизнь написав 18 пьес. Анатолий Морозов несколько покривил душой (может, для того, чтобы заинтриговать зрителей), сказав, что до недавней поры имя драматурга было неизвестно в России и пьесы его мало ставились. Между тем Камолетти при жизни считался классиком своего жанра, национальной гордостью Франции. Например, его пьеса «Боинг-Боинг» попала в Книгу рекордов Гиннесса как самая часто исполняющаяся в мире французская пьеса: в 55 странах она была сыграна около 18 000 раз, ее экранизировал Голливуд.

«Пижама на шестерых» также не была обойдена вниманием: десятки театров по России, а также русские театры в дальнем и ближнем зарубежье (не говоря уже о зарубежных театрах как таковых) создали массу версий неувядающей комедии. В разное время в разных постановках различных театров были задействованы замечательные актеры: Геннадий Хазанов, Юлия Меньшова, Анастасия Заворотнюк, Елена Соловей… Следует упомянуть, что на русский язык пьеса переводилась трижды. Наиболее известные переводы — Дмитрия Островского (между прочим, в переводе с английского языка!) и Ирины Прохоровой (именно этот перевод идет в «Колесе»). Но, честно говоря, при сравнительном прочтении оба этих перевода совершенно неотличимы друг от друга, как однояйцевые близнецы. Возможно, к этому располагает простой и доступный авторский язык. Одни только названия переводов и постановок можно перечислять бесконечно долго. Ну, для примера: «Играем в дружную семью, или Гарнир по-французски», «Бестолочь», «Все как у людей», «Кухарка ни в чем не виновата», «Любовники по выходным», «Любовь по-французски, или Семейный ужин». И все же для тольяттинского зрителя и автор, и пьеса будут в новинку: легко получать удовольствие от игры актеров, созерцая известный классический сюжет; здесь же именно незнание текста, а оттого и сложность в просчитывании сюжетных ходов увлекают зрителя изначально.

Впрочем, крайне незначительной части тольяттинской и Камолетти, и его «Пижама» уже хорошо известны: минувшей зимой некий питерский режиссер пытался создать в нашем городе свой театрик, и первая актерская читка состояла именно из разбора по ролям вышеназванной пьесы французского автора.

На грани

Зритель вовлечен в интригу с первых мгновений. Бернар (заслуженный артист России Валерий Скорокосов) планирует в выходные прямо у себя дома отпраздновать день рождения своей любовницы, фотомодели Сюзанны (артистка Ольга Самарцева-младшая). Его супруга Жаклин (заслуженная артистка России Ольга Самарцева) собирается навестить свою матушку, но, узнав, что в гости к Бернару приезжает его друг Робер (заслуженный артист Татарстана Николай Козак), а по совместительству — любовник Жаклин, резко меняет свои планы. Кухарку Сюзетту (артистка Елена Пантюшина), явившуюся для приготовления праздничного ужина, Робер принимает за любовницу Бернара (и ту и другую сокращенно зовут Сюзи), фотомодель вынуждена занять роль кухарки, в финале действа за кухаркой-некухаркой традиционно после выполненной работы заезжает Жорж, ее муж (артист Андрей Чураев), изначально возникшая маленькая ложь увеличивается в геометрической прогрессии. И так два с лишним часа на сцене происходит черт знает что.

Тема многоступенчатого адюльтера — излюбленный комедийный прием. В своей пьесе Камолетги удалось избежать скотства, которое неизбежно возникает в гремучей смеси вожделения и лжи. Герои «Пижамы на шестерых» в своих чувствах и поступках путаются сами, путают окружающих, зрителя, с регулярной периодичностью совершают поступки, ничуть не красящие их, но при этом — остаются людьми, и пошлая любовная конструкция приобретает иной окрас, позволяя говорить о том, что человеческое достоинство можно сохранить даже в самых пикантных ситуациях.

Кухарка будет управлять государством!

Одна из многочисленных заслуг режиссера Анатолия Морозова в данной постановке — то, что он не побоялся кардинально сменить амплуа своих актеров, которые предстали перед зрителем совершенно в ином качестве.

Валерий Скорокосов играет стареющего сластолюбца, утомленного своей ровесницей-женой. Новизна, очарование юности — вот что заводит его! «Здравствуй, тело, младое, незнакомое!» Не только мгновенно изменившееся выражение лица, на секунду отклонившийся взгляд, мимолетная морщинка в углу рта, складка на лбу — все играет на отображение смены эмоций, мыслей, чувств, и все так заметно зрителю. Его герой — то довольный удавшейся жизнью небедствующий господин, то полное ничтожество, прижатое в угол собственным враньем и неумением выйти из сложившейся ситуации.

У Скорокосова с его сценической супругой, Ольгой Самарцевой, уже имеется партнерский театральный опыт: в трагической постановке «Между чашей и губами» они также сыграли мужа и жену, которых разделяют и романтические отношения с юными девами, и превратности жизни. Здесь же Самарцевой удалось вырваться из одномерного рисунка роли, представая перед зрителем то в образе комичной провинциальной домовладелицы, то в личине разъяренной обманутой женщины, элегантной ухоженной дамы «слегка за тридцать», влюбленной и любимой, а то и просто в виде подвыпившей, преисполненной обидами домохозяйки.

Неожиданно появление Николая Козака. Кто не помнит его «мужчинских» ролей в «КинеIV», «Лесе», «Между чашей и губами»? В «Пижаме» Козак — радостный идиот с вечно полуоткрытым ртом раззявы, суетливый, увертливый (но и находчивый!), пытающийся спасти усугубляющееся положение, но оттого все более усложняющий его. Кто-то испытает разочарование, увидев сценического «мачо» в столь идиотском виде, а кто-то, наоборот, порадуется за актера, получившего возможность подурачиться вволю, отойти от часто эксплуатируемого типажа, кочующего из спектакля в спектакль.

Ольге Самарцевой-младшей с ее фактурой досталась роль актрисы, модели, с походкой «от бедра», жеманными манерами, в изящных нарядах — кокетливой кривляки, капризной, знающей себе цену. Мимолетная статика — как при создании портфолио или фотосессии для глянцевых журналов. Ум? Опыт? Человеческие качества? Их пока нет. Но грация и безупречное тело — вот что влечет мужчину на склоне лет, забывающего о том, что при необходимости и поговорить будет не с кем и не о чем, и при случае и воды-то будет некому подать. Да при чем тут вода, до нее ли, когда тут — такое?!

Пожалуй, самая приметная удача спектакля — роль Елены Пантюшиной. Ее кухарка Сюзетта, появившаяся перед зрителем в образе эдакой неуклюжей «буратинки», с нарочито некрасивым лицом, динамично перестраивает свой образ в зависимости от того, какую личину предлагают ей напялить на себя ее наниматели: модели, актрисы, любовницы, племянницы. Меняется пластика, распрямляются плечи, иным становится выражение лица. На каком-то этапе она и становится главным персонажем повествования: именно от ее поведения и зависит дальнейшая судьба всех участников истории. Типаж актрисы Пантюшиной таков, что ей обычно достаются роли прехорошеньких романтичных девиц. Но какие ее годы? Подобных «дюймовочек» режиссеры предложат ей еще не раз и не два. А. вот характерная роль — это прекрасный шанс предстать в совершенно иной палитре, продемонстрировать зрителю другие — необычные, задорные краски.

Персонаж Андрея Чураева появляется ближе к финалу спектакля, но именно он и служит неким катализатором, способным поставить все на свои места. Добродушный увалень на полторы головы выше мужчин — партнеров по сцене, его Жорж является в измотанную враньем компанию, дабы отвезти домой свою горячо любимую супругу-кухарку, с доблестью, он уверен, выполнившую свою кухонную работу. Но с его появлением все усложняется втройне. Не в силах переварить свалившуюся на него информацию, потенциально опасный юродивый превращается сначала в зловещего дурачка, а уже через миг — в ревущего и сметающего все на своем пути Франкенштейна.

Спектакль, разумеется, не выстроен на гэгах, призванных непрестанно выжимать из зрителя смех. Веселье от созерцания происходящего — спокойное, заинтересованное, можно даже сказать, интеллигентное. Да, зритель идет на имена, неоднократно виденные им на теле — и киноэкранах. Но ценность представляет не импульсивная публика с ее животным интересом к известной и популярной личности (более ни к чему), а тот зритель, который получает истинное удовольствие именно от работы актера как таковой, имея счастливую возможность наблюдать в ней эволюционные процессы от спектакля к спектаклю.

ТО №181 (1333) 29.09.2005

Он, она и телешоу

Модный столичный режиссер Вадим Данцигер свой самый свежий проект осуществил на базе тольяттинского театра «Колесо».

О французах — по-русски

Богемно-алкогольная комедия в двух актах (так написано в программке) «Один на миллион» принадлежит перу некоего Даниила Салва. О данном персонаже нет никакой информации, известно лишь, что он живет во Франции и пишет о французах на русском (!) языке. Неведение о биографии Салва калькировалось и на постановку: не специально, а произвольно получилось, что и сами сотрудники театра до последнего момента не знали, что же им предстоит увидеть, поскольку репетиции проходили в филиале «Колеса» на проспекте Степана Разина, 93, что несколько удалено от основного здания театра. Неудивительно, что завеса таинственности и имя режиссера сделали свое дело: на сдачу спектакля пришло небывалое количество зрителей, администрация даже опасалась, удастся ли всех разместить в зале. В день премьеры зал был столь же полон, ни у кого даже не возникло мысли удалиться в антракте.

Режиссер Вадим Данцигер — достаточно молодой человек: совсем недавно, в 1997 году, он закончил ГИТИС (мастерская Леонида Хейфеца) по специальности «режиссер театра» и «актер театра и кино», но за его спиной уже лауреатство и участие в нескольких российских и международных театральных фестивалях, в творческом багаже — два десятка спектаклей в московских и российских театрах, каждый из которых становился заметным событием. Тольяттинской публикой нынешняя постановка была воспринята «на ура», а вот театралы слегка морщились: не все в эстетике «олауреаченного» режиссера пришлось им подуше.

Дуэт? Трио?

Раз уж некая загадочность витала над спектаклем с самого начала, то и мы постараемся не прикасаться к сюжету пьесы: неизвестный автор зрителю неизвестен, известный режиссер тоже неизвестен зрителю, так что придется довериться именам актеров, занятых в спектакле. Но и здесь не все так просто. Разумеется, народная артистка России Наталья Дроздова в представлениях не нуждается. Ее партнер по сцене — артист Андрей Чураев. Хотя за его спиной почти три десятка спектаклей на сцене «Колеса», на этот раз ему впервые представилась возможность сыграть столь масштабную роль. На этом можно было бы и остановиться. Но нет! Второстепенную роль «со словами» играет молодой актер Евгений Быков: его персонаж не является участником трио, а лишь временами оттеняет дуэт.

Если, не затрагивая сути сюжета, перевести все содержание спектакля в единый слоган-синопсис, это могло бы выглядеть так: «Он — звезда телешоу, она — жертва обстоятельств. Случай и судьба круто повернули их жизнь». Персонаж Натальи Дроздовой за время спектакля трансформируется многократно: если в начале всей истории это взрослая, некрасивая, замкнутая, плохо одетая женщина, то в финале (а как же иначе?!) у ее ухоженной героини просто крылья вырастают за спиной. Андрей Чураев предстает перед зрителем в первом отделении этаким «элвисомпресли», хозяином жизни, избалованным и зазвездившимся. Эта поза получилась у него очень занятно. Второе отделение, правда, немного разочаровало, серьезный рисунок роли вышел несколько слабее, казалось, что актер выдохся и из него поперли его же статисты из прежних спектаклей. Было немного обидно за Евгения Быкова: возможно, с его фактурой ему еще долго придется играть разбитных простаков, дурачков себе на уме. Нет-нет! Быков сыграл замечательно! Зрителю с самого начала полюбился его персонаж, пусть и второстепенный в этой истории. Возможно, со временем мы увидим Евгения и в иных амплуа.

Тем не менее действуют здесь и безымянные персонажи, вернее, типажи: «мачо», «жиголо», «очкарик» и их подруги — «вамп», «блонда», «шатенка». Это не статисты для заполнения пространства, мотивация их существования на сцене — придание действу динамики, большей наполняемости. Хотя весь спектакль насыщен танцевальными номерами этой гоп-компании, излишеств здесь не чувствуется, порой даже отвлекаешься от основной канвы повествования, чтобы полюбоваться очередной хореографической композицией, а языком танца здесь отражены и склочная драка, и пьяная оргия (балетмейстер Дарья Попова, Москва).

В чем прелесть этого спектакля в первую очередь для зрителя, регулярно отслеживающего все премьеры «Колеса»? Например, было бы неплохо увидеть работу главного режиссера театра Анатолия Морозова с актерами «неколесовской» школы. И наоборот, крайне интересно посмотреть на уже хорошо знакомых актеров «Колеса», которые, как пластилин, в иной пластике и традиции мнутся под прикосновением режиссера совершенно другой школы. Если это интересно и вам — милости просим на премьеру!

ТО №193 (1345) 15.10.2005

Семибоярщина

Прима театра «Колесо» Ольга Самарцева покидает коллектив? До Нового года труппу оставит главный режиссер Анатолий Морозов? Разговоры не возникают на пустом месте, и они требуют либо подтверждения, либо опровержения.

Нежданная весть

Две недели назад в редакцию позвонила девушка, администратор театра, и испуганным голосом сообщила, что премьера спектакля «Миллионерша» по Бернарду Шоу и бенефис заслуженной артистки России Ольги Самарцевой, намеченные на 22—23 ноября, отменяются. Не «переносятся», а именно «отменяются». Дело в том, что газета еженедельно публикует афишу культурных событий города, и если в программе того или иного учреждения культуры происходят какие-то изменения, перестановки, то об этом «информационных партнеров» предупреждают заранее. Подобные накладки в разных коллективах не редкость: кто-то заболел, кто-то срочно выехал по делам из города, да мало ли причин. Но здесь?!

И премьера, и бенефис были запланированы еще в конце минувшего сезона, вовсю шли репетиции, только на проведение праздничных событий заранее были приглашены около ста иногородних гостей. Потом, Ольга Самарцева — не тот персонаж, бенефис которого можно запросто отменить, с бухты-барахты. Конечно, если бы официального уведомления об отмене мероприятия не поступило, то за рабочей суетой, банальной «конвейерной» текучкой и загруженностью подобный факт был бы замечен не сразу. Увы, информация пришла вовремя, и в причинах столь неожиданных изменений предстояло разобраться.

Руководство «Колеса» было не готово к контактам с прессой, ссылаясь на то, что, дескать, режиссер Анатолий Морозов должен встретиться с директором театра Татьяной Лакеевой и обсудить сложившуюся ситуацию. Дни тянулись за днями, а главреж якобы все никак не мог встретиться с директором, словно и не в одном театре работают. И тут из различных источников пошла неофициальная информация, возможно, не во всем имеющая под собой реальную почву.

Резкие движения

Намеченный бенефис, который мог стать самым ярким событием нынешнего театрального сезона, отменили из-за того, что на него нет денег. Возмущенная Ольга Самарцева хлопнула дверью, и с 10 ноября она уже не работает в «Колесе». На одну из ее звездных ролей — Жозефину в спектакле «Жозефина и Наполеон» вновь хотят привлечь актрису кино Анну Самохину. Каждый спектакль с участием Самохиной обходится театру в 1000 долларов — актеры «Колеса» не получают столько и за месяц. Значит, на что-то есть деньги, а на что-то — нет.

Дирекция, вдохновленная недавним опытом работы с приглашенным московским режиссером Вадимом Данцигером, осуществившим постановку спектакля «Один на миллион», решила в ближайшее время распрощаться с Анатолием Морозовым и перейти на «передовые технологии», то есть на сотрудничество исключительно с приглашенными под разовые проекты специалистами. Морозов срочно встретился с заместителем мэра Надеждой Хитун, а также договорился о встрече с вице-губернатором Сергеем Сычевым. Сам Анатолий Афанасьевич в эти дни отъехал на некое режиссерское совещание в Москву и должен появиться в Тольятти только в конце следующей недели. Источники утверждают, что одна из целей поездки — дальнейшая судьба режиссера. Впрочем, в момент отъезда в телефонном разговоре Анатолий Афанасьевич сообщил, что готов ответить на все вопросы. По приезде.

Неприятный сюрприз

Этой истории предшествовали следующие события.

На открытии сезона официально были объявлены планы театра на ближайшее время, в том числе речь шла и о бенефисе. Уже шли репетиции, был подготовлен макет декораций. В середине октября театр побывал на фестивале в Белгороде, где «Колесо» представило спектакль «Русская рулетка» (в главных ролях заслуженная артистка России Ольга Самарцева и заслуженный артист Татарстана Николай Козак).

Буквально на следующий день после возвращения с фестиваля должна была состояться репетиция, но один из актеров, занятый в спектакле, спросил: «На каком, собственно, основании вы нас сегодня пригласили? Приказа-то о проведении репетиции нет». Морозов ответил, что это его распоряжение, что приказ будет, и провел репетицию, после которой, встретившись с директором, узнал, что спектакль отменен — нет финансирования.

На следующий день в беседе с актрисой Ольгой Самарцевой администрация театра подтвердила решение, что именно этот спектакль финансироваться не будет. При том что на незапланированный спектакль «Один на миллион» деньги нашлись, на последующие спектакли деньги есть, идут репетиции.

Директор театра Татьяна Лакеева пояснила, что не понимает, в чем целесообразность бенефиса. И вообще от этой практики нужно уходить. Хотя в театре (да в любом из театров!) бенефисы проходили всегда — непременно к юбилею одного из ведущих актеров. Так, в минувшем сезоне с помпой прошел бенефис народной артистки России Натальи Дроздовой. До этого чередой шли бенефисы Валерия Логутенко, заслуженного артиста России Юрия Репина, народного артиста России Евгения Князева и так далее.

Заложники крепостного театра

Но по большому счету дело здесь не в отмене спектакля как частном случае, подобное действительно бывает. Ну нет денег, и никуда тут не денешься. Обычно премьеру откладывали, переносили. Сейчас — полная отмена. Глубинная подоплека разворачивающегося конфликта стала намечаться еще в прошлом году, с приходом нового директора Татьяны Лакеевой. Первый тревожный звоночек прозвенел тогда, когда руководство театра и представители созданного в прошлом же году попечительского совета перед началом сезона пригласили на пресс-конференцию журналистов, не поставив об этом в известность главного режиссера, к тому же и не пригласив его на встречу. Чуть позже Анатолий Морозов всячески открещивался от вопросов, что, дескать, попечительским советом создан крепостной театр и теперь благодетели-финансисты будут диктовать репертуарную политику и активно вмешиваться в творческий процесс. Нет-нет, говорил Морозов, это совсем не так. Но события стали выходить из-под контроля. Вот пара-тройка совсем недавних примеров.

О том, что на сцене «Колеса» будет поставлен незапланированный спектакль «Один на миллион», Морозов узнал, вернувшись в город после летнего отпуска. Во внеплановом проекте денег хватило на приглашенных режиссера, балетмейстера, сценографа, художника по костюмам. Дней десять назад якобы с частным гостевым визитом Тольятти посетила делегация из болгарского города-побратима Казанлык. Визит, конечно, частный, но во время него был заключен договор о том, что актер и режиссер Игорь Касилов (бывший актер «Колеса», а ныне один из участников популярного дуэта Матрена и Цветочек) поставит на сцене казанлыкского драматического театра имени Любомира Кабакчиева спектакль «Мертвые души», в котором одну из главных ролей сыграет Наталья Дроздова. Морозов также узнал об этом в последнюю очередь. Наконец, то, что в труппу принимают на работу актрису без согласования с главным режиссером — это просто безобразие и полное игнорирование художественного руководителя.

Что дальше?

Конечно, не исключено, что та же Ольга Самарцева, поддавшись эмоциям, могла развернуться и заявить об уходе из театра. Но дело тут не в ведущих театральных ролях: жизнь, эмоции, чувства потрачены на этот коллектив, на эти спектакли, на этот город, и так вот запросто с этим расстаться просто невозможно. Неужели остается только сидеть и ждать, что же решит высокое начальство? Всегда очень хочется надеяться, что кто-то (а кто?) образумится и примет иное решение.

Конечно, можно позавидовать и мужеству Анатолия Морозова, похоже, что город Тольятти запомнится ему надолго: буквально с первого момента своего появления в «Колесе» ему пришлось решать не только творческие проблемы. Но тот же Морозов наверняка понимает, что, потеряв одну из ведущих актрис, он ослабит свои позиции в театре и с каждой очередной потерей с главным режиссером будут считаться все меньше и меньше.

Можно вспомнить о попечительском совете — для чего он создавался на самом деле? Ведь намерения-то были благие, все начиналось радостно, с помпой. Неужели все заканчивается так бесславно?

ТО №205 (1357) 02.11.2005

Закулисный спектакль

Главного режиссера «Колеса» Анатолия Морозова планомерно выдавливают из театра. На такие выводы наталкивают события, разворачивающиеся в муниципальном учреждении культуры.

По версии одной из сторон разгоревшегося в театре конфликта, все началось с того, что администрация в лице директора Татьяны Лакеевой и отдельные члены попечительского совета стали вмешиваться в репертуарную политику «Колеса». А именно принимать на работу актеров, осуществлять самостоятельные театральные проекты, при этом не ставя в известность главного режиссера и не согласовывая с ним свои действия (см. «ТО» №205 от 2 ноября). Кульминацией многовластия (читай — безвластия) стала отмена бенефиса актрисы Ольги Самарцевой — премьерного спектакля «Миллионерша», показ которого должен был состояться 22—23 ноября. Ольга Самарцева подала заявление об увольнении.

Без рассказа Анатолия Морозова о происходящих событиях было не обойтись, но он долго и неопределенно отмалчивался, ссылаясь на командировки и важные встречи. В итоге, даже дав эксклюзивное интервью «ТО», посоветовал попридержать материал до приезда министра культуры Самарской области Ольги Рыбаковой, до сдачи ближайших премьерных спектаклей и так далее. Понятно, осторожный человек старой формации, опасается за людей, перед которыми он несет определенные обязательства, опасается за не вышедшие пока спектакли. Тем не менее, рассудив, что конфликт, разгорающийся в театре, можно погасить, если вынести его из-за кулис на публику, «ТО» решило не тянуть с публикацией интервью Анатолия Морозова.

В разные стороны

Корр.: Охарактеризуйте нынешнюю ситуацию в театре «Колесо».

Морозов: Основная проблема — это активная попытка подчинить творческий процесс директору, которого называют не директором, а работодателем. В театре в основе лежит творческий процесс, и обязанность директора — направить все силы на организацию работы по поддержанию творческого процесса. Для меня лично существует несколько непонятных вещей. Например, приглашение режиссера Вадима Данцигера для постановки спектакля «Один на миллион». Почему у нас появился этот внеплановый спектакль? Каким образом директор не согласовала его с главным режиссером? Мне сказали, что я был в отпуске. Но можно было позвонить по сотовому, по домашнему телефонам. Второе несогласование со мной — для постановки новогодней сказки была приглашена режиссер Труш. Это тоже был необдуманный шаг, потому что она была приглашена на сказку, которая уже два года идет в ТЮЗе. Пришлось в срочном порядке менять название. Третье — приглашение актрисы из Павлодара. Я просмотрел ее и сказал, что актриса такого непрофессионального уровня в нашем театре не нужна, о чем была оповещена директор. Эта актриса дней через десять снова приехала в театр, ее устроили финансово, предоставили жилье. Ну и наконец, отчего все вскрылось — это отмена бенефиса: заявленного, утвержденного еще в прошлом сезоне спектакля по Бернарду Шоу «Миллионерша», которому я посвятил весь свой отпуск. Спектакль, на который была приглашена художник из другого театра, которой заплатили аванс и которая уже представила все эскизы. «Миллионерша» должна была стать основным спектаклем главного режиссера в этом сезоне. Когда наши актеры, Ольга Самарцева и Николай Козак, блестяще выступили на фестивале в Белгороде, получили самые восторженные отзывы, приехав сюда, я вдруг вижу, что наша репетиция отменяется. И все это по причине того, что нет денег. Денег нет, денег может и не быть (хотя они есть на следующие спектакли), но были большие деньги на спектакль «Один на миллион». Это ворованная пьеса, это ворованное решение, я могу это доказать. Когда я спросил, какова судьба моего спектакля «Миллионерша», мне было прямо сказано: «Пожалуйста, продолжайте работу. Но без Самарцевой». На каком основании человеку выдают «волчий билет» — по фамилии, или по национальности, или еще по каким-то причинам, когда человек вообще не будет иметь возможности работать, потому что она кому-то не нравится. Я сказал, что этого быть не может. Это уже идет явное вмешательство в мой творческий процесс. Я считаю, что все должно быть так, как было в свое время, когда мне предложили финансирование того же спектакля «Наш городок»: руководство АвтоВАЗагрегата выделило деньги на спектакль и не говорило, кто в нем должен играть, а кто в нем не должен играть.

По стойке «смирно»

Корр.: Как должно быть и как не должно быть в театре?

Морозов: Я приходил сюда на условиях, которые мне сформулировал покойный ныне директор театра Эдуард Коннин. Он сказал: «Ваша — тактика, стратегия, ваш — творческий процесс. Об остальном не заботьтесь, я об этом позабочусь». В принципе, Коннин брал на себя все эти функции. У нас тоже до поры до времени было такое распределение, но почему-то с этого года начались вот такие странности. Я не скажу, что это сбой в работе, что это сделано случайно. Это тенденция — ликвидация должности главного режиссера в театре «Колесо» и сведение роли режиссера к постановочным наскокам, проба которых была проведена в этом сезоне. У нас муниципальный театр, и я готов выслушать, если мне скажут со стороны нашей мэрии: «Анатолий Афанасьевич, с вами наши отношения исчерпаны. Спасибо. До свидания». Пожалуйста. Но я не хочу, если я занимаю эту должность, чтобы за моей спиной тихой сапой происходили какие-то вещи, после которых я не знаю, что будет дальше. Почему обрадовались в администрации театра, когда Самарцева подала заявление об увольнении? Сейчас это выдают за то, что якобы какая-то капризная Самарцева сделала эмоциональный жест. Это не так. Сейчас говорят: «У нас не было отмены бенефиса, мы просто передвинули спектакль до той поры, пока не появятся деньги». Это тоже не так. Я узнавал, что администрацией была дана команда отменить бенефис, а не перенести его. Это сделали тогда, когда меня здесь не было, нас поставили перед фактом. Поэтому мне стоило большого труда уговорить актрису Самарцеву забрать заявление. И когда она его забрала, в театре был такой скандал, шум и крик на наш отдел кадров — на каком основании они отдали это заявление. То есть люди ждали, чтобы быстрее уволить Самарцеву. Это значит просто не любить театр, не любить тот дом, в котором ты работаешь. Эти люди не хотят, чтобы в городе был свой театр? Или они хотят, чтобы был театр, но чтобы в нем все стояли по стойке «смирно» и кланялись? Почему в этот процесс внедряются люди, которые мало понимают в театре. У меня, между прочим, не только три с половиной года работы здесь, не только десять поставленных мною спектаклей и девять — другими режиссерами. В данном случае театр возродился, можно сказать, из руин. У меня сорок лет практики в крупнейших московских, питерских и зарубежных театрах. И когда мне начинают диктовать свои условия люди, года не проработавшие в театре, я этого просто не понимаю. Разве я не заслуживаю такого доверия, когда мне говорят: «Анатолий Афанасьевич, вот вам деньги, вот вам бразды правления, мы доверяем вам и в репертуаре, и в труппе (то, что записано в моем контракте)». Если это не так — я готов расстаться. Я говорю четко и конкретно: я ухожу из театра, если и дальше будет продолжаться такая беспардонность по отношению к творческому процессу, к актерам и главному режиссеру. Я остаюсь в театре, мне это дорого и мне не хочется все бросать, но только при жестких условиях — чтобы в мой творческий процесс не вмешивались, и я беру те пьесы, которые я считаю нужным брать, и я их ставлю с теми актерами, с которыми я считаю нужным работать, а оценивается пусть результат. Мне будет жаль бросить это дело, но если меня хотят таким образом поставить, чтобы я стоял и говорил «Будет сделано!» — этого не будет, я слишком уважаю свое профессиональное достоинство, я слишком уважаю тот театр, который я здесь создал.

Корр.: Вы видите какую-то роль в этом отдельных членов попечительского совета?

Морозов: Со стороны некоторых членов попечительского совета и, в частности, со стороны господина Вавилина, председателя НТБ, я вижу желание видеть театр другим, желание диктовать мне те или иные условия — с кем я буду работать и как я буду работать. Насколько они обоснованны? Может быть, человек считает, и другие считают: я даю деньги — я заказываю музыку. Может быть. Но не с таким режиссером, как я. Я вправе не просить, а требовать доверия к себе. Если это доверие есть — тогда я согласен, я хочу работать в театре «Колесо». Если этого доверия нет, то выполнять такие желания я не собираюсь.

Кто в доме хозяин

Из последних событий в театре. Директором издан приказ в отношении главного режиссера: до 2 декабря представить распределение ролей Ольги Самарцевой в ряде спектаклей, чтобы они игрались двумя составами актеров. Разумеется, в отношении остальных ведущих артистов «Колеса», на которых строится тот или иной спектакль, ничего подобного не было предпринято. Морозову либо остается получить выговор за неисполнение приказа, либо пойти на то, что ни в одном театре, в принципе, не практикуют: обычно дублируют лишь роли второго ряда.

Также был обнародован приказ, запрещающий без письменного разрешения директора использовать служебный транспорт за пределами города. Как правило, иногородние поездки совершались в основном в Самару в СТД (Союз театральных деятелей), и ездили туда лишь директор Лакеева и режиссер Морозов. Бессмысленный приказ едва ли помешает главному режиссеру перемещаться туда, куда ему необходимо, но в очередной раз напоминает, кто в доме хозяин.

