Первородный сон

Владислав Селифанов, 2019

Внезапная смерть верховного лорда разрушила равномерное течение жизни на острове Рокушима. Представители знати готовы ввергнуть свои владения в пучину междоусобной войны в попытках обвинить друг друга… Прибывшее на помощь посольство «морских эльфов» сталкивается с неведомым противником, несущим угрозу не только наяву, но и во снах… Перед вами фэнтезийно-детективная история, являющаяся сиквелом грядущего литературного сериала для любителей «азиатского фэнтези»…

Глава 2

Пока спутники архонта поднимались в полный рост, зорко оглядывая утреннее кхатазское побережье, Вельсиолл, неподвижно стоящий перед ними в нескольких шагах, спросил:

— Улианта, все кхатазские деревни так спокойны?

Улианта вздрогнула, поймав себя на мысли, что архонт впервые обратился к ней за всё время пути. Она почувствовала себя одинокой и беззащитной, и больше всего захотела сейчас, чтобы Вельсиолл не поворачивался к ней.

Ночной бриз с берега усилился и эльтасмирии с интересом прислушались к дыханию спящей деревни. Благодаря острому обонянию, слуху и месяцу однообразных ощущений в открытом море, они чувствовали то, что человек не заметил бы вовсе. Деревня источала удивительную безмятежность для прибрежного поселения у акватории, кишащей бамусскими пиратами, кхатазскими морскими бандами, имперскими военными кораблями и морскими чудовищами, то и дело появляющимися на поверхности. Отсутствовала стража. Не было слышно лая собак, криков домашней птицы, мычания коров и прочих, присущих деревням звуков.

— Нет. — С запозданием ответила Улианта. — Эта деревня выглядит странно. Жители тех, что я видела до Обновления мира, прятались ночью за частоколом. На кромке леса. Они боялись моря и джунглей.

— Мы подождём рассвета здесь, не сходя с пирса. — Отдал приказ Вельсиолл, не поворачивая головы к своим спутникам.

Улианта кивнула головой в знак согласия, но Теольминт проявил инициативу. Он вынул из походной сумки плащ из лоскутов кожи лесных хамелеонов, надел его и подошёл к Вельсиоллу. Не выходя вперёд, он прошептал на тайном диалекте Дома Весеннего Шторма:

— Архонт, позвольте мне воспользоваться темнотой и исследовать окрестности деревни.

Вельсиолл повернул голову и поглядел на плащ Теольминта. Благодаря сохранённым свойствам шкуры хамелеонов, плащ менял окраску, и фигура лучника выглядела в ночи как расплывчатая тень.

— Пирс — граница стихии. По морским законам мы не нарушили границу. — Вельсиолл показал в темноту — Там, где кончается последняя, выцветшая от солнца, доска пирса и начинается хрустящий песок пляжа — территория людей. Владения лорда Табиючи. Вступим на них без приглашения, и это может быть воспринято как вторжение.

Теольминт откинул капюшон плаща. Его вьющиеся волосы вырвались на свободу, развеваясь на ветру, миндалевидные глаза выражали дух бунтарства, скрытый внешней дисциплиной. Однако, вглядевшись, можно было уловить более эмоциональную и авантюрную натуру, чем у большинства представителей народа эльтасмириев.

— Я знаю о ваших выдающихся способностях, архонт Вельсиолл, о том, что вы замечаете то, что не видят другие, но разве мы не упускаем возможность изучить местность прежде, чем встретимся с кхатазами?

Немного помедлив, Вельсиолл ответил:

— При других обстоятельствах ты был бы прав, но сейчас это противоречит целям посольства.

— Может быть, нас с Улиантой следует посвятить в них?

Улианту приободрило упрямство Теольминта и она решила показать себя полезной. Встав справа от Вельсиолла Улианта произнесла:

— Посвятить нас, ингвей Кхатаз зон вужуанг дэрен.

— Что? — Обернулся к ней Вельсиолл.

