Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма

Владимир Шмаков, 1916

«Великие Арканы Таро» – универсальный свод первооснов герметизма, «вершина воспарений испытующего человеческого духа», «знание ангельское», поистине «мать всех наук» – сама наука «О БОГЕ, ЧЕЛОВЕКЕ И ВСЕЛЕННОЙ». Золотым слитком – эстафетой поколений в их исторической цепи, восходящей в своих бездонных глубинах «к самому Адаму», – передал эту науку человечеству нового тысячелетия наш великий соотечественник: Владимир Шмаков.

Аркан II

I. Традиционные наименования:

Изида; Gnosis; Врата Святилища; Папесса.

II. Буква еврейского алфавита:

(Бет).

I II. Числовой аналог:

Два.

IV. Символическое начертание:

Перед массивным каменным пилоном — входом в храм — на полированном кубическом камне восседает Женщина; ее обнаженное тело поражает своим восковым, янтарным полупрозрачным цветом. Линии тела остры и рельефны; ноги плотно сжаты, и застывшая поза с вертикальной спиной кажется несколько неестественной. Ноги обуты в золотые сандалии, на шее узорчатое золотое кружево, слегка прикрывающее верхнюю часть спины и груди. В правой руке, прижатой к сердцу, свиток папируса, лежащий складками на коленях и ниспадающий до самых ступней. В левой руке — цветок лотоса; плотно сжатая кисть крепко обхватывает стебель. На голове — нечто вроде металлического шлема; на нем укреплены два рога, между ними шар. Под шлемом — полупрозрачное дымчатое покрывало^[251], почти полностью закрывающее колени и часть папируса. На фоне пилона позади Женщины ясно вырисовываются две могучие колонны, поддерживающие портал^[252].

§ 1. О Великой Матери всего сущего — Изиде Божественной

«Как трепещут они в необъятной вселенной, как они вьются и ищут друг друга, эти бесчисленные души, которые исходят из Единой Великой Души мира! Они падают с планеты на планету и оплакивают в бездне забытую отчизну!.. Это — Твои слезы, Дионис, о Великий Дух, о Божественный Освободитель, прими обратно Твоих дочерей в Твое Лоно Неизреченного Света!»

Фрагмент орфического гимна^[253]

Абсолютная Мировая Первопричина, Триединый Вселенский Дух, в Своей Трансцендентальной природе Непостижимый и Невыразимый, познается приближением через тернер первых трех Арканов. В Своей первой Ипостаси Он выливается в Космическое Трансцендентальное Бытие и его первый атрибут — Волю, во второй Ипостаси Он проецируется в разум как Космическое Трансцендентальное Сознание. Обе эти Ипостаси взаимообусловлены в их неразрывном единстве, и человеческий разум, лишенный силы расчленить верховную дилемму Бытия и Сознания, может лишь подвести к ее созерцанию сознание человеческого духа путем своих априорных построений.

«Разум Бога и объекты его, на которые он простирается, едины и тождественны»^[254].

«Первые три Сефиры — Корона, Мудрость и Разум — должно понимать как Одно и Единое Нечто. Первая представляет знание или науку, вторая того, кто знает, и третья то, что знается~. Чтобы уяснить эту идентичность, надо знать, что Знание Творца не таково, как знание творений, ибо у творений знание как таковое отлично от обладающего им и зависит от своих объектов, которые, в свою очередь, отличны от знающего. Это есть именно то, что разъясняется тремя терминами: мысль; тот, кто мыслит; и то, что мыслится (). Наоборот, Творец есть Сам по Себе одновременно: Ведение, и Тот, Кто ведает, и То, Что ведается~^[255]. Одним словом, вид Его Ведения не состоит в том, чтобы прилагать Свою Мысль к вещам, которые суть вне Его; в Себе познавая, в Себе Самом Себя зная, Он ведает и зрит все, что есть. Ничего не существует, что не было бы соединено с Ним и чего бы Он не находил в Своей Собственной Сущности. Он есть Прообраз всего сущего, и все вещи существуют в Нем в своих наиболее чистых и исчерпывающе завершенных формах; таким образом, творения обладают совершенством именно в этом существовании, через которое они делаются становятся едиными с Источником их бытия, и по мере того, как они удаляются от Него, они теряют это состояние, столь совершенное и столь возвышенное»^[256].

Трансцендентальное Бытие, будучи первой Категорией Космического Духа, Сущего, выражает лишь доктрину Продления в наивысшей абстрактности; Продление как таковое есть лишь символ, вытекающий из долженствования, им намечается лишь метафизическое направление, возможность Реальности, — но не сама Реальность. Всякая, даже относительная реальность — должна быть замкнута, т. е. совокупно с системой своих категорий и атрибутов должна представлять собой законченное и завершенное целое, для чего необходимо и достаточно, чтобы все следствия, их взаимные соотношения и переориентировки уже имплицитно заключались в синтезе, соответствующем Реальности как возможности. Реальность только тогда замкнута, когда вся совокупность системы ее возможностей, как в целом, так и в любых частностях, может быть объективирована независимо от внеположного мира. Это определение эквивалентно другому: реальное обладает самодовлеющей жизненностью. Ясно, что категория Продления не отвечает этому требованию, оно не наделено даром самобытного порождения атрибутов; оно не есть Реальность, оно есть лишь ее пусть первичная, но все же феноменальная категория. Ограничение определения Реальности одной категорией Продления логически приводит к самоотрицанию, к замене Бытия Нирваной, как ее узко понимают буддистские сектанты. Такова ирония, тяготеющая над ними: высшая форма существования, Истинное и Абсолютное Бытие в Своей Собственной Сущности, каковым является Дух в Пралайе, может при неполноте освещения восприниматься в виде отсутствия существования, в виде небытия. Таким образом, очевидно, что кроме метафизического направления Продления должно существовать другое направление, и они своим пересечением в бесконечности и определяют Реальность. Этим вторым, метафизическим направлением является Трансцендентальное Сознание — Премудрость; учение о Ней и составляет Доктрину Аркана II. Бытие и Премудрость, утверждая друг друга, выливаются в третью Ипостась Космического Духа — в Божественную Природу; о ней и учит Аркан III.

