Месть Зоны. Рикошет

Владислав Выставной, 2018

Благодаря договору, заключенному с эмиониками, ИИЗ далеко продвинулась в области исследования аномалий, однако Москва подбрасывает новые сюрпризы. Происходит неожиданное локальное расширение Зоны на восток, которое с огромным трудом удается подавить объединенными силами людей и эмиоников, и ее угнетение на западе. В периметре возникают «островки» незараженной территории. ИИЗ совместно с ЦАЯ, а также сталкерами Вороном и Денисом пытаются понять их природу и постепенно приходят к выводу, что виной не естественные процессы, а чья-то злая воля.

Глава вторая

Шаг вправо, шаг влево

Когда вслед тебе летят пули, это бодрит почище самого ядреного допинга — хватит сил, чтобы самому переть по изрядно пересеченной местности, да еще и тащить за собой перепуганную девчонку. Но едва мозг получил сигнал о том, что стрельба прекратилась, куда-то делись и силы.

Рухнув лицом в жухлую траву, какое-то время Малец лежал неподвижно, только грудная клетка продолжала судорожно качать воздух. Вдыхая и сплевывая пыль, парень наконец медленно и глубоко вдохнул.

И засмеялся.

Черт, это действительно было смешно. Он всю жизнь считал себя рациональным человеком, оттого и пошел на физмат. Какое-то время воображал себя серьезным ученым, верящим лишь в авторитет науки и подтверждение истины через эксперимент.

Даже когда начались эти странные сны, он считал, что это — всего лишь плод воспаленного воображения, побочный эффект напряженных занятий. И вот он влип в самую что ни на есть мистическую историю. Проклятые сны оказались пророческими. Он — в Зоне, как ему снилось десятки раз. А значит, следом начнут происходить и другие вещи, приходившие в тех самых снах. Вещи настолько ужасные, что даже думать об этом не хотелось.

«Чтобы не накручивать самого себя, нужно отбросить лишние мысли и действовать, — попытался он себя успокоить. — Так или иначе, в сложившейся ситуации спасти могут лишь действия, ведущие к спасению».

— О, черт… — он тяжело поднялся на локтях, сел, отплевываясь от пыли.

Огляделся.

Лес остался чуть позади, и вокруг был пустырь, поросший редкой травой. По другую сторону местность скрывали невысокие лысые холмы. На бугре чуть ближе виднелся старый деревянный дом, который Малец мысленно обозначил «избушкой». Рядом с домом — полуразобранный трактор, колодец, стог сена. «Странно. Откуда здесь сено? Неужели кто-то до сих пор крестьянствует в Зоне? Хотя мало ли. Я ведь слишком мало знаю об этих местах, не считая каких-то обрывочных новостных фраз и вполне себе безумных страшилок. Что ж, вскоре придется на собственной шкуре проверить, что из всего этого информационного потока — пустые россказни, а что — суровая действительность».

Что-то заставляло его чувствовать себя особенно неуютно. Не считая, конечно, осознания того факта, что он находился в печально известной Зоне отчуждения, где люди дохли как мухи, но отчего-то продолжали сюда лезть с упорством, достойным лучшего применения.

Малец вдруг понял: он совсем один. Это показалось странным, с учетом того, что сюда загнали целую толпу растерянных людей. Впрочем, на них на всех ему было плевать, особенно если верить мрачному типу по прозвищу Каток: все эти люди заслуживали такой участи.

Не плевать ему было только на Лапу. Девушка исчезла вместе с остальными, хотя он точно помнил, как тащил ее вслед за собой, пока сам не рухнул от усталости. Наверное, он ненадолго отключился и не заметил, как она ушла.

Однако. С ее стороны это как минимум некрасиво. Как максимум — подло. Как-никак, он отыскал ее в лесу, подвез на байке. И пусть даже втянул вместе с собой во всю эту историю, но уж точно не со зла и не умышленно. А бросить его, потерявшего сознание, мордой в песок — это как-то… Он ведь мог попросту задохнуться.

Малец в сердцах сплюнул.

Хотя, возможно, зря он так расстроился из-за неблагодарной девицы. Условие, выдвинутое Катком, звучало вполне однозначно: из всей этой бегущей сломя голову толпы выживет только один. А значит, по большому счету, здесь каждый — сам за себя. С этой точки зрения ему, наверное, даже повезло: девчонка вполне могла прикончить его, беспомощного, чтобы избавиться от одного конкурента. Но как бы он ни примерял такой поступок к Лапе — не стыковалось. Ему казалось, эта девушка не способна на убийство.

— Бред… — пробормотал он, поднимаясь на ноги.

Пожалуй, слишком резко. Качнуло, в глазах на миг потемнело, сердце заколотилось.

Малец прищурился, глядя в сторону дома, к которому вела хорошо вытоптанная в траве, петлявшая чуть в стороне тропинка. Первым порывом было отправиться прямо этой тропинкой. Он успел даже сделать шаг в ее сторону. И вдруг замер, словно наткнувшись на стену, состоявшую целиком из страха. Отшатнулся, задышав тяжело и часто, не понимая, что происходит.

Это ощущение было где-то на уровне инстинкта, вопившего: «Не смей ступать на чертову тропу! Ходи кругами, ползи на брюхе — только не иди проторенным путем. Потому как не может здесь быть проторенных путей и таких вот утоптанных тропинок. Ведь ходить здесь некому. По крайней мере, живому существу из плоти и крови. Живым нечего делать здесь, в этом покинутом доме со слепыми окнами».

— Да что со мной такое? — пробормотал парень, вытирая с лица испарину.

Совершенно непонятно было, действовала ли так на него Зона, или он сам накручивал себя, вспоминая давние сны. Но узнать это, стоя на месте, он не смог бы, поэтому решил преодолеть собственный страх и отправиться вперед. Так он и поступил, неторопливо двинувшись в сторону дома. Через несколько шагов страх отступил, оставив после себя лишь неприятный нервный след.

— Спокойно, приятель, — подбадривал Малец сам себя. — Не так страшна Зона, как сказки про нее.