Невольно отпрянув, Улианта пояснила:

— Я сказала: посвятить нас, потому что Кхатаз — это своеобразный и воинственный народ.

— Так! — Голос архонта обрел ледяную тональность, а глаза сверкнули изумрудным светом и будто маленький смерч из листьев на мгновение пронёсся в его зрачках. — Первое: я взял вас в посольство из-за ваших способностей и опыта, но проявлять вы их будете только тогда, когда я отдам приказ. Эта мысль ясна?

— Да! — Дружно ответили эльтасмирии.

— Второе: в посольстве я отвожу вам не просто роль моих младших спутников. Каждому из вас уготована важная миссия, в соответствии с вашими талантами. Здесь есть возражения?

Улианта и Теольминт отрицательно помотали головами в ответ, но Вельсиолл уловил лёгкое недоумение в их взглядах.

— И третье: наши цели! — Вельсиолл сделал паузу, подумав, что полночи готовился сказать это перед высадкой с корабля и сейчас спутал все слова. — Перед нами земли лорда Табиючи — одного из четырех лордов острова Рокушима. Полтора месяца назад он прислал корабль к нам в порт, с просьбой о помощи. На состоявшемся Совете архонтов нашего Дома капитан этого корабля рассказал о возникшей на острове междоусобице, вызванной гибелью верховного лорда.

Вельсиолл сделал паузу, чтобы эльтасмирии могли задать уточняющие вопросы, чем и воспользовалась Улианта, с детства познавшая утончённость кхатазских политических интриг и потому удивившаяся его словам.

— Позвольте спросить, архонт. У кхатазов появились верховные лорды?

— Да. Как мы выяснили, природа их власти изменилась со времени Обновления мира. Море поглотило часть этого региона, образовав множество островов. Великий город Кхатаз стремительно завоевал новые земли. Теперь это большое островное государство. Местные земледельцы живут свободной общиной и, за часть урожая, возделывают земли Поющих мечей — так здесь называют благородных вооруженных аристократов. Те, в свою очередь, дают клятву верности верховному лорду главного острова провинции — так называемому лорду Року — это имя неизменно и передаётся как титул. Сейчас правитель мёртв, поэтому на острове четыре равноправных Старших лорда, пока не решится, кто из них станет новым лордом Року. Здесь две правящих и конкурирующих между собой наследные ветви. Ветвь Року и ветвь Табиючи, находящаяся в упадке. Полтора десятилетия назад Табиючи присягнули Року, и с тех пор на острове руководил единый правитель, под началом которого не только остров, но и вся западная провинция империи. Множеством малых островов провинции управляют Младшие лорды, не имеющие прав на титул и имя лорда Року. Правителем же всего государства является император.

— Не такое устройство предполагали мои предки, сея крупицы государственности в диких кхатазах много веков назад! — Воскликнула Улианта, за что удостоилась ироничного взгляда Теольминта.

— Мы ошибались, считая их дикими. Твой отец, будучи постоянным послом при их дворе, желал, чтобы сила города-государства Кхатаз текла по кровеносным сосудам торговых и военных путей вглубь континента — на Запад и Юг. Так и было. До появления островов. Теперь этот народ выбрал свой путь: из одного Великого города создал целую империю. И меня избрали быть посланником. Появление такой мощной культуры должно быть изучено Советом. И местный конфликт прекрасно нам в этом поможет.

— Архонт Вельсиолл, — заговорил Теольминт, — ваши помыслы грандиозны, но почему бы всё-таки не начать их воплощение с небольшой ночной вылазки в деревню и джунгли?

