Анатомия преступления: Что могут рассказать насекомые, отпечатки пальцев и ДНК

Вэл Макдермид, 2015

Насколько можно доверять дактилоскопии? Как насекомые помогают определить время убийства? Как по портретам, сделанным с учетом старения, находят политических и военных преступников? В этой книге всемирно известная шотландская писательница, автор детективов Вэл Макдермид меняет амплуа и предпринимает собственное расследование. Ее герои – гении сыска и рядовые полицейские, великие ученые и кропотливые эксперты. Громкие дела, ставшие основой для киносюжетов, серийные убийцы, жертвы несчастной любви или экстремальных сексуальных игр, поджигатели, растлители, мошенники, брачные аферисты… И поиски истины. Перед нами разворачивается долгая история криминалистики – от судебной медицины Древнего Китая до ДНК-профилирования – с ее ошибками и победами, когда спустя долгие годы удается найти преступника и дать свободу невинно осужденному.

Глава 2

Расследование пожаров

Обычно там темно, зловонно, неуютно и физически тяжело. Работы много. Домой приходишь грязная и пропахшая горелым пластиком. Все это малоприятно, но интересно.

Ниам Ник Дейд, специалист по расследованию пожаров

Воскресенье, 2 сентября 1666 года. Лондон, в доме на Пудинг-лейн от собственного кашля просыпается слуга. Осознав, что горит магазин на первом этаже, он стучится в спальню хозяина, пекаря по имени Томас Фарринер. Все жильцы спасаются из дома по крышам, за исключением горничной Розы, которая парализована от страха и гибнет в пламени.

Вскоре огонь перекидывается на стены соседних домов. У лорд-мэра Томаса Бладворта просят разрешения снести здания, чтобы остановить пожар. Однако Бладворт недоволен, что его вытащили из постели, и отказывается от решительных мер. «Ерунда! — отвечает он. — Его потушит и писающая женщина». И уходит спать.

Так описал то утро в своем дневнике Сэмюэл Пипс: «Ветер очень силен и гонит огонь в город. После столь долгой жары горит все, даже камни церквей». Днем Лондон уже объят огненным смерчем, пожирающим «склады масла, вина и бренди», деревянные дома, соломенные крыши, древесную смолу, пеньку, жир, уголь, порох — многие жизненно важные материалы XVII века были горючими. Воздух, нагретый огнем, вытесняется все новым и новым свежим воздухом, подпитывая кислородом этот ад. Великий лондонский пожар создал собственную погодную систему.

Через четыре дня пожар затих, уничтожив большую часть средневекового Лондона, в том числе более 13 000 домов, 87 церквей и собор святого Павла. Около 70 000 лондонцев (при общем числе жителей в 80 000) остаются без крова.

Не успел еще остыть пепел, а по городу поползли темные слухи. Большинство горожан не могли поверить, что пожар был случайностью. Уж слишком много совпадений: пожар начался среди деревянных зданий, стоящих тесно друг к другу, когда все спали, причем в тот единственный день недели, когда тушить его было почти некому, да еще во время сильного ветра и отлива Темзы.

Слухи о заговоре множились. Хирург Томас Миддлтон, стоявший на церковной колокольне, вроде бы видел, что пожар начался одновременно в нескольких точках, расположенных далеко друг от друга. «Эти и другие подобные наблюдения укрепили меня во мнении, что имел место поджог», — писал он.

Под особое подозрение попали иностранцы. В Мурфилдсе одного француза чуть не забили до смерти за то, что он нес в ящике «огненные шары». Но это оказались теннисные мячи. Стихи и песни выражали недоумение по поводу причин пожара:

Нам знать не суждено, за что проклятие Господне. Откуда принесло беду — из Рима, Амстердама, преисподней?

Аноним. «Поэма о лондонском пожаре» (1667)

Желание разобраться в ситуации началось с верхов. Ведь король Карл II потерял больше имущества, чем кто-либо еще. Он поручил парламенту создать комитет по расследованию происшествия. Отыскались многочисленные свидетели. Некоторые заявили, что видели, как кто-то кидает в дома зажженные факелы, или даже признавались, что сами их кидали. Некий Эдвард Тейлор сообщил, что в субботу вечером пошел со своим дядей-голландцем на Пудинг-лейн, увидел открытое окно пекарни Томаса Фарринера и швырнул в него «два огненных шара, сделанных из пороха и серы». Но поскольку Эдварду Тейлору было всего лишь 10 лет, ему не поверили. Зачинщиком пожара назвал себя и Робер Юбер, простолюдин и сын французского часовщика. Никто не верил ему, но, поскольку он настаивал, его осудили и отправили на виселицу в Тайберне.

