Новгородовская ведьма. Повесть

Вячеслав Пешков

Молодой учитель, приехавший в глухую деревню, оказался в непростой ситуации. Он полюбил местную девушку, в скорости они собирались пожениться. Но на их пути встала деревенская ведьма, которая приходила к учителю в его снах.

Глава 2

— А ну-ка, милая давай, ещё немного осталось не подведи — разговаривал Игнат с лошадью, как будто она действительно его понимала.

Они поднялись на небольшую сопку из низины и вдоль оврага проехали к деревне. До крайнего дома оставалось совсем немного, около километра. Был виден свет в окнах, а со двора доносился лай собаки. Только лошадь никак не хотела идти дальше она почти остановилась, похоже, что-то чувствовала, чего-то боялась. Дед слез с саней и взял её за узду.

— Ну, чего же ты боишься, глупая, вот сейчас тебя овсом накормлю, водой пою, осталось-то совсем ничего, Господь помог нам спас от лютой смерти.

— Может там кабан или ещё хуже волк, а дед Игнат? — Спросил Плешаков.

— Да какой, волк. Они к домам так близко не подходят, собак боятся. Измоталась совсем, бедняга, вот и капризничает. Ну, ничего, ничего почти дошли.

Не прошло и четверти часа, как заблудившиеся путники подошли к дому, стоявшему на самом краю деревни. Во дворе лаяла собака до самого хрипа, надрываясь, она вставала на задние лапы и бросалась на незваных гостей, только крепкая верёвка удерживала её за пристёгнутый ошейник. Тут же лай подхватили и соседские собаки, а затем из дальних дворов деревни.

Панкратов подошёл к окну, где тускло горел свет и негромко постучал. Но на его стук не последовало никакого ответа, как будто хозяева крепко спали или их просто не было дома. Тогда он замёрзшими пальцами снова постучал в окно, но уже сильнее, затем ещё раз и ещё.

— Вот народ пошёл, хоть замёрзни под окном! — Громко выругался старик и подошёл к двери.

— Эй, хозяева! Впустите согреться!

Он несколько раз стукнул сапогом в дверь, чтобы его услышали, но к удивлению дверь, ведущая в сени, слегка приоткрылась, так как она была не заперта.

— А ну замолкни, замолкни, я сказал! — прикрикнул дед на собаку, но только это не помогло, собака ещё больше злилась и становилась только агрессивнее.

— Валентин Данилович! — Радостно закричал старик.

— Здесь открыто, пойдёмте, пойдёмте.

Плешаков слез с саней и тут же повалился в снег. Ног под собой он почти не чувствовал. Тупая боль проявилась мгновенно, а ниже колен он их не ощущал и вовсе.

— Сейчас, сейчас помогу вам, Валентин Данилович.

Старик подбежал к лежащему учителю.

— Опирайтесь на меня, сейчас войдем в избу отогреемся у печи, выпьем горячего чая, и всё будет хорошо, — приговаривал Игнат. Повисший на плече Игната еле передвигая замерзшими ногами, Плешаков медленно переступил порог сеней. Ещё немного и они оказались в горнице деревенского дома. Сразу почувствовалось тепло, там топилась печь, на плите стоял чугунок, с кипящей в нём похлёбкой, радом стоял и пыхтел чайник, напротив, у окна стоял большой стол, он занимал в горнице не мало место и скорее всего за ним собиралась большая семья. Над столом висела керосиновая лампа и хорошо освещала довольно просторную комнату. С обеих сторон стола стояли длинные деревянные лавки.

— Эй, хозяева, — не успев как следует осмотреться, — громко крикнул Игнат. Но ответа не последовало. В доме никого не было.

— Присядьте на лавку, да снимите сапоги, посмотрим, что у вас с ногами.

— На лавку в чужом доме без разрешения, да ты что, Игнат, совсем спятил?

— Ничего я не спятил, а вы что ж Валентин Данилович без ног хотите остаться? Такими вещями не шутят, снимайте сапоги.

— Ну, хорошо, хорошо, — ответил Плешаков, — хотя всё же неприлично так поступать.

— Неприлично, — проворчал по-стариковски Игнат. — Что же, украли мы чего, аль обидели кого. Вы конечно человек интеллигентный воспитанный, всё вам по-книжному да по-учёному подавай, а мы люди простые в деревне выросли, культуре не обучены.

Плешаков посмотрел на старика с улыбкой, но ничего не сказал.

— Ну вот, ноги вроде целы, не отморожены, сейчас разгоним кровь, и всё будет в порядке. Жить будете. — Посмеялся Игнат. Он аккуратно стал массировать мышцы ступней и голени.

— Во-о-т, сейчас лучше будет, всё пройдет и следа не останется. Вы ещё молодой здоровый, организм у вас крепкий, вот бы чаю сейчас горячего, это было бы кстати. Сейчас хозяева объявятся, попросим кипяточку, ведь не откажут же. Как думаете Валентин Данилович?

— Думаю не откажут. Только что-то долго, задерживаются хозяева, вон и ужин на плите готов, а они что по деревне погулять пошли на ночь глядя? — Ответил Плешаков.

— Задерживаются, теперь у соседей сидят лясы точат, это дорогой Валентин Данилович деревня, здесь все друг друга знают, вышел из дома, поздоровался с первым встречным, да заболтался о том, о сём, вот и время прошло.

— Не знаю? Игнат, не знаю, что-то не спокойно мне, не по себе.

— Да что вы, Валентин Данилович, что же здесь не советская власть что ли, ведь главное что не замерзли, доехали, ну не выгоняет нас на улицу, на мороз. Заночуем, а там поутру и в путь тронемся, правда я так и не могу понять, куда нас нелёгкая занесла, что же это за деревня такая? Ну да ладно, вы садитесь поближе к печке, отогревайтесь, а я пойду, лошадь распрягу, да соломки подкину, видел я там во дворе лежит.

Зашмыгав старыми сапогами по отскобленному деревянному полу, старик открыл дверь и вышел в сени и только холодок прошёл с улицы по ногам Плешакова. Он поближе пододвинул лавку к печке и вытянул ноги до самой голландки, где из приоткрытой дверцы торчали небольшие чурки дров и слегка потрескивали в пылающем огне печи.

«Да, видимо люди в этом доме не бедствуют, — подумал Плешаков. — А в прочем все равно, какая разница, лишь бы согреться, да уехать побыстрее.»

Он закрыл глаза и почувствовал приятную слабость во всем теле, тепло исходящее из печи согревало замерзшие ноги, которые слегка покалывали как иголками. Его мысли уходили куда-то далеко, не хотелось ни о чем думать, ни размышлять, лёгкая дремота затягивала все сильнее и сильнее и наконец, он погрузился в крепкий сон, издавая только слабый храп.