Ритуал

Вячеслав Валерьевич Сахаров, 2020

Ритуал – первый том собрания сочинений. В книгу вошли рассказы, не опубликованные ранее, повести разных лет и жанров; от леденящего душу хоррора до триллера и фэнтези.Remastered 2021

Происшествие на дороге

Глава 1. Суд, 2009 год

«Звезды. Что мы знаем о них? Возможно ученые и наука кое-что и знают, но не все. Астрология, наука крайне сомнительная, но люди верят в неё, прочитав гороскоп, они верят в написанное, программируют сознание, посылают мысль вперёд себя, которая в равной степени материализуется, формируя цепь событий. Телевизор и радио, мы верим тому, что там говорят, мы зависим от окружающих нас информационных потоков. Телевизионная коробка, не дает думать иначе, заставляет думать, что дает нам информацию, но это ложь. Как и то, что мы думаем каждый раз когда прикладываем губы к бутылке спиртного, мы думаем, что пьем её, но на самом деле, это она пьет из нас жизнь.»

— Господин прокурор, — сказал судья, Пётр Владимирович. Уважаемый человек, за свои пятьдесят лет, из которых двадцать один год судейской практики, он видел разных преступников, но этот подсудимый не вызывал у него ненависти и отвращения. — Что это значит?

— Это начало из книги подсудимого. — Ответил прокурор, Илья Васильевич.

Как и любой государственный обвинитель, он пытался зацепиться за любое, хоть и невесомое доказательство вины. Шестнадцать лет он упорно и яро подходил к делу, но когда попало дело о сидящем сейчас на скамье подсудимых писателе, он стал понимать, что теряет хватку. Да и дело было не обычное, что поймёте вы дальше.

— Подсудимый встаньте! — сказал судья. — Вы Владимир Николаевич Ананьев, семьдесят четвертый год рождения?

— Да ваша честь, — ответил подсудимый.

— Вы писатель?

— Да.

— Хорошо, присаживайтесь. Обвинение, продолжайте.

— Итак, — начал прокурор. — Восьмого июня,прошлого года, подсудимый был задержан патрульной службой. По показаниям самих патрульных, он подошел к ним сам и сказал, что хочет в чем-то сознаться. При нем была эта тетрадь. Оперативный отдел изучил тетрадь, после чего она идет как неопровержимая улика и прикреплена к делу. Подсудимый полгода находился в психиатрической клинике. Конкретно в тетради, рассказ о том, как он и еще несколько не установленных лиц, совершали расправы, а именно убийства более десяти человек.

— Подсудимый, вы согласны с обвинением?

— Да.

— Готовы ли вы рассказать все сами?

— Да.

— Начинайте.

— Все началось весенним вечером, прошел дождь, воздух был тёплый и свежий. Я работал над книгой, но мысль не шла, я застрял на одном месте. Тогда решил прогуляться. Тут я и встретил его. Он был одет в плащ черного цвета, лакированные туфли и строгие брюки. Правда, я не видел у него другой одежды, должно быть у него много одинаковых комплектов. Мы сидели на скамейке, он представился Лучом. Это было его кодовое имя. Он сказал, что служит в некой организации, которая занимается утилизацией биологического мусора. А именно людей, которые другие.

— Ваша честь, со слов подсудимого можно понять, что человек он крайне жестокий, раз называет людей биологическим мусором, — сказал прокурор.

— Илья Васильевич, — ответил судья. — У вас еще будет время, а сейчас послушаем подсудимого. Продолжайте. Скажите, что значит другие люди?

— Которые делали плохие вещи. Луч предложил мне работу в этой организации и дал неделю на размышление. Через неделю, он пришел ко мне домой. Он все обо мне знал, где живу, чем занимаюсь, все. Я должен был дать ответ. Я сказал, что не могу убивать людей, на что он спросил, люблю ли я когда насилуют детей, когда власть творит беззаконие, или как бесчинствуют полицейские, я ответил, что не нравится. Я дал ответ, я согласился. На следующий день, он принес в мою квартиру оружие, пистолет, винтовку и справки, места проживания и работ тех, кого надо утилизировать. Когда я читал о том, что они сделали, мне хотелось не рождаться на этот свет.