«Легендарный каббалист, раввин Симеон бен Иохай, пытаясь объяснить первоначальное Небытие, — или, скорее (ибо не могло быть начала в том смысле, как обыкновенно принято верить), обоюдную тщету двух расторженных Принципов, — говорит^[257]: (“Non respiciebat facies ad faciem”^[258]). — Нужно, чтобы оба лица вверху смотрели друг на друга, и тогда — только тогда — Вечный Мужской и Вечный Женский откроются друг другу поцелуем, в котором постоянно рождается Бытие»^[259].

«ZεύϚ ἂρσην γέvτο, ZεύϚ ὰμδροτοϚ ἕῶλετο vύμφη»^[260].

«Jupiter omnipotens rerum rerumque deumque Progenitor genetrisque deum»^[261].

Безначальный Космический Дух, Источник, Творец и Зиждитель всего, в аспекте Аркана II выливается в учение о Божественной Материи, о Великой Матери всего сущего, Изиде Божественной, об Абсолютной Истине как Первичном Теле Духа.

«Ты обладаешь тремя Гунами, или свойствами, но Ты причина всех миров; даже боги не могут измерить всю глубину Твоего Неизмеримого Могущества, по причине недостатка полного знания. Ты опора всего, вся эта вселенная лишь часть Тебя; Ты Неделимая Первопричина, Высшая Пракрити! О Божественная Мать! Ты — та Высшая Наука Непостижимого Могущества, к Которой обращаются мудрецы, жаждущие освобождения, возвысившиеся над слабостями укрощением внутреннего могущества своих чувств»^[262].

«Подобно прячущейся в своем дворце красавице, которая, когда по залам проходит ее возлюбленный, открывает на мгновение потайную дверь, через которую ее увидит он один, и снова надолго исчезает, так доктрина показывает себя только избранным, и притом каждому различно и с разной полнотой. Вначале она лишь мелькает, сделав едва уловимый знак рукой, который нужно лишь успеть заметить, — это метод, который называют методом намека; со временем она вдруг приближается, чтобы тут же вновь исчезнуть, шепнув несколько слов, но облик ее по-прежнему скрыт непроницаемым покрывалом, — это метод, именуемый методом образным; еще позже, когда она внезапно вновь является взору своего избранника, ее лицо прикрыто лишь вуалью, — это есть метод Аггады^[263]; наконец, когда ее возлюбленный привыкает к такому общению, она предстает пред ним лицом к лицу и раскрывает затаеннейшие уголки своего сердца, — это есть метод мистический. Тогда посвященный без труда постигает все те многоразличные сокровенные истины, которые таятся под внешним смыслом и которые нельзя ни сократить, ни дополнить»^[264].

Абсолютная Истина есть чистый Дух; Они суть взаимные отражения, порождающие друг друга; если Бытие есть Истина Конечная, то Истина есть Предельное Бытие. Человеческий разум смолкает при приближении к Области Безначального Света: все, что бы он ни сказал, будет ограничением Сущего, размыванием Его облика, а потому он исполняется трепетным безмолвием. Из этого Царства Света может черпать лишь сам дух, все остальное замирает; в лицезрении Бытия и Истины — бездонный океан красоты, но ее можно только петь, ибо никаких слов не дерзает изъяснить язык.

«Кибела! Кибела! Великая Мать, услышь меня! Первозданный Свет, эфирное пламя, вечно вспыхивающее в беспредельных пространствах, в котором таятся отголоски и образы всех вещей! Я призываю Твоих сверкающих вестников, о Душа вселенной, Согревающая бездны, Сеющая солнца, Влачащая в эфире Свою звездотканную мантию!.. Тончайший Свет, Скрытый и Незримый для телесных очей!.. Великая Мать всех миров и Богов, Хранящая все Первообразы в Недрах Своих!..»^[265]

«Премудрость подвижнее всякого движения и по чистоте Своей все сквозь проходит и проникает. Она есть дыхание Силы Божьей и чистое излияние Славы Вседержителя, посему ничто оскверненное не войдет в Нее. Она есть отблеск Чистого Света и Чистое Зеркало Действия Божия и Образ Благости Его. Она — одна, но может все и, пребывая в Самой Себе, все обновляет…» (Прем. 7: 22–27).

«Ахура-Мазда» — означает «Бытие-Мудрость»^[266].

Сознание Духа есть Самосозерцание Реальности, Самосознание Ее Собственного Бытия. Чистый Дух в Своем Бытии содержит безграничное множество потенций, отдельных Своих аспектов, различных фазисов Бытия, соответствующих различным относительным ограничениям. Реальность Бытия, будучи абсолютно первична по самой своей трансцендентальной природе, первична и по порядку синтеза. Каждый отдельный аспект Бытия, атрибут Реальности, взаимно обусловлен соответствующим модусом Сознания; Сознание Духа в Своем Целом относится к этим модусам как Субстанция к атрибутам. Таким образом, Бытие и Сознание, Ипостаси Единой Реальности, хотя и однородны по принципу, но в то же время заключают в себе возможность рождения принципа тварности. Это тварное начало как возможность выливается в сознании Духа в чувство своей глубинности; Дух, хотя и осознает Себя однородным, при этом одновременно чувствует всю многокрасочность и многогранность Своего Синтетического Существа; сознания отдельных модусов, хотя и составляют, сливаясь вместе, единую гармонию, все же прослаивают Целое Сознание ощущением потенциальной многообразности. Аркан II есть учение о Внутренней Природе Космического Сознания Вселенского Духа. Он живет в Себе Самом, созерцая Свое Бытие и тем рождая Свою Божественную Природу. Как первая Ипостась Божества выливается в нашем сознании в Принцип Воли — синоним Субстанциальности, так вторая Ипостась есть Божественное Самосознание. Мысль и разум суть лишь ступени и следствия созерцания и самосознания; вот почему Изида Божественная, как Начало Сознания, есть вместе с тем Начало Разума Абсолютного и ~Мышления — Разума Запечатленного~^[267], который есть источник относительного бытия, мировой иллюзии — Майи.

