Хонорик – победитель привидений

Владимир Сотников, 2017

Странные дела творятся в квартире соседки Макара Веселова! Суровый старик, изображенный на картине, ночами покидает свое «жилище» и ходит по комнатам… В одиночку Макар вряд ли разгадал бы загадку привидения из портрета, но он берется за дело вместе со своей старшей сестрой Соней, братом Ладошкой и домашним любимцем – хонориком по имени Нюк. Вот уж кто незаменимый помощник детектива! Именно Нюк смог первым прорваться в таинственную квартиру. И расследование началось!..

Глава II

Кай, Герда и маленький разбойник

Но никакого обморока не случилось.

Наоборот, Макар лишний раз убедился в том, что Соню трудно чем-нибудь удивить.

— Монетка? — переспросила она, рассматривая копейку. — Ну и что? Нашел? Вот, кстати, и начни с нее свою коллекцию. Ты же хотел придумать себе какое-нибудь хобби. Человек в твоем возрасте должен увлекаться чем-нибудь. Начни собирать коллекцию старинных монет.

— Ты думаешь, они на каждом шагу под ногами валяются? — удивился Макар. — Тебе хорошо говорить, ты себе придумала самое легкое хобби — чтение. Чтобы заодно с увлечением и умнее становиться. А такая монетка одна.

— Одна, одна, — рассмеялась Соня. — Другие ты купишь у коллекционеров на Арбате. Правда, они дорогие, так что не думай, что твоя коллекция будет быстро расти. И не говори больше таких глупостей. Чтение вовсе не хобби, а самое обычное занятие для всякого культурного человека, каким ты меня, надеюсь, и считаешь.

— Надейся, надейся, — недовольно проворчал Макар.

Не очень он любил нравоучительный тон сестры! Но, если честно, другим тоном она с ним и не разговаривала. Сколько он себя помнит — лет, наверное, с трех. И тогда уже пятилетняя Соня считала себя умницей, и родители очень ей в этом помогали.

«Соня совсем взрослая! Соня умница! У Сони светлая головка!» — эти их восклицания и сделали Соню задавакой. Во всяком случае, по отношению к Макару: всегда она норовила его чему-нибудь поучить. Как будто он сам — полный… Кстати, а почему дураков называют полными? Спросить бы у Сони, да сейчас связываться неохота! Целую лекцию прочтет, а времени нет слушать.

Вообще-то Макар подозревал, что Соня стала умницей и еще по одной причине. Дело в том, что у нее была очень необычная внешность. И не такая необычная, как у Макара с его веснушками, а… Что и говорить, Соня была настоящая красавица! А как еще назвать девочку, у которой волосы серебряного цвета, а глаза — зеленого? Когда какие-нибудь незнакомые взрослые видели Соню, то сразу начинали ахать: «Ах, какая девочка, ах, русалочка, ах, глаза, ах, волосы!»

Наверное, самой Соне до смерти надоело слышать эти глупые слова. А еще больше надоело слышать другие: «С такой внешностью о будущем можно не беспокоиться — ее для журнальных обложек будут фотографировать».

Вот она и стала читать книги в таких количествах, что даже мама с папой удивлялись. Мама считала, что Соня, пожалуй, немного перебарщивает: все девочки в ее возрасте обязательно думают о нарядах, о всяких юбочках и колечках, а она — ну ни капельки!

Однажды Макар слышал, как мама говорила папе:

— Как все-таки это несправедливо! Большинство людей считают, что в красивой женской головке нет места мозгам. А наша умная девочка вынуждена опровергать это глупое мнение… И какой ценой! Она отказалась проколоть уши, ты представляешь?

Проколоть уши Соня отказалась, когда родители подарили ей на день рождения серебряные сережки с прозрачными зелеными камешками. Камешки назывались некрасиво — хризопразы, но сами были очень красивые, особенно в серебряных, как Сонины волосы, сережках. Даже Макар пожалел, что мальчишки не носят ничего такого, а Соня — пожалуйста, не захотела прокалывать уши!