— Ваша честь, — встал прокурор. — Можно вызвать свидетеля. Это соседка подсудимого, как вы знаете, бабушки у нас бдительные.

— Конвой, пригласите свидетеля, — сказал судья.

После уточнения личных данных свидетеля, судья разрешил рассказать. Это будет каждый раз, так что мы не будем описывать каждого.

— Двадцать Восьмого апреля, — начала свидетель. — Около полуночи, я услышала разговор в подъезде. Ну думаю опять шпана шкодит, дай в глазок гляну думаю. И вижу такую картину. Сосед то мой, Вовка, открыл свою дверь, одет как то странно, и говорит с кем-то. Только знаете, как будто он гость. Я гляжу, а в квартире никого нет. А в следующий день, ночью, приходит он снова, Вовка, а на спине чехол, муж мой покойный охотник был, так что чехол от ружья ни с чем не спутаю.

— Спасибо, вы нам еще понадобитесь, — сказал прокурор. — Пока присядьте в зале. — Подсудимый, так кем был этот Луч?

— Я же говорил.

— Ладно, — сказал судья. — Продолжайте.

— Спасибо, — сказал писатель и продолжил. — Первое задание было следующей ночью. Под утилизацию попал один полицейский, патрульный. Он, будучи пьяным, сбил школьницу на своем автомобиле, когда понял, что натворил, вывез в лес тело, вещи сжёг, а тело закопал. Она была еще жива, ее можно было спасти.

Я перелез через забор, на территорию школы и залег в траве. Патрульная машина стояла на противоположной стороне дороги. Он был на дежурстве, пил кофе на пассажирском сидении, за рулем был другой человек, но он отлучился. Я настроил прицел и увидел его лицо. После этого я достал листовку с портретом девочки, которую дал мне Луч, на обратной стороне была схема, где захоронены останки девочки, подошел к машине и положил этому патрульному на грудь.

— Он был убит с винтовки с глушителем, — перебил прокурор. — Которая обнаружена у подсудимого дома.

— Да, это я читал, — сказал судья. — Скажите, а останки девочки?

— Да, — ответил прокурор на лице которого было некое замешательство. — Их обнаружили именно по тем координатам с листовки. Следствие доказало, что именно убитый имел к этому отношение. А именно, супруга обнаружила в багажнике туфель, принадлежащий девочке.

— Он мог спасти ее! — сказал подсудимый.

— Владимир Николаевич, — обратился судья к подсудимому. — Если вы это видели, могли бы прийти в полицию, зачем этот самосуд.

— Я не видел этого ваша честь, говорю же, эти документы дал мне Луч. Они все обо всех знают.

Глава 2. Луч

— Луч был из тех людей, которые отдают себя работе с головой. Работа — это жизнь для него. Я уважал его, он был строгий, умный, решительный. Даже в последнюю нашу встречу, когда он объявил мне пункт сто четвертый правил организации, я уважал его.

— Что это за пункт? — спросил судья.

— Пункт о том, что каждый служащий организации после выполнения поставленной задачи, должен уйти и сознаться во всем. Судья должен стать подсудимым. А я был судьей и палачом.

Я не всегда выполнял задания, мы чередовались. Следующее задание выполнил сам Луч. Из винтовки, что он мне принес, он утилизировал парня, он был юн, но совершил тяжкие преступления. Он глумился и насиловал одиннадцатилетнюю девочку из плохой семьи, хотя сам был из такой же. Безнаказанность возбуждала в нем жажду новых преступлений. Избиение мальчишки я не беру в счет, но ту старушку, которую он забил палкой из-за нескольких тысяч рублей. Луч выполнил задание.

