В объятиях мертвецов

Владислав Мурашко, 2022

Книга оставляет неизгладимое впечатление. Автор то держит в напряжении, то позволяет расслабиться, приводя детальные описания или подмечая особенности погоды или характера. За героев повести искренне переживаешь, и это затягивает. Обнадёживающий конец у истории или печальный, ему верится, да и как не поверить, когда это происходит практически на твоих глазах и так правдоподобно. Ещё вчера врачи лечили пациентов, отцы возвращались домой. Читателя берут в свидетели апокалипсиса. Ведёт книгу не столько экшн, сколько наблюдение за человеческой природой. Каким становится человек в безвозвратно изменившемся мире?

Во власти демонов. Один день от начала апокалипсиса

— Доброе утро! — произнёс громко и отчётливо вошедший в ординаторскую молодой человек, где сидел дежурный врач за столом, сжимая свою кружку, из которой шёл пар свежеприготовленного кофе.

— Чего ты так орёшь? Доброе утро, — произнёс мужчина в ответ. — Я вот смотрю на тебя и не могу, поражаюсь. Ты всегда с таким энтузиазмом идёшь на работу, добросовестно работаешь, прямо вылитый я в начале своего пути. Наверное, нужно дать этому явлению подходящее определение. Какое вот? Вопрос… — Владимир взял горячую кружку и поднёс к своим губам, над которыми были густые, но опрятные чёрные усы. Громко отпил горячий смоляного цвета напиток и поставил кружку на место.

— Синдром интерна, — продолжил доктор. — Хотя юношеский максимализм — определение, которое не потеряло актуальность в наше время. Поэтому напрашивается вывод какой?

— Не нужно придумывать велосипед, — рьяно и с улыбкой ответил Саша.

— А что в этом плохого, Владимир Степанович? — спросил Александр, продолжая переодеваться в свой белоснежный выглаженный халат — рабочий облик.

— То, Александр Николаевич, что потом больно наблюдать, как спустя несколько лет рабочей деятельности этот энтузиазм пропадает в неизвестном направлении. И остаётся пустое безразличие. Как, собственно, и случилось со мной. — Он отпил кофе.

— Разве в нашем отделении может быть доктор безразличным? Столько разных случаев, все уникальны. Это же тоже люди, им нужна помощь. Они не виновны в том, что с ними произошло, вследствие чего они становятся такими.

— Скажи, а какая цель нашей деятельности? — перебил его Владимир Степанович, откинувшись на спинку стула и скрестив руки.

— Облегчить жизнь, помочь прийти в себя и излечить от душевной боли, — ответил Саша, закрыл шкаф с верхней одеждой и подошёл к столу. Включил чайник. Достал пакетик с чаем и бросил в красную кружку с надписью «Нескафе». Сел за стол напротив своего собеседника.

— А разве мы можем излечить душевное состояние своих больных? Нет, не можем. И это факт. Облегчить страдания, говоришь. А страдают ли они? Вопрос риторический. За те деньги, которые мы тут получаем, оно того не стоит. Главное — самому умом не тронуться, как Ларин, например. Ладно, всё это вода.

Владимир встал, в пару приёмов опустошил свою кружку, взял журнал, который лежал на краю стола, и направился к выходу.

— А кто такой Ларин? — вдогонку спросил Саша, заливая свой чай.

Доктор остановился в дверях и сказал:

— Это пациент наш из девятой палаты. Коллега. Работал у нас. Так увлёкся, что сам поехал. Кстати, твой на сегодня пациент. Историю возьмёшь в папке, а начальство я предупрежу. Ты парень вроде не тупой, вот интересно, как ты справишься, и интересно посмотреть на твою реакцию. Завтра вечером на дежурстве расскажешь мне своё впечатление.

Доктор вышел из ординаторской, громко захлопнув за собой дверь. Александр повернулся к своей кружке и занялся попытками повторить приём горячего напитка. Обжёгшись, расстроился.

— Как они его пьют таким горячим? — Разочарованно поставил кружку на стол, вышел из ординаторской.