«Вечный, Неизменный, Чистый, Всепроникающий, Всевидящий, Верховный Дух грезит о внешней форме и тем творит качества Своей Майи»^[268].

Вселенское Духовное Сознание — Великая Матерь, Изида Божественная — Едина и Нераздельна. Когда Дух приступил к Проявлению через Триединое Творящее Божество, Великая Матерь преобразилась в Принцип Вечной Истины и Мудрости Абсолютной. Она Единая, Чистое Излияние Неизреченного Света, при самом рождении Своем была уже Божественно Совершенна, подобно Афине-Палладе, вышедшей во всеоружии из головы Зевса. Когда Великий Дух наполнил пространство волнами Своих лучей, пронзившими тьму, создавшими мириады миров, Она, Светлая, Чистая и Совершенная, продолжала Единой царить в мироздании. Ни на мгновение не замирала Она в мертвенном покое; Она оплакивала гибель Целого — Своего Божественного Супруга, Она переживала все изгибы жизни каждого духа, всякое движение души каждого существа. Она осталась Нераздельной в Своем Великом Целом и, витая в безбрежных пространствах вселенной, Она заботливо собирает воедино останки Своего Супруга и ткет из Его осколков величавый Облик. Ничто не вечно в мире, все появляется лишь на миг, все исчезает, чтобы вновь блеснуть коротким существованием и вновь растаять в пучинах времени; Она Единая Вечна. Все изменяется, вечно варьируются формы мироздания, отдельные души совершенствуются или вновь ниспадают; Она Единая Неизменна в Своем царственном спокойствии. И на пути веков, от ясной тишины дыханья гор и голубого моря святой страны — далекой Индии, чрез знойные пески долины Озириса, под негой кедров томной Сирии, до чудных берегов страны эллинов, лилась песнь, гремели гимны в честь Бога Лиры и Солнца, погибшего растерзанным. В ночной тиши, при факелах мистерий, там призывали Дух Его Великий, и слезы там лились о Его Божественной Подруге, странствующей по свету, собирающей заботливой рукой останки Своего Брата и Супруга.

«Изида сияющая является мстительницей за Брата.

Она без устали ищет Его.

И с воплем блуждает по этому свету,

Не зная покоя, пока Его не найдет!»^[269]

Повсюду это убитый, разорванный и расчлененный великанами Бог. Его ищет Богиня, и в поисках обходит мир, и, обходя его, дает законы, обычаи, основывает города, дает науку, искусства, религиозные учения и обряды. А убитый Бог, разорванный на части великанами, после многочисленных битв и страданий воскресает и, наконец, прибывает торжествующим и победоносным. Во Фригии это Кибела, безутешная от неверности Аттиса, в гневе обегает мир и заставляет Аттиса изуродовать себя во исполнение возмездия за оскорбившую ее измену. В Египте это Изида в отчаянии от смерти Озириса, убитого коварным Тифоном, предложившим примерить свой гроб, и разорванного на куски великанами. Изида обходит мир, чтобы собрать эти куски; удается собрать все, кроме фаллоса, которому она посвящает свой образ, при этом Изида все так же повсюду сеет семена справедливости, религии и науки, а Озирис после многочисленных битв и трудов торжествует победу над Тифоном и великанами и возрождается для счастья мира. В Финикии это Венера (Астарта), безутешная от смерти Адониса, убитого жестоким Марсом (Астаром); она обыскивает мир, чтобы найти его тело, но Адонис устрашает наконец это отвратительное животное и возрождается победоносным, утешая Венеру. В Ассирии это Саламбо и Бэл, с которыми происходит тождественное. В Персии — это Митрас и Митра, у скандинавов — Фрейя и Бальдур с аналогичной историей. В Самофракии, в Трое, в Греции, в Риме — это Церера, безутешная от похищения своей дочери; в скитаниях по всей вселенной она смиряется лишь перед бездной, через которую Плутон увлек Прозерпину (Персефону). Это убитый гигантами и растерзанный на куски Вакх, трепещущее сердце которого находит Паллада, части тела которого собирает Церера (или Деметра), который наполняет мир своими подвигами, остается победителем и завоевывает себе место среди богов.

«“Эвридика! О Божественный Свет!” — проговорил Орфей, умирая. “Эвридика!” — простонали, обрываясь, семь струн его лиры, и его голова, уносимая навсегда потоком времен, продолжает призывать: “Эвридика! Эвридика!..”»^[270].

Этот призыв, этот плач о Растерзанном Боге звучал на всем пространстве древнего мира и вылился в создание Божественных мистерий во славу Озириса, Диониса и Аттиса. Отзвук элевсинских таинств, мистерий Самофракии дошел и до наших дней, и древняя идея о Растерзанном Боге и Нераздельной Вечной Истине сказалась в том, что современные масоны, считающие себя преемниками древних Посвящений, называют себя «детьми Вдовы».

§ 2. О Мировом Пассивном Начале

Великая Матерь всего сущего, Изида Божественная, есть вторая Ипостась Первопричины Абсолютной — Единого Вселенского Духа. Она недоступна для человека, но он может стремиться к ней и постигать ее приближением. С переходом Триединого Божества к Мировому Творчеству эта Ипостась становится доступной человеческому постижению как второй член Первого Божественного Тернера, в Мировой Вечно-Женственный Принцип, в Мировое Пассивное Начало, осуществляющее Творчество вместе с Началом Активным. То, что в обыденном языке понимается под словом «пассивность», т. е. отсутствие способности самостоятельно действовать, не имеет ничего общего с истинной природой Пассивного Начала в его космическом значении. В самом деле, пассивность как инертность и косность в Мире Божественном в принципе не может существовать, ибо Он есть Область Вечной Жизни, Источник Бытия и Само Бытие в его наивысшем, абсолютном развитии. Оба Великие Начала, как Активное, так и Пассивное, в одинаковой степени являются источниками жизни, одинаково активны по своей феноменальной природе и в одинаковой степени творят и осуществляют мировую жизнь. Различие между этими началами бесконечно более глубоко и проистекает из самой их сущности, ибо они являются ноуменальными аспектами Верховной Реальности.

