Страна детей

Владимир Фёдорович Власов, 2019

Роман о двух братьях, которые открыли для себя Страну детей. Один из них остался в ней навсегда, обретя там своё счастье, а второй отправился на его поиски, где узнал много интересного для себя и полюбил ту страну. Когда полицейский спросил его: «Где же находится эта страна»? – он ответил: «Я знаю, где она, но объяснить вам не могу. Вы легко сами можете туда попасть, если захотите. Я же могу вернуться в неё в любую минуту».

Часть вторая

Поиск брата

«Счастье — разве можно найти счастье у этих заживо погребенных и отшельников! Неужели должен я искать последнего счастья на блаженных островах и далеко среди забытых морей?»

Фридрих Ницше. «Так говорил Заратустра»

Десять небесных стволов

1.Ки-но-э (древо старшего брата)

В больнице, куда я попал с ожогами, первым меня посетил брат. Он вошел в мою палату с сеткой яблок и робко присел на краешек стула рядом с моей кроватью. Я с интересом наблюдал за ним. После пожара, который уничтожил весь Арсенал клуба с бесценными свитками и манускриптами, меня мучили угрызения совести. Но увидеть виноватое лицо брата я вовсе не ожидал. Напротив, я думал, что с первой же минуты он набросится на меня с упреками и обвинениями. Брат заботливо поправил одеяло в моих ногах и изрек:

— Я рад видеть тебя живым и невредимым.

— Но из-за меня сгорел твой Арсенал, — воскликнул я.

— Пустяки. Значит, в эту ночь суждено было ему сгореть.

— Но Арсенал сгорел по моей вине.

— Значит, Небо послало тебя туда, чтобы ты, подобно Шиве, уничтожил его.

Я лежал на кровати и от удивления хлопал глазами. Брат улыбнулся и весело похлопал меня по руке.

— Если бы погиб ты и остался Арсенал, то это было бы для меня самым великим горем.

— Но там сгорели сотни древневосточных манускриптов и рукописей!

Брат расхохотался. Я недоуменно смотрел ему в рот, совсем не ожидая такой реакции.

— Должен тебе открыть один секрет, — наконец, посмеявшись и вытерев слезы ладонью, заявил он мне с тихой улыбкой. — Все эти манускрипты и рукописи написал я.

От такого заявления я чуть было не свалился с кровати.

— Ты написал все эти труды и философские трактаты?

— Кроме одного, — серьезно заметил он.

— Свитка с описанием искусства боя поясом?

— Нет. Свиток «Оби-но катана» тоже создал я.

— Ты хочешь сказать, что придумал семьсот приемов владения этим искусством?

— Вот именно. Я бы создал и больше приемов, но в какой-то момент потерял интерес к этой работе. — Но я слышал, как очкастый студент рассказывал об истории возникновения этого искусства.

— Историю его возникновения написал тоже я.

От удивления я сел на кровати и почесал затылок забинтованной рукой.

— Что же в таком случае ты не написал?

— Дневники одноногого Сёдзо, остававшегося в Иркутске вместе с Синдзо. Они основали во времена Екатерины Второй одну из первых школ японского языка в России, в то время, как Дайкокуя Кодаю вместе с товарищами вернулся на родину. Но ты не переживай, у меня очень хорошая память. Я их прочитал и воспроизведу слово в слово.

— Но подлинник рукописи сгорел! — в отчаянии воскликнул я.

— И подлинник можно восстановить, — добродушно успокоил меня мой брат-мистификатор.

— Тогда я совсем ничего не понимаю, — развел я руками. — Из-за чего разгорелся весь этот сыр-бор вокруг свитка, началась война между школами?

Брат посмотрел на меня хитроумным взглядом и серьезно спросил:

— А ты как думаешь?

Что я мог об этом всем подумать? Брат оглянулся по сторонам и вдруг начал быстро и увлеченно говорить:

— Ты что? Ничего не видишь вокруг себя? Не понимаешь, что наше общество превратилось в стоячее болото, а деградирующая партийная верхушка, боясь выпустить власть из своих рук, всеми способами старается подавить любую опасность, грозящую ее маразматическому учению?

Я в ужасе оглянулся на дверь, боясь, что кто-нибудь может услышать крамольные речи брата.