Но сейчас не время было об этом вспоминать. Макар на всякий случай зажал копейку в кулаке — хотя, если честно признаться, он уже не верил, что монетка при Соне может издать какой-нибудь звук. Наверное, если бы и пискнула сейчас копейка, Соня спокойненько сказала бы: «Прекрати свои глупые шутки».

А может, там, в нише, Макару почудился этот голос? Но неужели голос может так явственно мерещиться?

— Знаешь, мне кажется… — начал он.

Но Соня его перебила:

— Уже давно пора за Ладошкой идти! Сегодня твоя очередь.

Ладошка оставался в продленке, и Макар с Соней по очереди ходили его забирать.

— Нет, твоя! — уверенно сказал Макар. — Я вчера ходил.

— А мы менялись, — напомнила Соня. — Я за тебя однажды лишний раз забирала. Так что сегодня тебе идти. К тому же у меня сегодня много уроков.

Они заспорили. Вообще-то Макар был уступчивым, тем более он знал по богатому своему опыту, что Соню трудно переспорить. Бессмысленно тратить на это время. Но сейчас уступать не хотелось: ведь он собирался посидеть в одиночестве под своим любимым плакатом, посмотреть на монетку… Прийти в себя, одним словом.

— А знаешь что? — хитро прищурившись, предложил он. — Пусть монетка и рассудит. Тебе идти — «орел», мне — «решка».

— Ладно, — согласилась Соня. — Раз ты так увлечен этой своей монеткой… Ты сейчас убедишься, что справедливость все равно восторжествует. И учти, что еще один день все равно остается за тобой.

Макар уверенно подбросил монетку, она мягко, даже не покатившись, упала на ковер. Брат с сестрой нагнулись, стукнувшись лбами…

— Ой! — вскрикнула Соня, потирая лоб. — «Орел». Везет тебе!

Макар даже не дотронулся до лба: не до того было. Уверенность в том, что монетка совершенно необычная, вернулась к нему.

— А я, — пробормотал он, — что тебе говорил? С нами спорить бесполезно!

Он не заметил, что опять объединил себя с монеткой в одно целое — «с нами». А как же иначе, если Макар был в ней уверен, и монетка оправдала его ожидания? Так веришь только самому себе.

Но когда Соня ушла, почему-то стало не очень спокойно. Немножко страшновато. Конечно, в своей квартире Макар ничего не боялся, но ведь таинственность всегда пугает… Слишком уж живой и умной, совсем не по-копеечному, была монетка! Если даже Соню помогла так спокойненько переспорить…

Макар положил монетку на стол и посмотрел на плакат. Нашел привычным взглядом Малую Бронную, Патриаршие пруды, свой дом. Опять почему-то вспомнилась глупая страшилка: «В большом темном городе есть большой темный дом…» Если ее продолжать, то в конце может появиться и темная монетка. Тьфу! Прицепилась же эта страшилка. При чем здесь эти глупые слова? И монетка совсем не темная — так, потускневшая от времени. Вообще-то надо ее обновить. Оттереть чем-нибудь, чтобы она засверкала, как новая.

Макар нашел бархатную тряпочку, которой мама вытирала пыль, и начал тереть монетку. И сразу же на кухне почему-то громко, как труба, загудел кран. И еще какой-то громкий звук, будто наверху уронили что-то тяжелое, раздался в стенах.

Может, эти звуки и были совершенно самостоятельными, но Макару стало не очень-то по себе. Тревожно стало! Он перестал тереть монетку и прислушался. Тихо. Он подождал несколько минут и опять осторожно подвигал бархоткой. И тотчас ворона на старом тополе, который рос во дворе, каркнула так громко и отчетливо, что Макар пригнул голову, словно ворона сидела прямо над ним.

Он положил монетку, оставив ее в бархотке, на стол. Во рту стало сухо, все никак не удавалось сглотнуть. Макар подумал, даже мысленно заикаясь: «Ни-ничего с-себе!»

Как-то не очень хотелось сидеть на месте! Двигаясь почему-то медленно, как в кино при замедленной съемке, Макар вышел в прихожую, переобулся, натянул куртку.

«Лучше сейчас на улицу выйти, — подумал он. — Неплохо бы проветриться».

