Дуэль на Крыше мира. Эпизоды «Большой Игры»

Владимир Фетисов

Книга посвящена истории англо-российского противостояния в Центральной Азии, известной как «Большая Игра». На основе значительного круга источников – официальных документов, исследований, журнальных и газетных статей, автором рассматривается процесс соперничества двух империй в XIX веке.

© Владимир Фетисов, 2020

ISBN 978-5-0051-6849-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Дуэль на Крыше мира.

Эпизоды «Большой игры».

О, Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с мест они не сойдут,

Пока не предстанет Небо с Землей на Страшный господень суд.

Но нет Востока, и Запада нет, что племя, родина, род,

Если сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает?

Редьярд Киплинг. «Баллада о Востоке и Западе»

Глава первая. Занавес поднимается

«Большая игра» — термин, обозначающий противостояние Британской и Российской империй в Центральной Азии, впервые ввёл в оборот британский офицер и посланник в Кабуле Артур Конолли, написав его на полях копии письма, отправленного губернатору Бомбея в 1840 году. Очевидно, этот термин так понравился Конолли, что он вновь упоминает о «замечательной Большой игре» в одном из личных посланий к своему другу майору Генри Роулинсону, ставшему впоследствии известным востоковедом, экспертом по проблемам российской внешней политики на Востоке.

Артур Конолли, акварельный портрет работы Джеймса

Аткинсона, Национальная портретная галерея (Лондон).

В обиход же этот термин вошёл благодаря Редьярду Киплингу, который использовал его в романе «Ким», опубликованном в 1901 году.

Главные фигуры этой геополитической игры находились в Лондоне, Калькутте, Петербурге и Ташкенте. Для них Азия была огромной шахматной доской, на которой велась партия. Но те дерзкие офицеры: разведчики, путешественники, рисковавшие своими жизнями, шаг за шагом продвигаясь по пути к неизведанному, были отнюдь не пешками.

По-разному сложились их судьбы. Некоторые стали широко известны благодаря художественной литературе. К примеру, судьба первого русского посланника в Кабуле Яна Виткевича, его дипломатический поединок с британским агентом Александром Бёрнсом и таинственная гибель, вдохновили сразу трёх писателей — Юлиана Семёнова, Валентина Пикуля и Михаила Гуса. Другие, как Чокан Валиханов, стали национальными героями своих народов. Семенова-Тян-Шанского и Пржевальского мы знаем, как знаменитых путешественников, географов и натуралистов. Другие, из-за участия в Белом движении, как Юденич и Корнилов, в советский период считались врагами, а их заслуги были забыты на долгие годы. Те же, кто стал на сторону большевиков, как знаменитый описатель Бухары, генерал Логофет, или выдающийся востоковед и военный теоретик Андрей Евгеньевич Снесарев, осели в советских штабах, где их знания оказались востребованы. Многие из них стали жертвами сталинских репрессий. А кто-то, как прославившийся в Памирских экспедициях этнический поляк Бронислав Громбчевский, — «Дервиш Гиндукуша», навсегда остался за границей.

Начало «Большой игры» некоторые британские историки определяют со второй половины 18 века, когда англичане приступили к полному покорению Индостана. Другие, и мы склоняемся именно к этому мнению, считают точкой отсчёта эпоху Наполеоновских войн, когда русский император Павел решил совместно с Францией потрепать британского льва за загривок, нанеся удар по английскому могуществу в Азии. «Естественно, напрашивалась мысль о тесном сближении двух государств ради совместной борьбы, чтобы окончательно завоевать Индию — главный источник богатства и военной мощи Англии. Так возник великий план, первая мысль о котором, без сомнения, принадлежала Бонапарту, а средства к исполнению были изучены и предложены Павлом I», — пишут в своей «Истории XIX века» французские историки Эрнест Лависс и Альфред Рамбо. Надо сказать, что мечты правителей двух мощных держав имели все шансы воплотиться в жизнь. В Индию должен был отправиться 70 — тысячный русско-французский экспедиционный корпус. Это были лучшие солдаты того периода: ветераны египетских и итальянских военных кампаний и закалённые в боях и походах донские казаки. Такой мощи, думаю, не смогла бы противостоять ни одна армия той эпохи.

Вся подготовка к походу была тщательно скрыта. Даже информация, передаваемая через курьеров, не доверялась бумаге, а передавалась устно. С французской стороны был назначен прославленный генерал Андрэ Массена, а с русской — атаман войска Донского Василий Орлов. Правда Орлов был уже очень немолод и в поддержку к нему был направлен офицер Матвей Платов, будущий атаман войска Донского и герой войны 1812 года.

Поначалу всё шло гладко, но внезапно грандиозная затея оказалась под угрозой. Вмешался шотландский офицер Джон Малколм, впоследствии видный британский политик. В разгар подготовки кампании он сначала склонил к союзу с Британией афганцев, заключив с ними договор, а затем и персидского шаха, который еще недавно был союзником Франции. Наполеон в этих обстоятельствах от похода отказался, решив дождаться более благоприятных времён. В июле 1807 года он вернётся к этой идее во время встречи с Александром I в Тильзите. Но тот, в отличие от своего отца, Наполеона не поддержит.

28 февраля 1801 года Донское войско отправляется на покорение Индии. В своём письме атаману Орлову Павел I пишет: «туда, куда вы назначаетесь, англичане имеют свои заведения торговли, приобретенные или деньгами, или оружием. Вам надо все это разорить, угнетенных владельцев освободить и землю привести России в ту же зависимость, в какой она у англичан».