Пройдя по слабоосвещённому коридору, вышел, спустился на второй этаж. Подошёл к двери, ввёл определённую комбинацию цифр, замок открылся, и Александр зашёл в отделение. Напротив двери был огромный стенд. На нём крепились списки с фамилиями больных, в каких палатах лежат, меню, правила поведения в отделении и распорядок. Саша прошёл по коридору в холл, где находился стол со светящейся лампой. Возле стола стояли три женщины, а одна сидела за столом. Поздоровавшись, Александр попросил историю болезни Ларина из девятой палаты. Все стоящие рядом резко прекратили разговор и вопросительно посмотрели на молодого доктора.

— Александр… — замешкалась, даже смутилась, запнулась красивая, молодая медсестра, сидевшая за столом.

–…Николаевич! — продолжил доктор. — Извините, Александр Николаевич, вы будете вести Ларина? — Саша провёл взглядом по всем четырём парам глаз, которые с недоумением смотрели на него и ждали ответа.

— Да, Самойлов сказал, чтобы я его вёл.

— А заведующий в курсе? — спросила медсестра.

Одна из стоявших мужеподобных тёток, по-другому никак не назвать, прокуренным, грубым голосом стала причитать.

— Та едрит твою в м… Ты чего пристала к доктору, как на допросе? Субординация где? Вы простите, Александр Николаевич, молодая ещё не всё понимает, что и как.

— Чего вы? Всё нормально. Не переживайте, — ответил Саша и продолжил: — А скажите, если не секрет, что такого страшного в этом Ларине, что вы все так посмотрели с удивлением на меня?

Две медсестры, которые стояли рядом, услышав вопрос, откланялись и пошли курить, сказав Надьке, третьей, чтобы догоняла, и быстрым шагом скрылись из виду. Надежда Адольфовна, не сдерживая негодования, провожала их взглядом и сказала:

— А вы, сучки климактерические, ну и пизд… Валите! Доктор, простите. — Она повернулась и дальше продолжила выражаться нецензурной бранью в спину уходящим, затем ещё раз повернулась и извинилась.

Надежда Адольфовна Еромянц была одной из длительно работавших санитарок психиатрического отделения. Проработав двадцать лет на «Победе», так называют в народе эту психбольницу, она всегда оставалась в весёлом расположении духа.

Повидав многое, женщина, с виду лет шестидесяти, не больше (и то не дашь), за словом в карман не лезла, была смешная, прямолинейная, объёмных габаритов, с широкой спиной и крепкими, массивными руками, маленького роста, что не мешало ей заламывать буйных больных и фиксировать для инъекций. Она нравилась всем. И любили, и уважали её все. Многие врачи её даже побаивались, потому как иногда сами не справлялись, а для неё не составляло труда утихомирить больных.

— Сергей Анатольевич был доктором этого отделения. Он как рыцарь был тут. Все бабы хотели вду… В общем, все его любили и уважали. Он из тех докторов, которые не стыдились ничего. И утку вынести, и помочь всем нуждающимся, персоналу, и выпить, и пошутить, короче — настоящий мужик с большой буквы. Но что-то поменялось в нём. Может, баба не давала, прошмандовка ещё та была, прости Господи. Хер знает, что случилось с ним. Но изменился очень. Резкие перепады настроения, агрессия, даже манера разговора поменялась. И вот уже третий месяц, как стал пациентом своего же собственного отделения, вот такая, сука, ирония. И смех, и грех. Нам до сих пор никто и ничего не рассказывает. А заведующий сам смотрит и лечит его, и историю не даёт на пост, мы бы уже давно прочитали. И соответствующие распоряжения были к его уходу. Баба у него была такая шалава, как только он попал сюда — сразу же ушла к другому еба… любовнику, короче.

— Ух ты! — воодушевился Саша. — Значит, история у заведующего?

— Да, — ответила молодая медсестра.

— А почему он в одиночке находится, буйный? — посмотрел доктор на Надежду.

