Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма
«Великие Арканы Таро» – универсальный свод первооснов герметизма, «вершина воспарений испытующего человеческого духа», «знание ангельское», поистине «мать всех наук» – сама наука «О БОГЕ, ЧЕЛОВЕКЕ И ВСЕЛЕННОЙ». Золотым слитком – эстафетой поколений в их исторической цепи, восходящей в своих бездонных глубинах «к самому Адаму», – передал эту науку человечеству нового тысячелетия наш великий соотечественник: Владимир Шмаков.
Оглавление
- Предисловие
- Введение. О вечной истине и верховном синтетическом учении системы Арканов
- Священная Книга Тота: Великие Арканы Таро
- Аркан I
- Аркан II
- Аркан III
- Аркан IV
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Аркан I
I. Традиционные наименования:
Magus; Единство; Скоморох.
II. Буква еврейского алфавита:
(Алеф).
III. Числовой аналог:
Единица.
IV. Символическое начертание:
Перед массивным каменным столом стоит муж лет тридцати пяти, в полном расцвете сил. Стол серого камня; массивная столешница опирается на две каменные вертикальные стенки, соединенные посредине перекладиной. Позади стола — тяжелая завеса кроваво-красного цвета, наполовину отдернутая, на ней девять складок. За занавесью видна лестница, уходящая в землю. Под ногами Мага — зеленый ковер, вытканный лавровыми венками и желтыми гирляндами. Маг облачен в короткую тунику белого цвета, с розово-золотистым оттенком; она доходит лишь до колен и широким кожаным поясом собирается во множество складок.
На столе стоит чаша чеканного золота, совершенно почерневшего от времени. Рядом с чашей лежит меч; расширяющийся к острию клинок — матовой платины, рукоять — почерневшего золота. На столе лежит также сикль (пентакль) — золотая монета с равноконечным крестом в круге; на обратной ее стороне — царская корона.
Правая нога Мага выдвинута вперед. Лоб опоясывает змея, кусающая свой хвост; над головой — знак бесконечности. Правая рука воздета к небу, в ней золотой жезл, увенчанный следующей фигурой: на огромной змее, обвившей древко скипетра, покоится исполинская черепаха; на спине черепахи стоят три белых слона, поддерживающие сферу; на сфере — семиярусная пирамида; и, наконец, над самой пирамидой — ослепительный источник света в виде золотого треугольника. На груди Мага висит равноконечный крест с раздвоенными и закругленными концами; посреди креста — тонкая спираль; на ней блещет ярким огнем красная точка.
§ 1. О Божестве Абсолютном
«В начале был только Абсолют, Единый Абсолют, другого не было».
Аркан I Священной Книги Тота возвышается над всеми другими Арканами, ибо он гласит о Первопричине всего сущего, о переходе Абсолюта из Пралайи и выявлении Им Активного Триединого Божества, и потому он заключает в себе все принципы Мира Проявленного. В этой чистой своей природе он недоступен познанию, и мы должны спуститься с этих высот и рассматривать этот Аркан в его более низком сечении, где он является членом primus inter pares[193] системы Арканов.
«Абсолют есть Разум, Разум в Его Собственной сущности; Он есть потому, что Он есть, но не потому, что Его предполагают; Он есть — или ничто не существует»[194].
«Ни одна из наших мыслей не в состоянии понять Бога и никакой язык не в состоянии определить Его. То, что бестелесно, невидимо и не имеет формы, не может быть воспринято нашими чувствами; то, что вечно, не может быть измерено короткою мерою времени; следовательно, Бог невыразим. Правда, Он может сообщить нескольким избранным способность воспарять над видимым миром естественных вещей, дабы приобщиться к сиянию Его духовного совершенства, но эти избранные не находят слов, которые могли бы перевести на обыденный язык Бесплотное Видение, повергшее их в трепет. Они могут объяснить человечеству второстепенные причины Творчества, которые поочередно являются их духовному зрению как образы космической жизни, но сама Первопричина остается нераскрытой и постигнуть Ее можно лишь по ту сторону смерти».
Так говорил Гермес Трисмегист — Учитель Египта — своему ученику Асклепию тысячи лет тому назад. Всеобщая Мировая Первопричина, Бесконечный и Недосягаемый Абсолют, Бог Вседержитель, «Кого никтоже виде нигдеже», Айн-Соф, Неизреченный «Неведомый Бог» Эллады, Истинное Бытие, Единая Реальность — Sat индусов, Zervane-Akerene («Бесконечный», «Круг времен») Зенд-Авесты, «Тот, Кто есть, Кто был, Кто будет» — ὁ εστωϚ, στάϚ στησόμενοϚ в учении гностиков[195], Божественная Сущность, — нашим сознанием воспринимается в виде абсолютного отрицания всякого определения. Абсолют объясняют как «Не Это», «Не То» и т. д., — только посредством отрицания. Бог есть Сущий, не могущий иметь Имени, — ῏Eστε, γάρ ὸ ὢν άνὠνομοϚ, — ибо Он есть Абстрактное Бытие»[196].
«Его Слава слишком возвышенна, Его Свет слишком блистателен, чтобы человеческий разум мог Его понять, чтобы Его могло узреть смертное око»[197].
«Бог Един; То, что Едино, не имеет надобности в определенном имени»[198].
«Не может вообще человек познать, что есть Бог. Одно знает он хорошо: что не есть Бог; и тогда разумный человек это отвергает»[199].
«Все вещи до рождения сокрыты
В Едином и Великом Бытии;
Откуда при рождении исходят,
В Него по смерти снова погружаясь»[200].
«Что выше тебя — не пытайся познать»[201].
Он есть «Не То» («neti, neti»), заповедали нам великие учителя Индии, и мы вслед за ними на всякое слово дерзнувшему что-либо сказать о Нем должны ответствовать лишь это вечное «Не То», ибо — «Он скрывает Свое Имя», «Он ненавидит, чтобы произносили Его Имя», — как говорили древние египтяне[202], и эта заповедь их хранилась нерушимо на пути веков, неизменно подтверждаемая всеми мыслителями, невзирая на различие условий и времени их жизни.
«Не произноси Имени Господа твоего!» (Исх. 20: 7).
«Определять Бога — значит отрицать Его»[203].
«Всякое понятие Бога есть отрицание Его, и самые попытки определения есть оскорбление Божества»[204].
Вот почему, по учению гностиков-валентиниан, Эон Христос научил довольствоваться понятием о непознаваемости Божества-Первопричины и не дерзать искать проникновения в эту тайну[205].
§ 2. О Божестве Творящем, Его Триединстве и Божественном Тернере
«Как из пылающего огня тысячами вылетают искры, все подобные огню, так из Вечного возникают разнообразные существа и снова возвращаются к Нему».
