Рассказы. И все-таки интересная это штука – жизнь…

Владимир Титов, 2023

Книга эта о людях совершенно разных, с разными судьбами, разным пониманием своего места в жизни, но так или иначе шедшими по одним с автором книги дорогам.

3. Юбилей

Так, потолок… это уже неплохо, всё лучше, чем звездное небо. Странная люстра какая, навыдумывают же — художники. Чья же это могла быть такая чудная? И картин таких никогда не видел.

Со стены на него вперились две голые розовые девки. Девки, подмигивая зрителю, стояли в ванне и мочалками терли вытянувшегося на задних лапах косматого медведя. Медведь был сделан так живо, что казалось, вонючая его шерсть давила парами во всю комнату. Вторая картина изображала трех милиционеров, волокущих за руки, за ноги мертвецки пьяного человека во фраке, с бабочкой, но уже в одном ботинке. От картин замутило и еще сильней крутануло тиски, в которых зажата была голова. Господи…

Выбравшись на улицу, вывернул карманы, сосчитал и обнаружил, что на все эти желтухи можно купить лишь бутылку пива. И уже потом, на бульваре, первые глотки потекли чистейшей родниковой водой, а последние прокисшим огуречным рассолом. День начался.

И тут вдруг вспомнил: сегодня ведь день рождения его — юбилей. Мать моя родная! Нет, это дело надо отметить достойно. Но деньги, деньги? Ага, к Гарику!

Гарик — француз-армянин, торговец русским антиквариатом. Иногда случалось там подрабатывать: стену сломать, дверь переставить, товар перевезти. Вперед!

Если б Витька спросили: какого хрена он топчется по берегам Сены, он бы не ответил, да он ни разу и не думал об этом. Не принадлежал он и к той лавине, что двинула из России на Запад и твердо держалась своего незыблемого понятия — где колбаса — там и Родина. Витек был странствующим романтиком. Жизнь, считал он, настолько хороша: каждый день видеть восход солнца — это уже так много, что думать о ней да планы строить — глупость и захламление мозгов. И все, что происходило в жизни, все у него получалось вроде как случайно. Случайно лет семнадцать назад оказался в Париже; женился, дети родились, развелся — все случайно.

У антиквара выдался тяжелый день. У него был важный клиент! По намерениям клиента видно было, что без покупки он не уйдет, но как-то все не удавалось подобрать точно, что было нужно. Когда ввалился Витек, антиквар делал стойку на голове: бегал с переносной лестницей, таскал тяжелые картины, из потаенных углов доставал миниатюрные штуковины — и все не то… Витек втащил за собой облако вчерашнего перегара, и в магазине стало тесно.

— Гарик, мне бы восемьсот франков, а лучше тысячу; с работой сочтемся.

Появление такого чучела грозило окончательно сорвать выгодную сделку. Не меняя доброжелательной маски, сквозь зубы антиквар процедил сладким голосом — исчезни, придурок, не видишь…

— Гарик, у меня сегодня юбилей, сорок стукнуло.

— По башке бы тебе стукнуть. — Антиквар сунул Витьку пятисотенную бумажку и сделал клиенту белозубую улыбку.

До открытия ресторанов надо было протолкаться еще около двух часов. Он взял литровую бутылку вина и отправился на набережную. Уселся на каменный парапет, свесив к воде ноги. По реке проходили белые туристические теплоходы. Витек приветствовал их, вытягивая вперед руку с бутылкой. Туристы в ответ махали руками, старались схватить фотоаппаратом типичного представителя этого города.

Дальше план был такой: «Сейчас иду к Сашке Чернецкому; там публика, там… Надо бы на чай ему отстегнуть не жалея».

Алекс Чернецкий (так он себя представлял) всего месяц назад открыл русский ресторан и был одержим идеей сделать его лучшим в Париже. Витек неделей раньше случайно попал к Алексу — его зацепил с собой от скуки знакомый музыкант. У Витька всё просто: перекинется с человеком парой фраз, а то и просто взглядом — и тот уже ближайший друг. А чё там — свои всё ребята: Серега Рахманинов, Анрюха Матисс, Димон Шостакович…

По пути к ресторану Витек периодически заворачивал в бар, тянул вино, с удовольствием оглядывая равнодушную публику. Вот и заведение наконец. На витрине желтоволосый парень радостно зазывал на русскую кухню, держа в руках черного осетра.

В зале, несмотря на многочисленную публику, — торжественная тишина, прохлада. В сторонке пианист; мягкая, ненавязчивая музыка — Шопен. Изящная блондинка усадила Витька за стол. Вскоре подошел и хозяин: поприветствовать.

— Сашок, привет! Вот, зашел на огонек к тебе, чем обрадуешь?

— Привет, пообедать?

— Старик, да что обед, праздник у меня сегодня — юбилей. Для начала давай вот бургонь, бутылочку… Так, шампань?.. Нет, шампань после… Затем…

— По-моему, тебе надо заканчивать, а не начинать. Ты уж, похоже, созрел.

«И как заметил-то? Черт, глазастый какой».

— Не, не, старик, юбилей дело святое.

