Комбикорм для птицы счастья

Владислав Михайлович Погадаев, 2023

События происходят на Урале в период с 2003 по 2011 год.В центре романа – судьбы трёх одноклассников, детство которых пришлось на постперестроечное время. Все они хотят быть счастливыми, но, к сожалению, не всегда достижение достойных целей осуществляется достойными средствами. Герои расставляют сети и ловушки в надежде ухватить удачу за хвост, вот только капризная птица счастья попадается не на каждую приманку.В финале, как и во многих других произведениях автора – неожиданная развязка, а вот приятной она окажется или нет, зависит от того, кого из героев читатель изберёт себе в любимчики.

Глава 10

Виталик, которого отец отчитал за неподобающий для заведующего отделом продаж внешний вид, самостоятельно перестирал все накопившиеся за долгий срок рубашки. Потом, развесив их на плечики, пристроил сушиться в самых разных местах: на дверях, на ручках шкафов − везде, где смог зацепиться. А утром уехал в область − на объект.

Рубашки высохли быстро. Но продолжали висеть. Неделю!

Вернувшись из командировки, Витасик услышал визги и крики, доносившиеся из-за дверей квартиры, а, отперев замок, застал жену и бабулю над кучей тряпья, сваленного горкой прямо на полу. И тут прозвучали роковые слова:

− Да как ты смеешь рот открывать, поганка? Ты тут − никто! И звать тебя − никак! − Евстолия Марковна гордо развернулась и убралась к себе.

Женька вопросительно глянула на Виталика, но тот лишь растерянно пожал плечами.

Военные действия были открыты…

* * *

− Да, в каждой избушке − свои игрушки! − согласилась Александра. − Кстати, а бывший-то твой − в шоколаде!

− Чё, олигархом заделался? − ехидно ухмыльнулась Женька.

− Ну, типа того. А тебе разве мать не говорила?

Женька отрицательно помотала головой. Александра набрала в лёгкие побольше воздуха:

− Помнишь, вместе с вами Катька училась? Ну, тютя такая засельпованная…

− Ну, − насторожилась Женька.

− Короче, Пашка твой с ней сошёлся. А Катька эта жила с каким-то чуркестанцем. С рынка.

− Да знаю я, дальше-то чё?

− А то: грохнули они этого торгаша! − у Женьки аж челюсть отвисла. − И все его денежки прихапали! А остатки товара распродали. А родаки Пашкины на эти денежки бизнес подняли: стоянку для дальнобойщиков. С гостиницей, со столовкой. Так что олигарх не олигарх, но денежки имеются.

− Не-е, ты не гони, − с сомнением протянула Женька. − Как они его убили-то? Щас, так-то, не девяностые: за убийство срок дают.

− Ага! Если поймают! Как именно убили − не знаю. Врать не буду. Может, в бане в парилке двери подпёрли. Вот только труп-то они спрятали! Может, в огороде зарыли. Или в подполе. Его родичи приезжали − так и уехали ни с чем. А Катька после этого дом продала: понятно, кому ж охота с покойником в подполе жить!

− Вот ведь крыса толстожопая! − взвилась Женька. − Своего мужика угробила − к моему в койку прыгнула! Интересно, как же свекруха моя богомольная это стерпела: Пашеньку своего драгоценного в такие руки отдала?

− И не спрашивай! Уж сколько она у тебя крови выпила, а тут − тишь, гладь, да божья благодать! Любовь и голуби, короче!

− Ничего! Я им кайф-то обломаю! − Женька заметалась по комнате…

* * *

Александра не соврала: две тысячи седьмой год принёс в семью Ракитиных большие перемены. Правда, начались они ещё в декабре прошлого, две тысячи шестого.

Декабрь 2006 года, Прикамск.

В конце недели Пашкины родители, как и условились, приехали домой к Катерине.

Елена Павловна, как ни в чём не бывало, стрекотала не умолкая. Она хорошо помнила наказ цыганки: уступишь − всё по-твоему будет. С интересом осмотрела хозяйство, похвалила порядок в доме и на дворе, восхитилась цветущими цикламенами.