Все говорит о том, что Анатолия Морозова просто убирают из города, провоцируя своим прессингом на те или иные поступки. Бесконечно долго продолжаться это не может. Кажется, наступил момент поставить точку в затянувшейся истории. Хорошо, если стороны найдут разумный компромисс. Если нет — театру остается только посочувствовать.

P.S.: К сожалению, нам так и не удалось получить комментарии второй стороны конфликта. Все люди занятые. Но мы не теряем надежды.

ТО №223 (1375) 29.11.2005

Они были солдатами

Дебют актера театра «Колесо» Николая Козака в качестве режиссера превзошел все ожидания: его постановка по пьесе Нила Саймона «Билокси-блюз» стала ярким событием нынешнего театрального сезона.

Одержимая инициатива

«Билокси-блюз» считается лучшим произведением «некоронованного короля Бродвея» Нила Саймона, создавшего автобиографическую пьесу о событиях собственной юности, которая пришлась на трагические для мира 40-е годы прошлого века. В 1987 году пьеса была экранизирована Майклом Николсом. Звезда Голливуда Вуди Харельсон дебютировал на сцене именно в этом спектакле в одном из Нью-Йоркских театров (его первой женой была дочь Нила Саймона). Главный режиссер театра «Колесо» Анатолий Морозов рассказывал, что за год до приезда в Тольятти он ставил спектакль в Америке и присутствовал в 2000 году на вручении премии Нилу Саймону за вклад в искусство: «Я был счастлив, я видел его!». Яркий театральный персонаж Николай Козак, естественно, не мог пройти мимо такого автора и такого сценического материала, к тому же у него был опыт работы в данном проекте в Красноярском драматическом театре имени Пушкина. Теперь — режиссерская работа и исполнение одной из ключевых ролей спектакля — сержанта Туми.

На сдаче спектакля главреж Анатолий Морозов довольно комплиментарно высказался о работе Козака и молодых артистов, занятых в постановке: «Я люблю инициативных актеров. Этот спектакль — одержимая инициатива Козака. Для меня это потрясение. У многих актеров произошел прорыв в профессию — не по диплому, а по сути».

Держи пресс!

Итак, 1943 год, маленький городок Билокси на юге Америки (он знаменит тем, что явился родиной блюзов и соул, а также тем, что недавний ураган 2005 года уничтожил его до основания). Пятеро новобранцев из разных штатов проходят десятинедельную военную подготовку перед отправкой на фронт. Вот он — запоминающийся период прощания с иллюзиями, девственностью, жизненными установками, всей прошлой жизнью. Война не показана на сцене — так, лишь ощущения, тревожные ожидания ее. В основном мы видим казарменный быт, хитросплетения взаимоотношений, борьбу тупости и упертости. Казалось бы, что нам до проблем американской армии середины прошлого века? Но вспомните того же Ремарка с его «Тремя товарищами» и «На западном фронте без перемен»: это вообще первая мировая война, немецкие солдаты! Но — те, кто служил в современной армии (неважно — сейчас, десять, двадцать, сорок лет назад), и те, кто читали Ремарка, не могли не заметить, что все едино в этом мире, если дом твой — казарма, одежда — униформа, еда — баланда, а командиры — радикальные придурки. И какая тут разница — американская ли, немецкая или русская это армия?

Задача сержанта Туми (напомню — заслуженный артист Татарстана Николай Козак) — подготовить пока еще в сущности гражданских молодых людей, у которых мамины пирожки до сих пор не переварились, к предстоящим испытаниям: это могут быть физические лишения, ранение, смерть — да мало ли? И всю премудрость военной науки он вгоняет палочными методами, систематично подавляя человека как личность, готовя из него машину убийства, которая на автоматизме выполнит любой отданный приказ. «Держи пресс!» — и — бац! — удар в солнечное сплетение. «Люди, с которыми обходятся по-человечески, не пойдут на пулеметы врага», — эту железную истину Туми усвоил на личном опыте, доказательством которого служит металлическая пластина в его черепушке и «новаторские» педагогические приемы в отношении подчиненных.

Но, как говорится, «нашла коса на камень» — и на пути безумного сержанта попадается задумчивый новобранец по имени Арнольд Эпштейн (актер Михаил Федосеев). Он не желает питаться армейской бурдой, он не понимает смысла нарочитой жестокости сержанта Туми, ему претит сам дух казармы — в общем, совершенно не приспособленный к армии человек. В итоге, конечно, все выходят победителями из непростой ситуации: кто-то одержал победу над обстоятельствами, а кто-то — над собой.

Мужские игры

Несомненно, это мужской спектакль для мужчин. В нем есть и пот, и кровь, и сперма, и прочие составляющие мужского сообщества. История, рассказанная Нилом Саймоном и представленная Николаем Козаком, в обязательном порядке заинтересует зрителя: юмор, пластика, сантименты, суровые жизненные реалии — все слилось в единый клубок, тугой узел, который заставляет гордиться за солдат пусть чужой армии, но — настоящих солдат.

Согласно показанной истории, у всех из них по-разному сложилась жизнь: кто-то пропал без вести, кто-то потерял ногу в боях, но не оставляет горькое ощущение, что эти молодые, красивые, жизнерадостные люди не могли выжить в той ужасной войне — беспощадный мир не мог дать этим отчаянным жизнелюбам ни малейшего шанса.

Браво, Николай Козак!

ТО №232 (1384) 09.12.2005

Путешествуя и возвращаясь

На днях в малом зале театра «Колесо» на зрительский суд представили необычный спектакль. В первую очередь он необычен тем, что был показан в первый и, возможно, единственный раз.

Это был моноспектакль «Два путешествия Лемюэля Гулливера» по пьесе польского драматурга Ежи Брошкевича. Между прочим, произведение написано ровно сорок лет назад. Для данного проекта в день сдачи спектакля собралась неплохая компания. В центре внимания был заслуженный артист России Валерий Скорокосов, в минувшем сезоне перешедший к нам из Омского драматического театра — им и была исполнена главная роль. Кто не в курсе, в свое время Скорокосов получил актерское и режиссерское образование в Самаре, и его первое распределение должно было быть в ДК «Имени 50-летия Октября» — в этом здании ныне и располагается театр «Колесо». Переводчик пьесы знаменитого поляка Евгений Вишневский также в этот день присутствовал на премьере. Ученый из Новосибирского Академгородка, специалист в области математического моделирования (далее идет длинный и громоздкий список специализаций), Евгений Вишневский из своих примерно 17-и хобби наиболее интересным считает драматургию. Кстати, им, помимо прочего, опубликовано 12 беллетристических книг. С 1966 года Вишневский дружит с Анатолием Морозовым, главным режиссером театра «Колесо». Ну, а кто такой Морозов, режиссер-постановщик нынешнего спектакля — думаю, объяснять не нужно.

Анатолий Афанасьевич в очередной раз напомнил, что давным-давно ему хотелось, чтобы малый зал театра был перестроен, в нем был бы выставлен надлежащий свет, звук — словом, чтобы этот зал был приспособлен для экспериментальных проектов. Собственно, и «Два путешествия Лемюэля Гулливера» заявлялись не как окончательная версия спектакля, а как экспериментальная работа.

«Путешествия» — не инсценировка по мотивам Свифта, а совершенно самостоятельный текст. Апокриф, одним словом. Валерий Скорокосов, выскакивая на сцену, чтобы начать представление, споткнулся в темноте, в сердцах чертыхнувшись: «Ух ты, вот это начал!» Но дурная примета далее не повлияла на все происходящее впоследствии. Моноспектакль — один из самых сложнейших приемов в театральной палитре, поэтому дамоклов меч ответственности пал на маэстро Скорокосова по полной программе. Не на режиссера (он в зале), не на автора (он трагически погиб), не на замечательного переводчика (он тоже в зале), а именно на исполнителя главной (и единственной!) роли были возложены все обязательства перед зрителем. Напомним, за два минувших сезона Валерий Скорокосов сыграл лишь в трех проектах — это премьера нынешнего сезона «Пижама на шестерых» по Марку Камолетти, в «Комедиантах, или Кин IV» Григория Горина и в «Между чашей и губами» питерского прозаика Кутерницкого. Не будем рассматривать преимущества и недостатки упомянутых работ (о них мы неоднократно писали хотя бы на страницах нашей газеты). Главное одно: Валерию Скорокосову по силам привлечь публику даже на озвучание телефонного справочника.

Пьеса Ежи Брошкевича состоит, как вы поняли, из двух частей. В первой Гулливер опекает лилипута Гульго, замкнув его в непроходимой клетке и объясняя преимущества несвободы. Во второй части главный герой оказывается под присмотром великана Глюма — и здесь ему приходится примерять на себя «одежды» своего недавнего антагониста. Весь спектр человеческих чувств проходит перед зрителем за время спектакля: ложь, ненависть, лесть — маленький и большой человек то возносятся в заоблачные дали благородства, то ниспадают в грязные глубины подлой низости. Вам важен сюжет истории? Хорошо, его вы можете отследить, посмотрев спектакль на сцене «Колеса» в следующий раз. Но будет ли он, этот следующий раз — вот вопрос.

К чести Валерия Скорокосова как актера, для него было главным не представить публике некую философскую притчу, а показать, насколько может быть дуалистичен мир человека. Сам Ежи Брошкевич задумывал свое произведение как протест против несправедливого давления огромного и беспощадного Советского Союза в отношении маленькой и несчастной Польши (напомню — пьеса написана в 1965 году). В контексте сегодняшнего дня (Тольятти, театр «Колесо») частью публики постановка воспринималась как хулиганский протест главного режиссера театра против директора. Все преходяще. Это лишь субъективное восприятие сделанной работы. Главное — Скорокосов. Он приедет в другой город, оторванный от наших реалий, покажет «Гулливера» — и зрители будут плакать. Это ли не главное?

***

P.S.: В выходных данных газеты есть электронный адрес автора статьи. Кто хочет увидеть спектакль — пишите, или звоните по редакционным телефонам. В конце концов, лишь зритель определяет — быть спектаклю или нет.

ТО №235 (1387) 15.12.2005

Хочу быть с вами

Когда в 20 часов 8 минут на сцене театра «Колесо» народная артистка России Наталья Дроздова заканчивала финальный монолог спектакля «Исповедь женщины», именно в это время ровно пять лет назад 16 декабря скончался основатель театра Глеб Борисович Дроздов.

Важные вехи театра и, разумеется, Глеба Дроздова время от времени ложились неподалеку от этой даты. Так, первый спектакль театра «Колесо» был дан 15 декабря 1988 года. Последний выход Глеба Борисовича на сцену родного театра состоялся 26 ноября 2000 года — за день до 60-летия режиссера: театр праздновал бенефис своего художественного руководителя. К 65-летию Глеба Дроздова и к 5-летю со дня его смерти ученики мастера (организатор проекта — студия исторического трюка «Коловрат») совместно с администрацией театра «Колесо» представили на зрительский суд спектакль по новеллам Стефана Цвейга. Главную роль в моноспектакле исполнила, разумеется, вдова режиссера Наталья Дроздова. Осуществил постановку выпускник 2000 года театральной студии «Колеса» Олег Ринге.

В свое время Глеб Дроздов предлагал Наталье Степановне попробовать себя в жанре моноспектакля, но тогда актриса не решалась на столь ответственную форму сценического бытования. Теперь же, по ее словам, она внутренне почувствовала, что сможет осуществить подобную работу.

Героиня спектакля непрестанно апеллирует к своем единственному и любимому мужчине, чувство к которому она пронесла через всю свою жизнь. Именно параллели между отношениями Натальи Дроздовой и Глеба Борисовича можно провести не на уровне сюжета, рассказанной истории, а на уровне чувств. Проходят годы, сменяется череда событий, но героиня спектакля неустанно возвращается к теме, ставшей лейтмотивом ее существования как с любимым человеком, так и без него. По ходу спектакля женщина перечитывает письма, дневники, какие-то бумаги, и рвет их как свидетельства проходящей жизни. В финале Он — известный писатель и заядлый картежник — кончает жизнь самоубийством. И вся былая жизнь обрушивается на героиню в виде бесконечного листопада бумаг, когда-либо прошедших через ее руки.

Сразу же после завершения спектакля ученики, коллеги и люди, близко знавшие Глеба Дроздова, вспоминали его со сцены, говорили проникновенные слова. Самый короткий спич произнес главный врач Первой городской больницы №1 Виталий Гройсман: «Он был великолепный друг, умница, талант, гений». Заслуженный артист России Виктор Дмитриев в своем эмоциональном выступлении отметил: «Традиция — это отдавать сердце и душу на этой сцене». А режиссер-постановщик спектакля «Исповедь женщины» Олег Ринге вспомнил, как любил Глеб Борисович хорошую шутку, а свой смех называл «скрипучей стиральной машинкой».

Когда в самом конце на сцену вышли ученики и соратники основателя театра «Колесо», Наталья Дроздова произнесла: «Я желаю, чтобы вы жили долго-долго, и чтобы долго-долго жили любимые вами люди». В финале сохранившийся в записи голос Глеба Борисовича звучал из динамиков. Режиссер рассказывал о главном деле всей своей жизни, завершая свою речь словами: «Я хочу быть с вами. Я вас люблю».

ТО №239 (1391) 21.12.2005

Театр драмы

На прошлой неделе, 20 января, режиссер Анатолий Морозов уволился из театра «Колесо» и уехал из нашего города.

О причинах разгорающегося конфликта мы неоднократно писали на страницах газеты, выражая пожелание, чтобы конфликтующие стороны все же пришли к разумному компромиссу. Сейчас очевидно, что стороны возникшего спора не захотели уступить друг другу. Результат — увольнение ряда специалистов из театра. Дальнейшее развитие событий может оказаться губительным для коллектива.

За два часа до отъезда из Тольятти Анатолий Морозов дал прощальное интервью.

Уход профессионалов

Корр.: Эта история тянулась некоторое время, и все-таки вы приняли решение оставить театр.

Морозов: Я бы не хотел, чтоб все свели к частному конфликту двух людей — директора и главного режиссера. Причина несколько глубже. С определенных пор директор, Татьяна Корабельникова, захотела стать полноправным хозяином театра, то есть решать не только финансовые и экономические, но и творческие вопросы. С самого начала сезона началась череда ее авторитарных шагов, направленных на вытеснение должности главного режиссера в театре и на вытеснение, в частности, меня. Это связано с вмешательством в творческий процесс: она приглашает режиссеров, она приглашает актеров, он устанавливает, какие пьесы будут ставиться. Но дело в том, что она в этих делах — не грамотный человек с точки зрения театра, где она работает первый год. Ее знания драматургии, пьес и театра, мне кажется — на уровне школьной программы, не более. Поэтому когда некомпетентный человек имеет свои амбиции и начинает активно и рьяно вламываться в чужой процесс или в чужое дело — это не просто «кто главнее», это идет разрушение того театра, который здесь в течение трех с половиной лет я создавал. Те спектакли, которые можно назвать репертуаром театра, который я исповедую, в частности «Русская рулетка», «Кин IV», «Жозефина и Наполеон», «Между чашей и губами», «Наш городок» и «Пижама на шестерых» — они имеют свой уровень профессионализма, свой уровень интеллекта, и есть то своеобразие, которое можно назвать отдельно театром. Не театром как зданием, а театром с точки зрения своей эстетики. Мне показалось, что с определенного времени этот духовно-интеллектуальный театр оказался не нужным. И не только директору «Колеса», но и администрации города. Все прекрасно знали, что идет конфликт, и большого труда не стоило, чтобы просто каждому указать на свое место.

Появилась тенденция исключения из театра профессиональных людей, они оказались не угодны, потому что не стояли по стойке «смирно», не заглядывали подобострастно в глаза. Из театра был убран профессиональный человек Людмила Никонова, у которой был выход на зрителя, и поэтому сегодня идет провал по зрительской части, на сегодня пришли люди, не умеющие ни установить связи со зрителями, ни продать спектакли, ни заинтересовать. Татьяна Корабльникова создала те условия, при которых невозможно стало работать заведующей литературной частью Ирине Портновой. А ведь она — мой непосредственный помощник, идеолог театра, которая работала здесь со дня основания, создала уникальную для Тольятти библиотеку драматургии. Также была попытка увольнения из театра актрисы Ольги Самарцевой, которая на первых порах не удалась, но теперь с отъездом главного защитника в этой ситуации начнется вытеснение и других людей, не только Самарцевой. Я был готов на диалог, я был готов все перечеркнуть, несколько раз прелагал прийти к нулевому варианту и на этом строить наши взаимоотношения. Татьяна Васильевна не захотела. Более того, в начале декабря она необоснованно за три дня подряд сделала мне три выговора. За то, что я ездил на гильдию режиссеров в Москву и задержался там на один день, за то, что я ездил на прием к министру культуры Самарской области Ольге Рыбаковой, и так далее. После этого она не подписала мое заявление, чтобы я поехал и встретил Новый год с семьей, и тем самым подводила меня под четвертый выговор и увольнение. Но когда я вернулся из Санкт-Петербурга и увидел, что здесь приглашенным режиссером уже готовится спектакль, на который есть большие деньги, которых не было на мои спектакли, и что его портрет будет висеть в фойе как полноправного члена труппы, я счел это для себя достаточно оскорбительным. Театр разрушается при молчаливом согласии администрации города, которая делает вид, что ничего не происходит, которая делает вид, что Морозов никуда не увольняется, которая делает вид, что никакого конфликта нет, а если он есть, то это какие-то мелкие частности, которые сами собой рассеются. Это не так.

Горечь потери

Корр.: Вы обдумывали свое ближайшее будущее?

Морозов: Конечно, у меня есть творческие планы. Когда меня пригласили в Тольятти, я вынужден был порвать целый ряд своих договоров, своих планов. Сейчас я их буду восстанавливать, когда я понимаю, что я ни театру, ни городу не нужен. Что самое для меня больное — это те актеры, которые поддерживают мою творческую платформу и этику наших взаимоотношений — мне жаль их, потому что они сейчас оказываются в неизвестности. Мне жаль расставаться со зрителями города Тольятти, потому что на всех спектаклях я видел теплые глаза, я видел людей, которые вставали и кричали «браво», которые эмоционально воспринимали спектакли. Сегодня, мне кажется, будет достаточно сложное последующее положение. Дай Бог, чтобы все продолжилось в атмосфере взаимопонимания, но я очень сомневаюсь в этом.

Корр.: Некоторые актеры уже сейчас стали подавать заявления об увольнении, кто-то доработает до конца сезона. Не было ли мысли объединиться в вашем следующем проекте?

Морозов: Где? Здесь?

Корр.: Нет, уже не здесь, конечно.

Морозов: Почему? Я считаю, мы можем и здесь пересечься — при определенных моих условиях: при праве переформировать труппу, при условии быть художественным руководителем, где директор будет просто директор-исполнитель и, наверное, с другим директором-исполнителем.

Корр.: То есть, покидая театр, уезжая из города, вы оставляете себе надежду, что, может быть, что-то изменится?

Морозов: Я в это, честно говоря, не верю, но как всегда, как в американских фильмах, хочется какого-то хэппи-энда, хотя какой тут может быть хэппи-энд, когда, по сути дела, идет разрушение театра, который мы строили вместе с актерами. У меня здесь остался прожитый участок моей жизни, три с половиной года, и эта жизнь прожита в творческой радости, в радости создания тех спектаклей, которые оказались нужны не только мне, не только театру, но и городу, и зрителю. Поэтому у меня вызывает недоумение безучастное отношение людей, которым было достаточно просто поставить человека на место и сказать: «Занимайся своими строительными и финансовыми делами», — все. Люди не захотели. Это не наказание для меня, а определенная горечь разрушения, которая возникает всегда, когда что-то разрушается.

Комментарий

Владимир Колосов, директор департамента культуры:

— Я уже адаптировался к тому, что проходит в театре «Колесо», и не только я, но и те, кто следит за его судьбой. Это не значит, что я равнодушен, или мне безынтересна его судьба. Уже по должности своей меня, безусловно, волнует все, что там происходит. Но не всегда все можно представить так однозначно, как это было сделано в интервью Морозова. Каждый имеет право на свою точку зрения, но я бы попытался отследить некую тенденцию, которая касается театра «Колесо», начиная с ухода Глеба Дроздова, потом смерти Эдуарда Коннина, потом та сложная ситуация в коллективе, которая была с приходом Владимира Ястребова, эти волнения, когда коллектив был с одной стороны, а потом с приходом Морозова он оказался с другой стороны. Масса актеров, любимых в городе, оказалась не востребована новым режиссером. Вы видите, он говорит: «Я создал театр». Я с этой точкой зрения не соглашаюсь. Это талантливый режиссер, но мне не понятна сегодня функция главного режиссера. Ведь главный режиссер — это не художественный руководитель, это разные точки зрения, и когда специалист в должности главного режиссера претендует на художественного руководителя — он ошибается. Это не Табаков, не Калягин, это не Дроздов, который сразу был в должности художественного руководителя, она включала в себя все — и главного режиссера, и исполнительного директора. Здесь на работу главного режиссера, режиссеров, актеров принимает директор, он отвечает за всю работу этого комплекса. Не хотелось бы, чтобы кто-то пытался шантажировать театр, коллектив, администрацию города своим уходом, своими заявлениями, это ни к чему хорошему не приведет. Когда приходит новый «отец» — он всегда «отчим», он никогда не будет «родным отцом»: он или должен освободиться от той части коллектива, которая его не устраивает, и набрать новый, что, в общем-то, в последнее время и прослеживается, или должен признать несостоятельность либо актеров, либо себя. Ну, себя всегда сложнее, поэтому ищутся другие ошибки, другое непонимание. Что касается попечительского совета — он нужен, но не так, чтобы помогал финансово и не влезал в творческие детали. Мне кажется, это заблуждение. Кто платит — тот и заказывает музыку, правильно? Я не думаю, что попечительский совет берет на себя чистую роль мецената, а государство в лице муниципалитета — в особенности. Сегодня театр не несет ту функцию, которую нес раньше — просветительскую, воспитательную. Сегодня он в большей степени несет в себе развлекательную функцию.

ТО №11 (1409) 24.01.2006

Новая информационная политика в действии

Вчера в «Колесе» состоялась встреча-знакомство городских СМИ с новой творческой командой ведущего тольяттинского театра.

После декабрьского ухода из «Колеса» его бессменного заведующего литературной частью Ирины Портновой данная ставка некоторое время пустовала. Известно не менее пяти кандидатур, которым предлагали занять эту должность, возможно, их было и больше. Сейчас завлитом является Наталья Долина. О себе она рассказала лишь то, что в свое время закончила журфак Московского университета, получив специальность историка-архивиста. Также в театре появился штатный драматург, он же литературный редактор, который должен вместе с режиссером отрабатывать каждую новую постановку с точки зрения именно драматурга. Им стал Вадим Леванов, художественный руководитель театрального центра «Голосова, 20». Информационной раскруткой и продвижением предстоящего фестиваля «Театральный круг» занимается некто Алла Петрякова. Как вы помните, в январе этого года, не дождавшись окончания сезона, из театра уволился главный режиссер Анатолий Морозов. Его место пустует до сих пор, к тому же театр решил отменить систему главных режиссеров и приглашать лишь режиссеров-постановщиков на тот или иной проект. Так, сейчас уже второй свой проект на базе театра осуществляет московский режиссер Вадим Данцигер: фестиваль откроет его постановка «Стакан воды». Журналистов также познакомили с режиссером по пластике Дарьей Поповой и художником-постановщиком Андреем Климовым, привлеченными к работе в «Стакане…».

Конечно, основной темой должен быть грядущий масштабный фестиваль, но почему-то выяснилось, что нынешняя встреча — всего лишь «беседа», а пресс-конференция по фестивалю будет лишь на следующей неделе. Немного странная система, ну да что поделаешь. В целом Наталья Долина поведала, что сейчас театром разрабатывается новая информационная политика. Отныне не будет никакого эксклюзива, все встречи с представителями театра, а также освещение каких-либо информационных поводов будут проходить исключительно в режиме единых для всех пресс-конференций. Ранее журналисты перед очередной премьерой приглашались на генеральную сдачу спектакля, так называемый общественный просмотр, теперь же для освещения новой постановки пресса будет приглашаться только на премьеры. Данная система довольно удобна в плане контроля над информацией, но вот как быть журналистам, которым теперь будет сложно пообщаться с кем-то индивидуально и придется довольствоваться единой для всех информацией? Впрочем, с журналистами можно и вовсе не общаться, а рассылать по электронной почте готовую статью, также единую для всех изданий. К тому же Наталья Леонидовна поведала, что первые две с половиной недели своей работы она потратила на чтение публикаций в местных СМИ о театре, и они ее совершенно не устроили: журналисты пишут о «Колесе» не то и не так. Теперь, очевидно, все будет в полном порядке.

Несмотря на это, новый завлит неоднократно повторила, что театр открыт и доступен абсолютно для всех, а с журналистами после фестиваля планируется проводить еженедельные коллективные встречи.

ТО №52 (1450) 24.03.2006

«Колесо» пошло кругами

Театральный фестиваль, которого ждали три года, наконец-то откроется в ближайший понедельник, 10 апреля.

Театр «Колесо» под патронажем мэрии города Тольятти и при партнерстве с Государственным театром Наций проводят V Международный фестиваль на Волге «Театральный круг», который завершится 17 апреля.

Впервые на базе «Колеса» фестиваль прошел в 2000 году и назывался «С Россией в XXI» век. Далее, в 2001-м, состоялся фестиваль «Он и Она». Третий фестиваль, прошедший в 2002 году, имел название «Наш Шекспир». И, наконец, после четвертого фестиваля — «Он и Она», проводившегося в 2003-м, наступила длительная пауза.

Соответственно названию, программа фестиваля разделена на две части — «Большой круг» и «Малый круг»: на сцене основного здания театра в Центральном районе пройдут полнометражные постановки, а в Автозаводском филиале подмостки будут предоставлены экспериментальным и малоформатным проектам. Следует отметить, что любители театра вряд ли смогут отсмотреть абсолютно все спектакли — участники фестиваля, поскольку они будут идти одновременно на двух сценах, так что придется делать тяжкий выбор.

Фестиваль откроет премьерный спектакль театра «Колесо» по пьесе Эжена Скриба «Стакан воды» в постановке московского режиссера Вадима Данцигера. По рассказам создателей спектакля, зрители увидят любимых актеров в несколько необычном для них амплуа. Впервые в фестивале подобного масштаба принимают участие два тольяттинских самодеятельных театра: молодежный театр «Вариант» представит спектакль по пьесе тольяттинского же драматурга Вячеслава Дурненкова «Mutter», а театр «Дилижанс» — «герметический детектив» по роман Бориса Акунина «Левиафан».

В рамках фестиваля мы увидим российские постановки, а также спектакли театров ближнего и дальнего зарубежья. Вкратце упомянем некоторые из них: академический театр Сатиры представит театральную элегию «Ждать!?» (в главной роли — народная артистка СССР Вера Васильева), академический театр имени Вахтангова покажет «Посвящение Еве» с Василием Лановым и Евгением Князевым в главных ролях, молодежный театр на Фонтанке (Санкт-Петербург) привезет знаменитые «Пять вечеров» Александра Володина, а театральный центр «Вишневый сад» (Москва) покажет, вы не поверите, нестареющую чеховскую комедию… правильно — «Вишневый сад». Эти и другие спектакли можно будет увидеть на основной сцене. В автозаводском филиале «Колеса» зрители в это время увидят постановку театра «TURAK» (Франция) «Четвер из Тураки», спектакль театра Метрополис (Атланта, США) «Лысая певица» по Эжену Ионеско, модную «Железяку» театрального объединения «Железяка» (Санкт-Петербург) и многое-многое другое.

Несомненной изюминкой фестиваля станет открытие выставки театральных художников, которая состоится 11 апреля в галерее искусств, расположенной в филиале театра «Колесо». Эскизы, костюмы, макеты спектаклей — думается, посетителям выставки будет на что посмотреть. Кстати, подобная экспозиция открывается в Тольятти впервые!

Следует упомянуть и многочисленных почетных гостей фестиваля. Так, ожидается приезд театрального обозревателя газеты «Московский комсомолец» Марины Райкиной, художественного руководителя екатеринбургского международного фестиваля «Реальный театр» Олега Лоевского, арт-директора Центра имени Мейерхольда Павла Руднева и других приятных лиц.

Вчера по поводу предстоящих событий в конференц-зале мэрии прошла пресс-конференция, в которой принимали участие председатель оргкомитета фестиваля, мэр Тольятти Николай Уткин, директор театра «Колесо», она же директор фестиваля — Татьяна Корабельникова, директор департамента культуры Владимир Колосов и другие организаторы театрального праздника. Помимо рассказа о грядущих событиях в рамках программы фестиваля, участники пресс-конференции пояснили журналистам ряд интересующих их тем. Всех, разумеется, интересовал бюджет фестиваля. Мэрия города предоставила около 6 миллионов рублей (нынешний фестиваль — самый дорогой за всю историю тольяттинских фестивалей), посильную помощь оказали спонсоры. Проект, возможно, будет традиционно убыточным: не в силах равняться со столичными ценами на билеты, устроителям пришлось ориентироваться на местные реалии. Тем не менее, для рядового тольяттинца посещение хотя бы 2—3 спектаклей выльется в ощутимую сумму. Так, цены на билеты, в зависимости от места проведения и статуса представленного театра варьируются в рамках 100-350-500-800 рублей.

Вспоминая о традиции посадки вишневых деревьев, заложенной еще основателем «Колеса» Глебом Борисовичем Дроздовым, мэр Николай Уткин посетовал, что в нынешнем году соблюдение устоявшегося ритуала его несколько смущает из-за затянувшихся холодов: «Мне обещали хорошую погоду, но пока с этим проблемы». Что ж, традиция — не есть догма. Главное, чтобы фестивальной программе не помешали никакие внешние факторы.