На тропу он все же ступить не решился, вспомнив давно услышанную байку: те, кто называл себя сталкерами, не признавали проторенных дорог, как и всего, что в Зоне казалось простым и очевидным. Прямые дороги вели здесь к одному — к смерти.

Дом был окружен покосившимся деревянным забором, вид которого Мальца сразу насторожил. Редкие потемневшие колья, скрепленные деревянными же поперечинами, были плотно увиты паутиной. Трудно было представить себе пауков, способных выполнить такую масштабную работу. Во всяком случае, здесь, в средней полосе, таких не могло быть по определению. А если и были… Где-то он читал про летчика, совершившего вынужденную посадку в джунглях. Оказавшись среди деревьев, закутанных в паутину гигантских пауков, бедняга не выдержал и спятил. Вроде даже застрелился от сильных впечатлений. Слава богу, стреляться Мальцу было не из чего. А может, и наоборот — оружие сейчас бы пришлось весьма кстати. Однако тварей, соорудивших это плетение, пока было не видно. Хотелось надеяться, что они давно убрались отсюда.

Осторожно, бочком, чтобы не коснуться тонких серебристых нитей, Малец прошмыгнул в полуоткрытую калитку.

Двор был пустой, если не считать того самого трактора со снятыми передними колесами, вместо которых под стальными мостами высились кривые столбики из ветхих кирпичей. Сами колеса были здесь же — стояли, прислоненные к деревянной стене дома. То, что это именно колеса, понятно стало не сразу: они были странным образом свернуты в подобие детских «вертушек», какие крутятся на ветру. Вид этих искореженных колес поразил Мальца куда больше паутины на заборе. Непонятно, зачем нужно было такое с ними сотворить, и главное — каким образом? Что за силища для этого потребовалась? Гидравлический пресс? Но откуда ему здесь было взяться? Что это взбрело в голову хозяину трактора и куда делся сам хозяин?

Внутренний голос процедил сквозь зубы: «Хозяин тут вообще ни при чем. Если он и был здесь когда-то, то давно сбежал из этих мест или вовсе сгинул».

Обойдя трактор с другой стороны, Малец ощутил, как по спине пробежал холодок. Сначала показалось — обман зрения. Но нет: трактор был словно разрублен надвое, вдоль, чуть по диагонали, но при этом — по идеальной прямой, а если точнее — плоскости. Так, что одна половинка чуть съехала относительно другой, показав верхушку столь же идеально разрезанного двигателя… При этом обе половины продолжали поддерживать друг друга, не давая странному сооружению рухнуть.

Глаза сами собой поползли вверх. Как будто в небесах продолжал висеть нож гигантской гильотины. Но там не было ничего, кроме серой мглы, намекающей на скорый дождь.

Малец подошел к двери, внимательно оглядел ее. Она была массивная, обитая железом, на котором сохранились обрывки сгнившего дерматина. Только теперь молодой ученый подумал: «Чего я вообще, собственно, забыл в этой избушке? Заброшенный дом, наверняка давным-давно разграбленный мародерами. Ничего там нет, кроме какой-нибудь застарелой заразы».

Но рука уже сама легла на ржавую ручку, потянула на себя. Чего ждешь в такой момент? Конечно же душераздирающего скрипа древних петель. Но дверь отворилась легко и бесшумно, что должно было сразу же насторожить любого человека с опытом исследования таких вот заброшенных мест. У Мальца такого опыта не было. И он просто шагнул в прохладный полумрак.

Парень окинул взглядом обширное помещение без отдельной прихожей или сеней, в глубине которого виднелся стол, опрокинутый стул и лавка. Еще — горшок с высохшим растением на подоконнике, висевшую под потолком керосиновую лампу… Просто удивительно, как много способен запомнить человек из увиденного за пару-тройку секунд.

…После которых его грубо свалили на пол, уперев в спину колено и заломив назад голову.

— Кх-х… — прохрипел Малец. — Что… Что происходит?

— Заткни хлебало! — прохрипел грубый голос. Вроде знакомый.

Шея ощутила прикосновение металла. Это был не нож — заточенная крышка от консервной банки с импровизированной ручкой из обрезка пластикового шланга. Импровизированное оружие вполне годилось, чтобы перерезать сонную артерию вместе с горлом.

— Убьете меня? — быстро спросил Малец. — Чего я вам сделал?

— Еще бы ты чего сделал, — хихикнул другой голос, повыше. — Так и так сдохнут все — кто раньше, кто позже. Ты — пораньше, мы попозже.

— Это мы еще поглядим! — процедил ученый, пытаясь вырваться.

Но лишь ощутил, как острый металл еще глубже впился в кожу и как по ней побежала тяжелая горячая капля.

— Дерзит, — с угрюмым удовлетворением произнес хриплый. — Не люблю дерзких.

Тем не менее он убрал от горла Мальца острую железку и рывком посадил парня на пол, уперев спиной в деревянную стену. Теперь молодой физик видел перед собой два темных силуэта, подсвеченных прямоугольником открытого дверного проема. Приглядевшись, Малец узнал одного из них, того, что покрупнее. Это был Носорог. Второй — какой-то вертлявый, суетливый тип, словно его преследовал болезненный зуд.

— Чего вы тут прячетесь? — тупо спросил ученый. — Отсидеться думаете?

Наверное, вопрос поставил эту парочку в тупик. Они переглянулись. Вертлявый неуверенно хихикнул.

— Ты, вообще, кто такой? — поинтересовался Носорог. С наездом, но уже спокойнее. — На стукача уж больно смахиваешь.

— С чего это?

— А ты не отпирайся, это не прокатит, — сообщил вертлявый. — Лучше сразу признайся. Тебя ж, это, приставили приглядывать за нами. Так?

Пришло время удивляться Мальцу:

— Как это вы себе представляете — приглядывать за вами? Вас три десятка мордоворотов, а я один.

— Я в ваших гадских делах не разбираюсь. — Носорог сплюнул. — Откуда мне знать, как стукачи работают.

