В объятиях мертвецов

Владислав Мурашко, 2022

Книга оставляет неизгладимое впечатление. Автор то держит в напряжении, то позволяет расслабиться, приводя детальные описания или подмечая особенности погоды или характера. За героев повести искренне переживаешь, и это затягивает. Обнадёживающий конец у истории или печальный, ему верится, да и как не поверить, когда это происходит практически на твоих глазах и так правдоподобно. Ещё вчера врачи лечили пациентов, отцы возвращались домой. Читателя берут в свидетели апокалипсиса. Ведёт книгу не столько экшн, сколько наблюдение за человеческой природой. Каким становится человек в безвозвратно изменившемся мире?

Фенрир и Глейпнир. Неделю спустя от начала апокалипсиса

Мартовское утро было снежным. Гул ветра, пронзающий бетон, напоминал дыхание умирающего старика от тяжёлой и мучительной болезни. Именно он заставил собаку подойти к кровати и разбудить хозяина.

— Что такое, Фенрир? — сказал Алексей, сев в кровати, немного наклонившись вперед к мокроносой морде.

— Ты чего? Всё хорошо, это просто ветер.

Собака закинула свои могучие передние лапы на плечи Алексея и уткнулась своей головой в лоб хозяина так, что глаза их были на одном уровне. Он напрягся (так как ещё толком не проснулся) от почти тридцатикилограммового веса, взгромоздившегося ему на плечи. Приобняв и почесав огромную голову, Алексей успокоил пса. Фенрир лёг на своё место рядом с дверью и смотрел на хозяина, ожидая команду к завтраку.

Фенрир попал к Алексею почти три года назад. Когда на очередных посиделках со своими коллегами по цеху, выпив значительное количество огненной воды, сказал о том, что намерен завести собаку. А на следующий день ему привезли маленького щенка семи дней от роду. Чёрно-смолянистого цвета с ярко-янтарными глазами. Довольно нехарактерный окрас и цвет глаз для немецкой овчарки. Именно так сказали Алексею о породе собаки. Но, увы, были правы только наполовину. После нескольких недель трёхэтажной брани по поводу хлопот с собакой Лёша отвёз его к знакомому профессиональному кинологу. Там после тщательного осмотра ему сказали, что это порода… волкособ. Наполовину волк, наполовину немецкая овчарка. Отчего и было принято решение оставить его на профессиональную дрессуру. Пётр Иванович Бражников, профессиональный кинолог на пенсии, с удовольствием согласился поработать с породой безвозмездно, но с определёнными условиями.

— Лёш, скажи, только честно. Ты уверен, что хочешь оставить его? — спросил, насупив белоснежно-седые брови, Пётр.

— Да, теперь точно уверен. Ты к чему это спросил-то, Иваныч, на что намекаешь? — возмущённо посмотрел на собеседника Алексей и подкурил сигарету.

— Я не намекаю, а конкретно спрашиваю. Этот чёрный комочек не простая собака, особенная. И не мне тебе рассказывать, как жить с особью, в которой течёт кровь хищника. Ты можешь осознать ответственность, которую на себя возлагаешь?

— Иваныч, я по жизни ответственный, научили родители так. Животные были, опыт какой-никакой имею. — Алексей выпрямился и выпустил клубы дыма.

— В том и дело, что знаю, какой ты ответственный, в кавычках, — добавил серьёзности в голосе дед. — После развода даже бабу завести не смог, только работа и пьянки на уме. Прости, Господи, дурака старого, — перекрестился дед. — Спасибо отцу и матери твоей, что не дали талант пропить.

— Пётр Иванович, давай без моралей и причитаний. Вот тут уже сидите все… — ребром руки Алексей указал себе на горло, — зае… задолбили уже всю макушку. Собака — не люди. Она не предаст и всегда рядом, невзирая ни на что.