— Неужели ты не видишь, что наша интеллигенция выродилась, превратилась в чиновников, готовых по мановению дирижерской палочки плюхнуться в грязь лицом? Наше государство гибнет, моральное состояние народа падает все ниже и ниже, все в этой стране превращаются в рабов, а ты пишешь хвалебные статьи в своих газетах, радуешься дутым успехам. Но ждать осталось недолго. Война в Афганистане — это начало их конца.

Я впервые в жизни слышал подобные слова, и не от кого-нибудь, а от своего брата. В эту минуту я понял, что совсем его не знаю, хотя наше детство и юность прошли вместе.

— Но ты очень многим рискуешь, — предостерег я его.

— Я буду делать все возможное, чтобы встряхнуть это общество, создавать религиозные секты, писать тайные трактаты и выдавать Их за исторические находки. Я, наконец, добьюсь, что народ проснется, и оглянется вокруг себя, и увидит, в какой навозной луже он сидит.

В эту минуту в палату вошла медсестра, чтобы поставить мне укол. Брат замолчал и, улыбаясь, смотрел, как я переворачиваюсь на живот и оголяю нижнюю часть тела.

2. Ки-но-то (древо младшего брата)

— Так или иначе, мы связаны с Небом, — продолжал он, когда медсестра вышла из палаты, — и наша судьба послана нам свыше.

— Ты хочешь стать буддистом? — спросил я его, вспомнив о пачке запрещенной религиозной литературы, сгоревшей в Арсенале.

— Я хочу стать Буддой, — сказал он с такой же тихой милой улыбкой, как тогда, когда заявил мне о том, что сам написал все труды и философские трактаты, обладателями которых долгое время были члены клуба.

— Каждый человек должен дорасти до Неба, — заявил он, — потому что мы так или иначе связаны с Небом.

Меня тогда мало интересовали всякие философские концепции, поэтому я пропустил мимо ушей его рассуждения о высших материях и миропонимании. Он еще долго говорил мне о том, какую роль должен играть человек во Вселенной, поднимаясь, как по лестнице, от одного мира к другому. Единственное, что я запомнил, это то, что большинство из нас живет в мире, именуемом адом, где царят невоздержанность и злоба, вспыльчивость и агрессивность, грубость и жестокость. Где недоброжелательность друг к другу является нормой общественного поведения. Это мир змей, в котором каждый жалит другого. Чуть повыше этого соседствует мир свиней, где жадность и невежество соседствуют с сытостью. В основном, в этом мире живет большая часть добропорядочных граждан нашего славного государства. И наконец, в третьем, элитарном мире пребывают и здравствуют наши достославные политические деятели, чья петушиная страсть к внешним дракам и внутренним интригам переплелись с самой извращенной половой разнузданностью.

После ухода моего брата я впервые задумался, лежа на кровати, о состоянии здоровья нашего общества и не мог не прийти к мрачному заключению, что картина, нарисованная им, в какой-то мере соответствовала действительности. Меня поразило также и то, что мой младший брат в понимании многих вещей ушел дальше меня, а я, журналист, держащий, как говорят, руку на пульсе многих событий, подобно слепому котенку, брел по жизни, спотыкаясь и падая.

3. Хи-но-э (огонь старшего брата)

Прошла неделя. Лежа в больнице, я постоянно думал о Светлане. Вначале я надеялся, что в первые дни она придет навестить меня. Но дни шли, а от нее я не получал ни одной весточки. Я решил написать ей письмо, но что-то меня смущало и заставляло откладывать мое решение. Девушки не любят ждать, это я знал хорошо, но я боялся предстать перед ней в таком виде. Мои раны начали заживать. Мне сняли повязки со лба, у меня опять отросли брови. Наконец, я решился и написал письмо, но, когда я попросил брата передать письмо Светлане, он отвел глаза в сторону и сказал:

— Светлана вышла замуж за Баранова.

Он также сообщил, мне, что Баранова пригласили работать в обком комсомола на очень высокий пост, а ему в обкоме партии предложили оставить клуб, если он не желает серьезных осложнений в жизни. После драки возле Дома дружбы власти запретили в городе деятельность школы «Кёкусинкай». От всех этих сообщений у меня испортилось настроение. Но брат хлопнул меня по плечу, улыбнулся и сказал:

— Не унывай, выше голову. Это — Система. Здесь ничего не поделаешь, но я знаю, как с ней бороться. Скоро она падет. Ждать осталось совсем недолго.

Я ему не поверил, но он оказался прав.

