Однажды в 2007-м

Вячеслав Валерьевич Сахаров, 2020

2007 – год, который помнит и знает почти каждый, но не каждый понимает или понимает по-своему. Но однозначно – это было хорошее время: стиль, музыка, юность, улица. В этой книге потрясающе совмещается эта эпоха с фантастической частью. Летом, когда в городах из каждого окна, ну или почти из каждого, звучали Психея, Аматори, Стигмата и другие, в одном поселке стали происходить странные вещи. Люди стали пропадать, а многие стали замечать нечто непонятное. Вернем 2007.Бонус: 6 коротких рассказов. Обложка и иллюстрации из домашнего архива: Сахаров Вячеслав, Диана Глова, Галина Лебидка.

Глава 4. Что-то не так

Все в том возрасте были влюблены и не раз, а у меня на месяц бывало по три раза. На самом деле, я просто не знал, чего и кого хотел.

Придя домой, после того, как все разошлись, я по своему обыкновению, открывал бутылку пива, включал медленные и грустные песни, садился на пол, открывал тогда еще маленькое окно, закуривал и уносился по течению грёз. В комнате с безвкусными желтыми обоями, постерами и надписями на стенах. Но в такие моменты, она казалась огромным пространством. Мне казалось, что я ношу маску, а придя домой, я ее снимал. Наедине с самим собой, мы настоящие. Но на самом деле, я понял, что был собой всегда, и на людях, и наедине с собой. В тот период моя душа стремилась к одиночеству, осознавая то, что это невозможно. В такие моменты, мир казался чужим. К слову, я не был Эмо, просто в том возрасте мне было тяжело. Я совмещал и до сих пор совмещаю в себе все стили и направления рок-музыки. Просто последние десять лет я больше пристрастился к альтернативе, чей пик и был в то время. А если брать конкретно Эмо, то как говорит Дмитрий Борисович Порубов; все вокруг нас — это Эмо.

Тогда я слушал песню группы Психея — Бесконечный стук шагов. Потрясающая песня, на все века. Настя, а что Настя, нет больше Насти. В конце концов мы едва знакомы. Я достал старые письма от друзей с моей малой родины и стал их перечитывать, дабы отвлечься от мыслей. Помню меня в такие моменты, тянуло слушать группу Tracktor Bowling, а песня — Черта, подходила к моей ситуации, как нельзя лучше.

«Часто слышу во сне шум прошлых дней, пьяный хохот ночей бессонных. Мы играли в любовь, слёзы, боль и вновь, каждый вечер бегом из дома. Спирт и сок, спорт и рок, все в этой жизни хотели успеть. Но мир жесток, вышел срок, мы у черты, мы боимся взрослеть».

Думаю многие помнят эту песню. Как оказалось, тогда она была актуальна по отношению к былому на малой родине, а теперь актуальна по былому в то время. Ирония или нить судьбы?

Так я и не заметил, что время к рассвету. Читая письма от Кристины и Лены, я услышал шорох за окном. Встал, прислушался, снова шорох. Подошел ближе к окну, снова. Навязчивые и не скромные движения кого-то за окном заставили меня выйти. Я обогнул дом, никого. Пошел к летнему душу на задний двор, там то я и увидел нечто. Точнее, я его не видел, но явно ощущал его присутствие. И я не ошибся, что-то было там, оно сигануло через забор, он закачался. Это нечто, было похоже на то, что до этого я видел на поле в кукурузе. «Неужели я сошёл с ума», — подумал тогда я. На самом деле все показывало именно это. Снова бессонная ночь, очередная, сотая, двухсотая, я не знал, потому что не считал.

Борьба со сном, иногда приводит к тому, что ты перестаешь отличать реальность от снов. Но что-то мне подсказывало, что это вовсе не сон.

На следующий день, я уснул на работе. Не знаю как, но уснул я в тракторе, сидя на неудобном сидении, в жаре. Сны снились отвратительные. Разбудил меня сам Шеф, постучав в окно. Я вышел, извинился, но это его не тронуло. Он уехал, сказав, что это последний раз. Я держался изо всех сил, чтобы не уснуть. Днем, отец мне положил деньги на телефон, я стал доступен. Первым делом я написал Насте, но ответа не было, более того, сообщение не было доставлено. В тракторе стоял магнитофон, я носил с собой диски. Я включил группу Amatory, забойные вещи помогли прийти в себя, развеять сон. День был бесконечно долгим. К семи часам, пришло сообщение с неизвестного мне номера.

— Привет.

— Привет. Кто это?

— Меня зовут Аня. Тебя Слава же?

— Да, где номер взяла?

— Катя дала.

Катя, одноклассница Димона, из школы номер 4. Как-то ранней весной этого года мы приехали к ней в гости. Я тогда только познакомился с группой Stigmata, песня Лёд, звучала у меня в наушниках не переставая. Я увидел клип на эту песню по старому, доброму «A-ONE». Сначала мы тусили у нее, потом пошли на улицу. Были еще два парня, одного звали Жора, тогда нас люди гоняли со дворов из-за пива. Был хмурый, но теплый день, я был в черной куртке, помню было жарко.

