Хиди

Владислав Медведев (2024)

Вы знакомы с Хиди? Хиди персонаж компьютерной игры с магией, рыцарями и приключениями. Персонаж третьего плана, лишенный свободы, с прописанными диалогами. Он мечтал о приключениях, мечтал быть собой. Жизнь простого фермера в глуши казалось полностью захватила и подчинила его себе — он лишь скрипт плохо написанной игры. Однако случай подарит ему ту свободу о которой он мечтал…

Глава 2

После всего, что случилось, Хиди очнулся на горе мёртвых тел. Это было пропитанное бурой кровью месиво из самых разнообразных убитых тварей и людей. Куда бы он ни перевёл взгляд — повсюду виднелись расчленённые конечности и тела. Место, в котором он оказался, было лишено травы и деревьев, небо представляло собой сплошную серую массу, без намёка на облака или солнце. Хиди неумело сполз вниз, опираясь на чужие торчащие ноги, касаясь лап гигантских пауков и сдвигая крылья вампиров. Не было ни единой живой души. Стянув с себя промокшую липкую рубашку, он увидел глубокую рваную рану в груди — казалось, что в неё можно было засунуть руку. Сердце молчало, разорванная грудь не вздымалась, и боли он не ощущал.

Конечно, он подумал, что попал в ад, и в этом аду он был единственной живой душой среди мёртвых. Некуда было отвести взгляд, лишь небо не было покрыто ужасной картиной побоища. Однако Хиди был вовсе не один в этом проклятом мире. За горой мятых доспехов, кривых мечей, боевых топоров и сабель виднелась тонкая струйка дыма. Слабой, неуверенной походкой он направился туда, увязая в зловонной жиже, что стекала с местных тел и оседала внизу.

Невозможно представить, что же он чувствовал, потому что, вероятно, не чувствовал ничего. Словно из него выжгли всё, что могло жить, дышать, любить; вырвали с корнем любые остатки человеческого. Он опирался на ржавый, погнутый меч, выдернутый из окаменевшей руки умерщвлённого бандита, и не замечал, что каждый шаг был усилием его собственной воли, каждое движение теперь принадлежало ему. Он получил то, о чём мечтал, но обрел это в опустошённой и зловонной пустыне трупов. Из-за бликов серого неба казалось, что глаза убитых сверкали былой жизнью.

Перебравшись через гору доспехов, Хиди спустился к огромному костру — кто-то сжигал тела. Рядом с костром сидело несколько силуэтов, похожих на людей. Они разглядывали приближающегося к ним Хиди.

Незнакомцев было трое. Увидеть их в живую было бы испытанием для любого воина, но, кажется, Хиди чувствовал в них что-то родственное. Они не удивились зияющей ране в его груди и предложили присесть рядом. Видимо, это они собрали мертвецов в кучу и развели костёр, оголив вокруг него черную, безжизненную землю.

Один из них подошёл к Хиди, чтобы поприветствовать. Он носил форму стражника; герб короля скрывался под слоем въевшейся грязи, перемешанной с багровыми потёками. Голова стражника была отсечена, меховая перчатка держала её возле бедра. Выглядело это как колдовство или неведомая магия. Стражник протянул свободную руку, и рот отсечённой головы раскрылся, произнося слова:

— Приветствую тебя, не стесняйся, проходи, присаживайся с нами. Зови меня Йорик. Йорик Хилый.

Мозолистая рука Хиди крепко сжала руку стражника:

— Я Хиди, фермер.

Второй незнакомец, сидевший у костра, лениво зевнул и оглядел новоприбывшего. Одного взгляда хватило, чтобы догадаться о тёмном прошлом этого человека. Всё его тело покрывали уродливые, выжженные клейма: клеймо вора, конокрада, раба, убийцы — и это были лишь те, что удалось разглядеть. Одежда тоже выдавала в нём человека непростой судьбы — остатки былой бандитской брони, на которой виднелся знак «убийц короля». Но самое поразительное — у бандита не было ног и таза; они были напрочь отсечены, и он буквально был располовинен. Тем не менее, он встретил Хиди с добродушной улыбкой и представился:

— Здрав будь, крестьянин! Я — Арли. Меня когда—то звали Арли Везучий, но, как видишь, не особо—то я везучий оказался…

Арли рассмеялся, подмигнув Хиди, и тот почувствовал смущение и даже тревогу — ведь никогда прежде не доводилось ему говорить с бандитом, особенно с таким. Но стражник Йорик, сел рядом с Арли, как с давним товарищем. Словно и не было никаких различий между стражником и бандитом.