Прежде чем ответить, Вельсиолл поглядел на море, туда, где скрылся корабль. Вместе с ним ушёл за горизонт Танцор Вихря Айдагилль, и Улианта до сих пор держалась, чтобы не обернуться назад. Теольминт рвался в разведку и страдал от бездействия, а ведь именно за его характер Вельсиолл и взял его на остров Рокушима. Он решил сделать шаг навстречу своим спутникам и посвятить их в сложности посольства:

— Дело в том, Теольминт, что Совет нашего Дома не желает вмешиваться в междоусобицу кхатазов. Нашему посольству запрещено давать обещания о поддержке, поднимать оружие за одну из сторон, и подписывать любые соглашения. Нашему посольству запрещено совершать действия, которые могут быть расценены, как вмешательство. Ночная вылазка на берег может вызвать ненужную и непредвиденную реакцию со стороны местных жителей.

— То есть мы проделали такой путь, чтобы посмотреть, как кхатазские лорды режут друг друга? — то ли спросил, то ли возмутился Теольминт.

— Кхатазы — мудрый народ, и не начнут резать друг друга, пока не собран урожай. Это произойдет через две недели — к этому времени мы должны быть далеко от острова. Именно поэтому мы так спешили к ним. За пять дней нам предстоит узнать о причине междоусобицы и возможных последствиях, встретившись со всеми лордами острова. Пока мы знаем, что она вызвана странной гибелью лорда Року на охоте с участием двух его сыновей, лорда Табиючи и местной знати.

— Классический случай! — Воскликнула Улианта. — Предположу, что какого-то одного лорда на охоте не было, и его обвинили в убийстве.

— Я не сомневался в твоем уме, Улианта. Отсутствующий лорд — это старший сын Року — Хотаро. Против него объединились двое его младших братьев и лорд Табиючи, у земель которого мы и стоим.

Вельсиолл повернулся и медленно зашагал по пирсу в сторону берега. Теольминт и Улианта пошли за ним по правое и левое плечо соответственно:

— Что ж, Совету видней. Я полагал, что мы отправились в эти края восстановить былое величие эльтасмирийской расы. Для начала — возвести сторожевую башню. Хотя бы рядом с этой… таинственной деревней.

— Сними плащ, Теольминт. Кхатазы примут тебя за ожившего демона из их сказаний. Предстанем истинным эльтасмирийским посольством. А насчёт тайн — солнце даст от…

Вельсиолл замолк на полуслове. Он услышал, как одновременно во всех предрассветных тенях кхатазских хижин зародился трепет. Заколыхался на месте, словно прислушиваясь к звучанию уходящей ночи, и потёк в сторону моря. Теольминт и Улианта потянулись к лукам, но Вельсиолл жестом остановил их.

— Солнце даст ответ! — договорил он фразу, начатую в ночи.

В этот момент быстрый южный рассвет рассеял тайны: красное марево отбросило тьму в джунгли и выразило силуэты кхатазов. Повинуясь заданному ритму жизни, мужчины и женщины — рыбаки и их жёны, уже высыпали из прижатых друг к другу хижин и, шелестя босыми ногами по песку, погружались в повседневные дела. Мужчины-рыбаки, разбившись на пары, тащили к морю высохшие сети. Женщины устремились кормить живность, которая, почувствовав защиту людей, не преминула радостно захрюкать, заклекотать, замычать. Деревня ожила так же резко, как и отступила тьма. Длинный пирс, как копьё рассекал бухту, окружённую подступившими вплотную к морю джунглями. Люди обживали узкую полоску песка между морем и лесом. Стоящие на сваях хижины одинаковой прямоугольной формы заполнили уже больше половины бухты. Вельсиолл подумал, что ещё несколько поколений деятельной человеческой жизни, и деревня превратится в порт. Но пока места под хижинами занимали не торговцы, а домашний скот. Наконец люди заметили троих незнакомцев, стоящих на краю пирса.

Все замерли.

Замешательство длилось три спокойных удара эльтасмирийского сердца. За это время Вельсиолл отметил для себя, как быстро действуют местные крестьяне. Их отличали от других приморских народов Западного Биртронга, живших южнее, слаженность действий, спаянность эмоций и отсутствие паники. Первый удар — кхатазы, жмурясь от солнца, изумленно всматриваются в эльтасмириев. Второй — тревожно переглядываются между собой, перекидываясь одиночными словами, напоминая стайку встревоженных птиц. Третий — кхатазы одновременно приходят в движение и бегут со всех ног обратно в хижины так же слаженно и в полной тишине.