«Как паук выпускает свои нити и снова втягивает в себя, как на земле растут травы, как на голове живого человека возникают волосы, так возникает все из Вечного».
Когда человек встречается с какой-либо идеей, возможны два случая. Если идея конечна, он может, соответственно степени своего развития, возвыситься или опуститься до нее; почувствовав ее своим духом, он может разумом ухватить эту идею так, как футляр (по выражению каббалистов) охватывает заключенный в нем предмет. Если же идея бесконечна, а таковою может быть только одна идея — идея о Сущем, то, как высоко ни стоял бы человек, подняться до нее он не в силах. Но человек сам Божествен, так как Атман его есть луч Божества; через эту эманацию Сущего человек может проникать в сферы, навсегда закрытые его разуму, и все усилия его должны быть направляемы лишь к тому, чтобы откровения духа ~переводить в сознание разума~. Так, Великие Учителя человечества, постигнув~ сами, претворяли свои небесные откровения в язык земной, и как луч маяка указывает дорогу страждущему кораблю, так свет этих исполинов духа и разума раскрывает путь всякому, кто алчет и жаждет Истины.
«Индра, Митра, Варуна, Агни — так именуют Его, а Он златоперистый Гарутман. Мудрые говорят о Едином как о многих; они называют Его Агни, Яма, Матаришва»[206].
«Вознесемся духом к Сущему, из Которого истекает творение, продление и разрушение этой вселенной, потому что Он объемлет все вещи и вместе с тем остается Нераздельным»[207].
«Трудно найти Создателя и Отца этой вселенной, но и найдя Его, невозможно выразиться о Нем языком, понятным для всех»[208].
Высшая истина, которая в первоверховном своем достоинстве лежит в основе всех Посвящений, есть учение о Триединстве Духа и Троичности всех Его проявлений; об этой Троице, Единосущной и Нераздельной, и гласит первый тернер Великих Арканов. Триединство Духа определяет Его Субстанциальную Природу, Абсолютную и Совершенную, как Сам Дух, с Которым Она по принципу идентична.
Символ, изображенный в трапезной Троице-Сергиевской Лавры
Внутренняя, сокровенная Природа Духа есть синтез Его субстанциальных категорий, определяющий облик духа в разуме на завершающих ступенях его развития. Разум не есть конечная цель и изначальный источник, наделенный великим даром быть зерцалом Бытия Абсолютного и Его Безначальной Истины. Разум не может проникнуть в сокровеннейшие недра Духа, но он может проникнуться Им, напитаться Его светозарной Природой, и потому может сам стать светоносным. Такова верховная цель разума; он не может изъяснить Дух, но с совершенством великолепия Его отблеска разум превращается в скрижаль Верховного Завета, и вещие словеса начертанного на ней Глагола жгут сердца людей и вызывают в них ответное пламя.
«Древний, да будет благословенно Имя Его, обладает тремя Главами, которые образуют лишь одну Главу; и это есть то, что есть наиболее возвышенного в возвышенном. И так как Древний, да будет благословенно Имя Его, представляется числом три (
), то все другие светочи, которые освещают нас своими лучами (другие Сефирот), одинаково заключаются в числе три»[209].
«Божественная Троица образуется из
— Бога, Сына Божия и Святого Духа»[210]. «Таким образом, Бог имеет Единое Имя, показывающее Единство Его Сущности, но в то же время Он Троичен, и эта Тройственность Едина. Как ни покажется тебе странным, уже эти Имена объясняют тебе это.…Эти Имена, ~которые суть~ три и которые все три обозначают Единую Субстанцию, тождественную в~ Себе Самой, как тройной призыв: Святой, Святой, Святой……и с другой стороны содержат Троицу: Мудрость, Разум и Науку»[211].
«“Сефер Иецира” раскрывает бытие Единого Бога, показывая нам в области многоразличия и множественности присутствие единства и гармонии; ибо таковая целостность не может произойти иначе как от одного Повелителя»[212].
Триединство Духа есть доктрина о Его Существе в Себе Самом. Первичная Субстанция с необходимостью Едина, иначе Она была бы ограничена[213]; самое основное определение Ее состоит в том, что Она Всеобъемлюща, т. е. Она есть исчерпывающее средоточие всей совокупности мировых атрибутов. Понятие о единстве неотделимо от понятия о множественности; как то, так и другое одинаково имеет реальное бытие лишь в мире феноменальной природы; в Мире Божественном они претворяются в понятия априорные, и притом первичные. Единство имеет своим высшим прообразом Бытие, множественность — Сознание, и, значит, Дух есть Бытие и Сознание; это Сознание имеет две потенции: быть единым по природе — или же заключать в себе множественность; эти две потенции Сознания соответственно утверждают две потенции Бытия: Бытие Единое Однородное — и Бытие Единое как Синтез частностей; множественное Сознание о Своем Бытии, объективируя Себя как таковое, тем самым утверждает третью потенцию Бытия и Сознания. Эти три потенции в своей истинной природе при соединении Бытия с Сознанием претворяются в три Ипостаси Духа, Единосущные и Нераздельные. Первый тернер Великих Арканов в своем высшем аспекте есть учение о Триединстве Чистого Духа, и, в силу этого, он в своем целом возвышается над всеми другими Арканами, выявляя высочайшую доктрину, которая только доступна человеческому постижению. Эта ~доктрина в своих трех Ипостасях~ выражается так[214]:
Аркан I есть учение о Едином Однородном Космическом Бытии (Sat) — о Первичном Вселенском Сознании как Единой Реальности.
Аркан II есть учение о Едином Всеобъемлющем Бытии — о Субстанциальном (а потому содержащем потенции атрибутов) Космическом Сознании как Единой Реальности.
Аркан III есть учение о Едином по сущности, но Тварном по природе Бытии — о Синтетичном (как интегральная совокупность атрибутов, отдельных дифференциальных аспектов) Интегральном Космическом Сознании Единой Реальности.
«Все начинается из Чистого Бытия, которое есть лишь совершенно неопределимая мысль, простая и неизменная, ибо истинное Начало не может быть ничем иным… Но это чистое Бытие есть лишь высшая степень абстракции, то есть абсолютно отвлеченное понятие, которое, если его мыслить как таковое, может быть названо Не-Бытием»[215].
«Близость святилища дает услышать раздающиеся вместо привета Божественные Слова: «Познай самого себя», и человек отвечает всем своим существом: “Эл, — Ты еси”. Ибо единое наименование, единое определение Божества заключается в утверждении, что Оно есть»[216].
«Бог есть Чистое Бытие — необходимо существующее (вайнбул-вууд)»[217].