— Это он о том, что ты среди сталкеров, как пятая нога у псины, — пояснил вертлявый. — Как ты вообще тут оказался? Нечего тебе среди нас делать.

— Я, вообще-то, и не собирался, — огрызнулся Малец. — Пустите — я сам уйду, если мое общество вас раздражает.

— Никакой ты, к чертям собачьим, не сталкер, — проворчал Носорог. Но убивать парня он пока явно не спешил, как будто раздумывал. — По повадкам чужака видать.

— Я и не утверждал, что я сталкер, — осторожно сообщил Мальцев. — Я вообще оказался здесь случайно.

Эти двое расхохотались, как будто их пленник выдал невесть какую шутку.

— Так все тут случайно, — оскалился вертлявый, театрально разводя руками. — Никто не собирался развлекать Катка «забегом смерти».

— Я не о том. — Малец понял, что не в силах подобрать правильные слова, чтобы убедить этих угрюмых, непробиваемых мужиков. — Я вообще никогда в Зоне не был. Только сегодня в Институт приехал… Должен был приехать, точнее. А попал сюда.

— Ну да, научник, — хихикнул вертлявый. — Дурачкам расскажи.

— Я не понимаю… — парень нервно моргнул. — Диплом вам показать, что ли?

— Диплом я тебе сам нарисую. — Носорог сунул под нос парню здоровенную пятерню. — Вот этими изящными пальчиками. Зачем Катку связываться с сотрудниками Института, скажи на милость? Их же искать будут! Так что ты попался, малыш.

— Ни черта я не попался, — злобно бросил Малец. — И в Институте меня не хватятся — я даже доехать туда не успел.

Он мог привести еще кучу аргументов, но его не слушали. Этим двоим подробности были не нужны. Да, его брали «на слабо», но никто из них не верил в собственные обвинения. Дело было не в том, стукач он или нет. Его судьба могла решиться лишь по одному критерию: полезен он им на какое-то время или нет. В последнем случае он не просто являлся обузой, а лишним конкурентом в борьбе за выживание.

— Ну, что с ним будем делать? — Носорог обращался к напарнику, продолжая в упор рассматривать бледного, как смерть, пленника.

— Да кончить его, и дело с концом, — хищно оскалился вертлявый. — Все равно кончать, рано или поздно.

— Рано или поздно мы все друг друга прикончим. Но к чему торопиться?

— Тоже верно. Надо дать друг другу шанс.

— Не свисти. Каждый сам себе шанс дает, и не больше.

— Так-то оно так, но толпой мы протянем дольше, чем поодиночке.

— Вот именно. И не забывай об этом.

— А я помню. Только мы сейчас не про друг дружку трем, а про этого перца. Нужен он нам вообще? На вид не вредный, может вещи тягать, да и «отмычкой» его пускать можно, если что.

— «Отмычка» нам не повредит, — согласился Носорог.

Малец понятия не имел, что такое «отмычка» в понимании этих двоих, но даже намек ему не понравился. Парень осторожно покосился в сторону «ножа» из консервной банки, который лежал на полу у его левой ноги. Если сделать рывок и схватить…

На железку опустилась тяжелая рука Носорога. Сгребла и оттащила на каких-то полметра, которые лишили отчаянную задумку смысла. Громила же глядел на парня, ухмыляясь. Он явно издевался над пленником.

— Эй, молодой! — сказал Носорог. — Ты там не обделался от страха? А ну, объясни-ка нам, зачем нам оставлять тебя в живых?

— Сами же сказали: когда нас больше — то и шансы повышаются.

— Ты чего-то не понял, Малец. Шансы повышаются, когда опытных мужиков больше. А ты — просто груз, балласт. Если, конечно, не засланный казачок и не брешешь, что новичок в Зоне. Так что не факт, что ты нас на дно не потянешь.

— Я ученый. Физик. Прибыл как раз для изучения Зоны. Мои знания могут быть полезны.

— Твои знания — фуфло, — заявил Носорог. — Может, за них медальку или премию в Институте дадут, но здесь, в Зоне, они не стоят и одного патрона.

— Да и то, давай честно: нет у тебя никаких знаний о Зоне, — хмыкнул вертлявый. — Сам же сказал: только приехал. Научники из Института хотя бы за Периметр иногда ходят, а ты здесь — так, мясо.

— С чего это я — мясо?

— С того, что в Зону мало войти, из нее надо еще и выбраться, — прищурился вертлявый.

— Если вы не заметили, я сейчас в Зоне, — стараясь сохранять хладнокровие, сказал Малец. — И единственное, что мне здесь угрожает, — это вы вдвоем.

— Это ты точно заметил. — Носорог придвинул свое мясистое лицо поближе к пленнику, рассматривая парня практически в упор. Теперь молодой ученый смог разглядеть на этой физиономии мелкие крапинки, похожие на застарелые оспины, усеявшие кожу с правой стороны лица. Как будто кто-то швырнул с той стороны в этого громилу пригоршню раскаленного стекла. — Потому что в Зону мы еще и не вошли толком. Периметр окружает ее с запасом. А сама Зона — она вон там, за домом начинается. «Черную колючку» видел?

— Только паутину… — Малец сглотнул. — И трактор, который пополам… А что это за колючка такая?

Вертлявый хихикнул. Носорог снисходительно улыбнулся:

— Полезным он стать решил. Дитя неразумное.

— Похоже, он реально с Луны свалился, — добавил вертлявый. — Хотя для «отмычки» — самое то. Меньше рассуждать будет.

— Так и решим, — кивнул верзила. — Хоть какая-то польза.

Мальцев вспомнил, что слышал краем уха про этих самых «отмычек» — простаков, которых отправляли вперед более опытные сталкеры, чтобы проверить безопасный путь. Вроде карателей, что гонят перед собой мирное население по минному полю. Такая роль физика не устраивала категорически, но это давало хоть какую-то отсрочку и пространство для маневра. «Куда лучше, чем валяться в углу с перерезанным горлом. Надо соглашаться на все — а там уже думать о спасении», — решил он для себя.