— Да, тут я с тобой согласен. Собаки куда лучше людей, — почесав затылок, Иванович сел в кресло. — Ладно, давай так. Я старый уже и полную программу не вытяну, сам знаешь. Но основы заложу, которые надо и нужно, а ты будешь мне помогать, спонсировать тоже будешь. Чётко следовать инструкциям, которые я тебе пропишу. И вот ещё, самое главное — завязывай бухать. А то все мозги скоро пропьёшь и людей начнешь не вытаскивать, а добивать. Если всё устраивает, то начинаем завтра.

— Тебя же не добил, — усмехнулся Алексей и потушил сигарету о стеклянную пепельницу. — Хорошо, я постараюсь. Можно только во время моих дежурств собака у тебя будет? Не хочу его одного в квартире оставлять. Он и так мне хлопот доставил, квартира-то съёмная.

— Хорошо. Давай, я тебе напишу список, что мне надо. — Дед встал, достал листок бумаги, ручку и футляр с очками из старенького чешского буфета и начал писать список.

— И ещё, как звать-то его? Это очень важно, как с кораблём. — Дед посмотрел на щенка и указал на него ручкой. Алексей повернулся в сторону собаки и задумался.

Не думал ещё. Серьёзное что-то нужно. Такая-то махина. О, придумал! — с улыбкой и восторгом закричал Лёша. Иванович подскочил с перепугу и, не раздумывая, кинул в Алексея ручкой. — Та иди ты на хрен, паскуда такая, напугал. Так и лыжню откину с тобой. Чего разорался, как на митинге?! Ручку дай. — Дед перевёл дыхание, успокоился. Лёша с истерическим смехом вернул ручку владельцу.

— Извини, Иванович. Я не специально.

— Что ты там придумал? — продолжил заполнять листок бумаги Пётр.

— Я назову его Фенриром. Как в мифологии.

— Что-то я не помню такого в греческой мифологии, — пробормотал Иванович.

— Это скандинавская мифология. Очень интересная и трудная. Я её почти полгода читал и понимал ещё столько же, будучи студентом.

— Ты умный, но всё равно дурак, — сказал Пётр Иванович, сняв очки, и протянул Лёше сложенный листок. — Ну, не Бобик — уже хорошо. Фенрир! — командным голосом дед обратился к щенку, а тот поднял голову и следом обмочил ковёр. — Ничего, это нормально.

Иванович и Алексей попрощались. Начались тяжёлые будни щенячьей дрессуры (параллельно хозяина тоже пытались «воспитывать»).

Всё свободное время Алексей проводил со своим другом, напарником и спутником жизни. Инструкции, что давал Пётр Иванович касательно питания, ухода, воспитания, Алексей выполнял без претензий и лени, с любовью и заботой.

Но и без сложностей не обошлось. Невзирая на воспитание и преданность, были проблемы с мелкими собаками, как называл их Пётр Иванович, «дрыщ-терьерами». Карманных собачек, которые гуляли без привязи и позволяли себе открывать подобие пасти, Фенрир просто одним укусом разрывал пополам, якобы возмущаясь неуважением к себе. Даже несколько судебных исков было. Поэтому пришлось делать все документы на собаку: паспорт, медицинскую карту, прививочную карту, разрешение на транспортировку. Но спустя год были видны определённые результаты. К сожалению, из-за больного сердца Пётр Иванович умер в своей постели в день своего юбилея — семьдесят пятого дня рождения. После чего мы остались одни.

Фенрир не любил четыре вещи: пьяных до синих соплей людей; когда ругаются матом; когда с ним разговаривают неподобающим его статусу тоном; ещё оставаться одному. Голос он подавал очень редко, практически не лаял. Но рычал и скалился каждый раз, когда были раздражители. Иногда даже разговаривал с хозяином по-своему, а Лёша всегда понимал его. Фенрир рос как на дрожжах.

