Хонорик – победитель привидений

Владимир Сотников, 2017

Странные дела творятся в квартире соседки Макара Веселова! Суровый старик, изображенный на картине, ночами покидает свое «жилище» и ходит по комнатам… В одиночку Макар вряд ли разгадал бы загадку привидения из портрета, но он берется за дело вместе со своей старшей сестрой Соней, братом Ладошкой и домашним любимцем – хонориком по имени Нюк. Вот уж кто незаменимый помощник детектива! Именно Нюк смог первым прорваться в таинственную квартиру. И расследование началось!..

Глава III

На темной-темной лестнице

Ребята установили дежурство у двери — конечно, изнутри своей квартиры. За очередностью следил Макар. Сначала он наблюдал за соседской дверью сам, а потом, когда уставали глаза, звал Соню. И удивительно — она соглашалась! Наверное, уж очень испугал ее визит странного незнакомца, который крался по лестнице и старался не шуметь, вставляя ключ в замок.

Ладошка тоже не остался в стороне. Он был просто счастлив, что участвует в таком таинственном и ответственном деле, как подглядывание. Вот только Макар с Соней не сообразили вовремя поменять ненадежную табуретку…

Когда Соня в очередной раз попыталась заняться уроками, а Макар вытащил монетку и уставился на нее, надеясь опять сделать какое-нибудь открытие, — в прихожей раздался грохот, сопровождающийся такими криками Ладошки, будто он свалился не с табуретки, а по крайней мере с вешалки.

Соня и Макар бросились в прихожую. Ладошка не спешил подниматься с пола. Наверное, хотел, чтобы брат с сестрой убедились в его геройстве. Еще бы — получить ранение, находясь на боевом посту! Поставив Ладошку на ноги и отвесив ему легкий подзатыльник, Макар прильнул к дверному глазку. И ничего не увидел… Глазок был непроницаемо темным!

— Что такое? — оглянулся Макар. — Почему ничего не видно?

— А я откуда знаю? — огрызнулся Ладошка, потирая ушибленный бок. — Я хотел протереть глазок, зашатался и упал. Я думал, он запотел от моего дыхания.

Макар прижался ухом к двери, потом тихонько приоткрыл ее. И сразу же услышал на лестнице частые шаги, а потом — грохот двери подъезда.

— Ах, ты!.. — еле сдержался, чтобы не чертыхнуться, Макар.

В такие минуты, когда тебя окружает столько таинственного, лучше не чертыхаться. Не хватает еще всяких чертей впутывать!

Макар взглянул на дверной глазок с внешней стороны. Он… был заклеен! Таким же пятнышком, каким был прикреплен волосок на соседской двери. Макар расчистил глазок и убедился, что это в самом деле пластилин. Пятнышки на соседней двери и сам волосок оставались по-прежнему нетронутыми.

— Он опять приходил! — воскликнул Макар, захлопывая дверь. — Прозевали! Ты чего нас сразу не позвал?

Ладошка обиженно засопел.

— Не успел, — проворчал он. — Было видно, потом не видно… Я стал протирать и упал.

— Значит, он заметил слежку, — задумчиво пробормотал Макар. — Потому и заклеил глазок.

— Не обязательно, — не согласилась Соня. — Все преступники так делают. Когда хотят обворовать квартиру, всегда заклеивают глазки соседних квартир. Я это сто раз по телевизору видела. Надо срочно звонить или родителям, или сразу в полицию!

— И что мы скажем? Что он услышал шум и убежал? — усмехнулся Макар. — Подумают, что мы балуемся от нечего делать. Рано еще куда бы то ни было звонить: мы его спугнули… Ладошка спугнул. Я так и знал, что ему нельзя доверять такое важное дело!

— Всегда я у вас виноват, — продолжал ворчать Ладошка. — Сами боятся за привидениями следить, а потом еще ругаются!

— Что ты заладил — привидения, привидения! — воскликнула Соня. — Сто раз тебе повторяли, что не бывает их! Особенно днем.

— Вот и проговорилась! — засмеялся Ладошка. — Особенно днем! Значит, ночью они могут быть.

— Ничего себе, — удивился Макар, — какой вывод сделал! Улавливаешь смысл сказанного и… несказанного. Тебе не в первом классе надо учиться, а по крайней мере в пятом. Чтобы мы за тобой в школу не ходили. Но все равно: никаких привидений не бывает даже ночью, понял? Иди лучше играйся с Нюком. Не будем мы больше подглядывать.