— По глазам вижу: удрать задумал, — усмехнулся Носорог. — Только ты это зря. Не таких ломали.

Он говорил еще что-то, но парень его уже не слышал. За приоткрытой дверью виднелся участок холма. Кто-то приближался к дому. Каких-то легких штрихов, особенностей походки было достаточно, чтобы понять: это Лапа.

В этот момент страх за собственную жизнь резко сменился беспокойством за эту малознакомую девушку. «Чего ей здесь надо? — запаниковал Малец. — Вот чего она не унеслась куда глаза глядят, а крутится здесь, у самого старта кровавого забега? И главное — что теперь делать? Позвать ее на помощь? Но как девчонка сможет помочь, против двух-то крепких мужиков? Закричать, чтобы она убегала прочь? Но так я выдам ее».

Он торопливо отвел взгляд от двери — но поздно: Носорог заметил его взгляд и быстро обернулся.

— Оп-па… — с легким удивлением произнес громила. — Баба.

— Где? — засуетился вертлявый, шустро подобрался к двери, осторожно выглянул. — Точняк, девка. Она ж с тобой вроде была, Малец? — Глазки его забегали еще быстрее, пальцы суетливо теребили пуговицы на выцветшей камуфляжной куртке. — Сама идет в гости — вот это подарок!

— Не трогайте ее, — проговорил парень, понимая бессмысленность своего призыва. — Я буду «отмычкой», кем угодно, только не причиняйте ей вреда.

— Да брось, — ухмыльнулся вертлявый. — Мы ж не звери. Мы очень любезные и обходительные. Ей понравится.

Носорог хмыкнул, масляно прищурился, облизнулся. Нетрудно было догадаться, что задумали эти двое. Взгляд Мальца заметался по дощатому полу в отчаянном стремлении хоть за что-то зацепиться и выхватил торчавшую над темным деревом шляпку гвоздя, аккурат под левой рукой. Пальцы сами ухватились за ржавое железо, потянули… Получилось не сразу — пришлось приложить усилия, расшатывая гвоздь, при этом в кровь сбивая не приспособленные к такой работе пальцы. Благо дерево успело изрядно рассохнуться от времени, и парню хватило сил, чтобы вытащить острый металлический штырь сантиметров восьми в длину.

Пленник переложил в правую руку добытый гвоздь, сжал «оружие», скрипнул зубами, понимая, что слабовато оно будет даже против отточенной баночной крышки. В конце концов, он был не спецназовец и не ниндзя, чтобы с размаху вбивать гвозди в лоб врага.

Пока он примеривался, Лапа уже приблизилась к дому. Она спокойно шла по тропинке, вокруг которой он сам натерпелся столько страху. Что-что, а тропа не причинила девушке никакого вреда. В другой момент ему стало бы стыдно за собственную трусость, быть может, он даже посмеялся бы над собой. Но Ирина определенно направлялась к дому, и тут уже было не до смеха.

Двое мерзавцев тихо прижались к стене по обе стороны от дверного проема — так же, видимо, сталкеры подкараулили и молодого ученого. Носорог сгреб пленника в охапку, обхватил ему шею рукой, сдавив горло так, что не пикнуть было. Вдобавок снова уткнул ему в висок «нож» из «консервы». С противоположной стороны вертлявый показал напарнику недвусмысленный знак, проведя ладонью по горлу.

Но Малец уже почти не боялся — как будто не гвоздь был у него в ладони, а отточенный, как бритва, боевой нож. Можно подумать, боевой нож чем-то помог бы неподготовленному к таким ситуациям парню в стычке с двумя матерыми уголовниками — а в том, что у них были нелады с законом, сомневаться не приходилось. Применить оружие против живого человека — это надо иметь решимость. А такого опыта у Мальца не имелось. И, честно говоря, не хотелось ему его приобретать. Но жизнь не спрашивает, хочешь ли ты остаться праведником, с ног до головы укутанным в белое. Иногда судьба прижимает к стенке и вынуждает пойти на самое худшее. Некоторые, говорят, предпочитают скорее умереть самим, чем лишить жизни ближнего. У этого есть и оборотная сторона: они, конечно, праведники, но не оставляют потомства. Отсюда следует еще один любопытный вывод: все ныне живущие, в том или ином поколении, — потомки тех, кто выбрал другой вариант.

Убил себе подобного.

Все эти моральные вопросы Малец разрешил для себя в течение полусекунды, в тот момент, когда девушка осторожно заглянула через порог в темную глубину дома, вертлявый приготовился наброситься на нее, а Носорог на миг ослабил хватку. И тут же парень, коротко замахнувшись, со всей дури вонзил гвоздь в руку, обхватившую его за шею. При этом он рисковал задеть собственное горло, но времени на сомнения не было.

Носорог издал хриплый возглас, в котором было больше удивления, чем боли. Но руку при этом инстинктивно отдернул — и пленник выскользнул на волю, в сторону центра комнаты. Кувыркнулся, успев схватить за ножку валявшуюся под столом табуретку, и заорать:

— Лапа, беги!

Развернулся, держа табуретку двумя руками, как странную счетверенную дубину и щит одновременно. И с ужасом увидел: Лапа и не думала никуда бежать. Напротив, она бросилась в глубину дома на его крик — и полетела кубарем, споткнувшись о подставленную вертлявым ногу.

— Держи ее! — рявкнул Носорог. — Я разберусь с засранцем!

Парня спасла реакция: он вскинул табуретку одновременно с замахом рябого громилы. В деревянное сиденье увесисто воткнулось острое лезвие импровизированного ножа из консервной банки. Носорог явно целился противнику в голову и теперь намеревался исправить промах, добив дерзкого пленника собственными руками. Малец краем глаза успел заметить отчаянное сопротивление Лапы наседавшему на нее вертлявому упырю.