На второй год он достиг шестидесяти восьми сантиметров в холке и весил двадцать восемь килограмм. Смоляная шерсть — как говорили прохожие, «волчья», вытянутая морда, большая голова, мощные лапы и огромные белоснежные зубы. Имя соответствовало его внешности. Во время прогулки или похода за пополнением запасов продовольствия прохожие… сказать, что они охреневали, — всё равно, что ничего не сказать. Он был всегда спокоен, статен, хоть и в наморднике. Уважал своего хозяина и вёл себя подобающе.

Все соседи знали его: кто радовался и разговаривал с ним, кто при виде его убегал, иногда даже осеняли крестом, называя псом из преисподней. Даже на работу в больницу с ним ходил. Поначалу администрация больницы и отделения, где работал Алексей, высказывали свои недовольства. Так не положено, есть санитарные нормы, нельзя и т. д. Но после того, как Алексей предложил им лично сказать это собаке, все замолкали, потом попросту закрыли на это глаза.

Он всегда приходил в ординаторскую и занимал своё место в углу, у шкафчика Алексея. И отлучался по своим нуждам, уходя вместе с дежурным доктором в санпропускник. Даже несколько интересных моментов было. Например, когда бригады скорой помощи привозили людей с алкогольной интоксикацией, они, увидев оскалившегося чёрного пса, моментально трезвели и убегали домой. А был случай, что мужик вообще пить бросил. Эффективность похлеще всякого лечения и кодировок. Вот она — сила донецкой врачебной смекалки.

Жили они в съёмной однушке в девятиэтажке на втором этаже. Хозяйка квартиры узнала про собаку не сразу. А когда узнала, явилась с намерением выселить постояльцев без предупреждения. Своим ключом открыла дверь, увидела этого монстра, оскалившегося и с шерстью дыбом, захлопнула дверь со словами: «Ох ёб…!». Зайти решилась после телефонного звонка. Когда они поговорили и она увидела, что квартира в абсолютном порядке, и нет никаких повреждений, и не воняет псиной, то уже не была против собаки. Правда, пока стояла в дверях, а Лёша со своим сожителем пошли проводить её, сказала:

— Лучше бы ты, Алёшенька, девочку привёл, а не собаку, — что крайне возмутило Фенрира. Он тут же со всем недовольством рявкнул на неё так, что она не вышла, а вылетела, как пушечное ядро. Алексей поднялся с кровати, приподняв немного оконные жалюзи, посмотрел на очарование мартовской погоды. Сильный, порывистый ветер, который нёс за собой мокрый снег, пробирал до дрожи даже через стекло.

— С мартом всё ясно, подавайте апрель, — сказал Лёша и начал рассматривать заоконное пространство, пытаясь определить наличие заражённых. Никого не было. И не слышно никого. Только гул ветра. Вернув жалюзи в исходное состояние, Алексей пошёл на кухню. Проверил запасы.

— Дело дрянь, друг мой. Сегодня нужно вылазку делать. Осталось нам позавтракать, и всё. Так что едим и готовимся. — Он посмотрел на горящие в коридоре глаза. — Что ты молчишь? — Фенрир встал, медленно пошёл к хозяину и ткнулся головой в живот.

— Тебе страшно? — в ответ услышал рык. — И мне страшно. А что делать? Нам нужны продукты, плюс разные другие вещи: одежда, инструменты, вода. Оружие найти, в конце концов. Ладно, давай, едим и начинаем собираться, пока ещё не так светло.

Алексей достал из морозилки последнюю «колбасу» замороженного говяжьего фарша, включил газовую плиту, поставил сковородку на огонь и положил фарш на сковороду. Пока что, на удивление, газ и электричество были, но воду уже отключили. И Алексея беспокоил этот факт. Как долго ещё это всё продержится без обслуживания? Включив вторую конфорку, залез в шкаф и достал пакет с крупой. В пакете было грамм триста.

