Нештатная ситуация

Владимир Яценко, 2010

Рассказ из сборника «Мир фантастики 2010. Зона высадки».

1. Плевок дьявола

Армия — это то, что отделяет своё от чужого.

Армия — категория относительная.

Армия тем лучше, чем быстрее «чужое» становится «своим».

Устав Внеземелья. Истины

Чёрная точка на противоположном, восточном берегу быстро росла и превращалась в человека, несущегося по глади залива в чёрном, развевающемся плаще. Человек левой рукой придерживал шляпу-цилиндр с широкими полями, а правой бодро отмахивал отблёскивающим сталью посохом. Его трость лишь коротко соприкасалась с водой, но и этого мгновения было достаточно, чтобы человек, оттолкнувшись, стремительно скользил вперёд, будто по льду, поднимал посох и спустя два-три десятка метров вновь опускал его в воду. Трость сверкала на солнце подобно спицам велосипеда.

— Ходко, — одобрительно заметил Биток. Леприца проследила за его взглядом и презрительно бросила: — Шут гороховый! Уважающие себя наги уже заняли свои места.

Биток перевёл взгляд на скамьи нагов и убедился, что Леприца права: к этому времени царик Лиаифа уже полностью материализовался в своём кресле. Сошки помельче слетелись ещё несколько минут назад. Так что тот, что «яко-по-суху», и вправду запаздывал…

— Достойный Клиффорт задерживается ввиду слабых сил. По понятным, впрочем, причинам. Он сейчас в заливе, будет с минуты на минуту. — Лиаифа мрачно обвёл взглядом притихший зал. — Что будем делать, наги?

— Пусть уходит, — сказал кто-то из второго ряда. — Он взялся за работу и не сделал. Позор. Теперь пусть выйдет на площадь в базарный день с непокрытой головой и стоит с утра до обеда. Что останется, пусть забирает с собой и уходит.

— Это Корнелиус говорит? — уточнил Лиаифа. — Тот самый Корнелиус, чей удел оплёван дьяволом? А сам достойный предпочитает судить добровольцев, вместо того чтобы самому прекратить безобразие?

Было слышно, как наги неодобрительно скрипят скамьями, оборачиваясь к незадачливому Корнелиусу. А тот, вместо того чтобы заткнуться, что-то недовольно забубнил.

Биток вздохнул. «Везде одно и то же. Если что „наперекосяк“, — ищут крайнего. Свары, ссоры… Тоже мне проблемы!» Он по привычке ощупал языком пустоту на месте переднего зуба и провёл ладонью по своей фиолетовой плеши.

— Дурак этот Корнелиус, — прошептала Леприца в самое ухо Битоку. — Клиффорт приходится Лиаифе…

Биток с удовольствием вдохнул запах её волос, но счастье было недолгим:

— Кто позволяет себе слово, когда наги не смеют дышать? — грозно осведомился Лиаифа.

Биток съёжился.

И было от чего.

Но Леприца не отступила.

— Только почтение в шёпоте моём, — твёрдо сказала она, вставая. — Хочу попросить разрешения у достойных нагов встать на защиту чести Корнелиуса.

— Ты кто такая, смерта? — вскочил с места Корнелиус. — Моя честь не нуждается в таких защитниках.

— А в каких защитниках нуждается твоя честь? — ядовито заметил Лиаифа. — Сядь, Корнелиус. Сядь и замолкни.

Корнелиус сел, но с достоинством. Потерять в этом зале достоинство для нагов значило потерять всё.

Спустя минуту тишины Биток вдруг понял, что и впрямь не дышит.

Пришёл Клиффорт. Злой. Мрачный. Но нисколько не запыхавшийся от стремительного бега. В рулон скатал трость, опустил её в шляпу, а сам цилиндр сложил конвертом и как носовой платок уложил во внутренний карман плаща. Потом плюхнулся на свободное место и замер, уставившись в широкую пройму окна, любуясь водами залива, ярко освещёнными предполуденным солнцем.

— Вопрос достойного Корнелиуса правомерен, — сказал Лиаифа. — Кто ты такая, смерта? И почему так уверена в своих силах, когда мы, наги, бессильны?

— Леприца — моё имя. А уверена в своих силах потому, что знаю дьявола изнутри.

Ответом была тишина.

«Проверяют, — понял Биток. — Но ведь она сказала правду!»

— Ну что ж, — подытожил свои раздумья Лиаифа. — Сбывается реченное в книгах: «Дьявол не убоится солнца, а смерта скажет новое нагу». Глупо ложиться на пути пророчества, потом ведь можно и не подняться. Пусть будет. Но несложно ли уважаемой Леприце сообщить нашему собранию, КАК она собирается исполнить взятые на себя обязательства?

— Несложно, — не убавляя наглости в голосе, заявила Леприца. — Уверена, что достойные наги и сами бы разобрались в ситуации, будь у них…

— Ближе к делу, смерта! — возопил со своего места Корнелиус.

— Нужно всего лишь испугать дьявола, — невозмутимо сказала Леприца. — Показать ему что-то такое, что привело бы его в ужас. Тогда он уйдёт и оставит нас в покое.

Чей-то недовольный голос гнусаво пробубнил:

— Что же мы можем показать дьяволу такого, чтобы он испугался? Скажите смерте, чтоб не тянула.

— Морду её спутника, Раха, — вновь вмешался Корнелиус. — Думаю, раз увидев ТАКОЕ, дьявол и в самом деле уйдёт навсегда.

Он фальшиво засмеялся, но лицо царика оставалось хмурым, и никто не отважился даже на улыбку.

— Боюсь, что лица моего брата Битока будет недостаточно, — вежливо возразила Леприца. — Я думаю, что дьяволу следует показать что-то другое. Для этого я берусь изготовить зеркало, в котором дьявол увидит себя, ужаснётся и уйдёт.

