Уфолог

Владимир Царицын, 2012

Третья книга шпионского цикла «Покойники иногда воскресают». Цикл состоит их трёх книг, объединённых одними героями. В каждой книге описывается отдельная операция ФАЭТ. В третьей части романа («Уфолог») появляются новые герои. Это сотрудник Бюро специальных расследований Максим Хабаров, которого по рекомендации Дантиста, известного читателю по двум предыдущим повестям цикла, приглашают работать в ФАЭТ – Федеральное агентство эффективных технологий. Второй новый персонаж – юный выпускник спецшколы ФАЭТ по прозвищу Харизма. Действие повести происходит на территории России и в вымышленном государстве Лурпак. Дантист со своими новыми товарищами расследует дело об убийстве двух учёных-уфологов и таинственном исчезновении третьего. Вскоре выясняется, что в этих преступлениях замешана спецслужба Лурпака, и что исчезнувший уфолог – профессор Вошкулат – жив. Учёный нашёл в одной из аномальных зон на Дальнем Востоке неизвестное вещество с уникальными свойствами; государство ставшее его обладателем сможет диктовать свою волю всему миру…

© ЭИ «@элита» 2012

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

1. Профессор из Степного

Макс посмотрел на часы. Профессор не просто опаздывал, он фатально опаздывал. Было совершенно понятно, что назначенная встреча не состоится.

Макс кивком подозвал официантку. Когда та подошла и подала счёт, он, ничем не выразив удивления по поводу порядка цифр, аккуратно выстроенных в ряд под не менее аккуратной и ровной горизонтальной чертой, отсчитал причитающуюся заведению сумму. Однако подумал:

«Лучше бы профессор Москаленко назначил встречу в университетской столовке»

Подняв голову, он заметил, что Марианна (имя было написано на ламинированной бэйдже) смотрит в его раскрытый тощий бумажник с какой-то грустью и состраданием, как богомольная старушка на нищего с церковной паперти. С гордым выражением лица Макс добавил к деньгам, что причитались заведению за напёрсток чёрного кофе без сахара и стакан минеральной воды без газа, выцветшую, ставшую ветхой от длительного и весьма активного обращения, десятку. Сунув бумажник в карман, Макс вышел из кондиционированной прохлады кафе на шумную улицу.

Июльская жара, городская духота и вонь выхлопных газов не стали церемониться — накинулись скопом и сразу, — едва не вдавив Макса своей обобщённой плотностью в расплавленный асфальт. Отсутствие в черте города какого-либо более-менее приличного водоёма говорило само за себя. Редкие унылые деревца и ещё более редкие островки пожелтевшей от безжалостных потоков ультрафиолета травы казались раритетами, которым не место в мёртвом царстве асфальта, стекла и бетона.

Прохожих не наблюдалось. Оно и понятно: кому захочется подвергать свой организм таким испытаниям? Солнце было активным до неприличия, даже агрессивным, несмотря на то, что часы показывали самое начало одиннадцатого. Спасительная тень имела место быть только внутри помещений.

Макс отцепил повешенные на мысик белой футболки солнцезащитные очки и надел их. Существенного облегчения зрению это не принесло.

«Итак, — стал размышлять он, — Москаленко назначил встречу в кафе, которое находится довольно далеко от университета и ещё дальше — от дома, в котором он живёт вместе с женой и двумя незамужними дочерьми. Ясен пень, боится быть замеченным кем-то. Кем?.. Скорей всего, своими коллегами, или людьми, живущими в соседних домах. То бишь, соседями. А кто его соседи?.. Всё те же коллеги — в зелёной зоне университетского городка других не селят, это закрытая территория. И мне, между прочим, туда так просто не проникнуть. А светиться Карачун не велел. Даже удостоверение сотрудника БСР запретил с собой брать, отправляя в эту странную, если не назвать дурацкой, командировку…»

Макс подошёл к таксофону и набрал номер кафедры. Трубку подняли сразу.

— Кафедра.

«Сухо, крайне сухо. Что за кафедра? Кто говорит?..Голос молодой, девичий, но злой, раздражённый. Секретарша?.. Я бы такую секретаршу уволил, будь я профессором и заведующим кафедрой уфологии» — подумал Макс и представился:

— Доцент Иванов. Можно поговорить с профессором Москаленко?

— Кто его спрашивает?

«Глухая, что ли?»

— Доцент Иванов, — повторил Макс смиренно. — Иванов Михаил Петрович, бывший ученик профессора. Из Энска.

— По какому вопросу?

«Вот зануда…»

— По личному, милочка.

— Я вам не милочка, — резко ответила зануда. — Профессор Москаленко не может вас принять.

Весело зазвучали короткие гудки отбоя.