Однажды мы с Лучом сидели и говорили. Он любил рыбалку, даже не верится. Еще любил природу. Он говорил, что мир принадлежит животным, а мы лишь захватчики. Что в них нет ненависти и зависти, и они не убивают ради забавы. Тогда я ему сказал, что в нас есть что-то от них. Например кот, которому много лет, насилует кошку, которой только шесть месяцев, но их никто не судит. Собаки избивают слабых себе подобных. Но Луч тогда вспылил, сказал, что природа так сделала. Животные действуют по животным законам. Нас это не касается, мы более разумные, и можем думать, отдавать отчет, иметь силу воли противостояния самому себе. Можем принимать рациональное решение. Спорить со своим я. Даже разбивать свои иллюзии, которые часто доводят до плохого.

В детстве Луч мечтал о космосе, он хотел стать космонавтом, изучать небо, небесные тела. Но почему то выбрал другую профессию, наверно, как и многие из нас, мечты одни, а реальность поворачивает по другому пути. Этому тоже есть два объяснения. Первое — это то, что мы называем мечты проходят или меняются. А второе — это когда нет желания или стремления. Я думаю, что у Луча было первое.

Следующее задание выполнил я. Я утилизировал женщину. Хирург из психиатрической больницы, которая варварским, но как она это называла человеческим способом умерщвляла пациентов и продавала богатым людям из разных стран органы бедняг. Знаете, как сказал Луч, мнение навязано. Например массовое мнение о нормальности и безумии. Мы все безумные, просто каждый принимает это по своему. Но люди, которые содержатся в подобных заведениях, не более безумны, чем за их стенами.

Я утилизировал ее у неё дома, оставил отчеты об операциях незаконных и мерзких, данные мне Лучом, возле трупа. Надеюсь полиция отследила след того, кто поставлял бездомных и беспамятных к ней в клинику. И тех, кто сжигал тела в крематории.

А вот следующее задание выполнила Фея. Она была красивой женщиной, в ней было все, но она была хладнокровной. Иногда она приходит ко мне во снах, жаль, что только во снах.

— Постойте подсудимый, — прервал его судья. — Какая Фея? Это еще кто?

— Это ее кодовое имя. Настоящих их имен я не знал, как и они сами.

Глава 3. Фея

— Когда Фея была маленькой, она любила собирать пазлы. Она мало что помнила из детства, но это помнила. Когда она пришла работать в организацию, ей было двадцать пять. Она не определилась в жизни, даже после университета, который она закончила, ей казалось, что она лишняя в мире. Жизнь ей не нравилась, ей не нравилось все то, что вокруг. Каждый день ходить мимо зомби, каменных лиц, вид которых вызывал ощущение, что они не помнят даже себя. Ее раздражали люди, которые прятались, даже от незначимого дождя, в то время, когда им можно наслаждаться и радоваться ему. Не нравились чопорные люди, которые тратили свою жизнь на мелкие развлечения, думая, что они будут жить вечно.

Она выполнила следующее задание. Утилизировала сына влиятельного человека. Он подсыпал девушкам, в том числе и несовершеннолетним сильное снотворное и развлекался со своими дружками. Им было весело. Они катались на бешенной скорости по городу, а когда их задерживали, то тут же отпускали. Фея утилизировала его в дорогом отеле, из окна соседнего дома. Пуля прошла сквозь голову забрызгав лица его друзей и спящей мертвецким сном девочки. Она выждала момент, когда они снова это сделают, чтоб полиция нашла и допросила ее и всех, кто там был.

— А почему до сих пор молчит адвокат? — спросил судья.

— Ваша честь, спасибо за беспокойство, — ответил юрист, Павел Александрович, энтузиаст своего дела. Тридцать шесть лет, десять из которых он защищал разных людей. Проиграл только одно дело, а за это взялся, что всех удивило, совершенно бесплатно. — Я приступаю позже. Пока мы идем по плану. Спасибо. Мой подзащитный может продолжать?

— Да, конечно.

— Ваша честь, можно мне воды и конфету, у меня тут с собой, меня врач угостил? — спросил подсудимый.

— Даа, пожалуйста, — ответил растерянно судья. — Мы можем устроить перерыв.