Носорог заслонил собой все пространство. Запоздало замахнувшись, ученый попытался ударить верзилу табуреткой. Но та просто разлетелась в щепки, наткнувшись на увесистый кулак, из которого продолжал торчать гвоздь. Носорог, казалось, только сейчас заметил в своей ладони инородное тело. Выдернул гвоздь, с удивлением осмотрел руку. Стряхнул кровь. Перевел тяжелый взгляд на парня.

— Тебе конец, крысеныш! — пообещал громила, сжимая кулаки до хруста в суставах.

Малец отшатнулся, коротко, в пару шагов разбежался — и в отчаянном прыжке попытался свалить Носорога ударом обеих ног.

С тем же успехом он мог попытаться опрокинуть дом. Небрежным ударом растопыренной пятерни по уху этот амбал снес физика, словно горшок с цветами со стола. Парень ощутил себя тряпичной куклой — он взмахнул в воздухе ногами и мешком рухнул на пол. Сознание не потерял, но ощущение было такое, словно мозг сорвало с креплений, и теперь он безвольно перекатывался внутри звенящей черепной коробки, пока его хозяин безуспешно пытался подняться на ноги.

Встать не удалось. Войдя во вкус, Носорог схватил парня за одежду и швырнул в стену. Это было по-настоящему больно. Малец понял: еще одного такого броска будет достаточно, чтобы он больше никогда не поднялся на ноги. Верзила склонился над ним, разглядывая, как поверженный противник ползает по полу, отплевываясь от крови и в последний раз пытаясь подняться. О том, чтобы продолжать на равных биться с этим здоровяком, не могло быть и речи.

— Зря ты попер на меня, козявка, — смачно сплюнув, сказал Носорог. — У тебя был шанс еще немного покоптить небо. А теперь ты мне надоел. Видел когда-нибудь, как раскалывается череп? Сейчас я тебе покажу. Но для этого надо вынуть глаза. Я положу их на стол, чтобы тебе было виднее.

Хихикая собственной шутке, он схватил жертву за голову и уткнул большие пальцы ему в глазницы. Ощущая нарастающую боль, Малец повис на его запястьях. Он понимал, что ему уже «крышка».

Но внезапно раздался глухой удар, и давление на глазные яблоки ослабло. Носорог с тяжелым звуком повалился на бок. Ученый отчаянно моргал, пытаясь сфокусировать взгляд на силуэте, видневшемся в светлом прямоугольнике дверного проема. И не сразу осознал, что там с молотком в руке стоит Лапа.

— Ты… цела? — прохрипел Малец.

— Я в порядке, — глухо отозвалась Ирина. — Ты как?

— Бывало и лучше, — признался парень, пытаясь подняться. На этот раз получилось. Он поглядел на застывшее рядом здоровенное тело. — Ты его насмерть?

— Не знаю, — равнодушно ответила девушка. — Идем отсюда. Как бы еще кто сюда не пожаловал.

— А где этот, вертлявый?

— Сбежал, — сообщила Лапа. — Кажется, я ему руку сломала. А ты как?

— А я… Я совсем пропал, — разглядывая девушку, сказал Малец. — Рука у тебя тяжелая… А я, кажется, в тебя влюбился. Вот поженимся, а ты меня со скалкой каждый день встречать будешь. Что делать, а?

— Болтать поменьше, — с трудом сдерживая улыбку, сказала девчонка. — Идем, времени мало.

Похоже, слова парня были ей приятны. Он и сам не понимал, с чего это понес всякие глупости. Наверное, Носорог действительно что-то повредил ему в голове. Чтобы избавиться от нарастающего чувства неловкости, Мальцев спросил:

— А молоток откуда?

— У дома нашла. Как чувствовала, что понадобится.

— Да, вещь в хозяйстве полезная, — признал ученый. — Надо и себе что-то подобрать для самообороны, пока чего-нибудь посерьезнее не отыщем. А то места здесь и впрямь суровые.

Так, болтая ни о чем, они миновали двор. Причем вышли с противоположной стороны, где в покосившемся заборе имелась еще одна калитка, замаскированная под секцию забора. Отсюда начиналась новая тропа, и Лапа, не раздумывая, на нее ступила.

— Смело ты, — заметил Малец. — Не боишься в Зоне по проторенным дорожкам бродить?

— В смысле? — не поняла девушка. — А что такого?

— Ты и правда не знаешь? — медленно спросил парень.

И вдруг снова ощутил приступ неведомой угрозы.

— Нельзя по тропинкам ходить? — Лапа недоуменно пожала плечами. — Впервые слышу. А он об этом знает?

Посмотрев туда, куда указала девчонка, он увидел: впереди, поднимаясь из-за холма, ковылял, придерживая поврежденную руку, вертлявый. Видать, ему здорово досталось, раз он решил удрать так быстро, бросив приятеля, и теперь, не мучаясь сомнениями, двигался по тропе.

Малец еще успел подумать, что у страха глаза велики и не всем сталкерским байкам следует верить, как вдруг что-то тихо хлопнуло — и над местом, где только что двигался мерзавец, полыхнула небольшая молния.

Вертлявый исчез. На его месте над тропинкой вился легкий синеватый дымок.

И все.

Запоздало вскрикнула Лапа. Ошарашенно произнесла:

— Наверное, он тоже не знал.

— Знал он все, — мрачно сказал парень. — Со страху растерялся. Здорово ты его, видать, приложила.

— Он сам виноват, — резко ответила девушка. Жалость ее куда-то улетучилась.

— С этим не спорю, — кивнул Малец. — Но тропу придется обходить стороной.

И только потом вспомнил: такую вот молнию, убившую человека, он уже видел — в своих снах. Он все больше убеждался в существовании некой связи между его видениями и наступившей реальностью. Но боль во всем теле и навязчивый шум в голове мешали рассуждать логически. Наверное, раздумья стоило оставить на потом, сосредоточившись на процессе выживания.

Про себя ученый отметил, что даже не удивился, увидев первую смерть в этих мрачных местах. Скорее, воспринял ее как должное: Зона приняла первую жертву и теперь на какое-то время отстанет от них. Чтобы позже вернуться за новой порцией человечины.