Экспедиция, однако, не была должным образом спланирована. Никакой информации о путях через Среднюю Азию у Орлова не было. В то время это была неизведанная страна. В поход выступили в конце зимы и путешествие через калмыцкие степи стало суровым испытанием даже для закалённых казаков. Заканчивалось продовольствие и фураж для лошадей, экспедицию ждала незавидная судьба, если бы не вмешалось Провидение. В ночь с 11 на 12 марта 1801 года император Павел был убит заговорщиками. Наследник Александр приказал казаков вернуть, и 23 марта фельдъегерь из Петербурга, настигнув армию Орлова в селе Мачётном, Саратовской губернии, вручил тому распоряжение нового императора. Так закончился первый поход русских войск в Индию. Вымыть сапоги в Индийском океане не удалось, но с тех пор «оборона Индии» от возможных завоевателей, в первую очередь от русских, стала основным кошмаром британской внешней политики.

Правда, кое-какие основания, для этого, у англичан всё же были. Россия начала активно искать пути к Британской сокровищнице, налаживая отношения с центрально-азиатскими странами.

В 1819 году военным руководством России было принято решение отправить экспедицию из Баку к восточному берегу Каспийского моря. Задачи, стоящие перед ней, были многообразны: географическое описание берега, разведка полезных ископаемых, изучение возможных путей в Индию и налаживание торговых и дипломатических отношений с туркменами и Хивинским ханством. Возглавил экспедицию майор М. И. Пономарёв.

К тому времени в Российской империи был уже создан орган осуществляющий военную разведку. В 1810 г. по личному указанию Александра I была выделена особая секретная статья в бюджете военного ведомства, и появилась «Экспедиция секретных дел при Военном министерстве», через два года переименованная в «Особенную канцелярию при военном министре». Эта организация, — своего рода ГРУ 19 века, — осуществляла свою деятельность в трёх направлениях: стратегическая разведка — получение информации из-за рубежа, тактическая разведка — сбор сведений о противнике на границах и контрразведка — борьба с вражескими агентами внутри Империи. Поэтому в состав экспедиции Пономарёва был включён офицер Генштаба капитан Н. Н. Муравьёв. Герой Отечественной войны 1812 года, участник взятия Парижа, дипломат и военный топограф, к этому времени он совершил несколько секретных миссий в Персию, под видом мусульманского паломника. Именно ему было поручено составить географическое описание Каспийского побережья, исследовать возможный путь в Индию, наладить контакты с туркменами и хивинцами и попытаться заключить с ними торговое соглашение. Кроме того, попытаться разузнать, нет ли попыток англичан распространить своё влияние в этом регионе.

Это была не первая попытка наладить отношения со среднеазиатскими странами. В сентябре 1716 года царь Пётр, отправил в Хиву и Бухару, князя Бековича-Черкасского с 6-ти тысячным войском, для склонения среднеазиатских ханов к принятию русского подданства, разведки путей в Индию и отыскания в тех местах золотых месторождений. Поход закончился трагически. Практически всё войско Бековича было, с помощью азиатской хитрости, уничтожено. Хан Шергази после заключения дружественного договора, предложил Бековичу разделить русский отряд, якобы для более удобного его содержания. Князь, не подозревая о коварстве хана, согласился и разбитые на мелкие группы солдаты, и их командиры были немедленно обезоружены сопровождавшими их хивинцами. Многие были убиты, а большая часть взята в плен: сам же князь Черкасский перед ханским шатром был обезглавлен, а его кожу натянули на барабан. «Пропал как Бекович», такая поговорка появилась в России, после того как стало известно о страшной судьбе русского отряда.

28 июля 1819 года, экспедиция Пономарёва, на двух судах «Казань» и «Св. Поликарп», высадилась на туркменском берегу, и в течении полутора месяцев обследовала побережье. Муравьёв составлял карты, общался с вождями туркменских племён, уговаривал их сопроводить его в Хиву. «Во все время поездки моей ходил я в Туркменском платье и называл себя Турецким именем Мурад-бек; сие имело для меня значительную выгоду потому, что, хотя меня и все в керване знали, но при встречах с чужими я часто слыл за Туркмена поколения Джафарбай и тем избавлялся от вопросов любопытных», — пишет Николай Николаевич в своей книге «Путешествие в Туркмению и Хиву в 1819 и 1820 годах».

Затем Муравьёв, взяв с собой переводчика, денщика и несколько проводников, отправился в Хиву и 5 октября 1819 года достиг границ Хивинского ханства. Немедленно было отправлено письмо ханским чиновникам о прибытии русского посольства, после чего Муравьёв со спутниками были препровождены в небольшую крепость Иль-Гельды. Здесь путешественники провели в томительном ожидании больше месяца. Лишь 16 ноября было получено приглашение хана посетить один из самых неизвестных и таинственных городов Азии — Хиву. Переговоры с первым визирем, диван беги (глава совета), а затем и с самим ханом закончились успешно — был заключён торговый договор, а на Кавказ, с ответным визитом, отправлено ханское посольство. Не удалось лишь добиться военного соглашения.