«Имя, которое обозначает «Я есмь», —
(Эхие), — показывает объединение всего того, что есть, состояние, в котором все пути мудрости еще сокрыты и слиты в единстве без возможности их разделить. Но когда Он намечает линию разделения, когда хотят выделить Мать, несущую в Своем Лоне все вещи, и явить их к бытию, чтобы раскрыть Верховное Имя, то Бог говорит, говоря от Себя: «Я Кто есть» (
, Ашер Эхие). Наконец, когда все уже облечено формой и вышло из Материнского Лона, когда каждая вещь имеет свое место и когда хотят определить сразу Качествование[218] и Бытие, Бог именуется Иегова (
), или «Я есмь Тот, Кто есть» (
, Эхие Ашер Эхие). Таковы суть тайны Святого Имени, открытые Моисею, знание которых ни один человек не разделил с ним»[219].
Первичность понятия о Трансцендентальном Бытии проходит красной нитью сквозь большинство религий, учений и философских систем. Древнейшая формула этой доктрины была дана Древним Египтом:
«Я есмь Тот, Кто есть!»[220]
Это есть высочайшая степень выражения Бытия через тройственное его утверждение, ибо в понятиях «Я», «есмь» и «есть» одинаково заключается Бытие, а потому эта формула в сущности гласит: «Бытие — Бытие Бытия». Полную гармонию с египетской формулой мы обнаруживаем в философии Вавилона. В египетско-ассирийском отделе Британского музея хранятся три глиняные таблички, относящиеся к эпохе царствования Син-Мубалита и его сына Хаммурапи; в каждой из них содержится формула:
т. е. «Jahve есть Бог». А так как Jahve значит[221] «Сущий», «Постоянный», «не Подверженный изменению», «Существующий вне времени и проявляющий Себя в подчиненной вечным законам вселенной», то мы убеждаемся в полном тождестве вавилонской формулы формуле египетской. Именно она благодаря автору Пятикнижия в неприкосновенности перешла в Тору.
«Бог сказал Моисею: Я есмь Сущий» (Исх. 3: 14).
Зародившись в Египте, эта формула с одной стороны — через Тору — вошла в Каббалу, а с другой была воспринята философами Греции. Знаменитый средневековый мистик и каббалист Рейхлин в своем труде «О Слове Чудесном»[222] сопоставляет воззрения Платона и Каббалы, устанавливая полное тождество в выражении ими этой доктрины.
«
» — «Ego sum qui sum»[223].
«Tὸ ὂντωϚ ὢν»[224].
Учение Иерофантов Египта, частью в прямой преемственности, частью чрез посредство тех или иных течений в иудейском предании — Каббале, совместно с философией Эллады вылилось в неоплатонизм и гностицизм. При этой передаче доктрина о Бытии как Высшей Первичной Трансцендентальной категории Божества была воспринята в ее изначальной чистоте.
«Бог есть Совокупность и первоисточник потенций Бытия»[225].
«Она была, когда ничего не было, только это ничто не относится к чему-либо из сущего (т. е. к реальному миру), но, говоря просто и ясно, без всяких софизмов, Она была до небытия. И когда я говорю «была», я не хочу сказать, что Она «была», но лишь обозначаю свою мысль, говоря, что было Преждесущее Ничто. И Это не было То, Что называется Неизреченным, ибо Неизреченным обозначается Нечто, но Это даже не Неизреченное, ибо Оно превыше всякого слова или обозначения»[226].
Отзвук этого учения дошел и до наших дней, запечатлевшись в философии и мистицизме новейшей истории Европы.
«В понятии самого совершенного существа необходимо содержится существование»[227].
Эти воззрения разделяет также и Сен-Мартен, знаменитый «неизвестный философ» — апостол мартинизма[228].
«Несовершенство, присущее временным вещам, показывает, что они ни равны, ни совечны Богу, и раскрывает в то же время, что они не могут быть перманентными как Он, ибо их несовершенная природа, не содержа совершенно Сущности Божества, Которой Единой присуще совершенство жизни, заведомо должна терять жизнь или движение, которые она могла получить; Истинная же Природа Бога есть Непреложное Бытие, т. е. Бытие Безначальное»[229].
«Бог вечен и в вечности не подвержен переменам; Он есть Тот, Кто есть, наше же бытие заёмное; горделиво мы скажем, если назовем оное каплею Его Сущности. Пусть светила померкнут, и миры, в которых мы столько удивляемся порядку, согласию, красоте и великолепию, распадутся; мы же, ползающие муравьи, пусть обратимся в прах, а духи со всеми тварями в ничто, — но и тогда останется еще Бесконечное, Беспредельное Существо, Неизмеримое Бытие Того, Который Один только сказать может: “Я есмь Тот, Кто есть”»[230].
«Он есть Тот, Кто был, и будет Тот, Кто есть, и есть Тот, Кто будет[231]. Он Бытием Своим превосходит всех тварей — Он Начало и Источник, из Которого, одно после другого, истекает всякое конечное бытие, однако ж так, что сие не переменяет и не истощает Его Существа»[232].
Творчество есть Проявление Субстанциальной Сущности, есть выход Ее из состояния Нераздельного Единства, есть перенос Сознания вовне этого Единства через изменение вида Самосозерцания. Единичность Бытия есть синоним отсутствия критерия, стремление к каковому определяет сущность Сознательного Бытия; нераздельность Единства есть поэтому отсутствие Самосознания; это есть продление, но не жизнь, это есть бытие и небытие. Пралайя, т. е. Непроявленная Субстанция, не только непостижима в силу ограниченности познающих начал человека, но более того — она есть maximum maximorum возможных противоречий. Пралайя есть только метафизическая идея, это есть лишь постулат, начало всякого миропонимания, имеющий свой raison d’etre[233] в том, что оно определяет абсолютным образом начало всех относительных построений. Проявление Субстанции есть не свойство Ее, могущее быть и могущее не быть, но самоё Ее Существо, так как лишь с проявлением Субстанция утверждает Себя. Мировое творчество как таковое есть утверждение Божества в Себе Самом.
«Энергия Бога есть Его Воля; Его Сущность есть Желание, чтобы Вселенная была, ибо Бог, Отец и Благо, суть~ не что иное, как Бытие того, что еще не существует»[234].
Субстанциальное Творчество есть расчленение Самосознания Сущности, это есть выявление потенциальной возможности бытия Ее отдельных аспектов как самостоятельных субстанций второго рода, аналогичных Субстанции основной. Дальнейшее изменение Целостного Самосознания осуществляется Основной Субстанцией уже через посредство этих отдельных аспектов. Отсюда следует, что Субстанциальное Творчество первично по Природе и не может иметь продления, Оно заканчивается в момент порождения идеи творчества как таковой и ею исчерпывается. Таким образом, акт Мирового Творчества есть акт выявления идеи о нем Божественной Сущностью, как следствие противопоставления ей Мирового Инертного Начала, Абсолютного Ничто.
