Что с тобой, К.? …

Вяч Кон

В восторге от любви к женскому телу – воплощению Космического здания, мистер К. теряет рассудок и собственное Я, получив взамен Вселенскую Любовь ко всему Человечеству.Описание пути и метода постижения Подлинной Реальности: читается легко и увлекательно за чаем с конфетами. Обсуждается с котом и завтрашним планом на всю оставшуюся жизнь. Книга содержит нецензурную брань.

Было несколько видов рабства

— Узаконенное рабство, дающее привилегию работодателей, под видом благородного занятия, приобретать живую силу как наемный труд для выполнения самой низкой работы.

— Черное рабство, где людей привозили словно скот, и даже хуже, и держали даже хуже скота, заставляя работать по 24 часа в сутки без тёплой воды на мытье и чистых простыней для отдыха. «Рабочая сила» здесь жила в условиях где легко размножается какая-нибудь палочка постепенно убивающая живой организм. Что происходило в теми, уже не могущими что-либо делать, не известно. Известно только, что люди эти шли на эту «каторгу» добровольно, из крайней нужды, а перед носом у них работодатели всегда держали морковку, помноженную на слухи вроде того, что якобы кто-то разбогател и даже сам стал управляющим, и даже сам построил дом. Никто не видел этих везунчиком, но людям нужна хоть какая-то вера. Если не в Бога, так в «доброго дядю»

— Высокое рабство отличалось от других тем, что это принадлежало «высшему классу» и все здесь было чистоплотно до стерильности, ухоженность во всем и обслуживание. Как и полагается, по высшему разряду. Рабов здесь по высшему разряду мыли, чесали, массировали…

Одним словом, пародия на жизнь, и все что попадало сюда становилось пародией. И даже внешний облик нашего героя, с детства столь похожего на вождя соцреволюции с годами только усилил свое значение, что каждый кто его встречал смущенно отводил глаза в сторону. Так что с такой внешностью и природными талантами, которые кстати Бог не обделил нашего героя, все у него превращалось в пародию. Где бы он не появлялся ситуация переворачивалась. И вот сейчас он шел по улице, потерянный и забитый регулярными отказами в поисках работы, шел от последнего отчаяния на самую низменную работу которую только можно было себе представить. Он шел театр устраиваться монтировщиком. Кото-то наверно скажет, что плохого в такой работе, можно даже сказать, что без монтировщиков не было бы и театра и всякой «постановочки» там, да все верно, но для человека, закончившего два высших учреждения, правда без диплома, по причине опять-таки той же не «писаности». Как только он предлагал тему для диплома от него сразу все отворачивались или делали вид что он сумасшедший. Так он и понес этот звание над своей головой. И все, кто его встречал давно читали его и тайно улыбались над этим знанием. Он же нес это гордою даже наверно через чур гордо, что видимо и послужило причиной всех последующих бед. Видимо никто не хочет признавать в человеке святого, только по причине что он сам себе дал это звание. Видимо уж так повелось что звание, какое-бы то ни было дает народ, то есть объективность, а не сам к кому это принадлежит. Но, а что остается делать тому, которому в этом отказывают. «Ничего-женьки», как не прилепить себе самому на грудь. Так по всей видимости рождается культ личности. И если в эшелонах власти подобный снобизм вызывает страх и парализует волю окружающих, то в простом человеке это вызывает ухмылку в пол лица, довольно саркастическую и желание дать оплеуху этой снисходительностью, — не зарывайся и будь проще.