— Ты видишь? А говоришь, никуда не идти. Мы и так всё подчистую съели. Надо, Федя, надо. — Фенрир сидел возле стола, смотрел на хозяина уставшими и тревожными глазами, и он это чувствовал, стоя возле плиты спиной к нему. Его это пугало, такого чувства он никогда не испытывал.

— Друг мой, что не так? Ты мне сегодня совсем не нравишься, — в ответ услышал урчание. — Сейчас, немного осталось: как Иваныч говорил, тщательная обработка еды, сырой давать мало и редко, костей так же.

Фенрир заскулил.

— Мне тоже его не хватает, друг мой, мне тоже. А с этой эпидемией, или как её назвать, даже ума не приложу. А ещё больше не приложу, как нам с тобой так повезло, что мы запасы сделали хорошие и почти неделю не выходили. Везение или расчёт? Что думаешь? — Алексей повернулся посмотреть на собеседника. В ответ показалось, что собака пожимает плечами, мол, откуда я знаю как. — Молчишь?! Вот и у меня нет ответа. Ладно, принеси свою миску для воды.

Фенрир развернулся, ушёл и вскоре вернулся на кухню, неся в зубах свою стальную глубокую миску. Алексей дожарил фарш, сварил остатки каши, смешал, протушил, и давай делить. Большую часть он положил в тарелку Фенриру, а себе — меньше положенного рациона. Налив воды в стакан себе и в миску Фенриру, сел за стол.

— Давай, жуй! Приятного аппетита! — Фенрир посмотрел на Лёшу, потом на свою миску, и начал скалиться и рычать. — Так, а ну тихо! Ты чего себе позволяешь? Так надо, тебе нужнее. Достанем, придём с вылазки — поедим ещё, а сейчас рот закрыл и ешь.

Фенрир гавкнул. И этажом выше послышались шуршащие шаги и омерзительное рычание.

— Отставить! Еда, можно, — громко прошептал Лёша. — Ты что распоясался? Тебе ещё раз повторить? Ешь, нам пора выходить, я тебя ждать не буду. Видишь, я уже съел. А ты — нет.

Фенрир поджал уши и, поняв, что совершил очень глупый поступок, начал есть, но с неохотой. Алексей действительно к тому моменту уже позавтракал (правда, что «радио слушал»). Но виду не подал. Потому как этот авантюрист поймёт. Он взял стакан воды и залпом выпил его. А когда захотел поставить стакан, пёс водрузил свою тарелку на стол и носом пододвинул к нему, положив одну лапу и голову на колени хозяину. Алексей посмотрел в тарелку. Съел его друг ровно половину того, что ему приготовили. Он положил руку Фенриру на голову и, поглаживая, сказал:

— Какой же ты все-таки гадкий! — в ответ пёс сразу убрал лапу и голову с колен, оскалился, издал трёхсекундный рык и повернулся пить воду. — И я тебя люблю, мой друг.

Закончив трапезу, Алексей пошёл собираться. А собака согласно алгоритму вылизала свои тарелки и отнесла обратно, на место, где им и положено стоять. Собрался Лёша довольно быстро. Оделся тепло, но по-лёгкому, так как нацепил ранец, походный. Подцепил два ремня для походных топоров по обе стороны. И биту за спину. В проходе стоял Фенрир, в зубах держал свою собачью сумку для припасов.

— Я готов, теперь тебя собираем, — сказал Алексей. Надел и крепко закрепил патронташку вокруг торса, потом ослабил, чтобы дышать можно было. Патронташку подарил Иванович ещё, он цеплял её на Феника (как он его называл), чтобы в руках с собой не тащить, и так ездили по грибы, по ягоды, за город.

— Ничего не забыли? — спросил Алексей. — Ну, тогда пойдём.