«Праджапати, Господь всего создания, возжелал: «О если бы Я был не Один, если бы Я умножился!»…И прежде всего Он создал Браму»[235].
Мысль есть внешнее проявление воли; идея мысли есть самоё существо этой воли. В процессе мышления до его выявления в конкретную форму выявляются все те атрибуты, по которым только мы и познаем силу самодовлеющую. Мышление конкретное есть реализация вовне волевых импульсов; мысль сама по себе есть источник силы, и только в человеческом мире она как таковая отделена еще от ее реализации; в Мире Божественном этого разнствования нет и мышление есть осуществление воли. Вот почему Мировое Творчество, порождение Абсолютом Идеи Творения, есть выявление Им Творящего Божества, Которое является синонимом эманированной вовне Воли Эйн-Соф.
По отношению к Триединому Творящему Божеству Аркан I гласит о Его Существе как о Воле Абсолюта, эманированной вовне для осуществления реализации принципов Бытия и Небытия в мире природы.
«В начале Бог сотворил Небо и Землю. Земля же была безвидна и пуста, и Дух Божий носился над бездной»[236]. — Так Моисеево «Бытие» раскрывает тайну: Творчество Абсолюта выливается лишь в создание идеи творения, чрез утверждение дилеммы Неба и Земли; дальнейшее Творчество осуществляется уже Его эманацией, Идеей Творения, которая есть Дыхание Бога. Фабр д’Оливе[237] так передает точный тест начала книги Бытия:
«1. В начале Элохим, Существо Существ, сотворил в принципе (берешит) то, что составляет существование Небес (Шамаим) и Земли (Аретц).
2. Но Земля была только потенциальное пространство в метафизическом абстрактном пространстве (тогу-во-богу). Тьма (Хошек), сила вяжущая и сжимающая, обнимала бездну (Т’гом), бесконечный источник потенциального существования, и Дух Божий (Руах-Элохим), Дыхание расширяющее и оживляющее (уготовляющее пространство к свету), проявлял силу Своего порождающего действия, проникая Воды (Маим), состояние универсальной пассивности вещей».
Идея Мирового Творчества есть Аспект Самосознания Божества, а потому Она также является Аспектом Самого Божества; этот творческий Аналог Абсолюта есть Божество Творящее. Через посредство этого деятельного Аналога Своего Непостижимая Первопричина утверждает Себя в комплексе Своих расчлененных аспектов. Каждый отдельный аспект рождается из Божества, а потому он есть Его эманация; выявляя аспект и утверждая его в относительном мире, Божество в нем отражается; поэтому Творчество есть одновременно Эманирование, Выявление и Отражение. Идея мысли есть связующее звено между эманирующим центром и самой мыслью как таковой. Это и приводит нас к доктрине Аркана I: Творящее Божество связывает меж собою Абсолют и Мир Проявленный. Отходя от Непознаваемой Первопричины, человек обращается к постижению Творящего Божества в совокупности принципов творчества и последовательной цепи законов, по которым оно протекает; поэтому Божество Творящее есть Абсолютный Источник всякого познания вообще и его Конечная Цель.
«Бог есть Абсолютный и Вечный Брама, точно так же, как и Отец вселенной. Неделимый Брама подобен безграничному, безбрежному океану, в котором я могу только биться и утопать, но когда я приближаюсь к вечно Деятельному Божеству, я обретаю мир, как утопающий, который приближается к берегу»[238].
Аркан I раскрывает нашему испытующему духу основную доктрину, что возникновение мира есть следствие Проявления Божественной Сущности, пожелавшей познать Себя в Своем творении. Она отразилась в Ею же порожденной Мировой Пассивности и перешла в этом отблеске Своем в состояние динамическое, воспринимаемое человеком в виде~ Триединого Творящего Божества. Его Троичность является аспектом Троичности Абсолютной и познается в Динамическом Тернере, составляющем второе, низшее сечение Триады первых трех Великих Арканов.
Аркан I гласит о Мировом Творчестве как переходе Абсолюта из состояния Пралайи в состояние динамического отражения выявленного Им Триединого Творящего Божества в выявленной Им же Самим Мировой Пассивности (Космической Среде, Высшем Астрале Аркана XXII).
Аркан II гласит о Мировом Творчестве как следствии выявления Божественной Сущностью Мировой Пассивности, отражаясь в которой Триединое Божество выявляло из Себя Свои образы, и, облекаясь ими, Оно и породило Принцип Майи — Мировой Иллюзии.
Аркан III гласит о Жизни Мироздания как отблеске в волнах иллюзии Истинного Бытия Сущего в Его Пралайе.
«Тот, кто непрерывно создает миры, Троичен. Он есть Брама — Отец, Он есть Майя — Мать, Он есть Вишну — Сын, — Сущность, Субстанция и Жизнь. Каждый заключает в себе двух остальных и все Три составляют Одно в Неизреченном»[239].
Триединое Творящее Божество, как Эманация Абсолюта, в Существе Своем в принципе Непостижимо; но человек может стремиться к Нему и постигать Его приближением; при этом в его сознании Оно претворяется в систему трех принципов, которые и составляют внешний аналог Божественной Триады, именуемый Первым или Божественным Тернером. Человеческий разум, стремясь к синтезу, выявляет из множественности дифференциальных частностей общие принципы, из которых эти частности вытекают как следствия. Таким путем человек постепенно создает в своем сознании метафизические концепции, которые существуют лишь абстрактно и как таковые непосредственно не наблюдаются. Выявление каждого общего принципа есть преднамеренное и сознательное прерывание его связей со всем тем, к чему он тяготеет. Чем выше принцип, т. е. чем совершенней осуществленный синтез, тем неодолимей он тяготеет ко всему, что с ним связано. Всякий осуществляемый человеком синтез есть постепенное накопление в выявляемых им в своем сознании принципах огромной потенциальной мощи. Продолжая свои синтезирующие построения до абсолютного максимума, человек и приходит к постижению Первого Божественного Тернера. Если теперь он устранит все ограничения, то этот Божественный Тернер, в силу взаимного притяжения своих членов, превратится в Единую Нераздельную Троичность, которая и есть Творящее Божество. Сделать это человек не может, ибо с этого момента выявленный им Тернер ускользает из его сознания и претворяется в Божество и в Его отражение — мир, из которых Первое непостижимо вследствие Своей сверхчеловеческой Божественной Синтетичности, а второе — по причине своей дифференциальной раздробленности. Итак, Божественный Тернер представляет собой последнюю грань, которой человек в принципе может достигнуть. Это есть искусственное построение, о чем он должен твердо памятовать, и однако же это есть единственный путь — в абсолютном значении этого слова, — который открыт его вечному познанию посредством приближения.