В области феноменальной природы пассивность или активность какого-либо действия или фактора относится лишь к формальной стороне явлений и выражает относительное положение человека по отношению к объекту восприятия. Под активностью субъекта я понимаю способность его по собственному своему желанию или под влиянием третьего, высшего фактора воздействовать на объект. Под пассивностью я понимаю способность воспринимать данные внеположного мира, под влиянием ли своей собственной независимой воли или же под побуждением высшего фактора. Каждый человек, согласно этим определениям, вообще говоря, обладает обеими этими способностями и становится активным или пассивным в зависимости от конкретных обстоятельств. По отношению к Субстанции, Которая принципиально свободна от каких-либо внеположных ей влияний, ибо Она всё в Себе содержит, приведенные определения активности и пассивности не могут быть приложимы. Ее Активность и Пассивность одинаково обуславливаются модусами Божественного Самосознания.

Мировое Активное Начало есть максимальное, Божественно совершенное развитие принципа активности; это есть принцип Действия Божества, как Высшей Самодовлеющей Силы, вовне Своего Абсолютно-Синтетичного Единства на Свои частичные, в этом Единстве потенциально заключенные аспекты.

Мировое Пассивное Начало есть принцип пассивности в его максимальном, Божественно совершенном развитии; это есть принцип внутреннего Бытия Абсолютно Синтетичного Единства и восприятия созерцанием Своей же Собственной эманации, излитой в аспекте Активного Начала и затем отраженной в Своих единичных, потенциально заключенных в этом Единстве аспектах.

В этой интерпретации Активного и Пассивного Начал второе приближается в нашем сознании к понятию о Божественной Пралайе, в то время как первое лежит в основе Манвантары — Проявления. Во время Пралайи Божество приводит к изначальному нерасторжимому единству оба эти Принципа; во время Проявления Оно призывает к жизни Свое Активное Начало, а жизнью мироздания, опытом эманированных Им искр, Божество влияет на Самого Себя и так призывает к бытию Начало Пассивное. Совершенный Человек выявляет Активное Начало постольку, поскольку он влияет на других существ мироздания, Пассивное Начало — постольку, поскольку он живет в самом себе. При встрече двух Начал Начало Активное побуждает Начало Пассивное переменить сферу своей деятельности и тем самым работу, направленную ранее вглубь своего существа, перенести во внешний мир.

§ 3. Начала теории бинера

I. Понятие о бинере и его роль в метафизике

«Евангелие не говорит одному “да”, другому “нет”, но одному и тому же и “да”, и “нет”. На кажущихся противоречиях, на антиномиях держится Евангелие, как птица на крыльях».

П. Флоренский^[271]

Каждое человеческое представление, каждый образ, каждая мысль или идея есть следствие противопоставления некоторых других представлений, образов, мыслей или идей. В силу этого никакой фактор мироздания сам по себе, как «вещь в себе», непостижим, и все представление о нем слагается из тех взаимоотношений, в которых он находится с другими, гармонирующими с ним по природе, но разнствующими по степени интенсивности и направлению качествований. Так, в Коране говорится: «Мы создали все вещи попарно»; это значит, что в природе каждого существа обнаруживаются два противоположных начала: свет и тьма, холод и жар, добро и зло, активное начало — мужское — и пассивное — женское^[272]. Это и приводит нас к трем положениям: 1) Человеческий разум по самому существу своему способен воспринимать лишь разности явлений, но не их действительную сущность. 2) Каждое сложное представление есть комплекс простых представлений, порождаемых противопоставлениями. 3) Два простых представления, противопоставляемые друг другу и этим взаимно утверждаемые, являют собой элементарную систему. Эта основная ~форма разума~ носит в традиции наименование «бинера» (по Канту^[273] — «антиномия»). Изложенное синтезируется в двух законах:

Бинер есть относительная вообще форма мышления, проистекающая из свойств человеческого разума, но являющаяся для него единственным, а следовательно, и абсолютным путем постижения многообразных явлений мироздания.

Только в бинерах человеческий разум постигает и может постигать мир, который есть для него лишь их общий комплекс.

«В деле приобретения знания принимают участие три способности: 1) способность различения, 2) способность находить тождества и 3) способность сохранения (синтеза)»^[274].

«Посредством различения достигается истинное знание»^[275].

Единичное представление утверждается простым противопоставлением; представление сложное, как совокупность единичных представлений, утверждается совокупностью ряда противопоставлений. Представление единичное или сложное в равной степени является недвижной системой, оно выражает определенную мысль или сепаратный закон, т. е. закон, имеющий место лишь в данном случае. Идея или закон отличаются от конкретного представления наличием в них элемента движения; всякая идея, всякий закон стремятся к развитию, к обобщению, к синтезу, и это стремление всегда неразрывно связано с самым их выражением, с самой их транскрипцией, как бы случайно эта транскрипция ни была выбрана. Таким образом, идея по отношению к представлению находится в той же зависимости, в какой живое существо по отношению к недвижной форме. Идея хотя и может быть выражена рядом отдельных представлений, но лишь с известной приближенностью, с подразумеванием внутренней связи между формами в их последовательном ряду, т. е. с предположением как бы текучести этих форм и плавности перехода одна в другую^[276].