ТО №63 (1461) 08.04.2006

Дефиле

V Международный фестиваль на Волге «Театральный круг» открылся вчера самой дорогой в истории театра «Колесо» постановкой «Стакан воды».

Французский драматург XIX века Огюстен Эжен Скриб, мастер политической сатиры и создатель легких водевилей, и по сию пору весьма привечаем российскими театрами. В разных вариациях (в том числе и в вариациях названия) его произведение «Причины и следствия, или СТАКАН ВОДЫ» до сих пор идет в десятках российских театров. Московский режиссер Вадим Данцигер, не боясь показаться несовременным, осуществил на сцене театра «Колесо» свою версию постановки известного произведения.

Интрига на интриге

Боюсь, у немногих тольяттинских зрителей была возможность увидеть данный спектакль в исполнении какого-либо столичного или регионального театра. Традиционно все нынешние постановки сравнивают с фильмом-спектаклем 1979 года, поставленным сценаристом и режиссером Юрием Карасиком, где играли мэтры отечественной сцены Кирилл Лавров, Алла Демидова, Наталья Белохвостикова, Игорь Дмитриев и другие. По уверениям Вадима Данцигера, он, памятуя о давней киноверсии, постарался максимально отойти от нее, чтобы у зрителя не возникало никаких ассоциаций и сравнений.

Стоит в двух словах пояснить каркас сюжета, поскольку, как выяснилось, беспокойство Данцигера было напрасным: фильм-спектакль почти тридцатилетней давности помнят, как оказалось, немногие.

В юного, глупого, но красивого прапорщика гвардейского полка Мешема (актер Валентин Соловьев) тайно влюблены две высокопоставленные особы — Анна, королева Англии (актриса Юлия Горностаева), и ее фаворитка герцогиня Мальборо (Елена Родионова). Мешем, не подозревая о столь высоком и опасном покровительстве, влюблен в кузину герцогини Мальборо — юную Абигайль (Елена Пантюшина), которую ожидает большое будущее. На фоне намечающейся войны с Францией тонкий интриган виконт Болингброк (заслуженный артист Татарстана Николай Козак), воспользовавшись ситуацией, виртуозно решает межличностный конфликт, попутно разрешая грядущую международную катастрофу.

Гламур

Субъективно (а как же иначе?) оценивая спектакль, начнем с приятного.

Первое, что бросается в глаза — потрясающая работа художника-постановщика спектакля Андрея Климова: дорогие сложные костюмы, которые персонажи неоднократно меняют по ходу спектакля, помпезные парики, изящная обувь. Отдельная тема — декорации, трансформирующие сценическое пространство от мизансцены к мизансцене, перемещающиеся согласно собственной хореографии. В активе Андрея Климова — оформление более 50-и спектаклей. Последние пять лет художник живет в Москве, сотрудничая с ведущими столичными театрами.

Режиссер по пластике Дарья Попова, выпускница Московской государственной академии хореографии (по классу Григоровича), также привнесла в палитру спектакля свой весьма заметный мазок. Танцевальные композиции пронизывают постановку с самого начала и до последнего момента: хореографические этюды главных персонажей (эдакий танцевальный спор, диалог), пластические реплики кордебалета (так называемые придворные) оказываются значительнее драматической работы актеров и собственно режиссерской задумки.

Рюмка воды

На этом фоне режиссеру пришлось несладко, поскольку внешняя сторона затмила внутреннее содержание спектакля. «Стакан воды» показался холодной, но изящной шахматной партией, помпезным дефиле. Молодого зрителя оттолкнут уже не близкие ему переживания, пожилого зрителя напряжет непонятная ему интеллектуальность.

Несомненная звезда данной постановки Николай Козак оказался в сложной ситуации. Динамика спектакля не позволила его вальяжному виконту медлительно и весомо рассуждать о дворцовых интригах, международной политике, патриотическом пафосе и человеческих страстях. Вместо этого, захлебываясь в объемах текста, Козак стремительно выплескивал на публику свои реплики — именно выплескивал, теряя по пути драгоценные капли содержания и смысла, зачастую не донося их до публики.

Более чем удивила кандидатура Валентина Соловьева на роль прапорщика Мешема, в которого поголовно влюблены все главные героини истории. Типаж Иванушки-дурачка ну никак не калькируется на образ наивного красавца-дворянина. Подобную роль мог бы сыграть, например, Евгений Баков, занятый в спектакле в паре эпизодов — в нем, во всяком случае, больше природного обаяния и шарма. Эту роль мог бы сыграть, кажем, занятый лишь в кордебалете Данила Колемасов — его Мешем мог бы оказаться несколько интеллектуальнее.

Не по назначению, как показалось, использован талант Андрея Амшинского: его персонаж Томпсон, камердинер королевы — лишь статист, демонстрирующий время от времени осанку и мимику.

Анализируя типажи двух соперниц, королевы и герцогини, сыгранных Юлией Горностаевой и Еленой Родионовой, невольно примеряешь на эти роли более именитых актрис — Наталью Дроздову и Ольгу Самарцеву. Все-таки здесь и персонажи должны быть чуть постарше, величественнее в манерах, их голос должен быть более аристократичен и царственен. Но, пусть простят меня ветераны тольяттинской сцены, с годами становится сложнее выполнять задумки хореографа. И в данном случае танцевальный дуэт Козак-Родионова — одна из захватывающих «фишек» спектакля.

Несомненно, чтобы понять и оценить эстетику режиссера, необходимо по возможности отсмотреть несколько его работ. Сейчас же зрители, покидая зал, кощунственно перешептывались: «А может быть, Данцигер — плохой режиссер?». Да нет же! По совокупности факторов такого просто не может быть! А как же любимые всеми актеры, костюмы, декорации!?

Дорогая рафинированная вещь в блестящей упаковке — предмет вожделения немногих. Просто мы не попали в их число.

ТО №64 (1462) 11.04.2006

В кадре и за кадром

«Тольятти — город больших авантюристов, его можно сравнить с Америкой», — заявил мэр Николай Уткин на вчерашней встрече с участниками V Международного фестиваля на Волге «Театральный круг».

Америка упоминалась не случайно: большую часть приглашенных представляли участники театра Метрополис (Атланта), которые вчера на малой сцене «Колеса» представили спектакль по пьесе Ионеско «Лысая певица». Режиссер спектакля Продан Димов семнадцать лет назад работал в нашем городе с Глебом Борисовичем Дроздовым, так что Тольяттинская публика знакома ему не понаслышке. Кстати, когда мэр в рассказе о значимых культурных событиях в жизни нашего города упомянул о том, что Владимир Спиваков посещал Тольятти с концертами 15 раз, Димов заметил: «Мир очень маленький: наш спектакль начинается музыкой Левона Амбарцумяна, который учился вместе со Спиваковым».

Присутствовавшие на встрече представители театра «TURAK» (Франция), республиканского театра белорусской драматургии, а также московские и екатеринбургские театральные критики («…так называемые критики в кавычках», — по словам Уткина) тактично выслушали пространный рассказ мэра о достижениях нашего города, перемежаемый легендами и былями Жигулей, а также испытали потрясение от знакомства Николая Дмитриевича со всемирно известными личностями вроде принца Кельтского и графа Шереметьева. Крайне редко прерываемый монолог градоначальника продолжался в конференц-зале мэрии ровно час.

— Как вы все это вынесли? — спросили после приема директора крупнейшего фестиваля «Реальный театр» екатеринбуржца Олега Лоевского.

— А как смотреть плохие спектакли? — парировал он.

Представители американской стороны, покидая зал, не стали делиться с прессой впечатлениями, просто одна из дам пробурчала на ухо собеседнику: «Джизус, факин крайст!». Словом, все остались довольны общением. Фестиваль продолжается.

ТО №66 (1464) 13.04.2006

Нарисуйте красиво

В рамках V Международного фестиваля на Волге «Театральный круг» впервые в Тольятти состоялась выставка театральных художников.

Галерея искусств, расположенная в автозаводском филиале театра «Колесо», принимала в день открытия выставки не только завсегдатаев выставочных премьер, но и участников театрального фестиваля. Сопредседатель фонда «Духовное наследие», под чьим кураторством проводится выставка, и член попечительского совета театра «Колесо» Виталий Вавилин заметил: «История русского театрального костюма всегда была востребована в нашей стране и за рубежом. Сегодня можно познакомиться с творчеством современных художников, которые работают в данном жанре. Зрителям повезло: мне, например, ранее не доводилось встречать подобных выставок, работающих параллельно с театральным фестивалем».

На выставке были представлены театральные афиши главного художника «Колеса» Александра Варламова и эскизы к спектаклям его супруги, Надежды Варламовой. Московский художник Роберт Акопов, оставивший заметный след в тольяттинской театральной жизни, представил макеты спектаклей «Уйти, чтобы вернуться», «Ночь ошибок», «Лес». В качестве абсолютно самостоятельных работ публику привлекла модерновая графика москвича Максима Обрезкова («Раба своего возлюбленного», «Дорогая Чарити»). В эскизах костюмов Любови Цибаревой (Пенза) превалировала восточная тематика («Волшебная лампа Алладина», «Поминальная молитва»). Кстати, московский художник Андрей Климов, недавно выступивший в качестве художника-постановщика премьерного спектакля театра «Колесо» «Стакан воды», отметил, что почти все участники нынешней выставки — выпускники Пензенского художественного училища. Мало того, что эскизы Климова составляли большую часть выставки («Кабаре Кармен», «Мата Хари», «Ночь в Венеции» и др.), в экспозиции были представлены и роскошные театральные костюмы из «Стакана…». Наконец, еще один семейный тандем, также хорошо знакомый тольяттинцам — Наталья и Олег Авдонины (и тоже, между прочим, из Пензы). Олег выставил фотокопии эскизов к спектаклям, а Наталья — графические листы с эскизами костюмов: очень интересные работы к спектаклю «Квартет», выполненные на упаковочной бумаге, и эскизы к «Самоубийце» (грязный размазанный карандаш на рифленом картоне). Как нам стало известно, Авдониных активно зазывает в наш город директор «Колеса» Татьяна Корабельникова (ранее супруги работали в Тольятти), но Олег уклончиво прокомментировал, что пока не готов сказать что-то определенное, поскольку его удерживают обязательства, связанные с рядом осуществляющихся театральных проектов.

Выставка, конечно же, историческая. В принципе, все, что проходит по разряду «впервые», попадает в историю. В этой истории можете поучаствовать и вы, дорогие зрители.

ТО №66 (1464) 13.04.2006

Стакан за стаканом

Вчера в театре «Колесо» состоялось закрытие XVIII театрального сезона.

В этот вечер на сцене театра была сыграна последняя премьера нынешнего сезона, самая помпезная постановка этого года, поставленная московским режиссером Вадимом Данцигером — спектакль «Стакан воды». Торжественная обстановка, финальные поздравительные речи — все произошло так, как и бывает в подобных случаях. Пикантность ситуации состоит в том, что нынешний спектакль в данном составе играется в последний раз. Если зритель и увидит «Стакан воды» в следующем сезоне (а он обязательно увидит: деньги затрачен немалые), то играть в нем уже будут в основном другие актеры.

Напомним: в начале года из-за неразрешимых противоречий с администрацией театра «Колесо» покинул главный режиссер Анатолий Морозов. Часть труппы (в основном те актеры, которых Морозов в последние годы привлек под свои проекты) уже с осени нынешнего года будут работать в других театрах — конечно, в основном не из-за ухода Морозова, а из-за возникшей нестабильности и неопределенности, которая зачастую бывает в переходный период.

Хотя, для театралов есть интересная информация: последние три недели на базе «Колеса» репетиции к новому сезону ведет легендарный Петр Монастырский, народный артист СССР, которому в этом году исполняется 91 год. Осенью увидит свет его спектакль по произведению Максима Горького «Зыковы». Постановка репетируется в двух составах.

ТО №89 (1487) 19.05.2006

«Колесо» для патриарха

Классик советского театра Петр Монастырский поставит в «Колесе» спектакль по произведению Горького «Зыковы».

Можно удивляться, но монстр советской сцены впервые осуществляет в нашем городе свою постановку. Мало того: это его первое для Тольятти полномасштабное интервью.

В свое время бывший главный режиссер театра «Колесо» Анатолий Морозов опасался, что Тольятти станет филиалом Самарской драмы. К этому были определенные предпосылки, ситуация все еще находится в развитии. Но то, то в наш город удалось завлечь мастера подобного масштаба — это отдельная история. Может статься, что нынешнее присутствие Монастырского в Тольятти войдет в историю города.

Петр Львович — автор десяти книг: «Жил-был театр», «Петр Монастырский от первого лица», «Моя Галатея», «Режиссер и режиссура» и других. Лауреат Государственных премий СССР и РСФСР, награжден орденами Трудового Красного Знамени и «Гриф Поморский» (Польша), медалью «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Родился мэтр в июле 1915 года в Одессе. Именно в этом городе в 1935 году он начал свою творческую деятельность. В расцвете своей карьеры Петр Львович руководил Самарским театром драмы добрых 43 года. Подобный срок достоин занесения в книгу рекордов Гиннеса: в России до Монастырского никто столько лет не руководил театром. Сейчас Монастырский возглавляет благотворительное творческое объединение «Мастера сцены» и является профессором кафедры режиссуры и мировой художественной культуры Самарского педагогического Университета.

В общении мастер непосредственен: все так же юморит и одергивает не понравившихся собеседников. Беседовать с ним сложно: он превалирует и навязывает свою манеру ведения беседы. Поэтому нынешняя публикация — не интервью, а краткая нарезка высказываний Монастырского.

Gorky — forever

— Я очень большой поклонник Горького — не только как драматурга, но и как очень крупного писателя. И всегда с содроганием в душе слушаю, как люди, которые Горького не читали, хулят его как какого-то врага народа. Очевидно, они прочитали «Песню о буревестнике», может быть еще «Песню о соколе», и решили, что в нынешнее время говорить о буревестниках революции просто не модно. Поэтому Горький — плохой писатель. Но если бы они прочитали хотя бы несколько пьес Горького, у них бы язык не повернулся такое говорить. Обратите внимание, как называются практически все пьесы Горького: «Зыковы», «Дачники», «Мещане», «Варвары», «Егор Булычев и другие», «Достигаев и другие». В каждом названии он берет социальную основу, в произведениях рассказывается о купцах, у которых то-то не заладилось в жизни, и с каждым поколением они становятся беднее — не по карману, а душевно. Я смотрю на нашу жизнь — кто у нас пошел в купцы в наше реформенное время? Сначала мы их звали «новыми русскими», потом еще как-то. А в общем, это люди, которые не очень честным трудом заработали огромные деньги в одночасье: никакой дядя из Америки им наследства не оставлял, никакие папа с мамой не оставляли им имения, деревни. Они сделали то, что они могли сделать, что им помогли сделать: присвоили все и — вперед! И в итоге мы сегодня не получаем нужных реформ, мы получаем некое подобие. Подумайте: кто строит реформы? Люди, лишенные культуры. Нельзя строить экономику некультурным, неграмотным людям. Объявляются четыре национальных проекта, затем пятый, шестой. И я не слышу ни от президента, ни от премьер-министра, ни от министра, который занимается культурой-мультурой, что первый проект должен быть проектом культуры. Пусть он идет параллельно с экономикой, пусть он не идет впереди, потому что нам действительно нужны и дороги, и материальное положение, и прочее. Мне очень хочется этим спектаклем возбудить интерес к коренным вопросам: общество не может в полной мере соответствовать тому, чего хотят от него сегодня. В России 15 процентов населения поглощают 92% бюджета, а 85% населения — им достается всего 8%.

Если завтра война, если завтра в поход

— Я подозреваю, что сегодня наш бывший советский, ныне российский театр терпит бедствие, причем очень серьезное, мы на грани того, что можем оказаться без русского театра. В советское время был такой лозунг: «Социализм — это советская власть плюс электрификация всей страны». Я сейчас заканчиваю одиннадцатую по счету книгу, и там у меня есть глава, которая называется «Плюс дебилизация страны». В 1962 году, в декабре, и в 1963 году 6 марта (я запомнил дату, потому что она была связана с Международным женским днем 8 марта) Хрущев, Центральный Комитет партии, Правительство собрали совещание работников культуры и искусства, я был в числе приглашенных, нас было всего 80 человек. В декабре мы не закончили это совещание, Хрущев тогда сказал: «Может, давайте, перенесем, не будем сидеть до утра?». И вот это время наступило, и в марте месяце опять меня пригласили на совещание. И если в первом случае было приглашено всего 80 человек со всей страны, то в этот раз было приглашено тысячи полторы. Приехали все завотделами, редакторы газет, политические лидеры, и весь Большой Кремлевский зал был занят. Сред выступающих был режиссер Михаил Ромм. И он тогда, в 1963 году, сказал, что советский театр ждет полная катастрофа. Но поскольку это было 40 лет тому назад, и я был примерно на 40 лет моложе, я с ним не соглашался, и обмениваясь с ним всякими мыслями по этому поводу, высказал ему, что он перегибает палку. Но если бы он выступил сегодня, я бы горячо с ним согласился, потому что когда произошло наше знаменитое строительство реформ, когда развалили Союз, когда многие уехали за границу, когда драматурги перестали писать пьесы, когда встал вопрос выживания театра — театры, как в начале Великой Отечественной, ринулись спасать положение. Тогда начали играть дурные пьески о дурном Гитлере, о глупых военных, которые обязательно должны быть дураками и мы должны их запросто победить — это была наша театральная ошибка, глупость, которую нельзя было делать. Мы должны были говорить, что враг серьезный, опасный, а мы говорили, что если будем воевать, то на чужой стороне. Но к счастью, это быстро прошло. Я помню, когда мы в 1941 году потерпели поражение на всех фронтах, командованию Красной армии было нужно, чтобы театры помогли чем могли — в ситуации, настроении, обстановке. В газете «Правда» сначала была напечатана от начала до конца вся пьеса Леонова «Нашествие», и когда они закончили ее печатать — на следующий день опубликовали всю пьесу Корнейчука «Фронт». Мы, как руководители театров, как режиссеры, приняли этот намек, что мы нужны государству, чтоб мы ставили эти спектакли. Половина театров страны поставили или ту, или другую пьесу. Ее читали на фронтах, в окопах. То есть тогда было нужно при помощи постановки этих спектаклей как-то поддержать ситуацию, которая разваливалась на глазах. Сегодня, я смотрю, к театру не обращаются за помощью, театр находится в таких условиях, в которых ему не выжить. Ситуация сводится к тому, что репертуарный театр вообще не нужен в России. Сегодня идеологическая государственная стратегия — всеми средствами веселить народ, чтоб людям хоть как-то казалось, что им весело живется. Поэтому мы сталкиваемся с той эстрадой, с Петросяном-метросяном, со всей этой мурой, которая оттуда идет, и чем глупее публика, чем выше мастерство тех артистов, которые в этом участвуют — тем больше аудитория ржет. Не смеется, а хохочет до отлива. Вдруг камера показывает какое-то женское лицо на все 32 зуба, которое так визжит от восторга — а это была просто показана какая-нибудь не очень закрытая часть тела. Значит, это нужно, иначе это бы приостановили. А тут, смотрите, сколько программ напридумывали: «Аншлаг», «Комната смеха», «Шутка за шуткой» — это показывают по два-три раза в день. Самое главное, их не нужно финансировать, они живут на кормушке, которую вы оплачиваете, с удовольствием приходите, покупаете дорогие билеты, садитесь в первый ряд. Публика в восторге все это смотрит и слушает — значит, это народу помогает жить. А вот сравните это с теми 15 процентами, о которых я только что сказал — кто туда попадет? В основном те, у кого есть эти 500, 800 или 1000 рублей на билеты. У меня нет такой возможности — купить туда билет, и я не хочу. Мне кажется, что постановка «Зыковых» — это попытка сказать: «Ребята, есть хорошие пьесы».

Размышления

— Сегодня дети плохо читают, только потому, что появился интернет и хрестоматии. Они «Войну и мир» читают на двенадцати страницах, потому что хрестоматия рассказывает о том, как Болконский так любил свой дуб, что ходил туда, потому что они друг на друга похожи. А Катерина в «Грозе»… Как заучили мы, вы, дети нынешние, что она — «луч света в темно царстве», так умри — она до сих пор луч света, хотя оно давно перестало быть царством. Когда-то учителя прочитали Добролюбова, и на этом умерли, и умрут с Добролюбовым под мышкой, как будто у Добролюбова ничего больше интересного нет.

— Я связан с Тольятти круче, чем вы думаете: ни женой, ни семьей, ни любовницей — я связан творческой жизнью. В том здании, где сейчас «Колесо», когда-то был ДК «50 лет Октября». И вот ко мне пришли боссы-специалисты и говорят: «Петр Львович, давайте поедем в Тольятти и посмотрим, как создать свой театр». Я ездил сюда не один раз. Договорились с Каданниковым и министром культуры Сидоровым, чтоб нам выделили дополнительные штаты, чтобы он дал нам 18 штатных единиц для работы в Тольятти. И мы при Самарском драмтеатре создали филиал Тольяттинского драмтеатра. Раз в неделю выезжали сюда в пятницу, оставались на субботу, играли в пятницу вечером один спектакль, в субботу — утром и вечером, в воскресенье — утром и вечером. Пять спектаклей в неделю играли в Тольятти — и уезжали. Но работали мы не в ДК «50 лет Октября», здесь еще не начинали реконструкцию, мы выступали в ДК «Синтезкаучук».

— Наша забота — вести разговор со зрительным залом на уровне не сюжета, а человеческой проблемы, проблемы нравственности, которые никогда не закончатся. Сколько будет крутиться Земля — столько будет ревности, любви, скупости, щедрости, злости, ненависти, радости человеческой. Все эти качества, бесконечные нравственные высоты — они останутся на всю жизнь. И мне бы хотелось, чтобы зрители в зале, которые смотрят спектакль, не примеривали это на себе, думали бы, что это у их соседа такая ситуация, или у их знакомых. Но если они подумают об этом — спектакль уже состоялся.

Монастырские байки

— По окончании театрального института я поехал в Воронеж. Там был прекрасный директор театра, который очень много сделал для моего становления. Когда-то он был главным бухгалтером этого театра, а директором был назначен бывший начальник тюрьмы. Заслуженная артистка просится к нему на прием. А он — при галстуке, и хочет показать свою «галантерейность», интеллигентность. Он открывал широко дверь и говорил: «Введите!»

Так вот, этот мужик стал директором, но тогда была система расчетов — по деньгам, не было такого понятия «нал», «безнал», была единственная форма расчетов — вексель. А вексель — такой документ, на котором даже лишней точки поставить нельзя. Приходит к директору кредитор, предъявляет вексель, где утверждена сумма. «Вы должны пять тысяч». «За что?» — спрашивает мужик, который понятия не имеет, что такое вексель. «Ну, это вексель…». «Не знаю». Берет граненый синий карандаш, берет вексель и в углу пишет резолюцию: «В бух. Что это за вексель?». Кредитор идет «в бух», показывает «буху» вексель. А тот опытный мужик был, пробы ставить негде. Он поворачивает вексель на другую сторону, берет цветной карандаш и на углу пишет: «Дир. Это уже не вексель!»

ТО №95 (1493) 27.05.2006

Обвинения в плагиате

Руководители театра «Колесо» пытаются выйти из неприятной ситуации, в которую он попали, сами того не ведая.

Сегодня в кабинете завлита театра состоялась пресс-конференция для журналистов. Тема встречи была заявлена загодя, заглянем в пресс-релиз: первым пунктом — итоги XVIII театрального сезона, вторым — планы на XIX сезон (в том числе уже три поставленных спектакля). Ничего необычного. О третьем пункте — «Заявление для прессы о соблюдении авторского права» — организаторы пресс-конференции заранее распространяться не стали. Мы, обладая дополнительной информацией, решили выдвинуть свою версию предстоящего заявления (материалы газеты готовятся за день до ее выхода из печати).

Напомним, что минувший сезон открылся в театре спектаклем «Пижама на шестерых» по пьесе Марка Камолетти в постановке теперь уже бывшего главного режиссера «Колеса» Анатолия Морозова (премьера — 28 сентября 2005 года). Как было указано в программках, афише и на официальном сайте театра: «Перевод пьесы Ирины Прохоровой». Уморительная комедия положений, в которой заняты Николай Козак, Ольга Самарцева-старшая, Валерий Скорокосов, Елена Пантюшина и другие актеры весь год пользовалась неизменным аншлаговым успехом публики.

Нынешней весной на сайт театра «Колесо» неожиданно поступило сообщение, датированное 12 апреля. Переводчик из Бостона Дмитрий Островский прислал гневное письмо: «В вашем театре уже давно идет спектакль „Пижама на шестерых“ по моему переводу пьесы Марка Камолетти „Играем в дружную семью, или Гарнир по-французски“, которая находится в библиотеке Мошкова. Моя адаптация отличается от французской пьесы значительно больше, чем „Золотой Ключик“ от „Пиноккио“, и поэтому доказать то, что ваш спектакль поставлен именно по моему переводу — элементарно. В информации о спектакле стоит имя переводчика Ирины Прохоровой, что является грубым нарушением авторских прав, не говоря уже об этике».

Нас заинтересовала эта информация, и мы немедленно связались с автором сообщения Дмитрием Островским, который в тот момент находился в Москве. По поводу развития событий он ответил так: «С удовольствием буду держать вас в курсе, но сомневаюсь, что „Колесо“ начнет „вращаться“. Никто из его представителей со мной пока не связывался. Авторские права в России сегодня тоже из разряда комедии положений. Я уже давно хотел высказаться о том, что „попал под Колесо“ — еще когда прочитал вашу заметку „Камолетти ни в чем не виноват“, где вы пишете: „…Но, честно говоря, при сравнительном прочтении оба этих перевода совершенно неотличимы друг от друга, как однояйцевые близнецы. Возможно, к этому располагает простой и доступный авторский язык“. Я еще тогда хотел вам заметить, что к этому располагает только удивительное нахальство плагиатора. В действительности уровень адаптации моей версии настолько велик по сравнению с французским оригиналом, что перевести похоже с французского настолько же вероятно, как и совершенно случайно теми же словами еще раз написать „Вишневый сад“. Очень многие театры сегодня используют мой перевод Камолетти, денег с них я не беру, единственное требование — корректная ссылка на мой перевод».

Мы пытались взять комментарий у людей, причастных к постановке, но получили нейтральный ответ: дескать, проблемы не существует, к тому же автор перевода проживает в США, какое ему дело до российских реалий?

Теперь, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки: в выходных данных спектакля автором перевода значится уже Дмитрий Островский, а под его сообщением в гостевой книге сайта «Колеса» недавно появилось анонимное сообщение: «Приносим свои извинения. Думаю, справедливость будет восстановлена».

Смеем предположить, что в нынешнем, XIX театральном сезоне, в связи со сложившейся ситуацией зрители не увидят полюбившийся спектакль. К тому же ряд ведущих актеров, занятых в постановке, по разным причинам покинули труппу. Существует еще один фактор: в планах нынешних лидеров «Колеса» — восстановление некоторых спектаклей основателя театра Глеба Дроздова. Так что, разумеется, постановки Анатолия Морозова постепенно будут сходить на нет.

Подробности читайте в следующем номере газеты.

ТО №127 (1525) 13.07.2006

От великого до смешного

Традиционное в середине лета поведение итогов минувшего сезона и обсуждение планов сезона предстоящего в театре «Колесо» не обошлось без пикантных моментов.

Итоги

Начнем с XVIII театрального сезона. Пожалуй, самым ярким его событием стал Международный фестиваль «Театральный круг». Неумолимая статистика подсказывает, что спектакли фестиваля смогли посмотреть 4237 тольяттинских зрителей. Разумеется, помимо фестиваля в течение года в театре было осуществлено 8 премьер. Какие-то из них вызвали бурные восторги, какие-то — кислый скепсис — что ж, на всех не угодишь. Впрочем, если некоторые из них были заслуженно удостоены большой сцены (вспомним «Билокси-блюз» в постановке Николая Козака, или «Стакан воды» московского режиссера Вадима Данцигера), то, например, интереснейший моноспектакль «Второе путешествие Люмуэля Гулливера» в постановке Анатолия Морозова с Валерием Скорокосовым в главной роли был показан всего лишь два раза узкому кругу зрителей.

Помимо постановок, удачей театра можно считать и то, что, например, ряд актеров получили соответствующие статусу звания: Виктор Дмитриев наконец-то стал народным артистом России, а Ольга Самарцева-старшая — заслуженной артисткой России.

Не обошлось и без потерь: в самом разгаре сезона театр покинул главный режиссер Анатолий Морозов, по собственному желанию уволилась заведующая литературной частью театра Ирина Портнова, а супружеская пара Николай Козак и Елена Пантюшина с нынешней осени будут играть в Москве в Театре Российской Армии.

Планы

Но перейдем к грядущему XIX сезону в театре «Колесо». Его начало выстроено прямо-таки на знаковых моментах: девятнадцатый сезон откроется 19 сентября — и это будет для театра 100-й по счету спектакль. Премьеру сезона — спектакль «Зыковы» по произведению Максима Горького — поставит классик советского театра Петр Монастырский, в свое время 40 лет возглавлявший Самарский театр драмы. Кстати, за всю свою творческую деятельность Монастырский ставит этот спектакль уже в третий раз.

Участник фестиваля «Театральный круг» Линас Зайкаускас весной привез тольяттинцам спектакль «Кавказский меловой круг» — и вот уже этой осенью предположительно 5 октября наши зрители увидят его спектакль «Лавина» по пьесе турецкого автора с труднопроизносимой, честно говоря, фамилией. Дирекция театра ведет с этим «турецким Чеховым» переговоры о том, чтобы он смог поприсутствовать на тольяттинской премьере.

Последнее «прощай» сказал театру заслуженный артист Татарстана Николай Козак: родители и их дети увидят в его постановке сказку «Поющий поросенок» по произведению Сергея Козлова (он был автором текста к знаменитому мультфильму Норштейна «Ежик в тумане»). В музыкальной истории заняты молодые актеры, на долю которых придется масса вокальных партий. Музыкальную часть и тексты песен сочинил штатный композитор «Колеса» Алексей Пономарев.

