Дуэль на Крыше мира. Эпизоды «Большой Игры»

Владимир Фетисов

Книга посвящена истории англо-российского противостояния в Центральной Азии, известной как «Большая Игра». На основе значительного круга источников – официальных документов, исследований, журнальных и газетных статей, автором рассматривается процесс соперничества двух империй в XIX веке.

Глава шестая. Блистательный граф Игнатьев

Наследство новому императору досталось тяжёлое. В своей первой речи перед членами Государственного Совета Александр II, в частности, сказал: «мой незабвенный Родитель любил Россию и всю жизнь постоянно думал об одной только её пользе. В постоянных и ежедневных трудах Его со Мною, Он говорил Мне:” хочу взять Себе всё неприятное и всё тяжкое, только бы передать Тебе Россию устроенною, счастливою и спокойною». Провидение судило иначе, и покойный Государь, в последние часы своей жизни, сказал мне: «Сдаю Тебе Мою команду, но, к сожалению, не в таком порядке, как желал, оставляя Тебе много трудов и забот».

В первую очередь нужно было с наименьшими потерями выйти из войны. В марте 1856 года в столице Франции состоялся конгресс, в котором приняли участие Россия с одной стороны, и Османская империя, Франция, Британская империя, Австрия, Сардиния, а также Пруссия с другой. В результате был подписан мирный договор, известный как Парижский трактат, по которому хоть и были ущемлены некоторые права и интересы России, однако обошлось без контрибуций. Территориальные потери оказались также минимальны.

В апреле того же года у руля внешней политики Российской империи встал Александр Михайлович Горчаков. К тому времени это уже был опытнейший дипломат, послуживший в посольствах Лондона, Рима, Флоренции, Франкфурта-на-Майне и в ряде других европейских столиц.

Питомец мод, большого света друг,

Обычаев блестящий наблюдатель,

О ты, харит любовник своевольный,

Приятный льстец, язвительный болтун,

По-прежнему остряк небогомольный,

По-прежнему философ и шалун.

Так в годы юности описывал Горчакова его лицейский приятель Александр Пушкин.

Мировоззрение нового министра и его богатый дипломатический опыт ярко проявились в циркуляре, который 21 августа 1856 года был направлен всем посольствам России. В нём Горчаков определил новые задачи внешней политики России после Парижского трактата. Слова, которые вскоре цитировала вся Европа, красной нитью проходили в этом документе: «Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится, Россия сосредоточивается». Это значило, что Россия воздерживается от активного вмешательства в европейские дела. Она наводит порядок в собственном доме, оправляясь от потерь и понесенных жертв. Кроме того, и это главное, Россия больше не намерена жертвовать своими интересами в угоду кому-либо и считает себя совершенно свободной в выборе своих будущих друзей.

Когда-то в столице Германского союза, Франкфурте-на-Майне, Горчаков близко сошёлся с Отто фон Бисмарком, который впоследствии назвал русского дипломата своим учителем. В одной из бесед Горчаков сказал Бисмарку фразу, которую тот запомнил на всю жизнь: «Молодой человек, не забывайте, что войны возникают от слов, тихонько сказанных дипломатами. А вы кричите даже слишком громко…". Многие, думаю, помнят популярный в 70-е годы прошлого века роман Валентина Пикуля «Битва железных канцлеров». Главные герои романа — это Горчаков и Бисмарк.

Тем временем «Большая игра», несмотря на драматические события Крымской войны, не прекращалась. Даже во время боевых действий на Чёрном море, в среде российских военных витала идея нанести удар по Британии в Индии. В частности, генерал Дюамель разработал детальный план вторжения, цель которого была вынудить англичан перебросить войска с крымского театра военных действий на среднеазиатский. Планом предусматривалось выйти от Каспийского побережья к Герату, а затем объединенными силами русских, афганцев и персов ударить либо из Кабула, либо из Кандагара. Предполагалось, что местное население с радостью поддержит «освободителей».