Алексей не стал выходить через двери, потому как остерегался заражённых в подъезде. Поэтому он принял решение пойти через окно в спальне. Окно вело на крышу местного старого минимаркета, который работал до 2014 года, до начала войны. И с того момента всё было закрыто и заброшено, а заново зданием никто не пользовался. С крыши высота была примерно метра три-четыре, но имелось много выступов, по которым можно было залезть на неё и наоборот. В противном случае — спуститься через здание. От окна до крыши было расстояние примерно в один большой шаг, что не составило труда перебраться и Алексею, и Фенриру на неё. Окно оставил открытым для того, чтобы вернуться таким же способом.

Прошли через старые двери, ведущие с крыши в подсобное помещение минимаркета, потом через коридоры, туда, где раньше когда-то был торговый зал, к выходу, заставленному ДСП и досками. Алексей давно знал про эту возможность пробраться в квартиру, была только проблема — пластиковое окно, закрытое изнутри. Но раньше он не пользовался им. Отодвинув немного в сторону доски, посмотрел по сторонам. Убедился, что никого нет, дал Фенриру команду находиться рядом.

Вышли из помещения. На улице было сыро и противно. Алексей поморщился и задрожал. Выдохнул, и короткими перебежками они двинулись к подъезду дома. Идти по улицам было опасно: это могло привлечь внимание. Натолкнуться на не особо приятные лица, жаждущие тобой полакомиться, совсем не входило в их планы. Обойдя дом, через детскую площадку двинулись вверх дворами, к центральным улицам Донецка.

К удивлению, во дворах никого и ничего не было, кроме разбитых машин, залитых кровью, уже загустевшей, и мокрого снега. Поднявшись вверх по улице Дзержинского, Алексей сильно запереживал. Нужно было перейти трамвайные пути и перебежать на улицу Фёдора Зайцева, а там проулками выйти к горсаду — так назывался парк. Перед спринтом перехода с одной улицы на другую Алексей заметил с десяток мёртвых ходоков. Улица заполнена брошенными машинами, а на Т-образном перекрёстке поперёк стоял сошедший с рельс трамвай под номером девять. Фенрир начал рычать и скалиться. Алексей присел, положил руку на шею своего товарища и сказал:

— Тише ты, нам стычки ни к чему. Это не пьяные люди, да и не люди уже. Идём быстро и ни на кого не реагируем. Они медленные, мы быстрее. Ты меня понял?

Собака прекратила рычать и прижалась к земле, готовясь к низкому старту.

— Готов? — спросил Алексей и, похлопав по массивной лопатке пса, дал команду «рядом». Они побежали поперёк улицы. Мертвецы, увидев движущиеся объекты, активизировались, начали идти в их сторону и громче издавать рычания и стоны.

Подбежав к конечной части трамвая и выглянув из-за него, Алексей оценил обстановку и скомандовал:

— Можно! Вперёд! Рядом.

Они рванули что есть силы. Мертвецы продолжали идти как навстречу, так и позади них, пока не упустили из виду свой завтрак. Пробираясь зигзагами, поворот за поворотом, обходя большие скопления ходоков разными тропами, они подошли к парку. Парк был пуст, вдали виднелось здание комплекса «Континент», до которого оставалось метров двести, если прямиком через парк.

Заметив движение на парковке рядом с центральным входом, Алексей побоялся идти через него. Он решил обойти здание сзади, чтобы пробраться через нижние этажи. Подсобные и чёрные ходы не знал, и искать их не было желания. А так наверняка и больше открытого пространства, что дает преимущество для манёвров.

Спустя минут десять они вышли к парковке с обратной стороны здания, где был нижний вход. Посмотрел внимательно, насчитал порядка семи мертвецов. При этом постоянно гладил Фенрира. Каждый раз, когда останавливались на оценку обстановки и передышку, Алексей держал свою собаку и поглаживал. Так он успокаивался. Лёгкими перебежками в полуприседе добежали до дверей. Зашли в разбитые стеклянные двери и рванули сразу по лестничной площадке на третий этаж, не оглядываясь.

