Два в одном. Оплошности судьбы

Владимир Сухинин, 2018

Не ошибается только бог. Ангелы тоже совершают ошибки. Это ощутил на себе Артем Рахвалов, когда по оплошности ангела судьбы попал в другое тело. И каково же было его удивление, когда он понял, что рядом с ним присутствует и сам хозяин этого тела. А кроме того, он очутился совсем в другом мире. Жестком и алчном. Где практикуется магия, а магов контролирует церковь Свидетелей Славы Хранителя. Где свирепствует инквизиция, сжигающая людей по любому обвинению в ереси. Меж тем в одном теле стало жить два сознания. Череда поступков бросает Артема, недоучившегося студента-историка, в круговерть событий, связанных с необъяснимыми смертями наследников престола королевства Риванган. Проблем добавляет хозяин тела – маг-недоучка с проклятыми руками, который постоянно попадает в смертельно опасные ситуации. Выбор между жизнью и смертью заставляет землянина задуматься о смысле существования, своем предназначении и о том, как побеждать, научившись принимать верные, но порой трудные решения.

Глава 2

Молоденький служивый ангел Арингил, зевая, листал книгу судьбы переданного ему неудачника. «Как скучно работать с такими», — недовольно подумал он. Ни учиться, ни трудиться не умеют. Всего-то научился драться да стрелять. Вот в деревню переехал к батюшке, служкой устроился, и ангел за ним подался. И чего приехал? Священника уже убили, а его еще раз ранят. Потом осудят за убийство. Арингил заглянул в книгу. Восемь лет дадут строгого режима. И он, служивый ангел, с ним сидеть будет. Правда, Арингилу год за два пойдет, а потом повышение, но все равно покоя из-за него нет. Шальной, вечно попадает в неприятности. Чего, спрашивается, к церкви прибился? Сам же атеист, постоянно твердил: «Бога нет, Бога нет. Это все выдумки необразованных людей». Служивый дух вздохнул. И у Арингила из-за него проблемы. Архангел строго предупредил: «Следи за ним. Через него нить больших событий протянута, и многие судьбы завязаны на него. Ты — парень серьезный, потому тебе его и поручаю».

Ангел посмотрел на читавшего тетрадку паренька. Калека и есть калека, чего в нем особенного? Один раз он уже отвел от него осколки гранаты, да не очень удачно, за что и наказан был епитимьей — лишили на время нимба. Хорошо не разжаловали, только урезали количество приходящей ему благодати.

Он посмотрел на небесную сферу, откуда раздалась переливчатая мелодия, и вздохнул: пересеклись с кем-то. Ангел закрыл книгу, обернулся на возглас и замер. Перед ним стояла тифлинг. Молодая и очаровательная. Она прыгала на одной ножке, вторую держала в руках и корчила рожицу.

— Что, ушиблась? — поспешил ей на помощь Арингил. Он подхватил ее под локоть и осторожно придержал.

— Да что у вас за дороги такие? Одни кочки и ямы! — возмущенно проговорила тифлинг и уселась прямо посреди той самой дороги. — Я, по-моему, ногу вывихнула, — почти плача, сказала она.

Ангел некоторое время смотрел на девушку, но затем, немного уязвленный ее словами о дорогах, решил ей пояснить про дороги. Ему стало неудобно оттого, что гостья из другой вселенной пострадала.

— Дороги здесь такие потому что там, внизу, никак не разберутся, где им жить — при коммунизме или при капитализме, — пояснил ангел. — Кто спорит, кто ворует, никто работать не хочет. «Мы не сеем, мы не пашем, мы гордимся строем нашим», — передразнил он кого-то. Потом огорченно вздохнул. — Мы уже привыкли. Хотя дороги здесь разные. Бывают и хорошие, просто ты неудачно попала.

Ему нравилась эта девушка, и он смотрел на нее даже с некоторой долей восхищения и, подсев поближе, спросил:

— Тебя как зовут?

Тифлинг бросила взгляд на ангела, увидела, что нравится парню, и, поиграв глазками, ответила:

— Агнесса.

— А я — Арингил, — стараясь выглядеть солидно, представился служивый. — За кем смотришь?

— А, — отмахнулась та, — за неудачником, глупым и ленивым. Меня из-за него наказали. За недогляд. А кто знал, что он полезет в кабацкой драке гулящую девку защищать, он и драться-то не умеет, — там ему по башке и прилетело. А я в это время…

Но договорить ей не дали.