За время пребывания в городе русский посланник внимательно изучал быт и нравы его жителей. Страшное впечатление произвели на него русские невольники, томящиеся в рабстве. В Хиве Муравьев отдал отремонтировать сломавшееся ружье. Перед самым отъездом он решил его проверить и нашёл в дуле записку: «Когда уже совсем сбирались в дорогу, я хотел его зарядить, но дух в левый ствол не пошел; я приказал его вычистить, и вытащили из него свернутую бумагу. Когда все разошлись, я развернул оную и нашел в ней следующее. „Ваше Высокородие, осмеливаемся вам донести, Российских людей найдется в сем Юрте тысячи три пленников и претерпев несносные труды глад и холод и разные нападки сжальтесь над нашим бедным состоянием, донесите Его Императорскому Величеству, заставьте вечно молить Бога есмь пленник“». И для Муравьёва стало абсолютно ясно, что с рабством в Хиве и Бухаре неободимо покончить любыми средствами.

В январе 1820 года экспедиция прибыла в Тифлис и представила наместнику на Кавказе А. П. Ермолову свои отчёты. Итоги миссии были оценены высоко и 4 мая 1820 года отважный разведчик был произведён в полковники. Через два года по результатам поездки в Хиву был издан 2-х томный труд Муравьёва, в котором содержались ценнейшие материалы политического, географического, экономического, этнографического и военного характера. Во время этого путешествия были провдены первые в истории научные археологические раскопки в Средней Азии в городище Гюшим-тепе близ Атрека и сделан ряд интереснейших наблюдений.

Старинная открытка

Мечта Муравьёва о покорении средеазиатских ханств и освобождении рабов, осуществится не скоро. Но попытки решения этой проблемы предпринимались неоднократно.

В конце ноября 1839 года из Оренбурга, в поход на Хиву, выступил военный отряд. Возглавил его оренбургский военный губернатор, генерал Василий Алексеевич Перовский. Расскажем немного об этой незаурядной личности. Внебрачный сын графа Алексея Разумовского, герой Бородинского сражения, где он был легко ранен, Василий Перовский был сторонником активной политики России в Средней Азии. Адъютантом у Перовского служил один из умнейших и образованнейших молодых людей того времени, ссыльный поляк Ян Виткевич. Свободно владеющий несколькими восточными языками Ян, или Иван, как называли его сослуживцы, выполнял по поручению губернатора секретные миссии разведывательного характера, отправляясь с торговыми караванами в близлежащие ханства. Там он занимался сбором информации политического характера о положении дел в Средней Азии, о взаимоотношениях между Кокандским, Хивинским ханствами и Бухарским эмиратом, об отношении их правителей к России и Британии.

Приведём отрывок из донесения Виткевича оренбургскому губернатору: «Ныне власть и влияние нашего управления простирается почти не далее пограничной черты Урала и не внушает ни кайсакам, ни областям Средней Азии особенного уважения. С нашего каравана взято хивинцами с одних бухарцев на 340 бухарских чевонцев, или на 5440 рублей. С татар наших берут, как известно, вдвое против азиятцев… У татар наших развязы вают тюки, бьют людей и собирают с неслыхан

В.А.Перовский, портрет работы ными притеснениями и злоупотреблениями; из развязан

К. Брюллова, Третьяковская галерея ных тюков хватают и тащат товары во все стороны….

Если посмотришь своими глазами на эти самоуправства, о коих у нас едва ли кто имеет понятие, то нисколько нельзя удивляться застою нашей азиатской торговли. Хивинцы ездят по Сырдарье, до самого Ак-Мечета Ташкентского, где отделяется Куван от Сыра, и грабят беспощадно чумекейцев наших, которые зимуют здесь и прикочёвывают на лето к Оренбургской линии между Орска и Верхнеуральска. Ныне же насилие это вошло в употребление, и наши, так называемые подданные (киргиз-кайсаки), будучи с нашей стороны освобождены от всякой подати и в тоже время подвергаясь, по беззащитности своей, всем произвольным притеснениям и поборам хивинцев, поневоле повинуются им более, чем нам, и считают себя более или менее подведомственными хивинскому хану».

Именно бесчинства поощряемых хивинским ханом Алла Кулом разбойников на караванных путях, набеги их на российские владения послужили одной из причин Хивинского похода русского отряда. Другими целями были: освобождение российских пленных из рабства, смещение тогдашнего хивинского хана и возведение на престол более лояльного к России правителя. Ставилась и научная задача — исследование Аральского моря и составление географических карт. С этой целью к отряду присоединился географ и путешественник, вольноопределяющийся отставной ротмистр Платон Александрович Чихачёв, впоследствии видный учёный — географ, путешественник и альпинист. Причём для Чихачёва Хива не являлась конечной точкой пути. Далее он должен был совершить длительное и чрезвычайно опасное путешествие через Памир и Тибет в Индию.

В Петрбурге прекрасно понимали, что для военного похода туда, необходимы точные географические карты и на Чихачёва была возложена задача по исследованию ближайшей к русским пределам горной страны Памир, за которой и лежала вожделенная цель.

Оттуда, через Тибет Чихачев предполагал тайно проникнуть в британские владения в Индии с разведывательными целями, после чего вернуться в Российскую империю с отчетом и картами. Военное руководство Российской империи было крайне заинтересовано в этой миссии. Однако тогдашний осторожный, мягко говоря, министр иностранных дел Карл Нессельроде, опасаясь резко негативной реакции Британской империи, добро на этот план не дал.