Недовольный Ладошка ушел из прихожей.

— А ведь он прав, — сказал Макар.

— Ты что? — удивилась Соня. — Тоже в привидения веришь?

— Нет, конечно, — усмехнулся Макар. — Я про ночь подумал. Ясно, что этот человек будет осторожничать, не зря же он наш глазок заклеил. Да еще шум за нашей дверью услышал… Вполне возможно, что придет он сюда только ночью.

— Ой! — невольно вырвалось у Сони. — Ты что же предлагаешь? Ночью караулить? Нет уж, давай лучше обо всем папе с мамой расскажем. Неприятно все это, особенно после того как он наш глазок заклеил…

— Приятного мало, — согласился Макар. — Но родителям говорить не стоит. Представляешь, какой переполох мама устроит? К тому же меня в первую очередь даже не этот тип интересует, а тот голос… Хочется монетку до конца проверить, пусть даже и ночью. Хотя это и страшновато.

Макар не постеснялся признаться сестре в своем страхе. А что тут такого? Он только представил, как выйдет ночью на лестницу, как услышит голос… Брр!

— Да ни при чем здесь твоя монетка, — заверила его Соня. — Ты что, маленький? Может, как раз этот незнакомец и пугал нас, чтобы мы не мешали ему! Вот что меня тревожит, а не твоя говорящая копейка. Ладно, я тебе помогу, — решительно сказала она. — Выйдем ночью вместе. И посмотрим: может быть, все-таки придется родителям рассказать, дело-то нешуточное… А сейчас оставь меня в покое и не мешай уроки делать.

Соня ушла к своему столу, заваленному книгами, а Макар все-таки повеселел. Хорошо, когда есть такая решительная сестра! Одному ночью выходить на лестницу страшно, что и говорить, а вот если Соня будет подстраховывать, стоя у открытой двери… Совсем другое дело.

Ладошка играл с Нюком, Соня делала уроки, а вот Макар найти себе занятие не мог. Да какое еще может быть занятие, если столько вопросов скопилось сразу? И ни одного ответа…

Все-таки он не удержался: взял монетку, вышел осторожно на лестницу. Конечно, перед этим долго выглядывал через глазок. Пусто и тихо…

И в нише было тихо, только раздавались какие-то шорохи. Но это, наверное, бегал по квартире Ладошка, и по стенам разносился топот его ног. Хоть стены и толстые, а передают шорохи. Как Макар ни тер монетку, как ни рассматривал на ладони, даже гипнотизировал ее — ни одного слова не расслышал.

Ничего нового не произошло и до вечера. Вернулись с работы родители, начались обычные вечерние дела, ужин… Казалось, жизнь стала прежней, привычной.

Но это только казалось.

Макар ждал ночи. Конечно, он не собирался караулить всю ночь до утра, спать же все-таки надо. Но вот выйти на лестничную площадку в самое таинственное время… Ожидание этого события волновало его особенной тревогой.

— Что это вы такие сегодня молчаливые? — несколько раз спрашивала мама.

Макар с Соней только переглядывались, пожимая плечами. Хорошо, что в это время Ладошки рядом не было: вполне мог бы проболтаться.

А вот сам Макар все же не удержался, показал папе монетку.

— Понимаешь, пап, она какая-то странная, — сказал он. — Как живая.

Папа улыбнулся, разглядывая копейку:

— Что ж, хорошо, что ты так относишься к старинным вещам. Конечно, живая. Достаточно представить, какую долгую жизнь она прожила… Вот придет как-нибудь в гости дядя Миша, покажешь ему. Он может о монетах рассказывать бесконечно.

Как у взрослых все просто! Каждый интересуется чем-то определенным, как будто самое главное в жизни — найти свое любимое занятие. Дядя Миша увлечен старинными монетами, а вот папа почти не заинтересовался копейкой, но после ужина, как всегда, засел в кабинете за компьютер и стал расшифровывать происхождение названий всяких рек, деревень и городов. Это было его любимое занятие, только считать это хобби было никак нельзя: ведь папа работал этнографом, значит, в свободное время занимался своим профессиональным делом.

А вот у Макара пока нет ни профессии, ни основного любимого занятия. Точнее сказать, его все интересует одинаково. Поэтому он и станет раскрывать все тайны подряд — и про монетку, и про таинственного незнакомца… Так даже интересней!