Один из членов парламентского комитета, сэр Томас Осборн, писал, что «все обвинения очень легковесны и вообще люди убеждены, что пожар был случайностью». В итоге комитет решил, что ужасное происшествие вызвано «рукой Божьей, сильным ветром и засушливым временем года».

Негусто, однако ничего удивительного. Чтобы исследовать причины пожаров, нужно понимать физику огня. А в XVII веке научные познания на сей счет были, увы, незначительны. Лишь в 1861 году, когда Майкл Фарадей в книге «Химическая история свечи» изложил шесть своих лекций об огне, эти сведения стали достоянием широкой публики. Это были лекции, прочитанные для детей, но книга до сих пор остается классикой. На примере свечи Фарадей объяснил процесс горения. В одной из лекций он потушил свечу, накрыв ее банкой. Ученый объяснял: «Воздух совершенно необходим для горения; мало того: вы должны понять, что необходим свежий воздух»^[3]. Под «свежим воздухом» он имел в виду кислород.

Довелось Фарадею выступать и в роли судебного эксперта, причем он брал с собой лабораторные материалы. В 1819 году владельцы сахарного завода в Уайтчепеле (район Лондона), уничтоженного пожаром, подали в суд на страховую компанию, которая отказалась выплатить 15 000 фунтов компенсации. Вопрос упирался в то, способствует ли возгоранию процесс, включающий разогретый китовый жир. Это нововведение владельцы внедрили без ведома страховщиков. Перед свидетельством в суде Фарадей провел эксперименты над китовым жиром, нагревая его до 200°C, чтобы продемонстрировать: «Все испарения жира, за исключением водных, более огнеопасны, чем сам жир. Один из присяжных не поверил ему. Тогда Фарадей поджег в сосуде одну из фракций китового жира (нафту), и «по залу суда разнесся весьма неприятный запах».

Самое важное криминальное расследование Фарадея было связано со взрывом на Хэсуэллской шахте в графстве Дарем (1844 год), унесшим жизни 95 мужчин и мальчиков. Взрыв произошел в период волнений среди рабочих. Адвокат скорбящих родственников обратился к премьер-министру Роберту Пилю с просьбой провести правительственное расследование. В комиссию вошел и Фарадей.

Комиссия провела день, осматривая шахту и особенно интересуясь воздушными потоками. В какой-то момент Фарадей осознал, что сидит на бочке с порохом возле зажженной свечи. Он тут же вскочил, распекая коллег за беспечность. В итоге был вынесен вердикт, согласно которому взрыв произошел случайно. Фарадей согласился с ним. Однако по возвращении в Лондон комиссия представила доклад, в котором указывала, что существенную роль во взрыве сыграла угольная пыль, и рекомендовала улучшить вентиляцию. Владельцы шахты заупрямились, не желая лишних расходов. И этим риском пренебрегали еще 60 лет, пока в результате такого же взрыва на Сененизской шахте в Уэльсе (1913 год) не погибли 440 шахтеров. В истории Великобритании это была самая серьезная авария на шахте.

В ХХ веке расследованиями пожаров занимались и пожарная служба, и научное сообщество. Свою лепту вносило правительство, желающее знать число и причины пожаров. В 1960–1970-е годы расследования обрели более солидную научную основу: был создан протокол действий; новые инструменты позволили выявлять на месте пожаров сложные химические смеси (в частности, бензин); появились и соответствующие специалисты. Во многом благодаря этим новым знаниям теперь пожар или взрыв (по сути, ускоренный пожар) редко влечет за собой столь ужасные человеческие потери. А когда такое все же случается, это надолго остается в памяти следователей.

В числе пионеров этой новой области была ирландская супружеская чета. Их дочь Ниам Ник Дейд, судебный химик из Университета Данди, продолжила их дело, доискиваясь до правды на мрачных пепелищах. Ниам объясняет: «Пожалуй, это у нас семейное. Ведь независимыми пожарными дознавателями были мои родители. Моя мать и сейчас этим занимается. Так я и росла с этим. Мы с братом зарабатывали деньги на карманные расходы, вклеивая картинки в доклады родителей: одна картинка — пять пенсов. И как вы понимаете, за едой разговоры были сплошь о пожарах».