— Нет, не надо, я хочу, чтобы это все поскорее закончилось. Последнее задание выполнил я.

Я утилизировал маньяка. Он был им отчимом. Мальчику и девочке. Он насиловал их, пока мать работала. Он уже отбывал наказание за такое преступление, но это его ничему не научило. Некоторым людям трех лет достаточно, чтобы все осознать, но некоторым нет. Других людей много, говорила Фея. И работы у организации очень много, но к сожалению, или, к счастью, это не может продолжаться долго, так как организация хоть и секретная, но вне закона.

Он снова и снова делал это с ними, не работал, пил, и даже позволял делать это с ними другим, брал деньги за это и покупал выпивку. Они просили его не делать этого. А он угрожал им смертью, если они кому то расскажут. Я утилизировал его у ночного магазина. Затем подбросил записку женщине с которой он жил. Там было сказано, чтоб она поговорила с ними об этом.

— Ваша честь, — встал адвокат. — Позвольте вызвать свидетеля защиты. Это врач, у которого наблюдался мой подзащитный.

— Хорошо, пригласите.

Глава 4. Врач

— Ваша честь, — начал врач. — Владимира я знаю очень давно. Я ведь работаю в этой сфере тридцать три года. Дело в том, что он страдает шизофренией. Острая форма. Его личность раскололась на несколько частей. Эти персонажи, Луч и Фея, они не реальны. Он их выдумал, проникся ими, оттуда он иногда становится ими. Одна из этих личностей затмевает его настоящую, и так по очереди. Поэтому он помнит, что сделал Луч, но не помнит себя там. Когда его привезли после аварии, это было, когда ему было десять, он не говорил. Я наблюдал его год, и моя ошибка, что я допустил такое. Это зародилось в нем еще тогда. Травма перенесенная в детстве развила в нем то, что происходит сейчас. Его родители погибли. Заговорил он через год, когда его одноклассницу изнасиловал и убил педофил. Она ему нравилась. Можно я проведу небольшой эксперимент?

— Ну попробуйте. Охрана будьте внимательны! — сказал судья.

— Ваша честь, он не опасен, — сказал врач. — У меня есть две фотографии, я сейчас покажу их ему, а потом отдам вам. Смотри Вова, ты узнаешь этого человека?

— Да, — улыбнулся писатель. — Это Фея.

— А вот этого? — протянул другую фотографию врач.

— Конечно, — восторженно ответил писатель. — Это Луч.

— Ваша честь, — врач подошел к судье. — Эта женщина на фото, его мать, а мужчина — отец. А их, как он говорит кодовые имена, возможно с чем-то связаны, с чем-то из глубины подсознания. Возможно, мама читала ему в детстве что-то про фею, а отец запомнился с каким нибудь лучом.

— Хорошо, я вас понял, присаживайтесь. Постойте, вы сказали, что родители погибли в аварии, то есть он этого не помнит?

— Нет.

— Но он же писал книги, я читал его работу, там вполне ничего от сумасшедшего.

— Я не знаю, что на это ответить. Возможно, это происходило постепенно, я говорил с соседями и знакомыми, они говорили, что последние годы он замкнулся.

— Ваша честь! — сказал прокурор. — Я протестую! Защита пытается навести тень того, якобы подсудимый психически больной.

— Слушайте, — обратился судья к прокурору. — Я вас знаю давно, но тут же и так видно.

— Это может быть тщательно обдуманный план защиты.

— Протест отклонен! Кто-то может что нибудь еще добавить?

— Да ваша честь, у меня есть последний свидетель. Он прольет свет на то, что мой подзащитный психически больной.

— Хорошо, пригласите. Но что он прольет?

— Свет на причину болезни моего подзащитного. На 1984 год.

— Это тот год, — сказал врач. — Именно тогда я увидел Владимира первый раз.

Глава 5. 1984 год

— Здравствуйте ваша честь. Меня зовут Григорий Петрович Попов. Полковник ГАИ в отставке.