«Не может быть разобщенности в этом не подверженном превращению, не имеющем формы, неуловимом Абсолютном Бытии, Которое выше отношений субъекта, объекта, орудия, — Бытии, Которое всегда полно, как вода, всё затопляющая во время великого потопа. В нем тонет причина иллюзий, как мрак в лучах света; поистине, не может быть разобщенности в Нем, в Высшей Сущности, не имеющей отличительных признаков, вечно Единой и Единственной, подобной Которой не существует»[240].
Первый Божественный Тернер лежит в основе всех религий человечества. В своем существе он представляется целостным и вполне определенным понятием, но во внешних своих проявлениях он запечатлен в них в различных формах, которые однако могут быть сведены в три группы.
Первая: Как воды фонтана с силой устремляются вверх, поднимаются на высоту, гордясь своим мощным полетом, и затем снова падают, чем дальше, тем все быстрее, чтобы вернуться в среду, из которой были рождены, — так и мир, как в великом, так и в малом, всегда и неизменно рождается, блещет, сияет и радуется в кульминации своего развития, и вновь нисходит, чтобы раствориться в пучинах неведомого. Таково представление о Божественном Тернере в виде закона последовательности; сюда относятся культ Брамы, Вишну и Шивы, учения, легенды и мифы о трех Парках, трех Норнах, о суточном пути ~Озириса, Феба и Аполлона~.
Вторая: Отец, Мать и Сын — Начало Активное, Начало Пассивное и Начало их взаимодействия. Такое выражение Божественного Тернера было наиболее распространено: Молох и Ашера, Ваал и Танита, Зевс и Афродита, Озирис и Изида, Мардук и Бэллита, Бэл и Эа, Брама и Майя, Тримурти Индии, трехликий Янус и вообще все фаллические культы.
Третья: Дух, Разум и Сила, т. е. учение о Демиурге по Каббале и гностикам, учение Аверроэса[241] о Мировой Душе, тернер Индии — Ар, Ари и Виради[242]. Все эти учения сводятся к идее о самодовлеющей силе, порождающей себе противопоставление в виде Пассивного начала, отражающейся в нем и порождающей, таким образом, мир из небытия.
Аркан I, гласящий о Целостном, Божественном Тернере, в следующем низшем своем сечении гласит о Мировом Активном Начале и здесь впервые становится равноправным членом со II и III Арканами Священной Книги Тота.
§ 3. О Мировом Активном Начале
Мировая Первопричина, или Божество, воспринимается сознанием человека прежде всего как высочайшее развитие принципа самодовлеющей силы. Субстанциальность, т. е. независимость от внешнего и самобытность как каждого данного проявления, так и самого принципа каждого проявления вообще, и составляет важнейший атрибут понятия о Божественности. Всякое конкретное проявление Субстанции по своей природе лежит ниже понятия о субстанции как таковой.
«Субстанция по природе первоначальней своих состояний»[243].
Как проявление само по себе, так и результаты этого проявления суть атрибуты Субстанции; возникая к бытию, они тем самым координируют в Субстанции соответствующий им аспект; этот аспект, осуществляя проявление, эманирует вовне силой своей собственной мощи часть своей сущности, бывшей дотоле в состоянии потенциальном, переводя ее тем самым в состояние объективированного бытия.
Активностью я называю то Начало, которое управляет субстанциальным проявлением, т. е. проявлением независимым, осуществляемым силой и ресурсами проявляющейся сущности. По отношению ко всему космосу это Начало претворяется в мировое Активное Начало, являющееся в нашем сознании естественным прообразом Творящего Божества; оно именно осуществляет как мировое творчество, так и все течение последующей жизни мироздания. Всемирное Активное Начало, как сущность Божественного Тернера, лежащее в основе всего Мира Проявленного, может быть познаваемо лишь по его атрибутам, классифицируемым в строгую систему. Этими своими атрибутами Активное Начало входит в существо всех отдельных проблем и задач, лежащих перед человеком, а потому, отойдя от недоступного его целого, мы должны перейти к постижению его отдельных проявлений, о котором гласит вся система Великих Арканов.
§ 4. О Воле и Вере
Дилеммой Пралайи и Проявления полагается конечный предел воспарениям разума, ибо здесь он доходит до утверждения состояний самой трансцендентальной природы духа. Состояния духа и модусы его самосознания зиждутся на продлении; будучи ноуменальными потенциями духа, Пралайя и Проявление сами по себе имеют ноуменальную природу, являясь недвижными и совершенными прообразами всего комплекса дальнейших категорий, нисходящих по порядку синтеза, и соответствующих им реализующих факторов. Этим основным ноуменальным модусам духовного самосознания соответствуют в феноменальной природе два модуса самоутверждения духа, могущие иметь различную степень совершенства (синтетичности), но во всей совокупности конкретных манифестаций по законам среды представляющие собой совершенные аналоги модусам ноуменальным; эти два вида самоутверждения суть Воля и Вера.
Вера есть стремление человеческого духа замкнуться в себе самом посредством игнорирования, отрицания, пренебрежения всякой утвержденностью вообще; экстаз веры есть высшая степень отчужденности от феноменального мира, забвение опыта, забвение всех средств феноменальных чувствований и утверждений, забвение собственной личности; человек целиком погружается в неизведанные глубины и тайники своего духа, он входит в живущую в нем тайну и застывает в трепете сознания «аз есмь». Велик и сладостен этот миг! Немногим его суждено пережить, а те, кто проник в этот Свет Незримый, не находят средств, чтобы передать другим все упоение беззвучного созерцания.
Чистый дух есть всё, но выразить его ничто не может; он есть, и в этом бытии есть все; в нем нет вопросов, нет сомнений, нет жажды, нет исканий, нет перемен; он есть, и в этом его сознании есть все; он ощущает себя, он проникает себя, он живет в себе, он исполняется собой и в величественном ритме вибраций своего светоносного «есмь» опьяняется ароматом своего бытия. Вера есть предвосхищение Небесного Эдема, есть сознание Божественности своей природы, непоколебимая убежденность, что таящаяся искра духа воспрянет и развернет свои возможности. Вера не требует ничего для своего укрепления и рождается вне зависимости от эмпирического опыта; она есть чувство истинного самосознания, а потому зависит лишь от степени бодрствования человека; воздействия извне могут дать толчок к возникновению в сознании чувства веры лишь подобно камню, упавшему на голову спящего и заставившему его невольно открыть глаза и увидеть то, что давно уже находится прямо перед ним. Вера есть внутреннее самосознание духа; человек постольку верит, поскольку он чувствует собственный дух; совершенное духовное сознание есть полная вера, а потому достижение полноты веры есть достижение полного духовного сознания.