Впечатление портил только один из рыбаков — молодой миловидный юноша, чертами лица больше похожий на девушку. Он обернулся, бросив любопытный взгляд и, споткнувшись, потерял широкополый головной убор, упавший недалеко от пирса.

Эльтасмирии остались одни.

— Архонт, соломенные шляпы такого плетения редко носят простолюдины, тем более, утром, когда солнце еще не в зените. — Прошептала Улианта. — Чаще их надевают Поющие мечи для тёмных дел, горные монахи-отшельники или убийцы. А тут рыбак да с ночи. Разглядеть её поближе? Вдруг я ошибаюсь…

Не успел Вельсиолл ответить, как отозвался Теольминт:

— Один хромой кхатаз убежал в лес. Догнать его?

Юный Вельсиолл почувствовал, как быстро утренний воздух набирал солнечное тепло. Он вдохнул остатки растворяющегося в жаре ночного бриза и спокойно произнёс:

— Мы — эльтасмирийское посольство. Мы ждем здесь.

В тот же миг затихли люди, мелькавшие среди хижин, и на тропинке, служившей деревне единственной улицей и ведущей от джунглей к пирсу, показались двое кхатазов. Один из них — седовласый сгорбленный старик, шаркал ногами по хрустящему песку и шел к эльтасмириям как на казнь. Второй же был первым из увиденных архонтом кхатазов, кто носил обувь и оружие — плетёные сандалии и тонкий, слегка изогнутый, меч в ножнах. Он шёл так, словно не имел к происходившей в деревне суете никакого отношения. Старик же, кряхтя и притворяясь старее, чем был, пристально смотрел только на одну вещь — лежащую на пляже соломенную шляпу. Кхатазы остановились так, чтобы между ними и обронённым головным убором сохранялось ровно то же расстояние, что и между чужаками. Они молча смотрели на незнакомцев и бросали быстрые взгляды на море. Хотя их сосредоточенные лица не выдавали чувств, Вельсиолл понял, что они удивлены отсутствием корабля, или делали вид, что удивлены. Стояла тишина, нарушаемая только криками чаек, парящих над рыбацкими лодками.

— Я есть Кироси. Я — Поющий меч лорда Табиючи. — Громко и отрывисто, словно отдавая приказ, произнёс воин на всеобщем языке, и положил руку на рукоять меча, тем самым бросая вызов любому, кто осмелится подвергнуть его слова сомнению. Вельсиолл заметил на оголённой кисти воина белую полоску кожи, не подвергшуюся загару. Не так давно Кироси отсекли руку, но лорд счел нужным оплатить ценные труды колдунов, чтобы приживить её. Выдержав рискованную паузу и, дождавшись максимального напряжения в воздухе, архонт произнёс:

— Я — Вельсиолл Иден’Гвейон, архонт Дома Весеннего Шторма. Эти господа — моё посольство. Мы откликнулись на зов лорда Табиючи и желаем встретиться с ним.

Поющий меч сделал шаг вперед:

— Лорд Табиючи велел встретить посольство эльтасмириев. Посольство должно прибыть на корабле. Я вижу эльтасмириев. Я не вижу корабля.

Старик, так и не представившись, сделал неуверенный шаг вперед. Он странно дрожал, словно мёрз под лучами солнца. Но архонт не обращал на него внимания. Он вспомнил, как читал в летописях про мгновенный тайный удар Поющих мечей, отразить который не мог никто, включая самих Поющих мечей. До возможности нанести его оставалось два шага. И три ответа…

— Минта’эдвен-Эарини ушла в море напрямую через отмель. Мели и рифы не являются преградами для наших кораблей. Сейчас судно за горизонтом. Никто не должен узнать о визите раньше времени.