— Ясно, — ответил я.

— Может прогуляемся?

— Хорошо. Где?

— Давай в парке, у памятника.

— В Тимашевске?

— Да.

Я объяснил ей, что я не с города. Она была не против. Тогда я сказал, что не сегодня, а как получится, так как в тот день мне не хотелось никуда ехать.

Вечером, мы как всегда, собрались на Париже. Потом прошлись по поселку, все разошлись, остались мы с Дианой. Тогда я ей и рассказал, о том, что видел.

— Понимаешь, я думаю, что это что-то со мной. Я ведь уже лежал в психушке, если я кому-то расскажу, меня могут упечь, — сказал я.

— За что ты лежал в психушке? — спросила Диана.

— Да длинная и смешная история. Не бойся, я не псих, хотя, что-то похоже.

— Ты знаешь, я тоже заметила что-то странное. Не пойму пока что, но, мне кажется, людей стало меньше. Расскажи про психушку.

— А лежал я в психушке год назад, на то время. Психиатр в военкомате, видать сам был того. Он попросил меня обернуться. Он заметил шрамы, на моей руке, которые остались с детства. Я упал на бутылку, она разбилась, три рваные раны, одиннадцать швов. Он, этот не хороший человек, решил, что я резал вены и меня надо проверить. Вдруг я опасен. Самое интересное, что шрамы на тыльной стороне руки.

Дни там, как один, единственное развлечение телевизор, и то по вечерам и до девяти. Самое интересное, что там шло — это сериал Кадетство. Моя палата была номер три, справа от входа, что закрывался решеткой, не далеко от столовой. Палата была самой большой в отделении, моя кровать была в самом дальнем углу у окна. Окно конечно хорошо, но это был март, и не очень теплый, а с него дуло. Одеяла выдавали не самые теплые, но днем оно — это окно, умиляло. Окна выходили во двор многоэтажных домов, там, на площадке всегда сидели девчонки, с четвертого этажа лица не разглядеть, но в душе тлела надежда, что они красивые. Да я уверен, так и было. Их смех и голоса придавали мне сил. А еще, подоконник, под ним я прятал таблетки. Но в один день, в сон час, пришли врачи и охранник, попросили встать. Ну, нашли таблетки. Кто-то видел и сдал меня. Там система своя, хочешь раньше домой, дружи с врачами, в драки не лезь, веди себя хорошо. Кто-то и вел себя хорошо.

Спустя неделю, я обжился, ходил по всем палатам, играл в домино, общался. Врачи заходили по звонку, и однажды, в такой звонок, я сцепился с одним чудаком. Разнимать нас никто не стал, вызвали сразу охрану. Я просидел в маленькой закрытой палате в другом корпусе, целый день, один.

В четвертой палате, был один человек, так скажем — идиот, задирал всех, ко всем приставал, а со мной не вышло. Я дал отпор. В туалете толкнул его, тот споткнулся и прямо на туалет. Ребята, с которыми я дружил там, встали за меня. Ваня был, во второй палате, неформал, фанат группы Ария, и его сосед, не помню, как звали, играл в местной рок группе. Позже и с моей палаты ребята встали. Тогда был казус.

Тот, кого я толкнул, пришел с другом ночью мстить, но был завален на пол толпой. Главный по корпусу не стал идти за него. Вызвали снова охрану. Нас всех вытащили из палаты, поставили в коридоре, и мы стояли до самого утра. Я чувствовал себя виноватым, ведь они все из-за меня не спали, но никто и ничего мне не сказал, зато стали теснее общаться.

А в один момент, в корпус попал пацан с Советского. Он принес плохую новость. Пока я торчал в этом гадюшнике, мой дед умер. Я пошел к заму главного врача, объяснил ситуацию, но она дала хороший совет. Она рассказала из своей жизни историю, она тоже не была на похоронах у матери, и так легче, этот человек для тебя останется всегда живым. И это помогло. Ну, а потом я все таки вернулся.

— Да уж, грустно, — сказала Диана.

В общем с Дианой мы поговорили по душам. Время было позднее, пора было расходиться, но как всегда в такие моменты бывает, не хотелось.

На следующий день, вечером, после работы, я поехал в Тимашевск. К той самой, не знакомой Ане. Мои ожидания превзошли все. Тогда мне показалось, собственно, как и до этого, что вот это мое. Все. Девушка она была замечательная, самое главное то, что мы похожи. Как оказалось, Аня очень любила рок-музыку, самовыражалась дерзко, как и я, и вообще была настоящая.

Мы гуляли по парку города Тимашевск. Славные аллеи, полные скамейки молодежи, ветреный вечер. Аня ниже меня ростом, в черных в обтяжку джинсах на ремне с кнопками, в напульсниках, черный волос и челка — лика. Я был одет в темные джинсы с цепью на бедре, в напульсниках и кофте с изображением Виктора Цой. Мы поели мороженое, прошлись по улицам. Говорили о музыке и всем, что есть.