Но, открыв дверь, он бегом вернулся в комнату, схватил со стола монетку и так же быстро выскочил из квартиры.

Внизу на лестнице раздавался знакомый топот. Так топотал только Ладошка. Он всегда впечатывал подошвы в ступеньки, будто забивал ими невидимые гвозди.

Макар шмыгнул в нишу — просто по привычке, даже не подумав, для чего он это делает. Не всегда ведь можно объяснить самые простые свои действия!

Соня с Ладошкой приближались. Грохот шагов наполнил подъезд.

— Тише ты! — прикрикнула Соня. — Стены обрушатся.

— Не обрушатся! — весело ответил Ладошка. — Они крепкие.

Макар уже собирался скорчить страшную рожу и выглянуть из ниши, чтобы в шутку испугать Ладошку. Так он делал много-много раз, и Ладошка уже не боялся даже. Да, собирался Макар и скорчить рожу, и выглянуть… Но произошло это само собой, без всякого руководства своим лицом и телом! И не выглянул Макар, а вылетел из ниши пулей.

Потому что, как только он пошевелил в кармане пальцами, нащупав монетку, прямо, как ему показалось, из-под его руки проскрипел голос:

— И кто это грохочет так? Конь вороной!

Тут Макар и вылетел навстречу замершим от неожиданности Соне и Ладошке. Наступила непривычная тишина.

— Что с тобой? — спросила изумленная Соня.

— Воробьишка! — сказал Ладошка. — Испуганный воробьишка.

— Сам ты воробьишка, — машинально ответил Макар и оглянулся.

Он тяжело дышал, будто только что убегал от кого-то. Поманив пальцем Соню, Макар сделал несколько осторожных шагов к нише.

— Тсс! Идите сюда, — шепнул он и на всякий случай взял Ладошку за руку.

Он даже хотел зажать ему рот, но удержался. Ладошка бы, наверное, этого не понял, стал бы упираться и еще завопил бы, чего доброго.

Макар успел подумать, что они сейчас похожи на каких-нибудь сказочных героев, которые приближаются к таинственной пещере, чтобы заглянуть в нее. Например, на Кая и Герду. Так, кстати, часто называли их в детстве. Из-за Сониной красоты, наверное. А кем же был в таком случае Ладошка? Конечно, маленьким разбойником. Не разбойницей, как в сказке, а разбойником. Очень уж подходила ему эта роль. Он был вертлявым, шустрым, непредсказуемым, в любую секунду мог вытворить что-нибудь неожиданное. Топнуть ногой, бросить боевой клич… Если ему не понравится, что его держат за руку, может сделать вид, что пытается укусить, — и вырвется, обязательно вырвется! Маленький разбойник, что и говорить.

Но сейчас маленький разбойник вел себя смирно. Он смотрел то на брата, то на сестру, ничего не понимая.

— Что ты хочешь показать? — так же ничего не понимала Соня.

— Тсс! — повторил Макар и, когда все заглянули в нишу, пальцами потер в кармане монетку.

— Наконец угомонились! — со вздохом облегчения раздалось в нише. — А то топочут, топочут…

— Ой! — воскликнул Ладошка, пытаясь вырваться из цепкой руки Макара. — Кто это говорит?

Он повертел головой и вдруг топнул ногой, будто вызывая голос.

— Да будь вы неладны! — не заставил тот себя ждать. — Чистые скакуны!

Ладошка замер. Соня попятилась.

— Что это? — спросила она, но уже шепотом. — Ты нас разыгрываешь?

Разыгрываешь! Когда волосы на голове шевелятся от непонимания того, что происходит, это не розыгрыш…

— Монетка, — тихо-тихо произнес Макар. — Понимаешь, как только я ее потру, так она и говорит.

И он потер монетку еще и еще раз, не вынимая из кармана. Он боялся, что, если вытащит ее, голос станет громче, и тогда Ладошка испугается еще больше.

— Я так и знала, — совсем как мама, выдохнула Соня. — Конечно, это твои шуточки. Ты, наверное, незаметно шепчешь!