Следующую фразу Кироси сказал почти неслышно, делая ещё один шаг. Теперь из крестьян его слышал только старик:

— Я вижу эльтасмириев-воинов. Я не вижу походных мешков. Я не вижу походной еды. Я не вижу писарей, прислуги, лошадей. Я не вижу посольства.

— Мы и есть посольство! — Глядя прямо в глаза оппоненту, мягко и коротко ответил Вельсиолл, и сделал другим эльтасмириям незаметный знак, от которого Улианта похолодела, а Теольминт незаметно улыбнулся. Чайки с криками взметнулись в небо. В хижинах замерли кхатазы. В сердце старика зародилась надежда. И…

— Вступайте на землю лорда Табиючи… — сделал последний шаг Поющий меч Кироси. Все три эльтасмирия одновременно и плавно, не провоцируя нападение, шагнули вперёд.

–…в деревню старосты Акиры. — Он указал рукой на своего спутника. — И будьте гостями.

Сразу после этих слов Кироси убрал ладонь с рукояти меча. В ответ Вельсиолл демонстративно поглядел на шляпу и улыбнулся. От этого Поющий меч покраснел, будто ему неловко за что-то, а староста побледнел, и его глаза наполнились обречённостью. Поющий меч кивнул головой в знак согласия с какими-то своими мыслями и также улыбнулся в ответ. Он громко произнёс фразу на кхатазском языке, от которой Акира побледнел ещё сильнее.

Из хижины выполз тот самый рыбак, что, споткнувшись, потерял свою шляпу. Он прикрывал лицо трясущимися руками. Как только до Кироси оставалось три шага, раздался свист меча. Незаметным даже для эльтасмириев рывком, Кироси выхватил оружие и разрубил юного кхатаза. После, как ни в чём не бывало, он одним резким движением стряхнул кровь с лезвия, убрал меч в ножны и, широко улыбаясь, дружелюбным жестом пригласил застывших от неожиданности эльтасмириев пройтись по тропинке к джунглям.

— К сожалению, рыбаки выйдут в море лишь сейчас. А пока староста Акира сможет угостить вас фруктами и соком. Вы можете гулять по всей деревне и, как сказал сам лорд Табиючи, «разговаривать с лесом». Если же вы желаете вздремнуть с дороги, для вас разогреют три камня. На них очень хорошо спится!

Староста Акира вдруг заплакал, и, убирая слезы, забормотал:

— Ох, мои старые глаза… вечно слезятся от солнца.

Кироси не обращал на него внимания:

— Господин Табиючи велел сопроводить вас в его замок со всеми почестями, как только вы прибудете на остров. — Сказал Поющий меч, когда они подошли к ближайшему к джунглям самому большому дому поселения. — Для этого я отправляюсь в соседнюю деревню за достойными посольства архонта Вельсиолла лошадьми. Мы выдвинемся в замок лорда Табиючи после полудня.

Произнеся это, Кироси вежливо кивнул головой Вельсиоллу и пошёл по тропинке в сторону джунглей, оставив посольство наедине с плачущим старостой.

— Здесь всё не то, чем кажется. — Глаза Вельсиолла засияли. — Да, Поющий меч выглядит так, как я и ожидал. Но странная шляпа рыбака… Чрезмерное ночное спокойствие деревни. Сбежавший в лес рыбак. Мы разделимся, чтобы выяснить всё, что нам следует знать перед встречей с лордом Табиючи!

— В таких случаях тактики советуют не разделяться. — Сказал Теольминт.

— В таких случаях слушают приказы архонта. Вы вдвоём проследите за убежавшим кхатазом и Поющим мечом. Поговорите с джунглями — они подскажут, где эти люди. Я же побеседую со старостой деревни своим методом.

— Господин архонт! — Вдруг воскликнула Улианта, от волнения переступая с ноги на ногу.

Он вопросительно поглядел на нее.