На третьем этаже этого комплекса находился спортивный магазин, в котором Алексей крайне редко покупал себе хорошего качества спортивную одежду и инвентарь. Почему редко — потому что цена кусалась так, что, увидев цифры, задумывался о надобности этих вещей вообще. Было темно и сыро. Свет бил только из больших широких окон, в которых виделся мёртвый город: куча машин, трупов, как «живых», так и окончательных, и когда-то шикарный комплекс «Золотое кольцо» (только было уже не золотое оно, а кровавое). На дорогах, среди машин зомбированных было столько, что просто не счесть. Складывалось впечатление, что они сбиваются в стадо. Такая картина очень напугала Лёшу, и он окаменел, просто вглядываясь в происходящее перед глазами. Пришёл в себя лишь после того, как Фенрир толкнул его в ногу своей головой. Алексей посмотрел в ярко светящиеся жёлтые глаза и повернулся в сторону коридора.

— Прости меня, эта жуть накрыла, — сказал он в качестве оправдания псу и полез в карман за маленьким фонариком. Включил, достал походный топор с правого пояса, выдохнул и шёпотом сказал: — Тихонько. Идём.

Как ни странно, на этаже никого не было. Ни крови, ни борьбы, ни зомби. Темень и гул ветра. Пробежав по тёмным коридорам, зашли в магазин спортивных товаров. Подождав у входа и осветив фонариком полки с товаром, осмотрелся. Убедившись, что всё спокойно, только потом пошли «отовариваться». Алексей снял ранец и биту и положил их на пол. Выбрав среднюю спортивную сумку, начал рассматривать, что ему необходимо. Взял пару тёплых джемперов, две пары кроссовок, защиты, налокотники, щитки. Нашёл металлическую биту, она тяжелее и надёжнее (про себя подумал Лёша). И взгляд его упал на верёвку.

— Не знаешь, что и когда понадобится, правильно говорю? Возьмём? — спросил собаку и посмотрел на неё. В ответ собака наклонила голову набок и вернула её в исходное положение. — Я тоже так думаю.

Примерно час времени потратили они на шопинг. Решил много не брать. Взять только то, что поместилось в сумку, а остальное позже, потому как ещё ранец с продуктами тащить. Сделав несколько закладок, они спустились на нижний этаж. Именно на нём в мирное время находилась маленькая кафешка, а в глубине здания — разные витрины с украшениями и прочими богатствами, а у входа — ларёк с ножами и продуктовый магазин. Они подошли к ларьку. Алексей выбрал пару ножей — один охотничий, для разделки мелкого зверья, а второй большой, армейский. Хоть и тупые были, решил забрать. А также керосин, пару упаковок, зажигалки. Упал глаз и на саблю, но, вспомнив, как они сюда добирались, подумал, что не унесёт.

Пока привязывал новые трофеи к себе, в нос ударил резкий гнилостный запах, Алексея почти вывернуло. Он наклонился к Фенриру:

— Не бывает всё так гладко, они тут. А теперь тихо и будь наготове. Внимание! — Когда именно эту команду слышал волкособ, моментально концентрировался и ждал очередных распоряжений, чтобы молниеносно выполнить их. Уши стали ещё острее, мышцы лап напряглись, шерсть встала, зрачки сузились.

Они зашли в продуктовый отдел, фонариком подсвечивая себе путь. Рюкзак наполнялся упаковками разных круп, консервов, разной едой быстрого приготовления. На мясной отдел даже идти не стоило. Из-за отключённых холодильников запах вокруг стоял далеко не первой свежести.