Поход Перовского на Хиву оказался неудачным. Отряд в 4000 человек при 12-ти орудиях выступив в октябре месяце из Оренбурга, вследствие сильнейших морозов и глубокого снега, усиленного падежа верблюдов и развившейся среди войск цынги, горячки и других болезней, постоянных стычек с превосходящими по численности хивинцами вынужден был вернуться обратно. Во время почти восьмимесяного пребывания отряда в степи, умерло 1054 человека и пало 10 000 верблюдов и 8 000 лошадей, были брошены и истреблены значительные запасы продовольствия. Были однако и некоторые плюсы. Несмотря на неудачу Перовского, Алла Кул-хан не захотел дальнейшего обострения отношений с Россией и решил прекратить набеги и пленение русских подданных.

Научные же результаты метеорологических наблюдений, с таким трудом добытые Чихачёвым, были высланы им во Францию и опубликованы в Трудах Парижской Академии наук. А спустя пять лет Перовский и Чихачёв станут у колыбели Русского Географического Общества.

Известие о намечающемся походе отряда Перовского сильно встревожили англичан, и в Хиву со специальным заданием был отправлен британский дипломатический агент Джеймс Абботт.

Глава вторая. Смертельная дуэль.

Посланник выехал из Герата в Хиву практически одновременно с началом похода Перовского. Начальник Аббота, британский политический резидент в Герате майор Д’Арси Тодд был чрезвычайно встревожен известием о русской акции. Необходимо было срочно что-то предпринять, иначе Россия одним прыжком может достичь Южного Туркестана. И Джеймс Аббот получает чёткие инструкции сделать всё, чтобы хан освободил русских пленных, томящихся в рабстве. Отнюдь не гуманными соображениями руководствовался при этом английский резидент — необходимо было устранить повод для похода русского отряда.

Переодевшись мусульманином, Аббот отправляется в путь. Однако маскировка не помогла, въехав в Хиву, он с изумлением, смешанным со страхом обнаружил, что его приезд ни для кого не является тайной. И что ужаснее всего, хивинцы были уверены, что он агент Перовского, притворяющийся англичанином. Кул-хан в это время пребывал в мрачном расположении духа. Он со страхом ожидал прибытия русских войск, численность которых молва довела до ста тысяч человек. Этот страх и помог англичанину получить аудиенцию у властителя Хивы.

Кул-хан слабо представлял себе, что такое Британия. Впрочем, и истинных размеров Российской империи он тоже не знал и доводы Аббота о том, что русские обладают огромной мощью и могут камня на камне не оставить от ханских владений, произвели на хана не cи-

Портрет Джеймса Аббота. Б. Болдуин, льное впечатление. На резонный вопрос: «А что поме —

1841, Национальная галерея (Лондон) шает русским получить рабов и продолжить наступле —

ние?», Аббот признался, что такое развитие событий вполне возможно. Тем не менее, Кул-хан согласился отпустить небольшую группу невольников с англичанином в русские пределы.

7 марта 1840 года Аббот с русскими пленниками выехал из Хивы. Приключения, однако, на этом не закончились, в пустыне на них напали бандиты. Абботт был ранен, ограблен, а отпущенные невольник вновь превратились в товар на невольничьем рынке. Правда, ненадолго, — удача в этот раз была на стороне британца. Бандиты, увидев письмо хана Хивы русскому царю, перепугались до смерти и тотчас всех отпустили. Аббот со своими людьми с трудом добрался до форта Александровск, где их всех встретили очень тепло. Англичанина отправили дальше в Петербург, где ему был оказан неожиданно высокий для его чина прием. Он был лично приглашен императором Николаем I на смотр войск и имел с ним беседу. После этого Аббот возвратился на родину.

А в это время в Герате майор Тодд сходил с ума от неизвестности. Ничего о посланном им агенте не было известно, поскольку все донесения Аббота оседали в тайной службе хана. В конце концов, решив, что миссия провалена, майор отправляет в Хиву второго посланника. Им оказался 28-летний лейтенант Ричмонд Шекспир. Однофамилец великого драматурга и двоюродный брат писателя Теккерея был весьма честолюбив и к своему заданию отнёсся с огромным энтузиазмом. Во главе небольшого отряда он отправляется по стопам Аббота и в Хиве узнаёт о нападении на него разбойников, но дальнейшая судьба агента по-прежнему оставалась для него неизвестной.

Известие о неудачном походе Перовского вскоре стало известно в Хиве, но у хана не было уверенности в том, что русские вновь не предпримут враждебных действий. И Шекспир, воспользовавшись смятением хана, пошёл ва-банк, предложив тому союзный договор с Британией. Никто его на это не уполномочивал, но честолюбивый лейтенант решил, что победителей не судят. Кроме того, не забывая о цели своей миссии, он продолжал убеждать хана освободить всех русских пленников. В конце концов Кул-хан согласился. Шекспир разбил неподалёку от города лагерь, куда ему стали привозить узников. Процесс этот был тяжёлый и долгий, поскольку невольники стоили дорого и хозяева их тщательно прятали. Пришлось обыскивать дома, пристройки и ямы, где держали рабов.

Наконец Шекспир организовал караван из почти 400 пленников и 15 августа, под охраной ханских воинов, отправился в путь. В Александровске их встретили радушно. В честь этого события в крепости прогремел салют и был устроен грандиозный банкет, где поднимали тосты в честь королевы Виктории, императора Николая I и конечно освободителя Шекспира. Вероятно, это был единственный эпизод Большой игры, когда между соперниками возникли столь дружественные чувства.