Вот так вот! Взяла да и повесила трубку, решив, что говорить больше не о чем. Милочка…

«Сука» — мысленно ругнулся Макс, впрочем, без особенного раздражения.

Он снова стал набирать номер кафедры, но на последней цифре, передумав, ударил по рычажку и набрал другой номер — более длинный, но крепче других номеров сидевший в памяти.

— Слушаю!

Голос шефа ярко отражал специфику его профессии. В нём звучало много чего, а конкретно:

1) раздражение от частых проколов и неудач и следующих за ними разносов от высшего руководства. Как правило, несправедливых;

2) постоянное недосыпание, а как следствие — отвращение к завтракам и неизбежный в таких случаях гастрит, сопровождающийся мощной изжогой;

3) не проходящая усталость, которая не компенсируется короткими обрывками перманентно прерываемых отпусков, что также не способствует избавлению от изжоги;

4) чрезмерное употребление народных «антидепрессантов» — кофе, сигарет и некоторых других (чаще всего натощак), а это и вовсе гробит здоровье, точнее, его остатки.

— Это я, Боливар, — Макс назвался именем, придуманным только для этой операции и которое знали только они вдвоём — он и Карачун, то бишь, полковник Карачаев.

— Здравствуй, Боливар, — вкрадчиво поздоровался шеф и на всякий случай предупредил: — Говори на сленге. Что у тебя? В Багдаде всё спокойно?

Сотовый Карачуна не должен был прослушиваться, но… шефу видней.

— Как вам сказать э… уважаемый. В Багдаде сплошные непонятки.

— Что так?

— Визирь в чайхану не пришёл. Во дворце — зловредный стражник. Вернее, стражница. В гарем, думаю, пока соваться не стоит.

— Правильно думаешь. Попробуй всё-таки пробраться во дворец. Как-нибудь… через заднее крыльцо.

— Я это умею, — заверил шефа Макс.

— Звони. — Карачун повесил трубку.

Макс снова внимательно послушал короткие гудки, кивнул и сказал в трубку:

— Как только что-нибудь стоящее выясню, обязательно сообщу об этом вам, господин Карачун.

Площадь перед университетом была похожа на раскалённую сковородку. Если бросить на неё шмат сала, оно сразу зашкварчит, разбрызгивая жировые капли и чадя жёлтым дымом. А потом пару яиц, и будет прекрасная глазунья. Сверху посыпать рубленой зеленью…

Есть, впрочем, в такую жару не хотелось, мысли о яичнице с салом появились в голове Макса лишь потому, что, побродив между старинными корпусами университета и поджарив пятки на горячем размягчённом асфальте, он вспомнил о своём студенчестве…

…Оно, студенчество, было в его жизни периодом недолгим — всего два с половиной курса. Макс вовремя понял: экономика и бухгалтерский учёт — это не его, слишком скучно и однообразно, а система двойной записи, изобретённая когда-то очень давно Лукой Паччоли и практически оставшаяся неизменной по сей день, просто выводила из себя. Информация усваивалась легко, но учеба не приносила удовлетворения, и даже раздражала.

И Макс решил сменить профиль…

…Заходить в здание главного корпуса, где находилась кафедра уфологии, Макс поостерёгся. И через центральный вход не пошёл, и через заднее крыльцо. Июль — время каникул и отпусков. На кафедрах остались единицы персонала. Был бы сентябрь, другое дело! Затеряться среди сотен студентов и получить нужную информацию, прислушиваясь к разговорам, — чего проще? Сейчас действовать нужно более осторожно.

Купив по дороге местную газету (газета называлась «Степняк», что было совсем неудивительно), Макс зашёл в пивной бар, расположенный на противоположной от главного корпуса стороне площади. В баре натужно гудел давно переживший первую молодость кондиционер, ему явно не хватало мощности, но всё-таки он по-стариковски не сдавался — пыжился, пытаясь охладить воздух. Впрочем, это ему почти удавалось, так как дополнительной нагрузки было немного — лишь бармен, со скучающим видом протирающий белоснежной салфеткой высокие бокалы тонкого стекла.

При появлении Макса бармен отставил бокал в сторону, а кондиционер взревел с удвоенной энергией, приветствуя вошедшего.

Макс поздоровался, и, подойдя к стойке, стал внимательно изучать табличку с заявленным ассортиментом пива. На верхней строчке значилось пиво местного производства, конечно же «Степное». Цена у него была выше других. Макс заказал большой бокал дорогого «Степного», чем явно расположил к себе бармена.

— Что будете к пиву: чипсы, сухарики, орешки? — угодливо осведомился бармен, нацеживая пиво.

Максу хотелось только пить — холодного и много, залпом.