Третий из присутствующих не проронил ни слова, и не было никакой возможности понять, кто же он такой. В отличие от других, на нём не было ни ран, ни шрамов, ни знаков принадлежности к определённому ремеслу. Одет он был в простое нижнее бельё — лёгкую, но качественную рубашку и кальсоны. Чем больше Хиди пытался разглядеть его, тем больше он понимал, что этот человек не похож на тех, кто принадлежит к простому сословию. Здоровый цвет кожи, крепкие плечи, вздувшиеся мышцы рук и ног — он казался хищником, подлинный голем из плоти и крови.

Арли, заметив интерес Хиди, кивнул в сторону молчаливого незнакомца:

— А это, друг мой Тайбер. Он радушием не блещет.

Тайбер оборвал его с раздражением:

— Я сам могу говорить за себя. Мне не нужны глашатаи.

Арли хитро прищурился и с усмешкой отвечал Тайберу:

— Ох, простите меня, ваше превосходительство. Может, прикажете страже схватить меня и отрубить мне ноги? — Он громко рассмеялся, обращаясь к Йорику. — Что скажешь, стражник, выполнишь ли ты приказ самого Тайбера Заступника?

Йорик молча сидел, держа свою голову на коленях и устремив взгляд в огонь. Тайбер сплюнул и бросил на Арли недобрый взгляд, но тот только посмеивался. Хиди вдруг осенило, и он удивлённо произнёс:

— Так это ты, Тайбер Заступник! О тебе сложено столько легенд! Ты тот самый герой, что защищает наши земли от нечисти. Непревзойдённый воин, покровитель людей!

Тайбер ответил коротко, едва взглянув на Хиди:

— Да я был им, в прошлом

Эти слова прозвучали мрачно. Хвалебная речь Хиди всколыхнула в нём воспоминания о том, кем он когда-то был. Тайбер замолчал, погрузившись в раздумья, Арли фыркнул на этот жест, а Йорик рассматривал огоньки костра, не вставляя слов.

Вам могло показаться, что общение этих незнакомцев пылает внутренней враждой. Но, несмотря на тон и напряженность, с которой происходило общение между этими тремя обитателями мертвых земель, не дайте впасть себе в заблуждение — они не питали искренней ненависти друг к другу. Они принадлежали к разным классам, жили полярными убеждениями, но в этом месте, переполненном горами хладных тел, здесь, где не было законов, королей и ролей, они были единственными живыми душами. Их сливала общая боль и отчужденность, пускай, словно по привычке, они задевали друг-друга острыми словами. Однако раскрыться тонкостям предстояло позже. Хиди проходил ту стадию, которую они уже прошли — осознание. Он думал, и у него была куча вопросов, но все смешалось в такую кашу, что ничего невозможно было разобрать. Его глаза с отчуждённостью рассматривали искры пожарища.

Возможно, ему изначально следовало расспросить новых знакомых обо всём, но он пошёл обратно туда, где и очнулся. Не говоря ни слова своим товарищам по смерти, он решил попробовать отыскать в этом кладбище Дари.

Вернувшись обратно и прохаживаясь у подножий окровавленных силуэтов, вглядываясь в искажённые лица, приподнимая хладные скрюченные мешки, набитые кровавой кашей, он нашёл её. В том же платье, промокшую и слипшуюся. Простой нож, который Хиди видел и использовал каждый день, оборвал её жизнь, и он не смог на это повлиять. Он вытянул её из общей массы и склонился над ней, всматриваясь в лицо. Все мышцы разжались и ослабли, глаза были приоткрыты и поглядывали на серое безжизненное небо. Он долго сидел с ней, поглаживая её руку и смотря в глаза. Часть его души и любви была в ней, и эту часть вырезали, она не очнулась здесь, она стала лишь ещё одним безжизненным существом. Казалось, Хиди потерял рассудок окончательно. Он горестно смеялся от избытка внутренней боли, рыдал и обнимал её. Он кричал и рычал, пинал умерщвлённых вокруг от злобы. Это продолжалось долго. Когда Хиди ослаб, опух от слёз и прочувствовал опустошённость, он лёг рядом с ней. У него не было плана, не было прошлой жизни, не было ничего. Он точно уверовал, что попал в ад.