Мог бы этот план осуществится? Вряд ли. Исходя из опыта истории, можно с уверенностью сказать, что план, по сути, был чистой авантюрой, не учитывавший географические, стратегические и политические реалии. Весьма маловероятно и то, что удалось бы договориться с Афганистаном и Персией. Так, что плюсов никаких этот план России не принёс, кроме возможно сознательной «утечки», чтобы заставить англичан держать в Индии значительные военные силы.

В 1856 года Бухара и Хива прислали свои посольства в Петербург с поздравлениями по случаю коронации Александра II. В письме новому императору бухарский эмир писал: «поставлено в обязанность отправить посольство для того, чтобы помолиться об упокоении души доблестного государя, принести поздравление с восшествием на престол Монарха по достоинствам равного Джемшиду…, и отправлено для большего скрепления уз, существующих еще со времен предков, и для упрочения взаимных отношений предшествовавших великих царей… да будет открыта дорога к дружбе и взаимным отношениям между обоими высокими государствами, дабы караваны и купцы двух держав приходили и уходили спокойно. В память посланы: один ковер кашемирской ткани, две шали резаи-мешкин, пара вороных и пара чубарых лошадей, да сияет вечно солнце могущества в пределах государства». Правитель Бухары предлагал также направить ответные посольства из России. Примерно таким же было послание и хивинского хана.

Через два года ответная дипломатическая миссия была отправлена в Бухару и Хиву. Возглавил её граф Николай Павлович Игнатьев. Здесь мы остановимся, чтобы чуть подробнее рассказать об этом незаурядном дипломате и разведчике.

Николай Павлович родился 17 января 1832 года в Петербурге в семье, принадлежащей высшей знати Российской империи. Отец его, Павел Николаевич, был директором Пажеского корпуса, петербургским генерал-губернатором, в 1870-х годах — председателем Комитета министров. Ниолай оканчивает самое привилегированное учебное заведение России — Пажеский корпус, производится в офицеры и поступает в Академию Генерального штаба. Проявив незаурядные способности, он завершает обучение в 1853 году с большой серебряной медалью. На талантливого юношу обращает внимание лично Государь Император Николай I. Во время Крымской войны Игнатьев находится в войсках, размещенных на прибалтийском побережье. Служба в полку была короткой, но гусарская отвага и лихость остались и стали неотъемлемой чертой Игнатьева на всю жизнь. После окончания войны ему был присвоен чин ротмистра, а в июле 1856 года в качестве военного атташе он направляется в Лондон. Официально, для изучения истории внешней политики «владычицы морей». Од нако было задание и негласное. Лично Императором ему было поручено: изучить новейшие достижения артиллерийского и инженерного дела в Англии, а также «привести в ясность военно-политические замыслы врагов наших в Европе и Азии».

Военное министерство, также выдавшее Игнатьеву инструкции, интересовали сугубо военные вопросы. Сведения о сухопутных и морских силах Британии и новых видах оружия, состояние военно-учебных заведений, новейшие военные сочинения, планы и карты. От главы МИДа Горчакова молодой дипломат также получает задание. Петербург был крайне заинтересован в достоверной информации о действиях Англии в Центральной Азии и Игнатьеву поручалось сообщать о действиях английских войск в Персии и Индии.

Все задания были выполнены более чем успешно. Русский атташе посещая Вуличский арсенал и военные заводы в Бирмингеме, где испытывалось новое оружие, беседует с английскими офицерами, регулярно отправляет в Петербург донесения с описаниями и чертежами новых видов вооружений и о строительстве механизированных заводов по производству пушек. Отправлялись чертежи станков по производству нарезного оружия и его образцы. Военный министр Н. О. Сухозанет был весьма доволен работой атташе и неоднократно объявлял тому благодарность.

С пребыванием Игнатьева в Лондоне связана легенда о том, что во время демонстрации в Лондонском музее новейшего

оружейного патрона, он попытался незаметно положить его в

Н. П. Игнатьев. 1860-е годы карман, был разоблачён служителем и ретировался, сославшись

на дипломатическую неприкосновенность. И именно из-за этого ему пришлось покинуть Лондон. Об этом в частности пишет Евгений Примаков в своей 6-ти томной «Истории внешней разведки России». Однако историком В. М. Хевролиной убедительно доказано, что это всего лишь миф. Ни в дневниках, ни в письмах Н. П. Игнатьева нет никаких упоминаний о таком эпизоде.