«Будь проще и народ к тебе потянется» — неоднократно слышал Семочкин из добрых уст, который всякий раз возникали на его путти с претензией стал его духовными учителями, но каждый раз наш герой словно пропускал это мимо ушей, а порой даже насмехался в тайне от всех, мол простота хуже воровства. Наверно каждый не однократно задумывался над русскими противоречивыми поговорками, силясь постичь вековой умысел, того что просто порой терялось в запятых и потерянных шепелявым ртом словах, так как многое передавалось из уст в уста. Передача из уст в уста вообще всегда страдает некоторой фамильярностью и принципом испорченного телефона, в силу пародийности самой судьбы которая вкладывает силу мудрости в уcта очевидцев, а потом переворачивает с тайным умыслом, чтоб запутать ил заставить думать, новому поколению. Подобные перевёртыши очень частое явление в культуре, и какой культурный человека не замечал, что все его великие начинания неожиданно, некоторой волей, становятся пародиями на самих себя. Наш герой был теперь уже ходячей иллюстрацией подобного произвола свыше. Еще недавно им гордились и восхищались, теперь это удается делать ему самому, да и то перед сном, тихо в подушку.

Особенно это проявлялось в области его эротических притязаний. Так человек особенно чувствующий в любови спасательную чудесную линию, он настолько преклонялся перед ней что, оказываясь в ее власти, всецело покорялся и терял себя и свое призвание. Наверно, мой дорогой читатель, воскликнет — как же так! Ведь это чувство действительно самое высокое и чудодейственное на свете! Да, отвечу я, но бывают случаи когда все превращается в ту же самую иронию судьбы, которая выводить новую пародию на самое себя и великое чувство вдруг оборачивается обычным телесным пристрастием, что влечет за собой гибель всего духовного, в том числе и истощение физических сил, ну а если это не происходит то случается ирония в квадрате, которая пародию переводит в заряд «абсюрда», это когда человек остается приверженцем чисто духовных целей и настолько одухотворяется что теряя землю из пол ног, зависает в воздухе и теребя ножками вопиет от жалости и боли за поруганные чувства — ведь идеал то так и остаётся где — то там за горизонтом. И как высоко не прыгай, как высоко не задирай головы, не увидать того что светит от-туда, только от неведения что у тебя под ногами. Спотыкаешься о камешек и разбиваешь лоб. Потом правда такой герой ходит с шишкой на лбу и всем демонстрирует, вот мол, за идеалы пострадал. Подобных чудес на свете много, вот и разрешите мой дорогой зритель — где история, а где причуда, ирония так сказать судьбы, пародия.

Но, мы повернемся вслед за героем, и посмотрим, что же нового устроили ему жизнь и как он будет выглядеть в новых для него обстоятельствах, как сам для себя. Так и для окружающего его человечества. Главное его новое состояние отличалось от прежнего тем, что он неожиданно чувствовал в себе такую свободу от всех опостылевших ему пристрастностей и любовей, которые как спруты высасывали его силы, которому он покорялся по убежденности русского православия, что Бог — есть любовь и ничего другого, что теплота и выручка между людьми дороже всего — все это словно парниковая система сделал из его довольно закаленного организма хилым и хиреющим как в физическом, так и духовном смысле. Вчера опустившись на стул возле своего письменного стола, она не написал ни строчки, и это, не смотря на невероятный вихрь мыслей. Его держала любовь. Она держала его руки, не выпуская мысли наружу, держала ответственность за сказанное и заботой о том, как это будет воспринято. Но, друзья мои, разве может честный писатель думать о том угодит он читателю или не угодит? Нет, честный писатель прежде всего отвечает перед своей совестью, но сегодняшнее время — время человекоугодия — я был демона с человеческим лицом, где все строится на внешнем желании угодить, а внутри простой эгоистичной потребностью, сорвать как можно больше рейтинга внимания, а отсюда и денег, славы, успеха и всякое такое. Лживое время, рождает лживых пророков. А если ты писатель, то будь пророком, а если ты родился в такое время, то не избежать тебе подобного искушения. Кто сможет это сделать, я тому подам руку, ибо сам слаб к этому, но надеюсь пройти через это как через медные трубы.