Трудно определить, сколько времени провёл он в самоубиении рядом с телом. В этом мире не было разделения на день и ночь, не было распорядка, не было голода и бытовых дел. Чем дольше Хиди лежал в окружении мертвецов, тем больше и сам походил на них. Взгляд его окончательно потускнел.

Однако его опустошённого обнаружил Йорик. Этот стражник познал все удобства отсечённой головы. Придерживая рукой волосы, он вертел ей вокруг, не меняя курса и не останавливаясь. Не сразу он опознал Хиди, долго петляя вокруг, словно коршун, присматриваясь. Спустившись к нему, гремя доспехами, Йорик приподнял бедолагу и догадался обо всём без пояснений. Никому не нужны были пояснения, ведь кто ещё мог неистово кричать в этом месте, кроме Хиди.

Убитому горем нужно было выговориться, и он рассказал обезглавленному обо всём. Волной пошли рассказы о тяжёлой жизни, в слезах он наконец смог пересказать то, что чувствовал, не имея власти над телом. Он рассказал Йорику и о том, как оборвалась его жизнь и жизнь его любимой. Йорик внимательно слушал, не перебивая, и если бы он мог ободряюще кивать головой, он бы делал и это. Никто и никогда до этого не выслушивал всё, что переполняло фермера, всё, чем он раньше не мог поделиться. Даже Дари не могла узнать всех истинных болей лысеющего мужичка. И вот какой—то почти незнакомый обезглавленный стражник стал первым, кому он исповедовался.

И Хиди полегчало; тяжёлый груз, придавивший душу, слегка отступил, оставив лишь пустоту и послевкусие утраты. Йорик, выслушав его, поделился и своей историей смерти:

— Друг мой, наши смерти связаны. Я был стражником города Тенрол, служил в тех стенах с юношества. Выполнял свой долг с полной отдачей, ни жены, ни детей. Да и не до этого было — вечные дозоры и караулы. Немало лихих голов я самолично притаскивал к палачу, да и если бы тогда мне попался на глаза Арли, то лично бы удавил его на месте без раздумий…

Он замолчал. Хиди слушал, но не расспрашивал. Стражник собирался с мыслями и вскоре сам продолжил:

— Так вот, в общем, служил я в Тенроле. Обычный день, заступил в караул и прохаживался по торговым лавкам. Всё было спокойно, всё на своих местах, ни драк, ни воришек. Проверил лавки, проверил таверну, иду мимо домов и слышу лёгкий скрежет за одним из них. Остановился, прислушался, и действительно не почудилось мне — что—то происходило за домом. Ну, я и заглянул.

Снова небольшая пауза в его речи:

— За домом тем был оборванец и ковырялся в замке. Дело в том, что к дому тому амбар пристроен; я знал хозяина — кузнец, много добра в амбаре хранил и замок навесил крепкий. Так я обомлел, когда увидел, как бродяга в отрепьях посреди дня пытался вскрыть замок, да ещё так неумело. Ну конечно, я его окликнул, хотел было схватить за шкирку, меч для виду обнажить, да вот только… Не понял я, как так вышло, в общем, снес мне этот бродяга голову мечом. В одно движение. Даже подумать не мог, что в его лохмотьях может незаметно поместиться меч, да так, чтобы он его ещё и быстро выхватил. Только и успел, что рот открыть от удивления. Меч, причём тот же, что и у того рыцаря, который тебя прикончил, золотом отделанный…

Наступило молчание, Хиди спросил:

— Думаешь, это был тот самый рыцарь?

— Думаю, да, — ответил Йорик. — Я поделюсь с тобой тем, что мы смогли узнать, но ты бы не хотел похоронить свою жену?

— Да, думаю, это стоит сделать, — ответил Хиди.

— Лучший вариант будет придать её огню, не стоит зарывать её в эту проклятую землю…

Хиди согласился.

Нежно отнесли они тело к пустырю. Дари положили отдельно от прочих и также отдельно сожгли. Арли подполз поближе к полыхающим останкам и, подёргав штанину Хиди, предложил присесть. Арли хотел отвлечь бедолагу, в разговорах частенько груз болей отпускает. Поэтому он сказал:

— У меня всё тоже началось с женщины. Молодой был, влюбился по уши. Хе-хе, ведь украл впервые ради неё. Тогда впервые на каторгу и попал…

Хиди с грустью смотрел на исчезающее в пламени тело, вовсе не слушая, что там бормочет калека. Тайбер стоял в сторонке и разглядывал спину Арли. Честно сказать, у Тайбера был поганый нрав — помесь чести и несгибаемого упрямства. По крайней мере, так казалось со стороны, да и он сам не особо опровергал эти домыслы. Прошлый Тайбер судил и мерил всех по себе. Но сейчас Тайбер был другим. Он понимал, что Хиди лучше не трогать, боль утраты пробила в нём рану гораздо больше той, что оставил меч. Однако для поднятия боевого духа он решил придерживаться тактики, которую выбрал Арли — хотя бы словами заглушить пустоту, наполнить её чем-то. Он спросил у бандита:

— Так значит, всё из—за женщины. И что же, знаки убийцы, конокрада, так же ты получил из-за женщины?