— Коготки она полировала в это время, — раздался голос у них за спиной. Арингил оглянулся и увидел еще одного тифлинга. — Агнесса думала, — продолжил объяснять тифлинг, — что подопечный, как всегда, напьется и уснет за столом.

Агнесса зашипела и стала похожа на разъяренную кошку, которой наступили на хвост.

— Да! Думала! — с вызовом ответила она. — Он всегда, как напьется, так и спит за столом, мордой в тарелке. Теперь вот на всю жизнь с ним, — вздохнула она. — А ты за кем смотришь? — отвернулась она от тифлинга и демонстративно все свое внимание переключила на нового знакомого.

— Такой же непутевый, как и у тебя. Лодырь и бездельник. Даже не догадывается, что жизнь надо менять, плывет по течению, как щепка по воде, — поделился своими проблемами ангел.

— Как ты красиво говоришь, Арингил, у нас так не умеют, — восхитилась она и вновь с вызовом посмотрела на тифлинга.

Тот только презрительно фыркнул и отвернулся. Пренебрежительно скривив губы, он всем своим видом показывал, что он думает о ее мнении и о ней самой.

Тифлинг и ангел и дальше обсуждали бы своих подопечных, забыв обо всем на свете, но тут с двух сторон послышались трубные звуки, предвещающие кончину смертных.

Арингил глянул за грань в сторону вселенной Агнессы — там мертвяк тащил за ногу полненького паренька, и душа паренька уже выплывала из тела. Затем краем глаза глянул в свою сторону и обмер. Его калека умирал с ножом в животе!

— О Создатель! — ужаснулся ангел судьбы. Он мгновенно представил, как со смертью человека, на котором были завязаны в единый узел будущие события и другие судьбы, произойдут непоправимые события. Может герой не родиться, может история страны пойти не по тому пути, а это вечная ссылка в штрафные роты и война с бесами на нижнем уровне. Он представил, что с ним сделает суровый Гавриил… и мысли понеслись вскачь, наполняя душу ангела паникой… А еще можно под горячую руку к Люциферу попасть… — О бездна! — воскликнул он, испугавшись такой горькой участи. Арингил заметался и с воем отчаяния увидел, как душа паренька покинула тело и повисла на тонкой нити над ним. Только одна мысль билась у ангела в голове: парень должен выжить!

— Ну все, простофиля, тебе конец, — услышал он голос ангелов, стоявших над телами еще двоих умирающих, и их слова подстегнули судьбу к действию.

Ангел камнем упал вниз, схватил в охапку душу никчемного паренька, посмотрел на лежащего чеченца, тот еще подавал признаки жизни. Затем стал суматошно запихивать душу подопечного в новое тело.

— Ты смотри, что он делает! — возмутился его коллега и вышвырнул новую душу из чеченца. — Нет уж, Арингил, ищи другое вместилище, — сказал он.

Ангел еще громче взвыл от отчаяния, вновь схватил Артема. Взмыл вверх, огляделся и, перестав что-либо соображать, нырнул за грань другого мира. Ничего лучше не придумав, сунул ее в тело паренька, которого тащил за ногу неупокоенный мертвец. Тело еще не умерло, но уже было почти свободно.

— Ты что творишь? — завизжала тифлинг и, схватив местную душу, тоже затолкала в тело.

Парень открыл глаза, увидел гниющего мертвеца, громко заорав, согнул ноги и оттолкнул того от себя. Мертвяк стал пятиться и напоролся спиной на крест. Пару раз дернулся и затих.

Агнесса в это время сунула руку в тело и потащила кого-то оттуда. Вытащив до середины, она ругнулась и запихала обратно. Пошарила еще раз и радостно, найдя нужное, потащила из тела.

Но тут вмешался Арингил с громким криком:

— Ему нельзя умирать! — Ухватил душу с другой стороны и стал тянуть к себе, не давая ее вынуть.

Вокруг них собрались другие тифлинги.

— Смотри, наша Агнесса опять дурака валяет, — глядя на происходящее действо, сказал один.

— Ага, опять ногти небось красила на работе и прошляпила.

— Да она не одна. Какого-то парня в балахоне с собой притащила.

В это время раздался перезвон, и Арингил замер.

— Батюшки! — прошептал он. — Миры разъединились. — Он ошеломленно посмотрел на Агнессу. — Я же вернуться не смогу.