— Защита говорит, что вы что-то можете пояснить по поводу происшествия в 1984 году.

— Да ваша честь. В ту ночь шел сильный дождь, я был еще молодым. Нам поступил вызов, на трассе произошла страшная авария. Мы добрались не сразу, так как участок дороги размыло, наш Москвич не смог преодолеть эту канаву. Когда мы прибыли на место, мы просто не знали что делать. Уже светало, дождь прекратился. Мы увидели пять сгоревших до остова автомобилей. А еще вокруг ровным кругом, диаметр которого был не меньше футбольного поля, было выжжено все. Трава, земля, деревья и даже асфальт. В остатках автомобилей виднелись обугленные останки, и лишь на мальчишке не было ни царапины. Он ехал с родителями. Через какое-то время появились черные автомобили и военные грузовики, нас попросили покинуть это место. Парня мы успели посадить в машину, они ничего не поняли. Он не разговаривал, не сказал ни слова. Тогда мы его отвезли к доктору, да вот он собственно сидит.

— Так что же там произошло? — спросил судья.

— Не знаю, — ответил Григорий Петрович. — Позже нам сказали, что это была гигантская шаровая молния. Но я же не идиот ваша честь.

— Что это было по вашему?

— Не знаю, но не молния. Милиции там не было, нас не пускали, а дорога была перекрыта аж за семь километров. Они были в военной форме, но я помню, что нашивки у них были странные, я таких не видел.

Глава 6. Последнее слово

Прерия сторон думаю нет смысла описывать, каждая сторона отстаивала свою позицию. Судья дал право последнего слова подсудимому. Тот встал и охотно начал.

— Спасибо. Однажды, сидя в лесу у ручейка, я наблюдал за ним. Я пришел к выводу, что человек потребляет и тратит очень много воды. Но дело случая, или самой природы, бывает, что вода убегает, где-то лопнула труба, сломалась станция и так далее, вода всегда возвращается в землю. Вода бежит и стоит, если ей тесно, она находит выход. Но и она не может быть свободной. Она зависит от русла или впадины, сначала она бунтует смывая все, но потом, подчиняется. Это все.

— Присаживайтесь, — сказал судья. — Скажите Владимир Николаевич, что произошло на дороге в 1984?

В ответ он лишь смотрел на судью и улыбался, легко и беззаботно, так, как будто эмоций у него совсем не было. Тогда судья пытаясь хоть за что-то зацепиться, задал вопрос обвинению.

— Скажите, все ли преступления о которых говорил подсудимый подтвердились?

— Да ваша честь, — ответил прокурор. — Все, до единого.

— Откуда он все это узнал?

— Не могу объяснить ваша честь.

— А к чему в начале слушанья вы зачитали отрывок из его записей, про звёзды, телевизор и так далее?

— Какой отрывок? — удивился прокурор.

— Кто слышал, как наше обвинение читал отрывок из тетради подсудимого? — обратился судья к залу, но все переглянулись в недоумении. Подняли руки лишь двое: адвокат и отставной полковник ГАИ.

— А вы доктор, можете объяснить? — задал вопрос судья уже доктору, но тот лишь развел руками. — Вот если вы не можете, что прикажете делать мне!? Суд удаляется, для вынесения постановления. Можете все сходить развеяться.

Глава 7. Гости

Зайдя в кабинет, судья сел за стол и позвал секретаря. Налил воды и выпил залпом, затем налил еще, вошла секретарь.

— Присаживайся Валерия. Впервые в жизни, я не знаю что делать и прошу совет у тебя. Я много судил и оправдывал людей, разных, во многих глазах я видел злобу, подвох, корысть, но смотря в эти глаза, я не вижу в них зла и ненависти. Что произошло? Что произошло на той дороге? Откуда он знал все? Я не считаю его героем, но смертями он спас многих других людей.

— Не знаю, Пётр Владимирович, — ответила Валерия. — Попробуйте послушать сердце.