— Мне кажется… этот староста не просто человек. Он колдун!

Вельсиолл лишь кивнул Улианте в сторону леса, указывая, что нужно делать. Приказ Вельсиолла, хоть и шел вразрез с чувством самосохранения, был по сердцу Улианте и Теольминту. Ведь он позволял объединиться с лесом — одной из трёх стихий древней расы эльтасмириев. Будучи детьми природы, они не просто любили деревья — они умели с ними разговаривать, просить помощи и пользоваться Силой Леса. Их глаза азартно заблестели. Улианта и Теольминт устремились в лес, вызвав удивлённый взгляд архонта. Никогда ещё он не видел такой прыти от своих спутников, любящих поразмышлять перед любым своим действием.

Эльтасмирии углубились в джунгли, на расстояние, достаточное для того, чтобы даже сверхострый слух архонта не смог уловить их слов. Они заговорщицки оглянулись назад, обнялись и слились в поцелуе. Теольминт повалил Улианту на землю, но она отстранилась, упёршись локтями в его грудь:

— Он всё знает!

— Айдагилль?

— Архонт! Как он догадался про нас?

— С чего ты взяла, что он догадался? — Ответил вопросом на вопрос Теольминт, неспешно освобождаясь от кожаных доспехов. — Он вчерашний мальчишка, и это его первое посольство. К тому же, только что из-за его лишней улыбки погиб невинный кхатаз. Он отправил нас в лес, чтобы остаться одному.

Рассуждения Теольминта не устроили Улианту:

— Ты совершенно не знаешь его! Тебе не показалось странным, что Айдагилль так легко согласился с его решением?!

— Айдагилль — истинный воин, и не может не подчиниться архонту. Так же как и мы с тобой. Наш приказ — слиться с лесом. Вдвоём. — Прошептал последнее слово Теольминт и вновь потянул Улианту к себе, но она вырвалась из его объятий.

— Вельсиолл настоял, чтобы именно Айдагилль вошел в команду Минта’эдвен-Эарини. Сразу после того, как я добилась этого права самостоятельно. И вот теперь он не взял его на берег. Почему?

Теольминт поглядел на нее с лёгким раздражением:

— Айдагилль — претендент на твоё сердце, и тебе не стоит спрашивать об этом у меня. Я — простой лучник, и здесь не для того, чтобы тонуть в ваших благородных интригах.

Улианта недовольно поглядела в сторону и продолжила уже не так уверенно:

— Он — архонт и умеет читать мысли. Он мог сделать это на пирсе или даже на корабле. Что ты делаешь?

— Ты поэтому так неприступна? — Прошептал Теольминт. — И не читать мысли, а видеть память…

Теольминт наконец коснулся ладоней Улианты.

— Он видит память глазами собеседника, и то, только за последние сутки. Да и делает это крайне редко. И мы с тобой оба знаем, что после слияния с лесом наша память уподобится бездонному колодцу. Он ничего не узнает, даже если вдруг решит испытать свой дар на нас.

Улианта успокоилась, и позволила Теольминту обнять себя.

— Твои прекрасные волосы. — Коснулся он её локонов. — Ты потратила свою питьевую воду, чтобы встретить родные берега во всей красе.

Улианта улыбнулась, и положила голову на плечо Теольминта.

— Ты замечаешь, что другие не видят в упор.

Вместо ответа Теольминт поцеловал Улианту.

В отличие от светлых лесов их родного острова, полностью пропитавшегося эльтасмирийской магией, джунгли острова Рокушима источали дикую природную силу. Она манила, пьянила и бросала вызов уверенным в себе гостям с Юга. Улианта и Теольминт вознеслись по разломанным и прогнившим стволам деревьев, задушенным насмерть лианами, на второй ярус, обнялись на ветвях и стали частью Леса. Слияние позволяло видеть, слышать, чувствовать то, что происходит в джунглях на несколько лиг вокруг. И, если лес дозволял и открывался навстречу, то образы проникали в сознание эльтасмириев ярким потоком. Подобные слияния открывались лишь для опытных представителей народа, ибо молодые и неискушённые, но слишком уверенные в своих силах, эльтасмирии могли сойти с ума, не справившись с потоком и не умея отсеивать видения. Подобное нередко случалось с детьми, нарушившими запреты старших.