Паренек в это время открыл глаза и во все горло закричал:

— Мама, у меня один глаз не видит!

…Артем выплыл из туманного забытья, с трудом открыл глаза и понял: видит он только одним, причем правым. Но даже одним глазом он сумел увидеть вонючее чудовище, видом напоминавшее человека и тащившего его за ногу. Не раздумывая, Артем согнул ноги и резко выбросил их вперед. Чудовище отцепилось и исчезло из поля зрения. В следующие несколько минут он, по всей видимости, умирал. Причем, как ему показалось, несколько раз. Он так решил, потому что периодически терял сознание, а когда приходил в себя, видел то черта с рожками, то ангела в белых одеяниях. Они тянули его каждый в свою сторону и ругались. Наверное, не решили, грешник он или праведник, подумал Артем. Но при этом попасть в ад он не горел желанием и стал искать руками за что-нибудь зацепиться. Нащупал чью-то руку и ухватился за нее. Сразу стало полегче.

— Да вылезай же! — услышал он хрипящий от усилий и натуги голос черта, вернее чертовки, и ответил:

— Не стану, мне еще с Богом пообщаться нужно.

Тут ангел заорал во все горло:

— Ему нельзя умирать!

— Ты слышала, что начальник сказал? — стараясь покрепче держаться за безжизненную руку, произнес Артем. — Мне нельзя умирать, так что катись отсюда в бездну.

Голова болела так, словно она была расколота надвое. Тут еще вопль резанул по нервам:

— Мама, у меня один глаз не видит!

А потом вновь наступила спасительная тьма.

Пришел он в себя уже лежа в телеге, которая неспешно катилась, покачиваясь и подпрыгивая на ухабах и кочках. Артем открыл глаза и опять понял, что видит только одним глазом. Наверное, к врачу везут, подумал он. Здорово абрек меня пырнул, слава богу, что хоть выжил. Только болит не низ живота, а голова, и, по-видимому, она перевязана. Сил потрогать ее не было, и поэтому он без движения продолжал лежать, размышляя над происшедшим. О каком брате говорил бандит? Неужели о тех, кого они положили в посадках? Тогда их сдали свои из полка. Продались, суки, со злостью подумал Артем. Имя, фамилию — все узнали. Батюшку жалко! Вспомнив отца Алексея, Артем чуть не заплакал. От гранат спасся, а вот от залетных — нет, ни за что, можно сказать, пострадал…

— Мама, у меня один глаз не видит! — неожиданно кто-то вновь закричал рядом, да так громко, что Артем вздрогнул и на пару секунд оглох.

— Ты че орешь? — не видя крикуна, спросил он и, нащупав, толкнул того в бок.

— А ты кто? — Кричавший перестал орать и стал шарить по нему рукой.

— Я Артем, а ты кто?

— А я Артам.

— Гляди-ка, Савул, маг сам с собой разговаривает. — Возница оглянулся на лежащего и смотрящего открытыми глазами в голубое небо паренька с перевязанный головой. — Видно, здорово его мертвяк по башке треснул.

Савул степенно шагал рядом с повозкой, держа кривое старенькое копье на плече.

— Да, маг оплошал, это же надо — вместо заклятия упокоения наложил благословение Хранителя! — Он громко рассмеялся. — Как мертвец запрыгал, заскакал — и страшно, и смешно. Такого танца даже Фрольт-мельник после трех жбанов эля не вытворял.

Паренек в это время спросил:

— Ты че орешь? — и уставился на Савула.

— Да я вроде, ваша милость, не шибко громко говорю, — ответил крестьянин.

— А ты кто? — вновь спросил маг, не сводя с него взгляда.

— Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища.

А парень, словно не слушая его, сам себе ответил:

— Я — Артем. — И опять спросил: — А ты кто?

— Так Савул я, смотритель с поселкового кладбища, — озадаченно повторил мужик.

А маг опять повторил свое имя, переиначив его:

— А я — Артам. Ты чего орал?

— Снова здорово! — покачал головой возница. — Ты потише говори, — произнес он шепотом и посмотрел на Савула. Тот согласно закивал.

— Так я вижу одним глазом, — сам себе ответил паренек и продолжил, вроде как успокаивая сам себя: — Я тоже вижу одним глазом, ты каким видишь, Артам? Я — левым. А ты? — Он смотрел на Савула требовательно и сурово.

— Так… я двумя, ваша милость, — ответил тихо крестьянин и переложил копье на другое плечо.