— Смотри, — Лапа указала на забор. — Что это?

Только теперь Малец разглядел необычную растительность, напоминавшую узкую полосу мха необычайно глубокого черного цвета. Сам он никогда такого раньше не видел, но догадался сразу:

— Черная колючка. Вот тут и начинается настоящая Зона.

Черная колючка шла с этой стороны забора — прямо по его верхней кромке, справа и слева зигзагами уползая вдаль. Стараясь не коснуться этой экзотической растительности (если это только действительно была растительность), они переступили через условную границу.

И тут же начал накрапывать дождь, словно отделенный от внешнего мира невидимой стеной. Не очень приятное явление в этих местах: дождь мог быть радиоактивным.

— Надо найти укрытие, — сказал Малец. — Чтобы отдохнуть и не мокнуть.

— Только не в этом доме, — решительно сказала Лапа.

Парень кивнул. Он ее прекрасно понимал.

Шли вперед осторожно, тщательно избегая возвышенностей и впадин. Это было то немногое, что Малец помнил о правилах безопасности в здешних местах — если вообще уместно было говорить о каких-то правилах. Где искать неведомого Буку, они не знали. Сейчас они просто хотели забиться в безопасную щель, чтобы перевести дух.

Пейзаж вокруг был уныл и однообразен, ничто не намекало на то, что они находятся в самом опасном на планете месте. Разве что странный лес с желтой, несмотря на лето, листвой в отдалении да покосившиеся мачты линии электропередачи с провисшими проводами. Казалось, что провода на этой мертвой линии продолжают гудеть, словно по ним продолжает бежать электричество. Это было бы действительно странно: зачем гнать ток в Зону? Не говоря уж об обратной возможности — извлекать энергию в большой мир из этого безлюдного пространства.

Какое-то время шли молча. Малец косился на спутницу, наблюдая, как по ее осунувшемуся, но по-прежнему привлекательному лицу стекают дождевые капли. Девушка не жаловалась и не показывала виду, как ей тяжело или страшно.

— Прости, что втянул тебя в эту историю, — сказал он. — Лучше бы уж ты продолжала бродить по лесам. Глядишь, тебя подобрал бы настоящий ооновский патруль.

— Не извиняйся, — Лапа покачала головой. — Ты не виноват, что так вышло. Ты меня спас, и я этого не забуду.

— Спасибо, — пробормотал Малец. — Скажи тогда, куда ты делась после забега от колючей проволоки? Я, наверное, вырубился от усталости, а когда очнулся — тебя уже не было.

— Я за помощью пошла, — ответила девушка. — Испугалась, что ты сознание потерял. Думала, может, случилось чего.

— За помощью? — парень удивленно поглядел на спутницу. — От кого ты ждала помощи?

— Ну, мало ли… — Лапа пожала плечами. — Нас же много было, кого сюда загнали. Вдруг среди них врачи есть…

— Ты разве не поняла? Здесь все, кроме нас, — подонки!

— Кроме нас?

— Ну, ты тоже не мать Тереза — лихо дядю молотком огрела. А потом второго — видать, во вкус вошла.

— Дурак! Я же тебя спасала!

— Вот за это тебе мой низкий поклон. Я даже поцелую тебя, если ты возражать не будешь.

— Буду! Ты меня обидел.

— Да я не обидеть тебя хотел, а только сказать: все наши собратья по несчастью ничем не лучше тех, кто сюда их загнал. Разница только в том, что сейчас сила оказалась на стороне тех, в черном. А эти, как ты сама могла убедиться, на все готовы, лишь бы спасти собственные шкуры. Так что искать у них помощи — наивное занятие.

— Наверное, ты прав. Тогда я об этом не подумала. Просто не могу привыкнуть к тому, что люди могут настолько потерять человеческих облик.

— Не хочу тебя пугать, Лапа, но все только начинается.

— Что ты имеешь в виду?

Парень остановился. Девушка тоже замедлила шаг, обернулась, пристально глядя Мальцу в глаза. Она все понимала, только боялась себе в этом признаться.

— Сколько времени нам отмерил этот трепач в бейсболке?

— Неделю.

— Вот именно — неделю, после которой всех ждет неминуемая мучительная смерть. И ради того, чтобы выжить, люди пойдут на все. Не сегодня — так завтра, но они начнут действовать. Но выполнить задание, а значит, получить антидот и выжить, сможет только один. Поэтому впереди нас ждет страшное. — Парень облизал пересохшие губы. — Ненависть. Кровь. Смерть.

Сказав это, он поежился. Это были не пустые слова, и туманные картины из давних снов служили тому подтверждением. Начинало казаться, что происходящее в реальности не берется ниоткуда — он как бы «вспоминал» все то, что уже было в ночных кошмарах. В них не было только этой девушки. Еще некоторых деталей, подробностей. Но эта липкая атмосфера страха и постоянной угрозы была хорошо знакома.

— И в итоге кто-то из нас с тобой тоже должен остаться один, — медленно произнесла девушка. — Или я, или ты.

Однако. Об этом он даже не подумал. Даже если допустить, что из всей этой злобной толпы выживут лишь они двое — легче ли станет дилемма? Готов ли он был отдать ей собственную жизнь? Или, напротив: готов ли он был убить эту малознакомую девушку? А она сама — что сейчас происходило в ее голове? А что будет происходить, когда лимит отпущенного им времени подойдет к концу?

Хорошие вопросы, на которые лучше было не искать ответа. Поэтому он не ответил. Только кивнул и двинулся дальше.

Минут пять шли в тишине. Молчание нарушила девушка:

— Надеюсь, он там живой.

— Кто? — не понял Малец.

— Ну, тот, здоровенный, которого я молотком ударила.

— Тьфу ты. Нашла о ком беспокоиться. Вот про молоток — это ты хорошо вспомнила. Оружие хоть какое-то нужно. А то, кроме твоего молотка, и нет ничего. Эти уроды из консервы нож сделали. А тут, говорят, мутантов запросто встретить, и все они, как один, лютые. А ты про Носорога вспомнила. Что ему сделается, животному…

— А я, глупая, беспокоюсь, — сказала Лапа, как показалось, с некоторым даже вызовом. — Он, конечно, подонок. Но если он и сдохнет — то пусть не от моей руки. Убивать — это не мое.