В 1857 году Николай Павлович отправляется в большое путешествие по Европе и странам Ближнего Востока — он посещает Вену, Белград, Афины, Стамбул, Сирию, Палестину. По возвращении в Петербург Игнатьев усердно занимается среднеазиатскими делами. Им было подано несколько записок министру иностранных дел А. М. Горчакову, с предложением отправить в Среднюю Азию ряд научных экспедиций, которые также изучали бы возможности развития торговли и собирали разведывательные сведения. План был принят, и Николаю Павловичу было предложено возглавить ответное русское посольство в среднеазиатские государства. Поручить такую ответственную задачу 26-летнему офицеру, не имевшему большого опыта дипломатической деятельности, было делом рискованным, но, как покажут дальнейшие события, Александр II и Горчаков не ошиблись в выборе. Поддержал кандидатуру Игнатьева и директор Азиатского департамента МИД Е. П. Ковалевский.

Прибыв в Оренбург в мае 1858 года Игнатьев, к тому времени уже полковник, отправляется сначала в Хиву, а затем в Бухару. Кроме дипломатических задач и вопросов торговли, миссии поручалось произвести топографическую съёмку и исследование реки Амударьи. С этой целью в отряд были включены: А. Ф. Можайский, который организовал передвижение по реке на специально построенных для этой цели судах, востоковед П. И. Лерх, астроном В. Я. Струве, метеорологи, ботаники, фотограф А. С. Муренко. В июле миссия прибыла в Хиву. Встретила она там приём далеко не радушный, и переговоры с Саид Мухаммад-ханом закончились безрезультатно. Правитель Хивы поставил невыполнимые условия заключения договора, по которым Россия должна была признать за Хивой территории до Сырдарьи, Эмбы и Мерва, то есть уже освоенные русскими земли, а также признать власть Хивы над туркменскими племенами. 24 августа хан дал прощальную аудиенцию русскому посланнику. Опасаясь за свою жизнь, Игнатьев поехал во дворец с двумя казаками, а конвою приказал готовиться к отражению нападения. Видимо для устрашения перед дворцом были посажены на кол два человека. Во время аудиенции, вновь получив отказ на свои требования, хан посоветовал Игнатьеву быть сговорчивее, поскольку тот находился в его власти. Что произошло дальше, Николай Павлович описал в своих воспоминаниях: «Я ответил, что у государя много полковников и что пропажа одного не произведет беды. Задержать же меня нельзя. Я вынул пистолет и пригрозил убить всякого, кто ко мне подойдет. Хан испугался, и я вышел». На следующее утро привезли ответ на русские условия в запечатанном конверте на имя Александра II. Также были присланы подарки для царя — богатый ковер и два скакуна.

28 августа 1858 года русский отряд покинул Хиву и направился в следующий пункт своего назначения.

Лагерь миссии полковника Игнатьева близ Хивы. Фото поручика А. С. Муренко, 1858 г. Khiva. — Caught in Time: Great Photographic Archives. London, Garnet Publishing.

После ряда столкновений с туркменами, где был применён даже ракетный станок, миссия Игнатьева прибыла в Бухару. Здесь, в отличие от Хивы переговоры завершились весьма успешно. Был заключён торговый трактат, предусматривавший свободное плавание по реке Амударье русских судов, сокращение в два раза таможенных пошлин на ввозимые товары и учреждение в Бухаре торгового агентства. Бухарский эмир согласился на освобождение русских пленных и выслал по просьбе Игнатьева из Бухары двух английских агентов, которые на поверку оказались афганскими купцами. В декабре 1858 года посольство Игнатьева возвратилось в Оренбург.

