Праведный грех

Владимир Ушаков

Первая любовь, целина, Куба, Перу… 60-е, 90-е годы ХХ века, наше время. В этой книге читатель найдёт искреннюю исповедь человека, прошедшего большой и интересный жизненный путь. Но где бы автор ни был, в далёкой ли стране, в Москве или в российской глубинке, он всегда оставался человеком, не чуждым никаких эмоций. Эта книга не просто о том далёком уже времени, о поколении, рождённом в СССР. Эта книга обо всех нас, кто сейчас живёт, работает, переживает, любит.

В мавзолей. Ленину!

Эту историю мне рассказал работник Управления загранкадров Минрыбхоза СССР. В порыве какой-то душевной безысходности, нервного истощения, отчаяния, бессилия от творящегося в стране бардака принял решение перейти из престижных загранкадров союзного министерства (в то время одной из самых коррумпированных отраслей Союза) к нам, в простой отдел кадров Всесоюзное объединение «Рыбзагранпоставка». На более низкий уровень службы и зарплаты. А потом и вообще уехал обратно к себе на Север, где люди гораздо лучше, как он сказал.

По всей видимости, это был человек чести. Порядочный, принципиальный, болеющий за своё дело. А система таких выдавливала. По себе знаю.

Помните, как был расстрелян за хищения в особо крупных размерах министр рыбного хозяйства Рытов, а начальник 1-го отдела министерства застрелился? В основном за то, что чёрную икру продавали своим людям по цене сельди и в банках с этикетками сельди. А вскрылось это случайно — при поставках сельди или икры на экспорт. Открывают, скажем, во Франции банку с русской селёдкой, а там — ба! — икра отборная чёрная. Икринка к икринке.

Это было тогда. А сейчас и за более серьёзные преступления редко кого сажают. Иногда дают пожизненное, но условно. Вы об этом не хуже меня знаете. Это так, шутка. Присказка. И вот прошло несколько лет после расстрела министра. Вдруг всплыла такая история, о которой знали единицы. На одном предприятии по добыче и переработке чёрной икры «Рыбакколхозсоюз» (а попросту — рыбзаводе) на Каспии работал ветеран, инвалид Великой Отечественной войны. На его глазах икру разворовывали, а он этому противился как мог.

— За что, спрашивается, мы проливали кровь в борьбе с фашистами, махали саблями в гражданскую и шли на эшафот при царизме?! — любил он провозглашать.

А боролся он с казнокрадами и расхитителями государственной собственности так: выступал на партсобраниях в коллективе и в райкоме партии, писал в районные и областные газеты и органы партии и ОБХСС. Наконец терпение у местных партийных и государственных властей кончилось и его… нет, не убили. Зачем привлекать внимание? Тогда ещё остерегались таких крутых мер по отношению к борцам за справедливость. Его просто успокоили тем, что он, мол, своё дело большое сделал и за это ему большое спасибо. Выдали денежную премию и отравили на пенсию. Хотя он пенсионного возраста и не достиг, сослались на состояние его здоровья.

Но ветеран узнал, что работницам этого предприятия дают деньги за молчание о творящихся там преступлениях. Или запугивали. А воровство росло, внедрялись широко пересортица, фальсификация товара и так далее. Ветеран изложил все эти факты и отправил письма в областные ведомства. Вновь приглашают старика в горком партии на беседу, где нелицеприятно вдалбливают в его седую голову, что ветерану с простреленной грудью и на протезе не к лицу жаловаться «наверх», минуя свои местные власти, на своих односельчан, соседей и вообще на руководящий состав нашей родной местной партии и родного местного правительства.

Герой войны, фронтовик тем не менее предпринял ещё несколько попыток написать в более высокие инстанции. Его снова вызвали в горком и снова отругали.

— Вот вы, уважаемый Иван Степанович, всё пишете, всё жалуетесь, кляузничаете. А страна строит, пашет, добывает, в космос рвётся, развивается. А ваши грязные пасквили — вот они у нас! И что с вами делать? Ни одна ваша жалоба не подтвердилась. Вы вообще-то нормальный человек? Или умом тронулись? Да хорошо, если только в областные инстанции. Так нет же! Вам этого мало. В союзный ОБХСС, в Совмин, в Минфин, в Минрыбхоз. Сколько важных и ответственных людей потревожили из-за каких то там пяти тонн икры, которую нерадивые работники не так упаковали, сорта перепутали. Такая мелочёвка, ерунда! Мы всё учли и исправили. Виновных наказали. Как вам не стыдно! Нас, коммунистов, позорите перед народом! А я вот беру все ваши доносы и кляузы. И знаете, что с ними сделаю? — берёт стопку бумаг и кидает её в камин. — Хорошо горит?

— Но вы и мафия все!

— Вы, Иван Степанович, насмотрелись, наверное, разных американских и итальянских фильмов, «Спрут» например, про американскую, итальянскую мафию. В советской стране по определению априори не может быть мафии, потому что у нас всё народное. Вот если бы СССР стал, предположим с испугу, капиталистической страной, с олигархами, латифундистами, как в странах Латинской Америки, о которых писал известный вам герой Кубы Че Гевара, к примеру, то тогда, согласен с вами, и у нас было бы много разных мафий: банковская, строительная, финансовая, дорожная, торговая, спиртная, наркомафия и много прочих. Но мы же с вами в Советском Союзе живём, в соцстране, голубчик вы мой.

— Я вам не голубчик! — сверкнул глазами ветеран. — Вы и есть мафия. Самая натуральная мафия.

Ветеран схватился за грудь — прихватило сердечко.

— Беречь своё здоровьице вам надо, а то надорвётесь, — секретарь даже не колыхнулся, чтобы налить воды старику.

Но фронтовик собрался и, стуча гневно костылём по горкомовскому паркету, ушёл.

И снова собрал компромат. Да ещё какой! Да ещё сколько! Пошёл на почту, купил большой конверт, вложил в него все бумаги. Накупил марок по весу, чтобы пакет дошёл до Москвы, обклеил весь конверт марками с изображением плотин, комбайнов, шахтёров, доярок, космонавтов и даже самого Брежнева. Стараясь, чтобы не дрожала рука, аккуратно, букву за буквой вывел в графе «Получатель» слова: «Москва. Мавзолей. Владимиру Ильичу Ленину». Заклеил конверт канцелярским клеем и отдал девушке в окошке. Та не глядя кинула конверт в стопку.

А через неделю-другую на Каспии высадился «десант» из Прокуратуры СССР, КГБ СССР, Следственного комитета СССР, ОБХСС СССР, Минрыбхоза СССР, Народного контроля СССР. В тюрьмы, лагеря, колонии, на урановые рудники, на стройки пятилетки на долгие годы загремел не один десяток любителей много кушать и много сбывать налево чёрную икру.

— А как Иван Степанович? — спросил я кадровика.

— Данные на сей счёт мне не поступали.