Затем лейтенант британской армии был с почётом сопровождён в Оренбург, где его принял Перовский, а позднее в Петербург, где состоялась аудиенция с императором, после которой Шекспир отбыл восвояси. Из этого эпизода британцы сделали вывод, что русские надолго отказались от своих планов дальнейшей экспансии в Центральной Азии, что, несомненно, являлось заблуждением.

В событиях «Большой игры», происходивших в то время в Средней Азии, принимал деятельное участие еще один персонаж, который также заслуживает нашего внимания. В конце декабря 1839 года в Бухару отправился подполковник Чарльз Стоддарт.

Главная задача, стоявшая перед ним, была убедить бухарского эмира в том, что предстоящее вторжение британских войск в Афганистан не несет угрозы его владениям. Вторая цель: сбор военно-политических сведений. Что случилось с британским агентом достоверно не известно.

Возможно он вёл себя недостаточно почтительно — Восток, дело тонкое, — только эмир Насрулла Бахадур Хан приказал бросить его в тюрьму. На спасение Стоддарта, осенью того же года, из Кабула был отправлен уже упоминаемый нами капитан Артур Конолли. Этот разведчик уже был достаточно хорошо известен российскому Главному штабу. В 1830 году он совершил длительное путешествие из Петербурга через Иран и Афганистан в Индию по маршруту, по которому, как полагали англичане, Россия может двинуть свои войска. Однако и Конолли постигла та же участь, что и его сослуживца. Очевидно, эмир решил держать англичан в качестве заложников, ожидая чем закончатся военные действия в Афганистане. Когда до Бухары дошли сведения о разгроме англичан в Хурд-Кабульском ущелье, он приказал казнить британцев. 17 июня 1842 года Чарльз Стоддарт и Артур Конолли были обезглавлены на главной площади Бухары.

Артур Конноли, Чарльз Стоддарт и эмир Бухары Насрулла Бахадур Хан.

Интересно, что примерно в это же время в Бухаре находилась русская дипломатическая миссия. Пригласил её сам бухарский правитель, обеспокоенный приблизившимися к левому берегу Аму-Дарьи английскими отрядами, воевавшими в Афганистане. Миссию эту, известную в истории как «Бухарская экспедиция 1841 года» возглавлял инженер в чине майора Константин Фёдорович Бутенев. Экспедиция Бутенева, продолжающаяся более года, в политическом отношении была мало успешна, однако её члены издали много ценных естественно-исторических и географических работ о Бухаре и прилегающих землях. Сам Константин Фёдорович Бутенев, впоследствии генерал-лейтенант и директор Санкт-Петербургского Технологического института, опубликовал в «Горном журнале» за 1842 год ряд статей по минералогии, метеорологии и монетному делу.

В том же 1842 году позорным поражением Британии завершилась длящаяся четыре года, первая англо-афганская война. Причина, по которой эта война разгорелась, было опасение Лондона, что Россия сможет достичь границ Афганистана, являющиеся «северными воротами» Индии. Поэтому нужно было либо подчинить его Британии, либо сделать максимально лояльным, посадив на трон своего ставленника. Правивший в то время эмир Дост-Мухаммед, понимая, что англичане ему не доверяют, в 1834 году отправил в Россию посланника Хусейн Али-хана с просьбой о помощи. Посланник, однако, двигался очень медленно и только в 1836 году добрался до Оренбурга. Губернатор Перовский, внимательно выслушав посланника Дост — Мухамеда, отправляет его обратно в Кабул вместе с уже известным нам поручиком Яном Виткевичем. Виткевичу было дано чёткое задание: сопроводить Хуссейна-Али до Кабула, договориться с местными купцами о торговле с Россией и заверить эмира, что Петербург готов оказать ему помощь деньгами и товарами.

Путь пролегал через Иран, где Виткевич встречается с русским посланником графом Симоничем, сторонником политики поддержки Дост-Мухаммеда в его борьбе с англичанами. Симонич предоставляет Виткевичу казачий конвой и тот в конце декабря 1837 года въезжает в Кабул. Британские власти уже знали о прибытии русского посланника, английские дипломатические представители в Персии поспешили их об этом уведомить. К тому же по дороге Виткевич был узнан английским офицером Генри Роулинсоном. В Кабуле поручик знакомится со своим политическим противником британским агентом Александром Бёрнсом, возглавлявшим английскую дипломатическую миссию при дворе афганского эмира.

Виткевич заверил афганского правителя в поддержке и помощи со стороны России. Молодой дипломат был очень красноречив и в результате Дост-Мухаммед полностью доверился русскому посланнику, а Александра Бёрнса попросил покинуть Кабул. Успешные переговоры Виткевича вызвали настоящий шок в британском правительстве. Англия посылает России жёсткую ноту протеста и, не желая обострения русско-английских отношений, царское правительство отказывается признать заключённый Виткевичем договор. Со своего поста был отозван русский посланник в Персии граф Симонич, а его место занял полковник А. О. Дюгамель, который «начал с того, что отозвал из Кабула поручика Виткевича…».

В апреле 1839 года начинается вторжение английских войск в Афганистан, цель которого — смещение Дост-Мухамед-шаха и возведение на трон более лояльного к Британии правителя. Виткевич, со всеми материалами, собранными в своем путешествии по Афганистану 1 мая 1839 года прибывает в Санкт-Петербург. В МИДе его встретили очень холодно, обвинив в превышении полномочий, данных ему Перовским.

Ян Виткевич и Александр Бёрнс в образе мусульман.

