Среда обитания

Вячеслав Ганич, 2019

Как и все люди на загадочной Трерии, колонизированной планете, проданной правительством Земли пришельцам, Релнор Теролт заражен вирусом Парсел. Он живет в подземном городе и продает по частям душу пришельцам. Из-за вируса Парсел ни один человек не имеет права покинуть Трерию.Из-за вируса Парсел у Релнора преждевременно развивается синдром Китона, перестраивающий тело на клеточном уровне со смертельным исходом. Релнору остается несколько дней до помещения в Карантин пришельцев для всестороннего изучения. Просьба друга о помощи, связанная с посещением заброшенного бункера, переворачивает всю его жизнь. Релнор решает следовать по пути друга, чтобы избежать Карантина, и читатель вместе с Релнором погружается в сокровенные тайны Трерии.

ii

Додорт вошел в Бюро социальной адаптации. Здесь работали люди, мечтающие жить лучше других, исполняя простейшие обязанности. От таких людей он не ждал особого отношения. Они наверняка были сетевыми червями. Ложная действительность создала их, чтобы оказывать услуги настоящим людям.

К единственному открытому окну выстроилась длинная очередь из людей. Набравшись терпения, Додорт стал за девушкой в коротком обтягивающем платье. Девушка была хороша собой. Лишь выражение отвращения на ее лице портило впечатление…

Занятый мыслями о внешности девушки, Додорт обнаружил, что очереди нет. Он стоял перед единственным открытым окном, довольный, что избавился от назойливых взглядов. Его глаза встретились с глазами молодого служащего за стойкой.

— Я могу рассчитывать на продуктовые талоны? — осведомился Додорт. — У меня дома нет ни одного лотка концентрата. Ума не приложу, как так случилось.

— Сейчас проверим. — Молодой служащий указал на черную выпуклость перед Додортом. — Ваше удостоверение личности, пожалуйста.

Обнаружив удостоверение личности в руке, Додорт провел им над черной выпуклостью.

— Додорт Патчир?

— Додорт Патчир, да.

— На вас записаны продуктовые талоны за две недели. Если бы вы пришли позднее, они бы сгорели. Вам выдать все?

— Конечно! — Додорт облизнулся. — Я очень хочу есть. Я сейчас же использую те, у которых истекает срок обналичивания.

Отсчитав продуктовые талоны, молодой служащий протянул их Додорту. Додорт схватил заветную пачку. Прежде чем затолкать ее в бумажник, он похрустел ею возле уха. Не было большего счастья, чем обладать продуктовыми талонами! Теперь ему предстояло пополнить припасы.

Додорт осознал себя в автомате перед лотком еды. Он пережевывал сочные пищевые волокна, не сводя взгляда с трех смеющихся девушек за соседним столиком. Закатанные рукава, расстегнутые до пояса пуговицы, развязанные шнурки… Все три носили бесплатные комбинезоны и ботинки.

«Они понимают смысл в жизни, — подумал Додорт. — Зачем тратить время на работу, если можно наслаждаться каждым мгновением? — Он вытер ладонью губы. — На что тратить заработанные йоты? На дорогие вещи? Когда я работал на обслуживании флоутеров, я купил все, что хотел купить, и не испытал удовольствия. Нет, йоты — это для уэнлов, им не грозит синдром Китона».

Встав из-за столика, Додорт сунул в приемную щель терминала продуктовый талон. Регидрат-конвертер выдал ему горячий лоток еды, запечатанный крышкой.

Словно мягкий кулак ударил Додорта в грудь изнутри. Он круто развернулся, движимый порывом узнать имена девушек. Но они ушли, бросив на столике грязную одноразовую посуду. Автомат подернулся пеленой. Перед внутренним взором черноволосая девушка протягивала салфетку, две другие смеялись за ее спиной.

«Что с моим вниманием? — подумал Додорт. — Я стал таким рассеянным, что забываюсь на ходу. Наверное, не стоило увольняться… — Сев за столик, он сорвал крышку с лотка еды. — Мое внимание в полном порядке. Я помню все, что происходило. Просто… просто я не хочу огорчаться. Вместо знакомства я получил салфетку. Грязный намек. И я должен сосредоточиться на салфетке? Вот уж нет! Пусть создатели ложной действительности удовлетворяются салфеткой!»

Проглотив сочные пищевые волокна, Додорт набрал полный пакет лотков концентрата. Иногда, чтобы не сталкиваться с жестокостью ложной действительности, лучше утолить голод дома.