4. Хи-но-то (огонь младшего брата)

Прошло около десяти лет, прежде чем Система рухнула. Пророчество моего брата сбылось. КПСС объявили вне закона, в стране начались бурные демократические процессы. За это время я женился, но мой брат по-прежнему продолжал одиноко странствовать по жизни в поисках духовных ценностей. После отмены ограничений выезда за границу неблагонадежных граждан, в число которых успел попасть мой брат при прошлом режиме, наконец-то, ему удалось получить выездную визу и отправиться в Японию. Накануне его отъезда между нами состоялся разговор.

— С детства я мечтал попасть в Японию, потому что для меня она является Страной Детей, — заявил мой брат.

Услышав эти слова, я выразил всем своим видом удивление.

— Почему же это Япония является Страной Детей?

— Потому что, где живут дети, там поселяются и боги. Ибо боги любят детей. А в Японии живет более пяти миллионов богов. В этой стране на каждом шагу живет бог и имеет свой собственный храм, а люди каждый день заботятся о нем. Там нет бездомных богов, потому что у людей детские сердца. А по-настоящему бескорыстно умеют любить только дети.

Когда мой брат произносил эти слова, его глаза светились каким-то особым огнем тихой радости, как будто это сияние исходило откуда-то из глубины его души.

Я несколько раз бывал в Японии и, услышав эти слова, попробовал под другим углом зрения взглянуть на японцев, и многие до этого труднообъяснимые поступки их начинали казаться мне понятными.

Мы некоторое время сидели молча, задумавшись. И каждый из нас думал в эту минуту о Стране Детей, далекой и непонятной не только для русских, но и для многих взрослых европейцев.

5. Цути-но-э (земля старшего брата)

Прошло больше года после отъезда моего брата в Японию, и я полностью потерял с ним всякую связь. А вскоре на мое имя пришло известие японского МИДа с просьбой приехать в Японию для оказания помощи в розысках моего брата. За это время экономическое и политическое положение в России ухудшилось. Реформы пробуксовывали из-за противостояния парламента и президента, цены росли, жизненный уровень народа падал. Поэтому, когда я увидел в телеграмме, что все расходы моего пребывания японская сторона берет на себя, я без промедления стал оформлять заграничный паспорт.

За это время мое агентство прекратило свое существование, и я вынужден был поступить на работу в мэрию в качестве пресс-секретаря мэра. Работа была интересная, но мало оплачиваемая. Когда я показал телеграмму японского МИДа мэру, он без лишних слов дал согласие на мою бессрочную командировку. Я получил визу и отправился в Японию.

6. Цути-но-то (земля младшего брата)

Япония встретила меня прекрасной погодой. Июньское солнце палило нещадно, но не было еще той духоты, которая начинается в августе после периода дождей. Прибыв в Канадзаву, я первым делом нанес визит мэру города и, вручив ему рекомендательное письмо от своего мэра, получил обещание помощи и всякого содействия с его стороны в поисках брата. Любезный мэр радушно принимал любого посетителя, прибывающего из города-побратима, а мне уделил целых сорок минут. Прощаясь, он пожал мне руку и, улыбнувшись, спросил:

— Вам когда-нибудь приходилось принимать участие в празднике Хякумангоку-мацури?

Ранее я несколько раз был в Канадзаве, но, к своему стыду, ничего не слышал об этом празднике.

— Праздник миллиона коку риса является самым любимым и веселым развлечением канадзавцев, — любезно объяснил мэр, — по традиции он отмечается в середине июня перед началом дождей торжественным шествием всех жителей по центральным улицам города и уходит своими корнями в глубокую историю княжества Кага. Этот праздник связан с представлением о сказочном богатстве князя Маэда, который имел годовой доход в миллион коку риса.

— Ого! — воскликнул я, когда переводчик перевел мне коку в килограммы. — Сто восемьдесят тысяч тонн?! Да таким количеством риса можно накормить всех жителей Сибири и Дальнего Востока. Зачем же ему понадобилось столько риса?

— Раньше вместо денег использовали рис, — пояснил мне переводчик.

Я подумал про себя: «Значит, если бы прижилась у нас такая система, то все работали бы только за хлеб, благо, что вода в этой стране и в древности была бесплатной».

От мэра я направился прямо в полицейское управление, где меня принял сам начальник полиции господин Кацуно. Он любезно пригласил меня сесть в кресло и положил передо мной конверт с пачкой денег.

— Полицейское управление берет на себя расходы вашего пребывания в Канадзаве, — сообщил мне он. — Это вам месячное жалование.