Планировавшееся представление Виткевича императору было отменено. Дело принимало очень печальный оборот и грозило обернуться дальнейшими неприятностями. Виткевич пребывал в мрачном расположении духа, что возможно и послужило причиной последующей трагедии.

Утром 9 мая 1839 года в номере гостиницы «Париж» на Малой Морской улице, было найдено мёртвое тело первого русского посланника в Афганистане с огнестрельной раной в голове. В камине кучка пепла от сожжённой бумаги. Документов, привезённых им с собой, нигде найдено не было. Осталась только предсмертная записка, адресованная друзьям. Официальная версия — самоубийство, однако она вызывает некоторые сомнения. Дело в том, что в официальном документе полиции среди вещей, найденных в номере, пистолета не значилось. Это дало основание некоторым историкам и беллетристам выдвинуть версию убийства. Врагов у Виткевича хватало. Его могли убить либо британцы, не простившие ему дипломатический успех в Кабуле, либо польские инсургенты, обвинявшие его в предателстве. Тайна гибели русского агента не раскрыта и по сей день. Жизнь и деятельность Яна Виткевича вдохновила нескольких писателей — Юлиана Семёнова, Валентина Пикуля, Михаила Гуса и некоторых других. Кроме того, о судьбе первого российского посланника в Афганистане рассказывается в кинокартине 1981 года «Служа отечеству», снятого на студии «Узбекфильм» режиссёром Латифом Файзиевым. Виткевич в фильме явился прототипом главного героя Алексея Налымова.

Тем временем в Афганистане продолжались военные действия. Англичане, не испытывая поначалу особого сопротивления, до Кандагара дошли без потерь. Дост-Мухаммед решил двигаться британцам навстречу, однако, вследствие разброда и дезертирства в своей армии, потерпел неудачу и бежал (позже он сдастся англичанам и будет отправлен на жительство в Индию). 7 августа 1839 года английский ставленник Шах-Шуджа торжественно вступил в Кабул и воцарился на афганском троне. Кабул встретил оккупантов и Шуджу настороженно. По словам английского историка Кея, «это было больше похоже на похоронную процессию, чем на въезд короля в столицу своего вновь обретенного царства».

Британцы, утвердив в Кабуле лояльного, как им казалось, правителя, уходить, однако, явно не собирались, что совершенно не устраивало нового кабульского властителя. Нарастало возмущение и в афганском народе. Вспыхнуло восстание, в результате которого англичане потерпели поражение и вынуждены были бесславно уйти. Эмиром Кабула снова стал Дост-Мухаммед, правивший до самой своей смерти в 1863г.

Так закончилась первая англо-афганская война. Престиж британской короны был существенно подорван. Погибли тысячи английских солдат, а британская казна потеряла 25 миллионов фунтов.

Трагично сложилась и судьба Александра Бёрнса. Во время стихийного восстания в Кабуле в 1841 году, он был зверски растерзан толпой.

После неудачи похода Перовского и поражения Англии в афганской войне, в отношениях двух империй казалось, наступило затишье. Однако это было кажущееся впечатление. Тайная война не утихала ни на день. Дальнейшие события это подтвердили — активная борьба за господство в Центральной Азии через некоторое время возобновилась с новой силой.

Глава третья. Оренбург — центр русской разведки в Центральной Азии

Воспользуемся этим небольшим затишьем, чтобы рассказать, как осуществлялась разведывательная работа России в Центральной Азии.

В начале XIX века форпостом для продвижения империи на Восток стал Оренбург. Именно через этот город Империя осуществляла торговые и дипломатические сношения не только с близлежащими странами, но также с Афганистаном и Индией. Совершенно понятно, что благодаря этому Оренбург стал центром организации политической разведки России на среднеазиатском направлении.

В служебные обязанности, назначаемого «по высочайшему повелению», то есть лично царем, генерал-губернатора, кроме всего прочего, входило: охрана и защита рубежей Российской империи, отслеживание политики сопредельных государств, развитие трансграничной торговли, а также защита интересов купцов как от разбойников, так и от произвола ханских чиновников. Для защиты границ края была возведена Оренбургская укрепленная линия — система воинских гарнизонов, располагавшихся в крепостях и фортах. Создание этой системы было жизненно необходимо, поскольку в повседневной жизни приграничья нередки были случаи нападения разбойников на казахские и русские поселения и проезжающих торговцев. «Степные хищники» — как называли эти шайки, грабили караваны, угоняли скот и уводили в плен людей для последующей продажи их в рабство на невольничьих рынках Хивы.

Осуществлением разведывательной деятельности для получения информации политического, экономического и военного характера, столь необходимой русскому правительству, занимались три учреждения, принадлежащие трем различным ведомствам. Это были: Оренбургская пограничная комиссия — орган министерства иностранных дел; специальное отделение штаба Отдельного Оренбургского корпуса — орган военного министерства и Оренбургский таможенный округ, входивший в систему Министерства финансов. Несмотря на разную подчинённость работали они довольно слаженно. Это объясняется тем, что на месте они подчинялись непосредственно генерал — губернатору, который координировал их деятельность.

В 1830-х гг. одной из важнейших задач разведки становится выявление, наблюдение и противодействие британской экспансии в регионе. Председателями пограничной комиссии, в разное время, были такие выдающиеся деятели как генерал Григорий Фёдорович Генс, востоковеды Михаил Васильевич Ладыженский и Василий Васильевич Григорьев.