В планах — постановка Валерием Скорокосовым «Собора Парижской Богоматери», приглашенный режиссер из Одессы Алексей Гирба оставит некую комедию положений (выбор еще не определен). Вообще, театр пока будет работать с приглашенными режиссерами или обходиться своими силами. Появится приемлемая кандидатура на пост главного режиссера — будут думать.

Есть и несценические новости. Так, пять студентов истфака ТГУ к 20-летию театра, которое состоится в следующем году, на основе многолетних публикаций в прессе напишут «историю театра». В итоге должен быть издан юбилейный сборник.

Также создается открытое театральное сообщество: буквально в августе, накануне сезона, будет сформулирована концепция, как это будет выглядеть — в виде клуба или Дома актера. Базироваться все будет в камерном зале основного здания театра. Планируется много форм работы, в том числе постановки новой драмы, альтернативной антрепризы. Там же будет располагаться театральный пресс-центр.

Наконец, в планах — создание нового контента театрального сайта. Финансов пока не хватает, но уже есть задумка возобновить на его основе регулярного выпуска газет «Собственное мнение», которую театр выпускал с начала 90-х годов — правда, это уже будет виртуальная версия.

Проблемы

В финале обсуждения радостных перспектив не обошлось без щекотливого момента. Вчера на встрече с журналистами нынешний завлит театра Наталья Долина сделала некое заявление. Как мы и предполагали (смотри публикацию во вчерашнем номере «ТО» «Обвинения в плагиате»), речь зашла о невнимательном отношении к подбору литературного материала для театральных постановок. Чтобы не вдаваться в пересказ, приведем данный документ целиком:

«Заявление для прессы. Без комментариев.

В сентябре 2005 года 18-й театральный сезон театра «Колесо» открылся спектаклем «Пижама на шестерых» (Марк Камолетти, пер. И. Прохоровой). Спектакль поставлен режиссером А. Морозовым, завлит — И. Портнова.

В апреле 2006 года в литчасть театра поступило письмо Дмитрия Островского с обвинениями театра в плагиате. После 3-х месяцев расследования, проведенного в театре, литчасть и администрация пришли к выводу, что обвинение имеет основание.

Дмитрию Островскому принесены официальные извинения.

Правообладателю авторских прав на пьесу Камолетти «Пижама на шестерых» — «Независимому театральному агентству» отправлено официальное письмо с отказом от дальнейших постановок спектакля и о расторжении договора.

Спектакль снимается с репертуара.

Подобная ситуация обусловлена определенным профессиональным уровнем завлита И. Портновой и режиссера А. Морозова.

Администрация театра и творческий коллектив заявляет, что и впредь будет соблюдать авторское право и относиться к интеллектуальной собственности с должным уважением».

Вот так, с шутками и прибаутками театр оказался меж двух сезонов. Легко сохранить лицо и принести извинения, переложив всю ответственность на давно уволившихся сотрудников. Но, думается, все разрешится благополучно: в настоящий момент руководство театра изыскивает финансовые возможности для урегулирования взаимоотношений с подлинным автором перевода.

ТО №128 (1526) 14.07.2006

Когда запоет поросенок

Минувший День знаний если уж не школьникам, то их родителям запомнится приятными воспоминаниями: театр «Колесо» показал первоклашкам 1 сентября свой новый спектакль — сказку «Поющий поросенок».

Сказка для всей семьи

Откровенно говоря, мы не часто освещаем так называемые «детские утренники», но здесь случай особый. Дело в том, что в качестве режиссера-постановщика спектакля выступил заслуженный артист Татарстана Николай Козак, проработавший на сцене «Колеса» три сезона (правда, с небольшим перерывом), ныне же покоряющий Москву в Театре Российской Армии под руководством Бориса Морозова (брат Анатолия Морозова — до недавнего времени главного режиссера театра «Колесо»). Напомним, что в минувшем театральном сезоне Николай Козак поставил в тольяттинском театре потрясающий спектакль «Билокси-блюз», где сыграл главную роль. На сцене «Колеса» Козак сыграл в десяти спектаклях, вошедших в «золотой фонд» театра. Еще один примечательный момент спектакля — его литературная основа: «Поющий поросенок» поставлен по сказке Сергея Козлова — имя этого автора буквально обессмертил режиссер-мультипликатор Юрий Норштейн, сняв в свое время мультик по его сказке «Ежик в тумане». Кстати, по признанию Николая Козака, лет двадцать назад, в студенческую бытность, ему самому в качестве актера довелось участвовать в постановке «Поющего поросенка». Первосентябрьская премьера была примечательна еще и тем, что спектакль единственный раз игрался на большой сцене театра «Колесо»: все-таки День знаний, зал был битком переполнен радостной малышней. Все последующие показы будут проходить на сцене новогородского филиала театра. Семейный просмотр — милое дело: дети с удовольствием понаблюдают за динамичной мельтешней на сцене, посмеются над удачными гэгами, взрослые же будут хохотать над удачными репризами и шутками «на грани» — к счастью, непонятными для детишек. Композитором театра Алексеем Пономаревым выбрано интересное музыкальное решение постановки (поющий-то не только Поросенок, но и все остальные персонажи): тут тебе и шансон, и советская агитка, и русские народные напевы, перемежаемые напевами неаполитанскими. Такой вот винегрет. Сюжет из-за своего изначально мрачноватого посыла не совсем детский, но автор, а вслед за ним режиссер умело избежали зловещей готики. Все начинается с того, что бабка Дарья Ивановна Шмелева (именно так звучит имя персонажа) на свои именины собирается приготовить жаркое из Поросенка. Кровищи не избежать. Для зачина неплохо.

Вспоминается давний анекдот. Актер сидит после детского утренника в гримерке, на нем — шапочка в виде заячьих ушей. Смотрит на себя в зеркало и говорит: «Ты хотел стать актером? Ты стал им!». В данном случае молодым артистам, занятым в спектакле, свое участие в «Поющем поросенке» можно записать в позитивный актив: работа получилась по-настоящему веселой и увлекательной.

Искусство получать кайф

Режиссер спектакля Николай Козак после премьеры любезно ответил на вопросы корреспондента «ТО».

Корр.: В минувшем сезоне вами был поставлен спектакль для настоящих мужчин «Билокси-блюз», а сейчас вы вдруг на детскую тематику перешли. Что вами двигало в подобном выборе?

Козак: Когда уже стало понятно, что я ухожу из театра, осталось месяца два, были какие-то инициативы не только с моей стороны — завтруппы предлагал: «Давай что-то сделаем, что так просто сидеть?». Я тоже что-то предлагал сделать как режиссер, обсуждались взрослые спектакли. Идея сказки возникла по нескольким причинам: по-моему, в театре «Колесо» есть проблемы со сказками. В них есть момент халтуры: быстро сварганили, слепили на Новый год — и забыли как страшный сон. Сказки нужны театру обязательно: на сказках зарабатываются деньги — это одно, а другое — мне казалось, что это сказка хорошая, она компактная, очень юморная. Мне хотелось заинтересовать не только детей, но и взрослых: не просто пришли посидели — боже мой, когда все это закончится?

Корр.: Как молодые актеры отнеслись к данной работе? Если утрировать — все гамлетов хотят играть, а тут какие-то зайчики, поросята…

Козак: Куда они денутся? У них работа такая, им за это деньги платят. Естественно, одна из задач режиссера — заинтересовать артистов. Я надеюсь, что я их заинтересовал. Я же не преследовал цель — только играть сказку, и все. Есть же какие-то моменты жанровости. Я пытался привнести элементы фарса, откровенной буффонады, клоунады даже. Неважно, какой материал играет артист. Я часто повторял эту мысль: Гамета можно испортить. Смотря как поставить, как сыграть. Может и Гамлет неинтересным быть. В сказке, в любом материале артист должен искать для себя какое-то развитие и получать от этого кайф.

Корр.: Дети — какая-то жуткая публика: мне, как зрителю, страшно находиться в зале. А каково приходится актерам на сцене?

Козак: Дети… Да… Есть такой тяжелый момент. Это надо уметь. Их все равно не всегда удержишь. Недавно пересчитал — где-то 15 наименований сказок сыграл за свою жизнь. Детям надо, чтобы и картинки яркие световые менялись, были какие-то яркие эмоциональные переходы. Одно дело, когда взрослые в зале сидят, другое дело — дети: они начинают уставать от быстрой клиповой смены сцен… не очень им, наверное, в сюжет врубаться… Я не могу до конца ответить на этот вопрос.

Кор.: Начинается новый театральный сезон. Какие у вас будут роли в Театре Российской Армии?

Козак: Мы только переговорили с главным режиссером Борисом Морозовым. Сейчас готовится проект «Гамлет», но я на него уже опаздываю, потому что он репетируется месяца три. Если будет ввод — то какой-то случайный. Может быть ввод в его спектакль «Севастопольский вальс», и он сказал, что хочет восстановить спектакль «На дне»: когда у него ушел актер Назаров, спектакль заморозили на два года. Он мне назвал роль Сатина. Потом сказал, что где-то с зимы будет браться новый спектакль, где я буду участвовать. Там есть еще куча административных моментов, у них идут какие-то пертурбации, они получают путинский грант, ставки и все прочее меняется.

Корр.: Что будет со спектаклями театра «Колесо», в которых вы заняты?

Козак: Позавчера (30 августа, — авт.) мы говорили с директором. Сговорились на мои приезды. Пока предварительно мы сговорились на 25—27 октября — я сыграю «Русскую рулетку», сыграю в «Стакане воды» и сыграю сержанта Тумми в «Билокси-блюз». На ноябрь пока все не сориентировано, но есть мысль восстановить «Кина IV». Если все решится, то, может быть, буду играть «Пижаму на шестерых».

ТО №165 (1563) 05.09.2006

От задумок — к воплощению?

Театр «Колесо» активно готовится к открытию XIX театрального сезона, которое состоится в этом году 22 сентября.

Грядут премьеры

На основной площадке зрители увидят 100-й спектакль — премьеру «Зыковы» по произведению Максима Горького в постановке народного артиста СССР Петра Монастырского. Напомним, что ранее, 1 сентября успешно вышла сказка «Поющий поросенок». Она необычна тем, что режиссером-постановщиком выступил Николай Козак, в недавнем прошлом — актер театра. У «Колеса» с Козаком есть договоренность, что он будет приезжать из Москвы и играть в спектаклях «Пижама на шестерых», «Билокси-блюз», «Кин IV», «Русская рулетка». Приглашенным режиссером Вадимом Данцигером будет осуществляться постановка «Марлени» по пьесе Теа Дорна. Спектакль рассчитан на прим «Колеса» — Наталью Дроздову и Ольгу Самарцеву.

На 5-е октября запланирована премьера спектакля «Лавина» турецкого автора Тунджера Джюдженоглу в постановке Линаса Зайкаускаса. Со 2-го сентября театр приступил к постановке спектакля «Блез» Клода Манье. Режиссер-постановщик — Валерий Скорокосов. Помимо актерского, Валерий Георгиевич имеет режиссерское образование, и на данный момент является постоянным режиссером театра. К Новому году планируется выпуск сказки «Конек горбунок». А на закрытие сезона одесский режиссер Алексей Герба, который ныне работает в Москве, поставит комедию положений. В выборе пьесы театр еще не определился, но уже есть предварительные наработки.

Труппа пополнилась молодыми актерами — выпускниками Воронежского, Самарского и Ярославского театральных учебных заведений. По их собственному признанию, приглашение они получили от народной артистки России Натальи Дроздовой: она лично отсматривала их работы. Кстати, с вышеперечисленными городами у театра давняя вязь: нелишне вспомнить, что многие старожилы «Колеса» приехали в Тольятти именно из Ярославля и Воронежа.

Присутствовавший на вчерашней встрече с журналистами актер и режиссер Валерий Скорокосов пояснил, почему он выбрал для постановки французскую комедию «Блез»:

— Я очень люблю эту пьесу. В Челябинском академическом театре я играл ее пять лет, потом я ее два раза ставил в народных театрах. Во-первых, когда возникла ситуация, что наш спектакль «Пижама на шестерых» может сойти с репертуара, срочно была нужна комедия — для того, чтобы наполнять кассу, если уж говорить откровенно. Поскольку я знаю эту пьесу, я знаю, что там замечательные роли, появилась возможность занять молодежь и часть труппы, которая мало задействована в репертуаре. Во всех отношениях это занятие благодарное. Я уверен, эта пьеса будет нужна зрителю, ее интересно будет играть артистам, а мне интересно еще раз вернуться к ней и по-новому на нее взглянуть.

Возможности театрального клуба

Заведующая литературно частью театра Наталья Долина рассказала, что с нынешнего сезона в малом зале начнет действовать театральный клуб: «Актеры не всегда только актеры — они иногда и режиссеры, есть еще какие-то авторские программы. В театральном клубе подразумевается расширить их возможности».

Принимавший участие в беседе штатный драматург театра Вадим Леванов отметил: «Определенный сегмент времени и пространства в малом зале будет занят инновационными постановками «Новой драмы». Мы также работаем над программой, которая включит в себя ряд больших проектов, ключевым из которых будет так называемая альтернативная антреприза: прежде всего московские, петербургские и других городов, регионов спектакли — как правило малобюджетные, но получившие признание на различных фестивалях и театральных форумах. То есть те модные спектакли, которые идут сейчас на таких площадках как «Театр.doc» в Москве, театр «Практика», Центр Казанцева и Рощина, «Особняк» в Петербурге и так далее. Важно с определенной регулярностью привозить спектакли, которые нигде больше, кроме Москвы и Питера, увидеть нельзя».

Осуществится ли давняя мечта?

Также собравшимся поведали, что к весне будет подготовлена экспозиция театральной музейной коллекции, под которую выделен так называемый музейный балкон на третьем этаже театра. В одном из крыльев театрального балкона планируется воссоздать домашний кабинет основателя театра Глеба Борисовича Дроздова. Его вдова, Наталья Дроздова, согласилась передать в музейную коллекцию некоторые его личные вещи. На второй площадке третьего этажа будет постоянно действующая выставка театральных костюмов, созданных почти за двадцать лет работы театра. Ведутся переговоры с одним из главных художников театра Робертом Акоповым о том, чтобы он передал в музейную коллекцию свои сценографические работы и проекты спектаклей. В музейной коллекции будут некоторые очень интересные административные документы с момента зарождения театра, а также книги отзывов за 17 лет и архивная коллекция публикаций в СМИ.

Еще один проект — сотрудничество с ТГУ, работа с выпускниками журфака и истфака, которые с нынешней весны планомерно систематизируют архив газетно-журнальных публикаций, которые впоследствии будут находиться в открытом доступе. Совместно с департаментом образования готовится организация лектория в его классических вариантах: молодежь может послушать лекции, например, «Островский и театр», «Горький и театр» и так далее.

То есть музей не будет «выставкой перед спектаклем» — планируется постоянно действующая экспозиция. Пока, правда, все упирается в финансы, но руководство театра надеется на добрых спонсоров. А их помощь, судя по «планов громадью», потребуется немалая. Но даже если удастся воплотить лишь половину задуманного — все равно это будет выглядеть впечатляюще.

ТО №166 (1564) 06.09.2006

Сталинский ампир

Театр «Колесо» открыл XIX сезон 100-ой премьерой с момента своего основания — пьесой Максима Горького «Зыковы» в постановке народного артиста СССР, лауреата государственных премий, профессора Петра Монастырского.

Предстоящая премьера вызвала бурный интерес с того самого момента, когда стало известно, что спектакль будет поставлен легендарным Монастырским, почетным гражданином Самары, орденоносцем, кавалером «Золотой медали» РСФСР, который начал актерскую карьеру в далеком 1935-м году, в чьем режиссерском активе более 200 спектаклей, 10 книг о театре и 43 года на посту главного режиссера Самарского театра драмы. Кстати, и самарские зрители, воспитанные на постановках Монастырского, с интересом ожидали премьеры.

Весной, начиная работу над будущим спектаклем, Петр Львович пояснил, почему он взялся именно за вышеназванную работу: «Обратите внимание, как называются практически все пьесы Горького: „Зыковы“, „Дачники“, „Мещане“, „Варвары“, „Егор Булычев и другие“, „Достигаев и другие“. В каждом названии он берет социальную основу, в произведениях рассказывается о купцах, у которых что-то не заладилось в жизни, и с каждым поколением они становятся беднее — не по карману, а душевно. Я смотрю на нашу жизнь — кто у нас пошел в купцы в наше реформенное время? Сначала мы их звали „новыми русскими“, потом еще как-то. А в общем, это люди, которые не очень честным трудом заработали огромные деньги в одночасье: никакой дядя из Америки им наследства не оставлял, никакие папа с мамой не оставляли им имения, деревни. Они сделали то, что они могли сделать, что им помогли сделать: присвоили все и — вперед!»

Итак, для привлечения зрителя совпали одновременно три составляющих: открытие сезона, 100-ый спектакль, именитый режиссер. Премьера состоялась 22 сентября. Одним из условий аккредитации журналистов было «…обязательство предоставлять материалы на вычитку». Это вызвало недоуменную улыбку. Сам спектакль произвел неоднозначное впечатление. Посмотрим, куда выведет осторожная попытка деликатно высказать малую часть размышлений от увиденного.

Для специалистов, наверное, спектакль был познавательным: постановки в стилистике и традициях 40-х годов прошлого века сейчас можно увидеть разве что в лентах из собрания Госфильмофонда. Нынешнему зрителю все-таки ближе те театральные приемы, которые начали зарождаться, трансформироваться и развиваться в 60-е годы. Хотя и с тех пор прошло уже немало времени. Актуален ли Горький в наши дни? Такой вопрос может возникнуть лишь у человека, мимо которого прошел весь пласт русской литературы. С таким же успехом можно задаться вопросом: не устарела ли античная классика? Но одно дело — непосредственное обращение к первоисточнику, и совсем другое — различные интерпретации в тех или иных жанрах. И здесь уже зритель вправе голосовать рублем. Свобода творчества, как и полвека назад, не является прерогативой репертуарных театров. В данном случае учредитель, то есть муниципалитет, требует от вверенного ему учреждения данных по посещаемости, по кассовым сборам — то есть плановых показателей. А на чем сейчас можно сделать план? На легких комедиях, на детских красочных спектаклях. Свое видение в искусстве было непопулярно всегда. В условиях плановой экономики в сочетании с рыночными требованиями — это и вовсе безнадежное занятие.

Можно задать вопрос: «Ты толком объясни, это плохой спектакль, или это хороший спектакль?». В данном случае я в тупике. Конечно, для молодых актеров это прекрасная возможность и замечательная школа — играть на одной сцене с народными и заслуженными артистами России. Но режиссерский замысел не совпал с возможностями актеров, и порой тот или иной персонаж блестяще переигрывал весь сценический ансамбль, перетягивая одеяло на себя, вступая в диссонанс со сценическим пространством в целом.

ТО №180 (1578) 26.09.2006

Крик шепотом

Очередная премьера в театре «Колесо» стала несомненной удачей коллектива.

Не боясь показаться излишне приязненным в желании рассыпаться комплиментами, можно смело сказать, что в данном случае театру необычайно повезло с режиссером-постановщиком. Линасу Зайкаускасу из Литвы 44 года, в его активе более сорока постановок, осуществленных в театрах Литвы, Польши, Украины и, естественно, России, множество лауреатских премий международных театральных фестивалей в России, Эстонии, Литве, Германии, Чехии, Словакии, Румынии, Франции, Турции. Словом, описание творческой биографии режиссера может занять довольно много места. Жизненная биография не менее интересна. Дело в том, что Линас Мариюс Зайкаускас до семнадцати лет жил под польской фамилией Вербичинский — по фальшивому паспорту отца, который за антисоветскую деятельность был приговорен к смертной казни, которую чуть позже заменили на 25 лет каторги. При Хрущеве срок скостили до 10 лет, а при Брежневе нелегальным литовцам разрешили получить подлинные документы. История мытарств отца Линаса Зайкаускаса упоминается в «Архипелаге ГУЛАГ» Солженицына.

На сцене «Колеса» режиссер поставил драму-притчу в двух действиях «Лавина» по пьесе турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу. До этого Зайкаускас осуществлял постановки по данному произведению в Польше, Уфе (на башкирском языке), Кургане (здесь постановка впервые была осуществлена на русском языке). Тольяттинскому зрителю литовский режиссер известен по V международному фестивалю «Театральный круг», который в апреле нынешнего года проходил на базе театра «Колесо»: Зайкаускас представил спектакль «Кавказский меловой круг» по пьесе Бертольда Брехта, поставленный в русском академическом драматическом театре Республики Башкортостан (Уфа). Предполагалось, что на премьеру сможет приехать и автор пьесы: драматургические произведения Тунджера Джюдженоглу переведены на многие иностранные языки, ставятся на сценах более 30 стран мира, но в Росси «турецкий Чехов» еще не столь широко известен и поэтому довольно охотно отзывается на приглашения. Увы, в этот раз что-то не сложилось. Не смог присутствовать на премьере и режиссер спектакля Зайкаускас: из-за безотлагательной работы он срочно отправился на родину.

Премьерный показ на правах режиссера театра представил заслуженный артист России Валерий Скорокосов. Волнуясь, он назвал Зайкаускаса Зайкявичусом, но зато с гордостью выговорил фамилию драматурга. Зрители, впрочем, не стали вдаваться в тонкости произношения заморских фамилий, их больше интересовало происходящее на сцене: сюжет турецкой пьесы тольяттинцы, как и большинство россиян, созерцали впервые.

Итак, селение где-то в горах. Большую часть года, месяцев девять, горные отшельники вынуждены вести себя тише воды, ниже травы: малейший децибел сверх нормы — и снежная лавина сметет всех членов общины с их жилищами. Ни выругаться, ни кашлянуть: полы в домах устелены перинами и коврами, мебель обмотана тряпками, ими же для смягчения ходьбы обмотана обувь персонажей, все либо молчат, либо обмениваются жестами, либо общаются сдавленным шепотом. Над всеми довлеет история полувековой давности, когда для спасения общины женщину, которая должна была вот-вот родить, заживо похоронили вместе с нерожденным младенцем: крики роженицы и малыша могли поставить под угрозу существование всех жителей «затерянного мира». И вот через несколько десятилетий история повторяется вновь.

Замечательно подобран актерский ансамбль. Хотя в спектакле участвуют двенадцать персонажей, все первое действие мы видим только одно-единственное семейство из шести человек — три поколения. Пожилых мужчину и женщину играют народные артисты России Евгений Князев и Наталья Дроздова. Персонаж Князева — эдакий постаревший медведь, пребывающий в вечной спячке. Но мы-то знаем: в час Х этот медведь еще проснется и наломает дров. Героиня Дроздовой регламентирует все семейные устои. Из мнимой немощи он извлекает всяческие выгоды (ее и в туалет-то носят на руках), по ночам же вскакивает как молодка и бежит на кухню за колбасой. Среднее поколение играют артисты Андрей Амшинский (вторым составом — Сергей Худобенко) и Елена Радионова. Измученные жизнью и сложившимися устоями, они конфликтуют со своими родителями, но, тем не менее, стараются и детей своих вогнать в установленные рамки. Наконец, молодых играют Николай Антропов и Виталина Демченко. Как раз на долю героини Демченко и выпадают все горести турецкой пьесы: ей приходится рожать в неположенный срок (ну, не отследили домашние миг зачатия!), и вот уже любимая жена и невестка становится персоной нон грата. Как поведут себя окружающие в сложившихся обстоятельствах?

Спектакль, согласно и литературному материалу, и режиссерской задумке, и исполнительской манере, заставляет всматриваться, вслушиваться в происходящее на сцене. Комическое и трагическое неразрывно переплетены друг с другом, что не позволяет зрителю расслабляться. Удовольствие от просмотра, конечно, непередаваемое. Усилиями приглашенных режиссеров были в этом году на сцене «Колеса» и помпезные, и патетические постановки, но вот такой сказочки для взрослых, выдумки, суровой притчи публика и не чаяла увидеть. Думается, актерам повезло со спектаклем, в котором даже роли статистов не выглядят как «Кушать подано». Остальное — за зрителем.

ТО №190 (1588) 10.10.2006

Живая легенда

Вчера в театре «Колесо» чествовали заслуженного артиста России Виктора Дмитриева.

В день бенефиса Виктор Васильевич представлял спектакль «Жозефина и Наполеон», в котором он исполняет главную роль. Естественно, после спектакля, как и положено для бенефиса, прошло чествование юбиляра и так называемый дивертисмент. Пару дней до этого, во вторник, 1 ноября, Виктору Васильевичу Дмитриеву исполнилось 65 лет. 45 из них отданы сцене.

В театре «Колесо» заслуженный артист работает со дня его основания — 2 марта 1988 года. В тот год группа актеров во главе с Глебом Дроздовым покинула ярославский дамтеатр имени Волкова и переехала в Тольятти, основав здесь первый профессиональный театр. За годы плодотворной работы в «Колесе» артистом сыграно порядка 30 ролей в спектаклях. В нынешнем театральном сезоне он был задействован в премьерных спектаклях «Зыковы» по произведению Горького и «Лавина» турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу. В 2003 году за роль Херба Такера в спектакле «Хочу сниматься в кино» по Нилу Саймону Виктор Дмитриев победил в номинации «Лучшая мужская роль» на губернском конкурсе «Самарская театральная муза — 2003».

Можно вспомнить его роли в спектаклях «Звезды на утреннем небе», «Женитьба», «Плутни Скапена», «Опера сумасшедших», «Мария Стюарт», «Лес», «Рандеву в море дождей» и многих-многих других, которые составляют нынче золотой фонд театра «Колесо». Виктору Васильевичу всегда доставались ведущие, заметные роли. Любовь зрителей — лучшая награда юбиляру.

ТО №217 (1615) 18.11.2006

Коньяк «Дмитриев»

Спектакль «Жозефина и Наполеон», который был дан в минувшую пятницу в честь бенефиса народного артиста России Виктора Дмитриева, не шел на сцене театра «Колесо» восемь месяцев.

В объятиях дивертисмента

Премьерный показ спектакля состоялся 8 марта 2004 года, и главную женскую роль в нем сыграла известная актриса театра и кино (больше, пожалуй, кино) Анна Самохина. В тот год она отыграла еще в нескольких показах. Вторым составом (а теперь уже — первым) роль Жозефины играла и играет артистка «Колеса» Ольга Самарцева. Автору этих сток довелось увидеть обе версии, и каждая из них в виде рецензии была освещена на страницах нашей газеты. По прошествии времени было крайне интересно вновь увидеть теперь уже как следует «обкатанный» спектакль, тем более что главную роль в нем исполнял нынешний бенефициант Виктор Дмитриев, которому 13 ноября исполнилось 65 лет.

В рамках театра «Колесо» эта роль Наполеона в творческом багаже юбиляра — одна из самых заметных и значимых. Не зря в день бенефиса каждый, произносивший здравицу, ассоциировал актера с его персонажем. Мэр Николай Уткин в момент поздравления так и произнес: «Цветы — к ногам Наполеона!» И пошутил: что вот, мол, есть коньяк «Наполеон», а местные производители решили выпустить коньяк «Уинстон Черчилль», но мэр порекомендует переименовать его в «Дмитриев».

Дивертисмент после спектакля мог порадовать любого юбиляра: ведущий вечера, директор Тольяттинского ТЮЗа Владимир Коренной приглашал на сцену представителей самарского отделения СТД, коллег из Ярославля и тольяттинских театров. Что интересно, директор «Колеса» Татьяна Корабельникова из стопки поздравительных телеграмм зачитала имениннику лишь одну — от Анатолия Морозова, бывшего главного режиссера театра, покинувшего коллектив в самом начале нынешнего года из-за неразрешимых противоречий с администрацией «Колеса».

В финале — небольшой, но уморительный капустник, подготовленный по традиции молодежью театра.

В крохотном промежутке между спектаклем и банкетом в честь юбиляра Виктор Дмитриев дал небольшое интервью.

Театр и жизнь

Корр.: Вы не подсчитывали за более чем четыре десятка лет творческой работы, сколько вами было сыграно ролей?

Дмитриев: Я не задавался таким вопросом, где-то около 150-и ролей. Я имею в виду 15 лет в Ярославском театре, семь с половиной лет служил в Ульяновском театре, здесь — 19 лет. Это сейчас мы ставим четыре спектакля, а когда я служил в Ульяновском театре — там 6—8 в сезон, и почти во всех я занят. Могу сказать честно: я не собирался совсем уходить из ярославского театра, я забронировал там квартиру и приехал сюда поддержать Глеба Борисовича Дроздова, чтобы года два-три здесь поработать, создать труппу и уехать снова в Ярославль. Я там не ругался, я там стоял на четырех ногах — вы понимаете, о чем я говорю. Играл я много, и центральных ролей, да и разных ролей, меня и сейчас зовут туда. Но получается так, что дочь у меня вышла замуж, живет здесь, родился внук… Сына убили в 21 год, он похоронен на баныкинском кладбище. Куда мне ехать? Что я там найду? Вот так сложилось в моей жизни.

Первые роли

Корр.: Есть какой-то спектакль или ряд спектаклей, которые вам особенно дороги. Просто мне не нравится высказывание, что «…все спектакли как родные дети, поэтому все одинаково дороги». Вы что-то в своем творческом багаже особо выделяете?