«И у меня есть салфетка, — подумал Додорт. — Что нужно человеку моего уровня для приятного общества? Конечно, салфетка! — Он почувствовал прилив злости. — Мне — салфетка, Релнору — Найли!»

Найли замерла у двери посреди замусоренного коридора в блоке-гетто. Неосведомленный человек никогда бы не догадался, что находится за этой дверью… Мысленно пересчитав количество йот, спрятанных под подкладкой тесных шорт, она постучала. Дверь отворилась, показалось круглое мужское лицо. Узнав Найли, мужчина улыбнулся.

— Прошу.

— Спасибо. — Найли переступила порог. Обстановка квартиры почти целиком состояла из медицинского оборудования. — Что удалось достать нового у черных искателей?

— Компоненты. — Мужчина в лабораторном комбинезоне разглядывал ее с ног до головы. — Хорошо выглядишь. С чем пожаловала?

— С жалобой.

— На жизнь, на здоровье или вообще?

— На тебя. Мне кажется, Патмер, ты напортачил, когда менял мне печень.

— Напортачил? Исключено!

— Что, доктор Патмер Минтес непогрешим? Знаю я вас, подпольных врачей — лишь бы прибрать к рукам чужие йоты…

— Какие у тебя жалобы? — спросил Патмер.

— У меня слабость, повышенная утомляемость. Если не высплюсь, перед глазами все плывет. Я хочу, чтобы ты проверил печень.

— Хорошо, — пожал плечами Патмер. — Размещайся в автодоке.

— Раздеваться?

— Нет.

Заняв кресло перед портативным компьютером, Патмер включил медицинскую капсулу. Раздался тихий гул, перед Найли открылось ложе. Она распласталась на нем, гадая, можно ли доверять Патмеру. Он получил йоты. Остальное его вряд ли заботило. Наверняка ради йот совесть позволит ему соврать о работе пересаженной искусственной печени.

Завершив обследование, Патмер разрешил Найли выбраться из медицинской капсулы. Он указал на голографический экран, высвечивающий жизненные показатели.

— Вот заключение. Напрасно волнуешься. У тебя все в порядке и с печенью, и с остальным. Могу взять кровь для исследований.

— Не надо.

— Найли, послушай. — Патмер взял ее за плечи. — Смысл моей жизни заключен в трансплантологии. Я обеспечиваю полный цикл — от печати до пересадки. Я отвечаю за то, что делаю. Ты совершенно здорова.

— Тогда почему я чувствую себя плохо?

— В Сули множество причин, чтобы чувствовать себя плохо.

— Сколько я должна тебе?

— Ничего ты мне не должна. Ты сомневалась, я развеял твои сомнения.

Найли выскользнула за дверь, и Патмер возвратился в кресло. Беспочвенные страхи Найли отвлекли его от важного занятия — написания алгоритма для медицинской капсулы. Он располагал достаточным количеством добытых черными искателями кристаллов с алгоритмами на любой случай, но они не содержали нужного.

Голографический экран портативного компьютера высветил несколько страниц спецификации программируемого ингибитора. Патмер потер слезящиеся глаза. Ему предстояло написать алгоритм так, чтобы осуществить успешное вживление с первого раза, при условии, что у него будет программируемый ингибитор. Он не мог допустить смерти зараженного тлахом Хоэка.

Хоэк застыл с сомкнутыми веками перед прозрачной стеной купола, отделяющего нулевой этаж от девственного мира Трерии. За счет тлаха он видел, как в ночной тьме синюю растительность векового леса мокрую от ливня рвут порывы мощного ветра. Над прозрачным потолком плыли тучи, заслоняя полосу Млечного Пути.

«Понимает ли тлах, что заразил разумное существо? — подумал Хоэк. — Тлах взаимодействует с моим сознанием, значит, читает мои мысли. — Он вообразил паука, запускающего в кору головного мозга длинные тонкие лапки, чтобы подчинить себе жертву. — Что мешает тлаху принимать решения за меня? Его полная неразумность. Если получится с программируемым ингибитором, я подчиню тлаха, буду управлять им так, как хочу я!»

Хоэк приложил ладони к прозрачной стене. Даже ночью снаружи разливался душный зной. С восходом голубой звезды жара и влажность станут невыносимыми. Но черные искатели выживали. Уэнлы даже проложили в вековых лесах, обступающих Сули, две тропы, присопособленных для полетов на ховере.