Первым уснул Ладошка. Вернее, Ладошка с Нюком: хонорик, оставленный в покое Ладошкой, сразу же улегся на коврик. В квартире стало тихо. Папа был в кабинете, мама на кухне, Соня читала, сидя в кресле в гостиной. А Макар даже книгу не мог взять в руки! Только ходил и ходил по комнате, будто заведенный. От волнения, конечно.

Соня несколько раз взглянула поверх книги на Макара, потом усмехнулась:

— Боишься, да? В таком случае забудь обо всем. Считай, что ничего особенного не произошло.

Макар даже встрепенулся от обиды:

— Если хочешь знать, совсем ничего не боятся только люди без нервов! Вот и читай свою книгу и баиньки укладывайся. Не понадобится мне твоя помощь! Сам справлюсь!

Макар махнул рукой и ушел в свою с Ладошкой комнату. Он прекрасно знал, что в таком состоянии поссориться — пара пустяков. Когда ожидаешь, нервничаешь и боишься, пусть даже немного, любые неосторожные слова могут подействовать как оскорбление. Лучше уж с Соней не разговаривать… Захочет — подстрахует его сегодня ночью, не захочет — и не надо. Только бы выполнила свое обещание: не спешила пока рассказывать родителям эту странную историю.

Макар лег в кровать, все-таки взял книгу и стал просматривать страницы, почти не читая. Хорошо еще, что он не в засаде какой-нибудь! Лежать в постели и просто ждать, пока дома все уснут, все-таки удобнее, чем мокнуть под дождем или сидеть на дереве. Макар от нечего делать стал представлять самые разнообразные способы засады и слежки — и не удержался, улыбнулся: его нынешний способ не мог себе представить, наверное, ни один сыщик в мире. Засада в чистой постельке. Главное — не уснуть!

«Проспал!» — этот голос так громко вскрикнул внутри Макара, что он подпрыгнул на кровати.

Он был абсолютно уверен, что его кто-то разбудил. Иначе кто же это прокричал?..

Часы показывали одну минуту первого. Стрелки на светящемся циферблате заметно начали разъединяться, и от этого таинственность первой перешедшей за полночь минуты нарастала. Казалось, с этой минуты начинается совсем другое, неизвестное время.

Макар осмотрелся и прислушался. Кроме сопящего Ладошки в комнате больше никого не было. Тихо было и во всей квартире. Значит, это во сне он услышал вскрик: «Проспал!»

Крепко ли спят родители? И вообще, уснули ли они? Обычно в будние дни спать они ложились рано. Макар осторожно поднялся, тихо оделся. В прихожей было темно. Сейчас самое главное — неслышно отворить входную дверь. Соню он решил не будить. Сказал же ей, что справится сам. Правда, когда он представил, как выходит один на лестничную площадку, неприятный холодок сразу же пробежал по всему телу, и Макар даже поежился.

Поначалу он долго смотрел в глазок. На площадке за дверью было непривычно темно, еле угадывались контуры стен. Неужели перегорела лампочка на лестнице? В таком полумраке, конечно же, ничего и никого разглядеть не удастся, но ведь Макар и не собирался торчать под дверью бесконечно. Ниша — вот куда он должен пробраться. Не зря же он держит в кулаке монетку…

Не позавидуешь сыщикам, сидящим в засадах по ночам! Особенно если приходится при этом не таиться на одном месте, а еще и двигаться. Кажется, что не ты следишь, а за тобой наблюдают из темноты чьи-то глаза… Но отступать было поздно. Назавтра Макар не простил бы себе трусости. Или хотя бы нерешительности — трусом себя называть все-таки не очень приятно. Вперед!

Замок не звякнул, дверь не скрипнула. Теперь надо заблокировать замок, чтобы он не захлопнулся.

Прикрыв за собой дверь, Макар вышмыгнул на лестничную площадку. Внизу горел неяркий свет, а вот два ближайших лестничных пролета были совершенно не освещены — значит, действительно перегорела лампочка. Макар постоял, дожидаясь, пока глаза привыкнут к полумраку. Хорошо, что зрение у него было отличное — через минуту он различал даже выпуклости кнопок на дверных обивках. А волосок?

«Надо было приготовить фонарик!» — с опозданием подумал Макар.