— Не-е-ет! — протяжно и громко ответила Надежда Адольфовна. — Он спокойный, как удав. Но нам запрещено с ним контактировать. А мы, если честно, и сами боимся. А в одиночке по распоряжению.

— Заведующий сам лично ведёт его? Я думал, что он не ведёт пациентов, только консультирует, — почесав затылок, сказал Саша.

— А все другие отказались его вести, — ответила сразу мужеподобная тётя. — Он лучший был как доктор и как человек, а все остальные завидовали.

— Спасибо вам, — поблагодарил Саша и пошёл в ординаторскую.

— Доктор! — в спину крикнула молодая сестра. — Вы же нам расскажете, если что?

— Та закрой ты хайло своё уже, пристала к доктору, — крикнула в отместку Адольфовна, посмотрев на него, и положа руку себе на грудь.

— Узнаю, скажу, — ответил Саша, улыбнулся и покинул отделение.

Спустя несколько часов Саша всё же застаёт заведующего отделением в его кабинете. Подошёл к двери и, услышав разговор, решил подождать, пока освободится Олег Ярославович. Саша присел на кушетку, которая стояла рядом с кабинетом, и посмотрел на часы. Скоро был полдень. После десяти минут ожидания дверь кабинета заведующего открылась. Из-за неё вышел маленького роста и объёмный мужчина в форме работника общественного правопорядка, со званием майора; следом за ним — Олег Ярославович. Задыхаясь, майор достал из кармана платок, вытер красное, мокрое лицо и покатился, семеня своими маленькими ногами, прочь по коридору в сторону выхода. «Типичный Пиквик», — про себя подумал Саша.

— Вы ко мне, Александр? Заходите, — пригласил в кабинет заведующий и протянул правую руку. Александр пожал её, но что-то было не так. Олег Ярославович стоял в очень дорогом костюме бежевого цвета, который сливался с цветом деревянных стен в кабинете. Александр поначалу начал переживать, потому как не видел никогда, чтобы посреди рабочих будней заведующий был в костюме, а не в халате, надетом поверх хирургического костюма.

Олег Ярославович стал заведующим всего год назад — молодой, высокий, худой мужчина лет тридцати с коротко стриженными русыми волосами и маленькими круглыми очками на продолговато вытянутом лице. Он сел в кресло за столом и, перебирая бумажки, некоторые складывал в папку.

— Что там у тебя? Давай кабанчиком, потому как меня вызывают в город, — не отвлекаясь от своей макулатуры, сказал Олег.

— Олег Ярославович, Владимир Степанович должен был вас предупредить, я пришёл за разрешением и историей болезни Ларина из девятой палаты.

После этих слов заведующий замер на несколько секунд в недоумении. Положил бумаги, снял очки, положил на стол и облокотился на спинку мягкого кожаного кресла. Он поменялся в лице и побледнел от услышанного.

— А ты уверен, что справишься? Лично я считаю, что тебе не хватает опыта работы с такими пациентами. Только без обид. Сергей — очень сложный человек и пациент, — ответил Олег таким образом, чтобы дать возможность молодому доктору передумать.

— Он такой же пациент, как и все, кто к нам обращается. Я вынужден буду настаивать. Если у меня будут проблемы и сложности, то я обращусь к вам за помощью или к дежурным. Как мне набираться опыта, если не брать в разбор разные клинические случаи, — неуверенно сказал Александр, так как смута сомнений охватила его. Но, поборов в себе неуверенность, добавил: — Дайте мне историю.

Сказать, что Олег Ярославович был удивлён, — всё равно, что ничего не сказать. Он громко выдохнул. Надел очки, встал и сказал:

— Ну, хорошо, пойдём. Мне будет даже любопытно. Историю не дам, давай так: ты с ним сегодня пообщаешься, если справишься, то будешь его вести. От дневников и другой работы я на сегодня освобождаю тебя. Потому как будет над чем подумать. Пойдем, я вас познакомлю. — Они вышли вдвоём из кабинета и направились в отделение. По дороге туда они шли молча. Саша себе в голове уже накидал разные картинки и события: что может быть сложного и какие последствия могли быть после всего этого. Подойдя к палате под номером девять, Олег достал кожаную ключницу и, подобрав ключ, открыл металлическую дверь.