Дмитриев: Столкнувшись с Анатолием Морозовым, я был счастлив встретить этого человека, этого режиссера. Он своеобразный интеллигентный человек, со своей философией. Первая наша встреча была на моем юбилее, 60-летии — «Прощальная гастроль князя К». По-моему, ни в одном театре России так не поставлен этот спектакль. Не то, что я там играл, нет, Боже упаси. Просто та концепция, то, что он задумал, то, что творилось там — я просто в восторге. У него были и хорошие, но этот, я считаю — самый лучший морозовский спектакль. И поэтому я вам говорю — ну да, это банально, вы уже опередили мой ответ, но куда мы денемся, спектакли — это дети. Они бывают инвалиды, бывают всякие, но от этого не уйдешь, они все дороги. Не обязательно, что я справился со всеми ролями, иногда бывали сбои. И был потрясающий успех. Первая роль, которую я сыграл в «Любви Яровой» — это Пикалов: всегда его арестовывали, солдата вот этого — в лаптях, с ружьем. Я до сих пор вспоминаю — это было нечто для меня очень важное, какой-то прорыв в самом себе. В том смысле, что я что-то понял в этой профессии через эту роль, чего-то достиг. Я не говорю, что это было гениально, но это было, по-моему, правильно. И первые роли у меня — это «Дело Артамоновых», я играл бессловесную роль юродивого Антонушки… Нет, что-то я там бормотал: «…бастурма… бай-бай… кибитка потеряла колесо…». Вот я в «Колесе» сейчас работаю, потерял и нашел вот это «Колесо»… За тот спектакль я получил диплом первой степени, хотя слов у меня не было, я просто присутствовал при сценах… так вот ходил… но оценили мою работу. Бывали сбои, бывали неудачи. Я переживаю очень неудачи, не сплю. Если в спектакле что-то не удалось — я жду следующие спектакли, чтобы реализовать то, что не получилось в данный момент в данном спектакле.

Исправить положение

Корр.: О какой роли вы мечтаете?

Дмитриев: Мечтал когда-то об «Идиоте», но я теперь уже пострел, к сожалению. Я так хотел Мышкина сыграть, но уже все… В Ярославле хотели ставить, но не получилось, какой-то рок на этим, не понимаю, в чем дело. Хотел сыграть царя Федора Иоанновича — но не получилось. Это те роли, о которых я мечтал и которые я хотел сыграть. А сейчас мне — что дадут, то и буду играть. Я, по-моему, столько наиграл, что сейчас, в данный момент, все это уже не важно. Конечно, хочется играть какой-то сложный образ, классику. Нам не хватает классики. Нам надо учить зрителя именно классике. Вот эти вот все, извините меня… как он?.. ха-ха-ха, хи-хи-хи… как его фамилия?

Корр.: Петросян.

Дмитриев:…Он, по-моему, искалечил всего зрителя России, потому что люди уже не воспринимают ничего, они ждут, они прикормлены этой гадостью, пошлятиной — всем, чем угодно. Это просто самая страшная самодеятельность, бич по России. Поэтому хочется, чтобы на нашей сцене часто была классика. Конечно, нужно сформировать труппу, чтобы пришли способные актеры, чтобы была возможность играть классику. Ну, сколько нас? Наташа Дроздова, Самарцева, Князев, я — из старшего поколения. Не разбежишься, не разыграешься, надо еще принимать актеров и тогда приступать к классике. Я понимаю, это тяжело сейчас будет, потому что зритель уже подкормку-то другую кушает. Но надо стараться, чтобы исправить это положение.

Я всегда мечтал о театре

Корр.: Бывает, что к вам подходит на улице человек и говорит: «Потрясающе сыграли спектакль!»?

Дмитриев: Иногда выходишь на сцену, а в зрительном зале — 100 человек, и думаешь: «Зачем я, к черту, приехал в этот город, отдал 19 лет жизни здесь, что мне не игралось в Ярославском театре, где были полные залы?» Все-таки первый русский академический театр, город прекрасный и все такое… Зачем? Уеду, уеду, уеду… И вот когда кто-то подходит, думаю: «Господи, значит, я все-таки нужен этому городу, этому зрителю…»

Корр.: Вы говорили, что вами уже столько ролей сыграно… Но, тем не менее, грешным делом не возникала мысль: а может быть, стоило какую-то другую деятельность избрать, пройти другой путь?

Дмитриев: Я всегда мечтал о театре, с девяти лет. Я жил в деревне, и в первый раз увидел спектакль Мелекесского театра (сейчас это Димитровград) «Возвращение блудного сына». Они играли плохо — почему-то так я подумал тогда еще, пацаном. И всю мою сознательную жизнь, когда я участвовал в клубной, в школьной самодеятельности, я мечтал стать актером, больше я никем не мечтал стать. Я ничего не умею делать. Правда, могу заниматься пчеловодством. Могу рыбачить — это хобби такое. С пчелами я дружу, я держал их у себя… ну, знаю кой-чего о них. Но это так, тоже, наверное, хобби своеобразное. А в основном… Нет, я больше ничего не могу.

Справка

В драматическом театре «Колесо» Виктор Дмитриев служит со дня его основания 2 марта 1988 года.

Окончив в 1966 году драматическую студию при Куйбышевском академическом театре имени М. Горького (руководитель — Петр Монастырский), работал в театрах гг. Иваново, Ульяновска.

С 1974 по 1988 был актером прославленного Ярославского академического театра имени Ф. Волкова, в недрах которого и зародился будущий театр «Колесо».

В 1988 году группа актеров-«основателей», среди которых был и Виктор Дмитриев, возглавляемых народным артистом России Глебом Дроздовым, ушла из театра имени Волкова и уехала в Тольятти, создав здесь новый драматический театр «Колесо».

На сцене тольяттинского театра актер сыграл порядка 30 ролей.

В 1993 году Дмитриеву было присвоено почетное звание «Заслуженный артист Российской Федерации».

Сыгранная им роль Херба Такера в спектакле «Хочу сниматься в кино» Нила Саймона была признана первой в номинации «Лучшая мужская роль» на губернском конкурсе «Самарская театральная муза — 2003»

В марте 2006 года Указом Президента РФ Виктору Васильевичу Дмитриеву присвоено почетное звание «Народный артист Российской Федерации».

ТО №218 (1616) 21.11.2006

Не родись очкастой

Театр «Колесо» разродился очередной премьерой в любимом публикой жанре — комедии.

В качестве режиссера-постановщика спектакля «Вуаля, мсье Блез!» по пьесе Клода Манье выступил заслуженный артист России Валерий Скорокосов, занятый в качестве актера почти во всем репертуаре театра.

Дежавю

Мастер водевильного жанра Клод Монье, скончавшийся почти четверть века назад, считается выдающимся французским комедиографом. При этом, честно говоря, мне он кажется более чем посредственны драматургом. Впрочем, жанр комедии и не претендует на высокое искусство. К тому же российскому менталитету изрядно поднадоел сюжетный ряд франко-итальянских драматургов, работающих в легком жанре.

Как правило, вся конструкция излагаемой истории вертится вокруг забавных взаимоотношений любовников и любовниц, которые то меняются друг с другом, доходя чуть ли не до свингерства, то в поисках чистой любви или материального благополучия вляпываются в пренеприятнейшие истории.

Так, нынешний спектакль легко накладывается калькой на прошлогоднюю премьеру «Пижама на шестерых» по пьесе Марка Камолетти: весь первый акт не покидает ощущение дежавю, отголосок чего-то уже виденного когда-то. Но «Пижаму», поставленную покинувшим театр бывшим главным режиссером Анатолием Морозовым, сняли с репертуара по причине нарушения авторских прав: переводчиком пьесы оказался совсем не тот автор, который изначально значился в афише. Впрочем, это лишь один из поводов.

Естественно, театру, несколько подсократившему репертуар, срочно понадобилась очередная «комедь»: пафосные представления, философские притчи, тяжеловесная классика не в силах собрать той кассы, которую традиционно обеспечивает легкий жанр. Так уж воспитан нынешний, в том числе и тольяттинский (в первую очередь — тольяттинский) зритель, который приходит в театр не размышлять и сопереживать, а всего лишь отдохнуть, расслабиться. Быть соавтором, соучастником, партнером режиссера и актеров желающих находится немного.

Тем не менее, спектакль «Вуаля, мсье Блез», не смотря на явно неказистую литературную основу, заслуживает пристального зрительского внимания. Хотя бы уже потому, что публика в зале искренне смеялась на протяжении всего действия, а после представления живо делилась впечатлениями, типа: «Даже в кино не видела такой уморительной комедии». Та часть публики, которая регулярно отслеживает эволюцию тольяттинского драмтеатра, наверняка с удовольствием посмотрит новую работу уже полюбившихся артистов, и игру актеров, пришедших в «Колесо» в нынешнем сезоне.

Так все и было

Пересказывать сюжет не имеет смысла, ибо можно расстроить зрительские предвкушения, но несколькими штрихами канву все же стоит обозначить.

Итак, все персонажи на самом деле не те, кем кажутся на первый взгляд или за кого себя выдают. Манекенщица Женевьева (актриса Людмила Попова), уговаривает своего возлюбленного Блеза, художника-неудачника (актер Данила Колемасов) жениться на Лауре (Юлия Горностаева), отец которой — состоятельный бизнесмен Клебер Карлье (Сергей Худобнко). На две недели Блез снимает роскошную квартиру у безумной эксцентричной девахи Арианы Кларен (Дина Мирбоязова), которая на это время уезжает на горнолыжный курорт. Задача заговорщиков Блеза и Женевьевы — за короткий период охмурить состоятельное семейство, а там уж будь что будет. В качестве прислуги на это время Блез нанимает юную провинциалку Мари (Виталина Демченко). Семейству Карлье необходимо срочно выдать замуж свою дегенеративную дочь Лауру, манекенщица Женевьева, являясь любовницей главы этого семейства, ревнует Блеза ко всем подряд, мадам Карлье (Елена Родонова) домогается Блеза, мсье Карлье вожделеет служанку Мари, при этом назначает на квартире Блеза рандеву с аппетитной испанкой Пепитой (Елена Барамикова), а между Блезом и Мари разворачивается нешуточный роман.

В общем, черт знает что. Вы еще не запутались?

Паноптикум

Самая сложная личина досталась главному герою, чье имя вошло в название спектакля — персонаж получился так, никакой. Просто жертва обстоятельств. Интересно, по какой причине, помимо Данилы Колемасова, вторым составом эту роль исполняют еще два актера? Возможно, эта безликость обусловлена тем, что по сюжету мсье Блез является и игрушкой в руках судьбы, и инструментом, посредством которого все без исключения героини спектакля решают свои проблемы.

Вызывает интерес творческая карьера на сцене «Колеса» Виталины Демченко, сыгравшей служанку Мари: работая в тольяттинском театре лишь с начала сезона, она задействована уже в третьей премьере нынешнего года. До этого была второстепенная роль в спектакле «Зыковы» (постановка Петра Монастырского) и главная женская роль в спектакле «Лавина» (режиссер Линас Зайкаускас). Вот так: за несколько месяцев сотрудничество сразу с тремя разными режиссерами. Эволюция ее героини по ходу спектакля подозрительно напоминает персонаж Кати Пушкаревой из недавнего сериала «Не родись красивой»: неуклюжая провинциалка в нелепых очках логично превращается в цветущую юную «фиалку», вызывающую, самое малое — восхищение. Сцена, когда художник Блез пытается рисовать с нее обнаженную натуру, заставила волноваться мужскую часть публики: зрителя долго подводят к тому, что на счет «три» Мари таки скинет с себя шаль, прикрывающую стройное тело. В общем, обломайтесь.

Людмила Попова в роли манекенщицы Женевьевы — просто красивая статная девушка. Тут не требовалось особых актерских изысков, достаточно было замечательных природных данных и элементарного знания ремесла.

Дина Мирбоязова, хозяйка квартиры, появляющаяся лишь в начале и конце спектакля — несомненно, талантливая клоунесса. Довелось услышать мнение, что это чуть ли не дарование уровня Лии Ахеджаковой. Ну, не знаю, не знаю. Смущает, что в разных постановках она интенсивно эксплуатирует уже отработанные комедийные приемы. Эй, товарищи режиссеры, подарите актрисе, что ли, какую-нибудь романтическую или трагичную роль!

Эпизодический персонаж — Пепита. От Елены Барамиковой здесь требовались лишь утрированная испанская страсть, экспрессивная пластика, ну и, конечно, знойные телеса: крепкий роскошный зад, туго обтянутый интенсивно-красным платьем — это, знаете ли, отдельный действующий персонаж любой комедии положений. Порой — главный персонаж.

Наконец, совершенно отдельная тема — семейство Карлье. Утрированные комиксные уродцы типа небезызвестного семейства Адамс. Персонаж Худобенко — отставной вояка а ля фюрер с дергаными угловатыми движениями. Внешне — беспредельный ханжа и семейный деспот, а на деле — сатир-сладострастник, сторонник промискуитета и активный поклонник ролевых игр (ну, вы понимаете, о чем я). Елена Родионова в роли мадам Карлье — старая жопа, не вызывающая ничего, кроме отвращения. Поразительно, как такой обаятельной, сексапильной актрисе удается вечно играть роли довольно некрасивых и отталкивающих персонажей. В финале, пытаясь соблазнить Блеза, ее героиня появляется с распущенными роскошными волосами и в полупрозрачной фривольно-романтической накидке, что лишь усиливает отталкивающий эффект. Ну и, просто звезда постановки — Юлия Горностаева. Дебильная неандерталочка Лаура в ее исполнении, сутулая, косолапая, с вечно открытым ртом, не интересующаяся ничем, кроме жратвы — в финале вдруг предстает относительно адекватной женщиной-вамп в кожаной комбинации садо-мазо. Действительно, мы не те, кем кажемся на первый взгляд.

***

Рассматривая в целом конструкцию спектакля, можно попенять на затянутость отдельных эпизодов и на стремительно свернутый финал. Но традиционно многие шероховатости нивелируются после трех-пяти-десяти показов. Повторюсь: главное — зритель ждет комедию, и он получит ее. Напомню, что актеры играют некоторых персонажей в спектакле в двух составах. Поверьте на слово: один и тот же спектакль, сыгранный разными командами, с удовольствием можно посмотреть как минимум дважды.

ТО №227 (1625) 02.12.2006

Иногда они возвращаются вновь

Тольяттинские театры продолжают выпускать на свои подмостки дубль-премьеры.

Так, театр «Колесо» возродил спектакль «Пижама на шестерых» по пьесе Марка Камолетти. Кто помнит, этой постановкой открылся XVIII сезон в театре: премьера состоялась 28 сентября 2005 года. В качестве режиссера выступил теперь уже бывший главный режиссер «Колеса» Анатолий Морозов. Первые показы вызвали несомненные аншлаги. Затем больше года публика не видела «Пижаму»: помимо ухода главного режиссера, возникло еще одно обстоятельство.

В апреле прошлого года на театральный сайт потупило сообщение от бруклинского переводчика Дмитрия Островского о том, что, дескать, именно он является переводчиком пьесы Камолетти, а не некая Ирина Прохорова, указанная в афише. Подлинный автор перевода требовал сатисфакции. В июле администрация театра собрала пресс-конференцию, на которой, помимо прочего, было озвучено «Заявление для прессы о соблюдении авторских прав». Приведем небольшую цитату: «После 3-х месяцев расследования, проведенного в театре, литчасть и администрация пришли к выводу, что обвинение имеет основание. Дмитрию Островскому принесены официальные извинения. Правообладателю авторских прав на пьесу Камолетти „Пижама на шестерых“ — „Независимому театральному агентству“ отправлено официальное письмо с отказом от дальнейших постановок спектакля и о расторжении договора. Спектакль снимается с репертуара. Подобная ситуация обусловлена определенным профессиональным уровнем завлита И. Портновой и режиссера А. Морозова. Администрация театра и творческий коллектив заявляют, что и впредь будут соблюдать авторское право и относиться к интеллектуальной собственности с должным уважением».

Итак, театр остался без режиссера, часть актеров, занятых в спектакле, по разным причинам покинули труппу, спектакль официально снят с репертуара. А, как вы знаете, театру, помимо преследования чисто художественных целей, необходимы еще и коммерческие постановки, которые и делают кассу. Как правило, это новогодние утренники и комедии. Новый год, увы, бывает нечасто, а вот «забойная комедь» может радовать публику в течение нескольких сезонов. Спектакль нынешнего сезона «Вуаля, мсье Блез!», имеющий отношение ко всеми любимому жанру, вызвал недоумение зрителей: сюжет поразительно напоминал «Пижаму на шестерых», а оттого казался вторичным. Но в итоге удалось прийти к согласию с литературным переводчиком Дмитрием Островским, мысль о том, чтобы вывести из репертуара все постановки Анатолия Морозова, пришлось на неопределенное время оставить, к тому же не все премьеры прошлого года и XIX сезона вызвали зрительский энтузиазм и, соответственно, пополнение кассы. На премьере восстановленного спектакля смутил лишь один момент: новые программки решили не печатать, поэтому в старых всего лишь вымарали белым маркером фамилию режиссера, а на месте закрашенных фамилий прежних исполнителей от руки вписали имена введенных в спектакль актеров. По слухам, когда Морозову предложили поучаствовать в восстановлении спектакля, он вымолвил что-то вроде: да в своем ли вы уме?! «Нельзя войти в одну воду дважды» — оттого и настрой перед просмотром дубль-премьеры был соответствующим.

К счастью, связанная с предшествующими событиями настороженность прошла мгновенно. Мало того, постановка показалась динамичнее предыдущей версии. Из старого проекта в спектакле на прежних ролях остались заняты Заслуженные артисты России Валерий Скорокосов и Ольга Самарцева. Поскольку рисунок роли ранее был уже отработан, то и в «новом старом» спектакле актеры блестяще справились с поставленной задачей. Актриса Юлия Горностаева, в принципе, тоже работала в давней постановке, но сейчас ей досталась роль ее антипода: была фотомоделью — стала кухаркой. Обе ипостаси воплощены ею весьма успешно. Эпизодическая роль Андрея Чураева тоже не претерпела изменений: его герой появляется в финале, наводя на персонажей панический ужас, а на публику — неудержимый хохот. Новое лицо в постановке — Дарья Лапшина. Ее работа, честно говоря, оставляет желать лучшего, но, возможно, так было необходимо по роли (актриса играет глупенькую фотомодель). Наконец, главный сюрприз — участие в спектакле директора Молодежного драматического театра Владимира Коренного, в отдаленном прошлом актера театра «Колесо». Если отслеживать его участие в антрепризах и в постановках МДТ, можно заметить некоторое однообразие приемов. Но публика не обязательно отслеживает все работы того или иного актера. «Старый лис» настолько освоил методы воздействия на аудиторию, что зрители были в восторге от его ужимок и манеры подачи реплик.

Да, зрелище на сцене изрядно повеселило публику. Автор этих строк тоже неоднократно заливался искренним смехом, что бывает нечасто. Во время каких-то ключевых моментов я время от времени посматривал на нашего фотокора, сидящего в первом ряду: снимает или нет? Нет, не снимает! Его фотокамера, возвышавшаяся над рядами, ходила ходуном: владелец аппарата сотрясался от смеха. А ведь человек не первый раз в театре!

Быть может, не стоило вспоминать истории, связанные с постановкой. По большому счету — не в них дело. Главное — «реинкарнация» получилась более чем удачной. Публика должна ломиться на этот спектакль. Не имеет смысла сравнивать прежний состав спектакля с нынешними усилиями актеров: это были разные работы, и каждая из них была интересной. Верите: хочется исключительно положительных эмоций и от всех последующих проектов «Колеса».

ТО №6 (1649) 16.02.2007

Романтический муляж

Ностальгически реанимируя собственное творческое прошлое, режиссеры нередко ставят нынешних зрителей в сложное положение. Премьера театра «Колесо» «Варшавская мелодия» по пьесе Леонида Зорина в постановке народного артиста СССР и лауреата многочисленных государственных премий Петра Монастырского — тому подтверждение.

Напомним, что в прошлом году Монастырский поставил на сцене «Колеса» спектакль «Зыковы» по пьесе Максима Горького. Петр Львович — уже взрослый человек, ему 93 года, его творческая биография начинается с 1935 года, он — живая легенда советского и российского театра. Тем не менее, отзывы на спектакль были либо, мягко говоря, прохладными, либо их не было вовсе: имея собственное мнение по поводу неудачной работы, критики не хотели обижать заслуженного человека. Казалось, на этом «роман» с «Колесом» можно было бы считать завершенным. Но нет — отношения продолжились. В принципе, пьеса Зорина гремела в конце 60-х и 70-е годы прошлого века (впервые поставлена в январе 1967 на сцене Театра имени Вахтангова). Еще жива была память о послевоенном времени, чувства и мысли персонажей были близки и понятны зрителю. Ну, представьте, как если бы мы сейчас вспоминали, например, перестроечные годы. Но меняются времена, обстоятельства, меняется сам человек, и говорить о вечных ценностях и о нетленности тех или иных явлений не всегда уместно.

Сюжет небольшой пьесы объемом в полтора десятка страниц довольно прост. Первый послевоенный год. Студент Виктор, бывший фронтовик, знакомится с музыкантом Гелей, гражданкой Польши. На пути их чувств и предполагаемой семейной жизни встает закон 1947 года, запрещавший браки с иностранцами. Разлученные, они встречаются через 10, затем 20 лет. И все. В 90-е годы некоторые режиссеры предприняли ремикс «Варшавская мелодия — 2»: история персонажей продолжается еще через несколько десятилетий. Любовь-морковь — непременный двигатель всего, чего угодно, в первую очередь искусства. Взаимоотношения мужчины и женщины, усугубленные многочисленными препятствиями — канва бесконечного множества небезынтересных художественных произведений. Но посмотрим на продукт сорокалетней давности сегодняшними глазами.

В наши дни уже проблематично представить развитие взаимоотношений между гражданкой Польши и россиянином, памятуя о том, как в нынешней Польше относятся к России и русским. Стерильная целомудренность героев свойственна литературе советского периода, но представьте, что бы это значило: девушка морочит голову юноше на фоне того, что в послевоенные годы численная пропорция между погибшими на фронте мужчинами и выжившими в тылу женщинами была катастрофической. Словом, морочила голову столь долго, что само государство встало на пути возможного супружества. А столь же целомудренное развитие романа через 10, 20 лет? Совсем как в анекдоте: «Мадам!» «Между прочим, мадемуазель!» «Что, правда, ни разу?» И потом, тема человеческой трагедии, поднятая сорок лет назад, сегодня уже не выглядит столь глобально, скатываясь лишь к частному случаю, описанному не в самой выдающейся литературной форме. Девушки, что бы вы сказали своему парню, если бы он ежеминутно с настойчивостью зануды и педанта изо дня в день указывал на какой-либо ваш недостаток? Правильно: в доступной форме предложили бы ему общество более идеального объекта. В пьесе же русский паренек с маниакальной настойчивостью поправляет речевой поток польской девушки, которая, понятное дело, говорит с акцентом. Верх тактичности влюбленного юноши!

«Находки» в спектакле тоже могут вызвать зрительское недоумение. Можно не обратить внимание на то, что герой, сверяя время, иногда поглядывает на современные наручные часы с большим блестящим браслетом — может, он выменял «котлы» у союзников. Но то, что половину спектакля он разгуливает с кассетным магнитофоном (1946 год! Массовое производство подобно техники началось в начале 70-х!) — это нонсенс. Можно вспомнить сцену, когда персонажи встречают Новый 1947 год. На Викторе — ладно подогнанный цивильный с иголочки костюм. А ведь не секрет, что при повальной нищете того времени фронтовики донашивали форму еще лет 10—15 после окончания войны. Наконец, режиссерские «находки», «спецэффекты»: закадровые комментарии при пустой сцене («внутренний голос» героя) и бесконечная нарезка видеозаписей концерта Булата Окуджавы, транслируемая с большого телеэкрана, находящегося на сцене. Неужели все это нельзя было выразить театральными средствами?

Актеры — люди подневольные: что прикажут, то и играют. Зарплата, знаете ли-с. Персонажей пьесы воплотили Олег Ринге и Ирина Малышева. В принципе, для актера полезен любой опыт, в том числе и не самый удачный. Актер Ринге — пропорционально сложенный привлекательный мужчина, военная форма ему, несомненно, к лицу. Быть может, стоит лишь чуть подтянуть ремень и убрать складки на гимнастерке, собравшиеся на животе? Да и костюмеры могли бы подобрать ему сапоги поплотнее: в такой обуви марш-бросок закончится на первом же километре. Это, конечно, лишь банальные придирки. Хуже другое: актеру не удается изобразить влюбленного, рафинированный персонаж лишь добросовестно отчитывает текст роли. Игра Ирины Малышевой не профессиональнее, а… гармоничнее, что ли, естественнее. А на якобы «польский» акцент зрителю вовсе напевать. Например, персонаж Сталина, воплощенный в кинематографе, говорит то с азербайджанским, то с осетинским, то с аварским акцентом. Какая разница? Для большинства русских это все равно — кавказский акцент.

Предваряя премьеру, Петр Монастырский заявил, что после этого спектакля театральные фанаты будут по всем городам сопровождать театр на гастролях. Инициированное режиссером общественное обсуждение спектакля после премьеры должно было подтвердить этот тезис. Действительно, самарские взрослые тетеньки с восторгом вспоминали аналогичную постановку Монастырского сорокалетней давности. Поздний вечер… На улице очень холодно… Домой ехать далеко и долго… Трибуна, предоставленная режиссеру в виде спектакля не позволила ему до конца высказаться в рамках постановки. Необходимы массовые диспуты в стиле 60-х? «Когда же эти шестидесятники сдохнут?!» — обронил кто-то из зрителей. Грубо, цинично, но ведь мы, такие политкорректные и толерантные, готовы выслушать любое мнение? «Нельзя войти в одну воду дважды» — это не просто красивая фраза. Разумеется, не следует клепать халтуру на потребу публики. Но и идти на поводу у заслуженных-перезаслуженных деятелей культуры — тоже не выход из положения. Извините, если что не так.

ТО №8 (1651) 02.03.2007

Мастера круглых дат

Театр «Колесо» начал готовиться к ХХ, юбилейному сезону. В минувшую субботу спектаклем-концертом, состоявшем из отрывков премьерных спектаклей завершившегося XIX театрального сезона, театр «Колесо» закончил творческий год. Пожалуй, можно подвести некоторые итоги.

Для детей было выпущено несколько спектаклей: музыкальная сказка «Поющий поросенок» в постановке Николая Козака (если не смотрели — посмотрите в следующем сезоне, будет весело и детям, и взрослым), традиционная предновогодняя постановка «Чудеса под Новый год», и, наверное, для усиления последней, возобновили сказку «Мороз Иванович». Два последних спектакля — без комментариев: актеры знают, что такое Новый год.

Для взрослой аудитории были поставлены спектакли «Зыковы» по одноименному произведению Максима Горького в постановке Петра Монастырского, режиссер Линас Зайкаускас поставил «Лавину» по Тунджеру Джудженоглу (пожалуй, это самая заметная премьера сезона), актер и режиссер «Колеса» Валерий Скорокосов выпустил комедию положений «Вуаля, мсье Блез!» и все тот же Монастырский создал ретро-постановку «Варшавская мелодия». По свидетельству актеров, им было нелегко работать со столь разными режиссерами, но в любом случае это положительный опыт, влияющий на творческое развитие.

В нынешнем году был проведен VI Международный фестиваль на Волге «Театральный круг», в рамках которого проходила III выставка работ театральных художников, а также фестиваль «Новая драма». Комедия «Вуаля, мсье Блез!» вывозилась на гастроли в Новокуйбышевск, а в Самаре прошли гастроли под названием «Возвращение мастера»: зрителям областной столицы были показаны спектакли в постановке Петра Монастырского «Зыковы» и «Варшавская мелодия». Самарчанам Петр Львович намного ближе, чем тольяттинцам, поэтому гастроли прошли оживленно. Также спектакль «Зыковы» принял участие в первом Российском фестивале «Волжские театральные сезоны».

Не стоит забывать, что в XIX сезоне состоялись бенефисы народного артиста России Виктора Дмитриева (спектакль «Жозефина и Наполеон») и заслуженного артиста России Валерия Скорокосова (спектакль «Зыковы»). Руководство «Колеса» считает большим плюсом то, что возобновились партнерские отношения с городскими театральными коллективами, начался обмен актерским составом: директор МДТ Владимир Коренной занят в восстановленном спектакле «Пижама на шестерых», а замдиректора МДТ по маркетингу и развитию Ирина Малышева — в «Варшавской мелодии». Пусть вас не смущают должности упомянутых «партнеров»: и Коренной, и Малышева — действующие актеры, к тому же в недалеком прошлом состояли в труппе театра «Колесо».

Нелишне упомянуть, что в этом году директор театра Татьяна Корабельникова окончила 1-й курс ГИТИСа, продюсерский факультет — говорят, на одни пятерки, разве что подкачала дисциплина «новейшая история» — «хор.». За последние годы в муниципальных театрах города эволюционным путем так сложилось, что из режиссерских они превратились в директорские. Что ж, существует и такая форма развития театра. Антрепризные коллективы, например — чистой воды продюсерский театр. Так что профильное образование в любом случае положительно скажется на творческом росте возглавляемого «студенткой» коллектива.

Начало юбилейного, ХХ сезона, ознаменуется сразу двумя премьерами. Практически готов спектакль «Тетушка Чарли» по Брендону Томасу, им даже хотели завершить нынешний театральный сезон, но что-то недотянули с финансовой составляющей. Поставил спектакль московский режиссер Алексей Гирба. Художник предстоящей премьеры — наимоднейший московский театральный художник Андрей Климов (его самая заметная работа в «Колесе» — «Причины и следствия, или Стакан воды»). Классику репертуарного театра «Три сестры» по Антону Чехову поставит выпускник ГИТИСа Антон Гопко — это будет его дипломный спектакль. Художник — Роберт Акопов, ныне москвич, но в свое время оформивший основную часть колесовских постановок.

На церемонии закрытия XIX театрального сезона режиссеру Петру Монастырскому от НТБ был преподнесен денежный сертификат на постановку следующего спектакля на базе театра «Колесо». Такое решение было принято по результатам голосования на сайте театра, а также просто потому, что председатель правления НТБ и член попечительского совета «Колеса» Виталий Вавилин является давним поклонником заслуженного режиссера. Список возможных для постановки пьес довольно большой, но мэтр пока не сделал своего выбора.