Гибнет ли имущество человека или дорогие ему люди, дознаватель оказывается свидетелем того, как самая свирепая сила природы рушит человеческий мир. Я не могла не вспомнить об этом, когда спрашивала Ниам о наиболее запомнившихся ей пожарах. Она ответила, не задумываясь: «Пожар в дискотеке Stardust».

Ранним утром Дня святого Валентина в 1981 году я безмятежно спала в своей постели в Дербишире. Я была молодой журналисткой северного отдела новостей одной национальной воскресной газеты. Мне никогда не доводилось писать о крупном бедствии, пока однажды ни свет ни заря меня не разбудил звонок. Знакомый хриплый голос новостного редактора произнес: «Сгорела дискотека в Дублине. Десятки жертв. Полетишь семичасовым самолетом».

К тому времени как я добралась до Манчестерского аэропорта, радио подтвердило услышанное. Большой пожар. Погибли молодые люди. Отправились повеселиться ночью и не вернулись домой. В аэропорту было много журналистов и фотографов, которые ждали коллег, чтобы договориться, кто чем займется.

Моя собственная команда — еще три репортера и два фотографа — пробилась к стойке бара. Мне налили двойной виски. Даже тогда, работая в газете и будучи далеко не трезвенницей, я не привыкла начинать день подобным образом. «Пей, — сказал коллега, — поверь, тебе скоро это понадобится».

Он оказался прав. Когда мы приземлились в Дублине, ирландский собкор сообщил печальные вести. Погибло более 40 человек. Поскольку предполагалось, что мне как женщине легче найти подход к скорбящим людям, но при этом хватит хладнокровия, чтобы получить нужную информацию, меня послали к семьям погибших. Их высказывания и фотографии погибших должны были сделать наш рассказ более красноречивым.

Остаток дня я провела в Кулоке, микрорайоне Дублина, где жили многие из подростков, погибших в Stardust. Семьи были потрясены, но, как ни странно, испытывали благодарность за то, что кому-то есть дело до их детей. Никогда еще у меня не было такого горестного рабочего дня. А ведь я была лишь зрителем. И на душе становилось тяжко, когда я представляла, что переживают эти люди.

После сдачи первого материала я встретилась с одним из членов нашей команды на месте пожара. Возле входа мало что было видно: разбитые окна на втором этаже да идущий из них дым. От копоти и гари щипало в горле, а в остальном ничто не напоминало о том, что 48 человек погибли и более 240 получили травмы. Внутри здания царила полная разруха, но снаружи на пожар указывали только пожарные и полицейские машины, заполнившие улицу.

Мать Ниам Ник Дейд была среди тех, кому поручили расследование ночного пожара в Stardust.

Да, совсем по-другому надеялись запомнить праздничную ночь гости дискотеки. Мальчики и девочки не старше 20 заплатили по три фунта за билет, дававший им право на сосиску с чипсами и танцы до двух ночи. Их было 841.

За 20 минут до закрытия диджей объявил победителей танцевального конкурса. Еще через минуту некоторые гуляки заметили, что из-за занавеса слева от танцпола идет дым. Но большинство решили, что так задумано, и продолжали танцевать.

За занавесом располагались ярусами пять рядов кинокресел. Отодвинув занавес, люди увидели, что кресла в заднем ряду горят. Их полиуретановый наполнитель испускал черные клубы ядовитых паров синильной кислоты. Поначалу казалось, что пламя небольшое и с ним нетрудно справиться. Но оно быстро разгоралось, а водяные огнетушители оказались бессильны. Через пять минут расплавленный пластик стал капать на людей на танцплощадке. Часть потолка обвалилась, и густой ядовитый дым наполнил зал. Впоследствии выжившие говорили, что их потрясло то, как быстро развивались события.

Когда начинается паника, люди инстинктивно пытаются покинуть здание тем же путем, которым вошли. Поэтому в узком фойе возле главного входа сразу возник затор. Увы, входные двери оказались заперты, и прошло несколько драгоценных минут, прежде чем местный вышибала протиснулся с ключом сквозь обезумевшую толпу.

Но бедствия можно было избежать. В дискотеке имелось шесть пожарных выходов. Однако владелец Имон Баттерли опасался, что кто-нибудь откроет двери снаружи и проникнет, не заплатив, поэтому один из пожарных выходов был заперт, а на других дверях были намотаны цепи, чтобы они казались запертыми. К счастью, в конце концов их удалось открыть. Еще один пожарный выход перекрывали столы и кресла, а другой — пластиковые мусорные контейнеры.