Особо заинтересовалась термосом, который Катя с бабулей когда-то давно смастерили из старой алюминиевой пайвы. Поцокала языком, удивляясь простоте и эффективности конструкции и тут же, на холодной веранде, углядела Тимуровы тюки с товаром.

Катерина, смущаясь и пылая щеками, объяснила, что это и откуда. Елена Павловна, любопытная, как все женщины, попросила разрешения посмотреть. В тюках обнаружились толстые мохеровые свитеры с неброским рисунком, вязаные пушистые штаны грязно-серого цвета и шерстяные носки из овечьей пряжи.

− Да, с этим на рынок не пойдёшь, − протянула Ракитина и, призадумавшись, вспомнила ещё одно предсказание гадалки: деньги где-то рядом с тобой, удача тебе будет, только ты сама её не упусти!

Решение созрело мгновенно. Елена Павловна тут же собрала в горстку всех присутствующих и объявила:

− У нас в городе это не продать! Ну, разве что по знакомым попробовать предложить, но это долго и муторно: тому − подешевле, этому − в долг без отдачи. Не вариант, в общем и целом. Да ещё и наслушаешься всякого! А вот в районе − самое оно! Павка, сбегай, принеси из машины атлас. Я предлагаю составить маршрут и проехаться по деревням. Во многих есть мини-рынки, но идеальный расклад: пристроить товар в местные магазины. Во-первых, у продавцов всегда в наличии живые деньги, во-вторых, это будет всё же опт.

− Лена, но это же − чужое!? − недоумевал Платон Данилыч, несколько шокированный напором супруги.

− И что ты прикажешь с этим делать: раздать бомжам или свезти на свалку? Здесь вообще-то не камера хранения! И потом, давайте решать проблемы по мере их поступления. Вернётся хозяин − будем разговаривать, − возразила Елена.

− А поедет-то кто?

− Ты, Павлик и Катюша.

− А работа? − упирался Платон Данилыч.

− У тебя отгулы накоплены, Павка возьмёт неделю в счёт отпуска, а Катерина − вольный казак. Казачка, − поправилась она. − Как раз до Нового Года успеете вертануться.

− Ну, ты, мать, даёшь! − сказали отец и сын Ракитины в один голос.

* * *

Вернулись они через неделю, распродав всё подчистую.

Во время их отсутствия в посёлке произошло одно событие.

В субботу вечером соседка Людмила закончила перегонять бражку, которая дожидалась своего времени ещё с осени. Этот непростой процесс занял у неё несколько дней, целиком поглотив Люсино внимание.

Приняв на грудь, по её собственным словам, стопарик, Люся взяла лопату и вышла к калитке раскидать снег, которого за последнюю неделю навалило до окон.

Краем глаза она поглядывала на дорогу, поджидая Генку. Обычно его подвозил с работы сосед Лёша, трудившийся на рынке контролёром. Лёша был здоров как бык и безобиден как младенец. Правда, знали об этом только его родные да хорошие знакомые. На остальных Лёшина плотная фигура в камуфляже и лысая голова в балаклаве с подвёрнутыми краями производили неизгладимое впечатление. Свой побитый жизнью ГАЗик он тоже раскрасил под камуфляж и оснастил бампером, сваренным из гнутой трубы.

Вдали показались огни фар. Люська встала, опершись на лопату, и приготовилась встречать любимого. Но это оказалась незнакомая тёмная «девятка», которая остановилась у Катькиного дома.

«Неужто хозяйка вернулась?» − подумала Люська и, воткнув лопату в снег, двинула навстречу. Из автомобиля вышли двое.

− Здравствуй, − с сильным акцентом произнёс один из них, помоложе.

− Здравствуй, здравствуй, хрен мордастый! − беззлобно пошутила Люська, пребывавшая в той степени опьянения, которую восточные мудрецы именуют «состоянием обезьяны», проще говоря, была весела и бесстрашна.

− Тимура знаешь?

− А то! Жалко парня, а как подумаешь, так и черт с ним! А вы ему, видать, роднёй приходитесь?