Противопоставление осуществляется введением принципа противоположности; утверждаемое ограничивается и утверждается отрицанием противоположных категорий как таковых. При противопоставлении, таким образом, все внимание человека, все силы его сознания направляются исключительно на утверждаемое в сопоставлении; категории отрицаемого, отрицанием которых представление утверждается, могут быть вовсе не объединены и не выявлены в своей совокупности. Ясно, что, если представление единично, такое противопоставление есть бинер; если оно сложно, то противопоставление утверждается совокупностью ряда конкретных бинеров; при этом синтезируются лишь те члены единичных бинеров, которые являются категориями самого утверждаемого. Противоположные члены могут быть вовсе не синтезированы, и, таким образом, утверждение сложного конкретного представления может быть выявлено в скрытом бинере, т. е., иначе говоря, вполне возможен случай, когда сама бинерность этого акта не дойдет до сознания утверждающего. В полную противоположность изложенному, при утверждении идеи не только все единичные бинеры должны быть выявлены, но и должны быть утверждены оба бинерных синтеза; наличием этого конечного бинера и утверждается самое бытие идеи как таковой; это резюмируется законом: всякая идея должна быть выявлена в утвержденном бинере; только в этом случае она может иметь жизненность и общий характер; в противном случае она превращается в конкретное представление, в недвижную форму.

«Познание идей открывает во временных явлениях их безвременный вечный смысл. Это познание соединяет рассудок и чувство в нечто отличное от того и другого, их покрывающее. Вот почему в познании идей мы имеем дело с познанием интуитивным»^[277].

Всякое конкретное представление хотя и заключает в себе à priori возможность синтеза своих элементов, однако, взятое само по себе в определенных феноменальных гранях, оно является системой неподвижной по отношению к внешней среде; его изменения могут проистекать лишь под воздействием более высокого импульсирующего синтеза, лежащего на той же оси аналогии в метафизическом пространстве, но отнюдь не могут быть следствием внутренней перегруппировки элементов данного представления (по общему принципу динамики системы, согласно которому перегруппировка ее элементов не может вызвать изменения траектории центра тяжести). В полную противоположность этому система в виде бинера в своем собственном существе заключает как возможность, так и двигатель своего развития. Каждый отдельный бинер, неся в себе самом тяготение к развитию противоречий до максимума, тем самым намечает в метафизическом пространстве некоторое потенциальное направление. Чем более значительно развитие бинера в этом направлении, тем выше его порядок, тем синтетичнее его члены, тем неодолимей их взаимное тяготение. Рано или поздно это противоречие достигает в своем развитии критической точки, вслед за которой бинер либо растворяется в другом, либо, наоборот, привлекает к себе ряд более низких бинеров. Но как в одном, так и в другом случае — одинаково — ось аналогии — потенциальное направление бинера — не может быть прервана и после пересечения с другой или другими подобными продолжается далее к Конечному Синтезу.

«Всему есть место в Царстве Божием, все может быть связано внутренней гармоничной связью, ничто не должно быть подавлено и уничтожено»^[278].

Резюмируя изложенное, мы можем сказать, что всякий выявленный в разуме бинер есть сам по себе естественный указатель того направления, следуя которому человек может достичь в своем стремлении соответствующей грани Вселенского Синтеза. Совокупность представлений разума есть совокупность бинеров, а потому и совокупность направлений, ведущих к этому синтезу. Чем выше плоскость сознания, тем разноречие направлений ослабевает, единичные бинеры сводятся к конечным и, в конце концов, разум заканчивается на грани мировых противоречий. Познание Божества путем развития бинеров и сведения их в конечные мировые противоречия, представляющие собой проекцию в разум отдельных аспектов Божества, проходило на пути веков через множество религий и философских систем, но особенно наглядно это стремление проявилось среди гностических учений. В большинстве своем представители гностицизма, начиная от Симона Мага, Василида, Валентина и ряда других, строили космогонию на последовательном выявлении Непостижимым Абсолютом пар — Эонов и Архонтов, причем эта парность, чета Эонов, носила даже особое название Сизигии — συζῡγία. В гармонии с этим, Само Божество определялось как совокупность антиномий. По учению Дионисия Ареопагита^[279], в тот момент, когда человеческая мысль достигает вершины абстракции, когда ум отрешается от всяких представлений и образов и погружается в таинственное молчание (κρυφιόμυστοϚ σιγή)^[280], в состояние полного безразумия (ὰλογία παντελήϚ, άνοησια)^[281], — в этот момент восхи́щенный дух человека (καθαρῶϚ ὲκστάσὲι)^[282] непосредственно, так сказать, осязает Божество. Вне себя и всего окружающего, погруженный в таинственный мрак неведения, он весь пребывает в Том, Кто выше всего; освобождаясь от всякого познания, он лучшей стороной своей соединяется с совершенно Непознаваемым, познавая Его помимо и сверх естественных действий ума^[283]. Так божественный мрак (ὀ θεῐοϚ γνόφοϚ) является одновременно Неприступным Светом, в котором обитает Сам Бог (ὀ θεῐοϚ γνόφοϚ ἐστί ὰπρόσιτον φῶϚ, ἐν ᾦν κατακεῖν ὁ ΘεὁϚ λέγεται)^[284], совершенное неведение — Ведением Того, Кто выше всякого ведения (καἰ ἡ κατὰ το κρεῑττον παντελὴϚ ἀγνωσία γνῶσιϚ εστι τοῦ ὑπἐρ πὰντα τὰ γινωσκομένα)^[285]. Бог, согласно Дионисию, одновременно — безыменный (ἇνὸνυμοϚ) и многоименный (πολυόνύμοϚ), всё (πάντα) и ничто (οὐδέν), бытие и небытие, νοησία и ἀνοησία, φῶϚ и γνόφοϚ^[286].

Когда простейшие формы мышления или чувствований удовлетворяют человека, он не только не может стремиться к более высоким, но даже не подозревает об их существовании. Лишь только там, где конечное сознается в своем бессилии, где оно оказывается уже несостоятельным, впервые проявляются проблески Вечного. Пока разум целиком погружен в область феноменальной природы, он живет и удовлетворяется феноменальными законами и феноменальной жизнью; лишь при достижении границ феноменального мира разум начинает жаждать ноуменальной истины и ноуменальных законов. Феноменальная природа заканчивается на грани мировых антиномий; вот почему ноуменальная истина не может быть выражена в разуме иначе как в антиномиях.