— Куришь? — спросил я.

— Да, и пью, — засмеялась она.

— Отлично.

Мы сели на лавочку, на Изюминке. Это кафе бар, тогда еще модный и посещаемый. Там не большой парк, фонтан. Тогда-то и подошли ребята к нам не славянской национальности. Начали задирать Аню, несли чушь в ее сторону, предлагали пойти с ними. Я закипел, встал и вплотную подошел к самому дерзкому.

— Чувак, чувак, у тебя проблемы? Что хочешь? А? Что надо? Иди, куда шел.

— Э, ты чё такой борзый? Смелый что ли?

— Смелее тебя это точно, — ответил я и толкнул его.

— Да успокойся, пойдем отсюда, — встала Аня с лавочки и взяла меня за руку.

— Смелый? — толкнул меня этот.

И тут я нанес удар ему в лицо. Завязалась драка, подключился его друг, одного я завалил на землю и пнул под дых. Второй налетел со спины, мы упали. Потом стали наносить друг другу удары. У меня из носа пошла кровь. Дерзкого я зажал за шею, но второй ударил меня ногой. Аня кричала и пыталась нас разнять. Мимо проходил патруль милиции, кто-то из очевидцев позвал их. Они нас и растащили. А дальше, я сидел в кабинете в отделении. Напротив меня сидели два милиционера.

— Ну рассказывай, что случилось? — спросил меня один.

— Нечего рассказывать, подрались и все, — ответил я.

— Нацист? Не любишь не русских?

— Я похож на нациста? — дерзко ответил я. — А вам нравится, что вас с грязью мешают и плюют на вас какие-то гости? Мне нет. Я не против обезьян, но мне больше нравится другая планета обезьян.

— Чего? — спросил второй.

— Ну фильм такой, планета обезьян называется.

— Что ты мозги нам пудришь.

— А что вы меня держите?

Они вышли из кабинета, а через пару минут вернулись и сказали топать домой. Выйдя из отделения, я позвонил Ане. Сказал, что все хорошо. А вот домой пришлось идти пешком. Четырнадцать километров не так уж и много, но ночью не хотелось их шагать. Я дошёл до станицы Днепровской, телефон сел, начал моросить дождь. Замечательно. Но чуть позже, меня подобрал мужик на Жигулях и подкинул до перекрестка. Придя домой, я рухнул на кровать и забылся сном.

Следующий вечер был увлекательным. У брата моего тогда был старенький москвич комби, мы с ним и еще двое ребят, не помню их имена, один точно Юра, поехали в Днепровскую. От делать нечего, просто покататься. Наскребли на пиво и пошли в бар. Но у входа стояли две женщины, когда мы подошли ближе, то увидели, что их лица скривила страшная гримаса. Мы остановились. Их глаза горели красным, кроваво красным, а изо ртов торчали клыки. Они хищно смотрели на нас.

— Что это с ними? — спросил я.

— Это как-то не нормально, — ответил Юра.

Женщины встали в позу, как будто приготовились напасть, а затем резко побежали на нас.

— Бежим, бежим, бежим! — крикнул я.

Мы побежали к машине, они бежали за нами. Я оглядывался, их скорость была просто не реальна. Глаза горели. Потом я точно видел, как у одной из них из-за спины вылезли какие-то штуки. Это были какие-то щупальца. Брат уже завел машину, он видел в зеркало заднего вида, что мы бежим и открыл двери, потом тронулся. Мы запрыгивали в машину на ходу. Брат надавил на газ, они продолжали бежать, но вскоре отстали.

— Что вы им сделали? — спросил брат.

— Да ни хрена! — отозвался я. — Вы это видели? Что это было? Хрень какая-то.

— Ты видел их глаза? — сказал Юра.

— Они что взбесились? — сказал еще один парень, что был с нами.

— Что-то происходит здесь, — сказал я.

Мы приехали в поселок. Катались по улицам, пока все не разошлись. Пол ночи я проговорил по телефону с Аней. Рассказал ей о том, что произошло. Она верила во все Сверхъестественное, поэтому диалог получился душевный и увлекательный. Потом она рассказала одну историю из своей жизни, а позже внезапно спросила, не против я буду, если она приедет ко мне. Конечно, я был не против, но предупредил, что раньше восьми не смогу, а последний автобус с Тимашевска в пять часов. Она сказала, что подумает.

Ночью поднялся ветер. Гремел гром и сверкала молния. Потом и пошел дождь. Духота сменилась свежестью и прохладой. За моим окном тогда стояло дерево, каждый раз, когда был ветер, оно стучалось ветками в окно. Как будто просилось в дом.

На следующий день, стали ходить слухи о том, что многие люди не выходят на улицу, а многие вообще пропали. Это еще больше подтвердило мои догадки о том, что что-то не так.