— Ты знаешь, лучше тебе прийти в другой раз. Ничего спиртного — точно дать тебе не могу. Давай в другой раз.

— Ст-а-а-а-рик!

— Послушай, я только начинаю работать, потому дорожу своими клиентами. А с минуты на минуту жду очень, понимаешь, очень важных гостей — три стола заказаны… А концерт с битьем посуды мне не заказывали. Так что извини…

Витек лениво поднялся и медленно покинул зал. Его душила обида.

На противоположной стороне узенькой этой улочки, почти дверь в дверь, располагался китайский ресторан. И вот, мой герой, выйдя из одной двери, споткнувшись на ходу, прямо влетел в противоположную красную дверь с золотыми драконами.

Китайцы — это тебе не наши держиморды, тут тебе никто замечания не сделает. Кругом одни только улыбки. Улыбки и поклоны. Витек сел за стол и вытянул свои длинные ноги. Тут же, с улыбкой и учтиво кланяясь, китаец подал меню. Витек заказал бутылку вина, закуски и на французский манер на аперитив — коньяк.

Журчала тихая китайская музыка. «Тут надо бы еще танцовщицу в ярком шелковом наряде, — подумал Витек. — Или вот…» — он вспомнил китайский цирк. И перед его столом уже извивалась женщина-змея. Этакий бескостный червяк; узлом завязывала свое тело; из самого неожиданного места появлялась вдруг голова, и уж совсем непонятно было, откуда у нее растут ноги и руки.

Витек попробовал чуть вывернуть руку, пытаясь представить странное движение. Но тут его повело в сторону, и, чтоб не упасть, он резко вскочил — и со всего своего роста, с размаху рухнул на соседний стол. Китайцы действительно деликатны необычайно. Ни шума, ни нареканий (пострадавшие, те-то просто онемели от ужаса), ни боже мой угроз. Просто через несколько минут явилась полиция.

В участке его посадили в камеру. Осмотревшись, он отметил, что нары как-то жидковаты против московских. А так всё как обычно. Через час его вывели; ничего не спрашивали, вернули вещи и вручили бумажку — штраф. Витек поинтересовался, где тут ближайшая пивная:

— Пива хочется.

— За углом, — ответили веселые мужики в форме. И сами поинтересовались, каков будет штраф за подобный трюк у него на Родине.

— Да, серьезно, — решили те, получив ответ.

Выпив пивка, Витек посвежел и почувствовал, что еще не все потеряно. Изабель — вот место, где его всегда любят и ждут, где можно преклонить… и так далее.

Он взял в магазине бутылку «Смирновской» и зашагал в Латинский квартал. На левом берегу уже с набережной свернул в маленькую, неприметную улочку. С обеих сторон улица охранялась полицией. Нет, охраняли не Изабель — на этой улице жил президент пятой Республики!

При виде полиции на лице у него сразу появился независимый вид — имею права. Начатую бутылку (по пути он успел отхлебнуть грамм сто пятьдесят) держал в руке — как гранату. Подозрительный вид его нe вызывал сомнений. На вопросы стражников он отвечал с вызовом, состояния своего не скрывал и, пожалуй, даже демонстрировал. Закончились дебаты тем, что Витька погрузили в «карету» и отвезли в участок. На этот раз сидеть пришлось долго. А двухэтажные нары тут оказались из бетона: «На века!» — оценил Витек.

Освободили опять без объяснений и без штрафа. Вернули документы и вещи, кроме бутылки.

— Э-э, мужики, а бутылку-то?.. Это… литр почти… юбилей, тут…

Но перед ним была пустая, ровная стена с глазами. Витек махнул рукой и вышел.

— Козлы, зажали, суки. Сейчас, видать, выпьют. Справились, думают, — не на того напали: не знают, с кем связались. Меняем тактику.

Витек опять завернул в магазин и купил такую же бутылку водки. Положил ее в сумку и направился к полицейскому кордону с другой стороны. «Нет таких крепостей, которые не взяли бы большевики!»

Внутренне собрался, надел маску делового человека и после мелких формальностей одолел заслон.

К женщинам Витек был почти равнодушен — ему с ними было скучновато и тратить время на них было жаль. Но те, что иногда появлялись рядом с ним, — все были отчаянные красавицы.

«Изабель: насквозь вся своя, умна к тому же — настоящий друг. Как хорошо, что цветочки догадался прихватить», — и Витек поправил одну выбивающуюся из общего строя хризантемку.

На третьем этаже дверь открыла какая-то рыжая. Она стояла у раскрытой двери и улыбалась. Витек стал соображать, что залез этажом выше, а девица эта попадалась ему пару раз на лестнице.

— А у меня вот — день рождения сегодня.

— Заходи…

Изабель — не Изабель — какая разница. Оказалась она Моник.

Витек с грохотом поставил на стол бутыль и вот тут-то почувствовал, что праздник начинается и уже никто не может этому помешать.

Проснулся он поздно. Моник уже не было. С трудом оторвал голову от подушки. Вчерашняя бутылка была пуста, зато в постели образовалась солидная лужа.

Новый день начался.