В 1:45, когда потолок в зале обрушился и электричество вырубилось, внутри оставалось еще около 500 человек. Бушующее пламя стало единственным источником света. Музыка группы Adam and the Ants сменилась отчаянными воплями. Уже через девять минут после того, как пожар был замечен, в Stardust пылало все: сиденья, стены, потолок, пол, столы и даже металлические пепельницы.

В суматохе некоторые бросились в туалеты. Но за шесть недель до праздника Баттерли узнал, что через окна туалетов некоторые клиенты пытаются передавать выпивку, и приказал забить их стальными листами (в дополнение к металлическим прутьям снаружи). Когда пожарные прибыли на место — через 11 минут после начала пожара, — они протянули тросы от решеток к машинам и нажали на газ. Однако им удалось лишь погнуть решетки. Люди в туалетах оказались запертыми среди огня и дыма…

У каждого жителя близлежащих рабочих районов Артейн, Килмор и Кулок были знакомые среди тех, кого коснулась трагедия. Погибших оплакивала вся Ирландия. Пятеро были настолько обожжены, что их не смогли идентифицировать. (Лишь в 2007 году их тела эксгумировали из братской могилы и опознали с помощью анализа ДНК.)

Утром Дня святого Валентина, в 8:35, детектив Гарда Симус Квинн начал расследование в разоренной дискотеке. Он затратил на осмотр пять часов и не нашел ни следов горючих веществ, ни проблем с электропроводкой в том месте, где впервые был замечен пожар. Он также обнаружил, бросив зажженную сигарету на схожее кресло, что огнестойкая ПВХ-ткань не загорелась. Может, кто-нибудь специально порезал кресло, а затем поджег полиуретановый наполнитель?

Британский Центр по предупреждению и защите от пожаров провел в своем ангаре в Кардингтоне, графство Бедфордшир, полномасштабную реконструкцию события. Следователь Билл Малотра сумел поджечь кресла, разрезав обивку и засунув в них газетную бумагу. Пламя поднялось до низкого потолка и оплавило плитку, в результате чего горячие капли стали падать на другие кресла. Все кресла в узком пространстве нагрелись, и кипящие капли одолели полихлорвиниловое покрытие. А после того как загорелись пять кресел в заднем ряду, пламя перекинулось и на другие ряды. Таким образом эксперименты Квинна и Малотры наводили на мысль о поджоге.

В июне 1982 года, через 18 месяцев после пожара, ирландские власти опубликовали результаты публичного расследования. О причинах в докладе было сказано весьма двусмысленно. С одной стороны: «По-видимому, пожар был умышленным». С другой: «Причина пожара не известна и, вероятно, никогда не будет известна. Нет доказательств ни случайного, ни преднамеренного характера его возникновения». Судебные эксперты, дававшие показания по делу, разделились. Квинн, Малотра и еще один криминалист полагали, что имел место поджог, а еще двое не исключали неисправность электропроводки.

Доклад ставил многое в вину Имону Баттерли, в частности то, что он не обеспечил безопасность электропроводки, а для охраны дверей использовал засовы вместо привратников. Дополнительную охрану можно было нанять всего за 50 фунтов — чуть больше фунта за каждую потерянную жизнь. Относительно заколоченных окон в туалете говорилось: «Хотя их основной целью была вентиляция, в случае необходимости через них можно было выбраться». Все же доклад снимал ответственность с Баттерли, поскольку пожар, «видимо, был вызван поджогом». Поэтому в 1983 году государство выплатило Баттерли компенсацию за злоумышленное причинение вреда в размере 500 000 фунтов. В 1985 году каждая из семей погибших получила в среднем лишь 12 000 фунтов.

Впрочем, семьи не столько беспокоились о деньгах, сколько пытались понять, почему погибли их близкие. Но как докопаться до правды? Столько потенциальных улик уничтожено огнем. Однако люди не оставляли надежды. В 2006 году Комитет жертв Stardust привлек к сотрудничеству новых экспертов, чтобы добиться нового публичного расследования. Эти эксперты отметили следующее обстоятельство: при реконструкции в кардингтонском ангаре огонь спалил за 13 минут все кресла и совершенно не повредил крышу, тогда как на дискотеке огонь был замечен в 1:41, и уже через пять минут зарево полыхало в ночном небе. Концы с концами не сходились.