— Могу предложить копчёные сырки, — продолжал бармен.

— А креветки у вас имеются? — Макс решил не портить впечатления служителя общепита о своей персоне.

Но лицо парня вытянулось, он был ужасно огорчён тем обстоятельством, что не может удовлетворить просьбу клиента.

— Креветок, к сожалению, нет, — извиняющимся тоном пролепетал он.

— А что есть из морепродуктов?

— Вяленый кальмар, палочки лососевые, анчоусы. Хотя они не очень… О! — нашёлся бармен. — Есть! Правда, это не совсем море продукт… Раки! У нас есть раки. Свежие, их привезли только сегодня утром, они ещё живые. Если вы подождёте буквально семь с половиной минут…

— Я готов подождать даже восемь минут, — согласился Макс. — Как тебя звать?

— Сергеем, — расплылся в улыбке бармен и умчался варить раков, а Макс, ополовинив бокал пива, осмотрелся.

Зал был оформлен в молодёжном стиле — яркие модернистские рисунки на кирпичных не оштукатуренных стенах, граффити, горизонтальные металлизированные жалюзи на окнах. Пластиковые столы и табуреты. Музыкальный автомат в полутёмном углу. Сейчас играло и пело что-то нерусское, но, слава богу, не такое громкое и надрывное, что любит молодежь.

Макс подошёл к окну и, оттянув ламель, посмотрел на площадь — она оставалась такой же пустынной, как и пару минут назад…

…решил сменить профиль.

И стал специальным агентом БСР. Конечно не сразу. С улицы в Бюро Специальных Расследований не берут. Да и до выхода из призывного возраста было далековато…

Забрав документы из Академии финансов, и выслушав от декана лекцию о человеческой глупости, которая иногда калечит судьбы людей, болтался без дела и ожидал весеннего призыва.

Призвали, как положено, в мае. Службу Макс нёс на западной границе. Между нарядами и тревогами усиленно самосовершенствовался — овладел немецким и английским языками и получил первый дан айкидо. После демобилизации вернулся домой, и когда вставал на воинский учёт, получил от военкома предложение о работе в полиции. Думал недолго, согласился.

Четыре года отработал на земле, параллельно закончив высшие полицейские курсы, и стал одним из лучших оперов в районе. С доски почёта его мужественную, с коварной хитринкой во взгляде тёмно-серых глаз, физиономию практически не снимали. За четыре года четырнадцать задержаний и одно ранение, лёгкое. В смысле — не тяжёлое. А однажды Макса вызвали в главк и сделали предложение, от которого отказываться было глупо. Он ещё в армии мечтало чём-то подобном.

До того момента, когда Макс стал секретным агентом, ему предстояло ещё немного подучиться. Новые курсы и новые знания…

— Прошу! Ваши раки, — лицо бармена светилось радостью.

Макс подошёл к стойке.

— Мало клиентов в этот час? — осведомился, заводя разговор.

— Наши клиенты в основном — студенты, а сейчас лето: кто на каникулах, кто на практике. Скоро абитура хлынет, вот тогда клиентов будет, хоть отбавляй. А сейчас….иной день вообще никто не заходит.

— И всё же ты держишь неплохой ассортимент. Даже раки вон…

Сергей широко улыбнулся и вдруг смутился.

— Раков у нас не бывает, — признался он.

— А эти как здесь оказались? — удивился Макс.

— Этих раков лично мне привезли. Младший брат, из деревни. Для собственного, так сказать, употребления. Но вы не думайте, я за них денег не возьму!

— Ну, ты, Серёга это брось, — возмутился Макс. — Я к халяве не приучен. Заплачу, сколько скажешь. В противном случае я к ним не притронусь.

— Нет, нет, — запротестовал Серёга. — Считайте это угощением. Лично от меня. Откажетесь — обижусь.

Вид у бармена был и вправду обиженный.

— Ну, хорошо, уговорил, — согласился Макс, решив, что даст Серёге повышенные чаевые. — Студенты, говоришь? А преподавательский состав? Доценты, аспиранты, ассистенты разные? Они что, пиво не пьют?

— В университете для преподавателей свой бар имеется. Так что они там в основном обслуживаются. Правда, бывает, и к нам забредают, но редко. А сегодня так вообще… — Серёгино лицо стало таинственным.

— А что случилось сегодня?

— Да переполох у них. Этой ночью профессора какого-то убили. Всем сегодня не до пива. Полиция в университете работает. Допрашивают всех по очереди. С полчаса назад приехали на двух «волгах». И сразу допрашивать. Все кабинеты опечатали. У меня там свояк работает, тоже барменом в университетском баре. Звонил мне, перед тем, как вам прийти.

— Как так — убили? — Макс изобразил крайнюю степень изумления. — Какого профессора?