Через сорок минут, судья выходил в зал, вердикт его был лечение в мягких условиях сроком на пять лет, но он его так и не огласил. Когда он вышел в зал, там была тишина, а перед его кафедрой стояли вооружённые люди в военной форме, в масках, а прямо перед ним стоял вероятно самый главный, но тоже в маске.

— Я прошу вас отдать мне дело и все имеющиеся документы и копии, сейчас в руки, — сказал он. — Из других органов и инстанций они уже изъяты. Электронная техника тоже.

— Что вы себе позволяете? Кто вы такой? Что тут происходит? — возмутился судья, но увидел, что они уже держат подсудимого.

— Прошу, отдайте мне их.

— Нет, я судья!

— Не заставляйте меня убрать помеху! — человек в маске достал и направил на него оружие. — Я могу вас убрать и забрать, либо вы сами мне отдадите.

— Прости, — прошептал судья глядя на писателя. — Это не я, я хотел…

Но в этот момент он замолчал, он смотрел на писателя, тот улыбался, и он слышал его, не голос, а словно мысленно, как будто он говорил в его голове. И говорил он: «я знаю».

Все сидели перепуганные. Тишина. Только звук обуви людей в форме, уводящих куда то человека, в чьих глазах не было злости.

— Постойте! — сказал судья. — Один вопрос.

— Хорошо. — ответил главный и обернулся. — Только быстро, у нас мало времени.

— Ответьте, что произошло на той дороге в 1984?

— Эти парни с оружием, убьют меня и всех в этом здании, если я скажу, прощайте.

— Постойте, — сказал внезапно писатель. — Ваша честь, я нашел конец для моей книги. Можно я его скажу?

— Быстрее! — ответил человек в маске.

— Слушайте. Как-то я гулял,

и незнакомца повстречал.

Он все обо мне знал,

Но его там не было тогда,

На свет он не рождался никогда.

Когда они вышли из здания, и все очнувшись от шока и страха выкатились на улицу, посмотреть, что там происходит, не увидели ничего. Там уже никого не было.

Наше время

На даче, не далеко от леса, в домике горел свет. Была уже почти полночь. На улице еще прохладно, весна только начинает брать узду в свои руки. На большом крыльце сидел пожилой человек в кресле, укрыв ноги пледом. Рядом с ним сидели дети, мальчик девяти лет и девочка тринадцати лет.

— А что было дальше, дед? — спросил мальчик.

— Я подал в отставку, больше я не работал в том месте. Я тогда впервые задумался, тем ли я занимаюсь.

— А почему не все слышали, как говорил прокурор в начале про звёзды? — спросила девочка.

— Не знаю дорогая. Слышали это тогда, адвокат, полковник в отставке и я,судья Пётр Владимирович. Возможно, он увидел в нас что-то, может мы ему нравились, а может он просто проучил нас. Дал нам то, над чем подумать.

— Ты узнал что произошло на той дороге? — спросила снова девочка.

— Нет, никто не знает. Но если проложить связь между тремя речами, о воде, ненормальных и звёздах, то у меня кое-что крутится в голове. Это ответы. Свободы нет, но надо мериться, вопрос о нормальности лишь иллюзия, все человеческие деяния, роли, все как будто контролируется, от грубости, до самых страшных преступлений. Но кто и зачем это делает?

— А привет, — подошел мужчина к ним и обнял мальчика. — Ты мой хулиган, дед опять рассказывает страшилки!?

— Деда, — сказал мальчик. — Ты это все выдумал, так папа говорит.

— Ты дурак, — сказала девочка брату.

Только дед смотрел с улыбкой на сына, отца своих внуков с улыбкой, а тот смотрел на отца в ответ, но с улыбкой удовлетворенности, удовлетворенности в том, что остро пошутил. Судья посмотрел на внука, потом на внучку, а затем перевел взгляд в чистое ночное небо, где мигали таинственно звезды, холодным и далеким светом. Улыбнулся, а затем прошептал, но услышала это лишь девочка.

— Его там не было тогда,

Ведь на свет он не рождался никогда.

2019