— Зеркало?

— Сержант! — вполголоса окликнула Леприца.

Биток с готовностью склонился к полу и развернул дерюгу. Из узла вывалились почерствевший остаток вчерашней лепёшки и завёрнутый в холст кусок сыра. Биток дёрнулся было к еде, но Леприца заметила это:

— Зеркало, сержант!

Вздохнув, Биток обеими руками взялся за тяжеленный осколок шихты. Высокая температура расплавила песок до стекла и пропекла его на добрый метр в глубину. Сложнее всего было отделить верхний, полированный слой от «пены» — нижней части спёкшегося в губку песка. Биток на эту операцию потратил неделю. Ещё столько же Леприца зеркалила гладкую поверхность…

Биток приподнял зеркало до уровня колен и вдруг почувствовал, как осколок заметно убавил в весе, а через секунду он и вовсе взлетел над головами и поплыл в сторону Лиаифы.

Биток уже собрался вновь склониться к полу, но, оказывается, его вид привлёк внимание царика:

— Кто ты, ужасный человек? — громко спросил Лиаифа.

Если бы у Битока был берет, он бы немедленно его стянул с головы и замер по стойке «смирно». Но берета не было. Так что пришлось просто вскочить и замереть.

Леприца толкнула его локтем.

— Я — Биток, ваше достоинство. Брат уважаемой Леприцы!

Лиаифа с сомнением осмотрел обоих:

— Сходство, конечно, небольшое… Видно, ваша мать была не особенно разборчива с мужчинами.

— Матери у нас тоже разные, о достойный, — вкрадчиво поправила царика Леприца.

— Она издевается над нами! — закричал Корнелиус.

— Рылом, конечно, не вышел, — вновь прогундосил Раха. — А что это у него на голове?

— Татуировка, — охотно пояснила Леприца. — Религиозный обряд. Мы прибыли издалека.

— Из задницы дьявола, надо полагать, — перебил её Лиаифа. — И, судя по лицу твоего «брата», в это легко поверить.

Осколок тем временем подлетел к царику и опустился к нему на стол. Наг склонился над зеркалом, отшатнулся и уже через секунду громко рассмеялся.

— Достойные! Смерта права! Если я дрогнул, то дьявол и вправду может убежать. Надеюсь, я всё-таки симпатичнее. Как ты это сделала, уважаемая Леприца?

Биток перевёл дух, не дожидаясь разрешения, сел на своё место и тут же вернул лепёшку и сыр в узел. «Не знаю, чему там учат в академиях, — подумал он. — А флот еду врагам не оставляет…»

— В моём мире, там, на небе, — Леприца, красиво изогнув левую руку, направила указательный палец кверху, — эта нагия называется химией. Всего лишь взаимодействие веществ и знание основ их превращений.

— На небе? — ахнул кто-то из смертов справа от Битока.

Ахнул и умолк. Будто кляп в глотку с размаху загнали.

Биток глянул на человека и отвёл взгляд: у бедолаги срослись губы. Выпученные в ужасе глаза, налившиеся кровью щёки…

— Веществ? — ласково поинтересовался Лиаифа.

— Да, — подтвердила Леприца. — Ляпис, щёлочь, нашатырь, сахар, винно-каменная кислота и винный спирт.

И вновь воцарилась тишина.

«Прямо как компьютеры, — подумал Биток. — Получают задание и пока не просчитают, отклика — ноль».

Бедолага с навеки закрытым ртом сполз со скамьи и, мыча и раскачиваясь, двинулся на четвереньках в сторону выхода. Путь ему предстоял долгий — главный зал совета нагов, открытый для смертов, был огромен.

Женщина, рядом с которой сидел несчастный, спрятала лицо в ладонях и мелко трясла головой, но не издавала ни звука.

— Ты собираешься к раствору соли серебра добавить восстановитель из сахара и осадить металлическое серебро прямо на плевке дьявола?

Если бы не шарканье уползающего изуродованного человека, Биток бы зааплодировал. Представитель нетехнологической цивилизации рассчитал всё абсолютно точно. И результаты расчёта представил в понятных терминах.

— Именно так, достойный Лиаифа, — склонила голову Леприца.

— Остроумно, — одобрил царик. — И сколько времени займёт эта процедура?

— Восстанавливающий раствор должен отстаиваться несколько дней, само же осаждение зависит от температуры. Ну, и площадь… диаметр порядка трёх десятков метров. Думаю, за неделю управлюсь.

— Нет, — спокойно возразил Лиаифа. — С нашей помощью ты это сделаешь сейчас. До обеда. Достойный Корнелиус, куратор восточного побережья, доставит тебя к месту скверны. Я уже отправил туда нужные тебе вещества и достаточное число помощников.

— Но для приготовления растворов нужно время, — запротестовала Леприца. — Корнелиус располагает им, — «успокоил» её наг. — В неограниченных количествах. Что-нибудь ещё? — Парафин, замша, ёмкости… — Не нужно меня учить жизни, смерта! Кроме озвученных предметов, тебя там ждут мерная стеклянная посуда и наше пристальное внимание, чтобы твоё рвение было замечено всеми смертами, избирающими себе достойных. Если до вечера дьявол и вправду покинет небо, ты станешь одной из нас и придёшь к царь-дому пешком через воды залива. Если же нет… мы сумеем объяснить вам обоим свои представления о том, как именно следует защищать нашу честь. Корнелиус! Переправь смертов к месту работы и проследи, чтоб до вечера ни один волос не упал… В общем, ты понял. И ещё. Кто там у нас сегодня отличился? Раха? Открой болтуну рот. Только так, чтобы он закрывался. Знаю я вас…