Генерал-майор Генс начал свою службу в звании поручика Оренбургского корпуса. В 1820—1821 гг. он участвует в первой дипломатической миссии в Бухару, а через четыре года встаёт во главе пограничной комиссии. Генс настолько блестяще знал жизнь, быт и

политику государств Центральной Азии и

Афганистана, что к нему прислушивался

даже Николай I. А министр Нессельроде

Г.Ф Генс и В.В Григорьев «на положение среднеазиатских дел в боль —

шинстве случаев смотрел глазами Генса».

В 1844 году Генса сменил Ладыженский, а того через десять лет — Григорьев. В состав комиссии, кроме русских военных и чиновников обязательно включалось несколько представителей казахской аристократии.

Способы получения информации были различны. В обязанности сотрудников комиссии, в частности входили встречи посланцев сопредельных государств. Общение с ними и их сопровождающими давало немало сведений о тех странах откуда они прибыли. Комиссия, кроме того, готовила и направляла в сопредельные страны российские дипломатические миссии и посольства, в состав которых обязательно включались сотрудники комиссии и штаба Отдельного Оренбургского корпуса. Яркой иллюстрацией такой деятельности служат миссии поручика Абдулнасыра Субханкулова в Бухару и Хиву. Сын муллы, Абдулнасыр, был одним из первых русских полевых, или тактических, разведчиков

В Бухару он отправился в 1810 году, с личным посланием Александра I к бухарскому эмиру. Добравшись до эмирата Абдулнасыр с встретился с кушбеги — первым министром двора, передал ему заверения в дружественном расположении русского правительства к эмиру и пожелания российского правительства увеличить торговлю между двумя странами, особо упирая на обеспечение безопасности торговых караванов. Было у поручика и секретное задание — выяснить взаимоотношения Бухары с Хивой и Персией и узнать есть ли судоходство на Амударье. По возвращении Субханкулов представил подробный отчет о внутриполитической ситуации в Бухаре, о войне эмира с Хивой, о торговле и русских невольниках. За успешное выполнение задания Абдулнасыр Субханкулов был награжден «золотой медалью на красной ленте» и денежной выплатой в 750 рублей.

В своем отчете разведчик, в частности, сообщал, что в Бухаре в последнее время усилился приток водным путем английских купцов «с немалым своим коварным умыслом», которые всюду скупают «разные вещи и хлеб для себя высокою ценою, а продают оные в народе со значительным для себя убытком». Купцы, упоминаемые поручиком, были не совсем англичане, это были индийцы, представители Ост-Индийской компании. Так как, по словам Субханкулова торговали они себе в убыток, речь скорей всего идёт о попытках компании прощупать — можно ли вытеснить с рынка российских купцов. Интересно, что в записках Субханкулова от 1818 года, о посещении Хивы, английское проникновение в регион уже не упоминается. В Хиве, куда поручик был послан как официальный представитель оренбургских властей, он собрал подробные сведения о городе, нравах, настроениях и междоусобных распрях местной аристократии.

В отделении Генерального штаба Оренбургского отдельного корпуса сосредоточивались сведения главным образом военно-стратегического характера: о вооруженных силах соседей, их военных укреплениях и гарнизонах, боеспособности, о караванных путях и наиболее благоприятных маршрутах для движения войск, о топографии местности, характере рельефа, растительности и водных ресурсах. Под военным прикрытием велась топографическая съёмка местности, всё дальше и дальше продвигаясь в глубь Центральной Азии. Проводилась и агентурная работа, её осуществляли коменданты укреплений военной линии. Вербовались лазутчики, которые под прикрытием курьеров и торговцев, приносили сведения о положении в сопредельных странах.

Третий орган — таможенный, занимался сбором информации опрашивая караванщиков, купцов, приказчиков. Проведение такого опроса было обязательным для всех таможенных застав Оренбуржья. Это был вид «пассивной разведки», когда информация поступала практически без затрат, без активного поиска конкретной информации, необходимой в данный момент.

С вступлением в должность генерал-губернатора В. А. Перовского, разведка, осуществляемая Оренбургской пограничной комиссией, стала приобретать более наступательный характер. Как уже было сказано выше, Василий Алексеевич являлся сторонником активной политики России в Средней Азии, и придавал организации разведывательной деятельности очень большое значение. Уже через несколько месяцев после вступления в должность Оренбургского генерал-губернатора, в 1832 году, Перовский направляет в Азиатский департамент МИДа письмо, в котором пишет: «рассказы азиатцев бывают почти всегда неудовлетворительны по невежеству их и часто неверны по свойственной им недоверчивости, а потому весьма было бы полезно послать, по крайней мере в Бухарию, людей образованных и свободных от предубеждений, служащих причиной неискренности азиатцев. Потребность сия кажется сделалась еще необходимее с появлением в Бухарии и Хиве двух путешествовавших англичан». И далее предлагал направить от своего имени посланца к Хаким-бею — первому министру бухарского эмира для переговоров об обеспечении безопасности караванов в качестве официального прикрытия его конфиденциальной миссии.