Итак, Семочкин, проснувшись утром, подставив по привычке щеку для нежного поцелуя жены, закрыл за ней дверь и сам быстро облачился в парадный костюм. Потом подумал и переоделся в простой, потом еще подумал и вновь облачился в парадный. Затем сел и стал сильно думать. Эта привычка у него выработалась с некоторых пор, и особенно проявлялась перед чем очень серьёзным и значимым. Поступить на должность монтировщика сцены для Семочкина — был ответственный шаг. Это был шаг в бездну, в дантовские круги, в зону к стакера. Но тсс! Об этом нельзя говорить громко, а то и меня, и вас читающих поднимают на смех — экзистенциональные штучки уже ушли в прошлый веко, а если вы там, то и нечего делать здесь. Так что Т-с-с-с, чтобы нас не разоблачили что приверженцы к прикосновению вечного. Эх, опять я оговорился!

Главное на что я бы хотел остановится так это на слабости нашего героя. От постоянных отказов и ущемлений, его дух и вера были надломлены, и только физика и инстинкт самосохранения еще передвигали его ноги. И передвигали они с удивительной ясностью, куда идти и с кем идти. Эта удивительная приспособляемость и что называется держать нос по ветру, у него похоже были в крови. Плюс ко всему он умел одеваться, у него был вкус, а возможность эту поддерживала любящая жена, которая за всей своей меркантильностью в прагматических мечтах о карьере мужа, тем не менее была женщиной нежной, доброй и заботливой, и даже очень щедрой. Семочкин иногда этим мало-по-малу пользовался. И хоть сам не любил, но позволял подобным образом относится к нему. Сам он это очень ценил.

Семочкин ценил хорошее общество женщин и умных мужчин, но после с некоторых пор стал избегать и тех, и других, стал как очень замкнут, сосредоточен и молчалив, что вызывало недоумение окружающих. Впрочем, его это нисколько не тяготило.

3.

пока наш герой движется в сторону свой новой работы, мы смотримся по сторонам. Время застряло на лицах людей, как и на листах Семочкина, что-то между классикой и авангардов, «ни тпру, ни ну», обе нити растянулись в противоположные стороны, время, как и нашего героя распяла неведанная сила, которая явилась из неизвестно откуда. Она захватила умы, захватила сердца.

— Вот тебя дети есть, есть хлопоты с ними и с женой, — гнусавит в ухо голос знакомого продюсера, — вот когда бы были, ты бы знал, что надо деньги зарабатывать.

— Да надо деньги зарабатывать, а не думать о пустых вещах, типа высоких материй — поддерживает его голос знакомого одной знакомой жены Семочкина.

— высокие материи ничего не дают, абстракция, да и только — вторит подруга жены.

По дороге Семочкин то жалел себя, то хвалили как это делают все артистичные натуры, оставшись после сильного стресса в своем одиночестве.

«Ведь как же теперь жить-то теперь? Как быть в проектом? Ведь сколько ж людей уже привлек, все уже заняты, а все только потому сразу не задался целью увидеть человека целиком, а все как себя ублажал выдумками всякими, мол здесь этот человек хорошо, а здесь можно и умолчать, мол из слабостей сила людская складывается, а это вот сила из слабостей вон как вылезла! Пауком вылезла! Теперь она власть, он правит балом! А весь ее блеск в том и заключается, что ей дали волю, а права, по сути, никакого. Но может быть она во власти Юкога столь слаба, никчемна и несовершенна. Только совершенное может быть у власти! А где взять это совершенство человеку, вот и правят миром люди с несовершенными и слабыми мыслишками, даже не мыслишками, а так, набор каких-то вызванных из общего пользования слов, но подаются они с пафосом восторга, потому что они у власти и им можно все. А уж когда у власти хоть мало мальскую близкую к мудрости мысль услышат, так и радуются, хлопают. Хоть это чем вообще ничего. А что делает наша интеллигенция? Перевернулась интеллигенция, пошла на рынок, любовь к детям и забота о них, превзошла заботу о их духе. Забылась поговорка «лучше научить хлеб готовить, чем давать его в руки слабым»

Но мы провернем пленку назад и посмотрим что же подтолкнуло Семочкина сделать подобный шаг в своей жизни — хоть что ни будь! — и что же способствовало всем ранее изложенному.