— Я вижу правым, — неожиданно поведал маг.

— Видит он! — проворчал возница. — То левым видит, то правым. Видимо, сотрясение у него мозгов произошло. Хорошо голова цела, а кость мертвяка хрясть — и вдребезги. Как он заклятия-то перепутал?! Понять не могу.

— Так они вчера с мельником Фрольтом упились до тифлингов, мы его из зерна в клети еле живого выкапывали, вот и перепутал спьяну.

Паренек словно прислушался и сурово спросил, продолжая ковырять взглядом смотрителя кладбища:

— Так ты пьешь? — Савул промолчал, обдумывая вопрос, а маг сам себе ответил: — Бывает, а кто не пьет? Ты, что ли? — И следом противоречиво, но твердо заявил: — Я не пью!

— О как! — засмеялся возница. — То пью, то не пью. Точно сотрясение.

— А ты, собственно, кто? — вновь спросил он Савула.

— Так Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища, — терпеливо, в который раз повторил идущий и усмехнулся.

— Я — маг, вернее, ученик. Учусь в Аногурской магической школе первой ступени на втором годе обучения. А ты кто?

— Ну надо же! — изумился возница. — Никак он тебя, Савул, не запомнит. — Он посмотрел на паренька и предложил: — Может, треснем по башке, чтобы замолчал?

Савул осенил себя священной змейкой сверху вниз и ответил:

— Не дай Хранитель! Еще что-нибудь применит и проклянет, с него станет, — и он опасливо посмотрел на мага. И как заученную мантру, обреченно произнес: — Савул я, ваша милость, смотритель с поселкового кладбища.

— А я служка в храме у священника, хочу сан принять, — ответил маг.

Услышав такое неожиданное утверждение, оба сопровождающих не выдержали и громко рассмеялись.

— А чего смешного? — спросил маг и тут же сам себе ответил: — Я не смеялся, я думал. — Потом некоторое время помолчал.

— Видать, успокоился, — прокомментировал его молчание возница. Но юноша ответил:

— Я думаю, с кем я сейчас разговариваю? Я тебя слышу, но не вижу.

Его взгляд продолжал неотрывно смотреть на Савула. Причем тому показалось, что смотрит он на него одним глазом, а другой просто глядит в небо.

— Так я же вам сказал уже. Я — Савул, смотритель с поселкового кладбища, — устало повторил идущий и подумал, как же тяжело с этими господами, сами не понимают, чего хотят.

— Так ты маг или смотритель с кладбища? — спросил юноша.

Савул сплюнул под ноги и промолчал. А возница уже заржал в полный голос:

— Сознавайся, Савул, практикуешь черную магию али нет? Тебя служка из храма пытает, — и весело подстегнул лошадку.

Артем надолго задумался. Какие-то странности происходят, видно, он бредит после потери крови, такое бывает. Голоса слышит разные. Про магов говорят.

— Так ты кто, маг или смотритель кладбища? — спросил он незнакомца, прячущегося во тьме.

— Нет, я маг. Нет, я не маг, я смотритель кладбища, — услышал он одновременно два голоса.

«Точно я в бреду, — подумал Артем, — сам с собой разговариваю и сам себе отвечаю. Надо уснуть, — успокоил он себя. — Так выздоровление быстрей приходит».

Но уснуть ему не дали: тот, другой, из темноты стал подвывать:

— Мама, мамочка! Ну зачем я пошел в маги, лучше бы сидел дома, помогал отцу в лавке. А теперь кому я нужен, безглазый? На меня ни одна девчонка не посмотрит.

— Ишь ты, как расплакался, сердешный, — покачал головой возница. Но паренек вдруг сурово ответил:

— Ты чего это нюни распустил! Подумаешь, глаза лишился! Девки не в глаза смотрят. — И сам себя спросил озадаченным тоном: — Не в глаза? А куда?

Возница даже обернулся, чтобы услышать откровение из уст контуженого:

— Главное, приятель, чтобы у тебя было серебро в кошельке, ну и в штанах сталь, конечно.

Возница сдвинул соломенную шляпу на нос и почесал затылок.

— А ведь верно стервец говорит, и не скажешь, что контуженый.

— Я вон тоже вижу одним глазом, и ничего. Не плачу, — продолжил успокаивать сам себя болезный. — Вон рядом со мной мужик идет с палкой, рябой, сгорбленный, и тоже небось жена есть. Мужик, ты кто? — обратился он к идущему Савулу.