Алексей заполнил до отвала свой рюкзак. Надел его, попрыгал, поприседал. «Тяжело, но потерплю», — сам себе пробормотал. Фенриру в патронташки расфасовал банки с тушёнкой, паштетом, едой для котов, рыбой, фасолью, горошком. Проверив всё на собаке, чтобы ничего не рассыпалось по пути, посмотрел ей в глаза и сказал:

— Ничего, потерпишь: жрать хочется. Тащить всё не смогу, — прошептал Алексей и поцеловал пса в холодный сухой нос. Фенрир зарычал. — Да ладно тебе, пойдём попьём, и домой.

По пути к стеллажам с водой Лёша взял пластиковый контейнер для еды. Изучив бутылку со стеллажа, убедился, что вода без газа, налил полный контейнер и пододвинул к псу. Собака в ожидании смотрела на своего хозяина.

— Пей. Можно.

И волкособ сразу приступил к утолению жажды.

Сделав несколько глотков, Алексей вспоминал слова Ивановича: «Запомни, сухой холодный нос после физических нагрузок — его нужно напоить. И не слушай, что говорят многие другие. Воды много не бывает».

Алексей улыбнулся, закрутил бутылку и поставил на место. Дождавшись, когда Фенрир допьёт, дал команду на внимание, и они пошли на выход.

Вышли так же тихо, как и вошли. Но маршрут отхода был разработан в процессе. Потому как обратной дорогой идти было опасно: стало светлее, и плюс сумки, мало мобильности. Поэтому Алексей решил пробираться короткими участками по улицам. Они оказались на улице Артёма, пробежав мимо зомбированных до ЗАГСа, через Павших Коммунаров, на Горького. Это было начало трамвайной ветки маршрутов девять и десять. И, как ни странно, никого впереди не было. Слышались только звуки далеко отставших зомби.

— Никого нет, вроде. Идём, пока не догнали. Рядом!

Медленно, но уверенно, осматриваясь на 360 градусов, проходили мимо кладбища трамваев. Стоял запах гнилых кишок, свисающих с передней двери трамвая… окровавленная детская коляска. Рядом с трамваем — обглоданные трупы с отсутствием головы. Очень много гильз и дыр от пуль в корпусе железных вагонов. Пока шли мимо, Алексея вырвало. Но, не останавливаясь надолго, они пошли дальше. Двигаясь мимо РОВД, заметили, что возле входа стояло очень много мертвецов в милицейской форме с автоматами АКС-У на плечах. Набрал воздуха в грудь, достал биту из-за спины, поправил лямки рюкзака, которые уже знатно натёрли плечи. Алексей и Фенрир перебежали дорогу, перепрыгнули через небольшой забор, вышли на улицу Челюскинцев. Обойдя парковку со стороны двора дома 69а, вышли на 25-летия РКК. До дома оставались считаные метры. Но Фенрир резко остановился, зарычал и начал лаять во всю глотку. Алексей испугался.

— Что такое? Тише! Ты сейчас всё испортишь.

Фенрир смотрел куда-то в другую сторону и, не слыша хозяина, продолжал лаять. Но то, что заставило так лаять Фенрира, стояло на другой стороне улицы. Из подворотни просматривались окровавленные, с отсутствием боков и висящими из них внутренностями собаки, свора из четырёх с половиной особей. А какой породы — трудно было уже определить. Или то, что от них осталось. Чёрные глаза с очень странными кровавыми пастями стояли и смотрели на Фенрира, пока он не прекратил лаять, и, оскалившись, рванул на них, а те в ответ — на него.

— Не-ет! Наза-ад! — закричал Алексей. Но было уже поздно. Фенрир в прыжке своей пастью схватил за шею одну из собак и с огромной силой кинул в сторону. Отбиваясь своими мощными лапами, они падали, и снова вставали, и нападали спереди, сзади, со стороны. Пытались кусать его за бока, но набитая патронташка не давала возможности вонзиться зубами в цель. Зомби шли на звук. И их становилось всё больше и больше. Тем, кто подходил ближе, Алексей наносил удары по голове. Но из-за тяжёлых ранца, спортивной сумки сильного замаха не получалось. Мертвецы падали, но тут же вставали и шли дальше за своей жертвой. Отбиваясь от одного, второго, третьего, он услышал резкий громкий вой волка. Когда он повернулся к Фенриру, одна из собак вцепилась ему в ногу и начала кусать. Другие следом накинулись сверху на него и завалили Фенрира.