— Еще поговорим об этом, — мрачно усмехнулся Малец. — Лично я об одном жалею — что мотоцикл отобрали. Не то мы бы тут лихо промчались и не устали бы как собаки…

Он замер, вглядываясь вперед. Схватил девушку за руку, чуть оттащил назад, за себя. Сделал знак: «Тихо!»

Они поднялись в небольшую седловину между двух лысых бугров. Внизу, за буграми, была небольшая плоская впадина. И там, посреди этой впадины, стоял вертолет.

Здоровенный, транспортный. Ми-26, если Мальцеву не изменяла память и не особо глубокие познания в технике. В первый момент показалось, что вертолет сел недавно — мало ли для каких-то нужд сил ООН или для ученых, проводящих здесь исследования. Но это противоречило обрывочным сведениям о Зоне, согласно которым полеты в пределах Периметра давным-давно были запрещены. Просто потому, что летать здесь — самоубийство из-за многочисленных гравитационных аномалий.

Странно было и то, что никого не было рядом — ни пилотов, ни техников, ни пассажиров, не говоря уж о грузе и наземном транспорте, на который этот груз следовало перемещать. Сам собой рождался ответ: вертолет стоял здесь давно. Возможно, с самого первого радиоактивного выброса. И вряд ли здесь находилась специально подготовленная вертолетная площадка. Скорее всего, посадка была вынужденная. И машину бросили, как и все, что оказалось в Зоне в те странные и страшные времена. Тогда было принято категоричное решение: не тащить в Большой мир радиацию и прочую заразу, названия которой тогда еще не придумали. Задумано было верно. Жаль только, всем было плевать на это решение.

Зараза потекла в Большой мир потоком, вопреки всем решениям, в виде контрабандного хабара усилиями десятков отморозков, получивших таинственное и гордое имя — «сталкеры».

Удивительно, насколько хорошо сохранилась машина. Опытного сталкера данное обстоятельство бы насторожило, но Малец пока не был из их числа. Чего у него было в избытке — это везения. Вот и на этот раз необдуманное решение не привело к неминуемой гибели. Что-то или кто-то хранило парня в тот момент, когда он поманил за собой девушку, бодро сказав:

— Ну что ты смотришь? Вертолета не видела? Идем!

И, уже не особо заморачиваясь безопасностью, зашагал вниз.

Винтокрылая машина — именно так хотелось называть эту громадину — и вблизи смотрелась неплохо. Красные звезды на бортах намекали на воинскую принадлежность, что, в общем, и не вызывало сомнения: в момент катастрофы все без исключения вертолеты этого класса принадлежали военным. Мутное от пыли остекление было в полной сохранности. Восемь мощных лопастей винта прогнулись под собственной тяжестью, но выглядели вполне работоспособными и готовыми вновь рубить воздух, поднимая всю эту массу металла вопреки силе притяжения. Эта махина вроде бы способна была когда-то поднять груз, превышающий ее собственную массу.

Впрочем, летные характеристики Мальца интересовали мало. Вертолет рассматривался им исключительно в качестве помещения, способного дать укрытие от дождя и ночлег. Осталось проникнуть внутрь. Бортовые люки были плотно задраены. Однако путников ждал сюрприз: створки грузового люка оказались распахнуты, на землю опущена погрузочная рампа.

Недолго думая, молодой ученый обошел машину широким полукругом и ступил на рампу. Лапа, которая двигалась за парнем, как тень, придержала его за руку:

— Не боишься, что история с домиком повторится? Вдруг там уже есть кто?

— Волков бояться — в лес не ходить, — задумчиво произнес смельчак. Покосился на спутницу. — Дай молоток.

Нелепо держа рабочий инструмент перед собой, Малец стал подниматься по рампе. Со стороны могло показаться, что этот рабочий инструмент — некий аналог креста в руках экзорциста, которым парень изгоняет из грузовой кабины вертолета то ли вампиров, то ли злых духов. Вроде и наивно, однако, как показала практика, хороший удар молотком вполне способен изгнать злого духа из самого злобного человека. Правда, вместе с сознанием.

Внутри грузовой кабины царили запустение и беспорядок. Обломки каких-то ящиков, обрывки мешков и веревок — все истлевшее и источавшее запах затхлости. Впрочем, не слишком навязчивый и не мешавший нормально дышать. Похоже, здесь когда-то поработали мародеры, выпотрошившие содержимое мешков и ящиков. С потолка свисал на тросе мощный крюк, производивший в этой обстановке не очень приятное впечатление. Легко было представить себе пытку с подвешиванием на этом крюке и валявшимся здесь же мешком на голове. Что-то похожее видел Малец в одном из своих снов.

Но абстрагировавшись от этих навязчивых картин, можно было вполне комфортно провести здесь ночь. Не жить же они здесь собирались, в самом деле.

— Миленько, — вслух сказал парень.

Эхо заметалось в металлических переборках. Что-то зашуршало под обрывками мешковины и, дробно стуча маленькими лапками, метнулось к выходу. Лапа сдавленно ахнула и прижалась спиной к стенке кабины.

— Я бы так не сказала, — произнесла девушка. — Как-то здесь неприятно.

— По крайней мере, лучше, чем на воздухе, в грязи и под дождем, — примирительно сказал Малец и указал вперед. — Вон там можно расположиться и отдохнуть. Я бы сейчас с удовольствием вздремнул минут эдак шестьсот.

— Как ты можешь говорить об отдыхе? Каждая минута приближает нас к смерти. Разве время сейчас спать?

— Скоро стемнеет, так что самое время. Утро вечера мудренее, слышала? Все равно мы сейчас не в силах ничего изменить. Так что лучше набраться сил и прояснить голову.