И последнее. По словам завлита театра Натальи Долиной, к юбилейному сезону театр постарается открыть свой музей. Работа в этом направлении идет давно, но пока все находится на стадии разработки и финальная часть, то есть открытие экспозиции, пока под большим вопросом — то есть точную дату открытия не может назвать никто. Музей для театра хоть и насущная необходимость, но все же — творческая блажь, поэтому на муниципальные средства особо рассчитывать не приходится, вся надежда лишь на спонсоров. Помощь может быть выражена не только в денежном эквиваленте — помочь можно и стройматериалами, стеллажами, да мало ли чем… Надеюсь, за время каникул и отпусков зрители успеют как следует соскучиться по театру, так что юбилейный сезон станет не просто круглой датой, но и радостной встречей для труппы и театралов. Ведь так?

ТО №21 (1664) 01.06.2007

Монастырский — главный

Главным режиссером театра «Колесо» назначен Петр Монастырский. Вчера в новом качестве он был представлен труппе и приступил к своим обязанностям.

В минувшем сезоне на сцене «Колеса» были поставлены два спектакля заслуженного режиссера — «Зыковы» по одноименному произведению Максима Горького и «Варшавская мелодия» по пьесе 60-х годов Валентина Зорина.

В этом году Петру Львовичу исполнилось 92 года. Свою актерскую карьеру он начал еще в 1935 году. Сейчас Монастырский является почетным гражданином Самары, профессором. В свое время ему присвоили звание «Народный артист СССР», он также лауреат государственных премий СССР и РСФСР. Более 40 лет этот человек был главным режиссером и руководителем Самарского драматического театра, за свою режиссерскую практику поставил около 200 спектаклей.

Контракт с Петром Монастырским, как и со всеми сотрудниками театра, заключен на год — до 31 мая 2008 года. А в нынешнем мае он начал репетиции спектакля «А этот выпал из гнезда» — инсценировки Дела Вассермана по книге Кена Кизи «Над кукушкиным гнездом». Премьера назначена на ноябрь, в спектакле примет участие приглашенный актер из Самарского драматического театра Юрий Ганюшкин. Банк НТБ на закрытии минувшего театрального сезона вручил Монастырскому сертификат на пятидесятипроцентную оплату постановки этого спектакля.

Не так давно декларировалось, что городской театр будет развиваться как директорский, продюсерский — подобная практика нынче широко распространена. Но в итоге не без участия попечительского совета произошло назначение, которое по всем формальным признакам подходит театру как нельзя лучше. Хотя в коллективе театра оговариваются, что, возможно, стилистика Петра Монастырского как режиссера подходит далеко не всем.

Не следует забывать еще два момента: в период становления театра «Колесо» в Тольятти мэтр был довольно активным оппонентом основателя театра Глеба Дроздова, что нередко бывает в творческой среде. Во-вторых, возраст нынешнего главного режиссера делает его претендентом на включение в Книгу рекордов Гиннесса, хотя окружение Петра Львовича уверяет, что мастер находится в прекрасной форме и полон идей.

Из ближайших новостей театра — ряд премьер в начале ХХ юбилейного сезона. Традиционно в День знаний 1 сентября школьникам покажут «Восточную сказку» Михаила Федосеева. Песни и музыку к ней написал штатный композитор театра Алексей Пономарев, сценография Маргариты Евдоченковой. Открытие сезона состоится 20 сентября: московский режиссер Алексей Герба поставил гламурную комедию «Тетка Чарлея». Костюмы и декорации придумал московский художник Андрей Климов (им уже было сделано несколько удачных работ для театра). Те, кто видел сдачу спектакля, находят его удачным именно для открытия сезона.

Через пару дней, 22 или 23 сентября, в автозаводском филиале театра зрители увидят спектакль «Три сестры» — одно из самых известных произведений Чехова. Это дипломная работа бывшего тольяттинца, выпускника ГИТИСа Антона Гопко. Сценография Роберта Акопова — художника, чей период сотрудничества с театром «Колесо» пришелся на годы его расцвета. Чуть позже, дата пока не определена, на сцене театра состоится премьера спектакля «Марлен» с Натальей Дроздовой в главной роли. Автор пьесы и режиссер — Александр Игнашов, известный тольяттинцам как телеведущий культурных программ на самарских телеканалах. С большим желанием и интересом за сценографию взялся все тот же Андрей Климов.

Не секрет, что тольяттинская публика с волнением следит за событиями, происходящими в «Колесе», причем за событиями не только культурного плана. Для любого театра с момента привнесения новой струи главная задача — не растерять зрителя. Поразительный тому пример — спектакль минувшего сезона «Варшавская мелодия», поставленный Петром Монастырским. Морально устаревший литературный материал, представленный режиссером в виде камерной мелодрамы, вдруг заинтересовал современную публику, пошли заявки на гастроли из Самары, Новокуйбышевска, Омска, постановка получилась кассовой. Все-таки, видимо, никогда не стоит слишком серьезно относиться к пророчествам критиков: зритель-то голосует рублем.

ДТ №21 (22) 16.08.2007

Трепет намерений

Максимальный дискомфорт — очередное ноу-хау администрации театра «Колесо»?

К такой мысли приходишь, наблюдая нововведения, которые время от времени руководители театра пробуют на представителях прессы — как передовой части зрителей.

Связано это прежде всего с тем, что публикации о театре «Колесо», которые выходят в городских изданиях, зачастую не радуют начальство этого культурного учреждения. Перед недавней премьерой ввели новые ограничения: на текущее мероприятие аккредитуются журналисты, представившие публикацию о предшествующем мероприятии. Ну а публикацию о текущем перед обнародованием следует представить в литчасть театра для согласования. Немудрено, что аккредитацию на очередной премьерный спектакль получили не все журналисты, наиболее упорные попросту купили билеты за свой счет.

Взаимоотношения складываются из мелочей, но за последних полтора-два года эти мелочи стали компоноваться во что-то крупное, что нельзя проигнорировать и что мешает работать. Подобного рода проблемы связаны лишь с одним муниципальным учреждением культуры в городе — театром «Колесо». Понятно, делается это не со зла, и администрация театра пытается методом проб и ошибок как-то выстроить взаимоотношения с городским сообществом, в частности со средствами массовой информации. Но зачем изобретать колесо (извините за тавтологию), если имеется богатый опыт многочисленных тольяттинских учреждений культуры? К примеру, та же Тольяттинская филармония — один из образцов взаимодействия с прессой и, соответственно, донесения необходимой информации до городской общественности.

Меня легко обвинить в том, что подобным образом я пытаюсь разрешить корпоративные обиды: дескать, прижали журналистов, которые пишут что-то «неправильное» о театре, вот я за них и вступился. В том, что это не так, можно убедиться, посетив официальный сайт театра «Колесо», где в книге отзывов может высказаться о чем угодно любой желающий. Организация, разрабатывающая свой собственный сайт, делает это для того, чтобы своими же руками создать себе максимально положительный имидж и, соответственно, выдавать от своего имени только положительную информацию о себе.

Сайт театра «Колесо» годами не обновляется, и единственный живой орган в нем — как раз книга отзывов. Лишь на днях представители театра обратили внимание на тот беспредельный плюрализм, который творится на их сайте, когда два анонимных отморозка вступили в бесконечный диалог, содержащий лишь оскорбления и инвективную лексику. Произвольную нецензурщину поспешили удалить. На неоднократные обращения постоянных посетителей сайта навести здесь порядок, заведующая литературной частью ответила: «Если есть среди всех нас хорошие разработчики сайта, которые не корысти ради, а во благо искусства смогут за спасибо этим заняться и после за спасибо следить за ним, я думаю, такой человек до скончания века будет по пригласительным в театр ходить».

Посетитель под ником Джейл отреагировал следующим образом: «Если у этого сайта на данный момент нет администратора, вполне возможно, что скоро не будет и самого сайта — это произойдет по истечении срока оплаты доменного имени. Создание и поддержка сайта — нелегкий труд, требующий как минимум определенных умений, личной заинтересованности и, главное, времени. Как, впрочем, и любая другая работа. Вы бы согласились работать за спасибо? Никакие пригласительные не окупят сил, потраченных на сайт (если, конечно, делать хороший сайт, а не так, для галочки). Поверьте, билеты в театр обойдутся гораздо дешевле. Сайт — это часть рекламной политики любого учреждения, и если учреждение не может позволить себе сайт в силу каких-либо причин, лучше отказаться от него совсем, чем иметь в таком запущенном состоянии».

Наконец, посетитель под ником Айдар выложил следующее сообщение: «Я временно администрирую сайт вместо (далее фамилия прежнего админа, — Авт.). Правила мои жесткие — мысли выражать точно, культурно и по существу. За остальное — удаление сообщения. Все сообщения, не достойные театра, будут удалены по согласованию с завлитом. Вход только под реальными именами и фамилиями, при отсутствии емайла публиковать не будем!»

На это тут же отреагировал посетитель под ником Кристиан: «Это самое дурацкое из того, что надо делать! Появляется какой-то человек и начинает читать нотации посетителям, вместо того чтобы начать наводить порядок на сайте! Займитесь делом! А мы посмотрим и оценим, а потом и поболтаем!

Администрация театра! Вы, кажется, ошиблись! Это не тот человек, с ментальностью проблемы. Посетители сайта, как и зрители — это ваше достояние. Театр сначала создают, потом приглашают зрителя и только потом аккуратно, ненавязчиво задают правила поведения, достойные и адекватные для посетителей театра, а не сельского клуба, воспитывают зрителя. А вы сейчас больше напоминаете людей, которые, стоя посреди ими же созданных развалин, вместо того чтобы строить, начали кричать народу, что здесь в сапогах и фуфайках ходить нельзя, можно только во фраках и декольте — это же театр!»

На фоне вышеизложенного как-то даже некорректно обсуждать минувшие премьеры едва начавшегося театрального сезона. Журналисты из многочисленных городских СМИ уже не раз между собой обсуждали вопрос: может, уже перестать вообще что-либо писать о театре «Колесо», нет такого театра. Неужели и вправду нет?..

ДТ №29 (30) 11.10.2007

Спицы «Колеса»

Театр имени Глеба Дроздова отметил свое двадцатилетие.

Нет смысла вдаваться в историю тольяттинского «Колеса» — она известна всем, кто хоть сколько-нибудь интересуется театральными событиями нашего города. Нынешний праздник прошел в традиционном формате для подобных мероприятий.

Как ни странно, он получился менее помпезным, чем, к примеру, бенефис народной артистки Натальи Дроздовой, который отмечался несколько лет назад: тогда и хронологическая протяженность действия (количество дней) получилась больше, и число приглашенных гостей (бывшие сотрудники и партнеры театра) вызывало изумление.

Тем не менее, юбилей есть юбилей. Детище основателя театра Глеба Дроздова, как и положено «Колесу», катится, несмотря на все сложности, связанные не только с театральными и творческими событиями. Стандартный набор для подобных случаев: поздравления, кадры кинохроники, фрагменты спектаклей, элементы капустника — все это присутствовало на сцене театра.

Постоянные зрители, VIP-персоны и любители юбилейных торжеств — в этот день весь зрительский спектр битком наполнил театральный зал. Едва ли имеет смысл детально перечислять хронологию и событийность, происходящую в день юбилея на театральной сцене.

Важно одно: зрители все так же ждут от «Колеса» новых премьер и свершений. Каким будет театр, мы увидим и в завершение сезона, и в сезоне следующем, и далее.

МК №4 (4) 07.03.2008

В память о Глебе Дроздове

Театр «Колесо» отметил день памяти Глеба Дроздова: вот уже восемь лет основателя театра нет с нами.

Как пояснила директор театра Татьяна Корабельникова, день рождения Глеба Борисовича Дроздова, народного артиста РСФСР и лауреата Государственной премии СССР, отмечается каждый год 27 ноября в тесном театральном кругу — собираются самые близкие люди и ученики безвременно ушедшего режиссера. А вот день памяти решили провести публично.

— Согласна, это не круглая дата, — сказала Татьяна Корабельникова. — Просто потребность в этом уникальном человеке возникает постоянно. Его нам очень не хватает…

16 декабря с утра родственники и коллеги возложили цветы к могиле режиссера. В полдень у театра состоялась торжественная часть в честь основателя «Колеса» Глеба Борисовича Дроздова с возложением цветов и выступлениями представителей органов городской власти, общественности, народных артистов, творческих представителей и администрации театра у мемориальной доски на здании театра. С 2001 года согласно решению топонимической комиссии и комиссии по историко-культурному наследию театр «Колесо» переименован в театр имени Дроздова, на здании установлена памятная мемориальная доска.

Вечером на большой сцене театра «Колесо» состоялся спектакль «Сирена и Виктория» в постановке основателя театра, с участием народной артистки России Натальи Дроздовой. На сегодняшний день в репертуаре театра это единственный действующий спектакль, оставшийся от творческого наследия Глеба Борисовича и восстановленный актерами, занятыми в нем. По окончании спектакля зрители смогли увидеть документальный фильм о Глебе Дроздове. В фойе театра были выставлены стенды с уникальными архивными фотографиями, демонстрирующими страницы жизненного и творческого пути режиссера.

ТО №52 (1746) 19.12.2008

Любить, подчиняться и делать работу

Актер драматического театра «Колесо» имени Глеба Дроздова Евгений Быков, пожалуй, один из ярчайших представителей молодого поколения «колесовцев». Об этом можно судить по изрядному количеству поклонников, и особенно поклонниц.

На сцене «Колеса» Евгений сыграл почти в двух десятках спектаклей. Среди них — «Тетушка Чарли», «Вуаля, мсье Блез!», «Причины и следствия, или Стакан воды», «Один на миллион — Пьяная ночь» и другие. Помимо этого, Быков задействован в ряде тольяттинских радио — и телепрограмм, занимается PR и редактурой новостей сайта театра «Колесо». Естественно, темой нашей беседы и была работа в театре.

— Как вы решили стать актером?

— Я никогда не мечтал быть артистом и не скрываю этого. Я всегда хотел быть капитаном, плавать на теплоходе. Но когда я понял, какие там экзамены сдавать — физика, математика, в которых я вообще ничего не понимал, я просто не знал, куда поступать. Случайным образом, уже в шаге от военкомата, я увидел объявление: «В Волжском университете имени Татищева добор на курс Глеба Дроздова». До этого я ни разу не ходил в театр, я даже не задумывался, что есть такая профессия — артист. Ну, в кино они вроде как бы работают… Школа нам не привила подобного интереса, тем более что тогда служба PR театра «Колесо» мало работала по школам. Я случайно увидел это объявление и думаю: «Я же в школьной самодеятельности участвовал. Надо пойти, попробовать. Тем более университет, я в армию не пойду…» Пришел и сразу поступил каким-то образом. Мне помогла моя учительница по литературе подобрать репертуар, до сих пор ей благодарен. Первой, кого я увидел в театре, была Наталья Степановна Дроздова. Я говорю: «Здравствуйте, я хочу быть артистом». Она отвечает: «Ну, подготовьте репертуар». Я говорю: «Что?» А я не понимал этого слова — репертуар. Что такое репертуар? Господи, что же меня грузят какими-то словами?! Словом, вот так я поступил и начал учиться.

— Помните свои первые роли?

— Мне очень повезло, я играл Кая в спектакле «Снежная королева» — моя первая главная роль. Сейчас вспоминаю и за голову хватаюсь, думаю: «Господи, как бы я сейчас все по-другому сыграл!» Какой я дурачок был, всего боялся, когда выходил на сцену, меня трясло, я думал — быстрей бы отыграть. А вообще, самый первый спектакль — участие в массовке «Ромео и Джульетта». Вспоминаю тогдашнюю работу с Глебом Борисовичем Дроздовым — это, конечно, была удивительная вещь.

— Актер — человек подневольный, он выполняет волю драматурга, прямые указания режиссера. Что чувствует артист, подчиняясь сразу целому ряду установок?

— Это моя профессия, я уже привык подчиняться. Порой какие-то вещи происходят во время репетиций, режиссер заставляет делать то, чего ты совершенно делать не хочешь. Да что скрывать, мне порой откровенно не нравится произведение, над которым я работаю, но я человек подневольный, в контракте написано, что я не имею права отказываться от ролей. Хотя от многих я бы отказался. Просто сказал бы: «Я не хочу это играть, я не буду это играть». Или: «Мне не нравится, я не могу это сделать». Но это и есть профессионализм — закрывать глаза на подобные вещи и делать качественную работу. Вместо того чтобы послать всех, порвать пьесу, потому что она не нравится! Имеется и другая сторона: есть режиссеры, которые знают, что они приехали на два месяца, они должны сделать спектакль, отработать гонорар, им все равно, хочет актер с ними работать или нет. «Мне надо быстро отработать и съехать в другой город». А есть режиссеры, которые способны влюбить в пьесу. Например, из последних режиссеров, с кем я с удовольствием работал — это Валентин Варецкий, он ставил «Двух зайцев». У меня была микророль, текст помещался на одной страничке, но он заставил в нее влюбиться и сделать.

Потом, Олег Ринге — мы с ним работали просто удивительно. Прежде всего, потому, что он не только режиссер, но еще и артист. Мы с ним хорошо сошлись: это было очень легко, поскольку ранее учились на одном курсе. И моя, наверное, самая главная работа в актерской жизни — это спектакль «Билокси-блюз» режиссера Николая Козака. У него не было режиссерского образования, он сразу признался: «Ребята, я не собираюсь на вас выливать режиссерские амбиции». Эти люди действительно заставляют влюбиться в материал. Когда я прочитал пьесу «Билокси-блюз», то подумал: «Ой, военщина, как мне это неинтересно». А через день я бегал на репетиции, потому что он смог заразить, соблазнить пьесой. Эта работа, кстати, похожа на секс: режиссер соблазняет, а мы отдаемся, как женщины. Поэтому резюмирую: это моя обязанность — любить, подчиняться и делать работу.

— Некоторые говорят, что Тольятти — не театральный город, здесь нет театрального зрителя, нет театральной критики…

— А что у нас тогда, два города театральных — Москва и Питер? Я считаю, нельзя так говорить: театральный город — не театральный… Все-таки театр существует в городе уже, слава Богу, 21 год. И не может быть не театральным город спустя столько лет. Из того миллиона населения, что проживает в Тольятти, я думаю, есть 100 тысяч человек, которые могут сказать: «Мы любим театр «Колесо». И если кто-то задумает снести театр и устроить там шикарный клуб, они придут и скажут: «Не надо это делать, потому что мы его любим, мы раз в два-три месяца приходим на спектакли». Я не считаю, что мы не театральный город. Ради этих ста тысяч, даже десяти тысяч, мы будем работать. Есть постоянные зрители. Я в театре уже с 1996 года, тринадцать лет. И замечаю поколение растущих зрителей. Девчонки-первокурсницы ходят на каждый спектакль, сидят на первом ряду. Я поражаюсь: а как же время на личную жизнь? Проходит года три. Эта девочка выходит замуж и приходит уже с мужем…

А вообще, да, театров в Тольятти мало. Я бы, например, хотел, чтобы были балет, опера. Почему наши зрители ездят в Самару? Хорошо, что есть Молодежный драматический театр, кукольный театр.

— Есть ли какой-то драматургический материал, какие-то роли, которые вы еще не сыграли, но хотелось бы попробовать?

— Сейчас у меня какой-то переломный период, все-таки я уже немало лет работаю, даже не знаю, чего я хочу. Но последняя моя мечта была сыграть Моцарта. Не в «Моцарте и Сальери», есть другая пьеса, Питер Шафер — «Амадей». Она мне очень нравится. Но сейчас я уже думаю: а смогу ли я быть таким Моцартом, которого там надо сыграть? Все равно же немножко меняешься: ты в театр пришел одним человеком, а спустя годы стал совершенно другим. Словом, сейчас не знаю, что хочу сыграть. Пока ничего, наверное.

— То есть устраивает то, что происходит в данный момент? Или просто рабочая нагрузка вызывает апатию?

— У меня нет апатии. Единственное, о чем я мечтаю после Нового года: скорей бы отпуск! Может быть, это и нельзя слышать зрителю. Хотя почему нет? Я такой же человек, это моя работа. Конечно, зритель никогда на сцене не увидит, что я хочу в отпуск, но я мечтаю «сыграть в отпуск», съездить на море как всегда, отдохнуть, и все.

ТО №2 (1749) 23.01.2009

Машина времени

Неплохая традиция — объединять в одном мероприятии сразу несколько радостных событий.

В театре «Колесо» в Татьянин день (25 января) состоялась премьера спектакля по пьесе драматурга Анны Богачевой «Учиться, учиться и учиться». Это был особенный день для народной артистки России Натальи Дроздовой, поскольку спектакль представляет собой дипломную работу студентов IV курса театрального факультета Волжского университета имени Татищева, где Наталья Степановна была мастером курса. Это был праздник для юных артистов-дипломников, поскольку руководителем постановки являлся профессор Российской академии театрального искусства Михаил Чумаченко. Плюс ко всему накануне отметила круглую дату директор театра Татьяна Корабельникова (опять Татьянин день!). В завершение в зале, где были заняты даже все приставные места, в качестве зрителей в подавляющем большинстве присутствовали студенты (не только театральных факультетов) — ведь это и их праздник.

В спектакле заняты все выпускники курса Натальи Дроздовой. Единственную возрастную роль в постановке играет актриса Ветта Репина, отметившая в прошлом году 40-летие творческой деятельности (в «Учиться…» она исполняет роль классной руководительницы). На Малой сцене «Колеса» до конца сезона спектакль покажут еще 10 или 12 раз: молодые актеры играют в двух составах разные роли, чтобы выпуклее показать зрителям и экзаменаторам все грани усвоенного актерского мастерства.

Сюжет вроде бы незамысловат: школьный выпускной бал, дискотека под музыку 80-х, первый поцелуй, первое признание в любви, первая… беременность. Казалось бы, радужные слезы, вызывающие ностальгическую улыбку… Если бы не главная героиня, в течение многих лет после своего первого выпускного меняющая города и школы, дабы вновь, вновь и вновь почувствовать себя выпускницей, пережить трепет вступления во взрослую жизнь, отсрочить расставание с юностью.

Спектакль «Учиться, учиться и учиться», пожалуй, не является форматным для «Колеса». И все же молодежь узнает в нем себя вчерашних, люди же постарше с огорчением припоминают старую истину: молодость лучше, чем старость. Но — тс-с, не стоит о грустном.

ТО №3 (1750) 30.01.2009

Актер не хочет быть бездомным

Самый узнаваемый артист «Колеса» Андрей Амшинский уволился из театра и покинул город.

Для театральной публики его имя неразрывно связано с тольяттинским театром: шутка ли — свыше трех десятков ролей на сцене «Колеса» за последние двенадцать лет. И лишь одна главная роль в недавнем спектакле «За двумя зайцами» в постановке профессора Российской академии театрального искусства Михаила Чумаченко. Наша беседа состоялась с Амшинским за пару дней до его отъезда из города: 30 января на сцене «Колеса» он сыграл свою последнюю главную роль в «Зайцах…», 31 января — последнюю второстепенную в спектакле «Картины прошедшего. Эпизод I».

— Почему покидаете театр, в каком проекте собираетесь участвовать?

— Может, прошел определенный этап жизненного пути и работы, у человека все идет по спирали. Когда-то я ушел из театра «Секрет», проработав там десять лет, здесь работаю уже двенадцать. Может быть, устал — морально, психологически. Возникло много проблем, а на одном энтузиазме не проживешь. Дело в том, что у меня нет своего жилья, заработок невысок. Хоть и говорят, что повысят, но все равно прожить трудно. А так как я очень много занят в спектаклях, подрабатывать на стороне просто некогда. А тут поступило предложение, которое меня заинтересовало. Это совсем другое направление, не драматический театр в его классическом виде. Там больше упор на исторический, трюковой театр. Сейчас все на стадии становления, поэтому о чем-то конкретном говорить рано. Меня заинтересовало само место жительства — Анапа. Юг, море, солнце, природа. Я давно мечтал попробовать там пожить, поработать. Может быть, кто-то скажет: «Погнался за длинным рублем». Но жить как-то надо, мне уже за сорок, а ничего, кроме собственных ролей и театрального опыта, я себе не нажил. Кто-то рвется в Москву, кто-то — в Питер, а я решил пойти другим путем. Может быть, впереди еще будет Москва, я даже уверен, что это произойдет.

— Насколько я помню, у вас единственная главная роль — в спектакле «За двумя зайцами».

— Чтобы приехали режиссеры и ставили спектакли именно под меня, как, допустим, под Николая Козака ставили «Кина IV», «Стакан воды», — такого не было. Я играл несколько главных ролей: в «Банкроте» и в «Ночи ошибок» заменял Игоря Касилова. Была еще хорошая главная роль Хэрба Такера в «Хочу сниматься в кино» — я работал вторым составом у народного артиста России Виктора Дмитриева, просто подал творческую заявку, иначе бы ничего не получилось. А. так — все время роли второго плана, «король эпизода», как говорится. В основном характерные роли. Получилось так, что после смерти Глеба Борисовича Дроздова приезжали: различные режиссеры, которые просто смотрели типаж. Поэтому рамки моего актерского амплуа — комедийные роли. Как я ни старался, чтобы были какие-то серьезные драматические роли, ничего не получалось.

Никогда не забуду слова режиссера Петра Монастырского, когда собрались на читку пьесы «Зыковы» — я тогда ходил с осветленными волосами. «Ты, — говорит, — пижон, вот и будешь играть Хеверна». И поставил меня на роль Хеверна. А в «Зыковых» есть очень хорошие роли, серьезные. И сколько я ни пытался объяснить, доказать Монастырскому, что могу их сыграть, у режиссера сложилось определенное мнение. Сейчас с приходом Михаила Николаевича Чумаченко ситуация стала меняться, но уже поздно: мосты сожжены, решение принято. У меня есть свой зритель, который меня любит и ходит на спектакли, в которых я играю, вне зависимости, маленькая это или большая роль. Я приношу свои извинения по поводу того, что приходится огорчить этих людей, но так складываются жизненные обстоятельства. Несмотря на то что я собрался уходить, мне стали предлагать главные роли в «Игроках», «Шинели», «Утиной охоте». Ну что ж, всех ролей не переиграешь, тем более что репертуарный листу меня очень большой — я сыграл более 30 ролей, уже, наверное, к 40. Пока есть время, позволяют возраст и здоровье, я хочу постараться обеспечить свою жизнь. Я сомневался, много передумал прежде, чем сделать этот шаг, — с 2000 года, после смерти Глеба Дроздова, с приходом Анатолия Морозова, с переменой режиссеров. Я продумал восемь лет! Я здесь работал, пахал. Да, я ремесленник, звезд с неба не хватаю. Не хочу сказать, что я гениальный, талантливый — я способный актер, который может достойно работать, делать свою роль.

— Что будет со спектаклем «За двумя зайцами»? Кто будет вместо вас введен на роль?

— Я не знаю. Есть актеры, которые смогут достойно это сыграть. Может, будет даже лучше, и они будут играть так, что никто не будет сравнивать со мной — почему бы и нет? Получилось так, что из всей той труппы, которая была при Глебе Борисовиче Дроздове, если не считать наших народных артистов России Наталью Дроздову, Виктора Дмитриева, Евгения Князева, Ольгу Самарцеву, из того состава остались только я и Елена Родионова. Но актеров среднего возраста в театре не остается. Разве что Олег Ринге, Евгений Быков на подходе, он очень хорошо набирает опыт. Я считаю, что если создадутся какие-то определенные условия, то ребята будут отлично работать, у них появятся очень хорошие роли, я просто рад за них. Жаль, прошло время, когда я горел желанием, хотел «пахать». Были и проходные роли, были и очень хорошие роли, за которые мне не стыдно. А есть роли, которые отрабатывал только потому, что так было надо.

— Десять лет в «Секрете», двенадцать лет в «Колесе». Сейчас вы покидаете не просто определенный театр, вы покидаете город. Что при этом происходит в душе?

— Может быть, это кризис среднего возраста… Дело в том, что я нашел человека, которого полюбил, который любит меня. В этом году я решил распрощаться со своей холостяцкой жизнью и поменять кардинально место жительства и место работы. То есть все сразу!

— Получается, полностью новая жизнь?

— Да, новая жизнь с чистого листа. Нужно зарабатывать, а заработать в театре не получится. Хочется, чтобы было так, как говорил один из героев фильма «Белое солнце пустыни»: «Хорошая жена, хороший дом — что еще нужно, чтобы встретить старость». Да, есть определенный риск, когда меняешь все, меняешь местожительство, работу. Но ведь и сюда наши монстры, наши мастодонты, народные артисты ехали с Глебом Дроздовым из Ярославского академического драмтеатра едва ли не на пустое место. Я не хочу сравнивать того режиссера, к которому еду, и Глеба Дроздова. Я просто имею в виду то, что люди тоже резко меняли свою жизнь. Уйти из академического драматургического театра и ехать в какой-то город Тольятти, который в то время практически никто не знал, и все говорили, что «Жигули» делают в Жигулевске! Это сейчас уже Тольятти у всех на слуху, а тогда люди тоже рисковали. Но они создали театр! Вот и я решил рискнуть.

Такой пример: в сентябре 1985 года я пришел в театр «Секрет», который располагался в здании, где сейчас находится театр «Колесо» (бывшее здание ДК «50 лет Октября»). В ноябре режиссера театра Татьяну Тимонину пригласили в ДК «СК», и мы ушли вместе с ней. В 1996 году, опять же осенью, только в октябре, я опять пришел в это здание, но уже в профессиональный театр «Колесо». Тогда у меня не было ни семьи, ничего. С женой разошелся, остался один, начинал все с нуля. Я думал в то время, когда мне было 29 лет: «Господи! Я такой старик! Что я делаю?! Я что, Ломоносов, что ли, учиться в 30 лет?» Ничего, стал работать, учиться, получил образование. Прошло 13 лет, опять я все начинаю с нуля: семья, работа, место жительства. Единственное, что утешает: море, солнце и вода — наши лучшие друзья. Постараюсь построить домик, разведу виноград, буду делать вино, друзья станут приезжать ко мне в гости, отдыхать. Почему бы и нет?!