— Не-ет! Фе-енри-ир! — закричал Лёша, не заметив мертвеца справа. Тот повалил его. В лежачем положении, пытаясь оказать сопротивление ходячему трупу, который усердно старался достигнуть лица своей жертвы, но не мог этого сделать из-за мешавшей ему спортивной сумки между ними. Подходили всё новые и новые ходячие. Ближе и ближе. Силы уже были на пределе.

Лёше удалось сбросить мертвеца. Он встал на колени и бил, и бил по голове зомби. Встал, повернулся и закричал от боли. В его плечо вцепился зомби и вырвал кусок мяса. Фенрир налетел на обидчика своего хозяина и, яростно защищая его, откусил ему голову. Алексей закричал:

— Фенрир! Ко мне! Рядом! Домой!

Собака повернула голову и побежала, прихрамывая, к хозяину. Бросив биту, они побежали вниз по улице и между домами свернули во дворы, увеличивая расстояние от места схватки с мертвецами.

Они подошли к детской площадке, огороженной маленьким детским заборчиком, которая стояла напротив их дома. Алексей сел в песок, облокотившись на столб под горкой. Вытаскивая руку из одной лямки ранца, так как вторая порвалась, посмотрел на собаку. Фенрир стоял напротив весь в крови и грязи, тяжело дыша.

— Что же ты наделал, друг мой?!

Собака поскуливала от боли и держала на весу заднюю лапу с вырванным куском мышц и торчащей костью. Из шеи и морды сочилась кровь от многочисленных рваных ран. Он смотрел прямо в глаза своему хозяину. Алексей встал, снял спортивную сумку и стал отстёгивать патронташку. Когда последняя застёжка была расстёгнута, волкособ повалился на бок и стал чаще и тяжелее дышать. Алексей подтащил тело ближе к опоре горки и достал верёвку из спортивной сумки. Из ножен достал разделочный нож, разодрал этикетку, распутал верёвку и стал обматывать тело Фенрира. Привязал к опоре горки. Затянув последний узел, посмотрел на свою рану. Он понимал, что это конец. Но он понятия не имел, что с собаками происходит то же самое. Алексей заплакал.

Фенрир продолжал лежать и тяжело дышать. Его глаза уже не горели огнём янтаря, как ранее, а медленно тускнели. Он лежал и не двигался, иногда поскуливая. Мокрый песок становился темнее. Лёша в слезах гладил шею своего друга, в другой руке сжимая разделочный нож.

— Прости меня, мой друг. Прости. — Не сдерживая слёз, когда грудная клетка перестала двигаться и не стало слышно дыхания, а кровь прекратила течь из ран собаки, Алексей сделал небольшой замах, и с хрустом разделочный нож вошёл под нижнюю челюсть Фенрира.

Алексей покатился назад. В глазах всё было размыто. Тело горело изнутри, словно лампа накаливания. Он протёр рукавом глаза. Стало тяжело дышать. Куртка, футболка были пропитаны кровью.

Он просидел около двадцати минут и смотрел на тело своей собаки, которая лежала метрах в трёх от него. Он не знал, что делать. Вдруг послышался резкий рык, и Алексей заметил подёргивание конечностей собаки. И тут он понял, что воткнул нож неправильно, но встать уже не мог.

Алексей смотрел, как оживает Фенрир. Он смог встать, но сдвинуться с места не смог. Его глаза были как бездна, как будто их нет. Он со звериным оскалом смотрел на Алексея.

— Надеюсь, Глейпнир удержит тебя.

Алексей закрыл глаза и услышал, как рвётся от натяжения верёвка…