«Вера есть чувство бесконечного, благородное сознание себя самого»[244].
Воля есть стремление человеческого духа разобраться в себе посредством выявления, разграничения и утверждения отдельных своих возможностей, бывших дотоле лишь потенциальными; экстаз воли есть высшая степень погруженности в феноменальный мир, забвение созерцания, забвение всей многокрасочности и глубины колоритов его величавого течения, забвение сознания своего «Я». Человек целиком погружается в перспективную картину мира, в нем рождается способность частичного забвения, он начинает упиваться красотою форм, наивностью цветка и бешенством бури. Человек начинает жить вовне себя, он роднится с миром, целиком входит в него, живет его жизнью, полностью с ним отождествляется; такова пассивная воля. Живя жизнью мира, человек другой стороной своего существа объективирует опытом свою личность и утверждает свое «Я». Входя в конкретную форму жизни, он, с одной стороны, живет в ней как части мира, а с другой — созерцает ее как часть своего «Я»; первой стороной он отрицает себя, а другой он себя творит. В этом творчестве человек доходит до высшего напряжения воли, все существо его томится сладкой негой смерти и возрождения, наполняется могучим вибрированием, он разрывается на части и сковывает себя могучей рукой. Экстаз творчества, истинная магия духа, есть мгновение предельной красоты, блаженства почти нестерпимого, счастья конечного… Например, человек впервые видит море, и весь отдается ему: его дух наполняется могучим раздольем, он чувствует, что еще немного — и он вознесется над ширью средь синевы вод и неба, но какая-то другая сила щемит его грудь, приковывает к земле, шепчет о его ничтожестве; мгновение он чувствовал себя исполином — и вдруг увидел себя пигмеем… Таково всякое творчество! Тот, кто испытал его, кто во всеоружии Высшего Знания приобщался к нему, кто испытал восторг реализации, знает также и его страдность! Эти могучие переживания передать нельзя, и тот, кто сам не знает их, не поймет меня!..
В творчестве дух исполняется самосознанием, он начинает чувствовать, ощущать свою реальность, в нем не рождается жажда дальнейшего самоопределения, не возникают вопросы, не появляются сомнения, он целиком уходит в упоение своей властью, своим достоинством, своими возможностями. Ощущая свое творчество, входя в свою реализующуюся волю, дух живет в своем творении, исполняется чувством самоутверждения, всецело увлекается инволюционным ритмом своих вибраций. Воля есть реализация Божественного достоинства человеческого духа, она есть ноуменальный аспект духа, а потому ни от чего не зависит и ничем не может быть обусловлена. Будучи природным свойством духа, воля не зависит от эмпирического опыта; соответствуя в своем высшем развитии совершенному духовному самосознанию, начало воли проявляется в человеке постольку, поскольку он может его воспринять в зависимости от своего развития; таким образом, человек не создает волю путем опыта, а лишь реализует ее, выявляя возможность ее активного проявления. Воля есть внешнее самосознание духа; человек постольку обладает волей, поскольку сознает свой собственный дух; совершенное духовное сознание неотъемлемо от совершенной воли, а потому достижение полноты власти над волей есть достижение полного духовного сознания.
«Вся жизнь, во всех своих проявлениях и формах, создана Божественной Волей. Человек как существо, созданное по образу и подобию своего Творца, заключает в себе великие задатки творческой силы, и в том случае, если его воля не противоречит Божественной Воле и гармонирует с Ней, он может развить ее до громадных размеров. В таких условиях человек может создавать формы жизни. Истинный адепт обладает такою волей, которая способна создания воображения наделить объективной, действительной жизнью, — насколько действительна жизнь всяких видимых форм в области материи…»[245]
Воля и вера, равно присущие чистому духу, неразрывно взаимосвязаны по самой своей трансцендентальной природе: воля есть активная, кинетическая, утверждаемая вовне вера; вера есть пассивная, потенциальная, утверждаемая внутри воля. Будучи взаимосвязаны в своем высшем развитии единством субстанциального духа, воля и вера остаются неразрывным единством во всех своих феноменальных проявлениях. Вся жизнь человека, вся его деятельность обусловливается веянием его духа, неизменно выливающимся в одну из этих основных категорий. Поскольку человек живет внутри себя, поскольку он выявляет в процессе самопознания свои единичные способности, свойства и качества, углубляясь во внутреннюю переориентировку своих элементов и их анализ, постольку человек живет преимущественно верой. Поскольку человек проявляется в окружающей его среде, поскольку он утверждает себя в ней, поскольку он черпает из нее и тем самым объективирует свой дух в конкретных аспектах, постольку он живет преимущественно волей. Как в том, так и в другом случае, во всяком отдельном своем действии человеческий дух обнаруживает свое субстанциальное достоинство в обоих этих аспектах. Никакое волевое действие невозможно без наличия веры, — и наоборот: вера неизменно сопутствует всякому волевому действию. Первичные простейшие восприятия даются верой; воля их утверждает. Утвержденные простейшие элементы полагают основание зданию веры, побуждающей волю к дальнейшим восприятиям и объективациям. Всякое сложное восприятие является следствием предшествующих волевых построений, утверждаемых верой и утверждающих веру в надлежащие восприятия; в силу этого само осуществление восприятия есть реализация как воли, так и веры. При переходе от внешних восприятий к внутренним восприятие из среды сменяется выводом или восприятием интуицией, но само восприятие как процесс или акт остается по сути неизменным. Человек способен осуществить действие только тогда, когда он верит в свое дело; вера всегда есть следствие волевых усилий, устраняющих сомнения.
«Все чудеса обещаны вере; но что такое вера, как не смелость воли, которая не колеблется во мраке и устремляется к свету чрез все испытания, преодолевая все препятствия?»[246]
Воля и вера, связанные единством их источника, остаются, таким образом, действительно неразрывными между собой во всех видах проявления.
§ 5. О Человеке Совершенном и Иероглифе Аркана I
Проявление Божества есть изменение Его Самосозерцания, есть рождение в Едином множественности, есть утверждение бытия субстанциальных частностей, отдельных аспектов Единого, одинаково Ему подобных, но расчлененных разнствованием индивидуальностей — форм духа. Божественное Проявление протекает в сфере чистого духа и не имеет нужды в иной; его конечный этап — это рождение индивидуальной монады, которая также едина и бесконечна, но только по отношению к своему частному миру, аспекту мира вселенского. Дух отдельного человека, будучи аналогом и подобием Целого, вместе с тем выражает все мироздание в своем собственном, ему одному присущем освещении; на этом и основывается как многообразность, так и гармония всех творений.