Впрочем, он и без фонарика прекрасно помнил, на какой высоте был прикреплен волосок, и осторожно приблизил лицо прямо к соседской двери. Волосок… был отклеен! Едва различимый, он был вдавлен лишь в одно пятнышко пластилина. Сомнений в этом быть не могло — Макар даже прикоснулся к торчащему волоску пальцем.

И тут ему показалось, что за дверью различается слабый шорох… Макар на цыпочках отпрянул от двери и тут же натолкнулся на кого-то! Вскрик замер внутри него, как тогда, во сне, не вырвавшись. Хорошо, что тихонько ойкнула Соня — конечно, это была она.

— Ой! — Она зажала рот ладонью и сердито шепнула: — Ты чего прыгаешь?

— Фу-у… — Макар перевел дух. — А ты чего подкрадываешься так тихо? Не могла предупредить?

— Позвать надо было, мы же договорились, здесь же страшно одному! — продолжала шептать Соня.

Но тут Макар приложил палец к губам.

— Тсс!

Он показал на соседскую дверь и потянул Соню за руку. Но не к своей квартире, а к нише.

— Тихо! — совсем уж неслышно шепнул он. — Там волосок отклеен. И шорох какой-то…

Ребята замерли. Какая там монетка! Макар даже не пытался потереть ее. Наоборот, еще сильнее сжал в кулаке. Чтобы и не пискнула. А вот Соня так и намеревалась шепнуть что-то еще, но только вздрагивала, Макар это чувствовал. А может, это он сам дрожал, мелко-мелко, как от озноба?

— Ты нашу дверь не захлопнула? — все же спросил он шепотом.

— Нет, только прикрыла, — ответила Соня.

Явственные шорохи раздались совсем рядом с ними, как будто это они сами двигали ногами. Но ведь они стояли как статуи! Ребята совсем окаменели… Сколько это продолжалось — минуту, две? Казалось, привычный ход времени исчез.

Вдруг по воздуху пронесся легкий ветерок, как будто откуда-то вылетел сквозняк. В неподвижном воздухе любое колебание угадывается мгновенно. Может, и правда от сквозняка открылась дверь их квартиры? Но Макар почему-то не решался даже выглянуть из ниши.

Легкие шорохи переместились и теперь уже не раздавались в нише, а доносились извне, с лестничной площадки. Никогда раньше не испытывал Макар такого онемения во всем теле! Каково же Соне? Ведь она все-таки девчонка, хоть и старше его.

Пересилив себя, Макар оглянулся на видимую из ниши часть лестницы. Сами ребята находились в кромешной темноте — глубина ниши была черна, как темная стена. А вот лестница…

По ней плыла тень! Явственная, четко очерченная человеческая тень. Как будто самого человека не было, а тень его вдруг поднялась во весь рост и поплыла над ступеньками! Но разве тень может ступать? Пусть легкие, но все-таки шаги отдавались в полу…

Тень медленно-медленно вернулась к соседской двери, все же допустив короткое, почти неслышное щелканье замка, и обернулась. Тут ребята вовсе остолбенели. И хорошо, что при этом у них полностью пропал дар речи, иначе они точно вскрикнули бы или хотя бы ойкнули.

То, что должно было быть лицом, — было у этого существа серым, как и вся его фигура. Угадывались только широкие поля шляпы, свисающие к плечам, да покачивались края какого-то пятна, напоминающего широкий плащ. Но вот руки! Вместо ладоней у тени были два бледных пятна, сквозь которые проступали суставы пальцев! Они поднялись к шляпе… И раздался вздох, как будто тень дохнула на свои мерцающие ладони. Пятна потерлись друг о друга с противным скользким звуком, потом проплыли к ступенькам, ведущим вниз, и тень поплыла над ними.

Через минуту она исчезла внизу. Тихо закрылась дверь подъезда. Макар дотронулся непослушной рукой до лба и ощутил, какой он холодный и мокрый.

Не сговариваясь, ребята метнулись к спасительной двери своей квартиры. В этой бешеной спешке Макар все же успел закрыть ее так, чтобы она не хлопнула.

Через несколько секунд он лежал под одеялом, чувствуя, как мелко стучат его зубы. Он слышал, что Соня тоже шмыгнула в свою комнату. Наверное, испугалась не меньше Макара. Ну и ладно! В эту минуту они все равно ничего не смогли бы сказать друг другу. В мозгу у Макара почему-то стучали слова: «Утро… Вечера… Мудренее…»

Хотелось бы в это верить, но казалось, мудренее и непонятнее этого вечера не может быть ничего.