Тот передернул плечами и, обреченно вздохнув, в который уже раз ответил:

— Савул, смотритель с поселкового кладбища.

— У тебя жена есть, Савул? — спросил маг.

— Есть, ваша милость.

— Ты сейчас с кем разговариваешь, Артем? — вновь спросил неожиданно маг и сам же ответил: — Да мужик рядом идет, рябой и горбатый, вот я у него и спросил, есть у него жена или нет. И что он сказал? — продолжал вести странный диалог сам с собой парнишка. Он сам задавал вопросы и сам на них отвечал.

— Да, сильно его приложило, — опять оглянулся возница и подстегнул лошадку.

— Сказал, что жена есть. Это хорошо, — успокаиваясь, проговорил маг и закрыл глаза.

Какое-то время Артем ехал, закрыв глаза. Мыслей в голове не было, она просто невыносимо болела. Но наконец до него стало доходить, что с ним происходят странные вещи. Он едет на телеге, видит мужика с палкой, а рядом с ним в темноте лежит какой-то маг Артам. Откуда здесь темнота? Он же лежит на телеге. На улице день, вот он открыл глаза — и опять видит сгорбленного смотрителя, попробовал повертеть головой — и у него не получилось. Он не чувствовал своего тела. Зато мог чувствовать рядом тело другого человека. Как это может быть? Он напрягся и рванулся изо всех сил. Раз, другой… Почувствовал, что куда-то пролезает! Поднапрягся! Еще протиснулся! Почувствовал, что выползает к свету, и заскользил куда-то вниз. Беспорядочно замахал руками, ухватился за руку Артама и полетел вниз, увлекая того с собой. Артам не выдержал и в страхе заорал во все горло:

— Аа-а-а! Мама!

Возница оглянулся на вопль и сочувственно сказал:

— Видать, отходит малец, — и осенил себя священной змейкой. — Хоть бы до замка конта довезти, не дай Хранитель, его смерть на деревню повесят.

— Да не бойся, — успокоил его Савул, — паренек ровно дышит, на отход не похоже, а кричит, потому что ему кошмары видятся.

— Ну и слава Хранителю, — успокоился возница, понукая лениво бредущую лошадку.

Артем не падал, он медленно опускался в ярком свете. Рядом парил второй, прежде невидимый, собеседник. Он вертел головой и был одет в белые просторные одежды. Артем оглядел себя и с удивлением увидел, что он в таком же одеянии, а вокруг разливается ослепительный свет. В какой-то момент они зависли, уставившись друг на друга.

— Это мы где? — спросил тот, кого звали Артам.

— Не знаю. Может, в раю? — высказал предположение Артем, и рядом с ними раздался смех:

— В раю! Вот насмешили.

Из света выплыла фигура, и чем ближе она подплывала, тем отчетливее было видно, что это или большая ящерица, или дракон с посохом в крепких лапах, на конце которого был большой красный камень. Шел он величаво на задних лапах. Следом тянулся толстый гребенчатый хвост. Когда существо подошло ближе, Артем увидел, что он красно-зеленый. Спина красная, переходящая в черный гребень, а брюхо изумрудно-зеленое.

— Змей-Хранитель! — одними губами прошептал Артам и благоговейно замер.

Ящерица насмешливо обвела их взглядом.

— Два неудачника умудрились попасть в одно тело и смогли проникнуть в святая святых — в сердце. Такого я на своей памяти еще не видел. — Он потяжелевшим взглядом оглядел обоих. — Я даю вам шанс на жизнь. Не потому что добрый, — он усмехнулся, — а просто потому, что мне стало интересно, что из этого получится. В этом мире мне подвластно все, — продолжил он, — кроме удачи. Эта проказница живет и творит сама по себе. Судьбы ее слушают иной раз больше, чем меня. Раз она к вам, остолопам, благоволила, я не пойду ей наперекор. Но запомните, — раскрыл он зубастую пасть, в которой торчали клыки с палец длиной, и плюнул в обоих. — Отныне вы сами по себе. Не ищите моего покровительства. Я отверг вас. — Он развернулся и медленно стал таять в ослепительном свете.

Артем вытер плевок и крикнул вслед:

— Да не очень-то было нужно это покровительство.

Но змей уже скрылся и, может быть, не услышал его ответа, а может, не посчитал нужным отвечать. Он уже все сказал.

А потом их накрыла тьма.