ТО №4 (1751) 06.02.2009

Премьеры и юбилеи

Вчера состоялось открытие ХХII творческого сезона в драматическом театре «Колесо» имени Глеба Дроздова.

В минувшем сезоне из театра ушли двое ведущих актеров среднего возраста — Андрей Амшинский и Елена Родионова. Но к нынешнему сезону труппа пополнилась сразу восемью актерами. В том числе в театр вернулся ученик Глеба Дроздова Сергей Максимов. В ХХI театральном сезоне он уже сыграл главную роль в спектакле «Шинель». 15 сентября труппа театра отправляется на гастроли в Москву по приглашению руководителя театра «Et Cetera» Александра Калягина. Тольяттинцы представят вниманию столичной публики спектакль «Варшавская мелодия». На спектакле будет присутствовать режиссер-постановщик Петр Монастырский, а также столичные актрисы, которые ранее работали в этом спектакле в московских театрах — Вера Алентова, Юлия Борисова, Татьяна Шмыга. Возможно, на спектакле будет присутствовать и автор легендарной пьесы 1960-х годов Леонид Зорин.

Сезон открывается двумя премьерами. В Автозаводском филиале театра поставлен спектакль по сказкам Сергея Козлова «Правда, мы будем всегда?» Кстати, Козлов — автор любимой уже несколькими поколениями зрителей сказки «Ежик в тумане». Там же в конце сентября ожидается премьера спектакля по пьесе Александра Вампилова «Утиная охота». По скромному уверению советника художественной коллегии по репертуару театра «Колесо» Михаила Чумаченко, это его лучший спектакль за всю творческую деятельность. Так, во всяком случае, на него отреагировали московские критики из Союза театральных деятелей. Кроме того, театр готовится к юбилею народной артистки России Натальи Дроздовой, который отметят в ноябре. Специально будет поставлен бенефисный спектакль «Все врут календари», в котором драматургическая основа будет адаптирована к реалиям тольяттинского театра, а также будет восстановлен спектакль Глеба Дроздова «Вальс одиноких». Юбилей в этом году отметила Вета Репина (кстати, в прошлом году она отмечала 40-летие творческой деятельности). Также грядет 60-летний юбилей заслуженного артиста УССР Юрия Ганюшкина. 27 марта следующего года, в Международный день театра, театральный композитор Алексей Пономарев также к своей круглой дате, которую обычно не отмечают, проводит свой бенефис. Планируется привлечение практически всех тольяттинских музыкантов, действие будет происходить целый день, ожидается участие знаменитостей.

В январе на базе театра «Колесо» будет осуществлен уникальный проект. Из Екатеринбурга приглашен руководитель международного фестиваля «Реальный театр» Олег Лоевский — знаковая фигура в российском театральном сообществе. Им будет привлечено шесть режиссеров, которые за три дня работы осуществят экспресс-постановки шести различных пьес. Причем в работе над ними планируется задействовать максимальное количество актеров всех тольяттинских театров. Затем в течение двух дней зрители смогут увидеть окончательный вариант данного этапа работы. По итогам одна из пьес войдет в репертуар театра «Колесо», естественно, уже не в виде экспресс-показа, а в качестве полноформатного спектакля. Помимо собственно репертуарных планов, в театре в течение сезона ожидается осуществление всевозможных проектов, в том числе обмен спектаклями с дружественными театрами. О наиболее интересных и ярких событиях мы расскажем уже в самое ближайшее время.

ТО №33 (1780) 11.09.2009

В гостях у Калягина

Драматический театр «Колесо» имени Глеба Дроздова вернулся с успешных московских гастролей. На сцене театра «Et cetera» под руководством знаменитого Александра Калягина был показан спектакль «Варшавская мелодия», созданный по пьесе классика советской драматургии Леонида Зорина в постановке народного артиста СССР, лауреата государственных премий СССР и РСФСР Петра Монастырского. Главные роли в спектакле исполнили Олег Ринге и Елена Малышева. В Тольятти премьера состоялась 23 февраля 2007 года. Один из участников спектакля, режиссер и актер театра «Колесо» Олег Ринге рассказал нам не только о поездке в Москву. В беседе мы постарались затронуть ряд других тем, касающихся театральной деятельности.

— На какой площадке проходил спектакль?

— «Варшавскую мелодию» играли в театре «Et cetera» на большой сцене. Площадка замечательная во всех отношениях, от нашей мало отличается по звуку. Поэтому нам было удобно там работать, не приходилось ни форсировать звуковое пространство, ни приспосабливаться к маленькому залу. Что касается самого театра, он, конечно, великолепен: шестиэтажное здание рядом со станцией метро «Чистые пруды», плюс внизу, если не ошибаюсь, еще два этажа. Калягин еще достраивает его, там будут какие-то цеха — пошивочный, бутафорский ит. д.

— Предполагалось, что на спектакле будут присутствовать некие VIP-персоны, в том числе актрисы, которые некогда играли в спектакле по этой пьесе Леонида Зорина…

— Была приглашена народная артистка СССР Юлия Константиновна Борисова, она играла роль Гели в паре с Михаилом Ульяновым еще в те давние времена, когда пьеса была написана. Мы после спектакля подарили ей цветы, спустились в зал. Великолепный человек, потрясающая актриса. После спектакля Юлия Константиновна пришла к нам в гримуборную, и мы где-то минут 10—15 общались. Она говорила, что ей очень тяжело было смотреть спектакль, потому что каждая реплика моей партнерши ей знакома. Делилась впечатлением, что все замечательно, что ей очень понравилось… Затем подходила критик Вера Максимова, легенда театроведческого искусства, и она нам тоже много хороших слов говорила. Конечно, подсказывала что-то, что нужно сделать, какой там текст мы убрали, какую фразочку она бы вернула, что бы она сыграла по-другому. Сказала, что второй акт мы играем идеально. Моя партнерша Ира Малышева оценила ее подсказки — какие-то вещи для нас действительно стали более понятными.

— Насколько была увлекательна, интересна работа с Монастырским в плане опыта?

— Я не буду лукавить: не скажу, что мне работалось с Петром Львовичем легко или вольготно. Я этого не скрывал ни на одной пресс-конференции, потому что всегда задают один и тот же вопрос: «Монастырский — деспот?» Нет, он не деспот, с ним можно работать, но я работал достаточно тяжело. По всей видимости, из-за того, что у меня тоже режиссерское образование и где-то в чем-то я с ним не соглашался. Но чем мне импонирует Монастырский: человек обладает основой режиссуры, она заложена в его корнях. Ведь молодые режиссеры сегодня частенько грешат: не могут проанализировать пьесу и помочь актеру, поднять планку, к которой нужно стремиться. И актер вынужден выплывать сам. У Монастырского анализ пьесы на месте, он подсказывает достаточно точные вещи, и поэтому все сложности работы сглаживаются тем, что мы добиваемся определенного результата.

— Произошла ли какая-то трансформация спектакля за два года его существования? Как мне казалось, в постановке не очень корректно была отражена эпоха — там присутствовали реалии из 1970-х годов, хотя речь идет о более раннем периоде.

— Да, я очень много спорил с Петром Львовичем, например, по поводу того, что в 1946 году не было приемников, беспроводное радио появилось гораздо позже. Имелись проводное радио, репродукторы — такие круглые, черные, в каждом доме. Мне было тяжело что-то доказать ему, потому что он достаточно жесток в своих решениях. Я попросил наших специалистов сделать репродуктор, и я надеюсь, что мы поправим эту ситуацию. Мы подыскали часы — более точные, в духе того времени, не было «командирских» в то время. Еще не устраивают сапоги, которые носит мой персонаж. В жизни голенище очень точно подгоняется под ногу, иначе сапоги натирают. Но я, к сожалению, этого исправить не могу, потому что на сцене я специально ношу обувь на два-три размера больше, чтобы быстро ее снимать при переодевании.

— Я служил на территории Польши, аннексированной после пакта Риббентропа-Молотова, поэтому мне знакома определенная языковая среда. Ирине Малышевой я говорил: поляки не так разговаривают, у них другой акцент. В советских фильмах показывают, например, как какой-то актер изображает Сталина — там у него и азербайджанский, и осетинский акцент и так далее. Вроде тоже кавказские народы, но некая градация все же присутствует.

— На самом деле, сложность была какого характера — где сейчас найти полячку, которая говорит на русском, чтобы подсмотреть, как она себя ведет, подслушать ее акцент? Тольятти не центр, не Москва, где можно найти кого угодно. Все, что касается акцентов и польских слов — это все Монастырский, потому что он достаточно продолжительное время работал в Польше, там ставил ту же «Варшавскую мелодию» и ряд других спектаклей. Даже какие-то польские награды у него есть. Поэтому когда Ирина на репетициях начала пробовать какой-то акцентик, шипящее произношение согласных, ударения на предпоследний слог, он закреплял за ней то, что она делала. Зрителям, которые ни разу не слышали полячек, нравится. Они высказывают Ирине комплименты: «Как только вы можете два часа держать этот акцент! Вы, наверное, в жизни так разговариваете теперь?» А детализация в данном случае, я думаю, не так принципиальна. Хотя если бы мы в Польшу поехали, или в зале был такой зритель, как вы, обязательно несоответствие заметили бы.

— После премьеры спектакля «Утиная охота» в нынешнем театральном сезоне у Олега Ринге еще будут режиссерские, актерские работы?

— Очень сложный вопрос. К сожалению, сейчас непростое время, имеются большие финансовые сложности, и мы пока сами не знаем, что у нас получится и каким образом нам расправлять сезон в плане репертуара. Безусловно, хотелось бы что-то поставить. В прошлом сезоне у меня было три постановки. Если в текущем сезоне будет одна, это уже очень хорошо. В плане актерских работ — играю сейчас в пьесе Вампилова. Что будет дальше — тоже непонятно. Наверняка какая-то сказка новогодняя, потому что детям нужно на Новый год сделать праздник. Приедет мастерская знаменитого театрального деятеля, руководителя международного фестиваля «Реальный театр» Олега Лоевского, здесь он неделю будет находиться, пройдут читки пьес. И мне бы очень хотелось с ним поработать, пообщаться.

— В начале года «ТО» публиковало материал «Хочу сниматься в кино», где в качестве одного из тольяттинских актеров, попавших на всероссийский экран, присутствует и Олег Ринге. Насколько я помню, ролями были небольшой эпизод в сериале «Апостол» и забавный эпизод в ситкоме «Наша Russia». Где-то еще удалось засветиться, или, может быть, планируется что-то?

— С актерами, которые работают не в Москве, тяжело. Их надо приглашать, привозить, селить, увозить. Поэтому у меня в этом плане связи прерваны. Но совсем недавно позвонили ассистенты по актерам режиссера Досталя, он будет снимать проект «Раскол» — исторический фильм на десять серий. Что-то связанное с монахами, с дореволюционной Россией, древними временами. Узнали, где я, готов ли я выехать и так далее. Я сказал: да, без проблем, звоните заранее, если надо, я буду выезжать на пробы. Съемки осенне-зимнего периода планируются с октября-ноября. Затем будет еще весенний период. Других планов в кино пока нет.

ТО №35 (1782) 25.09.2009

«Гамлет» эпохи развитого социализма

В драматическом театре «Колесо» имени Глеба Дроздова состоялась премьера спектакля «Утиная охота».

Постановку по легендарной пьесе 1960-х годов драматурга Александра Вампилова срежиссировал Михаил Чумаченко. В череде премьер последних лет это одна из значительных удач театра. «В пьесе есть все, что нужно „лишнему человеку“ — классический любовный треугольник со страдающей женой и романтической возлюбленной, заедающая среда, нереализованные возможности героя, удивительное соединение в нем душевной тонкости и черствости, наконец, хрустальная мечта убежать от пошлости и рутины жизни», — пишут в аннотациях к литературному произведению. «Утиная охота» входит в двадцатку важнейших русских книг ХХ века, которые в обязательном порядке следует прочитать если уж не интеллигентному, то хотя бы образованному человеку. Магический окрас пьесе придает трагическая судьба автора, погибшего в достаточно молодом возрасте в 1972 году.

В принципе, пьеса довольно хорошо известна российскому зрителю — в основном за счет экранизаций и телеспектаклей. Правда, пару последних десятилетий и в театре, и в кино были востребованы несколько иные персонажи. На этом фоне можно смело утверждать: и театр «Колесо», и режиссер Чумаченко буквально вновь открывают гений Вампилова для современного зрителя.

Оценить режиссерские задумки и приемы, а также игру актеров можно, лишь посмотрев спектакль. Тольяттинская специфика постановки характерна только тем, что хотя героям пьесы далеко за тридцать, а то и под сорок, почти все роли в спектакле играют молодые актеры, не достигшие возраста, позволяющего играть «лишних людей» русской драматургии. Единственная возрастная роль в спектакле — персонаж по фамилии Кушак, здесь уже без вариантов, и ее на сцене «Колеса» воплотили в двух составах народный артист России Виктор Дмитриев и не так давно вернувшийся в театр после многолетнего перерыва актер Сергей Максимов. Главная же роль «внутреннего диссидента застойных времен» Виктора Зилова досталась актеру Олегу Ринге. Сыграть в подобной постановке, да еще и в такой роли — счастливый билет для актера, поскольку и сам литературный материал, и его главный герой были знаковыми величинами как для советского, так и для российского зрителя и читателя. Обычно после такого события у артиста, воплотившего этот образ на сцене, может возникнуть тягостная мысль, что лучшего ему в жизни больше не сыграть.

Накануне премьеры мы побеседовали с исполнителем главной роли в спектакле «Утиная охота» Олегом Ринге о его работе в новой постановке театра «Колесо».

— Почему, на ваш взгляд, режиссер-постановщик спектакля Михаил Чумаченко высказался, что за всю его творческую карьеру это его лучшая работа?

— Для меня «Утиная охота» — классика. Это удивительная пьеса, ее можно назвать «Гамлетом» ХХ века. Если посмотреть внимательно пьесу, то становится понятно: мы Вампилова вообще не выбрасываем. А материал достаточно объемный. Обычно пьесы мараются, я еще не видел ни одной постановки, чтобы мы не удалили какой-то текст, чтобы не потерялся темпоритм спектакля. Здесь же — без единой вымарки и в той хронологии, в которой написал Вампилов. В московских постановках переставляли сцены одну в другую, из конца в начало и так далее, а у Вампилова своеобразное построение сцен в виде воспоминаний главного героя. Мы же играем в четкой хронологии. И не хочется ни одну фразу Вампилова выбрасывать, потому что там все написано точно, грамотно, интересно. Чумаченко заставил нас выучить все дословно, не вставлять свой текст, играть точно по материалу автора. В итоге получилось не затянуто, интересно, не так, как ставилось до этого в стране. Я смотрел мхатовскую постановку с Константином Хабенским в главной роли — работа показалась мне достаточно интересной, но все-таки мы делаем другой спектакль.

— В 1979 году режиссер Виталий Мельников снял по этой пьесе фильм «Отпуск в сентябре» с Олегом Далем в главной роли. Мне еще до премьеры ряд персонажей высказывал: «Ну как после Олега Даля можно что-то такое смотреть?»

— Я видел этот фильм, я специально его пересматривал, так же, как я специально посмотрел постановку в МХАТе. Дело в том, что все время понимают пьесу «Утиная охота» как нечто чернушное, как будто человек замотался, закрутился в какой-то черной карусели, он алкоголик, он бабник, у него много женщин, у него есть любовницы. И вытаскивается именно это: темная сторона жизни замотала советского человека. Мы посмотрели с другой стороны: просто человек совершил ряд ошибок и не заметил, когда он их совершал, что именно он делал. И в финале, когда герой остается абсолютно один, перед ним открывается вся картина: события происходят в течение недолгого времени, от момента, когда он проснулся, до момента, когда он пытается застрелиться. А все остальные сцены — воспоминания из предыдущей жизни. Так вот, Зилов вспоминает, когда, где и какие ошибки он совершил, как запутался в этих ошибках. В фильме с Олегом Далем главный герой планомерно сбивается с пути. На мой взгляд, это неправильное понимание Вампилова, и здесь Чумаченко абсолютно прав. Мы разбирали эту пьесу очень тщательно, долго пробовались на те или иные роли. Мы приступили к репетициям только весной, а до этого примерно полгода занимались именно текстом, сидели над ним буквально часами, отвечали на множество вопросов. Очень много пробовали актеров, и Михаил Чумаченко пришел к выводу, что пьесу должен играть молодежный состав, там много выпускников вуза, они первый год работают в «Колесе».

— Но там и возрастные актеры тоже присутствуют.

— Кушака, естественно, не может играть студент, его играют Виктор Дмитриев и Сергей Максимов. Безусловно, данная роль для зрелого актера. А в основном все молодые. Старше меня никого нет.

Р.S.: Не хочется никого обижать, но придется. Во всяком случае, мне сложно обойтись без этой реплики. За последние несколько лет, с момента ухода из театра главного режиссера Анатолия Морозова, единственной хоть немного значимой работой мне видится спектакль «Лавина» в постановке режиссера Линаса Зайкаускаса по пьесе турецкого автора Тунджера Джудженоглу. С приходом в «Колесо» Михаила Чумаченко, его официальная должность — советник художественной коллегии по репертуару театра «Колесо», можно говорить о возрождении интереса именно к режиссерским работам.

ТО №36 (1783) 02.10.2009

Актеру остается признание…

Как всегда бенефис — это не только праздник для юбиляра, но и во многом — для зрителей. Поэтому неудивительно, что заслуженная артистка России Ольга Самарцева свой день рождения, 11 сентября, встретит на сцене родного для нее драматического театра «Колесо» имени Глеба Дроздова.

В этот особый для актрисы день зрители увидят чисто английский детектив, насыщенный психологизмом и неожиданными поворотами — «Условия диктует леди» в постановке Михаила Фейгина. Партнером в изящном дуэте выступит народный артист России Виктор Дмитриев. Обязательный спутник бенефисов — действо с изящным названием дивертисмент, включающий в себя и чествование юбиляра, и веселый капустник.

Актерская судьба Ольги Самарцевой связана с «Колесом» с момента основания театра. Правда, в 1990-е годы Ольга Ивановна на несколько лет отошла от театральной деятельности, чтобы затем вернуться к ней вновь. В творческом багаже актрисы — около 40 спектаклей, воплощенных на знаменитой «колесовской» сцене. Здесь и комедия положений «Пижама на шестерых», и психологическая драма «Лавина», и историческая фантазия «Жозефина и Наполеон», социальная драма «Между чашей и губами», эпическая мелодрама «Наш городОК», всего и не перечислишь. Неудивительно, что Ольга Самарцева занята в столь разнообразном репертуаре: актерский диапазон нынешнего юбиляра весьма широк.

Нелишне напомнить, что в этот день Ольгу Ивановну обязательно поздравят и ее ученики, ведь она является педагогом по сценической речи в театре «Колесо», а также преподавателем Тольяттинского института искусств по дисциплинам «Мастерство актера» и «Сценическая речь».

Накануне бенефиса мы не упустили возможность взять у юбиляра небольшое интервью.

— Когда вам пришла идея ступить на актерскую стезю?

— Еще в детстве. Я росла в творческой семье, у меня мама и тетка очень хорошо пели, отец знал наизусть Пушкина, Лермонтова, Блока. К тому же я совсем недавно узнала, что он воспитывался в такой, можно сказать, офицерской «белогвардейской» семье, что он всегда скрывал. У него даже была гувернантка. При этом моя бабушка, его мать, была совсем неграмотная. Моя тетка закончила в Питере мединститут, дядька, папин младший брат, тоже получил высшее образование… — как бы все они были грамотные. А отец был рабочим, но у него был какой-то такой особый интеллект. С детства мы пели песни, читали стихи, я знала Пушкина, Лермонтова. Меня всегда ставили на стульчик, чтобы я прочла что-нибудь наизусть. Когда я училась в школе, на нашем местном телевидении вышла пионерская передача «Орлята», и меня пригласили ее вести. Вскоре мне захотелось в театр, и я стала ходить в народные кружки. Потом Таня Веденеева, ныне известная телеведущая, которая вела тогда комсомольскую передачу «Ровесник», уехала в Москву (мы учились в одной школе), и я заняла ее место. Так что я практически до 10-го класса была «публичным лицом» на телевидении. Параллельно я была кандидатом в мастера спорта по художественной гимнастике. Я никогда не знала математику, технические науки были не для меня, и у меня было два выбора: либо пойти в художественную гимнастику, потому что я обладала какими-то талантами в этой сфере, меня называли «гуттаперчевая девочка», либо пойти в театр. Ну, с гимнастикой было покончено одноразово, поэтому остался театр, и других «мечт» не было. Хотя в театральный я поступила не сразу: я пробовала в Москву, первый год не прошла, второй год не прошла — поступила в Саратовское театральное училище, где проучилась год. И, когда я уже не прошла в третий год в Москве, потому что был очень большой отбор, я поехала в Воронеж. Слава Богу, в Москве встретила профессоров — Бориса Григорьевича Кульнева и Ольгу Ивановну Старостину, которые открыли в Воронеже факультет при государственном институте искусств. Они меня увидели в Москве и пригласили.

— Получается — все произошло естественным путем, не было мучительного выбора?..

— Нет, не было. Ни-ког-да.

— После получения профильного образования какой был ваш первый театр?

— Когда мы учились в институте, у меня была такая характерная внешность… Хотя приглашали многие театры — и Прибалтика приглашала, Ленинград по тем временам приглашал, сибирские театры приглашали очень много… И вдруг приехал режиссер из Волгограда — Петр Иванович Слюсарев. Он был другом Глеба Борисовича Дроздова, у которого я заканчивала курс, потому что набирали нас одни педагоги, а заканчивали мы у Глеба Борисовича. И выбора не было тоже — «родные стены», — я уехала в Волгоград, мой родной город, и девять лет там проработала.

— Какие первые роли были запоминающимися?

— Так получилось, в Волгоградском драматическом театре я сразу пришла на главные роли. Первая моя дебютная роль — Саша Глебова в «Старом доме» Алексея Казанцева. Потом прошло много-много времени, а он, оказывается, отсматривал свои спектакли, и он мне даже сделал комплимент, что я одна из лучших исполнительниц Саши Глебовой в его пьесе. А потом как-то быстро получилось, что я вошла в весь репертуар. Естественно, было очень много ролей. Были такие спектакли, в которых мне пришлось переиграть, например, все женские роли — поэтапно. Например, «Татуированная роза»: я сыграла там сначала массовку «черных женщин», потом молодую Розу, потом Эстелу Хогенгартен, потом главную героиню. То же самое было в спектакле «Моя профессия — сеньор из общества», там восемь любящих женщин, четыре из них я точно сыграла. Было очень много запоминающихся работ в Волгограде. Это был период расцвета, становления, это первые награды, это было престижно. И вдруг за одну из ролей в «Зыковых» Горького на фестивале горьковской драматургии я получаю премию за лучшую женскую роль, меня сразу награждают орденом «Знак почета». В общем, мне открылись многие двери. Я поехала на первый съезд Союза театральных деятелей России (тогда еще был СССР). Там встретила Глеба Борисовича Дроздова, который в то время жил в Ярославле, но был вне театра. Мы пригласили его на постановку в Волгоград. Со мной был начальник управления культуры, я их представила друг другу, и он предложил Глебу Борисовичу приехать к нам на постановку. Он посмотрел наш театр… В это время Дроздов организовал в Ярославле студию из «крепких» актеров — которые ныне являются основателями нашего театра «Колесо»… В Волгоградском театре в это время была такая «внутренняя революция» — перемещение руководства и так далее, и мне было предложено стать директором. Я, естественно, позвонила Учителю — посоветоваться, и он мне сказал: «Самарцева, ты хорошая артистка, тебе нужно работать на сцене. Приезжай, я тут как раз организовываю театр». И я буквально приехала в начале февраля в Ярославль, в студию (даже не в театр, а в студию), а уже 2 марта 1988 года был издан приказ об организации Тольяттинского театра.

— Расскажите о режиссерах, с которыми вы пересекались по работе и которые наложили наиболее значительный отпечаток на вашу творческую судьбу?

— Первый режиссер и Учитель — это Глеб Борисович Дроздов, который дал основу профессии, который научил ремеслу. Если студенты зачастую учатся у педагогов, которые не имеют отношения к театру, то мы учились у настоящего режиссера, и сразу постигали азы общения с режиссурой. Следующий режиссер, который тоже принял участие в моем становлении, был Петр Иванович Слюсарев в Волгоградском драматическом театре: я всегда думала, что я характерная актриса, а он открыл во мне именно «героиню». Еще был режиссер, который работал в Волгоградском театре — Виталий Меньших. Это был «мой» режиссер, который даже весь свой репертуар, который он ставил, планировал с учетом того, что я буду играть у него главные роли. И вот ему я конечно тоже очень благодарна — именно за тот репертуарный лист, который я имела за девять лет работы в Волгоградском театре. Естественно, я считаю, тоже Учитель и мой самый любимый режиссер — это Анатолий Афанасьевич Морозов, который работал здесь, в «Колесе», режиссером пять лет, и вот именно с ним произошло мое становление актрисы, обладающей психологизмом. Он научил меня жить на сцене — не просто играть роль, а проживать ее. И те тонкие паузы, те моменты молчания, проживания — это было очень ценно. Анатолий Афанасьевич научил меня жить не тем текстом, который написал автор, а над ним. Потому что мы всегда в жизни думаем одно, делаем другое, а говорим третье. И вот именно та самая жизнь, которая происходит над этим самым текстом — это очень важно. Актер, который умеет этим владеть, считается талантливым, гениальным. И последний мой опыт работы — это Михаил Фейгин, режиссер из Москвы. Работать с ним было очень трудно, потому что это режиссер несколько другой школы, но — творческая личность и художник, который знает, что он делает. И он своего достигает. Не люблю слова «добивается» — достигает. В результате у нас получился очень хороший спектакль «Кровавая свадьба» по Гарсия Лорке, где у меня главная роль. И потом было два опыта работы с ним — над комедией «Прибайкальская кадриль» и мой бенефисный спектакль «Условия диктует леди», который мы сделали в жутко сжатые сроки, буквально за девять дней. И когда я впала в какую-то истерику и сказала, что этого не бывает, это невозможно — он, глядя мне в глаза, сказал: «Ольга Ивановна, с вами — возможно!» Поэтому мы сделали этот спектакль.

— Хотел спросить о спектаклях, которые по каким-то причинам сошли с репертуара, но в которые бы вам хотелось еще «окунуться». Есть ли какой-то перечень спектаклей, которые вы считаете очень важными для своей актерской карьеры?

— Если брать момент возвращения в Тольятти, то это, естественно, первая моя главная роль, которую я здесь сыграла, и последняя работа Глеба Борисовича Дроздова — королева Елизавета в «Марии Стюарт». Она тоже значимая, за нее я получила театральную премию «Самарская муза». Хотелось бы еще поиграть таких ролей. Я бы с удовольствием еще играла в этом спектакле, потому что чем больше ты его играешь, тем больше вскрываешь в себе жизненно важные черты для раскрытия образа Елизаветы. Я не играла ее как королеву, я играла ее как женщину. Потому что женское начало всегда берет свое — будь ты руководителем или подчиненным, оно все равно вскрывается. Последующий этап — это, конечно же, спектакли с Морозовым, которые хотелось бы и хотелось бы проживать. Первый из них — это «Русская рулетка» — спектакль, который тоже получил много премий: и Гран-при «Фестиваля на Волге», и «Самый яркий дуэт» Международного фестиваля в Белгороде «Актеры России — Михаилу Щепкину». Очень хороший был спектакль у нас, яркий. Естественно, такие спектакли как «Кин IV» (очень жаль, что сошел с репертуара), «Между чашей и губами»… А «Наш городок» — какой был великолепный спектакль! Хотелось бы, конечно, побольше таких серьезных работ. Да, я понимаю: комедии — это комедии. Но запоминающаяся роль, конечно — это «Кровавая свадьба», — спектакль, который требует огромных эмоциональных затрат. Но когда ты выходишь, и «отдаешь» себя зрителю, и ты понимаешь, что зритель это принимает — это, конечно, дорогого стоит.

— Мы уже говорили, что ваше появление в актерской профессии сложилось естественным образом. И все же: если бы не актерство — чем бы иным вы могли заняться?

— Не будем себя хвалить: талантливый человек талантлив во всем. И когда я уходила из театра, занималась бизнесом — я тоже это делала талантливо, и у меня это получалось. Я могла бы быть и руководителем, и бизнесменом хорошим. И, наверное, я бы могла быть хорошим педагогом.

— Перейдем ко дню сегодняшнему. Бенефисным спектаклем будет «Условия диктует леди». Почему был выбран именно этот спектакль, что это за материал, что ожидать зрителям от бенефиса и от вашей работы в этом спектакле?

— Спектакль особенно не выбирался, пьеса была предложена режиссером. Но — эта пьеса на двоих, и она, естественно — бенефисная. Потому что когда два актера на сцене, то тут уже проявляется все мастерство. Почему английский детектив? Ну, как-то по жизни мне всегда удавались западные роли, меня всегда называли, особенно в молодости, «актрисой западного репертуара». А эта пьеса позволяет раскрыть именно какие-то профессиональные качества. Там так выстроен этот детектив, что с каждой картиной по-другому раскрывают себя герои этой пьесы. Там выявляются их всевозможные грани, не одна какая-то краска, а очень много ярких красок, которые можно прожить на сцене и показать их зрителям. А так особенно мы не углублялись в какие-то там «поиски».