— Душно! — раздалось в нише. — Надо проветрить.

В это время Соня смотрела на Макара и видела, что губы у него плотно сжаты. Не мог он ничего прошептать, не чревовещатель же он!

«Проветрить! — пронеслось в голове у Макара. — Ей душно в кармане!»

Руку из кармана он так и не вытащил, а вместо этого потянул Ладошку прочь от ниши. За ними, конечно, последовала и Соня. Через несколько секунд Макар, с трудом попадая ключом в замочную скважину, уже отпирал дверь своей квартиры.

Он подбежал к своему столу и почти бросил на него бархотку, из которой выскочила копейка.

— Фу-у! — облегченно выдохнул Макар. — Полежи здесь спокойненько, проветрись. И я заодно отдохну.

— Ты что, в самом деле думаешь, что эти слова произносила монетка? — недоуменно уставилась на него Соня.

— Говорящая монетка! Говорящая монетка! — завопил Ладошка и бросился к столу. — Дай поиграть!

Макар еле успел схватить маленького разбойника за шиворот.

— Стой! — прикрикнул он. — А то в мышку превратишься. И тебя Нюк съест.

Нюк — это забавный зверек хонорик, которого мама купила по объявлению в газете. Она давно мечтала иметь дома какое-нибудь необычное животное. Хонорик — смесь норки и хорька — оказался похожим на кошку, не считая смешной треугольной мордочки. И повадки у Нюка были тоже кошачьими. Правда, он больше, чем кошка, любил прятаться куда-нибудь, чаще всего под диван.

— А где он? — сразу забыл о копейке Ладошка. — Нюк! Нюк-Нюк, иди сюда! Кушать, кушать!

И он побежал на кухню, чтобы зашуршать пакетом с едой. Хонорик всегда появлялся, услышав этот звук. А назвали его так потому, что он сам произносил свое имя. Не мяукал, как кошка, а «нюкал». «Нюк-нюк, нюк-нюк», — посапывал он.

Ладошка занялся поисками Нюка, а Макар продолжал смотреть на монетку. Казалось, его уже больше ничего не интересовало.

— Я поняла! — сказала Соня. — Тебе так понравилась находка, что ты… немного не в себе. Знаешь, что мы сделаем? Положи ее куда-нибудь подальше в стол, а мы выйдем опять на лестничную площадку и послушаем. Ты убедишься, что монетка ни при чем.

Точно! И как Макар сам не додумался до этого? Всегда надо устраивать проверки всяким непонятностям. Пробовать разные варианты и сравнивать их. Вот тайна и раскроется!

Все-таки он не удержался, подбросил на прощание монетку. Конечно, опять выпал «орел». Значит, надо сделать, как предлагает Соня. Так машинально загадал Макар. Но это был даже не жребий а, скорее, согласие с сестрой.

Они выходили несколько раз. На лестнице было тихо, не считая хлопанья двери подъезда, когда входил кто-то из соседей. Как ни вслушивались ребята, никаких слов они не различили.

— Тайна осталась нераскрытой, — вздохнул Макар, когда они в очередной раз вышли и ничего не услышали. — Что я тебе говорил? Странная монетка. Без нее никаких слов не слышно. Значит…

— Ничего не значит! — перебила его Соня. — Простое совпадение. И хватит отнимать у меня время.

Но вдруг она схватила Макара за руку и дернула его за собой, увлекая в нишу. Палец она прижала к губам, приказывая затаиться. По лестнице кто-то поднимался. И не просто поднимался, а старался, чтобы шаги были бесшумными. Только легкий скрип, который различила Соня, выдавал человека. Зачем же он так крадется?

Ребята замерли, не решаясь выглянуть. Они видели только тень, скользнувшую по полу мимо них. Через какое-то время послышался легкий шорох ключа, вставляемого в отверстие замка.

— А, ч-черт! — раздался недовольный шепот. — Волосок-то на месте. Сразу не заметил…

Так же осторожно ключ вытащился из замка. Тень скользнула обратно, и быстрые шаги унесли незнакомца вниз по лестнице. Хлопнула дверь подъезда.