− Ол не дейді? (Что она говорит?) − спросил второй, пожилой, с жиденькой бородёнкой.

− Тимур өкінішті дейді (Говорит, Тимура жалко), − ответил ему первый и снова обратился к Люське: − Тимур где?

− Где, где − в Караганде! − незатейливо пошутила Люська. − По всему, прихватили Тимурку архангелы: жадность фраера сгубила! Ну, да жизнь ошибки поправит: тюрьма − не школа, прокурор − не учитель, − и с чувством продекламировала:

− Тюрьма − наука из наук,

И мир её жесток и тонок,

Она научит понимать,

Кто человек, а кто подонок…

− Ол не дейді? (Что она говорит?)− снова забеспокоился пожилой.

− «Түрме» дейді («Тюрьма» говорит).

− Ай, ослицаның ұлы және Шағала! Мен оған есірткі сатуға болмайды деп айтқанмын! Ақымақ да ашкөз де, адамдар да жақсы емес. О, Алла! Бұл қамсыз қой өзін де, бізді де өлтіреді. Әйел қайда сұра (Ай, сын ослицы и шакала! Говорил я ему, что нельзя связываться с наркотой! Глупый да жадный ни себе, ни людям добра не делает. О, Аллах! Этот безмозглый баран погубит и себя, и нас. Спроси, где его женщина).

− Катька где? − первый кивнул на соседский дом, окна которого были прикрыты ставнями, а нетоптаный снег переливался в свете фар голубыми искрами.

− Хозяйка-то? Дак уехала куда-то. Давно уж. Дом стоит… Блин, засада!.. − Люська всплеснула руками.

− Ол не дейді? (Что она говорит?)− опять переспросил второй.

− Ол үй иесі кетіп қалды, ал үйде-отыр (Говорит, хозяйка уехала, а в доме − засада).

− О, Алла! Сонымен біз не күтеміз? Мұнда барыңыз! О, Алла, кім тура келеді! ( О, Аллах! Так чего мы ждём? Поехали отсюда! О, Аллах, с кем приходится иметь дело!) − договаривал он уже набегу.

Не успели оба запрыгнуть в машину, как улица озарилась светом мощных фар: на дороге появился ГАЗон в камуфляже. Водитель тормознул возле Люськи, не спеша вылез из кабины и, разминая крутые плечи, спросил, кивая на лихо скачущую по колдобинам девятку:

− Кто такие? Чё ищут?

− Дак, Тимура ищут. Родичи его. Один-то, по всему видать, мулла − приличный человек, − и поторопила Генку: − Давай живее, мне ещё к Катьке сбегать надо. Обещала ей котёл подтопить, да за делами забыла: закрутилась. Если еёшные цветы помёрзнут − капец мне! Засада, блин! − и повернулась к соседу: − Лёшик, ты погоди чуток, я те самогонки пол-литровочку нацежу.

* * *

А Елену Павловну Ракитину уже несло по кочкам: никак не выходили у неё из памяти обидные Женькины слова про маргиналов и нищебродов.

На другом краю химкомбината − подальше от центральной проходной, поближе к подъездным путям − вот уже пару лет пустовало здание филиала столовой. В своё время, когда предприятие работало на полную мощность, экономичнее было кормить часть сотрудников здесь, не гоняя через всю территорию комбината. Филиал был полностью оснащён пусть не новым, но исправным оборудованием: четырёхконфорочная плита, жарочный шкаф, мясорубка. Все коммуникации — целы.

Елена Павловна уже давненько приглядывалась к этому зданию, но, подсчитав, во что обойдётся ремонт − отступалась. Тем более что они с мужем собирали деньги для Павлика: на отдельную квартиру. Теперь же всё сошлось, как нарочно.

Елена, как, впрочем, и многие женщины, была интуитивна, верила в знаки и приметы. Всё это успешно сочеталось в ней с жизненной тёртостью и крепкой хваткой. Она чувствовала: всё, что происходит в их семье в последнее время − неспроста! Нужно было хватать удачу за хвост.