«Каждая субстанция (монада) выражает собой всю вселенную, но одна отчетливее, чем другая, вообще каждая относительно и в зависимости от ее особенной точки зрения»[247].
«Вечная индивидуальность человека, данная ему от Творца, основа его характера и расположения, не может достигнуть совершенства высшего, нежели то, которое заложено в возможностях (потенциях) его существа, хотя все люди в отношении как воли, так и возможности предназначены к богоподобному и, следовательно, тому же самому совершенству»[248].
Единичный аспект Божества, определенная совокупность Его потенций, объективированная видом тональностей, представляет собой элемент космической системы возможностей. В своей истинной природе он есть часть Нераздельного Целого и имеет лишь чисто абстрактное существование, возникающее из Ничто одновременно с рождением в Божественном Сознании возможности ограниченного бытия в соответствующих пределах. Первичное Божественное Творчество и состоит в выявлении индивидуальных единичных сознаний, модусов Сознания Космического, утверждающих бытие монад в виде квази-независимых субстанций второго рода. Дальнейший ход Самоутверждения Реальности осуществляется уже через посредство вселенской семьи монад и их сознаний; каждая из них, утверждая себя как таковую, вместе с тем утверждает и все Божественное Целое.
«Я был на высокой горе и узрел Великого Человека и рядом маленького. И услыхал громовой голос и приблизился, чтобы расслышать глаголемое. И он изрек: “Я — ты, и ты — Я, и где ты, там и Я, и Я во всем, и где бы ты ни пожелал, собираешь ты Меня, и, собирая Меня, собираешь и себя”»[249].
Конечная цель человека есть достижение сознания своего первородного достоинства, возвращение в Область Безначального Света, как по праву своей природы, так и в силу достижения полноты самосознания духа. Аркан I, как учение о первичном бытии монады в виде аспекта Божества, имеющей вначале лишь абстрактное существование, а затем утверждаемой в реальность работой активного сознания Мира Бытия, в своем начертании и выражает вневременного человека в виде конечного синтеза всех его кармических деяний. На этом иероглифе пред нами стоит Победитель, разорвавший оковы времени и меры относительного мира; прошедшее и будущее здесь слились с настоящим в едином вечном мгновении. Все отдельные состояния, все конкретные стремления, успехи и неуспехи, с устранением протяжения по времени синтезируются в конечном апофеозе всех исканий, а отдельные этапы путей к нему нисходят на уровень единичных возможных следствий.
Бодрость духа есть основа силы, основа надежды, залог достижения. Человек должен быть вечно бодр, должен не допускать развиваться сомнению в себе самом. Он должен помнить, что он сын Божий, цезарь мира сего, его призванный повелитель. Он должен добиться того, чтобы даже в минуту скорби, тоски и отчаяния, в тягостный час разрыва с Целым, в минуту падения своего — вечно памятовать: ты сын Божий, — и горе оставит его. Он должен быть вечно на страже, быть полон решимости и сознания своей силы, как Маг в иероглифе Аркана; быть вечно готовым вступить в борьбу, как застыл в своем движении Повелитель, наклонившийся вперед и выдвинувший правую ногу. Но вместе с тем человек не должен давать яду гордости проникнуть в душу; он должен соразмерять свою силу, брать вещь такой, какая она есть, не преуменьшая, но и не преувеличивая ее значения. Он должен постичь искусство в минуты самой ожесточенной борьбы не отдавать никогда борьбе все свои силы, все свои знания, все свои мысли, памятуя, что в борьбе побеждает тот, кто сумеет сохранить до конца неиспользованной хотя бы часть своего оружия. Эта мысль запечатлена на иероглифе Аркана I тем, что левая рука Мага согнута в локте: это выражает готовность в любой момент реализовать скрытые в нем до времени силы.
Цвет одежд Мага — это цвет юности. Человек должен стремиться к тому, чтобы сердце его всегда оставалось юным; во всяком очередном событии в жизни надо видеть прежде всего хорошие стороны, так как если потом и наступит разочарование, оно никогда не в силах будет погубить уже полученное благо. Великий Маг — это наш старший брат. Было время, когда рожденная из Непорочного Света Божественная искра его лишена была пороков, но лишена была и мудрости, и его чистые одежды блистали как снег. Веками скорби, в годину печали, они поблекли, мрак окутал его, вся чистота и непорочность ушли в самую глубь его существа, жизнь же еще не научила мудрости, — и был он черным. Но, потеряв все, растратив все свои богатства, он начал получать извне, начал воспринимать иные вибрации, начал поглощать их и претворять в свое существо. И мрак стал просветляться, он насытился светом и стал вновь лучезарным, но свет этот стал уже не холодным, спокойным и белым; тысячелетия собственных страданий и лицезрение страданий миллионов других существ согрели сердце Мага; свет стал теплым, одежды стали розовыми и вновь совершенными, как золото, мерцающее в их складках.
Человек должен твердо памятовать, кем бы он ни был, великую заповедь: «не теряй почвы под собой». Сколь безмерно высока ни была бы высь, в которую возносится его дух, как велико ни было бы искушение забыть про мир земли, мир скорби и вечного плача — он не должен давать этому обманчивому голосу ввести себя в заблуждение. Самое сильное высокое дерево корнями глубоко уходит в землю; как бы могуче оно ни было — если нет крепкой связи с землей, его свалят порывы ветра. Как бы силен человек ни был, есть силы сильнее его, и в тот миг, когда он перестанет черпать силу земли, как черпал ее Антей, он будет осужден на неотвратимую гибель. Человек — это целый мир, и его высшая цель, его высшее назначение — быть посредником между Небом и Землей; он должен связывать их в Единое Целое, должен давать им возможность черпать силу друг в друге, — вот что выражает поза Мага, указывающего правой рукой в небеса, а левой на землю. Человек должен помнить всегда, как безмерно велика ждущая его награда, как бесконечно высока цель, к которой он стремится; и со временем он поймет, почему путь так долог, так труден и порою так непонятен. Мир был бы слишком несовершенен, жизнь была бы слишком скучна и однообразна, слишком легка и сомнительна была бы победа, если бы путь к ней был прост, всегда ясен и не имел препятствий. Из непостижимого многообразия путей человек прежде всего черпает своей душой понятие о бесконечности. Препятствия, встречаемые человеком, никогда не преграждают ему путь; если он и отступает временно перед ними, то это показывает только, что еще не пришла пора их победить. Чем выше поднимается человек, тем менее влияют на него препятствия. В начале его эволюции непробудившийся дух еще не осознал себя, не нашел в себе Божества, не познал путей, не познал и цели, а потому сама жизнь его устраняет возможность гибельного шага; она как бы создает вокруг него стену с более слабым сопротивлением с той стороны, куда он должен идти, и тем удерживает его при всяком неосторожном шаге. При достижении высших ступеней человек находит наконец себе опору в себе самом, ибо тысячелетия опыта и громадность познаний сообщают ему столь колоссальную инерционную силу, что факторы извне уже не способны пагубно повлиять на него. На Маге кожаный пояс — остаток былых оков; они уже не сдерживают его более, они не только не мешают ему, но сами служат ему орудием, дают его высшей стороне сдерживающую власть над низшей.