Идея или закон, выявленные в бинере, являют в присущем ему аспекте Абсолютную Истину. Совершенный синтез всех априори возможных конкретных представлений не может не иметь бинерной транскрипции в разуме. Относительное отличается от Абсолютного наличием условности, сознательного неведения, условного отрицания, утверждением частного критерия. Относительное постольку является таковым, поскольку оно оказывается неспособным объединить встречающиеся противоречия. Абсолютное есть прежде всего всеобъемлемость, оно есть утверждение и отрицание единовременное~ всех утверждений и всех отрицаний. В силу этого Истина в Своем Совершенном Целом выражается лишь в Совершенном Бинере как совокупности всех априори возможных единичных бинеров. Низший предел, при котором в разум проецируется лишь дифференциальный аспект Истины, есть единичный бинер. Итак, Истина выражается только в антиномиях, — и всякая антиномия есть аспект Истины.

«Бинер есть Единство, раздвоившееся Своей Собственной Силой, чтобы творить»^[287].

«Безусловность Истины с формальной стороны в том и выражается, что она заранее подразумевает и принимает свое отрицание и отвечает на сомнения в своей истинности принятием в себя этого сомнения, и даже в его пределе. Истина потому и есть Истина, что не боится никаких оспариваний, а не боится их потому, что сама говорит против себя более, чем может сказать какое угодно отрицание; но это самоотрицание свое Истина сочетает с утверждением. Для рассудка Истина есть противоречие, и это противоречие делается явным, лишь только Истина получает словесную формулировку. Каждое из противоречащих предложений содержится в суждении Истины, и потому наличие каждого из них доказуемо с одинаковой степенью убедительности, — с необходимостью. Тезис и антитезис вместе образуют выражение Истины; другими словами, Истина есть антиномия и не может не быть таковой»^[288].

«Coincidentia oppositorum^[289] — вот цель всякой философии, всякого мышления, всяких исканий духа», — сказал один из наиболее гениальных мыслителей — Джордано Бруно^[290]. Действительно, именно в уничтожении противоречий, в связывании их в единое целое, более высокое и дающее основание обеим крайностям, заключается цель истинного искателя, и в самой степени достижения этого сказываются его развитие и почерпнутое им знание^[291].

«Самое высокое просвещение должно быть в состоянии все объяснить, оно должно быть всесторонним, самым универсальным образованием»^[292].

Обладание этим просвещением есть истинная аристократия духа.

В метафизическом пространстве бинер может быть определен следующим образом: бинер есть система двух факторов, находящихся в том или ином поступательном движении и связанных между собой постоянством разностей моментов от любой точки. Выражаясь языком математическим, бинер есть момент, величина которого остается постоянной, величина же сил пары может произвольно меняться, неуклонно оставаясь при этом обратно пропорциональной плечам. Поступательное движение есть движение по кругу бесконечно большого радиуса; поэтому можно сказать, что всякое движение, воспринимаемое нами в мире, есть результат действия какого-либо определенного вихря или системы нескольких вихрей. Постоянство величины момента при изменении абсолютных величин сил пары и является общим принципом, из которого вытекает ряд частных законов.

По мере эволюции мышления разность Тезиса и Антитезиса все увеличивается, но вместе с тем они сближаются между собой, и в тот момент, когда эта разность становится бесконечной, — а это может случиться только тогда, когда понятие возрастает до аспекта Божества, — они сливаются и обрисовывают Божественную Сущность в каком-либо частном сечении. Чем дальше отстоят силы пары, тем ничтожнее скорость образуемого ими вихря. По мере эволюции понятия, по мере увеличения его разности понятию противоположному, — то есть по мере увеличения сил пары, — скорость вихря возрастает за счет уменьшения площади его распространения. В области человеческого мышления этот закон сказывается в том, что неразвитые мысли, понятия и образы, распространяясь по всему сознанию, создают медленное и слабое движение. Плечо пары настолько велико, что самое ничтожное влияние извне в виде активного действия какого-либо члена другой пары может не только замедлить движение, но даже нарушить его, дав толчок к обратному, противоестественному для данного вихря движению. С эволюцией понятия, с увеличением его абсолютной величины плечо уменьшается настолько, что необходимо большое влияние извне, чтобы не только уничтожить, но даже изменить имеющееся движение; такой вихрь является уже несравненно более устойчивым. Подобно тому как грандиозные запасы междуатомной~ энергии не могут быть использованы вследствие их собственной взаимной нейтрализации, так и воля человека лишена возможности воспользоваться скрытым в ней неистощимым запасом энергии. При эволюции человека отдельные вихри перестают взаимно друг друга обессиливать, каждый из них получает в человеческом сознании свое определенное место и тем дает возможность воле человека ориентировать своей мощью плоскости моментов в том или ином направлении, использовать их силу для активного воздействия на вне его лежащие факторы.

Недоступность человеческому сознанию уравновешивания противоречий во всех рассматриваемых объектах, т. е. недоступность нейтрализации бинеров, проистекает как из сложности их взаимоотношений, так и потому~, что, по выражению Фрэнсиса Бэкона, «разные люди в весьма различной степени обладают способностями различения и отождествления». В мире нет ничего безразличного, все тяготеет друг к другу, все связано между собой. «Ясно, — говорит Карпентер^[293], — что всякий предмет имеет некоторое отношение ко всякому другому предмету и в действительности существует только в силу своего отношения к другим предметам». Все явления мироздания суть только геометрические места точек, в которых пересекаются линии их взаимных влияний. Всякое понятие познается нами постольку, поскольку оно связано с понятиями ранее нами воспринятыми. Сколь бы ни были просты члены бинера, они тем не менее тяготеют друг к другу различными гранями. Их взаимоотношения создают столь сложную картину взаимных связей, что уловить ее во всех деталях (а без этого невозможно правильное восприятие целого) представляется невыполнимым. Подобно тому как первый шаг к созданию какой-либо науки есть появление способности классифицировать явления по правильно выработанной схеме, так и в данном случае, желая нейтрализовать какой-либо бинер, человек должен разделить рассматриваемое им понятие на ряд вытекающих из него следствий, расчленить явление природы на отдельные присущие ему свойства. Как только он сумеет разбить целое на части, он сейчас же увидит, что столь трудно нейтрализуемый бинер распадается на ряд частных бинеров, из которых большинство если не сами, так сказать, напрашиваются на нейтрализацию, то, во всяком случае, могут быть приведены к этому состоянию — либо непосредственно, либо же, как правило, с помощью ввода некоего дополнительного фактора.