— А если сюда полезут ночью какие-нибудь твари? Что это там шуршало под тряпками?

— Наверное, крыса. Или еж.

— Ежик симпатичнее, — по-детски вздохнув, сказала Лапа. — Пусть лучше еж, чем крыса.

— Хотя это Зона, — Малец скосился на спутницу. — Так что, может, это вообще — крысоёж.

— Чего? — Девчонка аж закашлялась от неожиданности.

— Мутант такой, — не моргнув глазом, пояснил парень. — На вид милый ежик, по сути — злобная крыса. Возьмешь на руки, думая, что милая зверушка, а у той сзади — хвост как у змеи и морда длинная, вот с такими зубами. И ка-ак цапнет!

— Ну тебя! — рассердилась Лапа. — Зачем пугаешь? И без того страшно.

Расположились ребята в глубине грузовой кабины, у самой переборки, отделяющей пространство большого отсека от кабины пилотов. Открыть дверь в пилотскую не удалось — та была наглухо заблокирована. Здорово было бы закрыть и внешний широкий вход для пущей безопасности, но Малец понятия не имел, как это сделать. Поэтому договорились спать по очереди.

Темнело.

Малец открыл глаза, резко сел, судорожно глотая ртом воздух. Сердце бешено колотилось, ужас ночного кошмара медленно отползал куда-то в глубину грудной клетки. Было темно, но парень отчетливо видел белки вытаращенных на него глаз Лапы.

— Я что, кричал? — пробормотал он.

— Не то слово, — отозвалась девушка. — Я думала, случилось что-то. Может, на тебя напал этот… крысоеж.

— Нет никакого крысоежа, я его выдумал.

— Знаю. Но ты напугал меня сильнее какого-то там мутанта.

— Со мной бывает. Прости.

Уснуть он больше не смог. Да и не хотелось снова оказаться наедине с кошмаром. Так и сидели, глядя в квадрат грузового люка, за которым была тьма, чуть подсвеченная лунным светом. Когда молчание стало невыносимым, Мальцев спросил:

— А что это за экспедиция была, во время которой ты потерялась? Чего вы возле Зоны шарили? Не знали, что ли, как это опасно?

— Я же говорила — экологическая, — неохотно отозвалась Лапа. Голос ее был сонный. — У нас на факультете тема — исследование последствий экологических катастроф.

— Так целый специализированный Институт этим занимается. — Малец пожал плечами. — И лаборатории при нем, на самой границе Зоны. Зачем изобретать велосипед?

— Знаем, чем вы там у себя занимаетесь, — с неожиданной неприязнью откликнулась девушка. — Пудрите общественности мозги и скрываете правду.

— Ты это серьезно?

— А куда серьезнее? Вы исследуете артефакты из Зоны и не понимаете, что уже само изучение этих штуковин несет угрозу планете. А потом еще в производство наработки внедряете, даже не понимая толком, с чем конкретно имеете дело. Вся эта дрянь расползается по планете и незаметно нас убивает. А вы у себя в Институте радуетесь: ах, какие мы открытия совершили! ах, дайте нам Нобелевскую премию!

— Ты, значит, из этих… — усмехнулся парень.

— Каких — «этих»? — огрызнулась Лапа.

— Ну, типа «зеленые», борцы за экологию, за мир. Одним словом, за все хорошее против всего плохого.

— А ты против чистоты своей планеты? Ты за то, чтобы эта язва, — студентка обвела пространство вокруг себя руками, — чтобы она разрасталась и захватывала новые территории, убивала природу и людей?

— Да нет, — Малец пожал плечами. — Я ничего не имею против усилий всяких энтузиастов. Но считаю, что Зону надо изучать профессионально. Если кому и удастся справиться с последствиями катастрофы, так это ученым, целенаправленно изучающим Зону с ее артефактами и аномалиями.

— Значит, ты у нас профи, а мы — «всякие энтузиасты»? — холодно сказала Лапа. — Отлично. Я поняла твое ко мне отношение.

Малец удивленно поглядел в ее сторону, но увидел лишь темный силуэт, принявший независимую и отчужденную позу.

Забавные существа эти женщины. Ребята были знакомы всего сутки, а уже умудрились устроить настоящую семейную ссору. Это не особо напрягало, скорее забавляло. Но в данной ситуации любая размолвка была опасна: только держась друг друга, можно было выжить. А потому парень первым пошел на примирение:

— Я не то сказать хотел, Лапа. Вы делаете не менее важное дело, чем сотрудники Института. Вы независимы и позитивно заряжены. От вас люди узнают правду. От кого они еще ее узнают? В Институте-то вся инфа засекречена…

— Ну да, ну да, — проворчала девушка. Впрочем, уже не так сердито. — Можно подумать, ты действительно так считаешь.

— Так и считаю. Понимаешь, я… — начал было он, но какой-то странный звук заставил его замолчать на полуслове — протяжный скрип, переходящий в вибрацию и скрежет. Рифленая палуба под ногами мелко задрожала.

— Что происходит? — испуганно спросила Лапа.

— Хотел бы я знать, — отозвался Малец. — Сейчас схожу посмотрю…

— Стой! — Тонкие пальцы девушки вцепились ему в предплечье. — Никуда не ходи! Я не хочу оставаться одна, с меня хватит!

— Надо же разобраться, что происходит.

— Тогда пойдем вместе…

Внезапно что-то щелкнуло — и грузовая кабина осветилась электрическим светом. Встроенные плафоны не были особо яркими, скорее наоборот, но после кромешной тьмы свет показался просто ослепительным. Малец даже вскинул руку, заслоняясь от пыльного плафона, как от солнца.

— Что за… — пробормотал парень. Прислушался. — Не понял… Он что, двигатели запустил?

— А здесь каждую ночь так. Только не двигатели — топлива нет. Просто лопасти крутятся. И никто не знает почему.

Чужой голос прозвучал просто и естественно, безо всякого намерения напугать. Но Лапа вскрикнула, а Малец ощутил, как душа ушла в пятки.

В черном квадрате входа стоял незнакомец.