«Мы тоже выживем, — подумал Хоэк. — Если передвигаться пешком достаточно быстро, хватит недели, чтобы доставить программируемый ингибитор Патмеру. За неделю тлах не слишком повлияет на меня. — Он вздохнул. — Отряд из трех человек. Не мало ли нас? Какое-то самоубийство. Релнор никогда не покидал Сули, а я совершал только короткие походы по тропам уэнлов. Только Атсан — знаток…»

Хоэк вздрогнул от прикосновения к плечу. Не поворачивая головы, он обратил восприятие на подошедшего Атсана.

— Ну что?

— Я договорился насчет флоутера, — отозвался Атсан. — Пока археологическая группа на отдыхе, мы можем одолжить его.

— Никто из археологической группы не хочет оправиться с нами? — спросил Хоэк. — Несколько лишних рук не помешали бы. Я бы расплатился по возможности.

— Мы не посещаем Бретонд и его окрестности, — напомнил Атсан. — Мы занимаемся раскопками.

— Что если нарвемся на черных искателей?

— Вот именно! Но ты сам захотел идти за программируемым ингибитором, а не заказывать его черным искателям. Патмер мог бы свести тебя с ними, если ты не знаешь никого из них.

Хоэк вздохнул.

— Самому идти дешевле.

— Никто не захочет тратить на тебя выходные, — сказал Атсан. — Наше время стоит дороже, чем услуги черных искателей. Земля хорошо платит. Ей нужны предметы идеаров. Это уэнлам ничего не нужно. Они умеют все, кроме путешествия во времени.

— Они не умеют мгновенно доставлять нас из Сули, например, в Бретонд.

Атсан расхохотался.

— Что смешного? — не понял Хоэк. — В Бретонде есть телетранспортер?

— Телетранспортер в Бретонде — вот что смешно! Черные искатели первыми распилят его на запчасти. Но перед этим кто-нибудь обязательно захочет пронести в Сули кекеру. И кто-нибудь, как ты, такой же любитель острых ощущений, купит ее.

Хоэк покачал головой.

— Я не хочу забываться. Я хочу новизны, хочу расширить восприятие.

— Твое здоровье.

— Алгоритм для автодока, чтобы вживить программируемый ингибитор, как думаешь, мы найдем его? — Хоэк потер лоб. — Он существует, как думаешь? Патмер сказал, что все программируемые ингибиторы не поточного производства, а опытные образцы. Может, их даже не испытывали на людях. Может, черные искатели успели разграбить бункер. Или, может, они уже непригодны к использованию.

— У тебя всегда в запасе есть уэнлы, — утешил Атсан. — Они вырастят тебе новую центральную нервную систему. Тлах — не кекера. В твоем случае главное — найти программируемый ингибитор. Найти программируемый ингибитор — уже большая удача.

— А я о чем говорю?

— Ты говоришь о том, что тебе страшно. На твоем месте мне тоже было бы страшно. Но я не на твоем месте, поэтому способен рассуждать здраво. Для начала я сообщу тебе, что твоя затея с программируемым ингибитором — затея умственно отсталого ребенка-переростка.

— Придержи язык! — потребовал Хоэк. — Или ты хочешь отказаться?

— Нет, не хочу, но, по-моему, это проигрышное дело, если оценивать вероятность на успех. А еще меня волнует наш попутчик.

— Что не так с попутчиком?

— Ты полностью уверен в Релноре?

Релнор терпеливо ждал конца обследования, стоя с поднятыми руками внутри диагностического сканера. Обруч, оснащенный датчиками, с жужжанием вращался вокруг него.

Доктор-уэнл по имени Пондо следил за жизненными показателями, возникающими на голографическом экране. Хотя уэнлы не различались по половому признаку, в докторе явно преобладало мужское начало.

— Достаточно, Теролт, — сказал доктор Пондо. — Выходите.

Прожужжав перед лицом прощальный оборот, обруч исчез в креплениях над головой. Кабинет обволокла тишина. Релнор покинул диагностический сканер. Пока он одевался, доктор Пондо подводил итоги, перемещая жизненные показатели по голографическим экранам.

— Теролт, — Доктор Пондо устремил взгляд проницательных черных глаз на Релнора. — Вас беспокоит протекание синдрома Китона?

Релнор потер подбородок.

— Нет.

— Вы — редкий случай. — Доктор Пондо не сводил с Релнора взгляда проницательных черных глаз. — У вас нет жалоб.