II. Генезис принципа бинера и его различные виды в разуме

«Он подумал: “Я могу стать множеством и размножиться”, — и Он стал явленным бытием и дал из Себя все, что есть. Дав из Себя все это, Он вошел в него; а войдя, стал всем: положительным и отрицательным, духом и материей, бесконечным и конечным».

Таиттирья Упанишада

Каждый фактор мироздания имеет бытие в двух аспектах: во-первых — в своей собственной сущности, а во-вторых — как часть Вселенского Целого. Познавая его через ряд последовательных противопоставлений, через ряд частных бинеров, человек воспринимает его как нечто самостоятельно, независимо существующее, т. е. именно в первом аспекте. Лишь только тогда, когда он это свое представление доведет до максимума, ему станет доступен второй аспект, фактор потеряет свою независимость и из причины станет следствием. В гармонии с этим и вся масса частных бинеров, с помощью которых человек подходит к познанию фактора, тем самым синтезируется в одно целое. Наличие описанных двух аспектов и есть генезис принципа бинера. Когда познание фактора завершилось в нем самом, т. е. когда идея развилась до своего максимума, она становится аспектом некоторого высшего синтеза, который начинает динамически на нее воздействовать и тотчас вызывает к бытию ее отрицание. Последнее формулируется одним из основных законов теории познания: «Всякое представление или идея в своем максимуме заключает свое отрицание»^[294]. Итак, бинер рождается на грани части как части целого и части в себе самой. Из изложенного непосредственно явствует, что рождение первого бинера есть рождение принципа частности. «Да буду Я множественностью, оставаясь Единым»^[295] — рек Сущий и этим актом Своей Воли утвердил принцип бинера и его назначение.

Всякая частность есть утверждение синтеза в соответствующем ей аспекте и в то же время отрицание этого синтеза в других аспектах. Это отрицание может быть формулировано лишь в отрицании утверждения данной частности; отрицание других утверждений в аспекте данной частности невозможно, ибо в себе самой она не содержит их идеи. Примером к сказанному могут служить теории Птолемея и Коперника.

Полагая частность — Землю — в качестве центра, т. е. рассматривая частность в аспекте ее самой как таковой, Птолемей был прав, постулируя вращение Солнца вокруг Земли. Перейдя к синтезу более высокому, Коперник на место Земли поставил Солнце и, рассматривая эту частность в аспекте ее как таковой, был прав, утверждая, что Земля вращается вокруг Солнца. В настоящее время человеку стал доступен еще более высокий синтез. Известно, что Солнце движется к звезде µ созвездия Геркулеса; полагая последнюю в качестве центра, мы видим, что Земля движется по траектории, близкой к синусоиде. Из изложенного явствует, что принцип бинера как такового есть принцип абсолютный, но каждый частный бинер лежит вполне в области относительного. Мир бинеров — это мир разума, ибо именно через разум происходит утверждение и отрицание, в потому именно в разуме бинеры рождаются и в разуме же нейтрализуются.

«Английское наименование рассудка — “intellect” — выражает переплетение общего с частным, что составляет особенность области ума»^[296].

«Наука обретается в уме, а не в вещах; следовательно, свойства ума всего важнее»^[297].

Каждый частный бинер может различно восприниматься разумом человека, в зависимости от положения плоскости его восприятия по сравнению с исследуемым фактором. Здесь возможны три случая:

(1) Когда человек воспринимает разность двух величин одной и той же природы; в этом случае он находится в самых благоприятных условиях, чтобы не только сравнить два феномена, которые являются двумя этапами одного и того же ноумена, но и проследить промежуточные ступени развития различий между ними, уловить связующую их причинность и закономерность.

(2) Когда рассматриваемые величины хотя и противоположны по знаку, но равны по величине. Здесь человек с той же легкостью воспринимает всю траекторию ноумена в ее последовательности и познает управляющие ею законы.

(3) Когда рассматриваемые явления, будучи различны по знаку, имеют и разные величины. Имея лишь совершенно определенную глубину мышления, обладая лишь весьма ограниченной способностью приспособления~, обычный человек в большинстве случаев лишен возможности так поставить свою плоскость восприятия по отношению к членам бинера, чтобы воспринять его в чистой форме, т. е. в виде разности равных и противоположных величин.

Примечания

251

«Я есмь все, что было, все, что есть, все, что будет; ни один смертный не приподнял еще покрывала, меня скрывающего»[1254] — по свидетельству Плутарха, такова была надпись на статуе Нейт в Саисе.

252

Эти две колонны, символизирующие собой принцип бинера, который лежит в основе всей теории познания и всякой метафизики, в той или иной форме присутствуют в каждой мифологии. Так, например, они стояли и в преддверии храма Соломона (I Цар. 7: 21). Весьма любопытные соображения о значении надписей на них () см.: М. В. Никольский. «Jakin и Bo’az». Основательное исследование текста всего предания находится в статье Б. Штаде: B. Stade. «Der Text des Berichtes über Solomo’s Bauten»[1255], I Ko. 5–7, в «Zeitshrift für die alttestamentliche Wissenschaft»[1256]. 1883. S. 129–177.

253

Э. Шюре. «Великие Посвященные». С. 217.

254

Спиноза. «Этика». — Eth. part. II, prop. 7. Schol.

255

Более подробную разработку этой доктрины см. у Маймонида в его «Путеводителе заблудшим» (I, 68); у Иегуды Халеви в его «Кузари» (IV, § 25); у Авраама бен Диора в его «Комментарии к Сефер Иецира», p. 27, verso.