Я впервые путешествовал по Японии на полицейские деньги. Во время нашей беседы с начальником управления мне так и хотелось схватить конверт и пересчитать его содержимое. Интересно, сколько они мне будут платить? Не скрою, что последнее время я не испытывал равнодушия к этому презренному металлу.

7. Ка-но-э (золото старшего брата)

— Разговор предстоит долгий, — начал с преамбулы начальник полицейского управления, — но вначале дайте мне слово, что вы сразу же сообщите, когда выйдете на вашего брата.

— А с какой стати мне это скрывать? — воскликнул я, сделав удивленные глаза.

— Каждое ценное сведение будет вознаграждаться нами дополнительной суммой, — и шеф полиции кивнул головой на конверт, который лежал передо мной.

Последовавшая за этим фраза господина Кацуно привела меня в панический ужас, я даже подпрыгнул в кресле.

— К сожалению, — сказал он сдержанным тоном, — ваш брат связался здесь с японской мафией.

— It is impossible, — вырвалось у меня по-английски, так как и всю беседу мы вели по-английски, — это невозможно!

— К сожалению, это так, — спокойным голосом продолжал господин Кацуно, — нам многое еще не известно в этой истории. Но каким-то косвенным образом ваш брат причастен к убийству женщины.

«Час от часу не легче», — подумал я, сдавив подлокотники кресла.

— Непосредственного убийцу мы задержали. Им оказался главарь местной мафии, контролирующий игорный бизнес, злачные места и горячие источники в Канадзаве и префектуре Исикава, некто К., по кличке «Тора» (тигр). От него тянется ниточка к одному очень влиятельному политическому деятелю — господину Абурауси, который проходит у нас по делу под псевдонимом «Жирная корова» и подозревается в связях с мафией через торговлю наркотиками и оружием.

Я вытер платком выступивший на лбу пот.

— Но какую роль во всем этом деле играет мой брат? И какое отношение к нему имеет все только что вами сказанное? — спросил я дрожащим голосом.

— Самое непосредственное отношение, — твердо заявил шеф полиции, — ваш брат подозревается в продаже оружия и получении крупной суммы денег.

Мне стало плохо.

8. Ка-но-то (золото младшего брата)

Шеф полиции собственноручно принес и поставил передо мной стакан воды со льдом, а сам закурил сигарету. Я сделал несколько глотков, как рыба, глотающая ртом воздух. Я задыхался, но не от дыма сигареты.

— Успокойтесь, а то на вас лица нет, — сказал шеф полиции, видя мое состояние.

«К черту лицо, — подумал я, — разве можно заботиться о своем лице, когда неприятные вести сыплются на меня, как тропический дождь».

— О какой сумме идет речь? — выдавил я из себя упавшим голосом.

— Приблизительно более ста триллионов иен.

— Ого! — от такой суммы меня бросило в жар.

Я даже представить себе не мог, сколько это может быть денег. На клочке бумаги я попытался изобразить эту сумму, получилась палочка с одиннадцатью нулями.

— Сколько же это будет в долларах?

— Что-то около одного миллиарда долларов, — ответил мне шеф полиции, глядя на потолок и пуская колечками дым.

— Серьезное дело!

«Уж куда серьезнее, — сообразил я, — наше правительство не может выбить из международного валютного фонда заем в один миллиард долларов, а мой брат просто так кладет его себе в карман. Однако, какой величины должен быть карман, чтобы упрятать в него такую уйму денег?!»

— Дело в том, что мы не знаем, чем рассчиталась мафия с вашим братом, — как бы угадывая мои мысли, продолжал начальник полиции, — были ли это деньги или рис.

— Как? — воскликнул я. — До сих пор в Японии рис используется в качестве денег?

— Не совсем, — пояснил мне полицейский, — но из допроса арестованного Тора ясно, что первоначально ваш брат при заключении сделки просил рассчитаться с ним рисом. Что-то около ста восьмидесяти тысяч тонн риса.

— Хякумангоку! — воскликнул я.

— Совершенно верно, — шеф полиции посмотрел на меня с уважением.

В его практике, вероятно, не каждый встреченный иностранец разбирался в тонкостях древне японской системы мер и весов.

— Но зачем моему брату понадобилось столько риса? — спросил я, как бы обращаясь в пустоту.

— Вот это бы мы и хотели выяснить с помощью вас, — сказал шеф полиции, — так же, как и то, удалось ли ему вывезти из страны эти деньги или рис. Вы меня понимаете?