«Нет такого таинства в натуре, которое бы вовсе было неизъяснимо; все закрыто от нас для того, чтобы возбудить волю нашу к стремлению за Истиною и чтобы известь нас из того состояния, в которое мы ниспали»[250].
На челе Мага — золотая змея, кусающая свой хвост: это символ законченности и совершенства как в великом, так и в малом. Человек тогда могуч непреодолимо, когда он замкнут; высшая степень замкнутости — это слияние с мирозданием. Знак бесконечности над головой свидетельствует о величии исполненной задачи, о завершении пути и совершенстве Победителя.
Вдумываясь в иероглиф Аркана I, вглядываясь в него и тщательно анализируя отдельные его детали и их взаимные соотношения, мы можем трактовать этот символ в различных сечениях; вместе с тем мы можем убедиться, что весь он в своем целом проводит одну доминирующую идею, в то время как отдельные частности символической картины показывают лишь единичные аспекты этой идеи, выявляя путь их реализации. Основная идея Аркана I выражается всей позой Мага: в Мире Божественном Аркан I гласит о Божестве, осуществляющем Акт Мирового Творчества порождением из Своего Существа дилеммы Неба и Земли; по отношению к целостному совершенному человеку — Адаму Кадмону — Аркан I гласит об осуществлении Мирового Творчества как о восприятии человеком мощи, изливаемой на него из Мира Божественного, и передаче ее и претворении в Мир Земли. В мире человеческом Аркан I гласит о Первоверховном Маге как последнем и высшем этапе развития человека, когда он, в силу своего совершенства, действительно становится посредником между Небом и Землей. Наконец, по отношению к обычному человеку Аркан I гласит о его призвании быть связующим звеном, свободным и разумным, между Горним Миром, его законами и принципами, и миром природы, который он своим действием и призывает к жизни. Все вместе это и выявляет доктрину Аркана I: всякая субстанциальная сила Мира Проявленного, т. е. всякий дух, эманированный от~ Божественной Сущности, является связующим звеном между Абсолютом и миром Майи, и именно чрез посредство этих субстанций второго рода и осуществляется Творчество.
На столе перед Магом стоит чаша, лежат меч и сикль, в поднятой правой руке он держит жезл; эти четыре атрибута Мага гласят о внешних проявлениях его власти и достоинства, в то время как фигура его самого выражает идею самой субстанции. Всякое проявление самодовлеющей силы в нашем сознании познается в четырех аспектах, принципы которых составляют кватернер, издревле именуемый кватернером четырех стихий. Атрибуты Мага покоятся на столе, кроме жезла, который он держит в руке; они не составляют его сущности, а потому лежат вне его, лишь жезл, как символ его власти и Божественного достоинства, с ним неразделен.
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Священная Книга Тота. Великие Арканы Таро. Абсолютные начала синтетической философии эзотеризма предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
199
Мейстер Экхарт. «Проповеди и рассуждения». Перевод со средне-верхне-немецкого и вступительная статья М. В. Сабашниковой. М., «Мусагет», 1912. С. 84–85.
200
Бхагават-Гита, II, 28. — В переводе Б. Смирнова:
«Не проявлены существа в начале, проявлены в середине,
Бхарата, не проявлены в исходе; какая в этом печаль?»
210
Столь поразительное сходство между учением знаменитого каббалиста и христианским догматом Триединства не должно нас удивлять, ибо, вообще говоря, Каббала как синтез объединяет в себе догмы обеих ветвей семитического откровения — иудаизма и христианства. Именно этому обстоятельству мы обязаны широким развитием учения Каббалы в средние века, ибо в близости ее к христианству тогдашние богословы видели одно из наиболее ярких доказательств абсолютной истинности христианства. Родство Каббалы и христианства чрезвычайно ярко выражено Пико делла Мирандолой в его книге «De hominis dignitate» («О достоинстве человека»): «Hos ego libros non mediocri impensa mihi cum comparassem, summa diligentia, indefessis laboribus cum perlegissem, vidi in illis, testis est Deus, religionem non tam Mosaicam quam Christianam: ibi Trinitatis mysterium, ibi verbi incarnatio, ibi Messiae divinitas, ibi de peccato originali, de illius per Christum expiatione, de coelesti Hierusalem, de casu daemonum, de ordinibus Angelorum, de Purgatoriis, de Infernorum poenis. Eadem legi quae apud Paulum et Dionysium, apud Hieronymum et Augustinum quotidie legimus. In plenum nulla est ferme de re nobis cum Hebraeis controversia, de qua ex libris Cabalistarum ita regardui, convincique non possint, ut ne angulus quidem reliquus sit, in quem se condant»[1245].
.225
Симон Маг. «Philosophumena». Эта доктрина лежала, по-видимому, в основании всего учения Симона Мага, изложенного им в его «Великом Изъяснении» — «’Αποϕασις µεγαλη».
228
Этимология «мартинизма» отсылает не к Сен-Мартену, а к его духовному учителю — Мартинесу де Пасквалису.
229
Saint-Martin. «Tableau Naturel des rapports, qui existent entre Dieu, l’Homme et l’Univers»./ Pp. 13–14.
237
Fabre d’Olivet. «La langue hebraique restitutee et le veritable sens de mots hebreux retabli et prouve par leur analyse radicale»[1251]. Paris, Libraire generale des sciences occultes, bibliotheque Chacornac, 1905. Pp. 25 et 27. — См.: Фабр д’Оливе. «Космогония Моисея». Перев. (сокращ.) В. Н. Запрягаева. Вязьма, 1911. С. 1.
238
Шри Рамакришна Парамахамса. — Макс Мюллер. «Шри Рамакришна Парамахамса, его жизнь и учение». Перев. с англ. И. Ф. Наживина. М., 1913.
242
«Виради» — «первичная материя». См.: Bernard Picart. «Ceremonies et coutumes religieuses de tous les peuples du monde»[1252]. Amsterdam, cher Bernard, 1722; Marius Fontane. «Histoire universelle Inde Védique»[1253]. Paris, Alphonse Lemerre, éditeur, 1881. P. 363.
243
Спиноза. «Этика», ч. I. — См.: Бенедикт Спиноза. «Этика, доказанная в геометрическом порядке…». Перев. с лат. Н. А. Иванцова. М., 1892. C. 3.