Арли повернул голову к вопрошающему:

— Остальные награды я получил из-за бедности. Тебе этого не понять, ты не был сиротой, не сидел в молодости. Был бы ты такой же голый и наивный, как я, получил бы в два раза больше…

Голова Йорика тихо ответила Арли:

— Я тоже был беден, но как видишь, плохим человеком я не был. Были же и другие пути.

Арли злобно пролепетал, закусывая губу от недовольства и хмуря лоб:

— И куда привёл тебя твой путь? Ты на своей доблестной службе голову потерял!

Йорик отвечал:

— Оставь своё ехидство, мы уже давно знакомы, и все мы погибли от одних рук. К чему эти распри? Мы можем спокойно говорить о прошлом, которое ничего ровным счётом не значило.

Арли не унимался:

— Когда такие, как вы, лупили меня палками, я тоже призывал к разговорам…

— Хватит уже! — прорычал Хиди.

Его глаза налились злобой. Когда все замолчали, он потёр лоб руками. Их разговоры не давали ему покоя. Желая хоть немного отвлечься от печали, он спросил более мягко:

— Йорик, ты говорил мне, что наши смерти связаны, и сейчас ты говоришь, что мы умерли от рук одного человека.

— Да. Ты хочешь узнать об этом больше?

— Да.

— Тогда послушай, как умер Арли и Тайбер. Услышь их историю, и мы поговорим.

Хиди кивнул. Арли кашлянул и начал:

— Да что рассказывать, жил так, как хотел. Свободно и без казарм и битв, как некоторые. Понятно дело — воровал. Ну, в общем, завела меня судьба к шайке «Убийц короля». Когда трезвые — то хорошие ребята, а когда нет — тогда могли и деревню спалить, и скот угнать. А лагерь у нас был в старом разбитом форте, ну, как сказать, в форте, просто руины каменные, но место хорошее, никто не совался. Нас там было много, два десятка душ с лихвой набиралось. И знатно же мы насолили тогда местным, покоя им не было — это точно. За то, чтобы разбить наш лагерь, король поставил солидную сумму. Своей армией он бы нас не выкурил оттуда, место удачное, всё хорошо видно, большой отряд воинов незамеченным не подойдёт. Мы к тому моменту давно бы все по горам разбежались. Но вот как-то пришёл к нашим развалинам один воин. Весь в доспехах, пробрался к нам прямо к главному входу. Один против двух десятков. И так случилось, что вся шайка «Убийц короля» полегла там от его меча. Такая сеча, конечно, была… ух! И ведь никто ему ничего сделать не смог. Стрелы отскакивали от брони, мечи крошились. Помню, как ударил его булавой со всей дури — даже не шелохнулся. Его и втроём пытались повалить, и вчетвером — без толку. А он этим проклятым мечом с размаху рубанул мне ноги, так и истёк я там…

Бандит закончил и поглядел на свои обрубки. В то время как он замолчал, Йорик вставил:

— Арли рассказал тебе свою историю, очередь Тайбера.

Тайбер махнул головой:

— Сначала пусть он сам свою историю расскажет.

Йорик ответил на это:

— Я слышал его историю.

— А я нет, — возразил Тайбер. Если он хочет откровений, пусть и сам будет откровенен.

Хиди согласился с этим и вновь пересказал всё, что произошло. Тайбер внимательно впитывал каждое слово, расспрашивая детали. Особенно его интересовало описание рыцаря. Тайбер прерывал рассказ и просил подробно описать латное одеяние убийцы. Однако Хиди мог ограничиться лишь общими фразами, он не знал тонкостей, так как не был кузнецом, не знал, какое предназначение и название было у того или иного элемента брони, так как не был воином. На броне не было гербов и флагов. Хиди сказал, что броня сверкала, была начисто отполирована, и этот ответ не устраивал Тайбера. Он обратился к Йорику:

— Вот видишь, на броне ни гербов, ни знаков отличия, не сходится.