Я согласно кивнул головой. Еще бы не понять. Серьезное дельце! Недаром японское министерство внутренних дел не скупится на мое пребывание. Я взял со стола конверт с пачкой денег и спрятал его во внутренний карман пиджака.

— Вот и прекрасно, — хлопнул в ладоши повеселевший шеф полиции, — займемся делом. Я вас введу в курс событий.

Он открыл ключом сейф и извлек на свет Божий пухлую папку с делом номер 245893657/256, заведенным на моего брата. Я залпом выпил всю воду из стакана и вытер ладонью влажный от пота лоб.

9. Мидзу-но-э (вода старшего брата)

Шеф полиции извлек из папки газетные вырезки с переводом, специально сделанным для меня по-русски, и передал в мои руки. Я углубился в чтение. Речь в них шла о самых первых днях приезда моего брата в Японию. По мере того, как я прочитывал газетные информации, мне все яснее становилось, что так мог поступить только мой брат, характер которого я знал с детства. Где он появлялся, там всегда начинались какие-либо приключения. Я мысленно представил, как все это происходило.

Мой брат прибыл в Канадзавский порт, когда сумерки уже окутали портовые строения и здание таможни. Города не было видно, но весь берег горел ярким светом в лучах прожекторов и неоновых ламп. Брат выгрузился на пирс с чемоданами книг и заявил чиновникам иммиграционной службы, что собирается отправиться в город для обучения в университете. Они вытаращили на него глаза, так как в их практике это был первый случай, когда иностранный студент въезжал в страну на торговом судне, груженном бревнами. Они долго рассматривали его паспорт и визу, выданную консульским отделом в Находке, качали головами, но все же поставили штамп о въезде. Таможенники обнаружили в его чемоданах кроме книг продукты, хотели их реквизировать, но брат показал им тридцать долларов — всю свою наличность, объяснив, что, возможно, ему придется жить на эти продукты месяц, а может быть, и целый год. Чиновники тоже покачали головами и простили ему нарушение японских таможенных правил. Брат, облегченно вздохнув, отправился искать ночлег.

Двенадцать километров до города ему пришлось преодолеть пешком с двумя чемоданами, каждый из которых весил по тридцать килограммов. В Канадзаву он вошел поздно ночью и в первой же попавшейся гостинице попросил устроить его на ночлег за один доллар. Служащий так смутился, что не сразу нашел нужные слова, чтобы объяснить ему, что самый дешевый номер гостиницы в Канадзаве стоит сто долларов в сутки. Брату ничего другого не оставалось делать, как взять свои чемоданы и выйти на улицу.

Некоторое время он бесцельно слонялся вокруг вокзала железной дороги, пока не набрел на пустынный канадзавский парк городов-побратимов. Обнаружив на монументе дружбы название своего родного города, брат радостно уда в ладоши и, устроившись на чемоданах, спокойно проспал до утра.

Утром за двадцать пять долларов в магазине подержанных вещей он купил палатку и натянул ее на том месте, где должен был стоять монумент, представляющий его родной город Иркутск.

Обнаружившему палатку полицейскому мой брат объяснил, что его вместе с палаткой прислали в дар городу-побратиму, и что отныне и до самой смерти он будет украшать собой этот парк. Полицейский чрезвычайно удивился, ничего не сказал и ушел докладывать начальству. Через час возле палатки собрались журналисты, и брат рассказал им, что символом его города является палатка, которую первопроходцы воздвигли на месте города еще триста тридцать три года назад, и что по традиции до сих пор все жители города любят проводить свободное время в палатках в тайге. А он, как бы являясь наглядным экспонатом, демонстрирует эту традицию.

Весть об удивительном экспонате, выставленном в парке, мгновенно облетела весь город, и толпы канадзавцев приходили лицезреть, как занесенный северным ветром Робинзон на костре из собранных щепок и мусора готовит свой туристский завтрак.

В вечерних выпусках газет появились его фотографии и интервью. За один день мой брат стал известной личностью на всем побережье Японского моря.

Узнав о необычном госте, мэр города выхлопотал ему стипендию, а служащие муниципалитета подыскали дешевое жилье в районе Пляшущих Зонтиков (Касамай).

— Ну и как? — спросил шеф полиции, когда я прочитал газетные информации.