— Я знаю, — кивнул Релнор. — Только процедуры начали выматывать.

— Потому что отнимают силы, которые направлены на безболезненное перестраивание. Но теперь вам будет не до процедур.

— Я рассчитывал дойти до конца.

— Исключено. — Доктор Пондо покачал головой. — Вам предстоит тяжелое испытание, Теролт. Отнеситесь к нему ответственно, подготовьтесь.

— К этому нельзя подготовиться.

— По крайней мере примите необратимое, чтобы не впасть в безумие, когда потеряете человеческий облик.

— А вам не все равно? — Релнор скрипнул зубами. — Какая вам разница, что я испытаю, когда потеряю человеческий облик?

— Нам не чуждо сострадание, если вы имеете в виду понятие «человечности», которым по вашему мнению мы не обладаем, поскольку не являемся частью человечества. — Кончики губ доктора Пондо дрогнули. — Я пытаюсь быть дружелюбным, а не держать вас на расстоянии по той причине, что вы, Теролт, всего лишь моя служебная обязанность. — Он помолчал. — Я нахожусь здесь по собственному желанию. Я посвятил жизнь исследованию людей.

Релнор выгнул бровь.

— Ваши исследования не имеют прикладного смысла, разве нет? Если вы до сих пор не способны вылечить нас от вируса Парсел…

— Вы — донор, Теролт, и понимаете, что мы тоже столкнулись с определенными трудностями. Для создания жизни мы используем психонические матрицы.

— Мне рассказывали перед первой процедурой.

— Все произведенные на Трерии психонические матрицы оказываются непригодными к использованию. Все ввезенные на Трерию психонические матрицы оказываются непригодными к использованию. Причина — вирус Парсел. Нам удается создавать жизнь только посредством прямого насаждения забранных у донора психонических паттернов.

— То есть частицы души.

— В вашем понимании, Теролт, в вашем понимании.

— Когда я потеряю человеческий облик?

— Со дня на день мы поместим вас в Карантин.

— Что… что из меня… получится?

— Нечто.

— Но я хотя бы выживу?

— Итог перестраивания — смерть, Теролт, рано или поздно. Смертельный исход предопределен.

Релнор покинул Госпиталь. Он не знал, куда пойти. Ему не давала покоя мысль о Карантине. В хранилище свободных данных Карантин не упоминался, любые ссылки на него отсутствовали.

«Я обречен, хотя мне нет и тридцати лет, — подумал Релнор. — Я перестроюсь из человека в вырожденное нечто, которое не имеет права на существование. Но смертельный исход может наступить через годы, вот что страшно, и все это время уэнлы будут проводить надо мной опыты, чтобы получить ответы на вопросы. Они будут изучать меня, чтобы победить вирус Парсел, который заражает психонические матрицы. Ради понимания вируса Парсел они могут зайти как угодно далеко».

Релнор испытал острое желание развеяться. У него скопилось достаточно йот за процедуры, но перед внутренним взором не возникало ничего, на что можно было их потратить. Он прошелся перед дверями Госпиталя. Казалось, напрасно рассчитывать найти способ убежать от унылой серости.

«Ложная действительность, — подумал Релнор. — Не исключено, что Додорт прав. Ход наших рассуждений закольцован так, что мы добровольно оказываемся заключенными в ложной действительности. А истинный мир таков: Трерия изменила потомков первопроходцев, изменила и обрекла ждать своего часа под толщей земли, куда не прокрадутся никакие опасности».

Не решив, как развеяться, Релнор направился в автомат. Возможно, какая-нибудь из посетительниц пригласит его разделить твердый напиток. Внутренне улыбнувшись мысли о случайном, но приятном знакомстве с молодой обаятельной девушкой, он оцепенел. На Трерии жил человек без вируса Парсел. Этим человеком был Атсан Стенсах.

Атсан удивлялся людям, подавляющим в себе задатки к развитию врожденных способностей. Уэнлы не обнаружили у него вируса Парсел, что позволяло без страха перед симптомом Китона ждать завтрашний день, но он никогда не отказался бы от убеждения: вирус Парсел — отговорка для слабых личностей, чтобы жаловаться на несправедливость судьбы.

«В чем несправедливость судьбы? — подумал Атсан. — Если бы у меня был вирус Парсел, я бы не сдался. Уэнлы не запрещают Земному научному сообществу предоставлять нам бесплатное образование. Меня всегда привлекали древние города идеаров, и я заочно выучился на археолога. Живешь ты на Трерии или нет — не важно. Судя по новостям, людям не так дешево обходятся перелеты из одного мира в другой, большинство никогда не снимется с насиженных мест».