Арли вставил на это:

— Чего сложного отполировать железку и соскоблить знаки? Ничего сложного в этом нет.

— Королевский герб выбит на нагруднике, его невозможно убрать, не испортив брони.

Арли улыбнулся:

— Ну да, конечно, а то я не видел, как подмастерья молотком выпрямляют гербы. Немного там науки нужно, лишь сноровка, потом эти доспехи без гербов и знаков отрывают прямо с руками с черного рынка.

— Ложь всё это, ты наглый лжец, подмастерью точно не получится выпрямить герб!

— Ладно, всё, прекратите споры, дайте Хиди уже досказать, — вставил Йорик.

Хиди продолжил, и на моменте с мечом Тайбер переменился в лице. Описание меча вызвало у него задумчивость. Он переспрашивал про позолоту. Попытки узнать более подробно про гарду, рукоять, острие и заточку также ушли в пустоту, и Тайбер, нахмурившись, сказал:

— Да уж, дела. Делать нечего. Ты рассказал свою историю, придётся и мне. Я — Тайбер, прозван Заступником. Весь мой промысел был сложён в битвах. Убийство нечисти, очищение земель от мертвецов и бандитов. Я спускался в самые злачные уголки преисподни, чтобы вырвать сердце из груди колдуньи и подарить местным жителям покой. Никогда не знал я поражений, никогда не падал на колени ни перед кем, кроме короля. Мой меч был продолжением моей руки, моя…

Арли зевнул. Тайбер сделал вид, что не заметил этого и продолжил уже с другого места:

— Так вот, король поручил мне очистить скальную пещеру — там видели целую свору некромантов в рясах. Пещера была у горной дороги, часто стали пропадать путники и повозки, решившие сократить путь через те места. Я взял своих лучших спутников, и наш владыка предоставил мне поддержку и благословение придворных магов. Все были отличными бойцами, многие делили со мной самые ужасные испытания и самые ожесточённые сражения. Однако в тот раз всё случилось не так, как я ожидал. Мы спокойно вошли в пещеру, узкие проходы привели нас в ритуальный зал. И там мы столкнулись с целой армией воскресших мертвецов. Все дрались как львы, и все, кроме меня, пали в том бою. Только стоило нам упокоить одну воскресшую душу, её место занимало ещё три. Я видел, как мои товарищи гибли от рук обезглавленных, сгнивших покойников, некроманты жгли огнём, плевались холодом, воскрешали павших друзей против нас. А когда всё закончилось, и голова последнего колдуна катилась к моим ногам, я понял, что стою один в зале, каменные полы теснились убитыми. Обессиленный, я покинул то место, стремясь поскорее сообщить королю.

Тайбер слегка прервался чтобы откашляться. Сделав голос более мягче он продолжил:

— Мой конь уже вышел на знакомую дорогу и город был близко. Мне хотелось поскорее вернуться обратно с помощниками и достойно похоронить тела павших братьев. На полпути к столице мне встретился бродяга. Нищий оборванец встал, преграждая мне путь. Не слезая с коня я пригрозил этой челяди взбучкой, но он не сдвинулся с места. Он объявил мне поединок чести. Я мог отказаться, ведь у безродных нет чести, но не стал, оскорбление от бродяги уязвило мою гордость. Никогда прежде не встречал я такого свинства, всегда моя слава шла впереди меня, вызывая уважение и трепет. Я решил проучить бродягу и слез с коня, обнажив меч. Мой противник так же встал в стойку. Стоя напротив него я поражался его отваге и бесстрашию. Встать против меня без панциря, без кольчуги, даже без поддоспешника было самоубийством. Из своих лохмотьев он вытащил меч с позолотой. Я помню как рассмеялся ему в лицо — это была дешевка. Такую безделушку покупают авантюристы — стоит дешево но внушает вид дороговизны. Приходилось мне держать подобное оружие в руках, ужасный меч одним словом. Несбалансированный, хрупкий, ломкий, придать ему более менее сносную заточку было попросту невозможно. Таким разве что ветки рубить и то с невероятным усилием. Шансов с таким оружием у него не было — он сломается от первого же удара по крепкой стали….

Арли съязвил:

— Вот как истории рассказывать так ты у нас мастак, столько слов уже сказал а по делу ничего

Конец ознакомительного фрагмента.