256

Моисей Кордуэро. «Пардес риммоним» («Сад гранатовый»), f/o, 55, recto.

257

«Сифра Дзениута» 12~.

258

«Не обращены друг к другу ликами» (лат).

259

Ст. де Гюайта.

260

«Зевс есть Муж и Жена Бессмертные». — Орфей. (В передаче Аристотеля).

261

«Юпитер! Всевластный над царями, делами мирскими и богами, Праотец и Праматерь богов». — Валерий Соран.

262

Саптасати.

263

Аггада — устное (в виде аллегорий, притч и апокрифов) иудейское предание.

264

Zohar, part. II, f/o, 99.

265

Из фригийских мистерий.

266

D-r Gaug. «Essays on the Parsis». Р. 13.

267

По учению Симона Мага, Божеству вечно присущи: Разум (Νοῦς) и Мысль (‘Επινοια); это есть первое высшее сочетание, или сизигия (συζϋγια — пара, чета) Божественных Проявлений. Разум высказывает вслух Мысль, и так проявляются Голос (Φωνή) и Имя (‘Ονοµα); все произнесенное таким образом сочетается Рассудком (Λογισµός) и Мышлением (‘Ενθύµησις). Это шесть первоначальных неизъяснимых эманаций, или проявлений, дающих возможность вместить~[1257] представление о Неведомой и Непознаваемой Божественной Сущности.

268

«Le Bhagavata Purana ou histoire poetique de Krichna». Traduit par M. Eugene Burnouf, professeur de sanscrit au College Royal de France. Paris, Imprimerie Royal, 1847, livre VII, ch. II, 22.

269

Гимн Озирису (XVIII династия Египта / 1500 лет до Р. Х.). — Brugsch. «Religion und Mythologie der alten Aegypter»[1258]. Leipzig, 1884.

270

Орфический гимн.

271

Свящ. Павел Флоренский. «Столп и утверждение Истины. Опыт православной теодицеи в двенадцати письмах». М., 1914.

272

С необыкновенной яркостью и совершенством эти идеи запечатлены в учении алидов, исмаилитов и имамитов — мистических сект ислама.

273

Кант в своем главном труде воочию показывает трансцендентальность природы антиномий, которая и составляет высший ограничительный предел «чистого разума».

274

Бэн. «The Senses and Intellect»[1259], 2 ed., pp. 5, 325 etc.

275

Шри Шанкара Ачарья.

276

См.: C. M. Hinton. «A new Era of Thought»[1260]; тж.: П. Д. Успенский. «Tertium Organum. Ключ к загадкам мира». СПб., 1911. С. 25.

277

Андрей Белый. «Символизм». С. 29.

278

Вл. Соловьев. «Чтения о Богочеловечестве». — Собр. соч. в 2-х тт. М., 1989. т. I. С. 19.

279

См.: П. Минин. «Главные направления древне-церковной мистики». Сергиев Посад, 1916. С. 27–28.

280

De myst. theol. I, § 1. — «…окутанные пресветлым сумраком сокровенно таинственного молчания, в глубочайшей тьме пресветлейшим образом сияют и совершенно таинственно и невидимо прекрасным блеском преисполняют безглазые умы». Цит. по изд.: Дионисий Ареопагит. «О божественных именах. О мистическом богословии». СПб., 1994.

281

De div. nom. I, § 1.

282

De myst. theol. I, § 1.

283

De myst theol. I, § 3: «Και τοτε και αυτων απολυεται των ορωµενων κα των ορωντων, και εις τον γνοϕον της αγνωσιας εις δυνει τον οντως µυστικον καθ ον αποµνοει πασας τας γνωστικας, αντικηψεις, και εν τω παµπαν αναϕει και αορατω γιγνεται, πας ων του παντων επεκεινα, και ουδενος ουτε ετερου, τω παντελως δε αγνωστω της πασης γνωσεος ανενεργησια, κατα το κρειττον ενουµενος, και τω µηδεν γινωσκειν, υπερ νουν γινωσκων»[1261].

284

Epist. V.

285

Epist. I.

286

Мысль и безмыслие, свет и тьма (греч.).

287

E. Lévi. «Dogme». Р. 123.

288

П. Флоренский. Op. cit.

289

Совпадение противоположностей (лат.) — термин, введенный в общефилософский обиход Николаем Кузанским (см. прим. 37).

290

Giordano Bruno. «De Umbris Idearum». («О тенях идей»).

291

Глубочайшего интереса заслуживают изыскания Николая Кузанского (1401–1464), епископа и кардинала Бриксенского. «Coincidentia oppositorum»[1262] превосходит, по его мнению, силы чувственного восприятия и рассудочного мышления; его постижение открыто лишь непосредственному духовному созерцанию, той высшей познавательной деятельности, которой нельзя ни научиться, ни научить, но которая составляет самую сокровенную тайну созерцающей души, visio sine comprehensione[1263], благочестивое и блаженное погружение в таинственные глубины Божественной Первосущности. Это мистическое созерцание (как и заглавие своего главного сочинения) Кузанец называет «Docta ignorantia»[1264]. См.: В. Виндельбанд. «История новой философии». Перев. проф. А. И. Введенского. СПб., 1913. Гл. I, С. 37–38.

292

Куно Фишер. «История новой философии». СПб., 1906.

293

Э. Карпентер. «Современная наука. Критический очерк». Перев. графа Л. Н. Толстого. М., 1898. С. 31.

294

Этот закон выражен Гегелем так: «Всякая идея, продолженная до бесконечности, становится своей собственной противоположностью».

295

«Брамана ста тропинок». См. тж.: Чхандогья Упанишада, VI, 2 fg.

296

Max Muller. «Lectures on the Science of Language»[1265]. Sec. ser., v. II, p. 63; или 6 ed., v. II, p. 67.

297

Стэнли Джевонс. «Основы науки. Трактат о логике и научном методе». Перев. с англ. М. Антоновича. СПб., изд. Пантелеева, 1861. С. 6.