Эксперты обратили внимание на некоторые показания очевидцев. Люди, стоявшие снаружи, утверждали, что видели пламя на крыше за несколько минут до 1:41. По словам работников дискотеки, в течение нескольких недель, предшествующих трагедии, из ламповой комнаты над главным баром, находившимся как раз возле загоревшихся кресел, появлялись дымок и «искры». В саму роковую ночь Линда Бишоп с подругой сидели под вентиляционной решеткой, слушая Born to be Alive, как вдруг почувствовали, что стало очень жарко. Линда глянула на новые электронные часы, подаренные ей на Рождество. На них было 1:33. Бармен, боровшийся с огнем, заявлял, что перед пожаром «ощущал сильнейший жар, идущий от потолка», а потому «уверен, что с потолка пожар и начался».

Эксперты, нанятые Комитетом жертв Stardust, пришли к выводу, что огонь перекинулся именно с потолка на кресла, а не наоборот. А потолок загорелся от неполадок с электропроводкой в ламповой комнате, расположенной под крышей и оборудованной точечными светильниками и пластиковыми сиденьями. Рядом с ламповой комнатой была кладовка, и, по мнению экспертов, при первоначальном расследовании их ввели в заблуждение относительно вещей, хранившихся в ней. Адвокат Имона Баттерли описал «приблизительное содержание» кладовки: «отбеливатели, восковая паста, аэрозоли, моющие средства и растворы на основе бензина». Однако он не упомянул крайне огнеопасные «ящики с маслом для приготовления пищи». А они также там находились.

Майкл Делихациос, профессор динамики пожара, полагает, что если из ламповой комнаты шел сильный жар, то огнеопасные субстанции в кладовке могли воспламениться. Это объясняет невероятную быстроту, с которой развивался пожар, когда на головы танцующих людей стал осыпаться горящий пластик, а затем обрушился весь потолок. В 2009 году власти поручили старшему юрисконсульту Полу Коффи изучить доводы в пользу нового публичного расследования, представленные Комитетом жертв Stardust. Он пришел к выводу, что первоначальный вывод о, «вероятно, умышленном» пожаре «так сформулирован, что могло возникнуть ошибочное впечатление… будто умышленное возникновение пожара — доказанный факт, а не гипотетическое объяснение возможных причин пожара». Он высказался против нового расследования, но предложил изменить формулировку публичного доклада таким образом, чтобы констатировать неясность причин. Таким образом, через 27 лет после самого трагического пожара в истории Ирландии правительство официально объявило, что его причины неизвестны. Поскольку ламповая комната «полностью уничтожена», 800 свидетелей и множество объективных криминалистов никогда не узнают, в чем подлинная причина возгорания. Ключ к тайне уничтожил огонь. И это стало одним из разочарований долгого расследования.

Пожары имеют разную степень сложности, но ломать голову, восстанавливая картину событий, приходится даже в относительно простых случаях. Возьмем типичный сценарий. Прохожий видит, что дом горит, и вызывает пожарную команду. Пожарные тушат огонь. Инженер-строитель объявляет, что входить в здание безопасно, и приезжает пожарный дознаватель — такой, как Ниам Ник Дейд, — чтобы выяснить причины возгорания и как распространялся огонь.

Обычно Ниам начинает с устного опроса очевидцев, что необычно для судебных экспертов. В каком именно месте они видели огонь? Был ли это желтый огонь с белым дымом, как при горении бензина, или черный дым, как бывает, когда горит резина? Чтобы получить максимум информации от очевидцев, нужен навык. Ведь зачастую это люди, доведенные до отчаяния, для которых мир рухнул. Иногда дознаватели «прекращают допрос и уведомляют полицию, что данный человек вызывает подозрения». Известна аксиома: пожары на промышленных объектах нередко возникают, когда в бизнесе нелады, ибо фирмам выгоднее получить страховку, чем спасать убыточное предприятие. Но даже если поджога нет, люди могут лукавить. Скажем, в ответ на вопрос, где они курили перед пожаром в офисе, они обычно отвечают: в курилке. Однако опыт подсказывает Ниам, что «во время дождя люди обычно курят в вестибюле черного хода, где навален всякий хлам».

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Перевод под ред. Б. В. Новожилова. Цит. по изд.: Фарадей М. История свечи. — М.: Наука, 1980.