— Здорово, — восхищенно воскликнул я, узнавая в деталях своего младшего брата, — настоящий Робинзон Крузо. Если бы Япония оставалась необитаемыми островами, он бы, высадившись на них, не умер с голоду.

10. Мидзу-но-то (вода младшего брата)

Шеф полиции вытащил из папки еще одну газетную вырезку и положил передо мной. Это было сообщение из газеты «Хоккоку-симбун» о гигантском смерче, пришедшем со стороны Японского моря и обрушившем на город потоки соленой морской воды. Я без интереса читал эту заметку, мало ли тайфунов приходит с моря в Японию, но вдруг мое внимание привлекли следующие строки: «Гигантский водяной смерч, похожий на тело огромного серебряного дракона, вторгся в район Касамай города Канадзавы, сорвал с нескольких домов крыши, повредил линии электропередач и унес из окна двухэтажного дома «Баба-апато» иностранного студента из России. Несколько очевидцев, живущих в соседних домах, видели, как тело студента было вовлечено в самый эпицентр вихря и поднято в небо».

Я ужаснулся за брата. Дурное предчувствие сдавило мое сердце.

— Так что же, получается, что он погиб? — в растерянности спросил я шефа полиции.

— В том-то и дело, что нет, — сказал тот, как будто сожалея о происшедшем, — после этого случая его видели в разных местах со странной компанией. То он появлялся с г летающим зайцем и самым настоящим тигром, которого вел г на поводке, как простого пса, то его встречали в сопровождении обезьяны, собаки и фазана, подобно сказочному герою Момотаро, сразившемуся с Дьяволом на Острове чертей. Вести о нем среди канадзавцев — самые разноречивые. Кое-кто из христиан, особенно из «Небесного царства свидетелей Иеговы», с которыми ему довелось некоторое время общаться, утверждают, что он связался с самим Сатаной. Другие же предполагают противоположное. Они считают, что он, подобно даосскому святому, вознесся на небо и стал небожителем. Как бы там ни было, жители района Касамай собирают пожертвования для строительства в его честь храма и хотят причислить его к сонму синтоистских божеств.

«Час от часу не легче! — воскликнул я про себя. — Интересно, что еще натворил мой брат?»

— Как видите, вся эта история очень запутана. Мы будем вам очень благодарны, если вы поможете нам во всем разобраться.

— Да уж вижу, что не простая это история, — заметил я.

В заключение нашего разговора шеф полиции вытащил из папки толстую тетрадь и передал ее мне.

— Это путевые заметки вашего брата, — пояснил он, — которые мы нашли во время обыска в его квартире. Мы сняли с них копию и отдали для перевода. Но сам перевод и изучение этого солидного труда требуют времени. Может быть, он прольет свет на все эти темные события. Как бы там ни было, мы будем вам весьма благодарны, если вы не сочтете за труд прочитать записи вашего брата и помочь нам в установлении истины.

— Конечно же! — с готовностью согласился я. — Мне самому интересно узнать, чем занимался мой братец в Японии.

Я с волнением взял тетрадь и бережно спрятал ее во внутренний карман пиджака. С шефом полиции мы договорились встретиться через неделю после праздника Хякумангоку-мацури.

Выйдя из управления полиции, я прогулялся по городу, полюбовался на водяные часы на площади Коринбо возле огромного супермаркета, побывал в парке «Кэнрокуэн», посетил развалины древнего замка, на которых выросли корпуса Канадзавского университета, заглянул в храм Ояма, расположенный напротив самой дорогой гостиницы города «Нью-гранд-отель», восхитился новым высотным зданием газеты «Хоккоку-симбун» напротив гостиницы, съездил в район Какума-кампус, куда перенесли многие факультеты университета. Одним словом, осмотрел все достопримечательности города, так или иначе связанные с моим братом. В конце дня я побывал еще в доме «Баба-апато» на Касамай иттёмэ, где долгое время жил мой брат и который после его исчезновения пустовал, так как даже иностранные студенты боялись селиться, рассказывая всякие небылицы о происходящих там таинственных явлениях.

Предусмотрительно я тоже не стал там останавливаться, хотя цена за комнату была подкупающе мизерной, а снял на деньги полиции номер в недорогой гостинице «Сака» в центре города Коринбо, прославившейся тем, что в свое время в ней останавливалась наделавшая шуму семья Овечкиных. Пробежался еще раз по городу, сделав необходимые покупки, и заперся в номере на целую неделю, с интересом изучая путевые записки моего брата.