— Надо было выглянуть, — разочарованно протянул Макар, выскакивая из ниши. — Увидели бы, кто это был.

— Уви-идели! — передразнила его Соня. — И нас бы увидели. И что делать? Объяснять, что мы случайно подглядывали? Слушай, а монетка не этим ли голосом говорила?

— Конечно, не этим, — отмахнулся Макар. — Ты же сама слышала. Постой-постой, а про какой волосок он ворчал?

Макар внимательно посмотрел на две двери, выходящие на площадку. Одна дверь — от их квартиры. Конечно же, не ее пытался открыть незнакомец. Макар подошел к соседской двери и стал ее осматривать, как опытный сыщик. Вот бы еще лупу при себе иметь! Но и без лупы, если просматривать каждый сантиметр… Есть! Чуть выше своей головы Макар заметил две едва различимые выпуклые точки. Наверное, это были маленькие капельки пластилина. Одна находилась на двери, вторая рядом, но уже на стене. А между ними, перекрывая дверную щель, тянулся тоненький волосок.

— Смотри, — шепнул он сестре, — если дверь откроется, то и волосок окажется сорван. Поняла?

— Д-да, — кивнула Соня. — Поняла… Но зачем ему это надо? Для чего такой хитрый способ? Можно ведь просто позвонить.

— Вот ты и звони, если тебе хочется, — хмыкнул Макар. — У него такого желания не возникло.

— А почему?

Соня как будто ждала дальнейших объяснений.

— Не задавай глупых вопросов, — отмахнулся Макар. — По крайней мере таких, на которые ответить нельзя. Пока нельзя… И так мы много узнали! Человек хотел войти в квартиру в отсутствие хозяев — это раз. Ключ у него есть — это два. Волосок он прикрепил, чтобы узнать, открывалась ли дверь — три. А в результате… Все равно ничего не понятно, считай хоть до ста. Никакого ответа.

— А зачем он нам нужен, этот ответ? — спросила Соня. — Зачем мы лезем в чужие дела? Я хотела тебе доказать, что твоя монетка никакая не таинственная, а самая обыкновенная, и что получилось? Занялись какими-то глупостями.

— Ничего себе! — воскликнул Макар и, оглянувшись, сразу же перешел на шепот. — Под самым нашим носом, рядом с нашей квартирой, творятся такие дела, а ты называешь их глупостями?!

Соня молчала. А что сейчас можно сказать, кроме глупостей? В эту минуту ничего другого не мог бы придумать даже самый лучший сыщик всех времен и народов Шерлок Холмс.

Сзади скрипнула дверь. Ребята в испуге шарахнулись в разные стороны. И сразу же раздался звонкий смех Ладошки:

— И Соня тоже воробьишка! Что, привидение вас испугало?

Ладошка выглядывал из-за двери хитрым-прехитрым глазом. Почему-то этот глаз находился высоковато для его роста.

«Стоит на табуретке, — догадался Макар. — Чтобы в глазок смотреть».

— Какое еще привидение? — спросил он. — Днем их не бывает.

— Жалко, — вздохнул Ладошка. — А я обрадовался, что это привидение.

— Обрадовался! — хмыкнул Макар. — Ты слова не перепутал? Наверное, хотел сказать: испугался?

— Ничего не испугался! — не согласился Ладошка. — Это вот Нюк испугался — забился опять под диван. Я потому и решил, что это привидение. Хонорики их чуют.

— Стоп! — хлопнул себя по лбу ладонью Макар. — Значит, ты через глазок видел этого человека? И узнаешь, если увидишь еще раз?

— Конечно, узнаю, — кивнул Ладошка. — Только неинтересно это, людей узнавать. Лучше бы он все-таки был привидением…

— Будут тебе и привидения, — пообещал Макар. — Пока мы во всем не разберемся, здесь не только говорящие монетки и привидения, а еще и что-нибудь покруче появится.

«Вот маленький разбойник! — подумал он при этом про Ладошку. — Ничего не боится! Наверное, потому, что еще совсем глупенький».

Но все-таки он немного завидовал бесстрашию Ладошки. Ничего не бояться — большое счастье!