Атсан крепче сжал рукояти — ховер, взятый на прокат в гараже у северной тропы, летел через вековой лес, рассекая ночную тьму светом фар. Расстояние до Сули увеличивалось.

За кустарниками открылась поляна, вековой лес расступился, и Атсан очутился под стеной ливня. Порыв ветра, ударивший в лицо, чуть не сбросил его с ховера. Опустив ховер на жирную почву, он двинулся к научной станции — строению без окон, возведенному уэнлами.

Взбежав по крыльцу под навес, Атсан толкнул дверь. Скрипнули петли. За порогом его встретил знакомый вид лабораторного оборудования.

— Нифин? — донесся дребезжащий голос из глубин помещения. — Нифин? Нифин Нимур?

Из-за холодильных установок появилось животное, покрытое толстым бурым мехом. Обнажив полную пасть острых зубов, оно царапнуло пол когтистой лапой, желтые глаза впились в Атсана. Атсан отступил, рука нащупала на поясе охотничий нож. Он пытался, но не мог отвести взгляда от желтых глаз.

За животным вышла девушка в лабораторном комбинезоне. Атсан не замечал ее. Желтые глаза животного полностью захватили его.

— Моя кекера, — ласково произнесла девушка, погладив животное по холке. — А ты, Атсан, похоже, напустил в штаны.

Атсан покачал головой.

— Нет, Дженга, это от дождя. Я забыл, что ты держишь это животное.

Дженга показала датчики, вживленные в голову кекеры.

— Теперь она под наблюдением. Я меняю состав стимулятора нервных волокон, но воссоздать ее первоначальное сознание не удается. Один маленький успех все же есть. Она зовет Нифина Нимура. Ты слышал.

— Слышал. Нифин Нимур — кто это?

— Откуда я знаю? — тряхнула волосами Дженга. — Наверное, ее жертва. Какой-нибудь черный искатель.

Под присмотром кекеры, Атсан повесил дождевик в шкаф.

— Нифин Нимур? — осведомилась кекера. — Нифин Нимур?

— Нет, Атсан Стенсах.

— Нифин Нимур!

Кивнув своим мыслям, Дженга устроилась за рабочим столом. Перед ней зажегся голографический экран. Она рассмеялась.

— Атсан, ты раздражаешь мою кекеру, хотя ко мне и Милоре она относится равнодушно.

— К Милоре можно относиться равнодушно?

— Милора Рамел — очень приятная девушка…

— Чего не скажешь о Дженге Китон, которая не может убрать от меня свою кекеру. Мне жутко от одного ее голоса. Она общается со мной? Если ее сознание захватило тело черного искателя, ее собственное тело должно погибнуть, потому что лишилось побуждения жить.

— Я не даю умереть ей, — сообщила Дженга. — Я пытаюсь восстановить ее первоначальное сознание, чтобы она не погибла. Сейчас моя кекера в сумрачном состоянии.

— Милора в своей комнате?

— Ты много говоришь о Милоре. Она собирает беспозвоночных членистоногих в мутных водах.

Дженга поманила за собой кекеру. Атсан с облегчением вздохнул, избавившись от пристального взгляда желтых глаз. Виляя коротким хвостом, кекера последовала за Дженгой вглубь помещения. За холодильными установками раздавались ее щелчки.

Дженга возвратилась, принеся два предмета. В подобии яйца, содержащего серые включения, Атсан узнал недавнюю находку из Ниамы, древнего города идеаров. Второй предмет не отличался от первого, лишь содержал цветное наполнение.

— В обоих заключена хинода, — сказала Дженга. — Она водится в пресной воде. Теперь она часть хитроумного изделия. — Второй предмет приблизился к лицу Атсана. — Милора назвала его когнитатором.

Атсан смотрел на хитроумное изделие. Внутри подобия яйца в сверкающем зеленом растворе, выпуская волоски из покрытого колючками тела, вращалось синее существо.

— Мы с Милорой полностью воссоздали питательную среду, — поделилась успехами Дженга. — Но также это проводящий раствор. Милора проявила чудеса догадливости. Так что мы воспроизвели предмет идеаров, который в вашем каталоге можно обозначить как хинодакс, например. — Она протянула когнитатор. — Хочешь поиграть? Прикоснись и подумай о приятном.