В палате было зябко, накурено и темно. Свет серого весеннего дня из окна и включённая настольная лампа, загнутая внутрь, были единственными источниками света. Сразу, войдя в палату, Александр почувствовал, как его пробрала дрожь. Словно многочисленные мелкие иголки по очерёдности пронзили его от шеи вниз и до кончиков пальцев. Его аж передёрнуло, но он посмотрел на Олега Ярославовича, и тот дал понять, что всё нормально. Саша закрыл дверь и стал рассматривать палату. Палата была стандартных размеров, что не характерно для одиночки. Стол, один табурет, большая функциональная кровать с фиксаторами и старое деревянное окно, которое закрывали решётки с внешней и внутренней стороны, с чуть приоткрытой форточкой.

У окна стоял Сергей. Он не повернулся и никак не отреагировал на открытие и закрытие двери, просто стоял, всматриваясь и изучая вид из окна. Мужчина с тёмными короткими волосами, астенического телосложения стоял в белой футболке и синих спортивных штанах, скрестив руки за спиной.

Олег Ярославович положил руку на плечо Александру, второй указательным пальцем приложил к губам. Саша кивнул и повернулся, продолжая смотреть в сторону стоящего у окна, не понимая, что вообще происходит.

Минутную театральную тишину, которая уже давила на пришедших, прервал тихим спокойным голосом, не отрываясь от окна, Сергей:

— Уйди в тишину —

и поймёшь, кому

нужен. Растают как дым,

с кем когда-то был дружен,

решат, что «того»,

и начнут сторониться

иль просто плести

за спиной небылицы…

Останутся те,

для кого без условий

ты дорог и мил,

хоть больной, хоть здоровый,

Кто примет тебя

и в лохмотьях, и в злате,

кому наплевать

на чины и печати.

Кто помнит добро

и прощает огрехи,

с кем можно делить

и беду, и успехи,

да просто делить

незатейливый ужин…

Уйди в тишину —

и поймёшь, кому нужен.

Сергей повернулся и подошёл к Олегу.

— Здравствуй, Сергей, — сказал Олег Ярославович.

Они обнялись, похлопывая по спине друг друга.

— Прекрасные слова, кто автор? — спросил Олег с лёгкой улыбкой на лице.

— Это тебе будет задание на дом, найдёшь — расскажешь мне завтра, — с колкостью ответил Сергей.

— Сергей, позволь представить тебе нашего интерна. — Олег положил руку на плечо Саши. — Александр Николаевич Носов. Вот вызвался быть твоим врачом.

Сергей протянул правую руку.

— Сергей… — Александр от изумления открыл рот и стоял, словно истукан. По дороге в палату он писал себе разные сценарии, но такого исхода явно не ожидал. Придя в себя, пожал руку в ответ.

— Сергей, я пойду, меня в город вызывают. Оставляю тебе его на съедение. Только давай без жёсткого гнета. Работать и так некому.

Олег подмигнул Сергею. Отдал ключницу Александру, дал указания, чтобы запер двери, проверил их и зашёл к нему в кабинет, когда Олег вернётся. Саша дал знак, что понял, и проводил взглядом уходящего Олега Ярославовича. Как только двери закрылись, Сергей подошёл к окну, прижал форточку и залез с ногами на кровать, оперевшись о стену.

— Присаживайтесь, доктор. О чём вы хотели бы поговорить? — указав рукой на табурет Александру, сказал пациент.

Саша пододвинул табурет к кровати, сел напротив.

— Скажите, Сергей… — начал Саша.

— Сергей! — перебил его, улыбаясь, собеседник. — Давай так, Саша, пока у меня нормальное расположение духа, мы просто поговорим без всякого официоза, на «ты», без субординаций и явных психологических приёмов, которых ты начитался. Что тебя интересует, спрашивай. Хотя неинтересно общаться с человеком, о котором уже прочитал его историю.

Конец ознакомительного фрагмента.