В Петербурге результаты миссии были оценены чрезвычайно высоко. Кроме преференций для российской торговли с Бухарой, русское правительство получило ценную информацию о политическом и экономическом положениях ханств. Игнатьев составил обширную записку о Хиве, содержащую сведения о населении, характере правления, правящей верхушке, духовенстве. Подробно сообщалось о состоянии армии (роды войск, командование, финансирование), финансовом состоянии ханства, порядке землепользования, сельскохозяйственных культурах, состоянии скотоводства. На докладной записке Александр II поставил резолюцию: «Читал с большим любопытством и удовольствием. Надобно отдать справедливость генерал-майору Игнатьеву, что он действовал умно и ловко и большего достиг, чем мы могли ожидать». Как видим, в Петербург Игнатьев возвратился уже в генеральском звании. Кроме того, он был награждён орденом Св. Анны 2-й степени с короной.

Далее была блистательная дипломатическая победа Игнатьева в Китае, где он, во время так называемой «Второй опиумной войны», выступил посредником между китайскими властями и объединёнными англо-французскими войсками.

В своём письме министру А. М. Горчакову Николай Павлович писал, что китайские правители: «не предпринимали ничего, не спрося предварительного моего мнения и указания, как поступить». Российскому дипломату принадлежит огромная заслуга в спасении Пекина, с его императорским дворцом и древними историческими памятниками, от разрушения. В результате Россия, в лице Игнатьева, подписала выгоднейший Пекинский договор. По нему к России присоединялись обширные азиатские территории, размером превышающие Англию и Францию вместе взятые. Кроме того, в Кашгаре и Урге (Монголия), открывались русские консульства, которых не было у англичан. Как писал английский историк Уильям Сайкс, — «Ни разу с 1815 года Россия не заключала столь выгодного соглашения, и, вероятно, никогда прежде такой подвиг не совершал столь молодой российский дипломат. Успехи 1860 года простирались весьма далеко, чтобы стереть досадные воспоминания о поражении в Крыму, тем более что они были достигнуты в замечательной манере переигрывания англичан».

После этого триумфа Игнатьев получает звание генерал-адъютанта и назначается на ответственный пост директора Азиатского департамента МИД. В этой должности он ратует за необходимость наступательной политики в Средней Азии мотивируя это неизбежностью борьбы с Англией.

Затем была служба в качестве чрезвычайного и полномочного посла в Стамбуле, где им была создана широкая агентурная сеть, поставлявшая ценнейшую информацию о положении в Османской империи.

Во время русско-турецкой войны 1877—1878 гг. Игнатьев был прикомандирован к свите царя и находился сначала в Румынии, а затем в Болгарии.

После окончания войны он один из главных участников мирных переговоров в Сан-Стефано. Именно Игнатьеву, в большей степени, обязаны Болгария, Румыния, Сербия и Черногория своим появлением на политической карте мира, как независимых государств.

В 1881 году Игнатьев был назначен сначала министром государственных имуществ, а затем министром внутренних дел. Однако уже через год вышел в отставку, оставаясь членом Государственного совета. В это время он активно занимался общественной деятельностью: был председателем общества содействия торговле и промышленности и членом Русского географического общества, возглавлял Петербургское славянское благотворительное общество, писал мемуары.

Конец жизни графа Николая Павловича Игнатьева был драматичен. Разорившись в результате финансовых авантюр, полузабытый и практически нищий он скончался в своём имении 20 июня 1908 года.

Но вернёмся в 1858 год. Практически одновременно с миссией Игнатьева, были отправлены ещё две экспедиции. Первую, в Хорасан и Герат, возглавил дипломат и востоковед Н. В. Ханыков. Её главной целью было ознакомление с политикой и положением Персии и Афганистана и налаживание сотрудничества с последним. Преследовала она и научные цели — изучение флоры и фауны региона, путей сообщения и тому подобное.

Ещё одну миссию возглавил 22-х летний поручик Российской армии Чокан Валиханов, впоследствии известный казахский просветитель и ученый. Экспедиция имела задачу проникнуть в западно-китайскую провинцию Кашгар, выяснить там обстановку и возможность восстановления торговых связей Кашгара с Россией.