— Были ли какие-то роли, которые бы вам хотелось сыграть, но по каким-то причинам не сложилось. Или, может быть, наоборот — у вас есть наперед задумки, которые бы хотелось воплотить вне зависимости от того — предлагались ли они актеру или нет?

— Да, в разный период времени было такое состояние, когда мне хотелось играть одни роли, а они проходили мимо меня. И в Волгоградском театре это было, когда возникала какая-то пьеса в репертуаре театра, и мне хотелось ее сыграть, но ее играла другая актриса. И здесь такое же было неоднократно — то, что мне хотелось сыграть, вдруг куда-то уходило. А потом — возраст ведь… Сегодня театр молодеет с каждым днем, и уже какие-то роли, я понимаю, что уже и не сыграла бы. Но мне повезло в моей жизни, у меня очень богатый репертуар. Если кому-то показать репертуарный лист — это, наверное, мечта актрисы — то, что я поиграла. Да, мне не хватает классики на сегодняшний день. Да, я очень сожалею, что тот спектакль, который должен был быть на моем бенефисе пять лет назад — «Миллионерша» Бернарда Шоу, — такая яркая, очень тонкая роль, — конечно, мне бы хотелось такую роль тоже сыграть. В перспективе я думаю, что, если будет складываться нормально жизнь в театре, хотя она у нас и складывается на сегодняшний день нормально, но просто хочется режиссера, который был бы здешним, местным. Потому что у нас сейчас приезжие режиссеры — конечно, они ставят то, что они привозят с собой, то, что им удобно, прежние опробованные наработки. А так очень бы хотелось мне сыграть «Без вины виноватые» Островского — это моя давняя мечта. Конечно, есть такие роли, которые бы хотелось еще сыграть. И я еще могу их сыграть!

— Не удержусь, спрошу о вашей дочери, Ольге Самарцевой-младшей. С одной стороны, сегодня речь должна идти исключительно о вас. Но дело в том, что ваша дочь — это и вы тоже. Чем она сейчас занимается? Она вроде бы пошла по вашим стопам?

— На сегодня — уже нет. Она получила в Тольятти экономическое образование, сейчас она живет в Москве, организовала свой малый бизнес и занимается им. Пока с театром у нее не складывается. Хотя очень жаль, потому что она (не матерью будет сказано) талантливая актриса, и она могла бы быть актрисой. С другой стороны — я рада ее судьбе, потому что профессия актрисы — жесткая, жестокая, я бы даже сказала, зависимая. Поэтому пусть она будет в «свободном полете».

— Может, это веяние времени? Я обратил внимание: люди творческих профессий, получив профильное образование, какое-то время поработав в профессии, вдруг получают юридическое, экономическое, иное образование и меняют род деятельности? Происходит какое-то разочарование, или, действительно, сейчас нужны другие специальности?

— И другие специальности… малооплачиваемая работа… Не может на сегодня актриса такого уровня, как я, получать меньше медсестры, которая работает в больнице. А у нас — маленькие оклады, маленькая заработная плата, и люди не выдерживают, потому что выжить на это невозможно. Потом — профессия зависимая. Мало ли, придет какой-то режиссер: как он посмотрит на ту или иную актрису или актера? Эта борьба за первенство, так же, как и везде, но в театре это все более жестко. И поэтому многие не выдерживают и находят себя в другом. Но есть и такие, которые возвращаются. Такие, как я. Не смотря ни на что.

— Тем не менее, невзирая на какие-то экономические, коммуникативные, еще какие-то минусы — что дает вам право думать о правильности выбранного вами пути?

— Жизнь показала, что мною выбран правильный путь, потому что те цели, которые я себе ставила, например — доказать себе, что я талантливая артистка, — я их достигла… Мы ж сами себе доказываем, не кому-либо. Кто-то думает, может, что я и не такая талантливая, поэтому каждый раз, каждый вечер, когда я выхожу на сцену и общаюсь со зрительным залом, я себе прежде всего доказываю — какая я актриса. На сегодняшний день у меня цель — завершить определенный «круг» получением звания народной артистки. Меня все спрашивают: «А что это тебе даст? К пенсии там что-то, или прибавка к заработной плате?» Нет, это звание не дает ничего. Но оно дает в моем подсознании завершить определенный круг моей творческой деятельности, осознать, что все-таки я всю свою жизнь отдала театру не зря, что как-то меня оценили. Поэтому на сегодняшний день я могу сказать, что те люди, которые выступают против звания, званий каких-то в принципе — они неправильно мыслят. Человек должен знать, ради чего он работает. Все, что остается актеру — это признание.

Написано по заказу драматического театра «Колесо», 01.09.2010

Театр «Колесо» в Тольятти на пороге перемен

Давно уже не заходил в тольяттинский театр «Колесо» — по разным причинам. Вот и этот визит получился не тематическим, а спонтанным. В первую очередь пообщался, конечно же, с нынешним директором театра — народной артисткой России Натальей Степановной Дроздовой.

— Я не заглядывал к вам с того момента, когда директором театра была Татьяна Корабельникова. Сейчас ситуация изменилась. Какие-то изменения за последнее время в структуру театра, в репертуарную политику вносились?

— Нет, все еще в работе. Каких-то новых глобальных изменений не было. Сейчас идет анализ.

— Сейчас вы находитесь в новой должности, в новом качестве. Вам досконально была известна вся «кухня», или в связи с новой должностью пришлось столкнуться с какими-то неожиданными вещами?

— Я была актрисой, я совершенно не была посвящена в эти вопросы — ни в финансовые, ни в экономические. И для меня сейчас как раз идет такой процесс — погружение в эту новую совершенно работу, отличающуюся от актерской.

— Насколько радикально это отвлекает от актерской деятельности?

— Пока я еще не охватила всего — отвлекает. Но, я думаю, что когда мне станут ясны какие-то вопросы — мне будет легче. Тем более что у меня есть группа, команда, которая мне помогает понять эти вопросы.

— Запланированы ли до конца сезона две таких вещи… То есть — воплощение каких-то задумок в должности директора, и плюс ваши актерские работы — участие в новых проектах, новых спектаклях?

— Сейчас у нас будет осуществлен проект, пьеса называется «Оскар и разовая дама», где я буду играть главную роль — Розовую Даму. Это по Эммануэлу Шмидту. Мы делаем малоформатный спектакль на малую сцену, режиссер Фейгин Михаил Леонидович… Очень жду этот проект, потому что материал интересный, необычный для Тольятти и необычный для нашего театра. Следующий большой проект, который мы планируем на следующий творческий сезон — это восстановление спектакля Глеба Борисовича Дроздова «Женитьба», совершенно с новыми исполнителями. Это будет восстановленный спектакль: я не буду отходить ни от мизансцен, ни от замысла режиссера. Но это будут совершенно другие исполнители, это будут молодые артисты — мои ученики и ученики Глеба Борисовича. Работу над спектаклем мы начнем в этом сезоне — уже в мае, планируем этим спектаклем открыть следующий, юбилейный сезон.

— Кто будет заниматься восстановлением спектакля?

— Я. Я его знаю, я сыграла все спектакли, была неизменным исполнителем — я все помню. У меня все вот тут вот сидит до сих пор…

— В последнее время какие режиссеры привлекались для постановок и какие специалисты в планах для привлечения к работе в театре?

— Я пригласила режиссера Дмитрия Алексеевича Горника на бенефис Виктора Васильевича Дмитриева. Он сделал спектакль по пьесе Жана Кокто «Ужасные родители» — спектакль называется «Сойти с ума». Мне кажется, это интересный человек, у него хорошая школа, он интересно работает. Я думаю, что я буду продолжать с ним работать. И у меня есть такой замысел: может быть, все-таки пригласить его главным режиссером, если он согласится.

— Время от времени всплывает такая тема, к ней то возвращаются, то оставляют ее — о создании на базе театра либо театрального музея, либо музея Глеба Дроздова. Это все так же находится в вялотекущем состоянии, или какие-то мысли есть по этому поводу?

— Есть мысли, есть человек, который будет этим заниматься. Мы не можем открыть музей — мы можем открыть музейную экспозицию. Надеемся, что у нас сейчас начнется ремонт-реставрация камерного зала — именно там, где сейчас фойе и гримерки, мы хотим сделать музейную экспозицию. Я хочу, чтобы этим занялась Ирина Портнова (бывший завлит театра — с момента его деятельности в Воронеже и Ярославле, — Авт.).

— То есть — это будет не сменная, а постоянная экспозиция?

— Да. Как вы понимаете — это нужно сделать. Потому что накопилось очень много материала, фотографий, вещей — интересно это сделать. А Ирина Портнова все это знает.

— А еще были какие-то задумки об увековечивании памяти Глеба Борисовича? Например, я последние три года с тем же Эдуардом Пашневым вел переписку, мы пару раз встречались — он подготовил двухтомный вариант книги о Глебе Дроздове. А какие еще есть задумки?

— Мы выступили с инициативой назвать в нашем городе какую-нибудь новую улицу именем Глеба Дроздова. Мы вышли на департамент культуры с таким предложением. А насчет Пашнева… Сейчас он написал новую сказку, очень хорошую. Она немножко совдеповская, как «Коля и Оля», но, я думаю, мы с Эдуардом Ивановичем будем продолжать работу. Я очень этого хочу, потому что это такой близкий человек для Глеба Борисовича. Это тоже как бы в продолжение его памяти.

В нынешней должности Наталья Степановна Дроздова — очень занятый человек. Наше общение было, увы, регламентировано. Ибо за мной сразу же в очереди стоял Борис Альбертович Цирюльников — директор «Фонда Тольятти». Далее — подходили еще какие-то люди. Я не очень понимаю, как будет складываться сейчас именно актерская карьера Натальи Степановны — ибо директорская должность предполагает огромные нагрузки.

Раз уж в этот раз я попал в театр, то я не преминул пообщаться с актером Евгением Быковым. Он красавчик и умничка, актер популярный и востребованный. К тому же — в определенной степени театральный функционер. Много раз, когда мне нужно было подготовить тот или иной материал о театре — Евгений всячески мне помогал, за что я ему благодарен. Так отчего же мне было не обратиться к нему и в этот раз? С Евгением Быковым мы пообщались намного больше, чем с Натальей Дроздовой. Разумеется, не потому, что он — бездельник, обладающий неограниченным количеством времени. А лишь потому — что у Евгения на момент нашей встречи оказалось времени чуть больше, чем у Натальи Степановны.

— Если не ошибаюсь — у тебя в театре, помимо актерской деятельности, есть еще и общественная нагрузка. Насколько я помню — ты входишь в худсовет театра. В какой должности?

— У нас при театре есть художественный совет, я — просто член худсовета (собственно говоря — от молодых артистов). В худсовете присутствуют и артисты со званиями (народные, заслуженные), представители администрации и, естественно — молодые артисты. Я представляю их интересы.

— В данный момент — какие вопросы решает худсовет? Вообще — для чего нынешнему театру нужна эта структура?

— Эту структура нужна для того, чтобы… Вот случилась у нас премьера, мы обсуждаем — насколько она удачна, даем какие-то рекомендации, высказываем пожелания по дальнейшей работе театра. Также в структуру худсовета входят спорные вопросы. Возник, например, у директора театра спорный вопрос: что ставить — вот эту пьесу, вот эту или вот эту? Дается задание худсовету прочитать эти пьесы и высказать свое мнение: вот она — более подходящая. Это совещательный орган, он помогает в решении каких-то вопросов.

— Помимо этого, я смотрю, ты трудишься на «Русском радио», на Лада-ТВ. Также ведешь страничку театра в социальных сетях. А сайт театра кто ведет?

— Сайтом занимается заведующая литературной частью Ольга Зорина. Мы до сих пор работаем над наполнением сайта, все-таки это колоссальная работа. Я это прекрасно понимаю, поскольку я создал страничку ВКонтакте — она безумно популярна, очень много посещений, там возникает много дискуссий, размещено много фотографий. Я знаю, как это сложно было собрать — весь архив. У нас уже был официальный сайт, но он немного не подходил, был не в стилистике театра, поэтому еще прошлым руководством было принято решение закрыть прежний сайт, разработать новый. Над новым сайтом сейчас до сих пор ведется работа — по загрузке информации, фотографий, по разработке, чтобы он был удобный, хороший и информационный.

— Вернемся опять к тебе. Я перечислил: у тебя общественная нагрузка — худсовет, плюс еще «Русское радио», плюс — Лада-ТВ, немножко Интернета… Есть такая пословица: «Кто везде — тот нигде». Это как-то оттягивает твои собственные силы от театральной деятельности, или ты в силу молодости, каких-то личных качеств умудряешься все это совмещать?

— Пока у меня хватает сил. От телевидения я отошел, год назад мы мирно расстались с программой «Тольятти в деталях» — на телевидении я больше не работаю. Отошел, потому что на определенном этапе это становится лишним. Я уже попробовал себя в телевидении, проработал пять лет: был диктором программы «Спектр», потом, последняя моя работа — «Тольятти в деталях». Телевидение потеряло для меня какую-то актуальность, интерес. Все-таки театр берет свое. Тут работы гораздо больше, на все остальное меньше остается времени. Что касается радио — это как раз то, чего я пока бросить не могу. Я «болен» эфирами. И, насколько мне позволяет театральное время — я работаю еще на радио ведущим и пока не собираюсь бросать. У меня много поклонников, причем они перемежаются: и радио, и театр. Они прекрасно понимают, когда звонят на радио — что вечером у меня спектакль, и так же в эфире говорят: «Ну, ладно, мы вечером придем на спектакль!» Я не собираюсь разочаровывать своих поклонников, поклонниц — и в эфире, и в театре. Успевать — успеваю. Я даже не представляю, как по-другому можно жить. Когда я ухожу в отпуск, я с безумной радостью думаю: «Наконец-то это все отстанет от меня!» Но уже через неделю мне начинает чего-то не хватать, я начинаю чувствовать, что мне пусто, скучно. Я всегда смеюсь над теми людьми, которые говорят: «Ой, скорей бы на работу!» Каждый раз, каждый отпуск я действительно об этом думаю: «Так, уже соскучился по сцене, соскучился по эфиру», — и с удовольствием возвращаюсь.

— Честно говоря, мы давненько с тобой не виделись, поэтому задам такой вопрос: какая из твоих ролей за последнее время была для тебя наиболее значимой по работе? С одной стороны актер — человек подневольный, что поручат, то и сыграет. Есть какая-то роль, какой-то спектакль за последние, скажем, пару лет, где ты чувствуешь, что основательно выложился?

— В театре «Колесо» мне очень повезло с репертуаром: для меня что ни роль — то интересная работа. Не буду называть имена коллег, которые порой недовольны: «Вот, мне эта пьеса не нравится, я не хочу эту роль. Ну ладно, придется». Все, что мне давали — было как будто на меня. Это как люди покупают одежду и говорят: «Ой, это как на меня сшито!» И я тоже получаю роли, они мне все нравятся. Главное, чем я горжусь, когда я иду с безумным удовольствием, подъемом на сцену, и чувствую себя на сцене как дома — это, во-первых, спектакль «Игроки» (я исполнял роль Швохнева). Это спектакль, который идет уже больше трех лет, и мы его всегда играем по-разному. Там мужская команда: спектакль удивителен тем, что там не участвует ни одной девушки. Это такой брутальный мужской спектакль, гоголевская тема игроков. Мы с удовольствием всей командой играем. Я просто безумно люблю эту роль. И вторая работа, которой я горжусь и благодарен Наталье Степановне Дроздовой, которая доверила мне эту работу: в прошлом году был восстановлен спектакль Глеба Дроздова «Любовь, любовь, любовь» по рассказам Чехова — мне досталась роль Отца во втором водевиле «Предложение». Казалось бы: мне, Евгению, которому 33 года, нужно играть мужчину, которому ближе к 60-и — выпивоха, веселый старичок. Я безумно люблю эту роль, сделал ее по той задаче, которую поставил Глеб Борисович, которую нам перенесла Наталья Степановна Дроздова. Это очень комичная роль, и это то, куда я просто всех зрителей приглашаю: посмотрите этот спектакль и именно меня в этой роли, потому что это необычно, я играю там старого-старого смешного дядьку.

— Теперь уже в целом о театре. В этом году руководство театра сменилось не революционным, а эволюционным путем. С этого момента прошло всего несколько месяцев, но при этом какие-то изменения чувствуются? Я смотрю: пришли какие-то новые люди, какие-то прежние люди вернулись. Что сейчас происходит в этом плане?

— Можно, я скажу не по кадровым делам, а по актерским ощущениям? Когда театр возглавила Наталья Степановна — что-то случилось внутри коллектива, я не могу найти правильные слова, но, наверное, больше всего подходит слово — волшебное. Изменилось настроение у коллектива. Во-первых, все всё прекрасно понимают и дали паузу Наталье Степановне разобраться со всеми делами и сделать как можно лучше. Все ждут хороших перемен и все уверены, что они произойдут с приходом Натальи Степановны, и что мы пойдем в ту же сторону, но — вверх. Мы еще заметили странную вещь, постоянно обсуждаем ее: что-то случилось с нашим зрителем. Они стали нас дольше не отпускать с аплодисментов. То есть, если раньше стабильно минуту похлопали, все, спасибо — разошлись. Теперь, в этом сезоне зритель долго держит на поклоне. Мы безумно рады, мы уже отвыкли от такого теплого приема: театр стали принимать теплей. С чем это связано? Будем надеяться — со светлым именем Натальи Степановны Дроздовой, которая возглавила наш коллектив. Много интересных планов, и самое, наверное, интересное для нас, самое завораживающее — это будущий сезон, XXV, юбилейный. Там громадьё планов! Мы еще не обо всем знаем — Наталья Степановна нам расскажет. И все ждут именно своего участия в этом сезоне, именно — как все будет дальше? Это юбилейный сезон! А сейчас мы готовимся к каким-то хорошим переменам. Вот что царит в коллективе.

— Последний вопрос — о репертуарной политике не постоянного плана, а — сезонной. Я имею в виду Новогодье. Речь идет не о том, что к каждому Новому году все театры ставят какой-то новогодний спектакль. Просто — как в эти дни, эти праздники выглядит работа актеров, чем они занимаются, дедморозят ли, какие в связи с этим возникают проблемы, или, наоборот, какие-то казусы, забавные случаи?

— Я всегда планирую свой Новый год — от театра. В данном случае у меня очень хорошая работа, уже сделанная, премьера состоялась — «Новогодний марафон». Я участвую в спектакле «Питер Пен». Это была моя творческая заявка. Да, я уже взрослый артист, но я подал заявку на сказку! Когда я увидел, как репетировали этот спектакль — мне очень понравилась роль капитана Джеймса Крюка. Я подумал: «Вот пирата я еще не играл». Говорят: «Ну, сказки играть — это пусть молодые делают!» Да, я уже вхожу в состав артистов среднего возраста, я уже не молодой мальчик, но я с удовольствием нырнул в репетиции. Пришел к режиссеру и сказал: «Я хочу играть на пару с молодым актером Джеймса Крюка!» Все отнеслись с пониманием, взяли меня в этот спектакль. Я просто обожаю сказки. Да, Новый год для артистов — это, как говорят, «новогодний чес». Очень много заявок, заказов. Но уже лично я избирательно к этому подхожу — что-то беру, что-то нет. Естественно, стараюсь себя не перегружать. Что касается казусов… Лично у меня казусов не случалось, потому что это серьезное время по расписанию, по графику. Все, что я успеваю — это купить себе домой бутылочку шампанского и много мандаринов, чтобы начать готовить новогоднее настроение уже за десять дней. Потому что там столько много дикой работы…

— То есть, для кого-то — праздник, а для кого-то — пахота?

— Да, для меня — пахота. И 30-го числа, когда мы отрабатываем заключительный в этом году спектакль — я прихожу домой, открываю бутылочку шампанского, чищу мандарины, и только-только начинаю пропитываться новогодним настроением: у меня остаются сутки, чтобы понять, принять и подготовиться. А где справлять Новый год — тоже всегда думаешь-думаешь, и, как правило, это решение принимается в последний момент. Сегодня какое-то там декабря, а я до сих пор не знаю — где буду справлять Новый год. Я думаю, что все это быстро решится, поступит какое-нибудь предложение, и — всё! Ну, Новый год — есть Новый год! Вспоминается знаменитый анекдот: «Здравствуйте, вы — артист Иванов? «Да». Вам звонят из Голливуда, не хотите ли вы сняться у Спилберга? «Не могу, у меня — новогодние елки». Это — актерская сущность.

В финале напомню, что 16 декабря — день памяти народного артиста, почетного гражданина Тольятти Глеба Борисовича Дроздова. Этот день в театре «Колесо» будут отмечать особым образом — вручать премию «Признание таланта» имени Глеба Дроздова. Ее лауреатом может стать любой член творческой группы театра, чей вклад в развитие театрального искусства города Тольятти был особенно весомым в прошедшем году. Решение о том, кто ее достоин, решает Художественный совет театра. Перед торжественной церемонией зрители увидят спектакль в постановке Глеба Дроздова «Любовь, любовь, любовь…» по пьесам Чехова (режиссер восстановленной версии — народная артистка России Наталья Дроздова).

Tg 15.12.2011

Премьера в «Колесе» — в день рождения Глеба Дроздова

Сегодня, 27 ноября, в день рождения основателя театра «Колесо» Глеба Борисовича Дроздова, на главной сцене театра состоится премьера нового спектакля.

Сдача спектакля прошла вчера: это был открытый показ для всех желающих.

Режиссер Продан Димов (США), который некогда был учеником Глеба Дроздова, поставил спектакль «Трамвай «Желание» по знаменитой пьесе Теннесси Уильямса.

Невольно вспоминается старинный фильм, снятый по данному произведению — с Марлоном Брандо в главной роли. И здесь, в нынешнем спектакле, типаж главного героя подобран идентичный: актер Олег Ринге вполне вписывается в образ а ля Брандо.

Примечательно, что в данной постановке дуэт Олегу Ринге составила актриса Ирина Малышева: зрители помнят эту актерскую пару еще по спектаклю «Варшавская мелодия», который уже несколько лет не выходит из репертуара театра.

В спектакле также заняты следующие актеры: Алена Левичева, Алексей Солодянкин, Светлана Саягова, Елена Радионова, Андрей Амшинский, Александр Сандиряков, Евгений Пашкин, Галина Злобина, Елена Барамикова, Ярослав Дроздов, Александр Щекин, Юлия Пиглова, Степан Любимов.

Два с лишним часа действия (с одним антрактом) — несомненно, испытание для зрителя. Череда человеческих судеб, характеров, динамичный сюжет, лирические ответвления — все это ждет тех, кто еще не успел посмотреть спектакль.

Tg 27.11.2012

Театральный мэтр Петр Монастырский попал в реанимацию

Сегодня, 7 февраля, в 18:00 на сцене Самарского академического театра драмы им. М. Горького должен был состояться творческий вечер корифея самарской сцены Петра Львовича Монастырского. Предполагалось, что в мероприятии примут участие артисты самарской драмы, друзья и коллеги из других театров — в том числе и представители тольяттинских театральных коллективов. На академической сцене самарского драмтеатра Монастырский должен был появиться аж после 17-летнего перерыва — с того момента, как он перестал быть худруком театра.

Увы, уникальный случай не представился: вчера советский и российский театральный режиссер, актер, педагог, театральный деятель, поставивший более 200 спектаклей, из которых примерно 120 в Самарском академическом театре, автор многих книг о театре, актерах, спектаклях и театральной жизни вообще — попал в реанимацию.

Сведений о его здоровье на данный момент крайне мало. Врачи сообщают лишь о стабильно тяжелом состоянии. Здоровье 97-летнего Петра Монастырского вызвало у общественности заметное беспокойство: легенда советского театра пережил всех, кого только можно, и есть опасения, что теперь настал и его черед. Неправильно и некрасиво говорить об этом загодя, поэтому мы будем молиться за выздоровление Петра Львовича.

Запланированный на сегодня творческий вечер народного артиста СССР, почетного гражданина Самары и Самарской области Петра Львовича Монастырского «Звездные страницы Самарской сцены» отменяется в связи с его болезнью, — сообщили в департаменте информационной политики администрации губернатора Самарской области. Купленные билеты можно сдать в кассы Самарского академического театра драмы им. М. Горького в течение 10 дней.

Tg 07.02.2013

Умер Петр Монастырский — человек, который творил историю

Как стало известно, сегодня, 1-го июля, на 98-м году жизни скончался выдающийся театральный деятель Петр Львович Монастырский. Режиссер, народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР и РФ, почетный гражданин Самары и Самарской области — все звания, награды и достижения Монастырского просто невозможно перечислить в короткой публикации.

Ранее TLTgorod писал, что в феврале нынешнего года Петр Монастырский уже попадал в реанимацию из-за проблем с сердечно сосудистой системой, но позже пошел на поправку. На этот раз годы все-таки взяли своё: в минувшую субботу, 29 июня, Петр Львович был доставлен в реанимацию больницы им. Пирогова, где и скончался сегодня. Сейчас в это трудно поверить, но родился Петр Монастырский еще до революции, в 1915-м году! А в 1940-м году, за год до начала Великой Отечественной войны, уже дебютировал как режиссер. Расцвет его деятельности пришелся на тот период, когда он возглавлял Самарский драматический театр с 1959 по 1998 годы. До того, как в 1988 году в Тольятти появился театр «Колесо», Самарский драмтеатр довольно интенсивно осваивал тольяттинские площадки, регулярно выступая в нашем городе с гастролями. Повзрослевших и постаревших поклонников школы и театра Монастырского можно было наблюдать и в 2007 году, когда тот на сцене «Колеса» поставил спектакли «Варшавская мелодия» по пьесе Леонида Зорина и «Зыковы» по пьесе Максима Горького. Предполагалось, что отошедший к тому времени от дел Монастырский возглавит театр «Колесо», но по ряду причин этого не произошло. Спектакль «Зыковы» недолго продержался в репертуаре театр. «Варшавская мелодия» хоть продержалась несколько сезонов, но и ее теперь тоже нет в репертуаре: актеры, задействованные в спектакле, больше не работают в «Колесе». После Петра Львовича Монастырского осталось большое наследие. Не только постановки, ученики, зрители и коллеги. Монастырским было написано много книг по истории и теории театра. В последние десятилетия его преследовало непонимание как коллег по театральному цеху, так и зрительское непонимание. Методы, которые он исповедовал, остались далеко в 1950-х и 70-х годах. Причина объяснима: Монастырский становился уже не просто пожилым, а старым человеком, и уже не хотел ничего менять в себе и в окружающих. Впрочем, еще при жизни, будучи живой легендой, Петр Львович Монастырский вошел в историю. И все его труды, поступки и воззрения мы можем теперь рассматривать только с исторической точки зрения.

Tg 01.07.2013

Премьера в «Колесе»: чеховская «Чайка»

Сегодня, 19 сентября, тольяттинский драматический театр «Колесо» имени Глеба Дроздова открывает свой XXVI театральный сезон премьерным спектаклем по пьесе Антона Чехова «Чайка».

Аншлаг в день премьеры — это вполне естественно. Но дело в том, что и на ближайшие показы все билеты уже проданы. Но всякий раз есть одна прекрасная возможность — попасть в театр по приглашению на допремьерную сдачу спектакля. В «Колесе» она состоялась вчера, 18 сентября, накануне официальной премьеры. Единственный минус допремьерного просмотра — это то, что не удастся увидеть традиционный капустник, который актеры показывают зрителям поле основной программы. Как мне рассказывали участии капустника — репетиции еще вчера продолжались допоздна, после вечернего спектакля. А по хронометражу капустник занимает ничуть не меньше времени, чем сам спектакль.

Но вернемся к премьере нынешнего сезона. Режиссер-постановщик спектакля — телевизионный и театральный режиссер из Москвы Карен Нерсисян. Художник постановщик «Чайки» — театральный художник Андрей Климов (тоже — Москва). Кстати, Климов несколько лет назад был автором сценографии и костюмов спектакля «Стакан воды», который был также поставлен на сцене театра «Колесо».

В спектакле заняты как ветераны «колесовской» сцены (например — народный артист России Виктор Дмитриев), так и молодые актеры, впервые появившиеся на сцене «Колеса» лишь в нынешнем сезоне.

Пьеса «Чайка» в русском репертуарном театре — одно из самых театральных произведений. Вообще, считается хорошим вкусом, если театр имеет в воем репертуаре хотя бы один спектакль по произведениям Чехова. И здесь «Чайка», пожалуй, олицетворяет собой весь русский традиционный театр.

В итоге режиссер Карен Нерсисян как раз и пошел по пути сохранения традиций: в спектакль не было привнесено никаких дополнительных современных деталей, никакого режиссерского новомодного видения. А бережное отношение к тексту позволило донести до зрителя все произведение фактически целиком. Благодаря этому — и актерам было где развернуться: каждый из персонажей мог проявить себя в полной мере в том или ином «сольном» выходе. В итоге получилась довольно стильная работа с элементами минимализма.

Мнения зрителей (да на них не угодишь!) как всегда разделились: кому-то не хватило режиссерского видения, режиссерской подачи материала, кто-то обратил внимание на некоторый диссонанс в игре актеров (разный уровень профессиональных навыков). А кто-то просо порадовался тому, что русская классика все еще не сходит с театральных подмостков.

Обратил внимание: в «Колесе» все еще болезненно относятся к освещению событий (любых событий), касающихся театра. Похоже, всем вымотал нервы конфликт, произошедший здесь в минувшем сезоне. Но все меняется. Пришла пор поговорить и о творческой составляющей. О том, для чего и предназначен театр.

Tg 19.09.2013

Памяти Валерии Логутенко, «народной» артистки «Колеса»

21 сентября около 6.00 скоропостижно скончалась старейшая актриса Тольятти всеми нами любимая и почитаемая Валерия Константиновна Логутенко.

Прощание с Валерией Константиновной состоится 23 сентября в 11.00 в ДТ «Колесо» им. Г.Б.Дроздова (фойе первого этажа).

Конец ознакомительного фрагмента.