Англичане, о которых упоминает Перовский, это служащие Ост-Индийской компании Уильям Муркрофт и Джордж Требек, которые прибыли в Бухару 25 февраля 1825 года. Муркрофт, ветеринарный хирург на службе Ост-Индийской компании заведовал там конезаводами. В поисках племенных лошадей, он совершил несколько путешествий в Кашмир, Тибет и Афганистан. Глава Политического и Секретного отдела Ост-Индской Компании, то есть фактический начальник разведки, Чарльз Меткаф решил использовать одержимость и романтизм, свойственные Муркрофту, в своих целях. Он предложил тому продолжить работу по поиску племенных лошадей, но при этом попутно собирать географические и политические сведения о посещаемых им землях. Для этого он исхлопотал разрешение Ост-Индской компании и частично профинансировал экспедицию в Бухару. Муркрофт использует эту поездку, чтобы попытаться найти в Бухаре туркменских ахалтекинских скакунов, но, также, выполняет и разведывательные задания Меткафа.

Джордж Требек был сыном давнего знакомого Муркрофта и служил у него в качестве научного сотрудника в обязанности которого входили метеорологические наблюдения, описание маршрутов и топографическая съемка, а также ведение экспедиционных дневников. Лошадей в Бухаре англичане не нашли, а на обратном пути погибли. То ли были отравлены, с целью ограбления, то ли умерли от лихорадки.

Предложение оренбургского генерал-губернатора отправить Бухару своего человека, было одобрено лично императором, что показывает, какое большое значение придавал Николай I разведывательной работе на окраине империи. Для этой ответственный миссии был выбран старший учитель восточных языков при Оренбургском Неплюевском военном училище, Пётр Иванович ДемезонИнструкции, полученные Демезоном были довольно обширны. Необходимо было обратить внимание на самые разнообразные вещи — от цен на товары до возможности выкупить бумаги, оставшиеся от Муркрофта и Требека. Однако главное задание состояло в изучении вопроса русско-бухарской торговли. Принимая во внимание как в Бухаре относятся к европейцам, было решено, что Демезон отправится в путь в обличии татарского муллы Мирзы Джафара.

10 ноября 1833 года из Орска вышел караван, в котором вместе с купцами ехал татарский мулла Мирза Джафар. До Троицка путешественников сопровождал военный конвой под начальством коменданта Орской крепости подполковника Исаева, а дальше они продвигались уже самостоятельно.

Полтора месяца опаснейшего пути где пут

ников подстерегали холод, болезни и по —

стояный страх стать добычей разбойников.

29 декабря караван наконец достиг Бухары. Но и в пути Демезон времени даром не терял — описывал земли, по которым идёт караван, отмечал расположение колодцев и переправ через реки. Четыре месяц продолжалось пребывание «Мирзы Джаффара» в Бухаре и за это время Петру Ивановичу удалось сделать довольно много. Неоднократно встречается он с кушбеги, знакомится с другими ханскими сановниками, изучает особенности торговли, боеспособность войск, город, быт и нравы его жителей. Первое донесение Демезона пришло в Оренбург в апреле 1834 года. В нём сообщалось о первоначальных

П. И Демезон которые удалось собрать раз сведениях,

ведчику. На основе этого сообщения Перовский информировал Петербург о состоянии дел в Бухарском ханстве. По возвращении в Оренбург, Демезоном были составлены два подробных отчёта. В одном из них сообщалось о желании бухарского эмира, чтобы Россия построила две крепости на обоих берегах Сырдарьи в целях обеспечения безопасности торговых караванов. Перовский, понимая важность такой информации, незамедлительно сообщает об этом в Петербург.

Кроме того, военный губернатор просит директора Азиатского департамента МИДа К. К. Родофиникина, о награждении Петра Ивановича орденом и деньгами. Родофиникин отвечает, что он не против награды, однако вряд ли можно наградить орденом: «Мал чин, нет еще и пряжки» и, скорее всего, от государя последует отказ. В крайнем случае, пишет далее Родофиникин, можно будет повысить П. И. Демезона в чине и дать денег. Перовский настаивает, и в следующем письме просит директора департамента все-таки похлопотать перед государем и тогда «кажется можно надеяться, что необыкновенная заслуга сего чиновника не будет подведена под обыкновенные правила, для наград установленные». Родофиникин, уступив настояниям Василия Алексеевича, рискнул обратиться к Николаю с этой просьбой. И император разрешил, «в противность существующих правил» наградить Демезона орденом Анны 3-й степени и тремя тысячами рублей серебром и ассигнациями.

По поводу же английских бумаг, Пётр Иванович в своём отчёте написал: «Муркрофт и два его спутника, приехавшие из Индии в Бухару в 1825 году, на обратном пути были отравлены. Первый в Андхое и двое других в Мазаре (Мазари-Шариф), в двадцати пяти верстах от Балха. Часть их имущества и их бумаги до сих пор находятся в руках правителей Мазара. Англичанам пока не удалось заполучить бумаги своих погибших в Бухаре посланцев».

Характеризуя английского агента, Демезон пишет: «Муркрофт был чрезвычайно неосторожен; он щеголял, хвастал и хвастался богатством, угощал на золоте и на серебре и тем подал сам повод алчному корыстолюбию бухарцев посягнуть на жизнь его».

В 1837 году личные вещи, дневники и деловые бумаги Муркрофта были безвозмездно переданы правителем Кундуза Мурат-бека лейтенанту Дж. Вуду и доктору Персивалю Лорду в благодарность за медицинскую помощь, оказанную Лордом брату правителя Кундуза.

Тем временем передышка закончилась. За это время, соперники, воздерживаясь от активных действий укрепляли существующие границы. Россия, строя форты и укрепления, вышла на берега Сырдарьи, и стала сосредотачиваться перед новым прыжком на юг.