— Я не знаю, какого, — ответил бармен Серёга. — В университете профессоров и прочих доцентов не меньше, чем студентов. Они же там не только студентов учат, они ещё и наукой занимаются.

— А где его убили? Я к тому, что ты сказал: ночью.

— Так там, в университете, и убили. В собственном кабинете. Он, профессор этот, припозднился вчера с каким-то экспериментом, так свояк сказал. Утром приходят, к десяти, а он — труп…

Серёга замолчал, потому что дверь открылась, и в бар вошли двое посетителей, на вид — конкретные учёные.

Конкретные учёные хотели пива и чипсов.

Макс взял своих раков и недопитое пиво, и сел за центральный столик, с расчётом попытаться что-нибудь услышать, если мужчины сядут даже в дальний угол. Он развернул газету, отгородившись ею от посетителей, и сделал вид, что увлечён чтением, изредка отхлебывая из бокала. Раки стояли нетронутыми.

— Да-а-а, — протянул один из мужчин, хрустя чипсами. — Кто бы мог предположить, что Арсен вот так, трагически…

Макс уже давно догадался, что убиенный профессор был его несостоявшимся клиентом. Арсен! Человек, назначивший встречу представителю Бюро, звался Арсением Арсеньевичем Москаленко.

— Кто теперь кафедру уфологии возглавит? — задумчиво произнёс второй. — Шутов, наверное?

— Скорей всего, — ответил первый. — Если только не выяснится, что он замешан в убийстве.

— А ты думаешь, Шутов замешан?

— Кто знает…

Больше они не разговаривали. Допили пиво, встали, расплатились и ушли. Макс подошёл к бармену и тоже расплатился, не забыв про щедрые чаевые.

— А раки? — спросил Серега, увидев, что Макс их не трогал.

— Я их с собой заберу, можно?

Он свернул из газеты кулек и один за другим опустил в него всех трёх крупных головоногих. Потом подмигнул Сереге, и, пообещав ему зайти ещё как-нибудь, вышел из бара. Голубенькие таксофоны стояли неподалёку.

— Это Боливар….Визирь заболел.

— Я уже в курсе. Возвращайся.

И всё.

И весь разговор. Макс даже не успел поведать шефу о своих планах и о подвигах, которые собирался совершить в ближайшие несколько часов.

В этом был весь Карачун. Сказал: «возвращайся» и повесил трубку. Ну, что ж, начальству виднее. Впрочем, Макс не возражал: в тему он ещё не погрузился, что называется, по уши. Да что там по уши, не знал даже в общих чертах, что за тайна, которую предстоит раскрыть. «Вся информация — из уст профессора Москаленко, дальше — по обстоятельствам. Со мной советоваться обязательно!» — это Карачун так инструктировал перед тем, как отправить Макса в Степной.

«А теперь, стало быть, отбой. И новое задание. Хорошо бы куда-нибудь в менее жаркие районы нашей необъятной Родины… Интересно, — думал Макс трясясь в раздолбанной шахе, на крыше которой красовалась ярко-жёлтая пирамидка с чёрными шашечками, — зануда-милочка сообщила полицейским операм о звонке некоего доцента Иванова. Наверняка сообщила. Хорошо, что я додумался прихватить ещё один паспорт. На имя Петрова…»

В Москве он был в начале шестого. Взял со спецстоянки оставленную ночью «ниву» и помчался домой. Москва за время его последнего отсутствия ни капельки не изменилась. Та же сутолока и те же наглые таксисты — обгоняющие, подпирающие и подрезающие.

Впрочем, отсутствовал он недолго: всего лишь несколько часов.

В однокомнатной холостяцкой квартирке было душно. Уходя, Макс закрыл все окна — от пыли и тополиного пуха. Поставить бы антимоскитные сетки, да всё некогда. Да и незачем — дома Макс практически не жил.

Закинув пакет со «степными» раками в холодильник, в котором, кроме банки полузасохшей горчицы, не было ничего съестного, Макс сразу полез под холодный душ. Смывая с себя пот и пыль города Степного, он размышлял над тем, куда на этот раз пошлёт его шеф и связано ли новое задание с неудачной поездкой в южный город. Честно говоря, Макс был несколько удивлён, что Карачун столь спешно отозвал его из Степного, не потребовав выяснить обстоятельства смерти профессора. Поручил другому агенту?.. Маловероятно.

Побритый и посвежевший, Макс почувствовал, что снова готов к бою. Есть не стал — в самолёте подали недурной ланч. Оделся и бодрым шагом двинулся к двери. На полпути остановился и, подумав, вернулся к холодильнику, переложил раков из общего отделения в морозильную камеру. На всякий случай…