Атсан подчинился. По кончикам пальцев пробежало покалывание. Он посмотрел на Дженгу. Она улыбалась. Покалывание прекратилось.

— Что я должен чувствовать? — спросил Атсан. — Я ничего не чувствую.

— Думаешь о приятном?

Атсан сосредоточился, вообразив, как изо рта Дженги в его рот течет твердый напиток…

— Достаточно!

Атсан отдернул руку.

— Что не так?

Покрутив когнитатор, Дженга пожала плечами.

— Теперь, Атсан, ты раздражаешь не только мою кекеру, но и меня. Похоже, отсутствие вируса Парсел делает тебя невосприимчивым, вот что не так.

Они вышли под ливень. Дженга увлекла Атсана с поляны к полосе векового леса. Окруженные ночной тьмой, они двигались на шум реки. За листвой появились огни.

Перед палаткой, поставленной на раскисшем берегу, сидела Милора в лабораторном комбинезоне, над ней раскачивались лампы. Услышав звуки их приближения, она отложила анализатор биологических форм.

— Со мной Атсан, — предупредила Дженга. — Все в порядке.

Ступив в изломанный круг света, Атсан помахал Милоре. Милора кивнула. Дженга протянула ей когнитатор.

— Попробуй с Атсаном. Нужно твое оценочное суждение.

Милора отдала Дженге пустой предметный сосуд. Сняв перчатку, она взяла когнитатор. Атсан прикоснулся к нему. Покалывание на кончиках пальцев быстро прекратилось.

— Ничего, — засвидетельствовала Милора. — Атсан, чувствуешь что-нибудь?

— Я невосприимчив. — Убрав руку, Атсан посмотрел на Милору. Ее лицо блестело от пота. — Или мне нужно время, чтобы настроиться.

Милора шагнула к Атсану.

— Я догадываюсь, кто ты такой.

— Прекрати, — попросила Дженга. — Почему ты настроена к нему враждебно?

— Враждебно? — Милора повернулась к Дженге. — Ты заблуждаешься. — Она похлопала Атсана по щеке. — Я давно хочу взять у него образцы для исследований. Почему у него нет вируса Парсел?

— Да, это странно, — согласилась Дженга. — Однако… — Вытащив из грязи термос, она отвинтила крышку. Из термоса пахло твердым напитком. — Однако…

Милора рассмеялась.

— Это не странно, Дженга, о нет! Это крайне вызывающе. И я бы хотела постичь суть. Атсан, как насчет того, что я все-таки возьму у тебя образцы? Мы столько времени знакомы, пора отбросить стеснительность.

— Меня изучали уэнлы — вдоль и поперек.

— Старые отговорки. Но сегодня они звучат неубедительно. Мои исследования поставят точку в этом вопросе. У тебя есть доказательство, что ты — человек?

— С тебя довольно. — Дженга отбросила термос. — Иди спать.

— Как хотите.

Милора нетвердой походкой покинула берег.

— Прости. — Дженга обняла Атсана. — Но ты действительно особенный.

— Уэнлы так не считают. — Обнаружив термос у бурлящей воды, Атсан сделал глоток. По жилам разлилось жгучее тепло. Мысли начали путаться. Образы Дженги и Милоры смешались. Он протянул термос Дженге. — Здесь еще есть немного. Давай, Милора, присоединяйся!

— Милора? — удивилась Дженга. — Ты видишь во мне Милору?

Милора издалека наблюдала за Атсаном и Дженгой, так, чтобы не видеть исчерпывающих подробностей. Было выпито слишком много твердого напитка, чтобы пробираться через полосу векового леса. Окутанная ночной тьмой, она сидела на корне, прислонившись спиной к стволу дерева. Ладони покалывал когнитатор.

«Я догадываюсь, кто ты такой, — подумала Милора. — Я возьму у тебя образцы, много образцов. Я разберу тебя на кусочки, если понадобится… — Перед внутренним взором Атсан лежал перед ней. Он был готов, и она не заставила ждать себя. — Я разберу тебя, Атсан, разберу…»

Когнитатор выпал из ослабший пальцев. Подняв его, Милора посмотрела в сверкающий зеленый раствор. Внутри вращалась хинода. По ладоням распространилось покалывание.

Милора вообразила мужское тело. Руки протянулись к нему, и оно превратилось в пламя. Пламя затопило мир. Воспринятые хинодой образы накатили на Милору. Они перемешивались с возникающим образами, создавая под действием твердого напитка мучительные виде́ния без начала и конца.