Внутреннему взору Теольминта и Улианты открылись окружающие пространства. Кругом благоухал бамбуковый лес, рвущийся к свету сквозь кроны могучих кедров. Некий неведомый садовник рассадил хвойных гигантов, вдохновляясь, видимой только с высоты птичьего полёта, геометрически выверенной красотой. Она даровала каждому из кедров свободу для роста и позволила тянуться к небесам столетиями. Бамбук, подобно бунтующему юноше, искал в этом тенистом мире своё место под солнцем. Эта незримая битва растянулась в обширной, на сутки эльтасмирийского пути, лощине. С двух сторон её подпирали узкие и невысокие горные хребты, чьи скальные вершины раскрошились от старости. Но и их было достаточно, чтобы лес забыл о холодном дыхании далеких северных широт и наслаждался тропическим уединением, длящимся круглый год.

Однако в этой лесной гармонии таилось нечто загадочное. Диссонанс с лесной стихией вызывала отчуждённая от леса полянка правильной круглой формы в десяти минутах лесного пути эльтасмирия и часу того же пути человека. Именно к ней бежал хромой кхатаз, ломая персты леса — побеги и молодые деревца нижнего яруса, придавливая нервные окончания — грибы на скользких остовах павших деревьев. Поющий меч в это время шёл вдоль берега по кромке джунглей, время от времени останавливаясь и замирая. Он не ломал побеги и не наступал на грибы, но деревья боялись тёплой стали его оружия, срезавшего не одну лиану и срубившего не одну ветку.

Прочие образы отсеялись сознанием двух эльтасмириев, хотя в иных условиях они бы наверняка заинтересовались и мелкой междоусобной стычкой хартов — разумной лесной расы, отрядом гоблинов бесшумно крадущимся за лесным троллем, гигантским человеком с огромным волосатым хоботом вместо носа, поедающим фрукты с деревьев и другими занимательными событиями в разных частях большого леса…

Улианта и Теольминт вышли из слияния с расширенными зрачками.

— Он!!! Он превосходен!!! Этот…эти дикие земли… — только и смогла сказать Улианта.

Несколько мгновений эльтасмирии приходили в себя, разглядывая собственные ладони и прислушиваясь к дыханию.

— Теперь и нам нужно разделиться. — Вернулся к делу Теольминт. — Поющий меч сказал, что идёт за лошадьми. Здесь достаточно моего наблюдения. Хромой человек бежит сообщить о нашем прибытии в потаённое место. Даже сам Лес не знает, что скрывается на поляне. Здесь понадобится твоё знание культуры и языка.

— Нет! — Неожиданно резко прервала его Улианта. — Нам нельзя разделяться!

Теольминт не ожидал подобного напора от вечно сомневающейся, избалованной дочери посла, выросшей в окружении взрослых. Он вопросительно поглядел в ее васильковые глаза. Улианта не успокаивалась:

— Он не следопыт, а простые кхатазы не уходят в дикие владения природы в одиночку. Этот человек вступил в смертельный поединок с нетронутой людьми землёй, чтобы кого-то предупредить. Он рискует жизнью неспроста!

После слияния Улианта словно забыла слово «лес», переняв доселе безгласную мудрость грохочущей вокруг стихии. Теольминт увидел её отражение в глазах стоящей перед ним Улианты. Не говоря ни слова, он вынул из сумки плащ из лоскутов кожи лесных хамелеонов и первым исчез из вида щебечущих птиц, наблюдавших за эльтасмириями с третьего яруса могучего леса, залитого расплавленно-зелёным утренним светом…